Текст книги "Заложница (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
– Снежа...
– Я помню, Слава, я все помню. Ты не можешь сказать, потому что это опасно для меня.
– Так оно и есть.
– Ты никогда не думал, что ты не имеешь права решать за всех вокруг? Сегодня, ты не хочешь рассказывать, где был, а что будет, если так же поступлю я? Пропаду на неделю, не буду брать трубку, а потом вернусь, будто ничего не случилось? Ты хоть раз ставил себя на мое место?
– Я приехал не для очередной ссоры, Снежана.
– А я, кажется, с тобой могу только ссориться, Слава. Это пора прекращать, – выпалив слова, Снежа снова отвернулась. Боже, как утомительно его любить. Это разрушительное чувство. Говорят, что любовь спасет мир, но точно не их любовь.
Раньше, он подошел бы, попросил прощения, нашел бы способ доказать, что не пора, словами, поступками, помог бы вспомнить, почему они до сих пор вместе, отменил бы рейс на завтра, посвятил целый день только ей, потушил бы очередной их пожар. Он сделал бы так раньше, а сейчас отчетливо понимал – она права.
Яр, молча, вышел из комнаты, потом из квартиры, подъезда, выдохнул пар, даже не ощущая при этом холода. Машина с охраной стояла все там же, где-то на седьмом этаже горел свет, а он впервые сдался. А ведь не поздно еще вернуться и сделать все как раньше, она наверняка ждет...
Пнув носком ботинка подвернувшийся камушек, Самарский пошел к машине. Слишком больших жертв ему стоит эта чертова игра с Титовыми. На секунду перед глазами снова промелькнуло лицо Саши, он кажется и сам уже заражается этой обширной шизофренией, присущей всему окружению Константина Львовича.
Глава 9
– Чай, кофе? – на рабочем месте Яра опять восседал Дима, напротив – Кущин, собственной персоной, сам же генеральный директор остался стоять у окна, предпочитая быть пока просто сторонним наблюдателем.
– Кофе, спасибо, – кто был совершенно спокоен – так это сыщик, он-то уже в курсе всего, что остальным мужчинам лишь предстояло узнать, – я рад, что у вас, Ярослав Анатольевич, тоже получилось поприсутствовать.
Самарский кисло улыбнулся. Он своему присутствию тут особо не радовался, как и сложившейся ситуации в принципе.
– Во-первых, я хочу предупредить, что все не так гладко, как я рассчитывал... Я не могу найти ни старшую, ни младшую Титову, – если второе заставило Яра мысленно похвалить себя и Артема, первое взволновало. – Младшая за границей, где, когда вернется – неизвестно, но я думаю, это не проблема, скоро начало учебы, а значит, я смогу увидеться с ней чуть позже, а вот Анастасия Титова...
Вошла улыбающаяся секретарша, в полнейшей тишине поставила на стол чашки, дождавшись кивка шефа – удалилась, провожаемая тремя напряженными взглядами.
– Чем глубже я роюсь, тем четче понимаю – эта история совсем не так проста, как я думал изначально. Последнее упоминание об Анастасии Титовой датируется годом развода. А дальше, она скорей всего депортировала, во всяком случае, визу получала, открыла счет на имя дочери, и пропала. Человек по имени Анастасия Титова не устраивался в Штатах на работу, по крайней мере, официально, не страховал свою жизнь, не приобретал в собственность недвижимое имущество.
– Вы сказали, человек по имени Анастасия Титова... – Яр тоже умел отмечать мелочи, – может, она тоже сменила имя, как оказалось – в то время, это было в моде.
– Да. Вы правильно поняли, я подумал так же, только с ней все прозаично, она почти сразу вышла замуж. Уже в Америке, фамилию нового мужа не взяла, но и от старой отказалась, взяв девичью.
– А кто муж?
– А вот тут, самое интересное. Некий Роман Яковлев.
– В чем интерес? – вопрос задал уже Дима.
– В том, что этот Роман – бывший шофер Титова, неплохо, да?
Яр шумно выдохнул, ругаясь про себя последними словами. Меньше всего, ему хотелось копаться в личной жизни конкурента, когда лишь интерес бизнеса имел для него значение.
– Не сложно предположить о причинах развода, если женщина меньше чем через год выходит замуж вторично.
– А какое отношение это имеет к нашему вопросу? При чем тут "Билдинг фо", загадочный Шутов? Если вы решили углубиться в личные проблемы господина Титова, простите, но это не совсем то, о чем просил я...
– Зря вы так, Ярослав Анатольевич, – сыщик обижено покачал головой. По нему сразу видно – игрок, обожает интриги, и так же обожает лицезреть недоумение на лицах людей, когда он достает очередной козырь из рукава. – Я ведь не договорил. Какой-то бермудский треугольник явно вечно поблизости героев этой увлекательной истории. Яковлев вел достаточно активную новую жизнь, после переезда в Штаты, он-то работал, покупал, продавал, вкладывал, но вот в чем незадача – в один вряд ли прекрасный момент, он тоже пропал. Вернулся в Киев... И пропал.
– Что значит пропал?
– В Америку Яковлев Роман не возвращался, скажу даже больше – из Украины уже не выезжал, а тут, вел себя приблизительно, как Анастасия Титова в США – не засветился совершенно нигде. Конечно, у нас-то это не так странно, как в Голливуде, легче найти человека, который умеет стоять на голове, чем того, который официально работает, пользуется услугами медицинского характера, тем более в девяностые, но! Он приземлился в Киеве, что-то произошло, а через два месяца появился Шутов. Совпадение?
– То есть, вы хотите сказать, что бывший охранник Титова, муж Титовой это и есть владелец "Билдинг фо"?
– Вполне возможно, скажу даже больше, я почти в этом уверен. Но тогда у меня остается еще несколько вопросов – как такое допустил сам Титов? Что нужно новоиспеченному Шутову? И главный – где при этом загадочная Анастасия?
– А меня почему-то больше интересует, что же тогда произошло... – Дима чертил какие-то геометрические узоры на подвернувшемся под руку листе. Голова начинала пухнуть от всей этой информации, а понимание так и не появлялось...
– И это тоже. Вы, наверное, правы, этот вопрос главный.
– Нет, – в разговор снова вмешался сосредоточенный Яр, – я не для того все это затевал, чтоб выворачивать наизнанку всю гниль, я просто хочу знать – кто такой Шутов, больше мне не нужно. Только это.
Сыщик посмотрел на него иронично, как бы намекая, что он все равно нужное раскопает, а от такого бонуса, как может предоставить он – отказываются только дураки.
– Как скажете, Ярослав Анатольевич, думаю, я найду с кем поделиться полученной информацией, за отдельную плату, конечно... – например, можно явиться с увесистым таким досье к самому Титову, требуя денег с него, уже за молчание, или к Шутову, нужно копнуть еще совсем чуть-чуть глубже, и тогда...
– Ваше право...
В кармане завибрировал телефон, звонил Артем, извинившись, Яр вышел из комнаты, кивком поручая закончить разговор Диме. Он услышал достаточно, теперь бы полученную информацию переварить...
В аэропорт его взялся провожать Дима, в тишине они доехали до терминала, с трудом нашли место для парковки, народ, кажется, массово повалил отдыхать, чувствуя, как необратимо приближается осень.
– Я буду там до истечения срока, искренне надеюсь, к тому времени Титов одумается, а этот доморощенный Шерлок не раскопает несколько висящих на Титове трупов...
– Я тоже на это надеюсь, и вообще, Самарский, хоть бы зарплату мне повысил, я ведь корчу из себя и.о., а это дополнительный стресс... – Дима улыбнулся, Яр в ответ тоже.
– Хочешь компенсации? Приезжай через неделю к нам, Глаша будет счастлива еще одному рту, воздух, природа, книги, спокойствие – восстановишь свои нервишки...
– А приеду, Снежа давно мечтает об отдыхе, вот вдвоем и приедем, будешь встречать гостей!
Улыбка с лица Самарского сошла.
– Вряд ли она захочет.
– Вы снова поругались? Как малые дети, честное слово! Значит так, Слава, разбирайся с Титовой, и женись, я как брат тебе заявляю, мне это уже осточертело! – каждый раз, стоило им поругаться, он первым бежал мирить, с маниакальным энтузиазмом, конечно, он желал счастья другу и сестре, но было кое-что еще: Диме совсем не хотелось находиться между двух огней, кого-то выбирать, чем-то жертвовать, терять друга, сестру, насиженное место.
– А мне-то как осточертело, Дима, ты бы только знал. Звони Шутову, назначай встречу, лучше, на время, когда я приеду, если он снова будет выпендриваться – пусть сам выбирает день, я прилечу. Хочу лично посмотреть на этого фрукта.
– Хорошо.
*****
Снова самолет, аэропорт, машина, ждущая в дождливом уже городе, снова дорога, и дом, ассоциирующийся у Ярослава с вынужденным затворничеством. Снова приходилось возвращаться из своей обычной, такой насыщенной жизни в эту обитель покоя, толком, так не вздохнув там, в Киеве, полной грудью.
– Как вы? – вновь на пороге его встречал Артем, вновь в холл прибежала Глафира.
– Успели уже соскучиться, мальчик мой! – женщина чмокнула Самарского в щеку, совершенно не обращая внимания на молчаливый протест.
– Все хорошо?
– Да, если ты, конечно, обо мне спрашиваешь, хотя чувствует мое сердце, я-то интересую тебя в последнюю очередь...
Понять женщин – непосильное задание. Яру осталось только следить за тем, как обидевшись на свои же слова, Глаша, молча, вернулась на кухню. Артем только плечами пожал, мол, меня можете даже не спрашивать...
– Что Титова?
– Все хорошо.
– Насколько?
– Глафира бывала у нее намного чаще, мне кажется, лучше спросить у нее.
– А вот это уже пугает... С нее станется подговорить Глашу, пора эту дружбу прекращать.
Артем усмехнулся, но отвечать не стал... Он бы с удовольствием посмотрел, как Самарский скажет Глафире, что "дружбу пора прекращать".
– Ты уверен, что она ничего не... замышляет? – во время поездки, он часто думал, какой должна быть реакция на его действия той ночью, страх, гнев, опять отказ от пищи, но не безразличие.
– Нет, если бы замышляла, я знал бы, все по-прежнему.
– Хорошо, – кивнув, Ярослав прошел к лестнице, – я проверю.
– А что в Киеве? – Артем бросил вопрос уже вдогонку.
– В Киеве – жизнь, не то, что в нашем болоте...
Яр быстро помчал наверх, даже не услышав издевательский смешок из кухни.
Глаша помнила всякое, но "болотом" ее дом еще не называли. Тем более обидно услышать это от того, для кого стараешься создать все условия, чтоб он остался в этом "болоте" подольше.
*****
С сумкой Глафира помогать наотрез отказалась, знала, что сделала правильно, во всяком случае, не нарушила свое обещание, данное не так давно Славе, но чувство вины это понимание не заглушило. Оставшееся до его возвращения время, женщина изо всех сил пыталась компенсировать неудавшееся одолжение, вкусностями, рассказами, книгами. Небывалая щедрость – теперь, в скромной обители Саши появилась книга.
Оголодав по хоть какому-то разнообразию, Саша взялась за ее прочтение с особым рвением. Перелистывая страницы, боялась, что рано или поздно наступит момент, когда книгу придется закрыть, и снова уткнуться взглядом в белые стены, осточертевшие уже до зубного скрежета.
Саша улыбнулась, в очередной раз поразившись, как у автора получается передавать непосредственность героев, их наивность, над которой хочется постоянно, на протяжении всей книги по-доброму смеяться, что она и делала.
– Что читаем? – черт, она когда-то научится быть более внимательной? Вновь ее застали врасплох.
Самарский подошел к кровати, выдернул книгу из рук без спросу, покрутил перед лицом. Если заберет – будет обидно.
– С приездом, – Саша одарила мужчину тяжелым взглядом.
– Прости, сувениров я не привез, разве что пламенные приветы, – девушка напряглась. – От господина Титова.
В памяти Ярослава снова возник образ нависающего над ним Титова и его слова о том, что мужчина даже не уверен, его ли Саша дочь. Если это правда, а не пьяный угар – он полный идиот.
– Добился своего? – всеми силами Саша пыталась спрятать глубже волнение, возникшее, стоило только Самарскому приблизиться.
– Пока нет.
– Сожалею.
– Ты вечно врешь, не замечала? – похлопывая книгой по голени, Яр заставлял снова напрячься.
Вопрос остался без ответа. Парадокс, но на памяти Саши, она не врала ему ни разу. Ей или просто нечего было говорить, или она предпочитала умолчать, а ведь это не совсем ложь.
– Когда вы меня отпустите?
– Вы? – Яр удивленно поднял бровь. – После всего, что между нами было, все еще вы?
Ему захотелось позабавиться, дождаться реакции, ожидания оправдались – лицо порозовело, а глаза сузились, девушка явно сдерживала желание бросить какую-то гадость в ответ.
– Когда?
– Когда посчитаю нужным. Где сейчас находится твоя мать? – он уже во второй раз интересовался этой женщиной, а вот Саша своей тактике не изменила – просто промолчав. Резко переходить с темы на тему, умеет не только он.
– Я хочу выходить из комнаты.
– Где сейчас находится твоя мать? – в уголках губ Самарского заиграла улыбка. Ему нравилось, когда Саша начинала проявлять характер. До поры, до времени.
– Я отвечу, но только, если вы пообещаете, что я смогу выходить из комнаты, – она ужасно не любила торговаться. Не любила, и не умела. Никогда не просила поставить оценку выше, считая, что получает заслуженное, никогда не просила сбавить цену, даже так, где это делают все.
– Нет. Это не обсуждается, – когда отвечают безапелляционно, так не улыбаются, а Самарский походил сейчас на чеширского кота.
– Почему?
– Ты забываешься, девочка, это не услуга за услугу. Ты – в моем полном распоряжении. Я не нуждаюсь в твоем разрешении, если захочу – получу всю нужную мне информацию. Просто, из доброты душевной, я предоставляю тебе возможность рассказать все, интересующее меня, самой.
– А если нет, то опять возьмешься за пытки, или просто изнасилуешь? – как часто бывает, слова сорвались прежде, чем их истинный смысл дошел до самой Саши.
Она пыталась не думать о том, что произошло тогда, и ей даже казалось – получалось, но не когда он снова выводит из себя странными вопросами и безапелляционностью.
– А что бы ты выбрала? – улыбка с губ не сошла, но вот взгляд снова стал холодным.
На этот вопрос, она спокойно могла ответить правду:
– Пытки.
– Все было так ужасно? – еще секунду тому стоявший в двух шагах Самарский приблизился, обжег дыханием щеку.
– Я понятия не имею где она, доволен? – отодвинуться было нереально, справа и слева путь преграждали руки мужчины, за спиной – стена.
– Кто? – Яр приблизился на миллиметр, еще, потом еще, коснулся кожи кончиком носа. Он долго думал о том, что же тогда на него нашло, но все его версии о минутном помутнении отпали сейчас – когда она снова рядом, и его снова к ней тянет.
– Ты спрашивал, где моя мать, я не имею ни малейшего понятия. Доволен?
– Откуда я могу знать, что ты не врешь? – Яр почувствовал, как она непроизвольно отклоняется каждый раз, стоит их лицам соприкоснуться.
– Чего ты хочешь? – такое его поведение пугало до колик в желудке. Не презрение, как вначале, даже не гнев, как совсем недавно, а то, что он делал сейчас.
– А на что похоже? Я хочу правды, и как вижу, самый действенный способ – добиться ее таким образом.
– Это статья, – Саша вжалась в спинку кровати, пытаясь хоть так создать дистанцию, которую Яр тут же преодолел. Девушка то и дело чувствовала касания колючей щеки, носа, губ к уху. Свои ответы, он шептал.
– Все, что связанно с тобой – статья, так пусть это будет хотя бы приятно... – шутил ли он, пугал или предупреждал – однозначного ответа не было и у самого Яра. Просто сейчас хотелось именно этого – вдыхать незнакомый еще запах, видеть, как по коже на руках проходят мурашки.
Когда-то, Саша давала себе обет не просить. Но, кажется, ее воля слишком слаба, неизвестность пугала больше, чем возможность физической боли.
– Не надо. Пожалуйста, – она сглотнула комок, стоявший в горле.
Несколько долгих мгновений ничего не происходило. Саша чувствовала дыхание на виске, руки все так же заграждали путь к бегству, книга лежала на покрывале. А потом...
Мужчина выдохнул, резко поднялся, отступил.
– Выходить ты не будешь. Это не обсуждается. Мой тебе совет – веди себя так, чтобы я сюда больше не заходил.
*****
– Ты обижаешься на меня? – по тому, как Глаша вела себя весь вечер, это было очевидно, разговорчивая обычно, сегодня она ела, молча, лишь кивками и короткими "да", "нет", отвечая на все поставленные вопросы. Ярослав пытался добиться расположения по всякому, подхалимаж, интрига – не помогало ничего, последним в списке способов значился прямой вопрос.
– А ты догадливый, – домоправительница усмехнулась.
– Что не так? Я чем-то провинился перед тобой?
– А ты не понимаешь? – женщина посмотрела на воспитанника пристально, ведь не может он не понимать. Просто не может. Она же пыталась в детстве научить его тому, что такое хорошо, что плохо, что делать можно, что нельзя. И то, что происходит сейчас в ее доме – подпадает под категорию нельзя. Конечно, ее обидели слова про "болото", но это стало всего лишь толчком к разговору, который она собиралась начать.
– Нет, понятия не имею, – Ярослав почувствовал перемены в настроении, и теперь, откинувшись на спинку стула, ждал, готовый принять удар и попытаться его отбить.
– Кто для тебя Сашенька? – начать предстояло издалека, задать ему главный интересующий вопрос сразу и в лоб – то же, что добровольно закрыть тему.
– Уже Сашенька? Я тоже хотел поговорить с тобой об этом, мне кажется, слишком ты привязалась к постороннему человеку. Мне она – совершенно посторонний человек.
– Угу, – Глафира кивнула, – и как часто совершенно посторонние люди живут у тебя в доме?
– Когда того требуют обстоятельства.
– Угу. А без права выхода из комнаты?
– Когда того требуют обстоятельства, – он сейчас выглядел в глазах Глафиры упрямым мальчишкой, сложенные на груди руки, насупленные брови, тяжелый взгляд.
– Какие обстоятельства?
– Спроси у милой Сашеньки, зачем же интересоваться у меня, если есть она?
– Прекрати, я спрашиваю у тебя, потому, что ты для меня – родной человек, а от родных я привыкла получать правдивые ответы на прямые вопросы.
Этот допрос порядком раздражал, для не самого удачного дня, он планировал совсем не такое окончание. То, что ему пришлось приложить массу усилий, чтоб покинуть комнату пленницы – напрягало, что вновь пришлось окунуться в местную размеренность жизни – напрягало, что снова все дела фирмы приходилось решать по телефону или через почтовый ящик – раздражало, а вместо того, чтоб успокоиться хотя бы сейчас, слушая интересный рассказ Глафиры, или даже просто сидя с ней в тишине, ему приходилось раздражаться еще больше, терпя допрос.
– А ты готова слышать правдивые ответы? Не боишься во мне разочароваться? – когда-то Саша так аргументировала собственную ложь Глафире, не сказала, где они познакомились, чтоб женщина не нервничала, и тогда его это тоже взбесило.
– Боюсь, Слава, очень боюсь, но незнание – самое страшное.
Они несколько долгих минут сверлили друг друга взглядом, она – призывая поделиться, готовая подставить плечо и направить на путь истинный, он – с каким-то мстительным удовольствием представляющий, как изменится лицо любимой няни, стоит ему наконец-то озвучить то, что она уже и так прекрасно понимала.
Ни ее надеждам, ни его планам в тот вечер сбыться было не суждено. В них вмешался третий, находящийся на расстоянии нескольких тысяч километров.
Тишину разрезала трель звонка, Яр разорвал зрительный контакт первым, достал телефон. Он знал, кто звонит, и если раньше, может не взял бы трубку, сейчас, для того, чтобы этот вечер стал поистине незабываемым – разговора со Снежей сильно не хватало.
– Спасибо, все было очень вкусно, – встав, мужчина направился прочь размашистыми шагами, уже у двери его догнал оклик:
– Мы не договорили! Если ты думаешь, что можешь так просто от меня сбежать, ты ошибаешься!
– А я должен куда-то от кого-то сбегать? В собственном доме? Мне кажется, ты забываешься Глаша... – никогда он не позволял себе такой грубости с ней, и она ее не заслуживала, но сложно остановиться, когда скопившийся негатив жаждет выйти.
– Не смей, Слава. Не веди себя как тот, кем ты не есть! Ты не подонок. Не вымещай злость на мне, или на Саше. Мы перед тобой не виноваты. Ты сам виноват во всем, что происходит в твоей жизни! – ему получилось ее ужалить, больно, сказанные слова надолго останутся в памяти, будут время от времени всплывать, посылая холодок вдоль хребта, но и доставить ему извращенное удовольствие – потеряв от его слов дар речи, Глаша не собиралась.
– Я так не думаю... – проведя наконец-то по экрану телефона, Яр вышел из комнаты, жаль, не было двери, которой можно было хлопнуть, выглядело бы намного театральней.
Глафира встала, начала собирать оставленную посуду. Она надеялась, что стыдно станет ему, что он раскается, одумается, но похоже нет, а вот ей стыдно... И ужасно не хочется думать, что от ее резких слов пострадает кто-то другой.
*****
– Привет, – прежде чем взять трубку, Яр сделал глубокий вдох. Снежный ком раздражения продолжал копиться, и сейчас, ему предстояло облачиться в очередной слой.
"Виноват только ты сам..." Нет. В том-то и дело, что нет. Если бы все зависело от него, до такого бы не дошло никогда. Они бы не ругались с Глафирой, его бы тут не было вообще, и уже давно, он бы не уехал тогда от Снежи, не тянулся бы как маньяк к Титовой.
– Я не отвлекаю? – прописная истина, которую девушка поняла за годы их знакомства – лишь в случае, что он не занят любым другим делом, ей может быть подарена минутка ценного времени.
– Ты не отвлекаешь, – Самарский сделал ударение на первом слове.
– Зачем ты усилил охрану? Я об этом не просила. И это неудобно. Я не собираюсь ездить на работу под конвоем.
– Потерпи чуть-чуть, это временно. Я скоро вернусь, и охрану сниму.
– Нет, – Снежа была настроена решительна. То, что он ушел – показательно, очень показательно. А в таких случаях, лучше сразу жечь мосты, они уже не единожды на этом погорели.
– Что нет?
– Сними охрану сейчас. Слава, нас больше ничего не связывает, и в твоей опеке я не нуждаюсь.
– Я не стану этого делать, пока не пойму, что ты опять в безопасности, – он не был уверен в том, что Титов не решится отплатить ему той же монетой, ведь "зуб за зуб" никто не отменял, а если пострадает Снежа – он себе никогда не простит.
– Меня есть, кому защитить, Слава. В твоей опеке я не нуждаюсь, – даже ее нежный голос иногда становился жестким.
– Есть, кому защитить?
– Представь себе. Ты – не единственный в мире, Слава. Как и я.
– Что ты имеешь в виду? – градус все повышался, неумолимо приближаясь к точке кипения.
– Я прошу об одном – убери охрану и убирайся из моей жизни. Я устала от тебя. Даже когда ты черти где, не даешь мне жить спокойно. Ты тогда правду сказал, мы только мучаем друг друга. Не знаю, чем я мучаю тебя, но ты вынимаешь из меня душу. Я не хочу тебя ненавидеть, просто сделай то, что я прошу.
– Снежана, такие решения не принимаются по телефону, тебе не кажется?
Девушка нервно хихикнула.
– Да? Да мы с тобой даже женились бы по телефону, Слава! Слишком у тебя плотный график.
– Я не сниму охрану.
– Меня есть, кому защитить.
– Думаешь, Дима сможет... – он был высокого мнения о друге как о бизнесмене, но не как об охраннике, потому-то они с Артемом так соперничали, Диме сложно было принять то, что у кого-то что-то получается лучше, в глазах Самарского.
– Причем тут Дима? Мой мужчина сможет меня защитить...
Снежа сказала это со зла, от раздражения, от подступающих уже гневных слез.
– Твой мужчина? – голос Самарского резко похолодел.
– Да, Ярослав, не делай вид, что ты хранил мне верность все годы наших отношений! Я все равно не поверю. И не смей меня в чем-то обвинять. Мы расстаемся, забери охрану, и не смей снова отправлять ко мне Диму. Это наши с тобой дела, и я от всего устала.
Почувствовав, что еще слово, и она просто напросто расплачется, девушка скинула. Слезы обиды бежали по щекам, она врала Ярославу впервые. Зачем? Чтоб сделать так же больно, как было ей. Низкая женская месть, но легче от нее не стало, как бы она не надеялась.
Яр слушал гудки, отсчитывая последние мгновения своего спокойствия. Хотя ведь ярость тоже бывает спокойной? Вдох-выдох... "Мой мужчина"... Вдох-выход... "Я все равно не поверю, не смей меня обвинять"... Глафира явно проигрывает в сегодняшнем вечернем марафоне раздражителей.
Положив телефон на стол, Самарский подошел к бару. Что считается лучшим способом расслабиться? Конечно, напиться. А чтоб не помчаться сейчас обратно в Киев, с целью закончить разговор – напиться нужно до беспамятства.
*****
Зачем он снова начал разговор о ее матери? Дура, надо было не растекаться там, трясясь как заяц, а думать, Саша, надо было думать, анализировать и не умолять "не надо", а задать один единственный вопрос: "зачем?".
Сложно представить, как сведенья о матери могут навредить отцу, они ведь даже понятия не имеют, где сейчас женщина... Женщина... Саша усмехнулась, дочери обычно не так обращаются к матерям.
Сегодня, ночь как никогда красива, по крайней мере, тот кусочек неба, который виден из окна без адреса. Звездное небо не затянуто облаками, осмелев, Саша даже открыла окно, чтобы впустить свежий прохладный воздух в помещение. Ей никто это делать не запрещал, решетки все равно обезопасят об бегства, но черт его знает, что ей разрешено в этом доме, все ведь зависит от настроения одного единственного человека.
Самарский – странный человек, впрочем, наверное, как и она сама, ее отец, мать... Просто его странность для нее необъяснима, его поступки – нелогичны, и совершенно непредсказуемы. Это пугало больше всего, что еще секунду тому спокойный, он может вдруг озвереть, или наоборот – еще минуту тому угрожавший, вдруг совершит поступок, сродни выражения нежности. Хотя нет, не нежности, это что-то другое, странное...
Облокотившись о подоконник, девушка приблизилась к решетке, ужасно чувствовать себя птицей в клетке, может ей бы и не захотелось сейчас оказаться на улице, но совершенно точно хотелось иметь право выбора – мочь определять самой, где находиться. О таких мелочах даже не думаешь, пока не попадаешь во власть к другому человеку, распоряжающимся тобой на свое усмотрение.
Многих ли людей она в своей жизни ненавидела? Наверное, нет. По настоящему – точно не многих, только одного... Мимолетные обиды, недопонимание, дурной характер – эти факторы становились причиной гнева часто в ее жизни, но чтоб ненавидеть... Наверное, она по-настоящему даже понятия не имела о таком чувстве до попадания в этот дом.
Самарского она ненавидела, боялась, и потому ненавидела. Хотя больше не его, а свое бессилие рядом с ним. После ухода мужчины, она даже не смогла снова взяться за книгу – руки тряслись, мысли разлетались в закутки сознания, то и дело, ставя перед глазами его лицо. Почему-то Саше захотелось пожелать мучителю такой же бессонной ночи, как случилась у нее, по его вине. А желания иногда имеют свойство сбываться.
*****
– Ярослав Анатольевич? – Артем удивился, увидев шефа посреди ночи блуждающим по дому. Состояния, когда дом спит, у них не существовало, постоянно кому-то приходилось бодрствовать, но Самарский обычно засиживался в кабинете.
– Что? – Яр прислонился к стене, вопросительно подняв бровь. Он выпил, много, наверное, слишком много, а ведь давно уже подобным не баловался, как-то времени не было, да и повода. Когда в жизни все идет как по маслу, не до этого, а вот когда все летит в тартар, резко находится и время, и желание.
Артем почувствовал резкий запах алкоголя, а потом и странное выражение лица босса.
– Вас проводить до комнаты? – он не выглядел пьяным, кажется, совершенно контролировал себя, но какого ж черта тогда забыл здесь?
– Ты свободен, Артем.
– В смысле? – охранник недоверчиво посмотрел на Самарского.
– Считай, у тебя выходной.
– Но я...
– Я не спрашиваю, свободен, – даже в таком состоянии, Ярослав сохранял свой командирский тон, вселял уверенность в то, что его решение нельзя опротестовать.
– Что вы собираетесь..? – Артем вдруг посмотрел на Самарского по-новому. Он же сам тысячу раз предупреждал Сашу о том, что лучше шефа не злить, прекрасно понимая, что ничем хорошим это для нее не закончится, а сейчас, Самарский стоял перед ним и он был зол. Очень зол. Показательная расслабленность, не могла ввести в заблуждение, по лицу ходили тени.
– Артем, я считаю до трех, ты либо уходишь, либо я увольняю тебя за неподчинение. Решай. Раз.
Про себя, Артем смачно ругнулся. Саша, что ж ты натворила? Дурочка. Ведь он не сможет ее защитить. Никто в этом доме не сможет. И дело даже не в том, что просто напросто потеряет работу, а в том, что получит такого врага, как Ярослав Анатольевич.
– Два.
Мысленно ненавидя себя за малодушие, за то, что бросает беззащитную, даже не подозревающую, наверное, о происходящем за дверью Сашу, на неизвестно на что способного Самарского, Артем встал с кресла.
– Правильный выбор, ключ.
– Ярослав Анатольевич... – он не знал толком, что хотел сказать, может попросить, может отговорить, но за что? От чего? Мужчина лишь интуитивно чувствовал, что той, которая скрывается сейчас за дверью, грозит опасность.
– Три, Артем. Спокойной ночи, – тяжело вздохнув, охранник сдался, вложил в протянутую ладонь ключ.
Ему предстояла длинная ночь, ночь осознания своей трусости и ненависти к себе за бездействия.
*****
Прежде, чем решиться наведать гостью, Ярослав долго упивался своим состоянием загнанного в клетку, дикого, разъяренного зверя. Именно так он себя чувствовал, снова вернувшись в "болото", услышав обвинения из уст родной няни, узнав об измене, казалось, любимой женщины, и все из-за нее. Глафира ошибалась, не он виноват в том, что жизнь рушится, она. И за это придется платить свою цену.
В ночной тишине звук голосов за дверью различался особенно хорошо, но слов разобрать Саша не смогла. А стоило замку щелкнуть, сердце ускорило темп, она мысленно попросила небеса лишь об одном – чтоб это был не Самарский. Прогадала.
Он вошел в комнату, остановился, привыкая к темноте. О том, где застанет пленницу, почему-то не думал, а увидев силуэт вырисованный светом из окна – даже не удивился.
– Планируешь побег? Еще не поняла, что от меня не убежишь? – от его интонации, температура в комнате резко снизилась, по спине девушки прошел холодок.
