Текст книги "Заложница (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– Было жарко, я открыла окно, это запрещено?
– Да! – ее совершенно спокойный, кажется, даже примирительный тон только еще больше раздражал.
– А что еще запрещено?
– Задавать вопросы.
То ли от страха, то ли чтоб скрыть раздражение, Саша отвернулась, закрывая злосчастное окно. Он ведь элементарно придрался, как и до этого, без причины, на ровном месте.
– Что-то еще? – закрыв створки, Саша осталась стоять спиной к мужчине.
– Не поворачивайся к врагу спиной, Алекс, – ее тактика провалилась, она-то надеялась, что Самарский выйдет, но кажется, не угадала, "совет" прозвучал над самим ухом.
И пусть сказанное – разумно, но почему-то сейчас повернуться, увидеть его так близко – было слишком страшно.
– Что-то еще?
– Ты предоставляешь слишком много неудобств.
В ответ – тишина, раздражающая еще больше.
– Я начинаю сомневаться, стоит ли оно того...
– Не стоит, – собрав силы в кулак, Саша таки развернулась. Она заставила себя вскинуть взгляд, встретиться с голубыми холодными глазами, набрать полную воздуха грудь, чтобы разразиться тирадой, доказать, что не стоит, убедить, что ее похищение – ошибка, говорить, говорить, говорить, пока он не уйдет из комнаты, схватившись за голову, но не успела.
Не интересуясь ее мнением, Самарский притянул девушку к себе, закрывая рот поцелуем.
– Что ты... – она запрокинула голову, освобождаясь от нежеланного натиска, получилось только на мгновение, потом он снова заставил ее приблизиться, взявшись за затылок.
– Пытаюсь получить компенсацию, – небогатого опыта Саши оказалось достаточно, чтобы понять – он не шутит, не пугает и не испытывает, он правда собирается тут и сейчас... "получить компенсацию".
Если первые пару секунд, скованная шоком, Саша лишь принимала происходящее как данность, то стоило до сознания дойти значения слов, у девушки началась паника.
– Не смей... – она уперлась руками в грудь, снова пытаясь оттолкнуть – безрезультатно, треснула ткань футболки, – Не смей! – ее резко развернули, вжимая уже в стену, сопротивляться стало сложнее. – Отпусти, придурок! Слышишь?
Может он и слышал, но на каждое ее слово реагировал совсем не так, как Саша надеялась, сильнее прижимал, снова пытался поцеловать, чтобы заткнулась.
Он понимал, что делает. Он хотел ее. Уже давно, просто сегодня наконец-то решился себе в этом признаться. Не измена Снежи стала причиной, не необходимость находить в этом доме, не отказ от действий Титова, а лишь его непонятно откуда взявшаяся тяга.
– Урод... – Саша успевала выдыхать ругательства лишь в те короткие мгновения, на который он отрывался от ее губ. Сердце билось так гулко, мозг работал на пределе, не в состоянии сформулировать хоть какой-то план действий, она пыталась сопротивляться изо всех сил, царапаясь, кусаясь, оттягивая мужчину от себя за волосы, и все с одним результатом, он давал ей времени лишь на вдох.
Саша уже прекрасно понимала, чем все закончится, во что выльется, и сопротивлялась еще больше. Эта ночь стала бы худшей в ее жизни, она не сомневалась, если бы помощь не пришла, откуда не ждали...
Следствие паники у обычных людей – вспотевшие ладошки, повышение ритма сердцебиения, путаница в мыслях, кто-то начинает заикаться, у кого-то трясутся коленки. А у астматиков, может начаться приступ удушья.
Очередной поцелуй, Саша почувствовала, как руки мужчины взялись за молнию на джинсах, и организм отреагировал так, как не случалось уже давно.
Девушка попыталась сделать вдох... И не смогла. Это ужасное ощущение. Это даже не боль, которая накатывает волной, достигает пика, а потом уходит. Когда ты не можешь дышать, мир вокруг перестает существовать, оставляя тебя наедине со своим бессилием. Ты прекрасно все осознаешь, понимаешь, что тебе нужен воздух, вот только получить его не можешь, ты снова пытаешься, и снова не получается...
Когда Саша вдруг перестала сопротивляться, Яр оторвался от зацелованных уже губ, чтобы понять в чем причина, отступил на шаг, ожидая чего угодно, вот только не того, что согнувшись пополам, девушка зайдется кашлем.
Ее ингалятор, ей нужен ее ингалятор. Сейчас. Иначе, иначе отцу нечего будет возвращать.
Саша пыталась не поддаваться панике, делать еще один вдох, хотя казалось, для этого приходится сбрасывать с груди тонну песка. По сравнению с тем, какие чувства захлестнули ее сейчас, страх минутной давности – детский лепет.
Сухой кашель, продолжал вырываться из легких, но легче не становилось. Будто пытаясь сделать шаг против штормового ветра, Саша прилагала все усилия, чтобы сделать вдох, хоть один.
– Что? – Яр опустился на колени, пытаясь заглянуть в лицо девушки.
Вместо ответа, Саша закашляла еще сильней.
– Что? Саша, что? – он схватил девушку за плечи, заставляя сфокусироваться на нем. – Воды? – девушка замотала головой, открывая и закрывая рот как рыба, свистящий вдох, и очередной приступ удушливого кашля. – Что? Саша, скажи, что?
– Моя... сумка, – в борьбе за жизнь, не имеет значения, у кого просишь помощи – друга или врага, когда паника застилает разум, не до гордости, – там ингалятор...
Помедлив пару секунд, мужчина рванул к двери. Сумка, там был какой-то баллончик, он даже внимания на него не обратил, слишком заинтересовавшись телефоном, зря, придурок. Залетел в кабинет, открыл один из ящиков, извлек оттуда содержимое. Важной была каждая секунда, он знал, схватив злосчастное лекарство, помчал назад.
На глазах у Саши выступили слезы. Давно, очень давно с ней не происходило такого. Давно она так не пугалась, давно так долго не могла не дышать. Каждый вдох давался с трудом, грудная клетка болела, принимая крохи воздуха совсем неохотно.
Она даже не заметила, когда к ней, сползшей уже на пол, подлетел Самарский, лишь почувствовала, как в руку вложили баллончик.
– Дыши. Слышишь? Дыши.
Трясущимися руками, Саша сделала ингаляцию, потом еще одну, и еще. Лишь бы помогло, потому что сил больше нет.
– Дыши, Саша...
Неизвестно, слушаясь ли его, или ей удалось справиться самой, но дыхание начало потихоньку выравниваться. Сил хватило лишь на то, чтобы закрыть глаза, окончательно опускаясь на холодный пол. Ингалятор выпал из ослабших пальцем, покатился в сторону Самарского.
Было не важно, что она, кажется, так и проведет ночь, прислонившись головой к углу кровати, что напротив продолжает сидеть мужчина, который еще совсем недавно пытался изнасиловать, что весь этот кошмар происходит с ней так далеко от дома... Просто так хорошо дышать, здоровым людям этого не понять...
Глава 10
Они сидели в тишине очень долго, а может, и нет, может Саше так только казалось, она ждала, когда появятся силы сделать хотя бы одно усилие, копила возвращающуюся энергию по крупицам. Более беспомощной, чем сейчас, она не была рядом с Самарским еще никогда.
Реши он продолжить теперь – не получил бы никакого отпора. Ни физически, ни морально Саша не была на это способна, и даже страха не было. Вот только он не продолжал, и не уходил. Даже с закрытыми глазами девушка чувствовала направленный на нее напряженный взгляд, слышала размеренное дыхание, на расстоянии полуметра.
– Вот зачем тебе нужна была сумка? – лукавством было бы сказать, что он не испугался. Испугался, и очень. Не каждый день сталкиваешься с таким, причем тогда, когда совершенно не ожидаешь.
– Уйди, – она не истерила, не требовала, просто просила, ни на что не осталось больше сил, даже чтобы на секунду открыть глаза, пришлось приложить усилия.
– Чтобы ты снова согнулась вдвое, не в состоянии дышать?
Волнение? Самарский пытается за нее волноваться? Даже думать о таком смешно.
– Думаешь за труп дочери, получишь еще меньше? Правильно, пожалуй, стоит попытаться.
– Не смей, – он поддел подбородок, заставил вскинуть голову, снова поднять взгляд. – Скорей я сам тебя прибью, чем позволю совершить самоубийство в моем доме, поняла?
– Ненавижу, – Саша мотнула головой, освобождаясь из его захвата. Почему он встретился на ее пути? Неужели за ней уже столько грехов?
– Есть за что.
– Уйди. Я прошу тебя, уйди, – когда он правда поднялся, Саша даже не поверила, неужели так просто? Встанет и уйдет? Но нет, шаг к ней, снова присел, подхватил на руки, опустил на кровать.
– Есть что-то еще, что я должен знать?
– Меня тошнит от тебя, – сейчас, она могла позволить себе сказать все, что угодно, ведь слова можно списать на то, что в мозг долго не поступал кислород, если кому-то вообще нужны объяснения.
В дальнейшую дискуссию, он почему-то вступать не стал, зачем-то наклонился – точно, ее баллончик. Яр долго стоял, вертя в руках такую нужную ей вещь. А ведь именно потому-то она и не говорила, знала, что ее слабость может стать отличным оружием в чужих руках. Лучше всего шантажировать наркомана дозой, алкоголика стаканом водки, а больного человека тем, что способно облегчить страдания. И если раньше, она была просто похищенной дочерью своего отца-бизнесмена, то сегодня стала похищенной больной дочерью, единственное средство, способное помочь которой, держит сейчас в руках похититель.
– Почти закончились, – Самарский взболтал, приложив к уху, – а что бы ты делала, если бы я понятия не имел, где сумка? Ты сама-то хоть понимаешь, насколько это глупо?
Обняв колени, Саша сидела, молча, может глупо, но лучше так, чем зависеть от него еще и в этом.
Так и не дождавшись ответа, Самарский вдруг сделал то, чего Саша ждала меньше всего – поставил ингалятор на тумбочку.
– Не надо считать меня зверем. Во всяком случае, не настолько, – развернулся, стремительно вышел, уже привычных трех щелчков Саша не услышала. Встать, проверить, убедиться не было ни сил, ни желания. Приключений на сегодня достаточно, приключений достаточно в принципе. Она понятия не имела, что на него нашло, и знать-то не хотела, но повторение этой ночи – наверное, это станет одним из ее худших страхов.
*****
Стоило лишь коснуться ухом подушки, как Саша заснула. Так бывало всегда, после приступа. Снилось что-то странное, суетное, мужчина, женщина, ссора, слушающий все ребенок, а потом непонятно откуда взялся Самарский, и вот, они уже вдвоем в темноте, и он снова целует, и каждый раз Саша просыпается, понимает, что это всего лишь сон, и вновь проваливается в сновидение, чтобы снова и снова ходить по кругу – ссора, ребенок, Самарский, комната, поцелуй. Хочется разорвать этот круговорот, проснуться окончательно, но не получается.
– Нет, жара, кажется, нет, – сквозь сон Саша почувствовала на своем лбу чьи-то руки, заботливые, мягкие, пахнущие корицей. – Просыпайся, Сашенька.
Глафира, это была она, наверное, сейчас уже далеко за полдень, вот женщина и пришла проведать. Ее забота была приятна, хотя бы из благодарности, Саша попыталась разлепить глаза, получилось только со второго раза.
Ей в лицо заглядывала озабоченная Глаша, чуть сзади топтался Артем.
Тут же, Саше был поставлен диагноз – переутомление, на него списан и бледный цвет лица, и полнейшая апатия, и даже посаженный голос. Лечение тоже прописано, Артем отправлен на кухню за какао. Такой заботе, девушка даже особо не удивилась, но было, несомненно, приятно, когда вокруг тебя носятся – это приятно.
Единственный вопрос не давал расслабиться – как будет выглядеть их дальнейшее общение с Самарским? Чего ей ждать?
– А Ярослав Анатольевич..? – Саша сделала глоток горячего молока, вопросительно посмотрев на Глафиру.
– Он уехал утром, сказал, на пару дней.
– Угу... – вздох облегчения скрыть не удалось.
Это заметил и Артем, следящий сейчас за ней еще более пристально, чем обычно. Что вчера произошло? Что сделала она и что Самарский? Он вызвал Артема к себе ни свет, ни зоря, дал пару поручений и уехал, не сказав куда, не сказав на сколько, зачем. И эти поручения...
Ей теперь разрешено выходить из комнаты. Артем сообщил об этом лишь тогда, когда Глаша отправилась за завтраком. И еще, он должен купить то, что скажет Саша.
– В смысле? – Саша непонимающе посмотрела на разглядывающего ее мужчину.
– Я не знаю, так сказал Ярослав Анатольевич.
Лекарства, он, наверное, имел в виду лекарства, Саша потянулась за ингалятором на тумбочку, взяла в руки. Невиданная щедрость, совершенно неожиданное проявление человечности, только в одном проблема – этот жест доброй воли не заставит Сашу считать его благородным рыцарем.
Напрямую, спросить, что было ночью, Артем не решился, посчитав себя не в праве. Наверное, правильно, Саша бы все равно не ответила. Не винила, просто элементарно не ожидая ничего другого от охранника Самарского, и душу раскрывать перед посторонними не собиралась.
А вот отказываться от вдруг снизошедшей на нее благодати – не собиралась. Если раньше, перед ней стояла задача просто подождать несколько дней, пока отец решит все вопросы с Самарским, сейчас все изменилось, ей нужно было что-то делать, иначе... Иначе неуравновешенный может снова проснуться в мужчине.
Убедившись, что хоть и не совсем здорова, по мнению Глаши, но все же не смертельно больна, охранник и домоправительница оставили ее одну. Замок впервые не щелкнул. Саше непонятны были мотивы такой щедрости, она не ждала от Самарского раскаянья, искренне сомневаясь, что он на такое чувство способен, прекрасно понимала, что этот шаг доставляет и ему, и всему дому кучу неудобств, и все ради чего?
Может он рассчитывал, что получив такую долгожданную возможность, она в тот же миг полетит лазить по закуткам дома, если да, Яр ошибся. Избавившись от хоть и лестного, но сейчас слишком назойливого внимания окружающих, Саша снова откинулась на подушку. Девушка не любила себя в таком состоянии, беспомощного, бессильного овоща, но заставить себя встать пока так и не смогла, моральное истощение, часто много хуже физического, а находясь в этом доме, она теряла моральные силы капля за каплей, пока вчера ночью самые остатки не вытряхнул из нее ненавистный Ярослав Анатольевич.
*****
– Ну и к чему был этот концерт? – Глафира сгрузила в раковину, принесенную со второго этажа посуду, оглянулась на Артема.
Ничего не ответив, он просто пожал плечами. Он соврал, самому утром зайти не хватило духу, боялся. Боялся увидеть ее избитой, или просто не увидеть. Артем смалодушничал, сначала вчера, не воспротивившись шефу, а теперь еще и утром. Никогда не считал себя трусом, а тут так спасовал.
– Где Слава? Когда уехал? – после вчерашнего вечернего разговора, Глафира не собиралась пока идти к подопечному мириться, слишком откровенно он проигнорировал ее слова, и то, что снова куда-то унесся, сломя голову – не удивительно. Он поступал так всегда, когда нуждался во времени на раздумья. В детстве, закрывался в комнате, запрещая кому-либо в нее заходить, а как подрос – скрывался от глаз тех, о ком собирался думать, куда подальше.
– Утром. Сказал, что нужно заключить сделку в городе. Вернется послезавтра.
– Еще бы, Саша ведь еще тут, значит вернется. Упрямый баран... – сдержаться не удалось, чайная ложечка отлетела с грохотом на сушку.
Интуиция не подводила ее никогда. Ни разу в жизни, и сейчас внутренний голос криком кричал о том, что Ярослав делает ошибку за ошибкой. Методично активируя каждую мину на поле, и рано или поздно, они взорвутся. Все.
*****
Долго, очень долго Саша собиралась с силами, чтобы нажать на ручку злосчастной двери, осточертевшей уже за такое время. Вытирала о джинсы вспотевшие ладошки, проверяла, лежит ли в заднем кармане ингалятор. Ей было волнительно и страшно. Откуда она может знать, что это не подвох? Что не очередная уловка Самарского, чтоб потом снова поиздеваться? Кроме того... Страшно встретить его, и в комнате страшно, и вне комнаты тоже.
Но ведь ожидание хуже расплаты. Сделав глубокий вдох, Саша дернула дверь на себя. В этот момент, девушка чувствовала себя арестантом, сделавшим первый шаг на свободу, после десятилетнего заключения. С одной небольшой разницей – ей всего лишь расширили границы камеры содержания.
В кресле напротив, сидел неизвестный ей охранник, сначала, она засомневалась, открыла уже рот, чтобы сообщить, что ей разрешено выходить, но в последний момент передумала. Это унизительно, как бывшему крепостному то и дело приходится тыкать каждому в нос своей вольной, так и ей теперь придется заглядывать в незнакомые совершенно лица прихвостней врага, спрашивая немого разрешения ходить, дышать, жить.
Охранник берег молчание точно так же как она, лишь незаметно кивнул, как бы одобряя.
Саша понятия не имела, куда ей идти, что делать, как пользоваться полученной свободой. Может, Самарский на то и рассчитывал? Если да, то он сильно прогадал, у нее была одна цель – попытаться самой найти выход из сложившейся ситуации, и она собиралась распорядиться полученной возможностью по полной.
Неприятной неожиданностью стало то, что стоило ей сделать шаг по коридору, кресло скрипнуло, охранник проследовал за ней. Хотя, ведь нельзя было надеяться на то, что ей дадут слишком много свободы.
Куда она точно направляется, Саша понятия не имела, но мужчина, молча, следовал за ней, а резко разворачиваться, чтобы помчаться в другую сторону, было бы глупо. Достаточно широкий коридор, они прошли несколько дверей по обе стороны, туда заходить, Саша не рискнула, пока, а увидев лестницу, спускающуюся вниз – обрадовалась. Там слышались какие-то звуки, кажется, кто-то слушал музыку, а может, смотрел телевизор. Глафира... Спускаясь вниз, Саша даже ускорила шаг, наслаждаясь тем, как оказывается приятно размять ноги.
Глафира, вот кто ей нужен. У нее-то она сможет спросить все, что хочет, и увильнуть будет уже не так просто, для этого теперь нужно не просто выйти из комнаты, не забыв защелкнуть замком.
*****
Стоило Самарскому пожать руку довольному клиентку, их первой ласточке на французском рынке, как раздалась трель звонка.
Звонили с неизвестного номера, такое случалось часто, но в сложившейся ситуации, подобные звонки заставляли напрячься. Он не боялся, что номер засекут, скорей, просто опасался плохих вестей.
– Алло.
– Ярослав Анатольевич? – голос по ту сторону показался знакомым.
– С кем я говорю?
– Не узнали? – мужчина издал какой-то нервный смешок, – может, богатым буду. Кущин.
Яр чертыхнулся про себя. Вот кого ему точно не хватало – так это взявшегося на его голову сыщика-проныры. Он бы уже не вспомнил сейчас, чья это была идея, нанять человека, его или Димы, но с каждым днем, она нравилась все меньше и меньше.
– Что-то важное? Я сейчас не в стране...
– А я в курсе. Дмитрий, знаете ли, любит поговорить. Я просто хотел сказать, что расследование идет полным ходом, с нетерпением жду вашего возвращения, чтобы поделиться полученной уже информацией, поверьте, вас впечатлит...
– Я же сказал, меня интересует только Шутов.
– Я помню, Ярослав Анатольевич, но почему-то мне кажется, вы измените свое мнение, очень скоро...
– Вам есть, что мне сказать? – недомолвки, заигрывания Самарского бесили. Он привык владеть ситуацией, владеть информацией, и эта загадочность собеседника заставляла только сильнее нервничать.
– Конечно, есть, Ярослав Анатольевич, но не по телефону. Слишком эта информация ценная, чтобы так неаккуратно ней разбрасываться...
Тонко. Изначально было понятно, что просто так, он звонить бы не стал, а теперь хотя бы прояснились причины – просто в очередной раз пытается набить себе цену.
– Сколько?
– Ну что же вы, Ярослав Анатольевич... Я ведь говорю, давайте обсудим все в мирной, тихой атмосфере, с глазу на глаз. Будьте уверены, я не имею ни малейшего желания усложнять вам жизнь.
Яр поспорил бы. Пока что, всё это расследование – сплошная головная боль. Он не собирался рыться в прошлом Титова, а Кущину, кажется, именно это было интересней всего. Наверное, есть что раскапывать, раз он с таким энтузиазмом за это берется.
– Я сообщу, когда буду в Киеве.
– Хорошо, рад, что мы находим общий язык, – Яр чувствовал себя неуютно, слишком собеседник напоминал ему верткого ужа. Интуиция подсказывала, что подпуская его близко, он обретает не союзника или эффективное оружие, а неконтролируемую, неподчиняемую силу.
– До свидания.
– До свидания, Ярослав Анатольевич, и... – он сделал театральную паузу, как делал всегда, прежде чем сообщить что-то важное, – передавайте привет Александре Константиновне, надеюсь, вы сполна насладитесь всеми прелестями французского уикэнда.
Отключились они одновременно, Кущин – при этом самодовольно улыбаясь, а Самарский лишь сильнее сжав челюсти. Конечно, он звонил не просто так. Вместо того, чтобы выполнить заказ, он решил сам сыграть с ними в игру, и теперь, лишь доплачивая, удастся удержать его если не в союзниках, то хотя бы не во врагах.
– Черт, – самообладание, которое Яр так тщательно пытался восстановить, вновь полетело в тартар.
*****
Два дня прошли быстро. Когда не приходится считать цветочки на обоях, время вообще летит намного быстрее. А главное – с толком. Саша поняла одну простую вещь, за ней постоянно следует кто-то из охранников, останавливаясь лишь перед входом в комнату. Незаметно протащить что-то в нее – нереально, да и что? Первым экспериментом, была попытка включить телевизор. Охранники-молчуны предпочитали с ней не общаться, делали это лишь тогда, когда она переступала рамки дозволенного. Включить телевизор ей дали, даже поклацать несколько раз пультом. Почему, Саша поняла почти сразу – он не работал. Ни в гостиной, в которую ей тоже заходить разрешили, ни на кухне. Может в других комнатах, было не так, но туда – вход закрыт.
Как не пыталась найти, стационарного телефона Саша так и не обнаружила. Звонка – не слышала ни разу, все тут общались по мобильным.
О следующем запрете, девушка узнала, попытавшись выйти на улицу. Говорят ведь, попытка не пытка, не повезло. Тогда, ее тенью был Артем, наверное, с любым другим, она не рискнула бы.
– Нет, – он облокотился о дверь, наблюдая за тем, как Саша пытается скрыть легкое разочарование, – только в пределах дома.
– А что еще нельзя?
– То, что покажется мне небезопасным, – Саша кивнула.
Ей, кажется, предстояло узнавать о запретах только путем собственных проб и ошибок.
Хоть ее передвижения по дому жестко контролировались, этого, видимо, казалось недостаточно. Время от времени, Артем устраивал "обыски" в комнате. Не переворачивал все вверх дном, конечно, но делал это довольно тщательно. В такие моменты, Саша предпочитала выйти, чтоб не нагрубить, а то и бросить чем-то в тюремщика. Вообще, ее отношение к Артему было странным. С одной стороны – благодарность за то, что он время от времени для нее делает, облегчая участь, а с другой – осознание того, что это лишь для очистки собственной совести, а вот реальной помощи, ей ждать неоткуда.
Ни Артем, ни Глафира, ни молчаливые бодигарты ей помогать в побеге не станут. И когда Самарский вернется, тоже помогать не станут. Стоило только подумать об этом, как по спине шел холодок. Долгие часы она провела в раздумьях о том, что тогда произошло, и как избежать повторения.
Он был пьян, зол, как никогда опасен. Он не был в состоянии ни слушать, ни реагировать. И единственный способ избежать повторение – изменить свое с ним поведение. Свой страх нельзя демонстрировать, это законы всего живого, они спрятаны глубже человеческой морали, государственных предписаний. Страх – главный признак жертвы, и именно он привлекает охотника. Не будет страха, не будет желания постоянно пугать. Ведь наверняка, он снова просто хотел поиздеваться, может, ждал, что расплачется, может, что согласится поделиться еще какой-то ценной информацией.
Проблема лишь в том, что осознать легче, чем воплотить в жизнь. А это предстояло сделать скоро, очень скоро. Если Глафира права, Самарский должен был вернуться уже сегодня.
– Это совершенно не мое, простите, – Саша виновато улыбнулась, чувствуя, что рука уже порядком затекла, а белки все никак не хотят образовывать устойчивую пену.
– Не переживай, у тебя получается намного лучше, чем у большей части знакомых мне молодых девушек. У вас теперь есть миксеры, блендеры, это только такие развалины как я продолжают работать венчиком, – Саша отвлеклась, следя за тем, как женщина умело расправляется с тестом.
На кухне, их оставляли одних. Саша сильно сомневалась, что это происходит по воле Артема, просто ловила несколько раз направленный поверх ее плеча взгляд Глафиры, по-настоящему гневный, и понимала, кто в этом доме авторитет. Именно поэтому, большую часть дня Саша и проводила тут, чтобы на время забыть о собственном заключении, конвое за спиной и не слышать звука волочащихся следом железных кандалов, которые она, будто явственно ощущала на лодыжках.
– А теперь смешиваем, – Глафира забрала миску, соединяя получившуюся массу со своей.
– Вы настоящая искусница, честно, я никогда не думала, что смотреть, как человек готовит, может быть так увлекательно... – девушка подперла подбородок кулаками, внимательно следя за манипуляциями.
– Перестань, малышка, – в последнее время, Глаша называла ее именно так, или Сашенька. Странно, ново, ласково, и происходи все при других обстоятельствах, было бы чертовски приятно. – Неужели ты в детстве не смотрела, как готовит мама? Я помню, это была моя любимая забава, да и Слава взбирался на стул, стоило мне взяться за очередной пирог. Дети, они ведь одинаковые...
– Нет, – сколько Саша себя помнила, готовкой у них всегда заведовали кухарки, вселяющие в девушку скорей страх, чем желание понаблюдать за их творческим процессом. Хотя он и не был творческим – отлаженные механические движения, получалось неизменно вкусно, но не так... Не было главного ингредиента – любви.
Подняв на секунду взгляд, Глаша тепло улыбнулась девушке. Она нуждалась в таком как девочка собеседнике, ей импонировала Саша, нравилась искренность и скромность.
– Я очень рада, что в доме наконец-то появилась такая гостью, как ты, Сашенька. Честно, на старости лет, большего счастья для меня не сыскать.
– Я не гостья, – Саша вдруг перестала улыбаться. Единственный человек, перед которым ей не хотелось притворяться – Глаша, Саша не нуждалась в жалости, но и не хотела видеть, как женщина подыгрывает Самарскому. Когда-то она сама соврала, чтобы не волновать Глафиру, но с того времени много воды утекло... – И вы прекрасно это знаете.
Продолжая вмешивать белки в тесто, Глаша попыталась сделать вид, что вдруг оглохла. Ей нравилось подобное общение ровно до того момента, как затрагивалась щекотливая тема. Она прекрасно понимала, что только ей из них двоих легко сделать вид, что ничего экстраординарного не происходит, но и радости от редких Сашиных выпадов не испытывала.
– Где мы? – девушка посмотрела на домоправительницу с такой мольбой, что сердце дрогнуло, лишь на миг, а потом, Глафира сделала то, что обещала. Важней всего на свете – сдержать слово перед тем, кто дорог, пусть сто раз неправ, пусть бывает груб, пусть больно ранит, для нее нет человека ближе, чем Слава.
– Я не могу сказать, Ярослав не всегда прав, но поверь, он знает лучше.
– Что? Что он знает лучше? Кого держать силой в доме, не давая возможности даже элементарно понять, где ты находишься? Будто благо предлагать возможность прогуливаться по этому самому гребаному дому? Он благородный рыцарь, по-вашему? Яр... он такой... он сильный, умный, благородный. Да последний подонок этот ваш Яр! Ненавижу! – венчик, которым Саша еще минуту назад так старательно перемешивала белки, с грохотом ударилась о пол, забрызгав все вокруг.
Не сдержалась. Она не собиралась кричать, не хотела пугать своей гневной тирадой Глафиру, да и слов таких говорить не собиралась, просто нервы не выдержали лицемерия еще и с ней.
Глафира перевела взгляд с лица, переполненного гневом и обидой, на пол.
– Я схожу за тряпкой, – прежде, чем собеседница успела возразить, извиниться или попытаться продолжить разговор, скрылась за дверью.
– Черт, – Саша слезла с высокого стула, собираясь наклониться за все еще перекатывающемуся по полу венчику. Надо успокоиться, а когда вернется Глаша – извиниться. Таким своим поведением она ничего не добьется, ни сочувствия, ни помощи. Если она хочет считать, что ее Самарский так хорош, пусть считает, надо доказать, что и она не плоха, достойна доверия и помощи.
– Перестань пугать Глашу, малышка...
Он давно уже стоял у арки, ведущей в кухню, вернулся около получаса тому, и первым делом решил прийти с повинной к Глафире. Два дня не прошли зря, он многое понял и сделал выводы. Ему нужно лучше контролировать себя и тогда ситуация не будет выходить из-под контроля.
Прежде чем войти, мужчина прислушался к происходящему на кухне, кажется не зря. Если сначала, все было мирно, даже как-то слишком идеально, стоило коснуться опасной темы, как все изменилось. Когда он дал добро на знакомство Глафиры и Саши, Яр предполагал, что такое возможно, но почему-то был уверен в няне, и не прогадал...
Расстояние, разделяющее дверь и стол, Яр преодолел в три шага, вновь выпустившую из рук венчик, от неожиданности, Сашу, прижал к столешнице всем телом, а свою просьбу-приказ прошептал над самим ухом:
– Она не скажет тебе ничего, потому что я об этом попросил. Хочешь что-то узнать, спроси у меня.
И так же легко, как мгновение тому припечатал к столу, теперь развернул, поддел пальцем подбородок, запрокидывая голову, а потом жадно поцеловал. Как тогда, впервые, до звонка. Контролировать себя с ней, пока не получалось. Но это его беспокоило меньше остального.
В голове у Саши творилось что-то странное, он застал ее врасплох, заставил смешаться все чувства и гнев, и страх, и странный трепет, упершись о столешницу, она попыталась отклониться, не помогло.
– Отпусти! – ее продолжали держать в ловушке, оторвавшись от губ, Яр сделал несколько глубоких вдохов. Он чувствовал, как прижатое тело бьет мелкая дрожь.
– Как дышится?
– Отойди от меня! – забота, блин. Так и хотелось сказать, куда он может засунуть свою заботу. Странное сочетание сейчас бурлило в крови, но девушка даже не знала, что свойственно ей больше – страх, посылающий импульсы дрожи по всему телу или желание ударить его хорошенько, а еще лучше – расцарапать лицо.
– Артем купил все необходимое?
– Если ты думаешь, что я буду благодарить тебя, ошибаешься! Отпусти! – мысли снова спутались, снова нестерпимо хотелось куда-то убежать, от него, подальше. Боже, где Глашу носит так долго?
