Текст книги "Ты мне не нравишься (СИ)"

Автор книги: Мария Перевязко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 45. Ли

Рада, что он пришел. Иначе бы совсем сломала голову. Мне срочно нужно отвлечься, и я во все глаза разглядываю джинсы Ника. Внизу они испачканы в грязи. Он принёс мне апельсины. Сказал, что это передала его мама и желала скорейшего выздоровления. Зря он это.

Для моей мамы я всегда была неким предметом интерьера, в который время от времени нужно вкладывать деньги. Она не особо пыталась узнать меня, а я, в свою очередь, не стремилась навязываться ей. Каюсь, несколько таких моментов было. Но тогда я была слабой и маленькой. Сейчас – все по-другому.

И все равно где-то глубоко внутри я радовалась, как маленький ребёнок, когда мама прогнала Ника и Эдика из больничной палаты и заботливо уложила свою руку на мою. Это ликование было очередной минутной слабостью, потому что выяснилось, что мамой двигала вовсе не любовь. Она вбила себе в голову, что знает, кем я стала. По неизвестным мне причинам она считает меня монстром, способным поджечь школу, соблазнить учителя и сотворить ещё несметное количество злодеяний. Пусть это будет очередной слабостью, от которой я намерена избавиться, но пока мне больно. Больно от того, что я живу с матерью, которая меня не знает. Как можно любить того, кого не знаешь? На что я вообще рассчитывала?..

– Тебе хуже? – неуверенно спрашивает Ник, и я вздрагиваю, как от удара током.

– Нет. Сегодня вроде выписывают.

– Выглядишь хреново.

– Спасибо.

Вижу, как Ника передергивает. Он заметно нервничает. Не знает, о чем еще меня спросить. Ему неловко. В отношениях между нами какая-то неопределенность. Он сидит на стуле рядом, но недостаточно близко, чтобы взять меня за руку. Сейчас мы вроде как давние приятели. И меня это вполне устраивает. Голова забита не тем.

– Я не хотел обидеть. Не к этому сказал. Тебя что-то тревожит?

– Да так. Мама собирается отправить меня в школу-интернат.

Мне нравится реакция Ника. Он подаётся вперёд, роняет пакет с апельсинами и большими глазами впивается в мое лицо. Наверное, именно из-за этой реакции я и поведала ему новость.

– Чего?!

Чувствую, как натягивается сухая кожа на лице, это я улыбаюсь. Крем мне, конечно, никто не догадался принести.

– Как там Стелла? – непринужденно перевожу тему, стараюсь дать понять Нику, что на этом тема закрыта, хотя к горлу подкатываются слова, полные страха, жалости к себе, беспощадной слабости. Нельзя дать им выйти наружу.

– Нормально, – отвечает Ник, – поправится. Все у неё будет хорошо. Так что там насчёт интерната? Ты это серьезно?

– Ты у неё был?

– Что? Нет. Видел Антона Николаевича…

– И как у него дела?

– Да притормози ты! – терпению Ника приходит конец. – Объясни мне, с чего твоя мама пошла на такое? Боится за тебя? Думает, пожар связан как-то с тобой?

– Не пожар, а поджог, – я опускаю глаза и поправляю волосы. Боится она за меня, как же…

– Ты меня поняла, – процеживает Ник и озирается по сторонам, боится, что нас услышат.

– Не хочу это обсуждать, ясно? Эдик, кстати, никому не рассказал?

Ник сжимает кулаки, его щека нервно подергивается.

– Надеюсь, что нет. Иначе…

– Что?! – интересуюсь я свирепо, меня, значит, считают виновной во всех грехах, а настоящую виновницу все оберегают, как какое-то чертово сокровище. – Иначе что?!

– Иначе Стелле грозит беда, – беспомощно разводит руками Ник, уверенность в его голосе исчезает. – Разве ты этого хочешь?

– А тебе не кажется, что Стелла должна ответить за то, что совершила?

Глава 46. Ник

После последних событий я и забыл это безэмоциональное каменное лицо Ли. Теперь вспоминаю. Вышла на прогулку другая сторона личности Ли. Темная сторона, готовая мстить, манипулировать, использовать всех и вся. Без зазрения совести я виню в этом ее мать. Мне нестерпимо хочется с ней побеседовать, но Ли эта мысль не нравится.

– Дай мне время, ладно? – молю я Ли. – Дай разобраться во всем. А потом делай, что хочешь.

– Хочешь чтобы я поверила, что ты так просто дашь мне испортить жизнь твоей ненаглядной Стеллы? – усмехается она и крутит в руке один из апельсинов, которые я принёс. Вторая ее рука в гипсе, согнута в локте и плотно прилегает к телу. Она роняет апельсин на кровать и поднимает глаза к потолку. Я вижу, как она одними губами произносит несвойственные леди ругательства. – Она ведь и тебя чуть не убила. Ты вроде как всегда был за справедливость. Даже брата своего подставил, помнится. Но на Стеллу это не распространяется, да? Она может безнаказанно творить все, что захочет.

– Елки, она тоже лежит в больнице! – раздражаюсь я. – Ей тоже пришлось не сладко. Даже хуже, чем нам с тобой! Думаешь, она сейчас валяется дома в тёплой кровати, болтает ногами и гневно рвёт на кусочки наши с тобой фотки? Да не хотела она причинять нам вред! Даже в огонь бросилась, дурочка. Это ее разборки с отцом. И только с ним. Дай мне время, ладно? Я должен поговорить с ней. Должен помочь ей. У неё кроме меня и отца – никого нет. И, как ты понимаешь, с отцом у неё сейчас отношения не самые радужные.

Мне очень хочется сказать, что ещё у Стеллы есть она, Ли. Они ведь были подругами. Но надавить на ностальгические чувства я не успеваю, потому что Ли вдруг говорит:

– Я так понимаю, ты выбрал сторону.

Кладу руку на лоб, чтобы убедиться, что голова моя пока на месте. С ними со всеми с ума сойти можно. Зачем эта драма? Зачем так нагнетать? Почему нельзя спокойно все обсудить?

– Здесь нет никаких сторон, – тихо говорю я, зная, что это бесполезно, Ли уже сделала все выводы, какие могла.

– Да нет, есть, – спокойно отвечает она и отворачивается от меня. – Ты правильно сказал, у Стеллы есть отец и есть ты. А у меня нет никого.

Я набираю в лёгкие воздух, чтобы возразить, но она мгновенно продолжает абсолютно безразличным тоном:

– Но это ничего. Потому что вы слюнтяи. Вы стараетесь быть рыцарями, хотите спасать всех и вся, лишь бы почувствовать себя лучше. А я сама себе рыцарь. И, если мне придётся перешагнуть через всех вас, чтобы стать счастливой, я сделаю это. Потому что всю жизнь на моей стороне – лишь я одна. И я не позволю никому и ничему сломить меня. Даже этой дурацкой влюбленности. Я хочу спать. А тебе пора разбираться с чужими проблемами. Удачи.

Я выхожу из больничной палаты на ватных ногах и прислоняюсь спиной к холодной стене. Сердце отчаянно бьется, моя грудная клетка ничтожно мала для него.

Мне горько и тоскливо, хочется улечься прямо на пол больничного коридора, вдыхать запахи лекарств и антисептика и лежать здесь до скончания времён. Несмотря на всю печаль и темноту на душе, слова Ли о ее влюбленности не выходят из головы. Только она могла признаться в чувствах вот так.

Чувствую себя предателем. Не те слова подобрал, не смог объяснить ей, что меня гложет. С тем же успехом мог сказать: «Стелла для меня важнее, пока». Вот идиот!

Долговязая медсестра, проходящая мимо, изучает меня подозрительным взглядом, и я спешу поскорее покинуть это неприятное место. Проходя мимо палаты Стеллы я ускоряю шаг. Почему-то не могу заставить себя зайти к ней.

Как только я оказываюсь на улице, в голову приходит план действий. Ли права. Я даже не попытался помочь ей. А ведь на неё разом столько всего навалилось. Поэтому я стараюсь исправиться и уверенно шагаю к ее дому. Даже не представляю, что я скажу ее матери, но это и неважно. Мне интереснее, что мне скажет она.

Мнусь перед дверью в ее квартиру, считаю про себя до трёх и нажимаю на звонок. Сердце уходит в пятки. Но ничего не происходит. Давлю на чёрную кнопку ещё раз. И ещё. Звонок работает, слышу его приглушённую веселую трель. Когда я почти убеждаю себя, что квартира Ли пустая, вхожу во вкус и давлю на кнопку, не отпуская, резко распахивается дверь. Отдергиваю руку и открываю рот. На пороге стоит мама Ли в уже знакомом мне бледно-розовом платье.

Она окидывает меня ледяным взглядом и сухо говорит:

– Лизы дома нет.

И таким же внезапным рывком закрывает дверь. Семейное сходство налицо. В последний момент я успеваю просунуть в щель ногу. Ожоги на ступнях напоминают о себе, и я морщусь от боли. Женщина вопросительно смотрит на меня.

– Знаю. Я хотел поговорить с вами.

Она сужает глаза, и у меня возникает чувство, что, будь у неё в руках скалка, она бы пустила ее в ход.

– Заходи, – с поддельным дружелюбием говорит она через мгновение, пропускает меня вперёд и закрывает дверь на щеколду. Во что я ввязался?..

– Как Ли? – интересуюсь я, пока женщина наливает в чайник воду из-под крана.

– Мою дочь зовут Лиза.

– Она предпочитает краткую версию.

Я стараюсь говорить добродушно и непринужденно, но в обществе этой женщины мне неуютно, и я ловлю себя на том, что каждую минуту бросаю взгляд на дверь.

– Она в больнице. Но ты и так это прекрасно знаешь, верно? Ты – один из ее поклонников? Самый смелый, я полагаю?

– Я – ее парень, – выпаливаю я.

Мама Ли снисходит до того, чтобы обернуться и выразительно покачать головой.

– Даже так?

– Что-то вроде того, – бурчу я, смутившись. – Вы в курсе, что с ней происходит?

– В курсе ли я? – растягивая слова, переспрашивает она и заливает кипятком пакетик с чёрным чаем, устанавливает дымящуюся кружку напротив меня и нависает надо мной, как тень. – Я знаю, что она – непростая девочка. С своими причудами. Ей не хватает воспитания.

Меня так и подмывает спросить: «интересно, как так вышло?», но я сдерживаюсь.

– Видишь ли, она росла без отца, – флегматично вещает она, странствуя по кухне, – а я много работаю. Наверное, в том, что произошло, есть и моя вина…

– Послушайте, – прерываю я ее, – Ли – прекрасный человек, душевный собеседник, она сильная и смелая, никому не даст себя обидеть. Но она нуждается в вашей любви, разве вы не видите?

Женщина замирает посреди кухни и смотрит на меня так, будто бы только что я сморозил самую глупую вещь на свете. Молчание затягивается. Я кошусь на пол в надежде, что земля разверзнется и наконец поглотит меня.

– Она отправится в интернат, – твёрдо говорит женщина, не шевелясь. – Там у неё будет все необходимое.

Я вскакиваю со стула, не в силах больше сдерживаться.

– Там у неё будет мама?! Ей нужна материнская любовь. Ей нужна семья. Она ведь просто подросток!

– Умолкни! – она мгновенно остужает мой пыл. – Не учи меня, как мне обращаться с дочерью. Это тебя не касается. Я рада, что у Лизы появился мальчик, которому не все равно, но я – ее мать, и я решаю, что для неё лучше. И сейчас ей лучше отсюда уехать. А теперь тебе пора.

Я смотрю на эту женщину и вижу Ли через двадцать лет. Если ничего не изменить, она станет такой же холодной и бессердечной, как ее мать. Я покидаю квартиру Ли с ощущением, что за одно утро умудрился облажаться дважды.

Глава 47. Ли

В такси мы молчим. Думаю, мы обе знаем, что разговоры ни к чему не приведут. Нет, до скандалов не доходит никогда. Мама что-то говорит, я возражаю. Но мои слова отражаются о ее ледяное сердце и улетают в никуда. И так всегда. Наш разговор, если уж таковой случается, по обыкновению заканчивается паузой, которая растягивается на неопределенный срок.

Однако мама меня удивляет и решает заговорить со мной в подъезде, пока мы ждёт лифт.

– Это ты прислала его ко мне? Думала, милый мальчик сможет разжалобить меня?

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Все ты понимаешь. Но это не сработало. Решения я не изменю.

Мне очень хочется ответить грубостью, убежать и хлопнуть какой-нибудь дверью. Но двери лифта, к сожалению, автоматические. Мама ждёт, пока они разъедутся в стороны, и заходит внутрь, высоко задрав подбородок. Я не шевелюсь, стою напротив и смотрю на неё. Пытаюсь понять, есть ли в ней хоть что-то материнское? Это же природа. Есть такое желание или нет, мать заботится о своём детёныше, на то есть инстинкты. Принимать пищу же она не забывает. А об этом почему забыла?

Мама разводит руки в стороны и смотрит на меня, будто бы ожидает, что я брошусь ей в объятия. Двери лифта с шумом закрываются и открываются снова: мама нажала специальную кнопку. Я почти что вижу, как в ней растёт раздражение.

– Почему? – спрашиваю я, замирая рядом с ней в тесной кабине лифта.

– Что?

– Почему ты не хочешь быть моей матерью?

Специально кошусь на ее лицо, вдруг хоть один малюсенький мускул дрогнет. Но лицевые мышцы матери полностью под ее контролем. Она сдержана и надменна. В этот момент я даже завидую ей. Примерно к такому хладнокровию я и стремлюсь.

– Я – твоя мать. Что бы ни думала ты и этот твой парень. И хватит об этом.

– Ник правда был здесь? – спрашиваю я и нервно пытаюсь стащить верхнюю одежду, не причинив боли самой себе. Вот ведь дурак, а. Кто его просил это делать?! Теперь только хуже будет.

– Понимаю, почему ты подослала его, – игнорируя мой вопрос, добавляет мама из ванной. – Он мне понравился. Напористый. И неглупый.

Мне наконец удаётся раздеться. Я усмехаюсь и закатываю глаза. Почему бы не обсудить с мамой мальчиков? Ничего ведь особенного не происходит. Обычное дело, черт возьми!

– Можешь не делать вид, что тебе интересна моя личная жизнь, – бормочу я, снимая обувь. Шум воды заглушает мои слова, но мама все равно громко переспрашивает, вот это слух!

– Что ты сказала?

– Я говорю, что я понятия не имела, что он сюда припрется. И он не «мой парень».

Мама выплывает из ванной, на ходу вытирая руки полотенцем.

– Он считает иначе.

– Да пофиг.

Я хочу улизнуть в свою комнату, но она не намерена меня отпускать.

– Он знает, что ты натворила?

– Я снова что-то натворила и забыла об этом? Вот беда! Зачем какие-то интернаты? Может, сразу в психушку меня отправишь, чего тянуть?!

Мама укоризненно покачивает головой и, молча, сверлит меня глазами.

– Он был со мной, когда школа загорелась. Теперь я могу идти? И нет. Он не поджигал школу вместе со мной. Никто не поджигал. Это – несчастный случай.

– Ты можешь идти к себе, – сухо говорит мама, не сводя с меня прищуренных глаз, она не верит мне, думает, что я лгунья и злодейка. И пусть так думает. Кто знает, может, она права?..

Первым делом я хватаюсь за телефон и ищу нужный номер. Он отвечает после первого гудка, как будто сидел и ждал моего звонка.

– Привет, – говорит он.

– Ага. Нужно встретиться. Я передумала насчёт Стеллы.

Глава 48. Эдик

– Эдичка, ну когда же ты приведёшь ее знакомиться?!

Мамка много раз задавала этот вопрос. Может, раз сто. Или тысячу. Она вообще-то клевая, но иногда излишне приставучая.

Я рассказал ей о Ли сразу же, как только понял, что у меня снесло крышу. А случилось это в день появления этой богини в нашей школе. Обычно с матерями такими вещами не делятся, но она у меня – глаз алмаз, сама все поняла. Даже объяснять толком не пришлось. Так с порога и затараторила:

– Дело в девочке, да? Точно в девочке! Я же вижу, Эдичка, по глазам вижу, голубчик! Влюбилась в тебя сразу же небось. Ах ты, мой сердцеедик маленький!

Разумеется, всей правды мамка не узнала и не знает до сих пор. Она уверена, что у нас с Ли серьезные отношения. И обижается, что я не приглашаю ее домой, думает, что я стыжусь своей семьи. Глупость, конечно, но лучше уж так, чем мама узнает, что я все наврал. Да и все это исправимо. Я уверен, она станет моей. Да и кто бы не стал?! Просто вокруг неё вьётся слишком много парнишек. Запуталась деваха, вот и всё.

Я ходил за ней по пятам долгие годы. Давал списывать домашку, иногда помогал таскать сумку. Не так давно у нас с ней даже было свидание. Не забуду этого никогда. Правда это было двойное свидание, моему братцу-близнецу посчастливилось стать кавалером богини (ну что тут скажешь, перед нашим семейным очарованием мало кому удаётся устоять), моей же спутницей была ее стремная подружка Стелла. Но Ли была рядом, болтала со мной, флиртовала и даже позволила обнять себя на прощание. Эта директорская дочка, конечно, малину подпортила, выпендривалась, требовала внимания к себе, глупышка, но нет худа без добра. Я заметил игривые глазки Ли и манипуляции, которые она проделывала своими бровями. Она точно запала на меня. Пусть даже и сама не поняла. Ничего. Девчонки выбирают тех, кто рядом. А я буду рядом всегда.

Потом случился Артём. Смазливый белобрысый болван. Я было заволновался, что он отобьёт мою девочку, но обошлось. Выбросила его, как протухший пудинг. Моя умница.

Но свято место пусто не бывает. Она сдружилась с этим идиотом Ником, чтоб его болото засосало. То они готовы были растерзать друг друга, то любезничают, вместе в кино ходят, за ручки держатся. Наблюдать, конечно, противненько, но приходится. В любой момент я был готов выскочить из засады и вмазать обидчику моей богини. А там уже и в дамки выйду. Но обидчики, как назло, ни разу не вылезли. Зато два голубка решили уединиться на ночь глядя в школе.

Идти за ними как-то не тянуло. Мне и так хватило спектакля. Поэтому бродил вокруг школы, как дурак, обдумывал стратегию. Так и наткнулся на директорскую сумасшедшую дочку. Кто ж знал, что она решила устроить? Даже и мысли не было. Думал, вот она, доля директорского отпрыска, по вечерам в школу мотаться.

Не хочу даже вспоминать, что я почувствовал, увидев полыхающие шторы на окнах. Думал: все, нет богини моей, сгубили, уроды. К счастью, обошлось. Однако не зря вокруг школы болтался, узнал, кто эту кашу заварил. Вот и пригодился моей красотке Ли.

И, конечно, никогда не забуду ее первый телефонный звонок мне. Позвала встретиться. Не верю своему счастью! На крыльях любви бегу на место встречи.

Горько смотреть на ее руку в гипсе. Своими руками бы придушил эту Стеллу, пропади она в текстурах. Никита, этот гнойник вездесущий, накрутил мою девочку, запретил ей мстить Стелле. Но она, конечно, одумалась. В этой красивенькой головке все-таки что-то имеется. А значит, голубки в ссоре. И к кому же моя дорогая Ли бежит? Правильно.

– Привет.

Улыбаюсь до ушей. Ее «привет» равносилен целой бочке пива. Башка так и кружится, честное слово.

– Хорош лыбиться, – ворчит моя ненаглядная. – Дело есть.

Мгновенно трезвею и готовлюсь слушать.

– Решилась все-таки? Кому мне рассказать? Сразу полиции?

– Притормози, – мурлычет Ли и жмётся ко мне поближе, – не так быстро. Про поджог никто не должен узнать.

– Как это так? – искренне возмущаюсь я.

– Видишь это? – Ли показывает на безжизненно свисающую руку в гипсе. – Мне больно. Хочу, чтобы ей тоже было больно.

Округляю глаза. Это все, конечно, здорово, но бить девчонок я не привык. Как-то не в моих это правилах, да и мамка бы не одобрила.

– Да нет! – улыбается она. – Не о том ты подумал, глупенький. Я говорю не о физической боли. Ты, кстати, знаешь, что ты нравишься Стелле?

Закатываю глаза. Кто ж этого не знает? Очевидные вещи говорит моя лапуля. Улыбается ещё шире.

– Хочу, чтобы ты встречался с ней.

Меняюсь в лице, демонстративно отворачиваюсь.

– И это твой план? Типо, думаешь, встречаться со мной – наказание?

– Да ну нет же, дослушай до конца, – нетерпеливо продолжает Ли. – Она получит то, что хочет. Ты сделаешь ее звездой школы, а ты можешь, я знаю…

Снова играет бровями и заговорщицки подмигивает, куколка моя. Потом резко ее лицо становится непроницаемым, она не смотрит на меня, но я физически ощущаю, как мое тело испуганно отклоняется в сторону. Иногда в ней будто бы срабатывает переключатель, лицо превращается в восковую маску, взгляд неподвижный, тяжелый, будто бы она несёт на плечах всю грязь этого мира. В такие моменты мне не хочется быть ее парнем. От одной этой мысли бросает в дрожь.

– Одна из самых ужасных вещей, которую может человек сделать другому, – металлическим голосом выдаёт Ли, – дать ему великую надежду, а после – отнять ее.

– Пресвятая материнская плата… – бормочу я, театрально прикладывая руку ко лбу.

Ли ухмыляется. Моя богиня вернулась, она не робот, какая радость!

– И ты это сделаешь, – мягко добавляет она, и я знаю, что она права. Да ради неё я сделаю, что угодно.

Глава 49. Ник

Напряжение потихоньку спадало. Я перестал видеть во сне огненные столбы и слышать крики Ли. Настроение улучшалось. В целом, все стало, как обычно, за исключением того, что у нас были каникулы, внезапные затяжные каникулы! А это означало только одно: никакой школы, сплошное безумие. Каждый день мне прилетали сообщения в социальных сетях: меня звали на тусовки, на пикники, даже на сборища в подъездах.

Одноклассники праздновали свою неожиданно обретенную свободу, как могли. Но я оставался в стороне. Мне не хотелось веселиться. Я думал о Ли. И о Стелле. Ни с той, ни с другой я не общался некоторое время. Ли, кажется, меня избегала. Стелле же я сам не мог заставить себя позвонить. В любом случае, она, наверняка, сидит под замком, отбывает свое наказание. Разумеется, я переживал за обеих, но ничего не мог с этим поделать.

– Ты просто обязан пойти со мной, – заявляет Артем, швыряя в корзинку батон хлеба.

– Что ты начинаешь, я же уже пошел.

– Ты прекрасно понял, что я не о магазине. Сегодня будет нечто грандиозное. У Владоса предки сваливают за город! Понимаешь, куда всё идет?

– Всё идет к Владосу домой, я полагаю, – неохотно отзываюсь я.

Честно говоря, понятия не имею, кто этот самый Владос, да и начихать мне. Такие тусовки не про меня.

– Ты правильно полагаешь, брат мой. И ты идешь со мной.

После этой жуткой истории с пожаром, Артем приклеился ко мне, как банный лист. Стал со мной здороваться по утрам, да что там здороваться! Стал брать меня на тренировки по футболу. Отец, конечно, находил причины, чтобы не ходить вместе с нами. Общаться сразу с двумя сыновьями для него – чересчур. Никто из нас и не обижался. Оказалось, что мы друг с другом неплохо ладим. Открытие, конечно, великое, но эта грядущая тусовка по-прежнему мне не по душе, и я продолжаю отнекиваться.

Артем шутливо бросает в меня яблоком, и я перехватываю его в воздухе.

– Отличный бросок! – уважительно замечаю я.

– Поймал тоже просто великолепно! Мы долго будем обмениваться любезностями? Может, уже признаешься, в чем дело? Девчонок испугался? Как накинуться на тебя, да?

Опускаю глаза и взъерошиваю волосы. Полная фигня. Но Артем отчасти прав.

– Тебе надо с ней поговорить. Ты ведь это понимаешь? Ну, ходил ты к ее матери, что с того? По-моему, поступил, как джентльмен. И в кого ты такой, интересно?

Смеется. Я присоединяюсь к нему. Мы оба думаем об отце, и наш смех звучит натянуто и не убедительно.

Да, я рассказал ему о том, как нанес визит матери Ли. Да и вообще о многом рассказал. Про интернат, про то, как изменялись наши отношения со Стеллой. Да и о многих других личных вещах. Умолчал только о том, что сделала Стелла. Хватает этого мерзкого поклонника Ли – Эдика. Лишние свидетели ни к чему.

Струсил я, что уж говорить. Обещал самому себе разобраться во всем, помочь Стелле, убедить мать Ли не отправлять ее в интернат. И что сделал? Ни-че-го. Сидел дома и изливал душу брату. Такой я молодец.

– Боишься, что Ли порвет с тобой? – продолжает наседать Артем, но делает это красиво, мягким тоном, даже руку мне на плечо положил.

– Боюсь, что ее там не будет, – честно отвечаю, – и вообще больше не будет.

***

– Ну вот, а ты боялся! – Артем уже опрокинул рюмочку какой-то зеленой жидкости, и его глаза разгораются. Удалось же все-таки притащить меня сюда!

Он кивает головой в сторону шумной компании. Первым делом я останавливаю взгляд на Ли, на ней белый блестящий комбинезон, рука все еще в гипсе, но она этого будто не замечает, улыбается, общается со сверстниками. Рядом с ней злополучный Эдик в белой сверкающей рубашке, идеальное дополнение к образу Ли, вот ведь самоуверенный тип!

– Паренек очень старается, – будто бы прочитав мои мысли, смеется брат, корчит мину и трясет ладонью в воздухе, что в переводе означает: «без шансов».

Кроме Ли и Эдика в этой шайке еще Эрик, его братец-близнец, и, я от изумления чуть язык не проглатываю, Стелла, собственной персоной! Она тоже замечает меня и поспешно отводит глаза. Я решительно шагаю к этой компашке и беру Ли под локоть:

– Отойдем?

Она с улыбкой кивает, и мы отходим в сторону. Эдик провожает нас обжигающим взглядом. Мгновенно милая улыбка Ли превращается в оскал дикой хищницы.

– Какого дьявола, Ник? Какого черта ты притащился к моей матери и читал ей нотации? Я же просила этого не делать!

– Ты бы видела себя! Ты была раздавлена. Я хотел помочь. Я правда думал, что помогаю.

– Ай, ладно, – отмахивается она благодушно, – проехали. Пойдем потанцуем.

Смена ее настроений для меня не в новинку, и я не особо удивлен, но все же не позволяю ей увлечь меня на импровизированный танцпол.

– Что происходит, Ли? Ты и Стелла? Вдвоем?

– Пока ты был в спячке, все наладилось. Видишь, иногда не вмешиваться – лучше всего.

Я догадываюсь, что она пудрит мне мозги, но какая-то малюсенькая часть меня ликует: я ничего не делал, и Армагеддон не случился! Вон оно, оказывается, как все у них замечательно, а я боялся! Появляется мысль спросить Ли об этой истории с интернатом, но она уже нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Ей не нужны разговоры. Она хочет танцевать. А Эдик уже выдвигается к нам. Я нагло похищаю чью-то рюмку из чьей-то руки, вливаю обжигающую жидкость в себя и тащу Ли на танцпол. Разговоры могут и подождать. Еще успеется.