Текст книги "Заложница (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
– Даже не надеялся... – ему, видимо, показалось мало, снова склонился, снова собирался поцеловать, но Саша успела отвернуться. – Я приду сегодня.
– Иди к черту! – от шепота, щекочущего волосы за ухом, задрожали даже коленки, но от своего недавнего решения, Саша отказываться не собиралась – она не жертва, они враги, на равных.
– Как пожелаешь, малышка, но сначала, к тебе, – и прежде, чем она успела возразить, снова поцеловал.
Черт, воображения уже ярко рисовало картинки того, как именно он "придет" и ничего хорошо из этого получиться не могло. Сердце даже сейчас опять вылетало из груди, оставалось лишь удивляться, почему до сих пор удается дышать.
На ощупь, Саша шарила по столу, надеясь схватить хоть что-то, доску, бутылку, что угодно, способное защитить. Даже, кажется, нашла, ладонь сжалась на ручке сковороды. Но попытаться оборониться, Саша не успела, сверху легла уже его рука.
– Вот поэтому, Александра Константиновна, вам и было запрещено покидать пределы комнаты, – хоть что-то – он хотя бы чуть отстранился, – не делай глупостей, иначе я пожалею о своей доброте.
Мужчина посмотрел на раскрасневшееся, гневное лицо. Его вопросительный взгляд, встретился с ответным яростным.
Яр ждал, пока она отпустит злосчастную сковородку, Саша это прекрасно понимала, но почему-то не спешила, не хотелось сдаваться, даже если план был изначально провальным. Минута колебаний, и ничего не изменилось, сверля Самарского полным презрения взглядом, Саша сделала то, что он от нее ожидал.
– Вот и умница...
– Отойди. От. Меня, – она уже не была уверена, сможет ли выстоять, если он перестанет прижимать ее своим телом к дереву стола, но и находиться рядом не хотела, снова чувствуя его полную власть и свою ничтожность.
– А ты не пробовала просить, а не приказывать? – он продолжал забавляться, ему-то происходящее явно доставляло удовольствие, он не боялся, не чувствовал себя в опасности, прекрасно понимал, что чувствует сам, его не накрывало с головой штормовой волной смешанных воедино эмоций.
– О боже... – Саша хотела ответить, что прекрасно помнит, как на него действуют просьбы, что в принципе все ее слова отскакивают от мужчины как горох об стену, но не успела.
– Слава? – Глаша наконец-то нашла швабру, которая, наверное, хранилась в нескольких километрах, судя по тому, как много времени женщина потратила на ее поиски.
Яр обернулся, секунду помедлил, а потом отступил. Страхи Саши не оправдались, упасть-то то она не упала, но столешницу пока что решила не отпускать.
Сначала, Глафира улыбнулась, собираясь уже раскрыть объятья, радуясь встречи, но стоило бросить взгляд ему за спину, увидеть перепуганную, тяжело дышащую Сашу, чтобы воспоминания об обиде на него, вновь ожили.
– Я не вовремя? – перемену в настроении няни Яр заметил.
– Да, мы заняты, – она прошла мимо, занялась оттиранием начавшего уже застывать белка.
– Ну что ж, простите... – он не собирался ссориться еще больше, в конце концов, это не первый, и, к сожалению, не последний раз, когда няне есть за что на него гневаться, – не буду мешать.
Так же беззвучно, как появился, он вышел из кухни, оставляя по себе лишь бурю эмоций, разрывающую сейчас обеих женщин. Саша, молча, смотрела на то, с какой яростью Глафира оттирает блестящий уже пол, пытаясь перевести дыхание.
Вернувшийся Самарский, нравился ей еще меньше прошлого. Все познается в сравнении, когда она интересовала его меньше пыли на карнизе, было лучше, в сто раз. А теперь... Если он таким образом пытается запугать, а потом потребует еще какую-то информацию, девушка молилась, чтоб эта информация у нее была, иначе... Он же не остановится...
– Я поговорю с ним, Саша. Не волнуйся, – Глаша сказала это, не поднимая взгляд. Ни о чем, ни зачем, ни почему.
– Я лучше пойду, – отлепив руки от столешницы, Саша сделала неуверенный шаг, потом еще... Она не готова сейчас заниматься кулинарией, и делать вид, что ее ничего не беспокоит – тоже. Одно дело – когда просто находишься в заложницах, не видя при этом его днями, и совсем другое, когда он угрожает так...
Глаша проводила девушку грустным, жалостливым взглядом.
*****
– Добрый день, приемная генерального директора "Билдинг фо", слушаю вас, – это был уже третий звонок за неделю, которым Дима пытался хотя бы добиться соединения с таким важным генеральным директором. Пока, попытки оставались провальными.
– Вас беспокоит Дмитрий Ермолов, я уже звонил, я представляю Самарского Ярослава Анатольевича, хотел бы уточнить на счет встречи...
Ему совсем не нравилось то, чем приходится заниматься, фактически исполняя обязанности секретарши друга, но если они динамят даже его, поручать это кому-то другому, смысла не было.
– Подождите на линии, пожалуйста, – каждый раз, вспоминая о "Билдинге", Дима удивлялся устройству компании. Прекрасно зная, кто именно им звонит, его не соединяют с генеральным директором, это показательно. Такого не позволял себе даже Титов, считающий себя царем и богом своей отрасли.
Благо, секретарь не включила эту дурацкую музычку, которую ему уже приходилось слушать до этого.
– Простите, на этой неделе, окон нет. Но мы можем запланировать встречу на следующей.
– То же вы сказали мне в прошлый раз, – он даже не удивился. Если после второго отказа рвал и метал, бегал по офису, рявкал направо и налево, теперь, лишь иронично улыбнулся, побеждая в споре с самим собой. – Соедините меня с господином Шутовым, пожалуйста...
– Простите, сейчас это невозможно, – до одури вежливый тон раздражал.
– Почему?
– Господин генеральный директор в данный момент отсутствует...
– А мобильный?
– Это конфиденциальная информация.
Вот в таком русле и происходили обычно разговоры Димы с неизвестной, но такой уже родной для него секретаршей Шутова. Чтобы понять, что мужчина не выходит на контакт намеренно – не нужно было иметь семи пядей во лбу. Чтоб понять, что они-то во встрече нуждаются, чтобы хотя бы уяснить серьезность намерений – тоже. И обе эти проблемы Диме предстояло решить.
– Запишите мой номер, пожалуйста, и как только господин Шутов вернется, передайте, что я звонил, хорошо?
Хоть девушка всячески уверяла, что сделает это непременно, верилось с трудом. Чутье подсказывало, что ему светит и четвертый, и пятый, и шестой звонок.
В последнее время, Дима с нетерпением ждал того момента, как Яр вернется, чтобы заняться всем этим лично. Лучше, конечно, после того, как Титов сдаст тендер, но эта проблема уже не казалась такой значимой, как раньше.
Дима даже часто думал о том, что они поспешили. У компании Титова настали не лучшие времена, акции падают, им удалось переманить часть персонала к себе, застройки определяют не дураки, неустойчиво стоящей на ногах компании, микрорайон не доверят, и без этой затеи с Титовой, тендер был бы их. Если бы претендовали двое... А эта темная лошадка заставляла нервишки шалить куда больше. Дима постоянно боялся что-то упустить, что-то такое, в чем Яр сможет его обвинить. И этот его приезд на пару дней ничем не помог.
Еще и Снежа сама не своя. Они встречались в последнее время не так часто, и он занят, и у нее куча работы, провести выставку для фотохудожника – это лишь начало. Но заехав вчера повидаться, Дима застал девушку в таком состоянии, что с трудом узнал.
Она плакала, впервые плакала при нем, раньше, не позволяла себе такой слабости, помня детское воспитание брата, а потом рассказала, что совершила глупость. Думала, что он вернется хотя бы для того, чтоб найти этого "ее мужчину", чтобы сказать ей, какая же она тварь, что он будет ревновать, а он... Его безразличие задело сильней, чем способность поверить в измену.
Теперь Дима ждал возвращения друга еще больше, чтоб как обычно помирить строптивцев, обеспечив и их и себя спокойствием, хоть на какое-то время.
Он готов был заняться французским строительством самостоятельно, он был готов уже на что угодно, лишь бы не погружаться в это болото, бермудский треугольник все глубже и глубже.
Покрутив телефон в руке, Дима набрал сообщение:
"Самарский, если ты наслаждаешься там жизнью, пока я тут страдаю, гори в аду, друг". Отправил, а потом снова опустил взгляд в кипу документов, разложенных на столе.
Глава 11
Прятаться от похитителя в его же доме – задача не из легких, если не сказать безнадежная, но доведенная до отчаянья Саша готова была ухватиться за любую возможность, лишь бы отстрочить его угрожающее "я приду".
Очень долго она собиралась с мыслями, вновь добровольно заточившись у себя в комнате, но стоило понять, что сюда-то Самарский и явится, вылетела как пробка. Все время, пока Глафира готовила ужин – молча, сидела рядом, поужинали они тоже вместе, на кухне. Девушка думала, что Глаша предпочтет компанию своего воспитанника – не угадала, ни он не появился, ни женщина о нем не заикнулась. После, в Саше проснулся талант оратора, она готова была говорить о чем угодно, лишь бы позевывающая уже Глафира, не отправилась спать. Расчет очень прост – не станет же Самарский за волосы оттаскивать ее из кухни, при женщине.
Идеально было бы конечно, чтоб он явился и увидел собственными глазами, как душевно они сидят, увидел, отказать няне в общении бы не посмел, а свои планы на счет Саши отправил в долгий ящик. Хотя бы день, девушка хотела отыграть день, а завтра думать с новой силой.
Не получилось, уставшая за день Глафира, сдалась, когда часы показывали всего девять вечера. Слишком рано. А что делать дальше?
Подгоняемый страхом мозг, строил кучу планов, но главный посыл оставался один – быть где угодно, лишь бы не наедине с ним. Следующей ее жертвой стал Артем, которому пришлось выслушивать всю историю ее обучения в школе, в университете, как, когда, где, с кем и за сколько она отдыхала, в общем, Самарский был бы счастлив, узнать, какой разговорчивой она может быть. Артем слушал, молчал, кивал, часто поглядывал на часы, время от времени усмехался. Наверняка понял, что она тянет время, не мог только просечь зачем.
– Ты еще не устала? – когда Саша по третьему кругу начала рассказывать о своем любимом фильме, Артем встал с кресла, она загнала его в самую дальнюю доступную ей комнату – с книжными полками и роялем, не совсем гостиная, скорей библиотека.
– Ничуть! – Саша тоже встрепенулась, готовая бежать следом, лишь бы ее не вернули в комнату. Сроки ее "вольной" тоже не оговаривались, имеет ли она право бродить по дому ночами – ей было неизвестно.
– В чем дело? Это такая новая стратегия? После молчания на протяжении двух недель, ты решила за ночь наверстать упущенное?
Не имея ответа на поставленный вопрос, Саша просто опустила взгляд.
– Ладно, если не хочешь спать – оставайся, все равно натворить ничего не успеешь. Я отправлю кого-то вместо себя.
Бросив пристальный взгляд на прощание, Артем вышел, плотно притворил дверь.
Он не видел уже, как Саша упала обратно в кресло, как схватила подвернувшийся под руку журнал, начала судорожно листать. Теперь наступало самое нервное время – ожидание, даже без призрачной возможности избежать участи.
Хотя, черт побери, чего она так боится? Зачем себя накручивает? Насилия? Сотни и тысячи проходят через подобное и живут себе дальше. Боли? Он уже делал больно, причем морально – больнее. Унижения? Куда уж более унизительно, чем сейчас? Прятаться, признавая свою слабость.
– Где Титова? – Артем уже почти добрался до комнаты, когда ему навстречу вышел Самарский, держащий в руках чашку кофе.
Артем сам не отличался особой любовью к здоровому сну, выкраивая на это занятие по три-четыре часа в сутки, но Самарский, кажется, не спал вообще. Вечно вливал в себя литры кофе, а потом отправлялся в ночь что-то планировать, решать, наверное, потому так быстро и достиг того, что имел сейчас, благодаря собственному упорству.
– В комнате с роялем.
– Кто с ней?
– Я сейчас кого-то отправлю...
– Не надо, – если честно, он сказал тогда на кухне что придет, скорей, чтоб увидеть реакцию, из интереса, а не угрожая. Реакция получилась ожидаемой – страх, и это даже чуть расстроило. Но переубеждать, клясться, что не собирается делать ничего такого, Яр не собирался, и отрицать, что его тянет к заложнице – тоже. Не вникая в причины тяги, в то, с чего все началось, он просто понимал – так оно есть, и перед ним открывалось два пути – сделать как всегда – получить желаемое, силой, добровольно – это уже другой вопрос, или заняться делами более важными. Всего несколько дней и наступит данный Титову срок. Технически, этот день станет решающим, "Апартмент групп" откажется от тендера, он вернет блудную дочь в лоно семьи. И уж тогда ему совершенно не нужны будут сложности с ней. А с собой, он уж как-то справится. А если нет? Если Титов снова станет в позу? Тогда любая привязанность нужна еще меньше. В общем, дальше слов, он заходить не собирался. – Пусть сидит. Посмотрим, что возникнет в этой светлой головке, когда она почувствует свободу. Считай, даем ей шанс доказать разумность.
Артем усмехнулся, но спорить не стал. Судя по ее сегодняшнему настроению, поведет она себя наверняка не так, как они от нее ожидают.
– Я, кстати, так и не спросил, как вы съездили в Киев?
Яр сделал большой глоток из чашки, кажется, придется возвращаться на кухню еще не раз, сегодня по-настоящему много работы:
– Ничего хорошего, давно пора возвращаться, лишь бы мы сами не проиграли из-за этого всего...
Артему было не совсем понятно, как Самарский решился отсутствовать так долго. Конечно, задание ответственное, конечно, они раньше до такого не опускались, конечно, он хотел все контролировать сам, но кто сказал, что тут он нужен больше, чем в Киеве? Впервые, Артем почувствовал себя в шкуре шефа, которому день ото дня приходилось разрываться, и такая потребность начальнику охраны совершенно не понравилась.
– А Дмитрий Дмитриевич?
– Он на днях заглянет к нам, спросишь лично, – скрыть кислое выражение лица у Артема не удалось. Один из плюсов их отдаленного задания – отсутствие поблизости Ермолова. Они не любили друг друга, взаимно, давно и надолго. – Он тоже будет рад встрече, – улыбнувшись, Яр пошел дальше по коридору.
– Ярослав Анатольевич, а что с ней будет, если Титов не исполнит ваше условие? – этот вопрос волновал его давно, и по правде, в ночь, когда Самарский отправил его с поста, боялся, что именно это и произошло.
– Я искренне хочу верить, что выполнит, – иначе... Яр сам еще не знает, что будет в противном случае. Он пошел на одно преступление, но готов ли на что-то большее?
*****
Часы пробили четыре, когда Яр закрыл ноутбук. Глаза, казалось, еще чуть-чуть и вылезут, но хотя бы что-то он смог сделать отсюда. Вопрос только в том, какими словами его утром поприветствует Дима, получивший очередной объем работ. Но это будет утром.
Мужчина встал, размял затекшую спину и плечи, вышел из кабинета. Прежде чем идти спать, он хотел проверить еще кое-что.
В комнате, Саши не оказалось, неужели ему удалось напугать ее настолько, что до сих пор трясется где-то или, может, уже нашла приключения на свою голову?
Почему-то Ярослав совершенно не взволновал этот факт, наверное, он чуть успокоился, сделав хоть что-то, да и сил на то, чтобы злиться на ровном месте тоже не было. А вот спуститься и проверить – были.
В комнате горел свет, осмотрев помещение, Яру показалось, что оно пустует, сердце пропустило удар, упустить Титову по собственной халатности – несусветная глупость, но пройдясь взглядом во второй раз, все стало на свои места.
Свернувшись калачиком, девушка мирно спала в одном из кресел. Ее не заставил проснуться ни звук закрывшейся за спиной Яра двери, ни его достаточно громкие шаги.
Мужчина подошел, присел, разглядывая спокойное во сне лицо. Красива ли она? Ему сложно судить объективно, но совершенно точно притягательная, манящая, магнетизирующая своей беззащитностью. И в то же время строптивая, ведь не боится, точнее, скрывает, что боится, и держится до последнего, не идет на уступки, ни когда он просит, ни когда требует. Терпит... Даже, кажется, ни разу не плакала, во всяком случае при нем. Хотя, ситуация ведь патовая, для нее... В компании агрессивного врага, постоянно держащего в напряжении, без права слова, шага вправо или влево, под прессингом. Это он создал такие условия, оправдывать себя Яр не собирался. И за ту ночь тоже оправдываться не собирался, и за утренний поцелуй. И за то, что сделал сейчас.
Так сложно сдержаться, чтоб не дотронуться до нее, когда она так близко. Не собираясь противиться своим желаниям, Ярослав протянул руку к совершенно безмятежному лицу, беспокоя кожу сначала жаром, исходящим от руки, и только потом мягким прикосновением, тыльной стороной руки он прошел по щеке, обвел контур губ, повторил линию бровей, убрал мешающую прядь волос.
А ведь он должен злиться, она ведь от него попыталась сбежать, хоть и всего лишь в другую комнату, но все же от него. Вот только почему-то не получается, именно сейчас, когда сердце бьется так ровно, когда вокруг так тихо, когда она спит так по-детски безмятежно рука не поднимается даже разбудить.
Еще несколько минут, Яр просто сидел, вглядываясь в лицо дочери своего врага. Дочь врага... Она ему не враг, а вот он ей, кажется да. Интересно, окажись у нее в руках нож, пырнула бы? Он когда-то сделать больно не смог, хоть и доказывал сам себе, что просто не пришлось. Тогда, играясь с осколком стакана, он почувствовал облегчение, когда девушка сдалась, потому что иначе.. Уже тогда он вряд ли смог бы навредить.
Не желая потревожить, Яр бережно опустил руки девушки на свою шею. Не открывая глаза, Саша обвила шею сильнее, мужчина этому жесту усмехнулся – вряд ли ему светило бы такое доверие, не находись она в гостях у Морфея, просунув руку под поясницу, а другой придержав под коленями, Самарский встал.
Завтра она будет ему благодарна, что избавил от ноющей боли в спине из-за неудобной позы, хотя вряд ли ему. Он-то в своей "доброте" признаваться не собирается. После того, как разрешил вольные передвижения по дому, комнату пленницы перестали замыкать на ключ, а вот кресло не убрали, дежурство никто не отменял, хотя это и не касалось сегодняшней ночи. В общем-то, проверку она прошла, так и оставшись там, где ее оставил Артем.
Опустив Сашу на кровать, Яр задержался на расстоянии вдоха, от ее лица. Он не собирается с ней спать, но ведь никто не запрещает ее поцеловать, тем более, если она об этом даже не узнает...
Это сложно, поцеловать так, чтобы не потревожить сон, даже Белоснежку когда-то таким образом разбудили, накрывший девичьи губы Яр вдруг непроизвольно засмеялся, почему-то представив себя тем самым принцем. Кажется, у него получилось не хуже, ведь его личная Белоснежка среагировала по законам жанра.
*****
Саша долго ждала, мучилась неизвестностью, вздрагивала при каждом шорохе, ожидая, что сейчас дверь откроется и в проеме вновь покажется злой Самарский, причем злой еще больше обычного, если это возможно. Она бодрилась, как могла, запрещая себе уйти в комнату. Если сначала помогали журналы, потом, прогулки вдоль стен, еще позже – тихие нажатия на клавиши рояля, то стоило опуститься в кресло, глаза закрылись сами собой. А вот проснулась она, почувствовав, как лицо щекочет дыхание. Чужое.
Так резко, она не вскакивала еще никогда. Не ожидавший подвоха Самарский еле успел отпрянуть, прежде чем девушка встала на кровати в полный рост.
– Не смей приближаться ко мне, Самарский! Я предупреждаю! Если ты только притронешься, то тендера не увидишь никогда! Я клянусь! Можешь пытать, можешь убить, я запрещу отцу от него отказываться! – свою тираду, она провозгласила, пытаясь удержаться на совершенно неустойчивом, плавающем матрасе.
Все еще по инерции улыбаясь, Яр даже не сразу понял, что же за угрозу она выдала, а когда понял, рассмеялся еще больше. Более нелепой попытки отвадить от себя мужчину – сложно придумать.
– А тебе не кажется, что шантажировать шантажиста – это слишком?
Его веселье заставляло Сашу нервничать еще больше, не совсем еще проснувшийся разум пытался ответить на элементарные вопросы кто она, кто он, где они находятся и почему его вдруг потревожили, а его неадекватное поведение настораживало. Не удержавшись таки на ногах, Саша снова опустилась на матрас, вызывая у мужчины еще один приступ нездорового веселья.
– Ты балетом, часом, не занималась? Чудесный баланс! – ответом ему стал взгляд вновь сузившихся глаз, так отчетливо в памяти возник образ с утренней встречи на кухне и ответ на заданный всего несколько минут тому вопрос: был бы у нее нож, она наверняка пустила бы его в ход...
– Чего вы хотите? – сама того не замечая, она чередовала обращение на вы и на ты, вкладывая в их смысл в общем-то одинаково нелестные эпитеты.
– Угадай.
– Тогда, вам сначала придется меня убить! Меня воротит от одной мысли об этом!
– Я хочу получить тендер, Александра Константиновна, вас воротит от мыслей о тендере? Это не здоровая реакция! – улыбка с мужского лица спала, он снова стал тем Ярославом, которого она знала и опасалась. И немигающий взгляд голубых глаз, припечатывающий к месту, заставил вдруг покраснеть.
Почему-то захотелось оправдаться, как бы глупо это не выглядело.
– Я не о том...
– А о чем?
– Я ведь вам не нужна. Я перед вами ни в чем не виновата. Я заложница, и счастья это мне не доставляет. Я не понимаю, что должна сделать, чтобы не жить в постоянном прессинге, зная, что с минуты на минуту в комнату ворвется Самарский Ярослав Анатольевич собственной персоной и станет угрожать, а то и... изнасилует. В чем моя вина? – Саша сама от себя не ожидала, что затронет эту тему, хотя ведь это еще совсем не залог того, что она получит ответы на свои вопросы.
– Ты хочешь об этом поговорить?
– Да! – девушка ответила совершенно искренне.
– Мне тоже не доставляет счастья лицезреть тебя тут. Уж поверь, я нашел бы сотню мест, в которых хотел бы оказаться в четыре утра вместо этой комнаты, – с одной стороны, Саша почувствовала облегчение, но в то же время, фраза прозвучала унизительно, в общем-то, как любое его обращение к ней.
– Не вы один... – снова колкость сорвалась с языка прежде, чем Саша успела одуматься.
– Тебе всегда нужно, чтобы последнее слово осталось за тобой? Когда ты находишься в комнате с агрессивно настроенным мужчиной, это, по меньшей мере, неразумно. Ты ведь не дура, так зачем сознательно усложняешь себе жизнь?
– Я усложняю? – его здравые "советы" оказали противоположное действие. – Простите, но я понятия не имею, как положено вести себя заложнице! И в комнате с агрессивным мужчиной я тоже не по своей воле! И тогда... ночью, я понятия не имею, с чего вдруг на меня снизошло счастье в вашем лице! Может, вы сами все усложняете?
– И сейчас, тебе тоже стоило промолчать... – Яр сделал замечание совершенно спокойным голосом, оглядываясь куда-то в сторону, а потом Саша успела лишь уследить за резким выпадом в ее сторону, на запястье сжались тиски-пальцы, ее дернули на себя, а потом прижали к матрасу, нависнув сверху. – Ты вечно, Саша, ты вечно нарываешься!
– Отпустите... Пожалуйста, – просьбу она выдавила из себя через силу, трезво взвешивая возможную цену своей гордости.
– Ты снова трясешься, как заяц, Саша, удивительно, что еще не плачешь.
– А вы хотите слез?
– Не знаю, еще не решил. Может слез, а может... – прикосновение к ее щеке, посылающее дрожь по всему телу. Саша испытала ожидаемый страх. Но неожиданным стало то, что страх был смешан с чем-то другим, странным волнением.
– Я ведь сказала, вам сначала придется меня убить.
– Думаешь?
Нервно сглотнув, девушка кивнула. Напряженная до предела, она чувствовала, как рука мужчины проникает под ткань кофты, будто доказывая, что и без убийства, он может получить, что хочет.
– Это мерзко, – закусив нижнюю губу, Саша отвернулась. Плакать и просить она точно не собиралась.
– Что мерзко? Так мерзко? – мягкие губы коснулись кожи на шее, на подставленной щеке, рука скользнула выше, щекоча ребра, касаясь кромки белья.
Да! Мерзко! Мерзко то, что это происходит против воли! Не действия, на которые тело отзывалось, а отсутствие права выбора. Человек не животное, ему присущи чувства, и желания повязаны не только на инстинктах, но и на этих самых чувствах.
– Успокойся, – так же неожиданно, как приблизился, Самарский отпрянул, встал с кровати. Что бы она там не считала, он не испытывал особой радости, чувствуя, как тело бьет мелкой дрожью, дрожью страха, но никак не удовольствия, – так не интересно, малышка, я подожду, пока ты сама будешь умолять меня...
Вскочившая следом Саша сначала убедилась, что находится вне зоны досягаемости, а потом одарила мужчину скептическим взглядом. Разве что в его снах она будет Самарского о чем-то умолять.
– Посмотрим... – оценив ее яростный взгляд, Яр снова улыбнулся. Впереди ведь почти неделя. Вряд ли Титов решит вопрос быстрее, а теперь, кажется, у него появилось занятие, способное эти четыре дня неплохо разнообразить.
Все так же улыбаясь, он развернулся, мягко ступая в сторону двери.
– Только через мой труп, Самарский! – Саша выкрикнула предупреждение широкой спине, в лицо, наверное, не рискнула бы. В ответ – мужской смех.
– Думаешь? Ставлю на меньшие жертвы.
Он скрылся за дверью, так и не узнав, сколько лестных слов полетело ему вслед, с какой яростью Саша избила ни в чем неповинную подушку, представляя ухмыляющееся лицо мужчины. Подонок. Ублюдок. Сволочь.
Глава 12
Константин уже пятнадцать лет каждый день проживал по единому отлаженному сценарию. Его это постоянство абсолютно устраивало. Лишь дисциплина в себе может стать залогом успешности – так он считал сам, так подбирал окружение, так пытался воспитать дочь. Лишь пытался, слишком много Алекс взяла от матери, чтоб ему это удалось...
Будильник прозвенел в половину седьмого, в семь, на столе его уже ждала чашка кофе, в половину восьмого – машина у входа. Не важно, во сколько он вернулся вчера, не важно, сколько выпил, не важно, понедельник сегодня или суббота, выходные – для слабаков.
Сидя на заднем сидении автомобиля, Титов привычно уже перебирал почту, заблаговременно забранную из ящика на первом этаже. Куча проспектов, какие-то платежки за коммунальные услуги, судебные повестки, в делах разбирательств между покупателями и продавцами квартир и целых домов, построенных его фирмой. Совершенно неважный для него мусор, который предстояло вывалить на стол секретарше, поручив разобраться.
Так было всегда, но сегодня, среди хлама, его внимание привлек незнакомый конверт, без адреса и марок, кислотно-желтого цвета. Бросив взгляд в зеркало водителя, Константин надорвал конверт. Из него вылетела какая-то фотокарточка, упала на сиденье, изображением вниз. Не понимая еще, что это такое, Титов перевернул картинку.
– Твою мать... – сдержаться он не смог, слишком неожиданно прошлое вдруг ожило перед глазами.
– Константин Львович, что-то случилось? – услужливый шофер притормозил, готовый в любой момент исполнить малейшую прихоть своенравного шефа.
– Ничего, езжай, – справившись с первым удивлением, Титов вытряхнул из конверта оставшееся там содержимое.
В нем было пять или шесть фотографий, и маленький листик, на которых обычно записывают напоминания, а потом вешают на холодильник. Константин перебрал фотокарточки трижды, с каждым разом, злясь все больше.
Половина – еще черно-белые, сделанные им лично, или Настей. Вот, его жена, Анастасия Титова, с крохой на руках – выписка из роддома. Вот – она стоит вполоборота, улыбаясь человеку за камерой – ему. Вот – уже они вдвоем, он положил голову на плечо жены, обвив ее талию, фотографию кто-то порвал, а потом склеил. Вот – фотография совсем мелкой еще Саши, с хвостиком-пальмой на голове. Он помнил эти фотографии, помнил каждый день, в который они были сделаны, и помнил, как самолично отдал их жене, в день, когда их развод оформили официально. А вот как они могли вернуться – не имел ни малейшего представления...
Спрятав их обратно в конверт, Титов подобрал упавший на пол листочек.
"До скорой встречи" выведено ровным, крупным почерком. Лишь на секунду облегченно вздохнув, осознавая, что писала хотя бы не Настя, Титов порвал его на мелкие клочья. Проблемы, проблемы, проблемы, а теперь еще и это... Если это развлекается Самарский, то головы щенку не сносить.
Бросив еще один взгляд в зеркало заднего вида, Титов набрал осточертевший за все эти дни номер. Удивительно, но Самарский брал трубку каждый раз, стоило ему позвонить, будто демонстрируя, что ему-то не страшно.
– Что за шутки, придурок?
– И вам добрый день, Константин Львович. Как успехи?
– Не заговаривай мне зубы. Я спрашиваю, какого хрена? Что за анонимки?
По ту сторону с ответом почему-то медлили.
– Анонимки? – саркастический тон Самарского, вдруг стал совершенно серьезным. – Вы о чем?
– Если ты хочешь меня запугать, можешь даже не пытаться, поверь, не ты первый, а свои писюльки, знаешь куда засунь?
– Вы снова выпили, Константин Львович? Прям с утра? Я понятия не имею ни о каких анонимках, и, кстати, осталось у вас не так-то много времени, отказ готов? Или дочь вы хотите возвращать по частям?
– Я все сказал. Отказа не будет, – их игра грозила затянуться навечно, Яр не знал об одном свойстве характера Титова, с которым, наверное, тягаться было не под силу никому – упрямство сдобренное гордыней. И в этой "игре", упрямство Титова достигло потолка. Он уже не откажется от тендера под страхом собственной смерти, здравый смысл, взвешивание возможных потерь и побед роли больше не играли, ведь в голове засело одно единственное слово – "принцип". Титов готов был идти на принцип, готов терять сам и ожидать того же от окружающих.
– Я ведь все равно возьму этот тендер.
– Ты попытаешься, Самарский, а возьму я. Алекс привет.
Первым скинул "убитый горем" отец. Отправив конверт в дипломат, он откинулся на спинку сиденья, закрывая на секунду глаза. Часто, очень часто жизнь бросала его без спасательного жилета в штормовое море, и каждый раз он выбирался целый и невредимый. Так будет и сейчас. Он победитель, это не изменит ни Самарский, ни шутник с анонимками.
*****
После того ночного разговора, Саша не пересекалась с Самарским достаточно долго. Благодарить при этом стоило и его, проводящего большую часть времени у себя, и ее, уловившую, когда риск столкнуться повышен, и их ссору с Глафирой, ведь мириться, кажется, не спешил ни он, ни она, а значит – в кухню Яр не заходил.
