Текст книги "Ты мне не нравишься (СИ)"

Автор книги: Мария Перевязко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 30. Ли

Я прошмыгиваю в школу за двумя темноволосыми дылдами и только тогда вспоминаю, что первый и второй урок – физкультура. Могла бы себе спать еще, как минимум, час. Но обратно уже не пойдешь: охранник меня заприметил и лучезарно улыбается. Как люди могут быть совершенно довольными жизнью с самого утра? Никогда этого понять не могла.

Когда я захожу в раздевалку, девичье хихиканье прекращается. Все девочки поворачивают головы и проходятся по моему телу безрадостными взглядами. Мне давно уже плевать на это, пусть завидуют. Стелла бежит ко мне и распахивает объятия. Несколько мгновений я молча терплю эту пытку. Ладони Стеллы влажные и горячие.

Она отводит меня в сторону и шепчет мне на ухо:

– Ты так меня выручила! Ну, тогда, с директором поговорила. Что ты, кстати, сказала ему? Он совсем не ругался! Только несколько раз цокнул языком и все, представляешь?

Иногда Стелла называет своего отца просто «директором». Это немного странно и вызывает много вопросов, но мне не очень-то хочется слушать ее монологи о делах семейных. Своих проблем хватает.

– Сказала, что мне нужна была твоя помощь. В каком-то смысле, это правда. Мне нужно было развеяться.

– Мы можем забить на физру и просто посидеть здесь? – спрашивает Стелла, закусив губу. Она ждет положительного ответа, ее зрачки торопливо мечутся из стороны в сторону.

Я мысленно выбираю лучшее из зол.

– Да.

– Как хорошо! Мне нужно поговорить с тобой. Серьезно.

А вот это я не люблю. Серьезные разговоры с утра пораньше до добра не доводят. Однако носиться по залу с мячом мне хочется еще меньше. Пусть говорит, раз так хочется.

Одноклассницы старательно делают вид, что меня не существует, однако со Стеллой обмениваются короткими репликами и исключительно дружелюбным тоном. Все-таки она – дочь директора. Связи, так сказать.

Звенит звонок, и мы со Стеллой остаемся наедине. Я сижу на скамейке, поджав под себя ногу. Стелла стоит. На ней белая футболка и черные облегающие шорты до колен. Она явно не находит себе места, глаза бесцельно бродят по раздевалке. Наконец, взгляд задерживается на мне, и губы Стеллы начинают дрожать.

– Прости меня, – всхлипывает она. – Прости, что я поверила ему. Артем поливал тебя грязью перед всеми, а я просто стояла и слушала, хотя должна была… Прости. Я не хотела ему верить, но он был так убедителен. Ты же сама слышала…

– Хорош, – отрезаю я. – Проехали, ладно?

– Если бы не Ник… Знаешь, он поступил очень… Очень хорошо. Он – такой хороший…

И теперь я понимаю, о чем на самом деле будет этот «серьезный разговор», даже забавно.

– …друг? – продолжаю я.

Она удивленно улыбается.

– Да. Это именно то, что я хотела сказать. Хороший друг.

Я жду. Когда надо, я могу быть очень терпеливой. Я вижу, что она хочет рассказать, но ей страшно. Страшно признавать истину. Уж я-то это понимаю.

– Он мне сказал, – голос Стеллы меняется, в нем больше нет противного скулежа, она серьезна и задумчива, – что любит меня.

Смотрит. Следит за моей реакцией. Я не даю ей получить желаемое.

– Рано или поздно это должно было случиться.

Стелла краснеет, усаживается рядом со мной, смотрит перед собой, перебирает руками прядь волос.

– Так ты знала?

– По-моему, об этом знали все, кроме тебя, – усмехаюсь я.

– И что мне делать? – обреченно спрашивает Стелла.

Этого я тоже никогда не понимала. Почему люди считают, будто кто-то может принять правильное решение за них? Правильное решение всегда принимает сам человек, а не его близкие, друзья, дальние родственники или психологи. Даже если оно неудачное.

Но я этого не говорю. Я вообще ничего не говорю. Может, заданный вслух вопрос как-то расшевелит Стеллу, но этого не происходит.

– А?

Вздыхаю. Отвечаю вопросом на вопрос:

– А чего ты хочешь?

Мне хочется, чтобы она ответила что-то вразумительное. И чтобы этот ее ответ не был связан с Ником. Я боюсь, что моя причина для встреч с Ником может быть разрушена. После этого разговора мои навыки в любовных делах ему могут больше не потребоваться. Что тут скажешь, меня удивляют собственные мысли, но это не в первой. Могла же просто спать дома в теплой кроватке… Дурацкое утро.

– Не знаю. Я сделала вид, что ничего не было. Может, пусть так и остается? – спрашивает с надеждой.

Я разбиваю все ее надежды коротким словом «нет». Она опускает глаза. А потом задает тот самый вопрос, которого я так боялась.

– Думаешь, мне стоит дать ему шанс?

Глава 31. Ли

Передо мной встаёт выбор. Я знаю что, мой ответ будет очень многое значить для Стеллы. Она беспрекословно выполнит то, что я ей прикажу. И впервые я застываю в ступоре.

Я могу ей сказать, что Ник ей не подходит. Найти сотню отговорок, сотню причин, доказывающих то, что Ник и она не могут быть вместе, как пара. Я могу заявить, что они дружат слишком долго. Если бы она испытывала какие-то романтические чувства к нему, этот вопрос бы даже не возник. Я хочу это сделать. По непонятным мне причинам, мне хочется, чтобы они оставались только друзьями.

Но. К сожалению есть «но». Я благодарна Нику. На мою сторону раньше никто не вставал. Всю жизнь меня выставляли виноватой во всем, что бы ни происходило. А он вдруг поступил иначе. Он увидел во мне что-то такое, что не вижу даже я. Он увидел свет. Он решил, что я достойна чего-то лучшего. Он даже решил пойти против собственного брата, против своей семьи! И ради чего?

Я смотрю на Стеллу и, честно признаться, мне хочется ее ударить. Потому что я не знаю, как по-другому дать ей понять, что она теряет. Даже эти пустые разговоры в раздевалке спортивного зала… Ник хочет быть с ней. Возможно, даже хочет провести всю жизнь рядом с ней… А она спрашивает меня, что делать.

В этом сумбуре эмоций я цепляюсь за одну, самую светлую, самую добрую. Я смотрю на Стеллу, но вижу не ее. Я вижу Ника. С его добрыми глазами и растерянной улыбкой, за которой он прячет так много.

– Да, – говорю я твёрдо, – тебе стоит дать ему шанс.

Она ожидала услышать другое. Я вижу, как меняется выражение ее лица. Она уже приняла решение и ждала его подтверждения. Но я ее удивила.

Что сказать, я и сама не ожидала такого. Я хотела заполучить все внимание Ника. Сделать себя – центром его вселенной. Просто потому что я могу. Ведь проворачивала это ни раз. Все меня любят, все мной восхищаются. Меня ставят в пример другим… И не просто так. Тому есть причины. Но мне плевать. Впервые я ставлю чьи-то желания выше своих.

Стелла растерянно прячет взгляд. Ее лицо становится заставшей каменной маской.

– Знаешь, – говорит она, – я никогда никого не любила.

Я не знаю, что ответить. Мои чувства похожи на ее.

– Я была уверена, что все вокруг – враги, – добавляет она, ухмыляясь. – Но кто бы мог подумать, что в тебе есть это!

– Что? – спрашиваю резко.

– Любовь, Ли. Любовь. Это тебе стоит дать ему шанс. Не мне. Ты ведь влюблена в него? И вся история с его братом нужна была только для того, чтобы он заметил тебя? Так? А, в прочем и не удивительно. Первый, кто счёл тебя не достойной любви, украл твоё сердце. Похоже на сюжет глупой романтической комедии, верно? Очень напоминает.

Стелла не похожа на себя. С ней что-то не так. Я не вижу ту куклу, которой так привыкла манипулировать. Мне становится жутко. Я хочу бегать по залу с мячом. Хочу потеть и терпеть завистливые взгляды одноклассниц. Но я здесь, с ней. Наедине.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – вдруг говорит она.

Я в ужасе кошусь на неё. Уж не телепат ли она?..

– Ты думаешь, что я – несчастное закомплексованное существо, которое не может дать отпор никому. Никому, верно? Но я могу…

Дверь раздевалки резко открывается. В дверном проеме возникает сердитое лицо нашего учителя физической культуры. Вернее, учительницы. Она – дама плотного телосложения, с волевым подбородком и малюсенькими чёрными глазками. Ее прическа всегда одна и та же: небрежный «хвостик» из редких обесцвеченных волос.

Она недовольно косится на нас и громогласно выдаёт:

– Звонок давно прозвенел! Долго мы будем здесь прохлаждаться?!

Глава 32. Ник

После короткого разговора с братом у меня не выходят из головы его слова. Он намекнул, что Ли запала на меня и всяческими манипуляциями пытается влюбить меня в себя. Или даже не так. Он решил, что она уже это сделала. Какая глупость. Нет, ерунда. Конечно, нет.

Да, в последнее время я провожу с ней много времени, но виноваты только обстоятельства. Это не мое желание. Хотя все было не так плохо… Даже довольно забавно. Ли – не так плоха, как я думал. С ней просто разговаривать, иногда даже весело. Да и у неё, оказывается, есть слабая сторона. Я и не думал, что ей может быть нужна чья-то помощь. А выясняется, нужна.

Я заставляю себя не думать об этом. Артём все не так понял. Его обидело, что она его бросила, вот и выдумал всё это. Ли бы не вызвалась помогать мне завоевывать любовь Стеллы, если бы питала ко мне какие-то чувства. Для этого нужно иметь настолько извращённый мозг…

Я зависаю. Стою на одной ноге и смотрю на брюки, которые я надел лишь наполовину. Мне приходит озарение. Елки!

Я вылетаю из раздевалки и едва не сбиваю с ног учительницу физкультуры. Я должен убедиться в том, что всё это лишь игра моего воображения.

Я хожу взад-вперёд, жду, когда девочки закончат переодеваться и выйдут в коридор. Они переодеваются так долго, что у меня заканчивается терпение. Я хочу видеть Ли, хочу заглянуть ей в лицо и убедиться в своей правоте. Почему-то я совсем теряю голову, мне нужно видеть ее немедленно!

Я не спрашиваю себя, «зачем мне это»? Или «что я буду делать, если окажусь прав»? Я просто хочу знать правду.

Наконец я слышу девичий хохот и цоканье каблучков. Они выходят из раздевалки раскрасневшиеся от смеха и спортивных упражнений. Я вглядываюсь в лицо каждой одноклассницы несколько секунд, но не нахожу нужного мне. Среди них ее нет.

Я вздыхаю и опускаюсь на скамейку. Последней из раздевалки выходит Стелла. Она направляется ко мне. Наверное, впервые я этому не рад. Мне не хочется говорить с ней. Я попросту не знаю, что ей сказать.

– Привет, – говорит она угрюмо и приземляется рядом.

– Привет.

Она не теребит волосы, не улыбается и не смотрит на меня. От нее исходит какой-то холод. У меня даже мурашки бегут по спине. Нужно что-то сказать, чтобы хоть как-то согреться. А на уме у меня все то же, именно поэтому я спрашиваю:

– Ты не видела Ли?

Она фыркает и качает головой.

– Раньше ты называл ее «Лиза».

– Было дело.

– А теперь все изменилось, не правда ли?

Ее голос какой-то другой. Да и она вся какая-то твёрдая, как бетонная плита. Мне кажется, если ткнуть ее пальцем, он сломается.

– Не понял.

Она ещё раз фыркает и резко меняет тему.

– Я прекрасно все поняла тогда. Твои слова, – уточняет она, и меня пробирает озноб. Зачем она всё это говорит?!

– Да? – зачем-то переспрашиваю я.

– И, должна тебе признаться, ты зря сказал, что любишь меня.

– Вот как?

– Да, так. Ты только все испортил. Я не люблю тебя так, как ты любишь меня. Это все, что я хотела сказать. Так будет честно.

Она поднимается и уходит. Я смотрю, как она спускается по ступеням, и у меня перехватывает дыхание. Сердце бешено пульсирует где-то в горле. Потом успокаивается.

На ватных ногах я иду вниз по лестнице. Я представлял себе такой исход много раз. И каждый раз сердце начинало ныть в груди. Но, когда это произошло на самом деле, все не так. Я не чувствую боли. Я чувствую себя смертельно уставшим и униженным. А ещё, что меня удивляет больше всего, я чувствую облегчение. Больше не нужно гадать, как Стелла ко мне относится. Теперь не нужно придумывать, как добиться ее любви. Все кончено.

Я вижу Ли вдалеке. Она стоит одна, прижавшись спиной к стене. Я подхожу ближе и узнаю ее пустой взгляд. Кажется, она не замечает моего приближения. Я замираю совсем рядом и тоже прислоняюсь к стене.

– Привет тебе, – говорю я, мой голос наигранно-веселый, и мне становится тошно от самого себя. – Знаешь, Стелла…

Я хочу сказать о том, что Стелла мне только что сказала, хочу избавить Ли от необходимости мне помогать, но она жестко прерывает меня:

– Стелла, Стелла, Стелла! – взрывается она. – Ты знаешь другие слова?! Сколько можно? Не хочу о ней говорить!

Она отталкивается от стены и почти что бежит по коридору. Я смотрю ей вслед печальным взглядом. Я понимаю, что поговорить об этом мне больше не с кем. Я усаживаюсь на пол и начинаю смеяться. Хорошо, что поблизости никого нет. Думаю, я похож на психа.

Глава 33. Ли

Солнце скрывается за сероватым облаком, и мое лицо оказывается в тени. После физкультуры я быстро убежала из раздевалки. Мне нужно было остаться одной и подумать в тишине.

Я стою и смотрю в окно. В моей голове слишком много мыслей. Я жду, когда они рассортируются. Потому что иначе можно и рассудка лишиться. Стелла открыла мне глаза. А я бы хотела и дальше держать их закрытыми.

Ситуация с мерзким учителем из другой школы изменила меня. Я стала совершенно другим человеком. Я закрылась от этого мира, и никому не позволяла даже одним глазком взглянуть на меня настоящую. Я решила, что больше не буду слабой, не позволю использовать себя. А чтобы этого добиться, нужно использовать самой. Либо ты, либо тебя. Все просто.

И, если говорить честно, мне это нравилось. Я стала сильной, гордой, самолюбивой. Зависть в чужих глазах значила, что я добилась именного того, чего хотела. Я стала лучше их всех. Я добилась уважения и восхищения. Я больше не была обыкновенной девчонкой, как в той, прошлой школе. Со мной больше не могло произойти ничего ужасного.

Однако после слов Стеллы я снова чувствую себя слабой, не уверенной в себе девчонкой. Она вынудила меня понять, что я позволила себе влюбиться в Ника. И, черт возьми, она права.

Солнце снова выходит из-за тучи и ослепляет меня. Но я не отвожу глаз. Я хочу заплакать. Яркий свет может помочь.

Но нет. Я не плачу. Продолжаю прокручивать в голове все то, что я делала, чтобы понравиться ему. Я приложила столько усилий… Никогда я не пыталась специально кому-то понравиться. Это происходило само собой. Та, в кого я превратилась, обладала таким талантом: очаровывать всех без разбора.

Я была убеждена, что мое стремление понравиться Нику – лишь часть моей новой натуры. Я нравлюсь всем. И пусть так и остаётся. Система не должна быть нарушена.

Но потом я поймала себя на мысли, что мне противно видеть Ника рядом с кокетливой дурочкой – Вероникой. И разговоры о Стелле стали невыносимыми. А затем все полностью вышло из-под контроля, и я переступила через себя, сказав Стелле, что она должна дать Нику шанс. Это было так сложно для меня, а оказалось, что Стелла меня проверяет. Она все видела и все знала. Просто хотела получить доказательства моих чувств к нему. И она их получила. Конечно, ведь она ни разу не видела, что бы я старалась без выгоды для себя помочь кому-то.

– Привет тебе!

Я вздрагиваю и поворачиваюсь к говорящему. Ник, оказывается, стоит совсем рядом, и с ним явно что-то не так. У меня внутри все переворачивается. Я не хочу быть влюблённой. И ещё больше не хочу быть влюблённой в него. И сейчас дело даже не в том, что это делает меня уязвимой. Дело в том, что он любит Стеллу.

– Знаешь, Стелла… – начинает он со вздохом, но я не даю ему продолжить.

У меня темнеет в глазах. Я не намерена больше помогать ему с ней!

– Стелла, Стелла, Стелла! – почти что кричу я. – Ты знаешь другие слова?! Сколько можно? Не хочу о ней говорить!

Пусть сам разбирается со своей любимой Стеллой! А с меня – хватит. Пусть даже у меня и есть к нему чувства, (вот ведь дерьмо!), я их уничтожу! Даже если мне придётся вырвать из груди сердце и перекроить по-новому!

Я в бешенстве бегу по коридору, ноги заплетаются, и не знаю, как мне удаётся не упасть. Я останавливаюсь, чтобы перевести дух и взглянуть, не поцарапала ли я туфли. Вроде бы все в порядке. Внутри все горит. Руки дрожат. Я чувствую себя идиоткой. Нет, так нельзя. Гнев отступает. Я оборачиваюсь и смотрю на одинокий силуэт Ника.

Медленно бреду обратно, понятия не имею, зачем. Он сидит на полу и ржёт во все горло. «Приплыли», – думаю я и внутри меня воцаряется полное спокойствие. Ну, почти.

Коридор пуст. Давно идет урок, но, видимо, мы его прогуляем. Я приземляюсь рядом с Ником. На грязный пол. И мне все равно. Такие вот дела.

Он все ещё смеётся, но уже тише.

– Может, хватит? – спрашиваю я.

Меня не отпускает чувство, что он смеётся надо мной.

– Сейчас, погоди, – говорит он и хрюкает.

Я тоже начинаю улыбаться. Мы похожи на пациентов клиники для душевнобольных. А вдруг так и есть? Я делюсь своими мыслями вслух, и Ник начинает кивать. Слишком усердно. Я переживаю за его шею.

– Тоже об этом думал.

– Выкладывай, – через пять минут размышлений требую я.

– Твоя помощь с… В общем, твоя помощь больше не нужна.

– Ты можешь назвать ее имя.

– А ты не взбесишься?

Я хмыкаю и изучаю свою обувь. Все-таки поцарапала!

– Она мне сообщила, что не пылает ко мне любовью. Удивительно, правда?

Он снова смеётся, и я с силой толкаю его в бок. Достал ржать. Затем хмурю брови и обдумываю сказанное им.

– Что, так и сказала?

– Вроде того.

– И как… Как ты? – выдавливаю я неуверенно. Не знаю, что говорить в случае, когда любовь всей твоей жизни оказывается не взаимной.

– Да нормально, – бодро отвечает он.

Вот и поговорили. Теперь, по классике жанра, затянется долгая неловкая пауза. Кто-нибудь начнёт громко грызть ногти. Или как там еще сказывается нервное напряжение?..

Но этого не происходит. Происходит другое. Ник кладёт теплую руку поверх моей, и неловкость исчезает. Вообще-то все должно быть наоборот, странно.

– Стелла не такая, как всегда, – внезапно выдаю я.

– Стелла, Стелла, Стелла, – передразнивает меня Ник. – Ты знаешь другие слова?

– А может…

– … уйдём отсюда? – перехватывает инициативу Ник и озвучивает мои мысли.

– Да. Только я хотела сказать «свалим».

– Свалим. Отчалим. Сбежим. Это неважно. Он встаёт первый и помогает подняться мне. Он снова держит меня за руку, и по моему телу поднимается волна тепла. Я мысленно заставляю себя не быть размазней.

«Человека, можно сказать, только что бросили. Он хочет отвлечься, и только. Не напридумывай себе ничего такого».

Однако мне все равно, чем в данный момент руководствуется Ник. Мне нравится держать его за руку. Мне тепло и комфортно. А ещё мы сейчас свалим отсюда. Только мы вдвоём. И это ужасное утро перерастёт в прекрасный день. И плевать, что будет потом.

Однако уйти в закат нам так и не удаётся. В коридоре вдруг вырастает зловещая фигура директора. Он смотрит будто бы сквозь нас. Мы замираем, и одновременно расцепляем руки, как будто нас застали за чем-то непристойным. Антон Николаевич наконец фокусирует взгляд.

– Не буду вас спрашивать, что вы делаете здесь вместе посреди урока, – хмуро говорит он, – но я искал как раз вас двоих. Пройдемте в мой кабинет. Не переживайте, вы пока ничего не натворили. Разговор пойдёт о моей дочери.

Глава 34. Ник

По кабинету директора будто бы прошёлся смерч. Бумаги разбросаны по столу, одно кресло для посетителей валяется на полу в перевёрнутом виде, другое – непривычно стоит в углу. На столе лежит фотография в рамке и осколки стекла. На фото изображена смеющаяся кудрявая женщина. Предположительно, мать Стеллы.

Ли бегло осматривается по сторонам, а я слежу за Антоном Николаевичем. Вместо того чтобы занять свое кресло, он прислоняется к столу и сжимает руками края деревянной столешницы. Взгляд его снова затуманивается.

Я прочищаю горло, чтобы напомнить о нашем присутствии. Директор поднимает глаза.

– Присаживайтесь, – он указывает в сторону упавшего кресла.

Ли послушно поднимает его и неуверенно садится. Я бреду за другим креслом, чтобы поставить его на место и тоже сесть, а директор начинает рассказывать.

– Не знаю, что с ней произошло, она сама не своя. Мы поругались, и она убежала. Вы ведь ее друзья. Я подумал, что вы должны знать, что у неё случилось.

Ли задумчиво трёт щеку.

– Да, сегодня она явно была не в духе. Но я даже не знаю…

– Я умудряюсь держать под контролем всю школу, но не могу контролировать свою дочь! – сокрушается Антон Николаевич и на секунду закрывает лицо руками.

Я тяну время и зачем-то делаю вид, что пытаюсь поднять кресло, но оно никак не поддаётся, хотя на меня даже никто не смотрит. Мне не хочется рассказывать отцу Стеллы о нашем с ней разговоре. Во-первых, в очередной раз мне придётся выставить себя жалким неудачником. А, во-вторых, наверняка, возникнет вопрос, с какой стати я сразу после того, как меня отвергла одна, держу за ручку другую. Я и сам пока в этом на разобрался.

Да и Стелла не в себе не из-за этого. Это она меня отшила, а не наоборот. Причина ее плохого настроения может быть вообще любая. Она же девчонка. Они все ненормальные!

– С утра она была странной, на себя не похожей, – произносит Ли задумчиво. – Но, к сожалению, я не знаю, что у неё случилось. Она мне не рассказывала ничего такого.

Она поглядывает на меня, пока говорит. Я уже оставил кресло в покое, просто стою в углу и смотрю на них молча. Ли задерживает на мне взгляд и поднимает брови. Хочет, чтобы я рассказал директору о том, как его дочь дала мне от ворот поворот. Я опускаю глаза.

Директор – хороший мужик, но надо ли ему знать о таких вещах?.. Я долго мысленно оправдываю своё молчание.

– Может быть, дело во мне. После ухода Нины я не знал, как вести себя с дочкой. Наверно, я не был ей хорошим родителем. Я отдал своё разбитое сердце этой школе. А надо было ей.

– Вы не правы, – резко говорит Ли, и я удивленно смотрю на неё: так говорят не с директором собственной школы, так говорят с раздражающим младшим братом, который опять напортачил. – Вы – чудесный отец. Возможно, чересчур суровы иногда, но отец таким и должен быть. Вы заботитесь о ней, проверяете, сделала ли она домашнее задание, следите, чтобы она одна не бродила по ночам. Вы любите ее, и, надеюсь, она это знает. А если нет, скажите ей это. И побыстрее.

Я слушаю самозабвенную речь Ли, и мне становится невыносимо тоскливо. Потому что я знаю, что о ней самой так никто не заботится.

Краем глаза я замечаю какое-то движение. Аккуратно поворачиваю голову в сторону двери и встречаюсь глазами со Стеллой. Она стоит в дверном проеме. На ее щеках яркие чёрные подтеки от туши для ресниц. Она делает мне знак молчать.

– Хотел бы я, чтобы ты была моей дочерью, – проникновенно отвечает Антон Николаевич. – Все было бы гораздо проще!

Я в ужасе смотрю на то место, где только что стояла Стелла. Я выскальзываю из кабинета директора и бегу за ней. Догоняю ее только на улице, хватаю за плечо, поворачиваю к себе. Она рыдает и даже не пытается сдерживаться.

– Ты не так все поняла, – шепчу я. – Все не так. Он… Твой отец, он любит тебя. Только тебя, слышишь?

Я знаю, какие проблемы у неё с отцом. И то, что она сейчас услышала, могло разбить ее сердце вдребезги. Она размазывает чёрные слёзы по щекам и смотрит на меня. И я понимаю, что она не слышала ничего из того, что я только что сказал.

– Именно поэтому, – говорит она гортанным голосом и всхлипывает, – именно поэтому я общалась с ней! У нее так легко это получается: все ее любят. Даже мой отец. А на меня он даже смотреть не может. Ничего…

Я хочу ей сказать, что ее отец после ссоры первым делом побежал искать ее друзей, чтобы выяснить, что у нее случилось. Хочу спросить, стал бы так делать равнодушный отец. Но она не даёт мне и слова сказать. И говорит она, похоже, не со мной, а с каким-то невидимым собеседником за моей спиной. Выглядит жутко, если честно.

– …ничего. Теперь все изменится. О, теперь все будет иначе.

Она стряхивает мои руки и, пошатываясь, идёт в сторону улицы. Я предпринимаю ещё одну попытку поговорить и снова нагоняю ее, но она резко поворачивается ко мне, и ее лицо искажается в гримасе:

– Ты! Не смей за мной ходить! Ты – последний, кого я хочу видеть!