Текст книги "Любовное сражение"
Автор книги: Мариса Роуленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Джессика была ошеломлена. Не может быть, чтобы он говорил это всерьез. Должно быть, он шутил. Невозможно было представить себе его живущим здесь и постоянно угрожающим ей своим присутствием. Должно быть, то была пустая угроза. Просто он хотел ее напугать, но она не поддастся на его происки.
– Мы могли бы быть друзьями, по меньшей мере, – произнес он с плохо скрываемым сарказмом. – Подумай об этом. Встречались бы по вечерам в баре отеля. А ты бы могла развлекать публику, изображая Трикси Троттер. Я уверен, что здешние обитатели ничего подобного в своей жизни не видели.
Джессика сделала над собой усилие и сдержалась. А затем задала ему вопрос, который мучил ее с момента появления здесь Аллана:
– Как вам удалось узнать, что Трикси Троттер – это я?
Аллан пожал плечами.
– Это было достаточно просто. Швейцар знал шофера такси, который отвез тебя домой. Нужно было только дождаться момента, когда он снова появится в очереди такси возле отеля. Это случилось на следующий день. Оставалось спросить, куда он тебя подвез. Адрес оказался знакомым. К тому же, шофер запомнил твои рыжие волосы – ведь ты сняла в такси парик. – Он приветливо улыбнулся. – Я поехал к тебе домой, чтобы с тобой объясниться, но охранник в вестибюле сказал, что ты уехала в отпуск
в Шотландию. К счастью, у меня неплохая память, и я запомнил название этой деревушки. Вот такие дела, невесело подумала Джессика. Ей некого винить в случившемся, только себя. Она не слишком заботилась о том, чтобы замести следы. Сейчас она об этом жалела.
Джессика прикусила губу и с вызовом спросила:
– Что вы имеете в виду, когда говорите, что мне придется платить по счетам? Если вы хотите, чтобы я перед вами извинилась, то можете об этом забыть. Я ни на секунду не раскаиваюсь в том, что сделала. Если бы у меня была возможность, я бы все это повторила.
Губы Аллана шевельнулись. Непонятно было, удивился он или рассердился, услышав сказанное. Но в его голосе прозвучала угрожающая нотка:
– Мне не нужны твои извинения. Ты должна была бы на коленях вымаливать себе прощение. Но не думай, что ты так легко отделаешься.
– Понимаю... – глухим голосом отвечала Джессика. – Значит, вы подадите на меня в суд за клевету?
Именно об этом предупреждала ее Бланш. Если дойдет до суда, то об этом напишут в центральных газетах.
Аллан снова рассмеялся и отрицательно покачал головой.
– Сомневаюсь, что мне стоит это делать. Что толку будет засадить тебя в тюрьму? Ты не сможешь возместить мне те колоссальные убытки, которые я понес.
Джессика почувствовала, что у нее портится настроение от его слов, и она подозрительно взглянула на Аллана.
– В таком случае, что вы намерены предпринять?
В его серых глазах мелькнула наглая усмешка. Снова обнажились белые, хищные зубы.
–Трикси Троттер скорее бы поняла, чего я добиваюсь.
Джессика смотрела на него, затаив дыхание.
– Вы сошли с ума. Это отвратительно. Аллан сделал вид, что оскорблен ее словами.
– Послушай, Джессика, будь умной девочкой. – Он окинул ее критическим взором. – Я – человек, привыкший к простым и естественным жизненным удовольствиям. И регулярным, должен тебе сказать. Однако в настоящее время я лишен всех этих удовольствий из-за небольшого выступления, устроенного тобой в ресторане. И потому я считаю, что будет справедливо, если в настоящее время, вплоть до изменения существующего положения, ты будешь удовлетворять мои физические потребности. Согласись, что я не прошу слишком много. Ну и, кроме того, это будет просто справедливо. Верно?
Его хладнокровию можно только удивляться, подумала Джессика. Она взглянула ему прямо в глаза и тихо сказала:
– Сгинь.
Он напустил на себя нарочито суровый вид, затем полез во внутренний карман пиджака и сказал усталым голосом:
– Очень жаль, что ты ко мне так относишься, Джессика. Конечно же, я предвидел, что мое предложение дружбы может тебе не понравиться, и ты станешь этому противиться. Поэтому я предусмотрительно захватил с собой вот это.
И он с улыбкой, выражавшей сожаление, вручил ей газетную страницу. Джессика раскрыла ее, и неожиданно ей сделалось дурно. В газете была ее фотография, сделанная в ресторане «Феличе», и описание всего там случившегося. – Неплохо, правда? – небрежно заметил Аллан. – Если знать, кто изображал из себя Трикси, то сходство просто необыкновенное. Здесь не получают лондонских газет, так что, как мне кажется, в вашей деревне еще никто этого не видел.
Она метнула на него быстрый взгляд, затем отвернулась, скомкала газетную страницу и швырнула ее в воду.
Аллан следил за летящим комком, наблюдая, как он падал, а затем намокал и опускался вниз, исчезая из вида. Потом безразлично пожал плечами.
– Хорошо, что я захватил с собой несколько экземпляров. Они у меня в чемодане.
Джессика стояла, опустив в отчаянии голову и плечи. Но это длилось лишь мгновение, затем она подняла на Аллана холодный взгляд.
– И что вы намерены делать со своими газетами?
Он продолжал, словно не слыша ее:
– Назовем это «Тайная жизнь Джессики Мак-колл». Она уехала из Камбартона, чтобы сделаться в Лондоне знаменитой и сколотить состояние. Однако, как многие, вроде нее, стала уличной проституткой. Кто бы мог подумать, что она может так кончить? Такое не мог предположить даже преподобный Маккинли! И, конечно же, не могли предвидеть ее добрые, трудолюбивые и верящие в Бога родители. Боюсь, что они сойдут с ума при таком известии.
Глаза Аллана сверкали. Он продолжал:
– Сегодня твоя мать рассказывала мне о том, какая у тебя чудесная работа и прекрасная квартира... и замечательные наряды, которые ты так неожиданно приобрела. Если она увидит твою фотографию в газете, ей все станет ясно, не так ли?
– Я работаю в магазине модного платья, – монотонным голосом произнесла Джессика.
– Разумеется, это так. Я тебе верю, Джессика. Но поверит ли тебе твоя мать? Или кто-либо другой? Ты лучше других можешь оценить, какой урон репутации человека нанесет подобный скандал. Люди всегда склонны верить в самое худшее о своих ближних. Это дает им чувство превосходства.
Джессика вынуждена была признать, что каждое сказанное им слово – правда. Ей трудно было смотреть ему в глаза. Закусив губу, она глядела на дома и магазины по другую сторону бухты. Здесь она чувствовала себя в безопасности вместе со своими родителями и друзьями. Это был ее дом. Здесь жили воспоминания ее детства. А теперь этот человек собирался все это разрушить. Единственное, что ей оставалось
сделать, так это по-воровски исчезнуть в ночи и найти себе какое-нибудь убежище. Если она вернется в Лондон, он найдет способ ее отыскать. Так что прятаться придется в другом месте, там, где никто ее не знает и где она сможет начать жизнь заново. Может быть, ей даже придется взять другое имя?
– Вы на самом деле это сделаете? – спросила она усталым голосом.
– Ну, чего еще можно ожидать от такого гнусного типа, как я? – произнес Аллан, растягивая слова и загадочно улыбаясь. – Я же должен соответствовать своему образу. Так ведь?
– Значит, либо я должна спать с вами, либо вы начнете распространять обо мне всякие пакости.
– Коротко говоря, да, – подтвердил он, иронически улыбаясь. – Пожалуй, сам я не смог бы это удачнее сформулировать.
– Это имеет определенное название – шантаж, – презрительно сказала она. – Вы даже подлее, чем я думала.
Аллан пожал плечами.
– Ты всегда можешь обратиться в полицию, если, конечно, думаешь, что от этого будет польза. Но мне кажется, что ты этого не сделаешь.
Он следил взглядом за чайками, которые кружили у них над головой. Потом негромко сказал:
– А что касается того, чтобы спать со мной... об этом мы поговорим позже. Сейчас я хочу, чтобы ты мне иногда улыбалась, как другу, и проехалась со мной по окрестностям. Увидев эти места, я сразу же подумал, что их нужно вернуть к жизни. У тебя, я надеюсь, есть водительские права?
Джессика с усталым видом кивнула головой. – Прекрасно.
Он кинул ей ключи от машины.
– Мой автомобиль стоит, как ты знаешь, возле вашего дома. Будь добра, утром, после завтрака, пригони его к отелю. Аллан повернулся и пошел вдоль волнолома к отелю. Джессика осталась стоять на месте, глядя ему вслед с ненавистью.
Двумя минутами позже Аллан вошел в бар, поздоровался с местными посетителями, словно со своими лучшими друзьями, уселся на вращающийся стул и заказал себе большую порцию виски.
Жизнь полна неожиданностей, подумал он со сдержанной улыбкой. Решение зайти в бар пришло внезапно. Скорее всего, как он только что осознал, под воздействием гнева. Здравый смысл подсказывал ему, что самое разумное сейчас – просто забыть обо всем, провести ночь в отеле, а завтра утром вернуться в Лондон. Однако впервые в жизни ему не захотелось поступать в соответствии со здравым смыслом.
Здешняя Джессика Макколл вовсе не была похожа на ту, которую он встретил в Лондоне. Ему по-прежнему хотелось преподать ей урок. Но, кроме того, было что-то в ее лучезарных голубых глазах, что его интриговало и притягивало.
6
Большую часть ночи Джессика лежала без сна. Она ворочалась с боку на бок и спала лишь урывками, так что утром с трудом встала с по-
стели. Да и вообще, спала ли она толком с тех пор, как встретила этого человека? Она не могла припомнить ни одной спокойной ночи. Джессика чувствовала тяжесть в голове и во всем теле. Ее немного оживила лишь вода: сначала она приняла горячий, затем – холодный душ. Почистив зубы, она выглянула в окно, интересуясь погодой. Похоже, что день будет жарким. Она надела легкую хлопчатобумажную юбку и блузку без рукавов в яркую полоску. Затем причесалась, энергично работая расческой, и направилась в кухню, где уже была ее мать.
– Я хотела приготовить завтрак, мама. Мне казалось, что еще никто не встал. Ты лучше посиди, а я все сделаю.
Мать тем временем размешивала кашу. Она ворчливо сказала:
– Уже почти семь часов. Лондон приучил тебя к лени. Когда ты жила здесь, то вставала ровно в шесть. Все остальные тоже. – Она кивнула головой на дверь отцовской комнаты.
– Отец на дворе уже целый час чинит ловушки для омаров.
Джессика налила себе чашку чая и присела к столу. Мать ей, вероятно, не поверила бы, что жителям Лондона приходится вставать в половине шестого утра, чтобы вовремя поспеть на работу. Она и сама этому не верила, пока не увидела ранние очереди на остановках автобусов и у станций метро.
–Надеюсь, у тебя сегодня получше настроение, чем вчера вечером, – с упреком в голосе сказала мать. – Из тебя двух слов невозможно было вытянуть. И лицо было какое-то кислое...
– Извини меня, мама. У меня болела голова.
– У всех когда-нибудь болит голова, но это еще не повод для дурных манер, – возразила ей мать. – Только мы с отцом и поддерживали
разговор. Оно и понятно: ведь мы же интересуемся твоими новыми друзьями и людьми, с которыми ты встречаешься. Мы же, в конце концов, твои родители. Джессика вздохнула.
– Я же извинилась, мама. Давай не будем больше об этом говорить. Ладно? Голова у меня еще немного побаливает.
– Только слепой не заметит, что мистер Теннисон очень тобою интересуется, – продолжала мать, не обращая внимания на ее жалобу. – А ты поступаешь так неразумно...
Джессике не хотелось слышать хвалебные речи в адрес Аллана Теннисона, но они продолжались, словно ноющая зубная боль. На самом же деле, она ни в чем не могла упрекнуть свою мать. Аллан Теннисон умел нравиться людям, особенно женщинам – независимо от возраста. Он им напоминал романтического героя. Очаровательный, вежливый, внимательный... В нем было все, что привлекало женщин, о чем они мечтали. Ему удалось обмануть и Джессику. Слишком поздно она обнаружила, что внешность не соответствовала содержанию.
У Джессики не хватало смелости рассказать матери, как та ошибалась. Тогда пришлось бы рассказать все о своих отношениях с Алланом. Нельзя было также забывать, как могут подействовать на родителей разоблачения, которые он готов был сделать в случае, если она станет сопротивляться. Это их убьет. Джессика была в безвыходном положении. Рассказать – плохо, и не рассказать – тоже плохо.
Если бы здесь была Бланш! Она подсказала бы, как Джессике вести себя с Алланом Тен-нисоном, как реагировать на его подлую попытку шантажировать ее. Но ее матери было бы трудно общаться с Бланш. Ведь та постоянно курила и не прочь была пропустить рюмочку. А иногда даже употребляла непристойные словечки. Джессика знала, что о ее подруге сказал бы преподобный Маккинли. Он бы взглянул на Бланш, покачал сокрушенно головой и сказал негромко: «Я вижу лицо человека, который как никто другой нарушил все заповеди».
К счастью, ее мать ни во что толком не вникала. Она представляла себе Бланш в образе доброй, немолодой женщины, владелицы магазина, которая уступила ее дочери свободную комнату в собственной квартире.
Конечно же, можно было позвонить Бланш, рассказать о том, какая ситуация здесь сложилась, и попросить у нее совета. Джессика поразмышляла над этим с минуту, затем решила не звонить. Она не любила навязывать друзьям свои проблемы. Бланш и так уже для нее много сделала. Если Джессика сама не справится с возникшей проблемой, у нее не будет права считать себя зрелой и независимой женщиной, которая способна постоять за себя.
– Джессика!
Дочь вздрогнула.
– Извини, мама. Я задумалась.
– Вижу. Поди скажи отцу, что завтрак готов. И проследи, чтобы он снял ботинки прежде, чем войдет в кухню.
После завтрака Джессика занялась мытьем посуды и уборкой. Она делала все неторопливо, оттягивая время отъезда в отель. Потом помогла матери прибраться по дому, но к десяти часам все дела были уже переделаны и она поняла, что откладывать уход из дома больше уже невозможно.
Джессика вышла на улицу, держа в руках ключи от автомобиля. Солнце сильно нагрело машину, в кабине было невыносимо жарко. Девушка опустила стекло и на несколько минут приоткрыла дверцу автомобиля. Когда кабина проветрилась, она уселась на водительское место. Понадобилось сдвинуть сиденье, чтобы она могла доставать ногами до педалей. Затем она закрыла дверцу и повернула ключ в замке зажигания. Двигатель ожил, издавая приглушенный шум, похожий на кошачье мурлыканье. Джессика с минуту сидела неподвижно, изучая приборную доску. Перед нею было множество циферблатов, о назначении которых она даже не догадывалась. Что означает, например, «TAX»? Для того, чтобы водить такую машину, нужно было иметь права гонщика. То была игрушка для настоящего мужчины. От нее отдавало богатством. В салоне пахло освежителем воздуха с примесью аромата сосны. Затаив дыхание, Джессика выжала сцепление, положила руку на рычаг скоростей и включила первую передачу. Затем отпустила ручной тормоз.
К ее удивлению, этой гоночной машиной управлять было очень легко. Она сравнивала ее с другими машинами, на которых ей приходилось ездить. Когда она подкатила к гавани, ей в голову пришла шальная мысль: пустить машину под откос, а самой выпрыгнуть в последнюю минуту... Пусть лежит себе в воде, на глубине двадцати футов. Тогда, может быть, Теннисон поймет, что она думает о нем и его угрозах.
Она оставила машину перед входом в отель, а сама направилась в бар.
– Доброе утро, Джози. Ты можешь сказать мистеру Теннисону, что я за ним приехала?
Бармен улыбнулся ей. Он как раз приводил в порядок полки с напитками ко времени ланча.
– Поднимись к нему и скажи сама. Он живет в большом номере со стороны фасада.
Убедившись, что просьбы не помогут, Джессика поднялась по лестнице и постучала в дверь Аллана.
– Войдите! – прозвучал властный голос. Расправив плечи, Джессика открыла дверь
и увидела Аллана, стоящего перед зеркалом гардероба и завязывающего галстук. Он повернулся к ней и оглядел ее с головы до ног, словно она была новой моделью автомобиля, которую он собирался купить.
– Доброе утро, Джессика, – приветливо произнес он. – Тебе очень идет эта блузка. Ну, не стой же у входа! Войди и закрой за собой дверь.
Джессика холодно на него взглянула.
– Ни за какие деньги. Я слишком хорошо помню, что произошло, когда я очутилась с вами в номере отеля. Я подожду вас внизу, возле машины.
Она повернулась с высокомерным видом и пошла вниз по лестнице.
Возможно, Аллана смутила такая выходка, но он не показал вида, выйдя минут через пять к машине. Он снова оглядел ее с ног до головы, отчего ей стало как-то не по себе, затем похлопал по крыше машины:
– Тебе понравилось ее вести?
– Я справилась, – сдержанно ответила Джессика. – Как видите, она цела.
– Да, верно. В таком случае, ты можешь быть моим шофером.
– Я вам не слуга, – резко сказала Джессика. – Сами можете сесть за руль.
Аллан все еще смотрел на Джессику с приветливой улыбкой, но в глазах его сверкнул холодный огонек.
– Я чувствую, что между нами отсутствует взаимопонимание, Джессика, – мягко сказал он. – Мне казалось, что я достаточно ясно объяснил, в какое ты попала положение. А.поскольку ты об этом забыла, я беру на себя труд кое-что тебе напомнить...
За ними могли наблюдать, поэтому он дружески похлопал ее по плечу и продолжал:
– Пока я здесь, твоя единственная забота – доставлять мне удовольствие: удовлетворять все мои желания и к тому же не хмуриться, делая это. Если не хочешь выполнять эти простые условия, то последствия будут не слишком приятными. Ну, до тебя дошло, наконец?
Она окинула его враждебным взглядом, затем судорожно глотнула и сказала негромко:
– Ладно... черт с вами.
Аллан покачал головой.
– Так не годится, Джессика, – с укором проговорил он. – Ты должна была сказать: «Конечно, Аллан. Все, что ты пожелаешь, Аллан».
В ее голубых глазах зажегся злой огонек.
– Не заноситесь. Ведь я могу и передумать. Аллан стоял, внимательно вглядываясь в ее лицо и, видимо, желая понять, насколько хватит ее решимости выполнить то, о чем она сказала.
– У тебя есть характер, – заметил он, кивая головой. – Но лучше веди себя разумно.
Он открыл перед ней дверцу автомобиля и жестом пригласил на водительское место.
– Разумнее тебе сесть за руль, так как ты лучше меня знаешь здешние дороги.
Она видела, что из окна бара за ними наблюдает Джози. Лучше было прекратить препирательства. Если бармен заподозрит, что между ними происходит ссора, то к вечеру вся округа об этом узнает. Люди начнут приставать к ней с ненужными вопросами. И особенно будет в этом усердствовать ее мать.
Усевшись рядом с Джессикой, Аллан извлек откуда-то дорожную карту местности и раскрыл ее.
– Куда конкретно вы хотите ехать? – неприветливым тоном спросила Джессика. – Здесь кругом только вересковые пустоши, горы да озера. Мне кажется, что вы с вашим характером вряд ли сможете оценить красоту здешних мест.
– Это свидетельствует только о том, что ты меня очень мало знаешь, – проговорил Аллан, весь погруженный в изучение карты. – Когда ты немного оттаешь, поймешь меня лучше.
– С меня хватит того немногого, что мне о вас известно, – парировала Джессика. – В любом случае, все это пустая трата времени. Вы явились сюда с одной определенной целью, которая никак не связана с делами, имеющими отношение к собственности. И все это придумали для того, чтобы заморочить головы моим родителям. А мне и так все ясно.
Аллан отложил карту в сторону и сказал: – Ты права. Если ты так ставишь вопрос, то
мы можем сейчас же вернуться в мой номер в отеле...
Джессика едва не задохнулась от гнева и готова была ответить ему резкостью. Однако она заметила усмешку на его лице и покрепче сжала губы.
Аллан рассмеялся, увидев ее реакцию, затем продолжал непринужденным тоном:
– В общем, ты права. Когда я сюда приехал, у меня была одна-единственная цель. Но как – только я узнал, что этот отель хотят продать, во мне взыграл мой деловой инстинкт. – Он с нежностью погладил ее по колену. – Ты девушка очень привлекательная, и это главное. Я никогда не смешиваю занятия бизнесом с удовольствиями.
Джессика оттолкнула его руку. Мысль о том, что этот человек может все скупить в Камбартоне, была для нее невыносима. Тогда она никогда не сможет чувствовать себя дома в родной деревне. Он будет вечно торчать у нее перед глазами. И напоминать о ее былом неблагоразумии.
– Семья Маклинсов владела этим отелем на протяжении нескольких поколений, – сухо заметила она. – Если им в настоящее время не удается сделать его рентабельным, как можете рассчитывать на успех вы, человек здесь совсем чужой?
– Нужны свежие идеи, – сказал Аллан. – Следует отдавать себе отчет в том, что современный мир быстро меняется, использовать
новые методы.
– Говорят, что скромность – одна из лучших добродетелей.
Аллан пропустил мимо ушей это едкое замечание и показал рукой вперед.
– Кто-нибудь живет в том доме на вершине холма?
Джессика взглянула в указанном направлении, затем быстро повернулась к Аллану. Он явно заинтересовался этим домом.
– А что?
– Оттуда, вероятно, открывается отличный вид на Камбартон. Поэтому меня интересует этот дом.
– Лучше вам перестать им интересоваться, – насмешливо посоветовала Джессика. – Дом принадлежит старухе Эдит, а с нею шутки плохи. Она ведьма, и легко может превратить вас в червяка. Но, может, оно было бы и к лучшему.
Однако, Аллан, как зачарованный, продолжал разглядывать дом Эдит.
– Я ведь занимаюсь недвижимостью, надеюсь, ты помнишь. Этот дом можно было бы превратить в небольшую гостиницу и заработать на этом целое состояние. Как ты думаешь, согласится старуха продать мне этот дом?
– Никогда, – решительно произнесла Джессика. – Можете об этом забыть.
– Все имеет свою цену, – задумчиво сказал Аллан. – Она наверняка женщина небогатая, так что если я ей предложу приличную сумму...
Джессика рассердилась и повторила, передразнивая его:
– Все имеет свою цену... Типичное рассуждение деятелей, вроде вас. К вашему сведению, здесь живет немало людей, которых не купишь ни за какие деньги. Эдит – одна из них. Деньги ее не интересуют. Ни ваши, ни чьи-либо другие.
– Похоже, что ты хорошо знаешь эту старуху. Однако ты можешь ошибаться.
– Послушайте, – твердым голосом сказала Джессика, – можете подняться к ней и сами в этом убедиться. Но я не хочу, чтобы вы ей докучали. Она – старая женщина, и будет жить в этом доме до конца дней. О ее жизни рассказывают легенды, но такому толстокожему типу, как вы, этого не понять.
Аллан продолжал молча рассматривать дом Эдит, затем повернулся к Джессике. Лицо его было хмурым.
– А может, я пойму. Расскажи мне эти легенды, это поможет мне принять правильное решение.
Может быть, попробовать рассказать? – с сомнением подумала Джессика. – Человек он черствый и жесткий, но кто знает – вдруг в темных глубинах его души осталась хоть капля благородства?
И Джессика неторопливо рассказала Аллану о том, как Эдит приехала сюда с северных островов, будучи еще совсем молодой девушкой. Как она влюбилась в молодого рыбака из этой деревни. Как он погиб во время шторма через два дня после их свадьбы... О том, что она сохранила в доме все в том виде, как оно было в день его гибели. И о том, как она каждый день до сих пор сидит у окна и ждет возвращения
своего Сеймуса.
Джессика была готова к тому, что Аллан станет высмеивать рассказанную историю, назовет все суеверными бреднями, не заслуживающими внимания. И она удивилась, когда он вдруг погрустнел. Некоторое время Аллан сидел неподвижно, как бы обдумывая услышанное. Потом негромко спросил:
– Сеймус – это кельтское имя, верно? По-нашему Джеймс. Так?
Джессика взглянула на него несколько удивленно.
– Верно. Здесь у многих людей старшего поколения кельтские имена.
Аллан продолжал разглядывать дом Эдит. Джессике же казалось, будто она в точности знает, что происходит в его душе. На какую сумму согласится Эдит, и сколько он получит в качестве ренты, если наймет этот дом, превратив его в подобие небольшой гостиницы для какой-нибудь богатой пары англичан с юга. Не удивительно, что его называли Золотым Тен-нисоном. Его вполне можно было сравнить с расчетливым и жадным пиратом.
Тут Аллан бросил на заднее сиденье свой пиджак и сказал:
– Ладно. Сейчас мы поедем на север. Миль через пять примерно повернем вглубь острова. Поезжай спокойно. Мы не торопимся.
Возможно, он не торопился. Но Джессике хотелось как раз именно этого. Чем скорее все закончится, и он отправится обратно в Лондон, тем лучше. Когда они тронулись, Аллан включил кондиционер и с довольным видом откинулся на спинку сиденья.
Здешние дороги были сплошь однорядными, с хорошо обозначенными площадками для разъезда встречного транспорта. Ездить по ним было достаточно безопасно, если не превышать скорость и не срезать закрытые повороты, где могла грозить опасность столкновения со встречным транспортом. При встрече с другими машинами менее настойчивому водителю приходилось давать задний ход и возвращаться на площадку для разъезда.
Солнце уже поднялось высоко в чистом безоблачном небе. Местность купалась в его лучах. Перед ними открылась долина, с обеих сторон окаймленная горными вершинами. Преобладающими цветами здесь были золотистый, зеленый и розовый. Слева от них, на склоне холма, паслось стадо красноватого цвета оленей. Высоко в небе, впереди, парил орел, готовый в любую секунду ринуться вниз, чтобы схватить какого-нибудь зазевавшегося кролика, пробирающегося сквозь вересковые заросли.
– На карте здесь обозначено место, где находилось какое-то старинное строение, – неожиданно сказал Аллан. – Как бы нам туда подъехать?
– Это были владения старого герцога. Но ехать туда не имеет смысла. Там остались одни руины. Половина крыши уже обрушилась.
– И все же, я хочу посмотреть на этот дом. Если, конечно, у тебя нет других желаний...
Джессика указала рукой на купу деревьев, находившуюся примерно в полумиле от них впереди, и торопливо сказала:
– Это там, за деревьями не видно. Подъезд к дому зарос травой и кустарником
до такой степени, что едва угадывался. Дорога вилась между столетними березами и соснами. Наконец, они подъехали к дому. Джессика выключила двигатель.
– Вот мы и на месте. Сами увидите, что осталось от этого старого жилища.
Дом был двухэтажный, сложенный из местного гранита. Входная дверь висела в нем на одной петле, так что ветры гуляли по его комнатам. И, хотя дом был давно покинут обитателями, у него по-прежнему был солидный вид. Было ясно, что он может простоять здесь еще лет пятьсот.
Аллан начал делать набросок фасада здания на бумаге. Джессика, заинтересовавшись, заглянула ему через плечо.
– Кому он может сейчас принадлежать,
Джессика? – спросил Аллан. Она пожала плечами.
– Здесь никто не жил на памяти нынешнего поколения. Отец однажды сказал мне, что дом был построен в прошлом столетии и использовался в качестве охотничьей базы. Принадлежал он какому-то герцогу или кому-то в этом роде.
Джессика никогда прежде здесь не бывала, и ей тоже было все интересно. Аллан пошел вперед и открыл скрипучую дверь. Войдя внутрь, Джессика обратила внимание на то, что со стен была сорвана панельная обшивка, а на главной лестнице не хватало доброй половины перил. Аллан же, казалось, не обратил на это никакого внимания. Он ходил по центральному холлу, проверяя крепость дубового паркета. Так он обошел весь дом, делая в блокноте какие-то пометки и зарисовки. Потом вышел на свежий воздух, чтобы снова взглянуть на дом со стороны. Видно было, что он остался доволен осмотром.
– Дом еще достаточно крепкий. Я могу его отреставрировать за полгода так, что он будет, как новенький.
Джессика взглянула на него, как на ненормального.
– И что вы станете с ним делать потом? – поинтересовалась она. – Мне безразлично, на что вы тратите ваши деньги, но кто пожелает поселиться в таком уединенном месте? Да тут на двадцать миль вокруг не найдешь ни одной живой души.
– Мне это известно, Мисс Всезнайка, – сказал он несколько раздраженно. – Это как раз может служить главным аргументом в пользу задуманного мною дела.
Джессика недоверчиво усмехнулась.
– Я знаю, что здесь будет, – сказала она. – Вы собираетесь устроить здесь гарем для всех своих любовниц. А потом обнесете его забором из колючей проволоки, а вокруг пустите голодных доберманов, чтобы девушки случаем не разбежались.
Аллан одарил ее долгим взглядом. Он до сих пор не мог понять, почему девушка решилась пойти на его публичное осмеяние. Теперь он был склонен думать, что ею двигала скорее ревность, чем обида на то, как он с нею поступил.
Это ему отчасти льстило, а отчасти сбивало с толку. Он считал, что ревность – преимущественно удел женщин. Однако в последнее время он не встречал проявлений ревности у женщин, с которыми имел дело. Женщины, как правило, воспринимали его измену, как условие любовной игры. А это его вполне устраивало. Но он впервые встретил такую женщину, как Джессика Макколл...
Он решил продолжить игру и подхватил с энтузиазмом:
– Это очень удачная мысль, Джессика. Но забор понадобится для того, чтобы в дом не проникли посторонние. Тогда мы с тобой сможем провести здесь вместе спокойную, долгую зиму. Представь себе занесенные снегом дороги и ледяные ветры, гуляющие над вересковыми пустошами. А мы живем уютно, в тепле и довольстве. Греемся у открытого пламени камина. И любим друг друга на овечьих шкурах, расстеленных на полу...
Они смотрели друг другу в глаза. Джессика была не в силах отвести глаз от Аллана. Его взгляд словно парализовал ее, лишал воли. Этот человек опасен, подумала она, ощущая внутреннюю слабость. Если она не будет достаточно осторожна, то может снова угодить в западню. – Скоро наступит время ланча, – торопливо напомнила она ему, – а ближайшее место, где можно перекусить, находится в двадцати пяти милях отсюда.
Аллан неторопливо еще раз обвел взглядом дом и окрестности.
– Хорошо, поехали, – сухо сказал он. – Я не хочу, чтобы ты обвиняла меня в том, что я морю тебя голодом. В добавление ко всему прочему.
Они тронулись. Аллан продолжал изучать
карту местности.
– Тут неподалеку находится отель, – заметил он. – Мы туда направляемся?
– Да, – сухо ответила Джессика. – Но я не знаю, хорошо ли там готовят. Я там никогда не бывала. Отель этот расположен на берегу реки. В нем всегда останавливаются юристы и банковские служащие из Глазго, которые приезжают сюда на ловлю лосося.
Аллан убрал карту и сказал безразличным тоном:
– Мне кажется, что мы могли бы провести
остаток дня, осматривая окрестности, а потом снять номер и переночевать. Это приемлемое предложение?
Джессика обхватила руками рулевое колесо, без слов подъехала к площадке для разъезда и остановила на ней машину. Глядя прямо перед собой на дорогу, она терпеливо произнесла:
– Вы можете заказать две комнаты, если хотите здесь остановиться, а не одну.
– Не нужно ничего осложнять, Джессика, -со вздохом сказал Аллан. – Мне казалось, мы уже обо всем договорились.
