Текст книги "Удача любит рыжих. (Трилогия)"

Автор книги: Мария Быкова

Соавторы: Лариса Телятникова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 53 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,

в которой светит солнце и поют птички, но все это отчего-то не внушает нашим героям особенного энтузиазма. Также здесь бегают муравьи, вещают директора и утверждается польза изучения фэйриведения

Над кроватью Полин торчал изогнутый ржавый гвоздь. Выдернуть его оттуда не удавалось никому, хотя пытались многие. Пыталась я с помощью выученных в этом году заклятий; пытались парни со всех факультетов, вооруженные плоскогубцами и гвоздодерами; пыталась, в конце концов, сама Полин, сварив ради этого дела три ложки Абсолютного Растворителя. Для него пришлось создавать отдельный силовой флакон, ибо все прочие субстанции Растворитель честно растворял, однако гвоздь оказался стоек, отделавшись исключительно ржавчиной. После алхимической обработки он засиял аки ясно солнышко, Полин же, смирившись, приняла архимудрое решение. Если с гвоздем нельзя ничего поделать, значит, надо приспособить его для хозяйственных нужд.

Двое суток алхимичка пыталась понять, для каких конкретно действий ей была послана богами эта металлическая загогулина. На третий же день Полин торжественно принесла из магазина отрывной календарь отечественного производства – на обратной стороне листочков были написаны всевозможные рецепты диетических, но при этом вкусных блюд. Календарь был водружен на стену и тут же лишен зимних и весенних листков вплоть до тогдашнего дня.

Сие ознаменовало окончательную победу разума над гвоздем.

Листочки Полин срывала аккуратно – каждый вечер перед сном она забиралась на кровать, отдирала листок и внимательно знакомилась с рецептом. Все они отправлялись в коробочку, бережно хранимую алхимичкой в тумбочке, и там почивали в бозе, ожидая тех благословенных времен, когда Полин доберется до кастрюлек и сковородок.

Так вот, из-за этого календаря ход времени сделался для меня гораздо более отчетливым. До меня вдруг дошло, что дни летят с невероятной скоростью: на подходе лето, а вместе с тем неотвратимо близится летняя сессия.

Сессии я не то чтобы боялась, скорее, опасалась, памятуя о предыдущей. Коварства и изобретательности нашим магистрам было не занимать, так что нельзя было заранее представить, какая именно светлая мысль придет в их уж слишком ясные головы. Особенно это касалось Рихтера, ибо второй раз мне могло и не повезти. Не все коту масленица, а Яльге – практический билет.

На всякий случай я даже начала учить магическую историю, чего со мной давно уже не бывало. Как и следовало ожидать, идея была не из лучших; даты, имена и девизы правления бродили у меня в голове, изредка сталкиваясь со сражениями и войнами, – периодически меня переклинивало, и я, отловив в коридоре очередную жертву, начинала допытываться ответа на животрепещущий вопрос. Например: что было изображено на стяге у воинства мятежного князюшки Межинградского, когда оный сражался за независимость своих владений против армии джихангира? Белый орел? Или все-таки уже лапоточек? Меня начали сторониться, ибо больше такого отклика эта тема ни в ком не находила.

Но магистры в очередной раз успешно доказали всю глубину своего коварства. В конце травня, когда учебник по истории подходил к концу, а пульсары получались у меня все лучше и лучше, нам неожиданно объявили, что экзамен будет приниматься в форме доклада. Точнее, курсовой, каковую мы должны будем написать и оформить в полном соответствии со стандартами научных работ. Здесь же страждущим были розданы темы.

– Мрыс эт веллер келленгарм! – сказала я, ознакомившись со своей.

Над темой для моей курсовой, очевидно, ломала голову добрая половина преподавательского состава. В итоге получился «Подробный анализ ведения боевых действий с некромантом уровня 4D в условиях частичного перекрывания магического поля чародеем Старшей Крови (уровень 7А) и с учетом использования противником различных магических существ». Одно только перекрывание чего стоило: коварный Фенгиаруленгеддир выбрал самую сложную тему из всех имевшихся, вдобавок донельзя нагруженную математикой. Формулы нормального состояния магического поля; формулы волнения такового; формулы, объясняющие причины волнения; формулы, определяющие расу пресловутого чародея; формулы… Алхимии, лечебных чар и истории магии в формулировке не имелось, но мне мягко намекнули, что в работе неплохо было бы осветить и эти три аспекта. В общем, если судить только по объему, вместо курсовой у меня получался добрый диссер.

Надо сказать, что коллеги-адепты мигом пронюхали о немыслимой широте моей темы. Ко мне, засевшей в библиотеке, зачастили с консультациями; поначалу я отвечала, хотя и не очень охотно, но, после того как особенно наглый вампир отвернул нижний край моего свитка и начал хладнокровно переписывать схемы к себе в тетрадь, мое терпение лопнуло. Вампира впечатало в стену тем самым заклинанием, которое он пытался скатать; выглянувший Зирак похвалил меня за меткость и аккуратность – студент прилетел точно в простенок между двумя шкафами, не задев ни одного, – вампир же уныло побрел прочь, отыскивать знания более приличным образом.

После этого спрашивать перестали, но облегчения сие не принесло. Добытую информацию все едино приходилось защищать от бесчисленных полчищ плагиаторов. Для каждого находилось что-то свое, очень ценное и интересное; после того как я дважды поймала за руку одного и того же эльфа, пытавшегося вытащить свиток из сумки, я начала оставлять бессмертные труды в комнате, под охраной бдительной элементали. Вот уж на кого можно было всецело положиться! Впрочем, осторожности ради я предпочитала полагаться и на поспешно выученные защитные заклинания. Исключительно на всякий случай.

Временами я начинала подозревать, что и это входило в планы педагогов: не сумев втиснуть заклятия защиты в тему курсовой, они сделали так, что я все одно была вынуждена их отработать.

За всеми этими делами я уже и думать забыла о календарях и числах, но время шло, и весне всегда положен свой предел. В одно прекрасное утро, когда я спешно собиралась на телепатию, до звонка оставалось секунд тридцать, а аудитория находилась как минимум в пяти минутах очень быстрой ходьбы, я вдруг сообразила, что в полночь наступило лето.

– Полин! – для верности окликнула я алхимичку. Та подняла голову, оторвав взгляд от нового браслетика. – Которое сегодня число?

Алхимичка наморщила брови, потом обернулась к календарю.

– Первое, – уверенно сообщила она. – Первое изока, вторник, восемнадцатый день Луны, Луна убывает, находится в третьей четверти, в знаке Козерога. А ты чего это вдруг?

Я пожала плечами, перехватывая косу лентой:

– Да так, просто вспомнилось…

Прозвенел звонок, я, вздрогнув, подхватила сумку, но тут в коридоре послышались торопливые шаги, кто-то дернул дверь за ручку, и оттуда немедленно вылезла элементаль:

– У-у, плагиаторы мрысовы! Снова пришли на готовенькое-то, да? Вдвоем-то зачем – чтоб не страшно было? Так у меня и четверо забоятся!

– Плагиаторы? – недоуменно переспросил знакомый мужской голос.

Заслышав его, Полин насторожилась как охотничья собака; но тут раздался второй, и алхимичка замерла, излучая лицом недоверчивое блаженство.

– Да чтобы я, двадцать первый герцог из рода Ривендейл…

– Генри! – выдохнула Полин, поспешно выходя из ступора. Я не успела и слова сказать, как соседка распахнула дверь, не обращая внимания на возмущенный вопль элементали.

На пороге и в самом деле стоял Генри Ривендейл: само по себе это было довольно странно. Рядом с ним имелся Хельги, и этому я удивилась гораздо больше – бородатый чайник определенно травмировал хрупкую психику вампира, и я не думала, что он захочет зайти к нам еще раз.

Полин зарумянилась и начала накручивать на палец прядку волос.

– Ой, – безадресно обратилась она в пространство между двумя вампирами, – а мы и не ждали гостей…

– Да какие они гости! – бдительно рыкнула из косяка элементаль. – Говорю же, плагиаторы, мало я таких отвадила!

– Мы не гости, – быстро сказал Хельги, наступая на ногу открывшему было рот Ривендейлу. – Мы гонцы. Яльга, телепатия отменяется, нас собирают в актовом зале. Поторопись, через три минуты сказали быть.

Я насторожилась и вцепилась в сумкин ремень.

– А зачем?

– Надо! – пожал плечами вампир.

– Там Рихтер будет, – предупредил молчавший до того герцог. – Так что прогулять не получится.

– Ну ты прям мысли читаешь… – Я бросила сумку на пол. – Сказали что-нибудь брать?

– Сказали амулетов взять по минимуму, чтобы экрану не мешало.

– Какому экрану? – взмахнула ресницами Полин.

Хельги махнул рукой.

– А-а, мрыс его знает… Наверное, Буковец опять про курсовые говорить будет, а экран – чтобы иллюстрации показывать. Ну что, Яльга, ты готова?

– Да! – Я запихнула ногой сумку под стол и перешагнула порог.

– Подождите! – Полин мигом перескочила туда же и мертвой хваткой вцепилась мне в руку. – Я с вами!

– Зачем? – поднял бровь благородный Ривендейл.

– А так… послушаю, о чем директор говорит… какая разница, все равно у нас сейчас бестиологии!

Вампиры понимающе закивали.

Если я хоть что-то понимала в жизни, Полин интересовал не директор. Полин интересовал герцог Ривендейл, а за недоступностью оного – другие адепты с боевого факультета. Алхимичка знала, что из девушек там учусь только я одна, – значит, на ближайшие как минимум полчаса конкуренции у нее не будет. Зная же всю степень красноречия уважаемого Буковца, то и на все два с половиной.

Флуктуация обиженно сопела в косяке, Генри косился туда с некоторой неприязнью. На чувства вампира мне было в общем-то наплевать – понимать должен, не маленький! – а вот элементаль было жалко, она честно выполнила свой долг. Так что я дружески хлопнула ладонью по двери и сказала:

– Спасибо, ты у нас молодец!

– Да-а? – Флуктуация тут же высунулась из двери наружу: – Правда? Правда молодец, хозяйка?

– Честное магическое! – заверила ее я.

Элементаль просияла и аккуратно закрыла дверь.

Хельги подергал меня за рукав.

– Слушай, – тихо спросил он, – а тренажер вы куда дели?

– Тренажер? – рассеянно переспросила я. – Какой тренажер?.. А, этот?.. В магзал отдали, а что?

– Да ничего… – понурился вампир.

Похоже, прикинула я, он уже почти договорился с ближайшим спортивным клубом и готов был обговорить со мной условия продажи. Из уважения к моим неоспоримым достоинствам мне бы наверняка предложили целых пятнадцать процентов от суммы.

Хельги – он и есть Хельги. Что с него возьмешь?

Мы быстро дошли до актового зала – Полин, даром что на шпильках, не отставала ни на шаг, бодро цокая подкованными каблучками. Алхимичка крепко держала меня под руку и время от времени вздыхала, со значением косясь на обоих вампиров поочередно.

В зале было не так уж много народу: верно, магистры и в самом деле вызывали сюда только наш курс. На сцене, свесив одну ногу в зал и подогнув вторую, сидела какая-то эльфийка с гитарой; не обращая внимания на адептов, она зажимала струну, брала ноту, недовольно морщилась и подкручивала колок. Гитара тренькала на все голоса, точнее, на все, кроме правильного. Прислушавшись, я поняла, что фальшивит первая струна.

– Хэй. – Хельги подергал эльфийку за ногу и отпрянул, вовремя избежав меткого пинка по носу. – Первый ряд для магистров?

– Да садитесь куда хотите! – раздраженно посоветовала та, не поднимая глаз от гитары. – Вали отсюда, зубастый…

– Первую струну подтяни, – посоветовала я.

Эльфийка недоверчиво глянула на меня через растрепанную челку:

– Думаешь?

– Ну хоть попытайся.

Девица чуть подправила колок, снова тронула струну и сморщилась как от зубной боли.

– Врет!

– Врет, – согласилась я. – Как ковенец.

– Эй, не обижай ее! – Эльфийка хлопнула ладонью по корпусу. – Может, струны сменить, а?

Я пожала плечами:

– Попробуй…

Эльфийка горько вздохнула, еще ниже склоняясь над инструментом.

– Где бы денег еще раздобыть, на струны-то…

На это мне ответить было нечего, так что я присоединилась к вампирам и Полин, занявшим места в уголке. Полин, разумеется, села посередине, Хельги поместился у окна, и мне досталось место рядом с благородным Ривендейлом, на которого, как до меня только что дошло, эльфийка с гитарой не обратила ни малейшего внимания.

– Генри! – окликнула я вампира.

– Да?

– А это там что за Ларисса-Чайка? – Я кивнула на эльфийку, с критическим видом перебиравшую струны.

– Это? – вмешался Хельги. – Это Гудрун с третьего курса. Нашего, между прочим, факультета… интересно, чего она здесь делает?

– Да-а, чего она здесь делает? – поддержала Хельги Полин оскорбленная нарушением ее монополии. – Здесь только первый курс!

– Адептка аунд Ларре! – сдвоенным эхом откликнулись от дверей, и эльфийка, подхватив гитару, мигом слетела со сцены. – Что вы здесь делаете?

– Уже ничего, магистр Буковец! – заверила директора девица, прижимая к себе гитару обеими руками. Похоже, о существовании футляра она ничего не знала. Директор неодобрительно качнул головой, юркая эльфийка выскочила из зала, чудом не врезавшись в подвернувшегося ей по дороге бестиолога.

– Сидят тут всякие, даже играть толком не умеют! – пробормотала ей вслед алхимичка.

Впрочем, она тут же притихла и даже немножко вжалась в кресло: за эльфийкой не успела захлопнуться дверь, как в зал зашла Эльвира Ламмерлэйк, с ходу окинувшая адептов острым взглядом. Отчетливо печатая шаг, она прошла перед сценой и встала в левом ее углу. Полин она, кажется, не заметила или, скорее уж, сделала вид.

Я оглянулась посмотреть на бестиолога: он стоял точно в левом заднем углу зала. Эта позиция что-то начинала мне напоминать, но я не успела вспомнить, что именно, как дверь растворилась вновь, пропуская вовнутрь магистров Рихтера и Дэнн. Некромантка сразу же направилась в правый задний угол, встав рядом с будкой; Эгмонт соответственно занял правый угол у сцены.

Квадрат, в углах которого стоят маги… мрыс, ну что-то же такое я читала!..

Буковец, взбежав на сцену, подозрительно воззрился на притихший зал.

– Что, это все? – недоверчиво осведомился он. – Больше первокурсников на боевом нет?

– Хорошего всегда мало! – громко сообщил Хельги.

– Придержите язык, адепт Ульгрем! – велела Эльвира, стоявшая к нам ближе прочих. – А не то хорошего станет еще меньше!

– Значит, можно начинать? – Директор щелкнул пальцами, и в зале утвердилась тишина. – Уважаемые адепты! Прошу слушать меня внимательно, ибо я имею сообщить вам нечто очень важное.

«Как, впрочем, и всегда», – уныло подумала я, не рискуя, однако, озвучивать эту мысль. Эльвира Ламмерлэйк, с ее шелковым голоском и стальным взглядом, была немногим безопаснее Рихтера.

– Итак, через три минуты вы приступите к исполнению своего задания. Отдельно замечу, что оцениваться оно будет очень строго, и вы можете не рассчитывать на поблажки с чьей-либо стороны. – (Похоже, тут же поняла я, пять минут назад директор общался с Эгмонтом: стиль последнего легко узнавался даже в пересказе.) – Вам не следует ничего опасаться, однако действовать вы должны адекватно ситуации, как бы она ни сложилась.

Мы с Ривендейлом переглянулись.

– И что это значит? – выразил общее мнение вампир.

Хельги поднял руку, не осмеливаясь задать вопрос прямо с места. Но директор, сделав вид, что не замечает этого, продолжил:

– И помните, что от ваших поступков зависит ваш балл и диплом!

Фраза была привычная – Буковец любил напоминать нам о дипломе, даром что до него нам оставалось учиться еще добрых пять лет. Но я не имела никаких представлений о том, как надлежит понимать все остальное.

– Прошу прощения, магистр Буковец… – начала я, но директор, не расслышав, приказал:

– Приступайте!

Эльвира резким жестом вскинула руку – в тот же момент мир смазался и поплыл у меня перед глазами. На секунду мне показалось, будто я падаю с кресла; неосознанно я вцепилась левой рукой в подлокотник, а правой – в руку Ривендейла. Кажется, вампир тоже схватил меня за запястье, но в этом я уже не отдавала себе отчета. Все плыло, менялось, цветовые пятна кружились у меня перед глазами, как если бы я смотрела на солнце не моргая. В какой-то момент все стало черным, ощущение кресла сменилось ощущением полета – еще через мгновение черное распахнулось навстречу солнечным лучам, а я рухнула на землю, не успев удержаться на ногах.

Земля была мягкая, так что я практически не ушиблась. Несколько секунд я просто сидела и моргала, пытаясь восстановить зрение, по истечении же этого срока до меня дошло, что сижу я в траве, прямо передо мной стоит старая береза с отстающей кое-где берестой, а по моему колену, обтянутому штаниной, старательно карабкается красная божья коровка.

Я смахнула ее в траву и поднялась на ноги. Голова кружилась, но не особенно сильно; я почти выпрямилась, когда меня вдруг повело в сторону, и я взмахнула руками, удерживая равновесие. Пальцы с размаху съездили по какому-то предмету.

– Й-й-яльга! – взвыли чуть поодаль. – Держи руки в карманах!

– Хельги? – недоверчиво уточнила я, не спеша разворачиваться в ту сторону.

– Он самый, – подтвердил вампир.

Рискнув, я все-таки развернулась в его сторону. Хельги сидел на траве в той же позе, что и я полминуты назад, и ощупывал свой нос, кидая на меня недовольные взгляды.

Чуть дальше, у другой березы, обнаружился и Генри Ривендейл – дерево он сжимал с такой страстью, будто это была зачарованная принцесса, которую надлежало немедленно расколдовать и сделать наследной герцогиней. Физиономия у благородного вампира была зеленая, так что я примерно представляла себе свой собственный колорит.

– Где мы? – не отрываясь от дерева, осведомился Ривендейл.

– В лесу, вероятно, – предположила я, осторожно массируя виски. – Генри, а эти муравьи знают, что ты герцог?

– К-какие муравьи? – Не дожидаясь ответа, вампир поспешно отпрянул от дерева, стряхивая с куртки рыжих тварей. – Мр-рыс дерр гаст, да что это такое!

– Да! – возмущенно поддержали его откуда-то слева. – Яльга, что это такое?!

Я быстро развернулась туда, откуда возмущались. Там, впившись каблуками в мягкую почву, чуть покачивалась Полин, имевшая вид хоть растрепанный, но донельзя оскорбленный. Уперев руки в боки, алхимичка взирала на меня с таким искренним негодованием, что я поспешила отодвинуться под защиту Генри и муравьев.

– Я, как приличная девушка, прихожу в актовый зал! Наш, магический, отметим, не какой-нибудь там!.. И где я оказываюсь в итоге?! В каком-то… заповеднике, посреди колючих кустов, где еще и жуки летают! И комары, да! – Обвинительным жестом Полин выставила вперед правую руку, на запястье которой и впрямь виднелся расчесанный комариный укус. – Как ты все это объяснишь?!

– Я? Все вопросы к магистру Буковцу!

– Хватит орать! – взмолился в пространство Хельги, схватившись за виски. – Девочки, у меня голова раскалывается!

– Что-о?! – Полин обернулась к вампиру, пыша негодованием как печка – жаром. – А у меня не раскалывается? А каблук у меня не треснул? А прическа не растрепалась?.. Вы меня вообще куда затащили, боевые, ellen vigdis, маги?!

– Никто никого не тащил! – озлился вампир, тоже умевший ругаться по-эльфийски. – Сама напросилась! Генри, скажи ей!

Ривендейл, щелчком сбросивший с куртки последнего муравья, со страдальческим видом поднял брови:

– Я? А я здесь при чем?

Алхимичка, всерьез разбушевавшаяся, переводила взгляд с одного на другого, явно не находя достойных благородной девицы слов.

– Ну все! – наконец выдала она, скрещивая руки на груди. – Вы как хотите, а я отсюда пошла! Может, вам здесь и нравится, а вот мне – нет!

Развернувшись на каблуках, Полин решительно зашагала прочь, на ходу оскорбленно дергая правым плечом. Двигалась она с максимальным достоинством, которое позволяли проваливающиеся в мягкий дерн каблуки.

– Полин, постой! – спохватилась я, собираясь кинуться ей вослед. Но алхимичка даже не замедлила шага, а Хельги, снова поморщившись, схватил меня за рукав: – Да тише же, Яльга, мрыс дерр гаст! Перестанет дурить, сама вернется. Мало я таких повидал!

– С ума сошел? – Я выдернула руку. – Она же в жизни в лесу не была!

– Да успокойся. – Ривендейл отошел от березы и тяжело опустился на землю рядом с Хельги. – Ты еще не поняла? Это испытание, о котором говорил Буковец. Вроде проверки на выживание, я так понимаю. Твоя соседка – алхимичка, верно?

– Ну да, – согласилась я, тревожно наблюдая, как розовая кофточка Полин мелькает в просвете между стволами.

– Значит, ее сюда закинули по ошибке. Минуты через три до магистров дойдет, и они телепортируют ее обратно. Ничего с ней не случится…

– А может, все-таки…

– Незачем! – упрямо сказал Хельги. – Нам и без нее проблем хватит!

Я пожала плечами. В словах вампира был свой смысл: проблем нам и впрямь хватало.

Надо сказать, злобные магистры знали, куда нас закинуть. Окажись я в городе, пусть хоть трижды чужом и незнакомом, уже через пару часов у меня были бы все необходимые сведения. Двенадцать лет бродяжьей жизни не минули даром: при желании я могла бы вспомнить любой из полузабытых навыков.

А вот выживать в лесу жизнь меня покамест не учила. В годы приключенческого детства я бродила от деревни к деревне, всеми силами избегая лесов. Ничего там хорошего не водилось, а водились волки и медведи, отнюдь не устраивавшие в честь моего визита голодовку.

Зато – и благодарение всем богам! – со мной были Генри и Хельги. Оба вампира обнаружили широкий спектр умений, необходимых в лесу: оба знали, как развести костер, не имея при себе трута ин кремня, каким этот костер должен быть и по какой причине, как соорудить шалаш или навес (выбор между этими двумя конструкциями занял больше всего времени – у обеих нашлось по защитнику, но победил в итоге Генри, заявив, что комаров можно отвадить дымом, а летом в шалаше будет душно)… В общем, наверняка было то, чего они не знали, – но я честно надеялась, что с таким ужасом мы не столкнемся.

Когда я, слегка обалдев от слаженности вампирьих действий, робко поинтересовалась, как провели детство мои напарники и не пересекались ли мы на трактах, на меня жутко обиделись и объяснили, в чем секрет. И Хельги, и Ривендейл принадлежали к вампирской аристократии, – следовательно, часто охотились, а плох тот охотник, который ориентируется в лесу только с картой, сворой егерей и в двух шагах от избушки!

Нам пришлось пройти от точки телепортации, прежде чем нашли удобное для стоянки место: небольшую поляну, окруженную густолесьем. Ветер, дувший с востока, ощущался здесь гораздо слабее; понюхав воздух, авторитетный Хельги заявил, что недалеко есть озеро или река. Меня тут же отправили за топливом для будущего костра; для порядка возмутившись на тему эксплуатации женщин, я все-таки сходила и принесла, стараясь не отдаляться от выбранной поляны.

К моему возвращению вампиры сообща сняли дерн с прямоугольника где-то три на четыре шага. Очевидно, там и предполагался будущий костер, – правда, готовить на нем пока было нечего и не в чем. Едва я вернулась и сгрузила добычу, как меня попытались отправить обратно, на сей раз за ветками для навеса, но тут я возмутилась повторно, и пошел Хельги. Он хотя бы представлял, что именно нужно, а мне отнюдь не улыбалось оказаться крайней в компании двух невыспавшихся голодных вампиров.

Часа через два у кострища лег готовый навес – достижение инженерной мысли Генри Ривендейла и моих способностей к рукоделию. Я смотрела на него со смесью гордости и грусти во взгляде: трава, которую Генри аттестовал как лучшую замену веревкам, оказалась недостойна таких дифирамбов. В итоге в расход пустили подол моей рубашки – как самой длинной и самой старой. Раздирая оторванный кусок на тонкие ленточки, я вдруг вспомнила Полин и пожалела, что ее с нами нет. Вот уж у кого в сумочке наверняка лежали и нитки, и моточек тесьмы, и всякие прочие мелочи, жизненно необходимые нормальному существу женского пола!

В завершение всего Генри, прежде снисходивший лишь до руководства, притащил сухого мха и застелил им кострище. Сверху его накрыли плащом, обнаружившимся у запасливого Хельги, и начался военный совет.

– Что делать-то будем? – осведомилась я, ощущая, как до желудка медленно доходит, что сегодня его еще ни разу не покормили.

– В смысле тактически или стратегически? – уточнил подкованный Ривендейл.

– В смысле хоть как-нибудь! Костер разводим, нет? К речке идем или как? Местность исследуем или подождет?.. Кто здесь, в конце концов, опытный вампир – вы или я?

– Чего-нибудь пожрать надо, – хмуро сказал Хельги: он, как и я, не ценил стратегию на голодный желудок.

– Замечательно, – обрадовалась я, – что?

Хельги подумал.

– Ну-у, – неуверенно сказал он, – я могу поймать зайца.

– И зажарить тут же, – не без ехидства добавил герцог. – Боевым пульсаром.

– Зачем пульсаром? – обиделся вампир. – В силки. Вон у Яльги рубашки еще много…

– Рубашку не отдам! – рыкнула я, закрывая грудь руками.

– А что так? – Благородный Ривендейл изящно приподнял бровь. – Будет модная модель, укороченная такая…

– Ага, «эльфийский купальник» называется! Речка рядом, вы что, рыбу поймать не можете?

– Руками? – возмутился Хельги. – Я так похож на Нарроугарда?

Генри пожал плечами:

– Ну это как посмотреть. Волосы такие же светлые…

– Ребята. – Я серьезно посмотрела на обоих вампиров по очереди. – Вы что, не понимаете, что это все всерьез?

Парни переглянулись, Ривендейл вновь приподнял бровь, но на этот раз левую.

– Яльга, – задушевно сказал Хельги, – ну подумай сама. Наши магистры, конечно, те еще изверги, но вряд ли они заморят несчастных адептов в лесу! Если совсем припрет, нам всегда помогут…

– Если совсем припрет, – не выдержав, я вскочила на ноги, – нас выкинут из Академии, вот и все! Это ж ведь не просто экскурсия с посещением любимого заповедника Державы Путятича! Буковец же говорил, мрыс дерр гаст, от этого зависит наша годовая оценка!

– Да там, где Буковец говорил… – возмущенно начал Хельги; но его неожиданно перебил Ривендейл, обеспокоенно косившийся в сторону леса:

– Слушайте… что-то мне за Полин неспокойно.

– Мне тоже, – вдруг признался Хельги. – Может, сходим посмотрим, а?

Я неуверенно пожала плечами. После реплики Генри я вдруг поняла, что за чувство снедало меня последние три часа: я беспокоилась за Полин, причем с каждой минутой все сильнее и сильнее. Да, конечно, алхимичка была здесь… не то чтобы лишней – чай, не компания друзей, – просто это было не ее место. У алхимиков наверняка другая практика, да и что делать в диком лесу городской девушке, привыкшей ходить исключительно на каблуках?

– Идемте посмотрим, – наконец решился Хельги. – А то в самом деле неудобно получается…

– Верно, – поддержал его Ривендейл. – Мы ж мужчины… ну то есть боевые маги! Мы должны помочь женщине…

– А стоянка никуда не убежит, – закончила я. – Идем?

Вампиры встали на ноги, Хельги тут же забрал свой плащ, но едва он успел это сделать, как в кустах послышался треск и оттуда вывалилась исцарапанная Полин с растрепанной прической и донельзя грозным видом.

– Вот! – с ходу начала она, словно не замечая одинакового облегчения, появившегося на лицах у вампиров. – Бросили девушку одну в лесу, да? На растерзание волкам, да? И медве… ой, Яльга, что у тебя с рубашкой?

– Полин… – тут же вклинился предприимчивый Хельги. Алхимичка вскинула на него глаза, и вампир – неслыханное дело! – даже потупился, правда ненадолго. – Ты извини, ага… А леска у тебя есть?

Несколько секунд было тихо. Насупившаяся алхимичка переводила взгляд с Хельги на меня, а с меня – на Генри.

– Ну есть, – наконец буркнула она, раскрывая сумку. – Вам-то зачем?

– А мы рыбки поймаем! – лучезарно улыбнулся Хельги, и впрямь осчастливленный моточком прозрачной лески. – И на ужин сготовим! Правда, девочки?

– Неправда, – злобно ответила я. Подумав, добавила: – Мальчики.

Но вампира, обретшего единение с леской, сложно было обидеть:

– А что так?

– Я готовить не умею, – призналась я, усаживаясь обратно на лапник и вытягивая ноги. – Нет, серьезно!.. Что, думаешь, на трактах так рыбы и плавают?

– На тра-актах? – мигом навострила уши Полин. – На каких трактах?

– Не имеет значения, – поморщился Ривендейл. В кои-то веки благородная наследственность оказалась мне на руку: даже коротенькая гримаса получилась у герцога такой… даже не знаю, как сказать… ну в общем, Полин тут же забыла про все дороги мира.

Хельги отправился к реке, прихватив с собой леску. Рассудив здраво, я пошла за ним: никогда не стоит избегать новых знаний, может, потом и пригодится. Кроме того, на поляне оставались Ривендейл и Полин, а девица, рядом с которой, только руку протяни, находится ее идеал, может составлять немалую опасность для жизни.

Ориентируясь по влажному ветру, мы шли через бурелом, и я то и дело прихлопывала очередного комара. С каждым шагом стаи становились все больше, а отдельные особи – все упитаннее, и это подтверждало, что мы движемся в правильном направлении. Наконец лес расступился, зашуршали тростники – и, когда мы вышли наконец на берег, у меня невольно захватило дух.

Это была не река, а озеро – длинное, вытянутое озеро, изогнутое наподобие гигантской запятой. День был солнечный и ветреный: поверхность воды покрывала мелкая блестящая рябь. Пахло водой и илом, под ногами чуть проминался влажный песок, на котором мои сапоги оставляли четкие ребристые следы.

– Ну и теперь куда? – спросила я, завороженно глядя вдаль. Вампир с бывалым видом прошелся вдоль кромки воды и зачем-то поковырял песок носком сапога.

– Ну… вон к тому кустику, – наконец решился он.

Я посмотрела на кустик. Скорее уж это было дерево – не то ива, не то клен, в юности они растут одинаковыми тонкими побегами, из которых сложновато вычленить ветви или ствол. Хельги, впрочем, мало интересовался ботаническими тонкостями: вытащив из кармана леску, он бодрой рысью направился к кустику, но внезапно остановился, потрясенно выдохнув что-то невнятное. Он неотрывно смотрел на озеро, причем не вдаль, а практически себе под ноги; я глянула туда же и сразу поняла, что при телепортации изрядно ударилась головой.

Вода прибывала. Медленно, но верно она поднималась, миллиметр за миллиметром поглощая территорию берега. Вскоре она коснулась цепочки моих следов; я завороженно смотрела, как они наполняются влагой, чтобы почти сразу разгладиться и исчезнуть.

– Яльга, уходим! – подскочил ко мне вампир. Бледный, со сверкающими глазами и пульсаром над левой рукой, Хельги вполне мог сойти за какого-нибудь героя с захудаленького лубка. Очень захудаленького, ибо приличные герои не хватают девиц за рукава, а сразу перекидывают их через плечо и торжественно спасают от разгула стихии.

– Да стой ты, придурок! – рыкнула я, глядя, как вода осторожно подбирается к моим сапогам. – И пульсар убери, Рихтера на тебя нет!