Текст книги "Без права выбора. Чужие миры"
Автор книги: Мария Шорох
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
К источнику я не пошел. Мне нужно было сбросить пар, и я направился на тренировку к Ыртыку. Трогать сиренидов я не буду, но провести демонстрацию силы одному зарвавшемуся щенку придётся.
– Добрый день, мастер.
– О, магистр эр Гедас! Вы посмотреть или всё-таки потанцуем? – орк оскалился, выпячивая свои клыки.
– Хочу размяться. Давно мы с тобой не развлекались, – улыбнулся я орку в ответ, максимально увеличивая свои клыки, как знак расположения, принятый у орков.
– Прошу, выбирай, – он жестом указал на стойку учебных клинков.
– Нет. Этим с детьми играй, – я достал свой меч. В моём обычном состоянии это был хороший двуручник, а в полутрансформации я мог использовать его одной рукой.
– Добро. – Радостно оскалился он.
Ыртык достал свой двуручный топор, выкованный целиком из гномьего мифрила, с которым орк никогда не расставался. Ходили слухи, что он даже спит с ним. Но об этом могла рассказать только Хлоя Сильфан, с которой мастер ожидал прибавление в семействе.
Мы скинули верхнюю одежду, оставшись в одних штанах. Краем глаза я заметил оценивающе взгляды сирен. А зная из мыслей жены об их отношениях с мужчинами, было ещё приятнее, что это восхищение, проскальзывающее во взгляде, относится к моей форме, а не ко мне, как к мужчине. Я немного расставил ноги для большей устойчивости.
С Ыртыком я мог работать и не сдерживать силу. Мы начали без сигнала. Взметнувшийся топор встретился в воздухе с мечом, высекая искры. Я резко нагнулся, предвидя следующий шаг противника, и топор просвистел над моей головой, я извернулся, и, пока он восстанавливал равновесие, прыгнул ему за спину, занёс над ним меч. Но орк не зря много лет носит звание мастера. Он легко парировал мой удар, извернувшись немыслимым для наблюдателей образом. И не только легко погасил силу инерции моего меча, но и отбросил меня на несколько метров мощным толчком.
Мы не кружили друг напротив друга. Время прощупывания в поединках прошло для нас много лет назад. Выпады следовали один за другим, мы ускорялись, оружие мелькало в воздухе, и зачастую отследить его можно было только по искрам, что загорались от встречи наших орудий. Для демонстрации этого было достаточно, но удовольствие от битвы было невероятным, и чтобы успеть за орком, мне пришлось частично трансформироваться: добавить силы в руки, изменяя мышцы, и пустить чешую по коже для защиты.
Мы взвинтили темп на максимальный уровень, и я точно знаю, окружающее видели лишь наши смазанные тени. Любой пропущенный удар на такой скорости мог стать смертельным, но понимание этого лишь усиливало удовольствие от сражения.
В итоге первым отступил орк. Я не обманывался, он работал не в полную силу, и, видимо, увидев, что я начал уставать, во избежание травм увеличил между нами расстояние и лениво оперся на топор, поставив его лезвием на снег.
Сирены, не скрывая, смотрели на нас в восхищении. Больше восторга, конечно, досталось Ыртыку, но и меня они оценили.
– Неплохо. Но ты можешь лучше. Расслабила тебя семейная жизнь, – беззлобно подколол меня орк. – А что это вы замерли? – обратил на них внимание мастер. – Мы с магистром просто размялись, а вы сейчас бежите на полосу препятствий. Я там сегодня разлил немного масла, оно, наверное, подмёрзло. Так что первым будет проще.
Без дальнейших объяснений и роптания адепты рванули вперёд. А я пожал руку мастеру, собрал вещи и направился к источнику. Негативные мысли были вычищены огнём поединка.
* * *
Катя
Задвинув весь негатив на задний план, я решила выполнить пожелания мужа. Хочет ужин – будет ему ужин. Мысль о том, что контакты с окружающим миром к вечеру, который, кстати, уже наступил, стоит свести к минимуму, я засунула туда же, куда ранее отправила негатив. Идеально было бы приготовить всё самостоятельно, но мои кулинарные способности оставляли желать лучшего, да и негде было этим заняться. В комнате меня не заперли и блокаду на перемещения не ставили, посему с чистой совестью я отправила вестника хозяйке любимого трактира, в котором попросила создать что-нибудь изумительное для романтичного ужина. Оговорилась, что буду через полтора часа. В моих планах было общение со всеми подозреваемыми, значит, нужно выходить из комнаты и идти общаться.
Ближайшей, из моего списка, была Ксю. Мне как раз удалось выпросить у Аска книжку из его личной библиотеки по начальной вампирской магии для детей, и с этим презентом я направилась на женский этаж общежития. Ему она была особо не нужна, а обучать малышню стоило начинать уже сейчас. Им, конечно, ещё расти и расти, но учиться никогда не рано, тем более за интенсивностью обучения будет следить их мама, и, наверняка, не будет их перегружать, да и ребятне нужно принять знание, что они не люди, чтоб это не стало проблемой в будущем.
Ксю открыла дверь практически сразу, стоило мне постучать.
– О, привет! Какими судьбами? – она посторонилась, позволяя мне зайти. – А мы тут плюшками балуемся. Мне ухажер сладости принёс, а я всё детям отдаю, вот они сейчас цукаты и орешки в карамели трескают, присоединишься?
– Нет, спасибо. Я недавно обедала. Я чего пришла– то, я книгу для твоих малышей принесла. Это специально для вампирят. И тебе будет легче с ними по ней заниматься, и для себя, может, что интересное почерпнёшь, – я передала книгу ей в руки.
– Вау! Спасибо большое. Я как-то об этом пока не думала. Они только привыкать начали к новой обстановке.
– Да? А мне показалось, что они с первых дней здесь освоились.
За болтовнёй мы всё-таки прошли на её кухню, где стояла небольшая жаровня и холодный шкаф, артефакт, работающий по принципу холодильника.
– Младшим, в общем, всё равно, где мы живём, для них главное, что мама рядом. Лере и Никите, в отличие от старшего, сказали, что я уехала далеко за море и вернусь не скоро. А Серёжке объяснили, что мама разбилась на самолёте. Даже на захоронение пустого ящика с собой взяли, имбецилы недоразвитые. Ну, какому дегенерату могла прийти в голову, что ребёнку место на кладбище при закапывании могилы матери? – она с грохотом опустила чайник на жаровню. – Извини, вырвалось.
Она уже взяла себя в руки и начала составлять травяной сбор для чаепития из цветных глиняных баночек с притёртой крышкой, что стояли в шкафу, над разделочным столом.
– Сережка– то ходил уже во второй класс, кое-какую картину Земного мира в голове имеет, а тут новый мир, новые расы, он, оказывается, вампир. Это не просто принять за пару дней. Но он старается, моя гордость. А с какой бешеной радостью он встретил меня, когда я заявилась домой, – её улыбка могла, наверное, сейчас зажечь солнышко, столько радости, любви и тепла в ней было.
– Я заметила, ты их по-разному называешь.
– По старшинству. Моя гордость, моя радость и моя маленькая прелесть, – последнее слово она прошипела, как горлум из властелина колец. – Отец у них кобелина, а детки замечательные получились, в меня.
Чайник закипел, и Ксю заварила напиток, по кухне разлился потрясающе вкусный аромат трав и фруктов с превалирующей ноткой цитруса.
Мы пили чай из больших чашек, и я даже соблазнилась парочкой сладких орешков и цукатов.
– Я знаю, я наглый паразит, но ты не посидишь с малышами в субботу днём? – оторвала меня от наслаждения Ксю.
– Баш на баш. Расскажи мне уже, кто твой любовник. А то я сижу с твоими детьми, и меня просто разрывает от любопытства: ради кого я стараюсь?
– Ади, – она уткнулась носом в чашку, а я первый раз в жизни видела, как краснеет вампирша от смущения. Её светлая, почти белая кожа, покраснела на скулах нежным розовым цветом, и ярко заалели кончики ушей.
– Я не ослышалась? Тот самый Адриакторн, который обвинил тебя в смерти брата, и если бы не наша выходка, отравил бы тебя и долго издевался бы в подвалах своего замка, если бы ты, конечно, пережила передоз вампирской наркоты?
– Ну, да. Как-то так получилось…
– А-фи-геть! – протянула я, откидываясь на спинку стула, приставленного к стене. – Ну ладно, посижу я с ребятками. Мне тоже тренироваться надо. Через год свою или своих тетешкать буду. Но ты, мать, меня реально удивила.
Она лишь улыбнулась и развела руками в стороны над дымящейся чашкой.
– А ты не расскажешь мне: что происходит у наших крылатых? Я на пару недель выпала из жизни, и даже не сразу узнала о том, что мои подопечные тоже втянулись в их конфликт.
– А! – она гневно махнула руками, – Забудь об этих баранах! У них есть тысяча возможностей помириться. Но одна слишком зациклилась на собственной вине, а второй лелеет своё непомерное эго. Им всё равно некуда деваться друг от друга. Так что если не сейчас, так через год или десять лет, но у них всё наладиться. Когда эта девочка в последний раз ко мне заявилась, я ей предложила напоить его приворотным и переспать с ним в своё удовольствие, и прекратить иметь мозг окружающим. Так эта фифа обиделась и сбежала. Кстати, тот же совет я дала рыжему. Чтоб не сомневался больше, любят его или не любят. Вот хохма будет, если они оба меня послушаются.
– Ясно, – я, не стесняясь, похрюкивала от смеха над её словами, – Пойду я, нужно ещё ужином озаботиться, а то вернётся моя змеис домой и меня съест.
– Давай. Жду тебя в субботу.
Выйдя от Ксю, я отказалась от мысли искать женатых пернатых. Даже если в ментальном вмешательстве был виновен кто-то из них, в чём я сильно сомневаюсь, вряд ли оно повторится при случайной встрече.
Можно было отправиться в трактир переходом, но мне хотелось пройти пешком под медленно падающими пушистыми снежинками, ещё пару недель и снежная пора закончится. Начнётся месяц холодных северных ветров, а в конце последнего месяца зимы неделя ледяных дождей. А затем праздник первого дня весны, после которого воздух резко прогреется до плюсовых температур. И свобод мужа от источника, и путешествия между мирами…
Примерно шесть недель. Сорок пять дней. Кажется, что долго, но ведь они пролетят и останутся позади, как сегодняшний снег, а мы откроем новую страницу нашей жизни. Или не откроем? Ведь отрезки жизни меряются не годами или месяцами, а чувствами, мыслями, ощущениями, а никак не датами. Даже события – лишь повод для запоминания чувств, испытываемых нами в тот или этот конкретный момент времени.
А с тех пор как я узнала, что буду жить долго, что-то во мне сдвинулось. Я не считаю больше свои годы и дни приближением к забвению. Забавно, но если бы не вся эта свистопляска со вторым совершеннолетием сирен, я бы вряд ли поинтересовалась, когда у меня день рождения по местному летоисчислению. Так легко и приятно было осознать, что молодость не промелькнёт кометой, а будет присутствовать на моём лице и теле столько, сколько я захочу. И главное, есть тот, с кем хочется это время разделить.
За тихой беседой с самой собой, которую, возможно, подслушивал один вредный, но любимый мужчина, я дошла до заведения матушки Жины. Её сын попросил меня подождать, горячему оставалось готовиться буквально десять минут, ну и время на сбор корзины.
Я заказала горячий настой с капелькой местного подобия рома и наслаждалась одиночеством, насколько это возможно в подобном заведении, сидела в углу и глядела в окно на снегопад. Настроение было умиротворённо-лирическое, надеюсь, мне удастся его сохранить в оставшийся час.
* * *
Вечер. Любимый супруг должен был с минуты на минуту появиться дома. Ужин в состоянии стазиса был накрыт на столе в гостиной. В камине потрескивало фиолетовое пламя. А настроение падало с каждой минутой ожидания всё ниже.
Все мысли были заняты предстоящим разговором. И возбуждением. Чёртова природа. Может, удастся отложить моё воспитание на потом? Ладно, если быть честной, я бы не отказалась от такого преимущества, как согласная на всё за ласку, оказавшись на месте мужа. А почему собственно не отказалась бы? Не пришло ли время перестать рассматривать нашу супружескую жизнь как театр военных действий?
Какие забавные открытия находишь в собственном голове, когда оказываешься припёртой к стенке обстоятельствами.
Наконец, когда я совсем извелась, входная дверь открылась, впуская Иска домой. А ведь я уже была готова сотворить что-нибудь откровенно глупое, но успокаивающее, например, достать мужнюю заначку тролльего самогона, или выпить его же успокоительного, которое создала для него Милана, я ведь тоже капельку василиск, должно помочь, наверное, существует же малая вероятность удачного исхода подобной затеи.
– Тебе вредно так много думать о глупостях. У меня уже голова кругом от твоих метаний, – он уверенно сокращал расстояние между нами, раздеваясь на ходу. В итоге остановился около меня он в одних штанах. Моих любимых, черных кожаных, не скрывающих ни одной линии тела любимого.
– А ты не подслушивай, – руки тряслись, как у человека с болезнью Паркинсона, так хотелось притянуть его к себе, вдохнуть ни с чем не сравнимый запах его кожи, почувствовать на губах его вкус.
– Солнышко, не заводись, – он внаглую отошел от меня и плюхнулся в кресло.
– Даже не поцелуешь? – неудовлетворенное желание перерождалось в гнев на его нарочитую холодность.
– Не сейчас.
– Ты мне мстишь, что ли?
– Нет. Что ты родная. Мстить любимым – это не в моих правилах. Лучше сядь, поешь, успокойся, – он говорил абсолютно спокойно, но в каждом слове мне слышалась издёвка. – Демоны! – зарычал он. – Да не будет никакого разговора, женщина. Ты всё равно меня не услышишь! Дай мне просто поесть, и я займусь тобой!
У меня от обиды задрожали губы.
Займусь тобой! – как будто я вещь, которую нужно просто взять, починить и положить на полочку до следующей неисправности. А как же в горе и в радости?
– Говорила мне богиня, что я от тебя устану. Я-то думал только физически. Но за эти несчастные пятнадцать дней ты в совершенстве освоила методику домашнего психологического насилия. А от вывертов твоего разума у меня скоро хвост бантиком завяжется. Никогда не думал, что моя милая Кайхен где-то в глубине души нервная истеричка.
После его тирады у меня потекли слёзы. Горько, больно, обидно. Я даже не могла обличить свои чувства в слова. В груди наливалась свинцовая тяжесть. Каждый вздох я как будто насильно проталкивала в себя.
Наверное, не будь Иск в этот момент увлечён высказыванием своих, может быть, с его точки зрения, и обоснованных претензий, у меня бы ничего не получилось. А так создать рамку перехода дело трёх секунд, особенно когда нужные координаты были заучены одними из первых. Мне захотелось оказаться как можно дальше от Иска, а главное там, где меня любят. Отправиться туда, где поддержат, успокоят, напоят травами и уложат спать. Хотелось к маме, но за неимением сил для перехода между мирами, я сбежала к Ари.
Иск легко может последовать за мной, но там он бессилен, а мне нужна передышка.
Удивительно, но муж не пришел за мной ни через час, ни через два. Ариаты не было дома, я послала ей вестника, и она в ответном послании обещала вернуться к восьми. И ещё Ари предупредила в послании, что если я захочу уйти, нужно выйти за порог дома. Она усовершенствовала защиту и поставила запрет на исходящие перемещения.
Четыре часа разница во времени с Империей, так что ещё час мне предстояло куковать в одиночестве. Ну, это я так думала. Всё-таки жить одними инстинктами, как я сейчас, не очень удобно. Что мне стоило выбрать книжку поинтереснее и спрятаться у Ари в спальне? Нет, меня понесло на кухню, в поисках чего-нибудь съестного. Пропущенный ужин не поднимал настроение, и я решила, что стоит поднять хотя бы сахар в крови. Для этого я заварила чай, травы и ягоды для которого Ариата заготавливала сама. Нашла кусок копчёного мяса и овощи, пару булочек из серой муки и устроилась там же на кухне, не хотелось накрошить в комнате.
Первым звоночком, который должен был меня насторожить, стали мурашки, что разбегались по всему телу и сползались к низу живота. Но я списала это на своё уже привычное, чуть возбуждённое состояние. Почти двадцать часов без секса – для меня это своеобразный рекорд. Может, поэтому Иск и не пошел за мной? Знает, что ещё несколько часов, максимум сутки, и я сама прибегу к нему, умоляя потушить этот огонь.
Вторым тревожащим меня моментом должны были стать ощущения прикосновения. Как будто меня гладили по спине и шее, невесомые касания к губам, осторожная щекотка на груди и животе. Если б я не была уверена, что ничего мистического в доме Хозяйки леса не живёт, поверила бы в призраков-извращенцев. А так вновь списала на разыгравшееся воображение.
Еда сделала своё коварное дело, меня начало клонить в сон, я кинула Ари ещё одно сообщение, сказав, что займу спальню, в которой отдыхала в прошлый раз. Сон сморил меня, стоило голове коснуться подушки.
Удивительно, в этот раз, очутившись в шелковой темноте, я сразу вспомнила свои сны. Правда, испугаться мне не удавалось. Если бы гость моих сновидений хотел бы причинить мне вред, у него была тысяча возможностей. И он не заставил меня ждать. В этот раз я увидела, как мужская фигура соткалась из тёмного пламени, принесённого ветром. Но понять, кто это, я не могла, его фигура и лицо были скрыты плотными тенями, они как будто скользили по его телу, не давая глазам зацепиться, опознать того, кто стоит передо мной.
– Как же я скучал по тебе, – мужской, смутно знакомый голос эхом отразился от теней.
– Да кто ты? Черт тебя возьми. Мне уже осточертели твои игры, – меня не волновало, что я стою обнаженной перед мужчиной, больше пугало, во что это всё может вылиться.
– Я даже не начал, а ты уже вся дрожишь, – горячий шепот опалил мой затылок.
– Как ты можешь так быстро перемещаться?
– Это моя подреальность. И я могу здесь делать всё, что захочу, – его руки оплели меня, одна сжала грудь, вырывая стон, вторая опустилась на живот, который моментально затопило лавой.
– Прекрати. Пожалуйста, – я звала свою силу, искала отклик хотя бы ментального порядка, но не находила и его.
– Не сопротивляйся, радость моя, – темный ветер играл с моими локонами, руки нежно и властно заставляли меня гореть всё ярче. – Ты же хочешь меня, твоё тело откликнулось мне, сирена. Ты моя.
Жёсткий поцелуй и пальцы на самом сокровенном месте взорвали мир вокруг меня. Теневой ветер обрушился на моё тело шелковой лаской, не оставляя ни одного сантиметра кожи без своих прикосновений. Я сходила с ума, кровь вскипела, и даже отчаяние, выливающееся слезами, не могло его потушить.
– Остановись, пожалуйста, – мой голос скатился к шепоту. – Это не правильно. Так не должно быть.
– Ты не оставила мне выбора. Но не волнуйся, я не возьму тебя здесь. Я учусь на своих ошибках, – его хриплый голос и губы, путешествующие по телу, не отпускали.
Я не хотела мужчину… и хотела. Желание быть наполненной мужской плотью уже сводило с ума. Я потерялась во времени и его ласках. Я была уже почти согласна, но теперь он сам не давал мне подойти к грани, заставляя пылать в его руках. Мои попытки закончить всё самой так же твердо пресекались. Он просто не давал мне опустить руки и довести себя до оргазма.
В какой момент сон перетёк в реальность? Но в какой-то момент я ощутила небольшую колкость шерстяного одеяла и жар прогретой комнаты, и реальную, а не фантомную тяжесть мужского тела на ногах. Я лежала на животе, а его руки путешествовали по моей спине, задержались на пояснице и соскользнули на ягодицы.
Я не видела кто это, толком обернуться не получалось, но я заметила кончик длинной тёмной пряди, когда мужчина в очередной раз нагнулся надомной.
Попытки пошевелиться ни к чему хорошему не привели. Я всё ощущала, но пошевелиться не могла так же, как и днём.
– Ты очнулась, – видимо, мужчина заметил, как я пошевелила головой. – Тогда продолжим.
Отголоски желания всё ещё бродили в крови после этого сна. Но пока голова, ещё хотя бы чуточку соображала, я попыталась докричаться до мужа. Но ответа не последовало.
– Даже не пытайся воспользоваться силой. У тебя на шее висит забавная цепочка, мне её, скажем так, подарили в землях дроу. Она блокирует все исходящие из тела магические потоки.
Что-то зацепило меня во фразе такого безумно знакомого, хоть и хриплого голоса.
– Тау? – вот кого я не подозревала, так это эльфа, с которым не виделась так долго. И ещё столько же не виделась бы. – Слезь с меня.
– Нет, прелесть моя, мы только начали, – его рука недвусмысленно поднырнула мне под живот, вызывая волну дрожи. – И в этот раз я не отпущу тебя.
Таурохтар перевернул меня на спину, не забывая оглаживать груди и раздвигая мои бёдра. А я тысячу раз прокляла своё упрямство и побег из дома.
– Где мы? – я явно находилась не в той комнате, где засыпала.
– У меня. Я живу в доме Хозяйки. Но ты так вовремя собралась лечь поспать, а её так вовремя задержали, организованные мной неотложные дела, что было грех не воспользоваться ситуацией. Она-то считает, что ты сладко спишь в её доме, и она не должна торопиться к подруге. – Его пальцы уже вовсю исследовали мои влажные складочки, заставляя меня терять нить мыслей и рассуждений, а невозможность двигаться добавляла нежеланной мною остроты ощущениям.
Я чувствовала, что сдаюсь. Похоже, к моим проблемам добавилось влияние татуировки.
– Тебе нужна в постели кукла? А такой я себя и ощущаю. Ты понимаешь, что я тебя никогда не прощу, – слёз уже не было. Мысли путались, как тропинки в лесу, припорошенные снегом.
– Это только на один раз, как только мы завершим слияние, ты уже не сможешь от меня отказаться.
Я смотрела в его глаза. Там плескалось самое настоящее безумие. Я никогда не смогу донести до него даже те крохи понимания, что принял Иск. Мой змей хотя бы пытается меня услышать.
Мысли о муже придали мне немного сил, и я в последнем порыве, в полубреду, почти без надежды прошептала:
– Богиня, но ты ведь обещала, что мой первый ребенок будет от василиска.
Оглушающая тишина стала мне ответом. Ни треска огня, ни дыхания Тау я не слышала. Тени, до этого играющие на стенах, и те остановились. В этой неестественной тишине первыми я услышала тихие шаги, не заглушаемые ворсом ковра, а затем и голос:
– Не думала, что ты вспомнишь, – в поле моего зрения появилась девушка лет семнадцати. В белом халате целителя, под которым, похоже, больше ничего не было. Длинные серебристые локоны уложены на эльфийский манер, в несколько косичек, сплетающихся в одну. – Я не отказываюсь от своих слов, – холодные глаза презрительно осмотрели композицию из двух тел. – Что же с тобой делать то? Ты сама ушла от мужа, зная о своих затруднениях с чувственной стороной отношений; сама пришла в этот дом, хотя подруга тебе писала, что эльф живёт у неё; сама дала сделать всё это с тобой, не заботясь о своей безопасности… Значит, сама должна уйти. Может, я просто сделаю его стерильным, вы закончите, и ты вернёшься к себе? Или не вернёшься. Но детей от него точно не будет.
От такой перспективы у меня глаз задёргался.
– Не хочешь? Жаль. Это было бы проще всего.
– Будет жаль оставить Великий Лес без наследников, – я истерически хихикнула в конце фразы.
– У пациента есть чувство юмора, значит, он выздоравливает. Так что с тобой делать то?
– Перенести отсюда.
– Я бы с удовольствием, но вы в слишком тесном контакте, – она выразительно посмотрела куда-то между нашими телами, похоже туда, где были пальцы эльфа. – Придётся вас обоих переносить, или пальцы ему оторвать.
– Я бы с удовольствием руки ему оторвала.
– Девочка, ты начинаешь мне нравиться. Хорошо, вот что я сделаю. Во-первых, звено на твоей цепочке совершенно мистическим образом разомкнулось. Во-вторых, ускоренная регенерация позволила быстрее восстановиться твоим двигательным функциям, – два щелчка пальцами, и я действительно могу шевелиться и собрать на кончиках пальцев свою силу. – А в-третьих, – она всё-таки пакостно-довольно улыбнулась, – сюрприз дома будет.
Световая вспышка, и время возобновило свой ход. Рваное движение теней, частое, возбуждённое дыхание эльфа, наглые руки, творящие то, что позволено исключительно мужу.
Я уже немного остыла за время разговора, и могла абстрагироваться от действий эльфа, а заодно вытянула из памяти плетения сирен. Никогда не отмечала за собой жестокости, но то, что творил Тау – для меня это за гранью добра и зла. Поэтому то, что я собралась сделать с ним в ответ, не было для меня превышением самообороны, как бы это окрестили в моём мире. Сплав ментальной и водной силы. Для обитателей суши на планете, где воды не слишком много, это скорее защитная магия, но для тех, кто привык жить в этой стихии – самое распространённое оружие.
Я заставила воду в его теле остановиться. Не сердце. Оно так же продолжало биться, но вхолостую. И это было очень больно. Сердечная мышца сжималась легко, а вот расправлялась, без притока крови, с трудом.
Маска сумасшедшего желания на лице Таурохтара за пару секунд превратилась в гримасу первобытного ужаса. Я подтянулась к изголовью кровати, цепочка окончательно соскользнула с моей шеи, и я укрылась скомканным пледом, лежавшим там же, создав для себя иллюзию безопасности. После чего спросила:
– Поговорим?
Эльф уже упал набок и смог только моргнуть. Я ослабила магические путы жидкости его организма. И он задышал ровнее, сглатывая, но не пытаясь подняться.
– Дёргаться не советую. Стоит мне потерять концентрацию или сознание, и тебя уже ничто не спасёт, – я нагло блефовала, но пока других вариантов не видела. А нам давно пора поставить точку в этих отношениях. И я уже не знала, как это сделать, кроме как с позиции силы.
– И о чём ты хочешь поговорить?
– Ты принесёшь мне клятву, что прекратишь преследовать меня, не будешь намеренно искать со мной встреч, не будешь приближаться и, вообще, исчезнешь из моей жизни.
Я говорила правильные вещи, абсолютно точно сейчас зная, что иначе поступить не могу. По-другому невозможно исправить то, что мы оба натворили. Но что-то внутри противилось, давило на меня, прося отказаться от моих слов, дать шанс. Я не заметила, как затуманился мой взгляд, я смотрела на потерянного Тау, и какая-то часть во мне умирала. Наверное, так и расстаются иллюзиями.
– Я согласен, – сквозь дымку до меня донесся его шепот. – Но у меня есть одно условие.
Я внутренне ощетинилась, ожидая очередного требования от беспринципного эльфа, который всегда пёр напролом, не слыша слова нет.
– Я принесу тебе эту клятву, но она будет действительна только до того момента, пока ты будешь счастлива без меня.
– Нет. Никаких поправок. Это слишком обтекаемая формулировка. Ты клянёшься без всяких условий, – я чуть напрягла связующие нити, замедляя его кровоток.
– Хорошо, – снова сжался в позу эмбриона голый эльф. – Просто пообещай, что будешь счастливой, – он выдохнул, когда я отпустила нити.
– Буду. Я обязательно буду счастлива, – я даже не подозревала, как скоро мне придётся усомниться в своих словах.
Клятву он принёс своей силой и магией, обратившись к силам равновесия. Когда всё было закончено, я заставила его потерять сознание. Оставила несколько милых сюрпризов, которые рассосутся через полгода. Собрала свои вещи, сброшенные на пол, очистила их от следов прикосновений эльфов, приняла душ, чтобы отмыться от чужих прикосновений, и, полностью собранная, отправилась домой. Цепочку я захватила с собой, как компенсацию. Пригодится.
Правда, оказавшись дома, в гостиной, я не смогла заставить себя пойти в спальню. Комната была разрушена, камин потух, и в нём лежали цветные осколки. Остатки ужина частично расположились на полу, кое-что осталось на столе, но далеко не в первозданном виде. Глядя на то, что создавалось не мной, но во что была вложена душа, и труд, и желание примирения, я, наверное, впервые малодушно усомнилась в правильности своего выбора.
Всё это было совершенно не тем зрелищем, которое я желала увидеть, вернувшись домой.
Меньше часа назад я думала, что хуже быть не может.
Меня разобрал тихий истерический смех. Черт, я чувствую себя как в анекдоте:
"Когда я думал, что уже достиг самого дна, снизу постучали".
За что я люблю свои истерики, когда дохожу до ручки: сознание кажется кристально прозрачным, только в ушах звенит. Но это, наверное, резонанс от мыслей, что бьются об отшлифованные грани мозга.
План созрел быстрее, чем здравый смысл успел его оценить.
Первым делом я отправилась к источнику. Там я стянула со стены Аска, который пытался отдохнуть после тяжелого рабочего дня и потребовала амулет, закрывающий моё сознание ото всяких читателей.
Он немножко поломался, но я обещала всю ночь сидеть рядом и петь похабные частушки мерзким голосом. Чтобы он не сомневался в моём упрямстве, я начала прямо там:
Впредь не делаю добра,
Будет мне наука.
Похвалила кобеля,
Оказался – сука!
И он, посмеиваясь над земным народным творчеством, которое было созвучно с моим настроением, согласился предоставить мне нужный кулон с условием, чтобы я не сильно и не слишком долго третировала его зама. Я обещала подумать.
Горечь таких дней, как сегодняшний, довольно долго стирается из памяти. Одно дело, когда происходят небольшие неприятности, такие как размолвка с мужем или недопонимание со студентами, над ними в конце следующего дня можно просто посмеяться и отпустить дурные мысли. Но когда твои проблемы закручиваются в плотный снежный ком, а ты находишься в его центре, и тебя несёт лавиной на камни у подножия метафорической горы, очень тяжело самой сразу найти в себе силы для их решения. И очень легко ошибиться или найти более простой путь, который потянет за собой ещё больший ворох проблем.
Я сняла с себя последний маячок и оставила в нашей гостиной. Совсем прятаться от мужа я не видела ни смысла, ни возможности, но и спустить всё на тормозах была не в силах. Понимала ли я Иска? Вряд ли. Наши мировоззрения изначально строились на абсолютно разных базисах восприятия мира. Хотела ли я его понять? Сейчас точно нет. Единственное, чего я хотела, так это покоя, одиночества, тишины и любви к самой себе.
Я попросилась перекантоваться в комнате Сони, всё равно она жила с Дароком в его городском доме. Выпросила у Миланы успокоительные травы, разбудив бедную женщину среди ночи. И залегла на дно. Стресс или гормональный шторм, я не знаю, что стало причиной, но мой кошачье-мартовский период закончился досрочно.
На следующий день Адриакторн подтвердил, что все вмешательства ментального порядка проводились с тонкого плана, из снов, эльфом. А я, дурочка, подозревала всех, более-менее близких в этом мире людей и нелюдей.
Занятия с эльфийкой мы решили теперь проводить в основном в оранжерее, постепенно увеличивая моё время медитации с выпуском силы. А для практики оставили один день в неделю, полностью заполненный зельеварением.
А ещё днём я уговорила Ксю защитить мою бывшую комнату с помощью её магии крови. Чтоб никто, кроме меня, не мог в неё попасть. Я даже была рада, когда она не сразу согласилась помочь, а заставила меня рассказать почти всё, что со мной произошло.
