Текст книги "Обузданные тучи
Научно-фантастическая повесть"

Автор книги: Мария Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Старик и девочка

Галинка спала.

Она не слышала, как в электричку вернулся Мак, как озабоченно суетился вокруг нее… Как сигнал тревоги переполошил весь воздушный корабль. Девочка не видела, как прилетел Горный и постепенно успокоил испуганную станцию. Давно проснулась от непонятного сна Рая, проснулся и вышел из кабинета Ролинский, который тоже, по его словам, неожиданно заснул во время работы. А Галинка все еще спала, комфортно устроенная на том же диванчике в комнате Мака, где она впервые увидела на стенах станции изображения облаков. Она спала уже двадцать часов.

Днем к станции, стоявшей на аэродроме, примчался белый самолетик, привез к Галинке из города известного врача.

Но врач не знал, как разбудить Галинку; он выслушивал ее сердце, сгибал ей руки, поднимал веки и пытался заглянуть в уснувшие глаза. Затем достал какие-то лекарство и, влив несколько капель ей в рот, заинтересованно прослушал пульс. Наконец устало сел на стул и в задумчивости долго протирал очки.

– Что вы думаете, товарищ врач? – резко спросил его Мак. Он сам ухаживал за своим другом и целый день просидел у Галинки. Беспокоясь о ее здоровье, мальчик вызвал уже трех врачей. Мака очень возмущала их беспомощность.

– Гм, – сказал врач, – девочка спит. Пульс у нее нормальный, дыхание хорошее…

– Но она спит почти сутки и никак не проснется! – сказал Мак.

– Ну, как дела?.. – спросила, зайдя в комнату, озабоченная Рая. Следом за ней зашел и Горный. Врач начал излагать свое мнение, стал сыпать медицинскими терминами. Очевидно, особый вид летаргии, а может, сонная болезнь или же просто… глубокий гипноз.

– Гипноз?.. Возможно… – живо сказал Горный.

Рая рассказала, в каких условиях, где и как уснула Галинка. Добавила, что и сама неожиданно крепко уснула и дети не могли ее добудиться.

Врач подумал и предложил перевезти Галинку в больницу. Там можно попробовать проделать над ней некоторые манипуляции. Если сон затянется, понадобиться наладить искусственное питание.

– А бывает такой сон, – вдруг спросил врача Мак, – после большого нервного напряжения?

– Я думаю, бывает, – сказал врач. – А разве девочка пережила какое-то сильное нервное напряжение?

– Было дело, – быстро сказал Мак.

Горный посмотрел на сына, и Мак отчетливо почувствовал в его взгляде молчаливый упрек. Да, это он, Мак, виноват в том, что случилось с Галинкой.

Врач еще раз наклонился над девочкой, проверил ее пульс. Сейчас он вернется в больницу и приготовит для нее место. Сегодня же будет созван консилиум. Девочку можно доставить на самолете. О, и у них есть свои самолеты.

Врач вышел в сопровождении Горного и Раи, а Мак опять остался один рядом с Галинкой.

Галинка пошевелилась. Мак с надеждой посмотрел на нее. Но лишь золотые волосы рассыпались по подушке и смуглая ручка беспомощно свесилась с дивана.

Мак печально склонил голову. Он готов был заплакать. Разреветься в три ручья, как когда-то Галинка под деревом, когда они с папой нашли ее. Бедная девочка!.. В последние дни она была такой храброй и не уронила ни капли дождя во время ночных приключений…

Да, он и только он был виноват в том, что произошло с Галинкой. И папа прав, глядя на него с укоризной. Она еще маленькая и совсем недавно боялась пауков… А этой ночью ей пришлось совершить прыжок в атмосферу, а затем остаться одной в молчаливой электричке, где таким крепким сном спала Рая.

Мак вспоминал свои поступки, и ему казалось, что он понаделал ошибок. Разве так поступают настоящие пионеры, разве такова пионерская выдержка?..

Правда, он все-таки разоблачил невидимку и получил от папы короткое «спасибо» за фото, на которых расплывчатой медузой разгуливала по электричке таинственная фигура. Он сумел быстро пробраться на корабль и сигнализировать отцу, помешав тем самым каким-то таинственным действиям… Но ведь можно было обойтись «без паники», как укоризненно сказал ему отец. И он прав!

Мак высмеивал трусость Галинки, а сам растерялся в самый решительный момент. Поступки его утратили ясность, логичность… Вместо того, чтобы сигнализировать радисту, вызвать его, а самому в это время послать радиотелеграмму отцу, он оставил своего друга Галинку в комнате, где только что бродил невидимка. Глупец!.. После он заподозрил во всем старика Ролинского, тогда как профессор также проспал почти сутки… А она, она… может, и не проснется.

Галинка слабо застонала. Ей, видимо, снилось что-то страшное. Мак ласково погладил ее волосы, и она затихла…

В комнате было душно. Вентиляторы почти не давали прохлады. Штора на открытом окне словно пылала огнем.

Мак еще больше погрустнел. Он вспомнил про суховей, страшный суховей, который, по сегодняшним сообщениям, должен был задуть ночью. Если они не создадут сегодня полосу настоящих дождей, суховей сожжет цветущие поля, вытянет всю влагу из растений… А тем временем какой-то пакостник, неизвестно кто и почему, может вновь сорвать дождь…

Кто-то тронул сзади Мака за плечо. Он вздрогнул от неожиданности. Перед ним стоял Ролинский с Марго на руках…

– Видите ли, – моргая глазами, робко сказал он. – Я вот принес киску… Девочка до сих пор больна?.. Может, она поиграет с кошкой?.. Ей так нравилась моя кошка.

– Да она же спит!.. Понимаете, спит!.. И не просыпается, – с досадой сказал Мак.

Ролинский выпустил кошку и, затаив дыхание, поглядел на диванчик. Чувство заботы и сострадания к девочке промелькнуло на его лице, и это немного смягчило сердитого Мака.

– Ее сейчас заберут в больницу, – сказал Мак. – Что это за сон, неизвестно, но он может перейти в серьезную болезнь, например, в нервную горячку.

– О, – испуганно сказал старик, – бедная девочка!..

Он растерянно оглянулся вокруг и вдруг обратился к Маку.

– Знаете что, позвольте мне попробовать ее разбудить.

– Вам?.. – удивился Мак.

– Мне, – оживился профессор. – Видите ли, когда я жил на Кавказе, то часто наблюдал особый вид летаргии. Понимаете, во время определенных изменений в атмосферном воздухе в организме начинается усиленное выделение молочной кислоты. Эта сонная болезнь с наибольшей силой охватывает именно молодые организмы. У меня со времен одной такой эпидемии сохранились лекарства. Лечат в одно мгновение.

Он вытащил из кармана маленькую бутылочку и рюмку и накапал несколько капель.

Мак колебался. Все смутные подозрения относительно Ролинского сразу всколыхнулись в его мозгу… Позволить ему подойти к Галинке?!

Но он не успел ничего сказать, потому что Ролинский, словно чувствуя его колебания, торопливо приблизился к Галинке и склонился над ней…

Мак бросился к нему. Но он уже влил в рот девочки лекарство и, держа ее за руку, ласково говорил:

– Проснись, девочка, проснись…

– Постойте, – крикнул Мак, – постой…

Мальчик не договорил: он увидел, как Галинка пошевелилась и, сладко зевая, открыла глаза…

Она обвела глазами Мака, приветливого Ролинского и засмеялась, увидев пушистую Марго…

– О, та самая кошка!

Между тем послышался какой-то шум, открылась дверь и вошел Горный.

– Приехали за девочкой, – сказал он и остановился при виде веселой Галинки с кошкой на руках.

А она слезла с дивана и вдруг с удивлением замерла, очевидно, что-то вспоминая.

– Дядя Горный!.. Мы с Маком прилетели на шарах. Знаете? И мы хотели поймать невидимку… Что же со мной было?.. Я спала? Долго?..

Она растерянно посмотрела вокруг.

– А знаешь, Мак, я видела паука, этакого здорового паука!.. И я его ни капельки не испугалась. А потом по комнате бегала метла! Честное слово! А может, мне приснилось?..

– Наверное, приснилось!.. – засмеялся Мак. Профессор громко чихнул, напомнив этим о себе.

– Это он разбудил Галинку! – радостно сообщил Горному Мак.

Ролинский отчего-то засуетился и, вынув какую-то бумажку, протянул ее Горному.

– Видите ли… – сказал он. – Вы приказали мне вылететь сейчас же для очередных наблюдений. А я, пожалуй, не могу лететь…

Он повернулся и побрел в коридор.

Горный прочитал бумажку. Лицо его сначала омрачилось, а потом засияло радостью.

– Знаешь, сынок, – сказал он. – По-моему, чертовщина с невидимкой уже закончилась.

Галинкино шефство

На бумажке, которую Ролинский передал Горному, было написано:

«Начальнику станции товарищу Горному.

Прошу освободить меня от должности начальника разведки по причине того, что я болен и совершенно не могу справиться с этой сложной и ответственной работой…».

Не дожидаясь ответа, Ролинский быстро вернулся в свою комнату и порывистым движением вытащил из-под кровати один из своих огромных чемоданов.

Укладываться, поскорее укладываться!.. Он начал собирать ценные вещи – хрупкие детали приборов, торопливо помещая их в ватные гнездышки… Но собрать все было нелегко. Ролинский почувствовал острую головную боль. Профессор растерянно огляделся по сторонам. Его старого сторожа, верного Мустафы, не было. Ролинский беспомощно посмотрел на чемодан… Хаос… Надо собираться, – да только пригодится ли ему все это?

В раздумье старик сел прямо на пол. Из шкафа выползла злосчастная Дженни, и солнечный свет заиграл ослепительным блеском в прозрачных суставах ее тела. Ролинский посмотрел на нее и будто что-то вспомнил. Он собирался исследовать ее. Но теперь это уже не интересовало его. Надо по крайней мере… вернуть ей обычный облик. Черепаха уже не вызывала отвращения у притихшего, печального Ролинского. После всех неудачных приключений она стала ему такой же близкой, как Марго.

– Надо же вернуть ей физиономию!.. – решил Ролинский.

Закутав полотенцем голову, которая начинала невыносимо болеть, старик приступил к манипуляциям с Дженни. Он нагрел немного воды в электрическом чайнике, налил в чайник какую-то жидкость и, намочив в ней тряпку, попытался обернуть ею черепаху. Но черепахе это не понравилось. Дженни свернулась, спряталась в своем панцире.

Профессор тщетно попытался достать ее оттуда. Все было тщетно. Тогда он раздраженно вылил еще горячую жидкость в сосуд и бросил черепаху внутрь.

На мгновение у него мелькнула мысль, что из Дженни может получиться разве что черепаховый суп… Но не хотелось об этом думать, двигаться… Голова болела все сильнее. Профессор прилег на диване и замер, глядя на Дженни тусклым взглядом. В голове гремели колеса, гудели автомобили, а время от времени кто-то словно подъемным краном – брр! – тянул тяжелые камни от виска к виску.

Вдруг за дверью послышался какой-то шепот. Марго потянулась и подошла к двери. Кто-то следил за ним, несомненно следил.

Затем кто-то тихонько постучал в дверь. Старик молчал, затаив дыхание. Но постучали еще сильнее, настойчивее.

Надо открывать! Смущенный Ролинский заметался по комнате, ища, чем бы накрыть сосуд с черепахой. Постучали снова. Задрожали руки, и жидкость расплескалась на стол. Он никак не мог найти крышку.

Стук в дверь погнал старика с сосудом в руках к окну. Ролинский схватил мокрую черепаху и выбросил ее в окно.

Затем он открыл дверь – перед ним стояли Мак и Галинка.

– Папа очень занят, – вежливо сказал Мак, держа в руке поднос с каким-то напитком и апельсинами, – но он попросил нас позаботиться о вас и полечить от головной боли. Может, вам что-нибудь нужно?..

– О, – поддержала его Галинка, – ужасно неприятно, когда целый день болит голова. У меня как-то болела всего два часа, и то мама говорила, что я кряхтела, как большая жаба в болоте.

Мак поставил поднос на стол, а Галинка осмотрелась и потянула носиком воздух.

– Ага, – сказала она, гладя Марго, – вы, наверное, угорели. У вас здесь воняет табаком и еще чем-то. Таким разжигали эту древнюю штуку, на которой моя бабушка когда-то готовила для деда еду. Как она называлась? Кажется, примус!

Ролинский сел на кончик дивана, как готовый к операции больной. А маленькие врачи уже чувствовали себя в его комнате как дома.

– Нет, – поставил диагноз Мак, – у профессора просто нервная головная боль. Надо выпить чего-либо успокоительного, например, валерьянки с бромом, которую передала Рая… Потом вас надо напоить крепким чаем и поставить теплый компресс.

– Да, да, – захлопала в ладоши довольная Галинка, – компресс!

Она увидела на столе сосуд с какой-то жидкостью и мокрую тряпку и бросилась к ней…

– Ох, – испуганно простонал профессор, – это не вода!

– Не вода?.. – в удивлении остановилась Галинка. – А что же это такое?

– Просто какая-то бурда, – сказал профессор. – Ее надо будет вылить.

– Хорошо, хорошо, – сказала Галинка, вполне входя в роль заботливой хозяйки. – Мак принесет свежей водички, а вы сейчас же ложитесь и лежите спокойно. Я все, все сделаю.

Мак побежал с чайником за водой, а Галинка начала уговаривать Ролинского лечь на диван.

– Ну, дедушка, хороший, ложитесь. Я вас прошу! Вы же меня вылечили, вот и я вас вылечу!

Она взяла старика за руку и своей нежной ручкой погладила его шершавые от химических опытов руки. Золотой локон свесился вниз и зацепился за пуговицу на пиджаке профессора. Галинка засмеялась и отцепила локон, но сразу же укоризненно покачала головой:

– Ох, горе какое, пуговица совсем оторвалась. Вот я ее пришью, обязательно пришью. Мак, ты поставил воду?.. Пожалуйста, принеси мне иголку с ниткой.

Растроганный детской лаской, Ролинский лег на диван. Галинка быстро налила в стакан принесенный Маком крепкий чай и села на кончик дивана.

– Я вас напою чаем, – щебетала она. – Нет, нет, не вставайте. Я вас не оболью. Я деда всегда пою, когда он болеет. Не хотите? Нет, нет, обязательно надо. Так! Раскрывайте рот. А знаете, мне так весело, так весело! Мак дважды звонил в больницу, и ему сказали, что врачи испытали одно очень хорошее лекарство, и дед уже выздоравливает. Кто?.. Да мой дед, Омелько. Вам легче? Видите, у вас и глаза выглядят лучше, а то были, только не обижайтесь, как у нашего барана, когда он болел.

Мак принес иглу с ниткой. Компресс уже был готов – теплый и мохнатый, из купального полотенца. Он ласково обернул голову профессора. В бутылочку полились капли.

– Пожалуйста, Николай Иванович, выпейте эти капельки и тогда поспите.

Ролинский выпил с ложечки чая, потом проглотил предписанные лекарства. Он превратился в покорного, послушного ребенка.

– А теперь я потихоньку пришью пуговицу, я тихонечко… А вы вздремните. Мы будем сидеть тихо, как мыши.

Согретый теплым компрессом, профессор успокоился. Он с интересом следил за пальчиками Галинки, которые ловко пришивали пуговицы. Было уютно и тихо. В ногах замурлыкала Марго. Галинка поправила компресс, ее теплая рука задержалась у его лица. Вот девочка оборвала нить. И сомкнулись уставшие глаза профессора.

– Засыпайте, дедушка, – услышал он.

И далеко отступили все мысли, страдания. После многих бессонных ночей, убаюканный ребенком, Ролинский заснул крепким сном, как дитя.

Ночь победы

На сей раз тучи со стабилизирующей станции пришли ночью.

Спала Галинка, устроившись на раиной постели, но Мак, конечно, не мог заснуть. Ведь сегодня окончательно решалась судьба станции и урожая. От сегодняшнего боя с облаками зависело все.

«Победитель» был готов в любую минуту взлететь с аэродрома. Сверкая огнями, как великан-пароход, он ждал сигнала своего капитана.

Мак обошел все комнаты в поисках отца. Он нашел отца в радиорубке. Нахмурив брови, Горный смотрел на карту, где желтый автоматический указатель ежедневно отмечал путь антициклонов. Мак увидел только одно: глубокую морщинку, что, как ручей, перерезала папину переносицу. У него сжалось сердце: мальчик понял – неумолимо быстро, огненным сказочным драконом надвигается засуха. Антициклоны захватили уже границы цветущих областей. Если станция сегодня не создаст дождевую полосу, прорвется страшный и жгучий суховей. Маку казалось, что он уже чувствует это жгучее дыхание – во рту пересохло, глаза утратили влажность, и… вот-вот он высохнет, скорчится, склонится к земле, как травинка.

Отец быстро выпрямился и подошел к радисту, который только что принял радиотелеграмму. Толя повернул к нему румяное лицо, и его радостный вид сразу согнал тень с лица Горного.

– Борис Александрович, как чудесно они идут ночью, ни капли влаги у нас не пропадет.

– Дорогой мой, – весело ответил Горный, – на этот раз облака богаты на влагу. Думаю, излишки придется даже стабилизировать.

– Щедрость лучше, чем скупость, – глубокомысленно вздохнул Толя, намекая на недавнюю неудачу станции над южной МТС.

Он подошел к доске управления автоматами. Сейчас они должны были лететь в разведку, а Толя – руководить группой разведчиков. На толино место сел Ясь, чтобы принимать все метеорологические сообщения.

– Смотри же, Толя, – распорядился Горный, – не давай разведчикам ни одной лишней минуты оставаться в облаке. Точно придерживайся указанного времени.

Сегодня капитан корабля нарушил все правила. Он действовал и как начальник разведки, и как механик генератора. Все остальные должны были стать лишь его послушными помощниками.

Горный еще раз посмотрел на карту и, крепко сжав губы, поспешил в разведывательную. На минуту он остановился перед Маком.

– Сынок, ты бы шел спать, – ласково сказал он сыну, – проснешься с дождиком. Ты такой усталый.

– Но… – смущенно сказал Мак, намереваясь ненадолго задержать отца. – Я… не хочу, чтобы снова появился невидимка.

– Эх ты, недоверчивый какой! – засмеялся Горный. – Я же тебе сказал, что невидимки больше не будет. Спи спокойно. Когда я освобожусь, поговорим обо всем.

Маку стало легче. Ему все казалось, что папа до сих пор сердится из-за его неуместного геройства. Невидимки больше не будет!.. Когда же, наконец, отец объяснит все эти тайны?..

Но надо было посмотреть на вылет разведки. Мак быстро побежал в кают-компанию. Не зажигая света, он приник к окну, устроившись на уютном диванчике. Муха прыгнула вслед за ним и прижала к его руке холодный нос.

Сигнал к вылету разведки рассыпался музыкой серебряных колокольчиков. Глаза Мака впились в пространство, освещенное синеватым светом, – разведочная находилась рядом с кают-компанией. Через минуту оттуда вылетел радиосамолет и заблестел голубым огоньком в небесной мгле. А за ним зеленой звездой полетела «Зеленая мушка» с множеством автоматов. Она взяла их на буксир, чтобы потом выпустить в облаке. Каждый из автоматов имел свой сигнальный цвет. Синие, фиолетовые, желтые огоньки мерцали вокруг «Мушки».

Муха, по которой тоже проскользнул отсвет разноцветных огней, робко съежилась и спряталась в теплых руках Мака. Мальчик устроился поудобнее, – он хотел дождаться возвращения разведки.

Дремота охватила его так властно и крепко, что Мак сам не заметил, как уснул. Ему почудилось, что он летит на каком-то метеорите в безграничном небесном просторе. В каменной породе была как бы вытесана колыбель, и он прижался к ее стенкам. Это был сумасшедший полет в межпланетных пространствах. Вокруг плыли ослепительные солнца – различные планеты. Их жаркое сияние грозило испепелить Мака, но он знал, что метеоритом управляет его отец. От этой мысли Маку становилось спокойнее. Встречные облака окутывали его своими прохладными простынями. Стало легко и спокойно, и все исчезло, провалилось в сон.

Вероятно, Мак спал несколько часов. Вдруг он проснулся… Ему показалось, что его разбудил удар грома. Он вскочил, пытаясь вспомнить, почему спит на диване в кают-компании, – и сон сразу же улетучился.

Снаружи шел дождь! Все окно блестело бриллиантами крупных капель. Шум дождя терялся в грохоте транспортеров генератора и громовых взрывах. Весь корпус «Победителя» вздрагивал, словно под ударами бури, – очевидно, он попал в гущу крупных облаков. Разряды создавали вокруг него светящийся круг, похожий на северное сияние. Падающие дождевые капли рассыпались в нем сияющим потоком.

– Ты здесь, сынок? А я тебя везде искал, – сказал Горный, входя в кают-компанию.

Мак протирал глаза, – он не хотел верить, что так долго спал. А папа совсем по-мальчишески схватил его в охапку, подкинул вверх, как маленького, и крепко поцеловал.

– Замечательный дождь! – сказал он. – Понимаешь? Он будет идти еще много часов. Теперь засуха нам не страшна!

Радость охватила и Мака. В бурном восторге он перевернулся на диванчике вверх ногами. Муха залаяла и весело покатилась за ним, фыркая от радости.

– А теперь, – сказал Горный тоном школьника, сдавшего экзамен, – я хочу есть. Честно говоря, я забыл поужинать.

Смеясь, Мак повел отца в кухню. Станция шумела радостным праздником дождя. Катюша встретила почетных гостей торжественно и радостно, в новом наряде. Она тоже не спала.

Спал как убитый только Ролинский, убаюканный детьми, прошедшими тревогами, бромом с валерьянкой. Он не слышал дождя.

Но давно почувствовала дождь Марго, спавшая в кресле. Она проснулась и с интересом посмотрела на окно. Оттуда веяло прохладой, доносился шум дождя, там мерцали молнии. Взволнованная, она прыгнула к хозяину на кровать, но тот крепко спал.

Вдруг Марго почувствовала приятный запах, исходивший от профессорского столика. Пахло заманчивой для всех котов валерьянкой. Марго забралась на столик и начала выгрызать из бутылочки пробку. Бутылочка полетела на пол и разбилась, запахло валерьянкой. Кошка кинулась вниз, лизнула капли. Ею сразу же овладело блаженно-пьяное настроение. Она замурлыкала, потянулась и начала играть своим хвостом.

Игра становилась все оживленнее. Марго прыгнула на столик и сбросила саквояж профессора. Оттуда полетели бумаги и профессорская булавка-паук. Кошка бросилась ловить блестящую игрушку, та покатилась к двери.

Вдруг Марго услышала Муху, ощетинилась и боязливо подпрыгнула. Она угодила на плюшевую стенку, задев случайно кнопку, автоматически открывавшую дверь. Дверь приоткрылась, образовалась небольшая щель, – в нее сунулся нос Мухи. На собаку сразу же посыпались оплеухи Марго. Муха с визгом примерилась схватить кошку за хвост. Но Марго уже побежала в глубь комнаты, и разъяренной Мухе достался не хвост противника, а только его игрушка – паук.

– Что это у тебя, Мушка? – остановил ее Мак, возвращавшийся с отцом из кухни.

Муха вильнула хвостиком и покорно выпустила из пасти украденную игрушку.

– Профессорский паук! – сказал Мак, поднимая булавку.

– Паук?.. – переспросил Горный.

Он с интересом взял паука в руки.

– Постой! – сказал он, что-то вспомнив. – Я отдам его Григорию на исследование. Пожалуй, это объяснит мне кое-что не совсем понятное в поведении Ролинского-невидимки.

– Как? – воскликнул Мак. – Так это он? И ты послал нас с Галинкой за ним ухаживать?..

– Ты чудак, Мак, – улыбнулся Горный. – Наши приборы замечательные и ценные. Но голова профессора Ролинского – тоже замечательный и, главное, неповторимый механизм. Она придумает еще не одну невидимку, которая нам будет не вредить, а помогать. И я знаю, что эта голова будет нашей!