Текст книги "Ты мне не нравишься (СИ)"

Автор книги: Мария Перевязко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Глава 1. Ли

Очередная большая перемена. Сорок минут визгливого смеха прыщавых девчонок, из кожи вон лезущих, чтобы заполучить внимание парней. Отвратительно. И вовсе не потому, что все это выглядит безобразно дешевым. А потому что в перерывах между смехом и кокетливыми улыбочками, из их глаз сочится самый натуральный яд, направленный на меня. И имя ему – зависть.

– Ли, – обращается ко мне Стелла, в ее глазах тоже есть яд, но его не видно за зелёными контактными линзами, – ты поговорила с Эдиком?

Эдик, Эдик… Среднего роста, среднего телосложения, средние оценки. Ни рыба ни мясо. Зато влюблён по уши, экая невидаль. О, нет, не в Стеллу. Конечно, в меня.

– Уверена в своём выборе? – спрашиваю, не поворачивая головы, меня больше занимает компания парней, пинающих чей-то рюкзак вместо мяча. – Эрик, по-моему, куда симпатичнее.

Я, конечно, шучу, но Стелла воспринимает мои слова всерьез, задумывается. Эрик и Эдик – близнецы. Эдик обычно носит чёрную рубашку, Эрик – белую. Только так их люди и различают. На месте Стеллы я бы отдала предпочтение Эрику. Белый – цвет победителей. Но я не на месте Стеллы. И слава Богу.

– Нет, – отвечает Стелла неуверенно. – Я выбираю Эдика. Он – такой загадочный. И всегда ходит с какой-то книжкой. Так ты поговоришь?

Вот пристала! Если бы она знала, что эта книжка – журнал с непристойными картинками, ее мировоззрение бы поменялось?..

Я с нарастающим раздражением делаю глубокий тихий вдох.

– Уже поговорила. Он согласен на двойное свидание. С тебя – ответы на контрольную.

Отец Стеллы – директор. Ей это – проще простого.

– По рукам! – Стелла радостно прижимается ко мне, но я резко отстраняюсь.

– Личное пространство. Помнишь?

– Да-да, извини.

Я посылаю Стелле снисходительную улыбку и снова перевожу взгляд на компанию парней. Рюкзак оказывается на полу. Эдик быстро отводит взгляд и краснеет.

– Кривой осел! – это кричит раздосадованный Ник. – Хорош пялиться на девок! Ты играешь или нет?

Куда уж там. Не один он пялился. Стоит мне отвернуться, как они все замирают, пуская слюну, привычное дело. Другим просто повезло, что не они отбивали импровизированный мяч. Любой бы промахнулся. Но только не Ник.

«Что же с тобой такое? – думаю я. – Строишь из себя крутого? Или ты – по мальчикам?»

Попробуем ещё кое-что, работает безотказно. Роняю тетрадь, прижатую к груди. Как неловко. Медленно нагибаюсь, изогнувшись и выпятив бедро, резкий подъем и быстрый взгляд. Игра остановлена. Рюкзак забыт. Вытаращенные глаза. Теперь никто не отводит взгляд и не краснеет. Это будет чуть позже. А сейчас – минута эйфории.

Ник закатывает глаза и матерится, потом с чувством пинает рюкзак и удаляется по коридору:

– Придурки! Такую игру запороли.

Отворачиваюсь и крепко сжимаю ровные отбеленные зубы. Стелла тихонько смеётся и шепчет:

– Зачем ты так с ними?

Я чувствую, как яд, исходящий из глаз несчастных одноклассниц, проникает под мою кожу. Дурочки, разве вы не знаете, что у меня иммунитет?

Глава 2. Ник

Черт, как же я его ненавижу! Не зря мы с ним не похожи. От слова совсем. Его волосы светлые и кудрявые. Лицо практически женское, тонкий нос, острые скулы и веснушки. Он пошёл в свою мать, а я – в свою. Поэтому мы и ненавидим друг друга. Единственное общее у нас – отец.

После того, как мать Артема умерла, он стал жить с нами. Для мамы это было ударом. Она и не подозревала, что ее любимый муж разделял постель не только с ней. Не мог выбрать одну из двух женщин. Выбор был сделан за него. Одна из его женщин умерла, и он с покаянием пришел к другой. Мало того, пришел не один. Теперь появился ещё и чужой ребёнок. Не знаю, как она справилась. И справилась ли?

Сначала мама не могла даже смотреть на Артема, уж не говоря о том, что бы воспитывать его, как своего. Со временем она вроде бы привыкла. Ухаживала за ним, когда он болел, пекла его любимые блинчики по воскресеньям. Но я иногда замечал ее взгляд, полный холодной жестокости, обращённый на спину Артема. Чувствовал ли мой сводный братишка это? Не знаю. И мне плевать.

– Артём, подойди, – отец манит брата пальцем с чёрной отметиной на ногте, и я прекрасно знаю, что за этим последует. Шоу начинается.

Сейчас он положит руку на плечо брата и начнёт его нахваливать. Или вручит ему мяч, свой старый мяч, который мне даже трогать не разрешается, и отправится вместе с ним на поле. Смотреть противно.

Поэтому я отворачиваюсь, надеваю куртку и выхожу на лестничную клетку. Мама что-то кричит мне вслед, но я быстро спускаюсь по лестнице. Не сейчас.

В парке рядом с домом, где я люблю бродить и размышлять (лучше всего это получается почему-то именно при ходьбе), я вижу две парочки, облюбовавшие мою любимую скамейку под старым дубом. Елки, я узнаю одну из девиц. Одноклассница Лиза. Предпочитает, чтобы ее называли коротко «Ли». И все называют. Потому что она сногсшибательна. Так считает все особи мужского пола во всей школе. Даже директор. Чертов извращенец.

Парней я тоже узнаю, близнецы Карцевы, влюблённо таращатся на местную супермодель. А рядом – Стелла, неприметная, одинокая, вроде бы всегда в толпе, но одна. Ее ресницы опущены, лицо пылает. Она так красива, что я мысленно проклинаю всю школу: вот он, настоящий бриллиант, а вы преклоняетесь перед куском стекла!

Уже собираюсь развернуться и пойти другой дорогой, когда Стелла вдруг зовёт меня по имени. Мое лицо кривится, приходится силой заставить себя улыбаться, потому что зов Стеллы звучит, как крик о помощи.

– Привет, – говорю я.

– Ник! – повторяет Стелла и бежит ко мне. – Ник! Ты-то мне и нужен.

– Зачем? – спрашиваю.

Она поднимается на носочки, и я на секунду решаю, что она хочет меня поцеловать, и мое сердцебиение учащается. Но она прижимается губами к моему уху и шепчет:

– Ужасное свидание, просто ужасное. Выручай, а?

Я собираюсь ответить, когда Лиза вдруг громко говорит:

– Присоединишься?

Это она мне. В моей голове сотня ответов. Например, «лучше я сдохну» или «ни за что на свете». Но я выбираю самый простой вариант.

– Нет.

Уголки ее рта растягиваются по лицу, а глаза сужаются в тонкие щелочки, и она становится похожа на лису. На бешеную лисицу, в голове которой абсолютная пустота. Через секунду ее интерес ко мне пропадает, и она уже увлечённо поддерживает беседу с одним из братьев-близнецов. Они на меня не обращают никакого внимания. Конечно, им страшно, что кто-то ещё может заинтересовать их принцессу. Но я не интересую. Какое облегчение!

Стелла тем временем неугомонно трясёт меня за рукав. Я вздыхаю и кладу руку ей на плечо. Так же, как отец обнимает за плечи моего брата в этот самый момент.

– И хотел бы помочь, – тихо говорю я. – Но я ее не выношу. Встретимся позже, ладно?

– Ладно, – выдыхает Стелла, и ее глаза выражают при этом невыносимую тоску.

«Почему он? – думаю я, удаляясь от одноклассников и ощущая спиной печальный взгляд Стеллы. – Почему не я?»

В моей голове застрял образ этого несуразного Эдика. Или Эрика. Черт их разберёт. Стелла, Стелла. Если бы ты только знала…

Глава 3. Ли

Он кричит. Его лицо превращается в маску от разрастающейся злобы. Я не могу разобрать слова, вылетающие из его рта, как острые лезвия, но я точно знаю, что его гнев направлен на меня. Его силуэт расплывается, пелена перед глазами не дает рассмотреть его карие глаза. Он приближается. И я понимаю, что дурацкая пелена перед глазами это слёзы. Стоит всего лишь моргнуть, и я увижу его перекошенное лицо. Но тогда и он увидит, увидит, что я плачу, как маленькая жалкая девчонка. Ни за что!

Но я все равно моргаю, потеряв контроль над своим телом. И я вижу его совсем близко. Он улыбается, но в его глазах нет и капли веселья. Он уже не кричит, он говорит спокойно, выдыхая каждое слово прямо в мое мокрое лицо:

– Ты мне не нравишься, – говорит он. – Ты. Мне. Не нравишься.

Я открываю глаза. В моих ушах продолжает звучать голос Ника. Он говорит, что я ему не нравлюсь. Мое сердце делает кувырок в груди, замирает на мгновение, снова бьется. Теперь я почти в порядке. Приподнимаюсь на локтях, бегло осматриваю свою комнату и прикрываю глаза. Что это за сон такой, где я не смогла поставить этого придурка на место? Почему ничего не сказала в ответ? Почему терпела это и плакала? Плакала! Ха! Это совершенно точно был сон. Потому что в жизни такое просто не могло случиться.

Стелла на меня дуется. Сидит на полу перед кабинетом, смотрит в крохотное круглое зеркальце и по обыкновению подводит глаза чёрным карандашом. Она так поступает всегда, если ее настроение оставляет желать лучшего. Ее папаша-директор этого не одобряет, поэтому она красится не дома.

– Остынь, красотка, – говорю я, нависая над ней. «Красотка» – это громко сказано. Но иногда приходится быть милой.

Она бросает на меня короткий взгляд и продолжает своё занятие. Хочет, чтобы я уселась рядом. Конечно, в белых брюках на грязный пол школьного коридора? Разбежалась!

– Мне сегодня приснился Ник, – говорю я. Если хочешь вернуть расположение человека, распахни перед ним душу. Ну или малую ее часть. Всегда срабатывает. Как и трюк с грациозным поднятием предметов перед стайкой мальчишек.

Стелла пытается игнорировать меня, но я вижу, что ее так и распирает от любопытства. Я знаю, что она скажет, и терпеливо жду. Наконец она убирает косметику и поднимает на меня глаза. Милая панда, тебя бы в зоопарке показывать.

– Что там было? – спрашивает.

Я жестом приказываю ей подняться. Она поднимается, но все равно смотрит на меня снизу. Ростом не вышла, бедняжка. Я прикусываю губу и многозначительно улыбаюсь. Она невольно повторяет за мной и тоже начинает улыбаться. И вот она, победа. Теперь Стелла забыла о том, что ее свидание с одним из близнецов оказалось провальным по моей вине. Я даже и не пыталась перетягивать внимание на себя. Так получается само собой. Разве я виновата, что природа так щедро наградила меня? То-то и оно.

– Ну, знаешь. Всякие признания, откровенные разговоры.

Откровенные разговоры, ага. О том, как он меня ненавидит. Это Стелле знать не обязательно.

– Ты никогда не рассказывала о снах с участием одноклассников.

Потому что такое со мной впервые.

– Знаю. Глупости это всё.

Стелла окидывает меня быстрым взглядом, и ее глаза блестят.

– Не-а. Кое-кто влюбился!

Мне хочется схватить ее за тонкую шейку и ударить головой о стену. Я даже уже слышу этот звук удара. А за ним последует ещё один. И ещё. Пока ее глупая голова не развалится, и тогда я смогу убедиться, что она пустая, как тыква.

– Я шучу, – говорит Стелла примирительным тоном и берет меня под руку, увлекая в класс. Я сдерживаю себя и позволяю ей это. Мне нужны обещанные ответы на контрольную.

После уроков я иду по коридору, виляя бёдрами. В коридоре пусто, производить впечатление не на кого, но это уже привычка. Чья-то рука вдруг появляется из неоткуда, хватает меня и затаскивает в мужской туалет. Я и пискнуть не успеваю, когда кто-то прижимает меня к стене. Карие глаза сверкают гневом.

– Ник! – кричу я. – Ты совсем идиот? Я ногу подвернула!

– Плевать, – рычит Ник.

– Если хотел побыть со мной наедине, мог бы просто попросить, – улыбаюсь я, торжествуя. Ещё один влюблённый малыш. Теперь все понятно. Это напускное безразличие было всего лишь маской.

– Помолчи, – ледяным тоном говорит он и отпускает меня, – И послушай. Оставь ее в покое. Она страдает из-за тебя. Не хочу, чтобы ты превратила ее в свою мерзкую копию.

Я смотрю в его глаза и, боже мой, мне хочется, чтобы он вернул свои руки на мои плечи. Что со мной такое? Всю жизнь я не выносила чужие прикосновения! Надо что-то ответить, но я не нахожу слов. О чем он говорит?

– О чем ты?

– О Стелле. Я видел, как ей было тошно на этом вашем двойном свидании. Ты специально это подстроила. Знала, что эти двое без ума от тебя, а на неё им наплевать. Нравится мучить беспомощных? Самоутверждаешься за ее счёт?

Я ухмыляюсь и качаю головой. Мне не надо самоутверждаться, дорогой, я уже.

– Ты так заботишься о ней, – говорю я ехидно.

– Мы – друзья, – отвечает он и опускает взгляд, но только на секунду, когда он поднимает глаза, я вижу презрение. – А ты… Ты. Мне. Не нравишься.

Он выплевывает эти слова мне в лицо и исчезает из моего поля зрения. Глаза меня подводят, предметы расплываются, сердце щемит. Я хочу достать телефон, чтобы вызвать «скорую», со мной явно что-то не так. Но потом зрение возвращается. Горячие капли катятся по моему лицу, и я понимаю, что плачу. Впервые за несколько лет.

Глава 4. Ник

– Куда-то торопимся, Никита?

Я замираю. Меня все ещё немного трясёт. Возможно, я слишком сильно сжал плечи этой наглой девчонки. Возможно, ей было больно. Впервые в жизни я позволил себе причинить боль девочке. Девочке, как же. Не девочка она, а хищный зверь в оболочке хрупкой девчонки.

– Я с кем говорю?

Я поворачиваюсь и вижу хмурое лицо завуча. Юлия Викторовна смотрит на меня злобным взглядом, скрестив руки на груди. В раздевалке куча народа, многие смеются, шумно застегивают «молнии» на своих куртках, кто-то ругается. Блин! Если бы я только успел смешаться с толпой, не влип бы.

– Слушаю, Юлия Викторовна.

– Тебя вызывает директор. Немедленно.

Я усмехаюсь. Такого я не ожидал. Уже успела наябедничать? Вот это скорость!

– Весело тебе? – хмыкает женщина, на ней брючный костюм, который подчеркивает ее неестественную худобу. За спиной наши ее называют Тощая Юлька. – Это не надолго. Марш к директору.

Ее ярко-накрашенные тонкие губы изгибаются в улыбке и практически пропадают. Она явно получает удовольствие от происходящего. Нашла работу по душе.

Я вежливо ей улыбаюсь, про себя перечисляя все ругательства, которые приходят на ум. Затем разворачиваюсь и иду в кабинет директора. Папочка Стеллы меня невзлюбил с того момента, как увидел рядом со своей дочерью. Зато Лизу он боготворит, как и все парни. Старые или молодые, все равно. Не трудно догадаться, чем закончится эта встреча.

Я сжимаю руку в кулак и дважды ударяю в дверь кабинета директора, на ходу продумывая ответы на его вопросы. Если рассказать все, как есть, Лиза попадёт в немилость. И это было бы, действительно, радостным событием для меня. И для завистливых одноклассниц. Но я не могу так поступить. Даже не потому что «стучать» на кого-то мне кажется низким поступком. На неё бы «настучал», не раздумывая. Дело в Стелле. Если директор узнает, что его дочь бегает на свидания вместо занятий с репетитором, она будет строго наказана. И вполне возможно, что участие в этом Лизы вообще будет замято. Взмахнёт своими накладными ресницами, сделает невинную физиономию, и все пропало.

Когда громкий голос директора призывает меня войти, я решаю, что буду молчать.

Лиза уже сидит в кресле перед директорским столом, вытянув ноги, руки спокойно свисают с подлокотников. Ее вид будто бы говорит: «кое-кому сейчас достанется. И этот кое-кто – точно не я».

Я усаживаюсь в соседнее кресло, стараясь не смотреть в ее сторону. Не хочу видеть холодную усмешку на ее лице. Но я успеваю заметить ее крепко сжатые губы и покрасневшие глаза. Внутри что-то обрывается. Я сделал ей больно. Чувствую себя свиньей, краска начинает заливать лицо. Зачем я вообще к ней прикасался? Не мог обойтись словами, придурок?

– Никита, Никита, – вздыхает Антон Николаевич, и я поднимаю на него глаза. – Зачем же вы девочку обидели?

Мне хочется кричать, что это не девочка, а ходячая катастрофа. Эта якобы невинная принцесса измывается над вашей дочерью, а всего лишь ее защищал! Но я молчу, уткнувшись взглядом в стол.

– Антон Николаевич, – подаёт голос невинная принцесса, – вы его накажете? Правда ведь? Такое нельзя спускать на тормозах.

Ненавижу. Ненавижу! Чувство стыда исчезает, но мое лицо продолжает краснеть: теперь уже от гнева.

– Не сомневайтесь, Лиза. Он получит по заслугам.

Что и стоило доказать! Они все здесь – ее марионетки. До чего же противно! Почему в нашем мире важна только внешность?

«Да загляни ты в ее глаза, – думаю я, – там же темно, как в гробу. Такую ты хочешь подружку для Стеллы?».

Я вдруг открываю рот. Сам не ожидал.

– Вы ведь понимаете, что я сделал это не просто так?

– Конечно, не просто так, – кивает Лиза, и я слышу в ее голосе нотки ехидства, – к счастью, мне удалось вырваться. Иначе, боюсь представить, что могло произойти.

Сам себя закопал, молодец! Я чувствую, как горячая волна пробегает по моему телу. Я поворачиваюсь к ней и сжимаю подлокотники с такой силой, что они начинают трещать.

– Хватит врать! – ору я в бешенстве.

– Так, ребята, успокаиваемся. Вы все-таки в кабинете директора, – устало говорит Антон Николаевич, и я готов его растерзать. – Я люблю эту школу, так уж вышло. И я очень хочу, чтобы и вы ее любили. В вашем возрасте общение не всегда даётся легко. Ваши характеры ещё не сформированы, и от ваших поступков зависит, станете ли вы достойными людьми. Это важно. И я взял на себя ответственность за это. Я здесь для того, чтобы вам помогать. Ну и ещё, чтобы было кому перекладывать бумажки.

Мужчина молчит, ждёт, будет ли оценена его шутка, не дожидается.

– Ладно. Никита, ты останешься завтра после уроков и займёшься уборкой в столовой. Раиса Петровна взяла выходной, и твой косяк пришёлся очень кстати.

Улыбается. Лиза смотрит на него в недоумении.

– Это всё? – удивляется она.

Конечно, она бы предпочла, чтобы меня заставили мыть туалеты. Как минимум.

– Нет, не всё, – отвечает Антон Николаевич и ухмыляется в усы. – Ты составишь ему компанию.

А вот тут время удивляться мне. Я таращусь на директора во все глаза. Он продолжает улыбаться и смотрит мне в лицо.

– Я вижу, вам нужно наладить отношения. Предоставляю вам такую возможность.

– Вы с ума сошли! – вскрикивает Лиза. – А если он опять попытается… Если он…

– Лиза, милая, – воркует директор, – не нужно драмы. Столовая большая. Поверь, у вас не останется времени на всякие глупости.

И подмигивает мне. Мне. Подмигивает. Он точно не в своём уме.

Когда мы выходим из кабинета, я узнаю мелодию, которую Антон Николаевич напевает, повернувшись к нам спиной и глядя в окно. Это песня называется «Love is in the air». Любовь, блин, витает в воздухе. Наш директор – ненормальный. Вот, что я понимаю, неверным шагом направляясь в раздевалку.

Глава 5. Ли

Он заставил меня плакать. И пусть слезы было только две, я позволила им медленно стекать по щекам, потом по шее под воротник рубашки. Я не смела их вытереть, я наблюдала за ними, расслабив лицо, чувствовала каждое их движение. Я хотела запомнить это мгновение. И я запомнила. Как ни странно, я не чувствовала злости или ненависти. Глядя на то, как Ник защищает Стеллу, я каждой клеткой своего тела ощущала его эмоции, выплескивающиеся на меня. И они были прекрасны. Мне захотелось, чтобы он так защищал меня.

И теперь я сижу в кабинете директора, глядя перед собой и впитывая напряжение Ника, сидящего рядом. Он злится, он уязвлён. Он говорит директору, что «сделал это не просто так». Затащил в мужской туалет девчонку не просто так. А он забавный. Он считает меня пустым местом, и я докажу ему, что это не так. Я оленьими глазами смотрю на Антона Николаевича и говорю:

– Конечно, не просто так. К счастью, мне удалось вырваться. Иначе, боюсь представить, что могло произойти…

Антон Николаевич практически улыбается. В этот раз он не купился, видит, что я играю. И вдруг заявляет, что наказан будет не только Ник, но и я. Он называет меня «Лиза», и я бешусь. Ненавижу свое полное имя. Я злобно протестую, говорю ему, что он сошёл с ума. Но на самом деле я чувствую облегчение.

Мне хочется, чтобы Ник смотрел на меня, вернее, чтобы увидел меня. Пусть будет совместная уборка в столовой, лишь бы он изменил своё отношение ко мне. Разве он не видит, как я хороша? Все мной восхищаются. Мое сердце шипит: «Восхищайся, черт возьми!». Но он выходит из кабинета директора, даже не взглянув на меня. Боится лишний раз посмотреть. Потому что иначе ему придётся признать, что он ошибся. Нравлюсь я ему. И даже если нет, понравлюсь.

«Тебе придётся это признать, красавчик, – думаю я, выходя из кабинета и посылая директору приторно-сладкую улыбку, – сколько бы ты не сопротивлялся».

В то же самое мгновение в моей голове зреет план. Я знаю, что у Ника есть брат. Симпатичный, белокурый парень. Совершенно не похожий на Ника с его темные волосами и карими глазами. Правда я слышала, что Артём легкомысленный, крутит шашни с каждой более-менее симпатичной девчонкой. Но я – не каждая.

Несколько раз он подбивал ко мне клинья, но я ясно дала понять, что не заинтересована. Однако теперь все изменилось. Я заинтересована, и ещё как. Я прекрасно знаю, что мальчишки даже ставят деньги на то, с кем же я стану встречаться. Серьезно встречаться, а не бегать на случайные ничего не значащие свидания. Первый раз услышав об этих ставках, я рассмеялась: знала, что победителей здесь не будет, пусть детишки развлекаются. Но теперь у Артема был шанс обогатиться.

Если я закручу роман с Артемом, Нику придётся терпеть мое присутствие даже у себя дома. Кажется, братья на ножах, но это значения не имеет. Важно лишь то, что он будет смотреть на меня. Я подсажу его на себя, хочет он того или нет. Он ещё скучать по мне будет!

***

Дверь в столовую открыта. Я деловой походкой захожу внутрь и сразу же вижу его. Он слышит, что я захожу, не услышать просто не возможно, стук моих каблуков отражается от стен и звенит в воздухе. Но Ник даже не поворачивает головы. В руках держит швабру, рукава закатаны до локтей. Пиджак висит на спинке одного из стульев. Жду, когда он нарушит тишину. Но он упрямо продолжает крутить швабру в ведре с грязной водой.

– Могла не приходить, – говорит он наконец. – Тебе ведь это не по статусу.

По-прежнему не смотрит на меня, будто швабра – единственная в мире вещь, которая ему интересна.

– Наказание есть наказание, – отвечаю холодно, пропустив мимо ушей его колкое замечание, – не хочу проблем с директором.

Теперь он поворачивает голову и смотрит на меня, чуть приподняв брови, мол, в жизни не поверю, что у тебя могут быть проблемы с директором. И он, конечно, прав.

– Что мне делать?

– Никогда не убиралась? – спрашивает с ехидством. – Протри столы.

Я медленно иду за тряпкой своей коронной походкой, покачивая бёдрами и откидывая волосы со лба. Но он уже не смотрит, и мой спектакль остаётся без зрителей. Однако я ошибаюсь, потому что слышу за спиной покашливание. Мы с Ником одновременно поворачиваем головы и видим Артема. Он стоит в дверях и смотрит на меня плотоядным взглядом.

– Детка, – говорит он, насмешливо изгибая губы, – нам разве не пора?

От его слов мне становится противно, но я сдерживаюсь.

– Прости, я забыла о наказании.

Конечно, не забыла. Хотела столкнуть братьев лбами. Интересно, что из этого выйдет.

– Наказали? Тебя? – удивляется Артём.

Я слышу, как Ник тихо усмехается.

– Плохо себя вела, – хихикаю я, и Артём прикрывает глаза и покачивает головой.

Не знаю, что за картинки мельтешат сейчас в его белокурой голове, но у меня подкашиваются колени. Я представляю, как его рука обвивает мою талию, и меня тошнит. Я не подумала о том, что мне придётся позволить Артёму к себе прикасаться. А ведь когда люди встречаются серьезно… Мне становится плохо. Чужие прикосновения мне противны. С этим надо что-то срочно решать.

– Я подожду на улице, – бросает Артём и уходит прочь, так и не обменявшись ни словом с братом.

– Решила замутить с Артемом? – тут же спрашивает Ник, и приятное тепло разливается по моему телу, плохого самочувствия как ни бывало. Что это, неужели ревность?

– Почему нет? – отвечаю равнодушно.

– Думал, такие, как ты, первыми не проявляют инициативу.

Ник резкими движениями гоняет швабру туда-сюда. Мне приятен его гнев.

– Я и не проявляла. Он пригласил меня, и я согласилась.

Это правда. Только вот пришлось направить мысли Артема в нужном направлении, но это Нику знать не обязательно.

– И что значит: «такие, как ты»? – продолжаю я. – Дорогой, я единственная такая, запомни.

Ник роняет швабру на пол и теперь сморит на меня с яростью.

– Да плевать, – говорит на удивление спокойно. – Надеюсь, ты усвоила урок, и оставишь Стеллу в покое?

Снова Стелла. Ну, конечно.

– И как давно ты сохнешь по ней?

Ник делает ко мне шаг, и я замираю. Но он передумывает идти дальше, делает глубокий вдох, не отвечает.

– Чем эта мышь тебя зацепила?

Я провоцирую его. Мне хочется, чтобы он сделал и второй шаг. Сам же сказал, инициативу должен проявлять парень. И он делает. Второй и третий. Он стоит совсем рядом, и его лицо невозмутимо. Глаза напротив моих, темные, с медовым отливом. Не замечала. Он говорит тихо, почти интимно:

– Не выйдет.