Текст книги "Слезы (СИ)"

Автор книги: Мария Шматченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 9. При чем тут Даррен?

Фелиция тоже посмотрела: и правда, на горизонте небо осветилось заревом пожара. И это было не совсем далеко. Наверное, на окраине поместья.

– О, Боже! Что случилось?!

Они вдвоём выбежали из комнаты.

– Конни! Джеральд! – позвала Фелиция.

– Фелиция! – по лестнице сбежала Констанция. – Ты тоже видела? Я только что заметила. Посмотрела в окно: Джеральд докурил наконец, или нет… Мы уже спали давно. Ночь на дворе. Как вдруг он соскочил, сказал: «Курить хочу», оделся и ушёл…

– Я побегу позову Фила!

– А я Томаса! Томас! Томас!

Женщины убежали из гостиной.

Адриана неожиданно привлекала алая роза на круглом столике. Откуда она тут взялась? Почему не в вазе с водой? Он подошёл к ней. Сердце его вздрогнуло. Цветок лежал на конверте, на котором значилось его, Адриана, имя! «Адриану» – было написано письменным шрифтом и ниже печатными буквами. Видимо, пославший на всякий случай написал в двух вариантах, не зная, какие буквы умеет читать и писать юноша: только печатные или нет. Он умел и так, и так, но кто-то был не в курсе.

Робко, будто бы письмо могло обжечь его, молодой человек вскрыл конверт.

«Адриан!

Могу ли я после того, что сделал с тобой, рассчитывать на твоё снисхождение? Наверное, нет… Прости меня. Наверное, я не имею никакого права просить тебя об этом, но умоляю, прости, пожалуйста. После того, что сотворил, я недостоин тебя… Сможешь ли ты простить когда-нибудь? Лучшее, что могу сделать для тебя, это отомстить твоему мучителю, отомстить самому себе, поэтому я должен уйти, уйти навсегда. Я разлучил тебя с тем, кто любил тебя, кто вырастил тебя, заменив тебе меня, я бросил тебя как последний трус, когда ты был совсем маленьким, я приказал подвергнуть тебя пыткам, я неоднократно и сам поднимал на тебя руку, я страшно ревновал тебя… Я искренне раскаиваюсь, но уже поздно – я довёл тебя до такого состояния, что ты мне не веришь… Я недостоин тебя, но всё же я – твой отец…. Ты должен знать это… Даррен – не твой папа. Ты – мой сын, Адриан….

Прощай! Прости, если сможешь… И не вини себя – здесь целиком и полностью моя вина. Твой отец»

– Нет, нет… Быть не может… – Адриан положил письмо на стол, как нечто опасное для жизни, и отдёрнул от него руку, будто бы бумага, и правда, обожгла его.

В этот момент вбежали Томас, Констанция и Фелиция. Молодой человек взглянул на них, и тут какая-то мысль внезапно осенила его.

– Он там… Спасите его, пока не поздно… – и лишился чувств.

Томас в страхе, воскликнув его имя, бросился к нему. Он поднял его, донёс до дивана и аккуратно положил. Обе женщины кинулись тоже. Управляющий на испуганные восклицания двух леди, что с ним, ответил, что бедняжка, наверняка, переутомился. Адриан вскоре открыл глаза и обнаружил себя на диване. Тётка и мачеха с любовью глядели на него. Том перевёл дух и улыбнулся.

– Как он? – сходу спросил юноша.

Все трое сразу же поняли о ком речь, но управляющий почему-то не дал ответить двум леди и поспешил предложить юноше отправиться отдыхать. Фелиция поддержала мужчину, и Адриану пришлось уступить. Они с Томом решили лично удостовериться, что с юношей всё хорошо, что пришёл в себя, и что не станет делать никаких глупостей, типа бежать на пожар. А Констанция как-то отрешённо осталась в гостиной, когда те ушли. Ей вспомнились слова пасынка, оброненные перед тем, как тот потерял сознание.

– А что он имел в виду? – задумчиво произнесла она, и ужас наполнил её душу. – А где Фил?!

– Он вместе с охранниками побежал на пожар! – отозвался управляющий на ходу.

Томас и Фелиция убежали. Их шаги стихли.

– А точно же! – леди приложила ладонь ко лбу, и…зарыдала. – Ах, Виктор, если бы ты знал, кого я люблю…

Фелиция заботливо укрыла Адриана одеялом. Томас убежал помогать остальным.

– Как он? – снова спросил юноша.

– Кто? – удивилась леди. – Как ты? – и сделала ударение на «ты».

– Я нормально. Как господин Джеральд?

Женщина грустно улыбнулась, погладила его по волосам и спросила, зачем он спрашивает про этого мерзавца.

Адриан сел и схватился за голову.

– Это я во всём виноват, только я. Я никогда не прощу себе этого. Я так вёл себя… – в его голосе послышалось присутствие слёз. – Я не понимал… Я его довёл…

– О чем ты? Это ты его довёл? Как бы не так! Как бы не наоборот! Не плачь, моя радость… – она подалась вперёд и обняла его. – Что случилось? Ты чего такое говоришь?

В этот момент в комнату залетела Конни. Она хотела что-то сказать, как замолкла на полуслове.

– Солнышко, ты плачешь? – наконец, спросила леди. – Ты чего? Все нормально! Всё обошлось, слава Тебе, Господи! Все живы!

Адриан поднял голову, и Фелиция выпустила его из объятий. Юноша спросил леди Констанцию, всё ли с ним, с господином Джеральдом, нормально, жив ли он.

– Да что ему будет? Неблагодарный! Он когда-нибудь меня сведёт в могилу! Собой он хотел покончить! Поджёг это проклятый большой дом на окраине ранчо и намеревался сгореть вместе с ним!

– Собой?! – воскликнула Фелиция. – Он сумасшедший?

– Он не сумасшедший это я виноват… – прошептал Адриан.

– Ты не виноват, – тут же сказала ему тётка и пожалела, что поругала при всех брата, но ей хотелось тем самым намекнуть племяннику, мол, смотри и делай наоборот.

– Что он делает? Ему плохо? Как себя чувствует? – спросил юноша у госпожи Констанции.

– Нормально с ним всё, не беспокойся. Фил орёт то же, что и ты: «Это я виноват!». А Джеральд сидит весь в лохмотьях, как бродяга, заливается слезами. «Зачем вы меня спасли?» – спрашивает, а на самом ни царапинки. А то, что ты виноват, даже не думай, лапочка. Я так же и Филу сказала.

– Тоже с «лапочкой»? – улыбнулась Фелиция.

– Да, тоже с «лапочкой»!

Внезапно они услышали чьи-то громкие шаги за дверью, будто бы кто-то торопился к ним. Раздался голос Тома. Он, позвав леди Констанцию, сообщил, что сэр Джеральд зовёт её, что взялся за бутылку. Женщина, переглянувшись с золовкой, усмехнулась:

– Ему, что же, собутыльник нужен?! Зачем он меня зовёт?! Ладно, сейчас спущусь!

С этими словами она выбежала за дверь. «Да, несладко придётся Джеральду» – подумала его сестра, а сама спросила племянника:

– Адриаша, всё нормально? Ты как?

– Неужели это правда?

– Что правда? Что он выпить хочет? Правда, наверное.

– Вы… вы не видели письмо?

Фелиция изумилась, ответив, что нет, и спросила, что за письмо такое. Адриан рассказал, как нашёл конверт. Леди, конечно же, спросила, что там было написано, что так сильно его взволновало. Юноша взглянул на неё испуганными, карими глазами, такими любимыми для них всех, и не сразу решился ответить:

– Он написал, что я… я… его сын.

Сердце леди вздрогнуло, появилось такое чувство, словно где-то раздался выстрел. Будто бы озвучен смертный приговор и через секунду приведён в исполнении. Из глаз Фелиции потекли слезы.

– Почему вы плачете? – с беспокойством и заботой спросил племянник.

– Солнышко, а ты… ты не веришь?

– Нет… Как такое возможно: я чёрный, а он белый? Но мне говорили, что я похож на мулата… И даже на обычного европейца… только яркой внешности…. Я – его сын…. Этого не может быть. Правда? Скажите, это шутка?

«Да, рано ещё, – подумала Фелиция. – Но что мне делать? Джерри не хотел, видимо, признаваться сейчас. Просто так получилось. Он же не думал, что у него ничего не выйдет, что кто-то заметит пожар, и его спасут. Значит, оставшись в живых, ему это признание ненужно… Но Адриаша… Он в шоке. Он не готов такое слышать. Это может его ранить. А я только добилась того, чтобы племянник излил мне душу, а этот Джеральд всё испортил!»

– Да, это шутка. Я не знаю, зачем он это сделал. Наверное, таким образом хотел оправдать свою безумную ревность. Не вини себя. И его тоже – каждый выживает, как может. А может быть…Может быть…. Скорее всего, это была аллегория! Скорее всего, он относится к тебе, как сыну, и ревновал, как сына!

– Я не мог, правда, не мог иначе. Я… боюсь его, ужасно боюсь. И, сам того не желая, вынудил его на такую ложь… И чуть не довёл до самоубийства… Вернее даже, довил, просто у него не получилось. Это я виноват. Простите меня, умоляю…

– Солнышко, нет тут твоей вины. И моей нет, и Фила нет, и Конни нет… Никто не виноват. Самоубийцы не думают о своих близких, им кажется, что смерть – единственный выход. Но это не так! Не думай даже… То, что он тебе написал, выбрось из головы… Всё это неправда. Это – аллегория. Ты устал… Отдыхай. Уже очень поздно. Ложись спать. Завтра будет новый день, и утром ты сам удивишься, что сегодня считал это проблемой, – она встала, ей очень хотелось остаться ещё хотя бы на пять минут, но решила забрать эту записку, пока её не нашёл кто-то другой, и высказать пару ласковых брату. – Спокойной ночи, моя радость. Сладких тебе снов. Верь мне, все это дурацкая выходка господина Джеральда.

– Спокойной ночи, моя госпожа. И спасибо вам за всё.

Джеральд сидел в гостиной один. Констанция отняла у него бутылку и ушла. Фила всё-таки удалось успокоить, – его уже и сам горе-самоубийца утешал, прося у него прощение за устроенный ему ужас, – и молодой человек отправился спать. Сразу же уйдя от Адриана, в половине двенадцатого ночи, к брату забежала разгневанная Фелиция.

– Джерри! Ты чего творишь?! – обрушилась она на него. – Ты хочешь вызывать у него чувство вины?! Он и так постоянно напуганный, весь в себе, и всё из-за тебя! Адриан себя винит в том, что случилось! А сына моего ты за что так?! Да, не подпускает он тебя к двоюродному брату и правильно делает!

Джеральд испуганно, с виной во взгляде, с вином в мечтах, взглянул на сестру и тихим, хриплым голосом спросил, как чувствует себя его сын. Сестра, сложив руки на груди, рассказала, что заверила племянника, что сие письмо – это странная ложь. Судя по голосу, женщина немного успокоилась, но глаза по-прежнему смотрели сердито.

– Наверное, в шоке… – низко опустив голову, прошептал брат.

Он так глядел на свои пальцы, как, бывало, в детстве, что Фелиции на миг стало его жаль, но потом снова разгневалась:

– Конечно, а что ты хотел? Хватит над ним издеваться! Хитрый какой! Глядя в глаза, смелости не хватает признаться, решил написать, потому что так легче, а чтобы потом ничего не объяснять, собой покончить!

– Не ругай меня, сестра! Мне и так плохо…

Фелиция хотела ему что-то ответить, как тут вошла Констанция и прямо с порога раздражённо сказала:

– Так! Ты спать пойдёшь сегодня?! Замучил уже всех!

– Пойду…

Он встал, отвернулся от сестры и зашагал к жене.

– Джерри! – вдруг окликнула его Фелиция.

– Что ещё ты хочешь мне сказать? – устало обернулся брат.

– Я жалела тебя… Теперь вижу, насколько подлая у тебя душа. Два раза ни за что пытать родного сына… Я понимаю, у тебя были сложные отношения с родителями, ты многое пережил, но почему должны страдать другие? Мне тоже было несладко, но от моих действий нет вреда никому… Пожалуй, я завтра же заберу Адриана!

– Нет! – воскликнула Конни.

– Так и быть… – внезапный ответ мужа поверг её в шок. – Забирай… ему так лучше будет. Вряд ли когда-нибудь Адриан простит меня.

– Правильно – ты ведь делать для этого ничего не хочешь! – рассердилась Констанция.

Обида на золовку кольнуло её сердце. Разве не понимает, что она тоже любит Адриана?! С какой стати мужнина сестра решила, что имеет право отнимать у неё приёмного сына?!

– И ещё я скажу ему, что он, правда, мулат, – заявила Фелиция. – Только… только, что… Я скажу ему, что он мой сын!

– А отец кто? – удивилась жена брата.

– Даррен.

– Даррен?! – изумились хором Конни и Джерри. – А при чём тут Даррен?!

Глава 10. История семьи

Из глаз Фелиции хлынули слёзы. Её губы задрожали.

– Ты думаешь, только тебе родители сломали жизнь, Джерри? Я любила его. Я тоже любила раба! Я любила Даррена.

– А как же Роберт, твой муж? – в шоке спросил брат.

– Роберт всё знал… Он меня очень поддерживал, потому что сам был в подобной ситуации, любя ту, с которой быть не мог. Я любила его, но, как друга. И он меня тоже. До конца своих дней я никогда не забуду, что сделал для меня мой муж, но любила все эти годы другого мужчину. И люблю до сих пор. Но он был рабом.

Констанция грустно произнесла в ответ сестре мужа, стараясь сдержать негодование и обиду, что ей очень жаль, правда жаль, жаль безумно, но забрать Адриана она не сможет. Фелиция даже задрожала от пока тихого, но возрастающего возмущения. С какой стати жена брата заявляет ей такие вещи?! Кто она её племяннику?! Никто! Леди спросила невестку, почему.

И та в ответ имела наглость заявить прямо, что не отдаст его, что он и её раб тоже, и что сама увезёт его! Если Джерри согласен отдать сына сестре, то, вероятно, если жена заберёт, то тоже против не выступит.

– А что тут такого? Сына родного раздавать! – упрекнула его Конни. – Если хочешь, Фелиция, мы все покинем ранчо, а Джеральд пусть тут сидит.

Но леди возразила, что она – родная тётя Адриана, а она, Констанция, его мачеха, и потому они с Филом хотят увезти его к себе. И есть ведь разница между кровной родней и посторонним человеком?

– Я не мачеха, а приёмная мать, которая любит его, как родного сына, – Конни даже малость оскорбилась, – и так просто его не отдам. Но как хочешь, я с удовольствием приму твоё приглашение, погостить у тебя.

– Отлично! Значит…

– Хватит ссориться! – перебил её Джеральд, у которого вечно было семь пятниц на неделе, и, видимо, уже не хотел отдавать сына сестре. – Никто его не получит! Пойдёмте спать! Скоро утро уже!

На другой день все проснулись чуть ли не в обед. Даже Адриан, который обычно по привычке просыпался рано утром, почти на рассвете.

Вчерашний разговор с леди Фелицией очень помог ему, и он от всего сердца был благодарен ей. Молодому человеку стало намного легче. Нужно смириться с тем, что время от времени что-то, или кто-то будет невольно напоминать ему об истязаниях. Адриан благодарил Господа за тех добрых людей, которых Он послал ему… леди Констанция, леди Фелиция, сэр Филипп, сэр Чарльз, леди Рози, мистер Фред, мистер Томас… Как же был благодарен им несчастный раб! Получается, его любили все, кроме хозяина Джеральда? Значит, не всё так плохо.

В основном, к нему каждое утро кто-то приходил. И тогда они вместе выходили из комнаты. А сам он почему-то никогда не осмеливался. Но сегодня долго никого не было.

Адриан прошёлся по комнате, уже давно одетый. Он обернулся к зеркалу и увидел своё отражение. «Это всё потому, что ты очень красивый, ему жалко было бы, если бы тебе испортили лицо» – почему-то вспомнились слова госпожи Фелиции. Молодой человек робко подошёл к зеркалу и легонько провёл рукой по его раме.

«Неужели я такой красивый? – подумал он, глядя на своё отражение. – Мне кажется, совершенно обычный… Не такой уж и красавец, как все говорят». Адриан считал красивым сэра Филиппа, высокого, голубоглазого блондина. И, конечно, Даррена. А самого себя никогда.

Тут кто-то робко постучал, а через минуту дверь отворилась (Адриан не считал комнату своей и поэтому никогда не говорил: «Входите!»). Бедный юноша чуть не лишился чувств, как вчера, когда в отражении в зеркале увидел своего хозяина. Он помнил всё, что сказала ему леди Фелиция, но паника, граничащая с ужасом, тут же овладела его душой. Несчастный бывший раб не успел мысленно себя успокоить… Разум не подчинялся ему. Сердце отчаянно забилось. Страх, как перед дьяволом. На подкашивающихся ногах невольник обернулся к своему господину. Джеральд направился к нему. Адриан сам не знал, где нашёл в себе силы, чтобы ради приличия устоять и не попятиться назад. «Господи, хоть бы сейчас кто-нибудь вошёл!» – мысленно взмолился он с отчаянием.

– Прости меня, пожалуйста, за вчерашнее письмо и мой ужасный поступок. Право, я не знаю, что на меня нашло, – сказал хозяин.

– Вам не за что просить прощения… – тихо дрожащим голосом ответил молодой человек. – Вы – мой господин…

– Ты боишься меня? – скорее сказал, а ни спросил Джеральд.

Один раз он задавал ему такой вопрос, тогда после разговора с мистером Фредом… Что было потом? У господина имелась странная привычка спрашивать его о чем-то неожиданном, требовать ответа, а потом бить.

– А что дверь открыта? – раздался из коридора весёлый голос мистера Томаса, а потом и он сам появился на пороге, сердечко Адриана радостно забилось. – Доброе утро…

– Доброе утро, – ответил ему Его Светлость Джеральд, а сам подумал: «Принесла нелёгкая!». Его голос, должно быть, выдал недовольство, и в душе молодого милорда, который сам не догадывался, кто он, рухнули все надежды уйти от господина с управляющим.

Только Джеральд хотел поговорить с сыном, как кто-то заявился! Нет, конечно, издеваться он не собирался… Просто… просто сам не знал, как поступить лучше и разумнее.

Адриан кивнул управляющему, не в силах вымолвить ни слова. Тот понял, что юноша боится, и решил прийти ему на выручку.

– Адриаша, тебя госпожа зовёт.

– Томас, оставь нас! – строго обрезал господин.

Это прозвучало так серьёзна и так жёстко, будто бы он хотел хорошенько вломить юноше, а управляющий ему помешал. Джеральд снова обернулся к сыну, но не увидел его: он лежал у его ног без чувств.

– Что вы наделали?! – не выдержал Томас и подбежал к молодому человеку. – Можно было это мягче сказать! Адриаша, что с тобой? Солнышко моё, очнись…

Джеральд стоял над ними, как скала. «Приревнует ещё… Опять ударит его при случае…» – испугался управляющий. Он приподнял Адриана.

– Кажется, он не дышит… – испуганно произнёс Том.

– Я за помощью! – Джеральд сорвался с места и выбежал вон из комнаты.

Разбитое сердце остановилось, измученная душа вознеслась к Господу… Погубленный родным отцом… Но нет! Ничего подобного! Адриан дышал, Томас специально так сказал, чтобы господин покинул комнату.

– Бедняжка… – прошептал мужчина, – до какой степени ты его боишься, что в его присутствии теряешь сознание?

Веки молодого человека встрепенулись, и он открыл глаза.

– Он ушёл, – улыбнулся Томас.

– Адриан! Нет! – с такими словами в комнату ворвались все домочадцы. Причём, Фил был ещё в пижаме.

– Ой, простите меня, пожалуйста! – воскликнул управляющий с «виной» в голосе. – Мне с испугу показалось, что он не дышит. Всё хорошо.

– Слава Богу! – глубоко вздохнула Фелиция.

– Ну, знаешь, что…! – воскликнул Джеральд и покинул комнату.

– Боже, как мне стыдно… – прошептал Адриан, который боялся, что все решат, будто бы тот, как впечатлительная барышня, теряет сознание при малейшем испуге, или вообще, что он притворился.

– С тобой всё хорошо? – Констанция подбежала к нему. И упала на колени рядом с ним и Томосом.

– Спасибо, моя госпожа. Всё хорошо. Простите, пожалуйста, что так напугали вас всех.

– Господин стоял над нами, как грозный Зевс…. И я сам испугался… – тихо прошептал хозяйке управляющий. – Мне надо было его как-то спугнуть, чтобы он убежал. Вот я и наврал, что Адриан не дышит. Простите меня, пожалуйста, что напустил на всех страху….

– Понимаю…. Ты всё правильно сделал.

Адриан попытался встать.

– Лежи-лежи! – сказал Томас.

– Долго? – улыбнулся юноша.

– Сколько хочешь, – засмеялся тот.

– Позвольте, пожалуйста, мне всё-таки встать. А то вам сидеть на полу, а мне лежать…

– Ну, хорошо…

Они поднялись с пола. Все засмеялись почему-то над словами Томаса «лежи-лежи». «Сколько, интересно, ты так планировал просидеть на полу?» – подшучивали над ним.

Джеральд стоял перед портретом своих родителей. На нём они были ещё молодые. Наверное, даже Фелиция не родилась, когда написали картину. Этот парадный портрет подарили им на первую их годовщину свадьбы. С полотна смотрел высокий молодой человек. Орлиный нос, надменно-сжатые губы, гордый взгляд. Сэр Гарольд… Рядом с ним стояла его красивая супруга. Лицо её было тогда таким юным, нежным и милым, но Джерри знал, что всё это лицемерие – гордостью с ней мог сравниться только её муж. Леди Лилиан.

– Что ты со мной сделал? – прошептал теперешний хозяин ранчо. – Будь ты проклят! Я ненавижу тебя, и никогда не прощу! О Господи, прости меня за эти слова, но иначе я не могу. Моё сердце каждый раз замирает, когда я вижу своего сына. Мой старый дом, ты помнишь, как один юноша однажды потерял сознание перед своим гордым отцом? Теперь вот и мой Адриаша трепещет от одного только моего взгляда… Будь ты проклят, любящий папочка! – горько усмехнулся Джеральд. – И будь проклят и я! Алиссия, простила ли ты меня? Выход был… Только теперь понимаю это. Надо было бежать с тобой… Я так любил тебя! Всегда, даже когда ты была уже с Дарреном… Теперь вот наш сын не подпускает меня к себе, не даёт даже подступиться… И я сам виноват в этом! Отец! – неожиданно Джеральд упал на колени. – Отец, я до сих пор замираю перед твоим взглядом, хоть и нарисованным! Что ты сделал со мной?! Я ревную родного сына, готов лучше убить его, чем увидеть с «новым Дарреном»… И это тоже твоя вина! Это ты во всем виноват!

Он сорвался с места и побежал куда-то по коридору, выкрикивая имя Алиссии. Джеральд винил кого угодно: своего отца, Даррена, Чарльза, Фреда, только ни самого себя.

В одном поместье случилась эта история… Маленький мальчик, предоставленный сам себе, хотя и был сыном аристократа. Маленькая девочка, дочка рабов… Джеральд и Алиссия… И больше не было детей их возраста. Они играли вместе, а, повзрослев, полюбили друг друга.

Его мать большую часть времени проводила в Европе, а отец был слишком занят, чтобы заметить любовь своего сына и рабыни. Джеральд стал частым гостем в невольническом семействе.

Сэр Гарольд обожал свою дочь. Но и о любви Фелиции к молодому, красивому рабу Даррену тоже не догадался. К сыну, по слухам, он относился пренебрежительно. Рассказывают, в лицо заявлял: «Ну, и дебил же ты!», всегда злился, что ему перейдёт всё его баснословное состояние вместе с титулом. Но всё же Гарольд никогда не позволял себе поднимать руку на Джерри, а уж про бесчеловечные пытки и говорить нечего! Он просто был далёк от него и при случае всегда говорил тому обидные вещи. Такая молва ходила об этом жёстком человеке.

Меж тем юная любовь Джеральда и Алиссии становилась сильнее с каждой секундой. Они и дня не могли прожить друг без друга. На ранчо их в тайне от господ прозвали Ромео и Джульеттой. Только родители «Ромео» ничего не замечали. А раскрылось всё поздно, когда «Джульетта» была уже беременной. Сознаться деспотичному отцу у Джеральда не хватило духу. И он раскрылся своей матери, которая только что вернулась из Старого Света. А леди всё рассказала мужу. Гарольд рвал и метал, он чуть не убил Джеральда. Какой позор! Его сын любит рабыню, да и ещё они ждут ребёнка! Хозяин отправил всех рабов на плантации, оставил только Алиссию, Даррена и их родителей. Всех белых слуг он безжалостно уволил, и многие оказались на улице без средств к существованию. Гарольд уволил даже старого управляющего, который служил ещё его отцу и деду, и старик, говорят, проклял его.

Успокоившись, он позвал к себе сына и сказал ему: «Так и быть… Хочешь позориться – позорься! Женись на своей Алиссии, но знай, в этом случае ты от меня после моей смерти ничего не получишь! И твой ребёнок – тоже. Я дам им вольные, и катитесь ко всем чертям, когда он у вас родится! Чтобы я ни тебя, ни твою жену, ни вашего ублюдка я больше не видел! Я лишаю тебя наследства и отрекаюсь от тебя!». Джеральд был рад и этому, лишь бы быть с любимой. Но леди Лилиан, его мать, выступила категорически против такого решения мужа. Ходили слухи, что именно она отговорила сэра Гарольда лишить наследства сына.

Фелиция плакала, умоляла родителей сжалиться над братом. У неё к тому времени подрастал уже сын, и она понимала боль Джерри. Но все мольбы оказались напрасны. Тогда сестра предложила брату свою помощь в побеге во Францию, где в то время по местным законам давали вольные рабам, которые являлись в полицию. Но Джерри испугался и смалодушничал. Семейное предание гласит, что Алиссия так и не простила его за это.

Никто уже сейчас не знает, Лилиан ли отговорила мужа от этого решения, или он сам передумал, или с самого начала обманывал сына, но свадьбу отменили. А Гарольд заявил, что выдаст Алиссию за Даррена. И она вышла замуж, а когда ребёнок родился, все думали, что это от мужа. А то, что сын скорее просто смуглый, а ни чёрный, списали сначала на то, что родословной (да-да, не генеалогией!) родителей никто не интересовался (вдруг белые были!), а потом на этот факт и вовсе не обращали внимания – привыкли. Фелиция же так и не простила своего брата. Хотя она и была сама замужем, но любила раба, а когда того женили на другой, у неё исчезла последняя надежда, что когда-нибудь они будут вместе. Это, конечно, являлось её сокровенной тайной, и эту боль она терпела все эти годы.

Родители молодожёнов спустя несколько лет после рождения внука, были отправлены на плантации, откуда больше не вернулись. Говорят, они скончались при загадочных обстоятельствах, что их забили до смерти, что их продали. Никто точно не знал об их судьбе.

Алиссия обожала своего сына, которого, как они и договаривались с Джерри, назвала именем, любимым именем его отца, Адрианом. Сэр Гарольд строго-настрого запретил Джеральду общаться с мальчиком. А ребёнок, наверное, кому-то в наказание был настолько красивым, что трудно себе вообразить. И с каждым годом становился всё прекраснее и прекраснее. Маленький Адриан тронул сердце хозяина. А может, с возрастом тот стал мягче. Говорят, он даже пожалел, что не женил сына на его матери.

Джеральд после предательства отца покинул поместье. И приезжал крайне редко. Он не мог и не хотел жить без Алиссии и сына. Ходили слухи, что друзья несколько раз спасали его от самоубийства.

Гарольд сразу заметил, что его внук не похож на негра, хотя и был черным рабом. Черты лица были совсем ни как у африканской расы. Только скорее смуглая кожа, а ни чёрная, делала его хоть чуть-чуть похожим на мать. Но остальные люди в поместье этого не замечали, никто почему-то не обращал внимания. «Он похож на моего деда со стороны матери, испанского аристократа, – сказал как-то Гарольд своей жене Лилиан. – Наверное, он пошёл в него».

Когда Адриану исполнилось три, Алиссия заболела, слегла в постель и вскоре умерла. Ей не было даже двадцати пяти лет. Девушка нашла свой последний приют на специальном пустыре, где все хоронили рабов. Джеральд приезжал на ранчо, чтобы навестить её могилу. И там он рыдал часами, целуя землю, поливая курган слезами.

Таким образом, после кончины Алиссии в поместье осталось всего два раба. Остальные жили в другом.

Адриан, хотя был тогда ещё совсем маленьким мальчиком, тяжело переживал утрату. Даже каменное сердце сэра Гарольда вздрогнуло. Семейная легенда гласит, что он захотел усыновить собственного внука, так как со своим сыном до сих пор оставался в страшной ссоре. Лилиан была резко против, угрожала мужу разрывом, но тот никогда её не слушал. Его Светлость не считался ни с чьим мнением, кроме своего собственного. Его супруге пришлось смириться. Об этом намерении милорда ни Даррен, ни Адриан не знали. Но выполнить его сэр Гарольд не успел – он скончался через год после смерти Алиссии, когда внуку было четыре года. Мужчина тяжело заболел, поехал лечиться на воды в Европу и там умер. Лилиан, родная бабушка Адриана, так и никогда не признала его. Она ненадолго пережила своего супруга и через год после него скончалась. Так они друг за другом и отправились на тот свет. Поползли даже слухи, что «подействовало» проклятие старого управляющего.

Джеральд все эти годы работал помощником у одного господина, у которого была дочь по имени Констанция. Она полюбила юношу, хотя, на её взгляд, он был до ужаса робким и нерешительным, а сама девушка всегда обладала сильным характером. Но ему и в голову долго не приходило взглянуть на неё, как на потенциальную невесту. Тем более у дочери начальника был друг Виктор, с которым общество их уже заранее поженило, хотя те официально ничего не заявляли.

После смерти Алиссии Джеральд смог полюбить второй раз, но ни так, как первую любовь. Его избранницей стала дочь начальника, Конни, которая не знала, что у будущего мужа есть ребёнок. А Виктор получил отказ. Многие пребывали в шоке: как так, такая сильная девушка, с характером, отказала активному и такому же сильному молодому человеку, а выбрала какого-то тюфяка, который только и умеет, что смущаться! Некоторые думали, что дело в титуле жениха, ведь невеста происходила из просто богатой, но не дворянской семьи. Но это было совершенной неправдой – Констанция любила Джеральда не из-за его благородного, аристократического происхождения.

Фелиция думала, что после смерти их отца брат осмелится забрать своего сына, но тот так этого и не сделал. Леди было жаль племянника, она очень его любила. И из-за того, что Джерри бросил мальчика, сестра прекратила всякое общение с ним.

Так прошли годы… Адриан превратился в прекрасного юношу. Все оглядывались ему вслед, не в силах оторвать глаз. Но насколько он был красив, на столько же и добр. У него было любящее, золотое сердце. Джеральд, став хозяином всего состояния отца, редко приезжал в поместье. Потом они с женой не документально удочерили двух её племянниц несмотря на то, что у одной был живой папа, и зажили, как семья. Но сердце несчастного отца болело, он безумно переживал своё горе, но никто даже не подозревал об этом… Родной сын не знает и не любит его… Сэр Джеральд всю свою жизнь проклинал тот вечер, когда смалодушничал и отказался от помощи сестры в побеге во Францию, где его могла ждать счастливая жизнь…

После обеда Констанция и Фелиция что-то долго обсуждали после чего помирились. Вчера они немного поспорили из-за того, кто заберёт Адриана, и обе были в обиде друг на дружку, но сейчас они опять дружили.

Вечером, когда Фил с кузеном гуляли по саду, когда Констанция и Фелиция пили чай в гостиной, вернулся Джеральд. Он вошёл к сестре и жене и грустно посмотрел на них, а потом быстро зашагал прочь, так ничего и не сказав.

– Джерри, дорогой, где ты был? – окликнула его Конни. – Мы так волновались!

– На могиле Алиссии! – ответил тот, не оборачиваясь.