Текст книги "Заложница (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
– Прятался? От кого? От чего? Это какой-то уголовник?
Работник сыскного агентства криво усмехнулся, забавляясь формулировкой человека, который сам неплохо попадал под характеристику "уголовник", если учесть, что он как минимум собирал информацию о другом себе подобном, без его ведома.
– Всем нам есть от чего и от кого прятаться, Дмитрий. Такова человеческая природа.
– Я спрашиваю о нем, – Дима повторил трюк друга, бросая жесткий, пресекающий всякий попытки шутить, взгляд, получилось не слишком убедительно, но вроде сработало.
– Этого, я, к сожалению, пока не скажу. Мне нужно еще время. Он хорошо спрятал концы в воду, нужно пробить тех, кто в тот же период скончался, причем не только в нашей стране, неизвестно, откуда он взялся, это бешеный объем работы, вы должны понимать...
– Сколько?
– Удваиваем гонорар, и я бегу в архивы сегодня же.
– Хорошо, – Яр не стал бы экономить на этом, тем более теперь, когда, кажется, загадочный Шутов все чаще становится темой номер один в разговорах. – Но как вы будете искать, если объемы такие?
– Профессиональная тайна, – получив желанное, мужчина снова расслаблено улыбнулся. – Никто и никогда не появляется вдруг и ниоткуда. У всего есть причина, и у основания "Билдинга" есть причина, и у участия Шутова в тендере тоже. Я буду искать причину в этом, и почему-то, кажется, я ее найду.
Пусть он и не сказал так много, как Дима хотел бы, пусть осталось больше загадок, чем объяснений, в правильности рассуждений сыщика Дима не сомневался. Проводив мужчину тяжелым взглядом, он снова развернулся к окну, набирая знакомый на память номер – Яр должен знать, что и с этой стороны все может оказаться не так просто.
*****
– Я не ослышалась? – Глаша даже отложила книгу, натягивая очки повыше, чтобы рассмотреть Славу, который сейчас говорил, казалось, невозможные слова.
– Да. Я хотел бы познакомить тебя с гостьей. Ей придется задержаться... – Ярослав чувствовал себя откровенно глупо, стоя перед пристально смотрящей на него Глашей, как когда-то давно, в глубоком детстве, объясняя, почему же он не репетировал пьесу.
– И она захотела со мной познакомиться? С чего вдруг? – подразумевалось чуть другое, с чего вдруг он решил позволить Глаше приближаться к гостье.
– Ну, ты же хотела, – неудобство перерастало в раздражение, на Артема, который эту глупую идею придумал, и на Сашу, которая, в общем-то, стала виной тому, что он сейчас должен выкручиваться перед Глафирой как пятилетний мальчишка. – Неужели тебе больше не интересно увидеть ту, которая не сходит с языка уже много дней?
– Если честно, не особо... – женщина вновь взяла в руки книгу, планируя углубиться в чтение. Слава делал это не ради утоления ее любопытства, не ради той, которая скрыта за тремя замками, ради себя, и то, что выдает это за снисхождение к ним обеим, было низко. Пусть и до жути любопытно, и правда она этого хотела, но не так. – У меня и так много дел...
Яр опустил голову, тяжело вздыхая. Да уж, он надеялся, что все будет легче, легче уговорить, легче посвятить в условия доступа к девушке.
– И даже не интересно спросить, чем ей не угодила твоя стряпня?
Из-под толстых стекол очков сверкнул гневный взгляд.
– Не угодила моя стряпня?
– Да. Ты разве не обращала внимания, что Артем приносит полные подносы?
Видела, но на вопросы Артем не отвечал, просто отмахиваясь, и так же задумчиво, как приходил, вновь удалялся на свое вечное рабочее место.
– Значит, не нравится? – Ярослав знал, чем няню можно задеть, ее гордость – это кулинарный талант, лучшее времяпрепровождение и отдушина, и стоит только сделать ей замечание в этой отрасли... Этому человеку Яр не завидовал.
– Нет, не то, чтоб не понравилось, просто нежный вкус барышни привык к другой еде, более изысканной что ли. А мы... Мы-то едим по-простому.
– Вот так? – Глаша захлопнула-таки книгу, потеряв к ней всякий интерес, зато гостья... Она заинтересовала женщину с новой силой.
– Спроси у нее сама, я не против... – Самарский сдерживался из последних сил, чтобы не улыбнуться, он уже и забыл как легко умеет проводить свою любимую Глашу, будто в детство вернулся, снова шалость удалась.
– Я спрошу, Слава, да. Вот прямо сейчас и спрошу, – взведенная, женщина встала с кресла, собираясь мчаться в загадочную комнату сию же минуту, а потом выяснить, чем же не угодила этой "изысканной барышне". Почему-то она представлялась ей напыщенной куклой, с розовыми надутыми губами, и не менее надутым бюстом, зато полным отсутствием мозгов. Все самое плохое, что есть в современной молодежи, вдруг стало перед глазами.
– Подожди, Глашенька... – Яр поймал ее за руку, пока она и правда не помчалась выяснять отношения сию же минуту. – У меня будет несколько условий, это связанно с безопасностью, поклянись, что их исполнишь.
Все еще прибывая во взволнованном состоянии, Графира кивнула, условий оказалось больше, чем она могла предположить: не обсуждать где они, не распространяться о нем, о ней самой, о доме, об охране, не давать телефон и не посвящать в то, что хоть чуть-чуть касается не бытовых вопросов, а вот обо всем, что станет известно ей – отчитываться. И в сотый раз Глаша поняла, что гостей так не держат, и в сотый раз собиралась возмутиться, но обида за оскорбление стряпни пересилила. Больше хотелось увидеться с таинственной критиканкой, чем противиться глупым условиям.
*****
Саша в десятый, а может двадцатый раз пыталась заставить себя встать. Нужно пойти в ванную, умыться, попытаться хоть как-то взбодриться, вернуть ясность мыслям, или на худой конец заснуть. Почему-то, не получалось сделать и это, ей постоянно чудилось, что сейчас снова вернется Самарский, снова заставит себя бояться, чувствовать отвращение и к нему, и к себе. Даже повернуться на бок было несказанно сложно. Наверное, так чувствуют себя работники шахты после двенадцатичасовой смены, или бегуны-марафонцы после эпохального забега, когда сложно пошевелить пальцем, не то, что сделать какое-то более глобальное движение. Вся разница в том, что Саша-то марафон не бежала, и на шахте уголь не колола. И от этого было еще обидней, она оказалась слабой настолько, что ее сломали одной единственной угрозой, тошно.
Парадокс, Саше казалось, что найти в себе сил, чтобы встать, она уже не сможет, что так и заснет, даже не укрывшись, забив на все и всех, но стоило адреналину ударить в кровь, все подобные планы рухнули. Снова три щелчка, открывается дверь, но на пороге не Артем, с подносом, которому суждено так и остаться нетронутым, а неизвестная женщина. Ойкнув, девушка подскочила.
– Александра, здравствуйте, меня зовут Глафира. Можно без отчества, – женщина лет пятидесяти, с собранными в пучок седеющими волосами, морщинистым лицом и без тени улыбки. Лишь лед в глазах, чем-то напоминающий взгляд Самарского, потому-то Саша и испугалась.
Да уж, Глаша представляла девочку не так. Не было выкрашенных пергидролем волос, стервозного, колкого взгляда, из-под нарощенных ресниц. На нее смотрела молоденькая девушка, напоминающая скорей напуганного зверька, чем типичную современную стерву. С темными кругами под глазами, вызванными то ли недосыпом, то ли недоеданием, сжатыми в кулаки ладошками, большими, ясными глазами. Яр лукавил или она восприняла все не так, но эта девушка не могла бы сказать то, что передал Слава.
– Как и обещал... – вслед за незнакомкой, в комнате появился Артем, не сам, держа в руках чемодан. Мужчина посмотрела сначала на растерянную Сашу, потом на изучающую ее, Глашу, и понял, что, кажется, задумка удалась. – Хочу представить тебе ту, от чьей стряпни ты так усердно отказываешься, Глафира – наш шеф-повар и лучшая хозяйка в мире.
Наверное, нужно было что-то ответить, но видеть незнакомого человека после многих дней заточения, это так... по-новому. Обычно ведь люди здороваются? И с похитителями тоже?
– Посмотришь потом... – осознав, что пока слов из нее вытянуть не удастся, Артем подошел к кровати, поставил чемодан у тумбы. Конечно, все Саше отдать он не мог, слишком высока опасность того, что она или покалечится сама, или покалечит кого-то другого, но кое-какую одежду мужчина все же посчитал достаточно безопасной, чтобы хоть немного облегчить участь. – Я, пожалуй, пойду, – почему-то подмигнув оторопевшей Саше, Артем вышел из комнаты, прикрыл дверь, с замком не спешил.
Глаша окинула комнату взглядом, давненько она тут не была, поставила поднос с едой на тумбу, и лишь потом заговорила:
– Это одна из самых красивых комнат. Вам тут удобно?
Саша кивнула. На большее смелости почему-то пока не хватило.
– Это хорошо. Зимой тут бывает прохладно, но летом – в самый раз. Тем более в последние дни такое солнышко...
– Да? – растерявшись, Саша даже не знала, что ответить.
– Да, – Глафира непроизвольно улыбнулась, – и если открыть шторы, это даже можно увидеть.
Она обошла девушку, приблизилась к не так давно вернувшемуся на место карнизу, дернула шторы, впуская в комнату свет.
– Так лучше, как думаешь?
Что ответить Саша снова не нашла. Женщина казалась такой нормальной, обычной, даже дружелюбной, от льдинок во взгляде не осталось и следа, теперь на нее смотрели чуть жалостливо, но по-доброму.
– У тебя нет аллергии?
Саша резко повернулась, разоблачений ей хотелось сейчас меньше всего, чтоб кто-то знал о ее слабости – нет, в этом доме все должно остаться тайной.
– В смысле?
– Ну, может быть, у тебя аллергия на какие-то продукты? Клубника, мясо, зелень? Нет? – Глафира заботливо расправляла гардины, не обращая внимания на то, что Саша, кажется, еще больше вытянулась по струнке, не до конца осознавая цель вопроса.
– Нет. У меня нет аллергии.
– Диета? Раздельное питание? Не восприятие продуктов определенного цвета?
Запутавшись окончательно, Саша отрицательно помотала головой.
– Тогда, отказов я не принимаю... – Глафира вернулась к ранее оставленному подносу, выдержав театральную паузу, открыла крышку, под которой скрывался ее фирменный пирог, от которого не отказывался никто и никогда. Она пришла сюда не ругаться с незнакомым человеком. Даже тогда, когда еще не видела вживую, ей хотелось доказать, что она действительно делает что-то отлично, разбить любой контраргумент своим главным оружием. – Артем который день возвращает всю принесенную еду нетронутой. Если причина тому не аллергия на ингредиенты и не мировоззренческие взгляды, сегодня тарелка должна быть пуста. А я прослежу.
Саша долго стояла, переводя взгляд с довольной Глаши на стол и обратно, потом еще дольше пыталась противиться, не посвящая в причины отказа, ссылалась на усталость, на плохое самочувствие, на то, что у женщины наверняка и без этого куча дел, но не подействовало ничего. Через полчаса домоправительница вышла победителем, покинув комнату с пустым подносом.
Под дверью ее ждал Артем.
– Ого... – он присвистнул, замечая и самодовольную улыбку, и победное выражение лица Глаши. – И как вам удалось?
– Удалось что? Никто, слышишь меня? Никто еще не отказывался от моего пирога! Никогда, Артемка, – она была так рада своей победе, что простила даже ложь Ярослава. Девочка... Она показалась совсем не такой, как Глафира себе представляла. Сложно судить о человеке после часа знакомства, но говорят, первое впечатление обычно верно. И первое впечатление оказалось хорошим. Очень хорошим. Зря Слава нервничал, ни о чем девочка не спрашивала, только смотрела с тоской, и пыталась неуверенно сопротивляться, очень неуверенно.
Возможно, завтра, послезавтра, через неделю окажется, что она не так проста, но Глаша была уверена – она-то придет еще, и не раз.
– Вы гений, Глаша, – Артем дал пять, ударив в протянутую ладонь, как ребенок, радуясь, что план сработал.
– Не буду спорить, мальчик мой, пойду лучше, покормлю еще одного негодяя... – улыбнувшись, женщина поспешила по коридору к лестнице.
Глава 6
Глаша пришла утром, а потом днем, вечером, и снова утром. Первое впечатление о девушке оказалось правдивым, Саша ей понравилась. Сначала, она, казалось, ее побаивается, смотрит настороженно, не расслабляется в ее присутствии ни на секунду, ест, будто через силу, с мученическим выражением лица, но постепенно, Глафире удалось добиться если не доверия к своей персоне, то хотя бы убрать ту ужасную напряженность.
Нет, ее Саша не боялась, и вообще, кажется, страх в принципе ее отпускал, Самарский снова не появлялся, а те, кто ее окружал... Иногда сложно было поверить, что это заточение. Вещей Артем принес даже больше, чем она надеялась: родные шмотки, которые можно одеть, чередовать, которые, откидывая несмелые протесты, Глафира то и дело утаскивает в стирку, а потом приносит пахнущими альпийской свежестью; заколок для волос ей не досталось, но зато вернулась собственная расческа и с десяток резинок; банными принадлежностями предстояло пользоваться все теми же, аптечка, к сожалению, тоже была изъята.
Неизменным осталось ограничение передвижение, постоянное ожидание прихода Ярослава Анатольевича, лишь вспоминая о котором, Сашу передергивало, и кажется все... Кроме того, если верить тому же Самарскому, ей нужно было здесь пробыть всего две недели, из которых прошло уже чуть меньше половины. Еще чуть-чуть, и все вернется на круги своя, главное, чтоб не случилось то, чего она боится очень сильно...
– Глафира, скажите, пожалуйста, а как вы закупаетесь? Мы ведь за городом?
Сидевшая напротив, Глаша чуть напряглась, вспоминая заповеди Славы, которые запрещали отвечать на подобные вопросы. Спицы в ее руках на секунду застыли, а потом вновь начали повторять одно и то же движение с молниеносной скоростью.
– Я езжу за продуктами раз в неделю. Так делают все тут, – сказала и прикусила язык, "тут", это тоже говорить было нельзя. – Так делают везде.
Продолжая смотреть в окно, Саша понимающе усмехнулась. Не видно ничегошеньки, двор огромен, даже забор разглядеть не удается, не то, что соседние дома. По правде, она не собиралась выяснять сейчас, где именно находится, какой смысл? Ей предстоит просто ждать, вопрос был в другом:
– А аптеки? Врачи? Если кому-то срочно нужна будет медицинская помощь, что тогда?
– Аптечка у меня богатая, болезней имеется куча, и таблеток от них тоже, наверное от любой хвори, – обрадовавшись, что Саша сама отошла от скользкой темы, Глафира стала еще разговорчивей, – А врачей, благо, я не вызывала ни разу с тех пор, как тут живу. Не было нужды, ведь так хорошо, когда все здоровы, правда? – она улыбнулась задумчивой девушки, снова вернулась к вязанию.
– А если вдруг?
– Что? У тебя что-то болит? Скажи мне, я передам Славе, нельзя терпеть боль, это я знаю точно.
– Нет! – Саша ответила поспешно, прежде чем Глаша успела надумать себе всякого, – кому скажете? Ничего не болит, я просто интересуюсь, никогда не понимала, как скорая добирается до отдаленных селений, вот и спрашиваю.
– Ну, смотри, но если что-то надо, говори, не стесняйся... – Глафира тяжело вздохнула. Она ведь не дура, поняла, что за "гостья" без права выхода из комнаты обитает в доме. Может не все, может не мотивы и причины, но то, что стоит ей выйти, как комната закрывается охранником на ключ – не заметить сложно. Слово поперек Славе она сказать не посмела, боясь, что ей запретят видеться с девочкой, да и просто велят не совать свой старческий нос в его дела, а своим присутствием она хоть может разукрасить однообразие жизни заточенной.
Всего пара дней, а изменения в Саше произошли разительные, пропали круги под глазами, бледность сменилась здоровым цветом лица, когда девушка брала стакан или столовые приборы, руки уже предательски не дрожали. Конечно, происходящее ее гложило, но та апатия, которая пугала саму, отступила, остался один вопрос: надолго ли?
– Да нет, ничего не надо, спасибо, – искренне улыбаясь, Саша повернулась к собеседнице. Не только Глаше импонировала девушка, Саше тоже было приятно ее общество. Она ей почему-то напоминала маму... Точнее гипотетическую, идеальную маму. Заботливую, с нежными руками и теплой улыбкой. – А у вас есть дети, Глафира? – ведь должно было кому-то повести настолько, чтобы быть любимым и воспитанным этой женщиной.
– Нет, – на этот раз от своего занятия женщина глаз не оторвала, – бог решил, что чужих детей я воспитываю лучше, наверное, ему видней. Своих у меня нет.
– А чужих?
– Слава... – она непроизвольно улыбнулась, вспоминая лукавую мальчишескую улыбку воспитанника, – я когда-то была няней, учительницей Ярослава. Вот так вот. Он – моя гордость, я всегда знала, что его ждет большое будущее, в любой отрасли, за что бы ни взялся, ему все удается. Он особенный, баловень судьбы, – и хоть Глаша понимала, что нарушает запрет, рассказывая о Ярославе, но ведь это всего лишь материнская гордость, ничего страшного. – Вот только слишком рисковый, я об одном прошу всевышнего перед сном, чтоб у него все было хорошо, большего мне не надо. Побольше бы таких добрых людей, на жизненном пути, жить было бы проще и лучше.
Саша натянуто улыбнулась. Неужели Глафира говорит о том, кого знает она? Похитителе? Шантажисте? Не гнушающемся применять физическую силу к девушке? Добрый человек... Она-то хотела бы, чтоб на ее жизненном пути он как раз не встречался, тогда действительно жить было бы проще и лучше.
– Как вы познакомились? – Ярослав запретил рассказывать о нем, о месте их пребывания, о том, что хоть чуть-чуть ее настораживает, а вот спрашивать не запрещал, и самой пытаться разобраться в ситуации тоже не запрещал.
– С Самарским?
– Да, со Славой.
Почему-то Саше казалось, что Глафира в курсе, что ее выкрали, что силой держат в доме, что требуют от отца определенных действий. Но раз спрашивает, получается... Не знает?
– Он известный человек, мой отец с ним... сотрудничает, – воюет, соперничает, пытается ударить сильней, чтоб не встал, а потом терпит удары в ответ.
Ей-то точно никто не запрещал говорить Глаше правду. Сложно запретить, даже не появившись, но правду сказать было как-то стыдно, что ли.
– А вы, как познакомились вы? – сложный выбор. С одной стороны, ведь Саша могла ответить, что такой добрый, отзывчивый, лучший в мире Славочка ее выкрал, и посмотреть на то, как улыбка сходит с лица Глафиры. А потом еще добить рассказом о том, как он упивается ее страхом, как унижает и делает больно. А с другой, ведь она сделает этим хуже не Самарскому, а женщине. Ни в чем неповинной Глафире, пусть не матери, но ведь искренне любящей не совсем своего ребенка. А что может быть больнее, чем разочаровываться в детях? Молчание затянулось, нужно что-то сказать, а не пялиться в одну точку.
– На приеме, я была с отцом, а Ярослав Анатольевич со спутницей... – лучше соврать, а если Глафира спросит потом у Самарского, пусть сам разбирается с тем, как бы остаться в ее глазах непорочным ангелом.
– Снежана! Я так рада за них... – она хотела сказать что-то еще, но видимо, как всегда не судьба.
– Дамы, позволите разбавить компанию? – без спросу, без стука, даже, кажется беззвучно, на пороге появился Самарский, собственной персоной. Он тепло улыбнулся Глаше, сделал шаг в комнату, Саша непроизвольно поежилась.
– Мы говорили о тебе... – с какой любовью Глафира смотрела на своего воспитанника! Не сложно поверить, что все сказанное о нем для нее – истинная правда. – Саша рассказывала, как вы познакомились.
– Правда? – Яр оглянулся на девушку, вопросительно приподняв бровь, – как же? Я что-то подзабыл.
Ему даже стало любопытно, как она расскажет в его присутствии о том, что ее выкрали, это будет занимательно. А Глаша... С ней все равно придется объясняться.
– На приеме. Помните, вы устраивали прием, по случаю выигрыша тендера и мы с отцом были приглашены? – такого не было, никогда, и быть не могло. На подобный прием Титов бы не пришел, а если бы пришел, разнес бы к чертям ни в чем неповинное здание. Девочка врет, и как оказывается – довольно искусно.
– Конечно, – Яр смотрел в медовые глаза неотрывно, – теперь вспомнил, так и было. Не знаю, как я мог забыть?
– Там было слишком много людей, не мудрено, – дуэль взглядов победил мужчина, Саша отвернулась, предпочитая вернуться к созерцанию вида из окна. Странные чувства просыпались, стоило посмотреть на обидчика, страх вперемешку с интересом, его хотелось разглядывать, и это само по себе волновало.
– Я даже не знала, что ты устаиваешь приемы, Слава, будто в старые времена, с танцами, масками, светскими беседами... – Глаша мечтательно закрыла глаза, вспоминая сотни прочитанных за жизнь книг, в которых все было именно так, только в прошлом тысячелетии.
Голос няни тоже отвлек мужчину от разглядывания теперь уже профиля Титовой, он невольно усмехнулся фантазиям Глафиры.
– Не совсем, Глаша, эти приемы больше напоминают собрание напыщенных, часто уже изрядно выпивших, индюков, никакой романтики.
– Вечно ты так... – женщина открыла глаза, скривилась, теперь уже представляя, как все происходит на самом деле, а потом и вовсе встала. – Не хочу оставить вас без обеда, пожалуй, пойду.
Под пристальным взглядом Ярослава, она собрала все свои пожитки, направилась к двери. До последнего, Саша надеялась, что он последует примеру Глафиры. Снова не судьба.
– А ты, оказывается, отлично умеешь врать... – Яр подошел к столу возле окна, устроился на нем, продолжая смотреть на внешне спокойную Сашу. Только внешне, внутри сердце снова ускоряло ритм. – Почему же не рассказала правду? Представь как красиво, могла бы крикнуть, что я тебя выкрал, прежде, чем я успел бы вывести оторопевшую Глашу, попросила бы позвонить куда надо...
Не выдержав, Саша бросила на него презрительный взгляд – издевается.
– А там, гляди, она бы посоветовалась с Артемом, который к тебе благоволит, и все – дело в шляпе, эти двое устроили бы тебе побег, ценой собственной работы, конечно, но согласись, хотя бы из благодарности – ты могла бы обеспечивать их всю жизнь... Хотя нет, твой папаша мог бы, ты ведь у нас еще ни копейки не заработала в своей жизни, верно? – откуда в нем желание говорить гадости, не знал даже он сам, но перебороть себя не мог.
– Лучше сдохнуть с голоду, чем зарабатывать как такие как вы!
– Ну-ну... Так зачем ты соврала? Если думаешь, что я оценил попытку выгородить меня перед Глафирой, ошибаешься.
Саша улыбнулась. Вот о чем она думала в последнюю очередь, так это о том, чтобы выгораживать Самарского.
– Она считает своего Славу лучшим... – окинув мужчину взглядом, Саша будто хотела доказать, что сама-то ничего "лучшего" в нем не видит. – И вот ее-то я расстраивать не хотела, не хватало, чтобы человек в возрасте осознал, какую же... сволочь воспитал.
Улыбка с лица Самарского пропала, он встал, сделал шаг в сторону пленницы, она отступила, снова шаг и отступ, молча, ничего не говоря, а только сверля взглядом. Девушка пожалела, что не умеет просачиваться сквозь стены, когда почувствовала твердую помеху спиной, а Самарский сделал еще шаг, подходя вплотную. От такой опасной близости, девушку пробила дрожь, Саша пропустила вдох, плохо.
– Так ты жалостливая? – уперев руки на уровне головы девушки, Яр чуть наклонился, ловя блуждающий по комнате взгляд. – Жалеешь чувства Глаши? Не хочешь, чтоб она во мне разочаровалась? Почему, Александра Константиновна? Может кто-то знает, каково это, быть разочарованием? Кого? Папеньки или мамочки? А, Саша? Чего молчишь-то? Может, я тоже хочу тебя пожалеть?
Даже не подозревая об этом, он снова затронул рану, которую лучше не теребить.
– Вы чего-то хотели? – обороняться лучше напускным равнодушием. Словами он только что сделал больнее, чем мог физически, хуже не будет, так чего бояться? Саша вскинула взгляд, перестав вжиматься в стену. Пусть не бросила вызов, но хотя бы не выглядит так жалко. – Или просто, не можете спокойно спать, зная, что я недостаточно унижена?
– А что, недостаточно? – Ярослав опять улыбнулся. – Это исправимо.
Не испугалась, не отвела глаз, и почему-то Яр был уверен, повтори он опыт с осколком, не испугалась бы и его. Растет.
– Исправь...те.
– Да нет, живи пока, – Самарский оттолкнулся от стенки, оставляя ее в покое. Он сам бы не ответил, почему решил зайти, в сотый раз, проходя мимо комнаты, почему начал этот глупый разговор, почему заинтересовался ее реакцией.
– И что, сегодня даже не будет жалостливых звонков? Угроз? А как же? Ведь можно снова что-то разбить, а потом покромсать осколками! Это же так занимательно! – она бросала слова в спину удаляющемуся Самарскому, чувствуя, как гнев все сильнее закипает в жилах.
Думала, он уйдет, так и не сказав ни слова, проигнорирует, сделает вид, что ее слова – всего лишь пыль, а он остановился, повернулся, лучезарно улыбаясь.
– Я смотрю, голодовка не пришлась тебе по вкусу? – он кивнул на пустую посуду. – Кто бы сомневался, маленькая, слабенькая Сашенька...
Так же резко, Ярослав развернулся, продолжая свой путь к двери, снова вышел победителем, ублюдок.
Только когда дверь закрылась, Саша бессильно опустилась на кровать. Даже ненависть в этот момент не давала сил, он как вампир высасывал из нее всё до капельки, оставляя с чувством ненависти не только к нему, но и к себе.
Глава 7
Ярослав вытащил ключ из зажигания, размял уставшую шею. Минус этого дома лишь в том, что до города далековато. Приходится тратить несколько часов на дорогу, даже если гнать, наплевав на скоростные ограничения. Хотя часто, этот минус становился плюсом, особенно, когда хочется уединения. Говоря, что Самарский занимается новым проектом, Дима не совсем соврал Снеже, это отчасти правда. Давно пора было выходить на международный рынок, есть потенциал, есть возможности, сейчас – есть время, и этим нужно было пользоваться. Сегодня, Ярослав встречался с возможными заказчиками, начинать нужно с малого, строительство частного дома – удачная реклама, которая поможет в скором времени перейти на более глобальный уровень и тут.
Яр вышел из машины, нажал на кнопку сигнализации, в кармане завибрировал телефон.
– Да.
– Это дурдом, Слава. Чистый дурдом, – Дима был явно взволнован.
– Что произошло? Какие-то проблемы? – Яра раздражала сложившаяся ситуация еще и тем, что дав Титову две недели, сам заключил себя в глуши на этот же срок. В Киеве дела не ждали, требовали контроля, а вместо того, чтоб заниматься ими, приходилось сторожить Титову тут.
– Это не проблемы, это полный бред. Я только что снова встречался с этим следователем. Я не знаю как, но он ищет довольно странно, вот только то, что находит...
– Что?
– Помнишь, что он в прошлый раз сказал об этом Шутове? Что он просто купил документы, и при этом замел свои следы?
– Да.
– Честно, я даже понятия не имел, что он сможет что-то таки найти. Только представь, какой это объем информации, понятия не имею, где ее брать, как выбирать, я только подумаю об этом, у меня уже голова пухнет...
– Так что там?
– Он рассказал мне кучу всякой ереси, об упавших в тот год самолетах, о мужчинах-самоубийцах средних лет, о каких-то авариях, но! Слава, но! Знаешь, что он нашел? Знаешь, с какого счета был сделан первый взнос в уставный капитал "Билдинга"?
– Белого Дома? – пока что, нервное возбуждение Яру не передалось, сумбурная речь друга не вызывала таких эмоций, как рассчитывал Дима.
– Не ёрничай. Ты почти угадал. Счет в американском банке. А знаешь на чье имя? Александры Титовой. Яр, нашей драгоценной Алекс. Неплохо, да?
Улыбка пропала с лица Яра, так и не дойдя до дома, он остановился, как вкопанный.
– И это еще не все, Ярослав Анатольевич. Счет был открыт, знаешь когда? Около двадцати лет тому. Столько лет денежки лежали, ожидая, когда их перечислят в "Билдинг фо". И это еще не все, открыл его не Титов Константин, как ты мог подумать, желая обеспечить своей дочурке к совершеннолетию кругленькую сумму. Нет. Это сделала Анастасия Титова. Бывшая жена Титова.
– И что? Какая разница кто, деньги-то общие, – в том, что мать открывает дочери счет, Ярослав не увидел ничего удивительного.
– В том-то и дело, что не общие... Ты слышал хоть когда-то о жене Титова?
Самарский задумался. Нет, не слышал ни разу, и даже не интересовался. Когда наводил справки о семье, его больше интересовали дети, а то, что нет жены, это не редкость, развелись, погибла, а, может, и не было никогда – такое происходит повсеместно.
– Это были деньги, которые Титова Анастасия, отсудила у собственного мужа, после развода. Отсудила, и положила на имя доченьки, оставшейся при этом с отцом. А теперь, Александра вкладывает их в бизнес конкурента отца. Это же бред!!! У меня голова сейчас лопнет от всей этой информации!
– Успокойся, – Ярослав поднял глаза, заглядывая во вдруг заинтересовавшее его окно, где-то там сейчас сидит Саша, которая, как оказывается, совсем не так проста. Это, по меньшей мере, странно. Все, что сейчас Дима рассказал – очень странно.
– Как я могу успокоиться? Где Анастасия Титова – сыщик разыскать не смог, все что узнал, хранителем счета являлся другой человек, а вот кто – неизвестно, может сама Александра, а может еще черти знать кто. И на эти деньги была создана корпорация, которая устроила в городе масштабную рекламную кампанию, собираясь составить серьезную конкуренцию. А во главе компании стоит вообще неизвестно откуда взявшийся господин Шутов, родившийся, кстати, двадцать лет тому... Он собирается разыскать Титову младшую, говорит, скорей всего, это так бывшая жена мстит мужу, хочет его разорить, и дочкины деньги приходятся очень кстати.
– Кто снял деньги со счета? – Дима прав, слишком все становится запутанным, если версия сыщика правдива, и Саша играет против отца, так почему же так противится попыткам самого Яра заставить его слить тендер?
– Неизвестно, банковская тайна, чтоб ее. Хранитель. Все, больше вытрясти из банка не получилось ничего. Сняли не все деньги, только часть. А, ну и еще, не знаю, как ему это удалось, но о разводе Титова нет информации ни в одной сводке. Семнадцать лет тому, конечно Интернета еще не было, но, черт возьми, ведь он уже тогда строил много, это должен был быть скандал! Кроме того, Титова иммигрировала в Америку, тем более дочь осталась с ним. Тогда подобное случалось редко. Ничего, Слава. Ни слова, ни в одной газете.
– А родственники, друзья?
– Ни-че-го.
