Текст книги "Всего лишь спор (СИ)"
Автор книги: Марина Вольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)
Да, за время с их прошлой встречи у него была пара девчонок, которых он использовал на одну ночь. Но не десятки.
И жизней он тоже поломал не десятки, а, пожалуй, только четыре. Двух сожительниц Алины, её собственную, ну и свою. Хотя последнюю можно и не считать. А первые две – заслужили.
А если говорить за сессию… То он, конечно, заплатил за курсовые, которые ему самому было лень писать, потому что он не видел в этом смысла, но все зачеты и экзамены он сдал самостоятельно. Не смотря на то, что практически никто в это не верил.
А уж если говорить за Леху… То они, конечно, поругались, но не смертельно. Кирилла бесило то, что Солдатов вечно заступается за Алину, как будто, стоит ему только к ней прикоснуться, и она тут же сломается как кукла. Как будто он какую-то заразу ей передаст.
И еще больше его бесил тот факт, что Калинова что-то значит для его друга. Он не понимал этого и не хотел понимать. Калинова – его добыча. И никто, даже Солдатов, не помешает ему добиться своего.
Кирилл тряхнул головой. Снова эта девчонка не покидает его мыслей.
Ему срочно нужно найти ей замену.
Глава 5
Глаз я так и не сомкнула. Трясущийся вагон никогда не действовал на меня усыпляющим образом. Наоборот, мешал спать.
А потому я лежала и все обдумывала то, что рассказал мне Солдатов. Попутчики меня уже не волновали, я чувствовала себя полностью защищенной.
Сомаров вроде как все еще оставался последним гадом, но я изменила о нем свое мнение. Не скажу, что в лучшую сторону, но и не в худшую.
Я все гадала, что же у него за семья? Про какое воспитание шла речь? И почему он ничего не делает правильно? Ведь на это наверняка есть причины.
Что заставило этих двоих находить для себя такое занятие, как метание ножей? Полагаю, мотоцикл в ту же степь.
Свое детство я считаю самым счастливым временем в моей жизни. Мама, папа и я. Тогда семья была целой и дружной. И я всегда стремилась им помогать во всем, в чем только могла. С удовольствием училась всему и принимала обязанности. Хотя, со своими ровесниками я практически не гуляла. Для них я тоже была чужой. Слишком тихой, спокойной, скромной. И я их за это не осуждала.
И все же, меня ничто не наталкивало на мысль сделать что-то неправильно. Мне казалось это чем-то очень плохим. А у Сомарова все иначе.
Внизу послышался шум, и я тут же повернулась посмотреть, что там такое. Солдатов встал, и намеривался куда-то идти.
– Ты куда? – тихо прошептала, не желая разбудить заснувших попутчиков, приподнявшись на локте. Тот вскинул брови и глянул на меня. Слегка улыбнулся.
– Если хочешь, можешь пойти со мной, – так же тихо отозвался он.
– Хочу, – закивала я, тут же свесив ноги. И задумалась, как спуститься.
– Прыгай, я поймаю, – он улыбнулся шире, встав рядом со мной. – Давай, не бойся, – подгонял он меня, видя на моем лице здравый скептицизм.
Вздохнув, я осторожно подползла к краю. Для надежности положила руки ему на плечи и соскользнула. Он тут же поймал меня за талию, прижав к себе, отчего я покраснела. И тут же осторожно поставил на ноги.
– Вот видишь, ничего страшного, – улыбнулся Леша. – Пошли, – он отстранился и протянул мне руку. Немного поколебавшись, я все же вложила свою ладонь в его.
Мы вышли в проход, и отправились куда-то вперед, отдаляясь от голосов сзади. А дальше мы переходили с одного вагона в другой, пока не оказались в купейном. Я недоуменно смотрела на парня, пока он не остановился возле одного из окон.
– Смотри, – кивнул он на вид за стеклом, и, отпустив мою ладонь, сложил руки на поручне, так же устремив взгляд вперед.
Я посмотрела на улицу, и с удивлением обнаружила, что мы находимся на возвышении. Деревья росли вниз по небольшому склону, открывая потрясающий вид на небосвод, усыпанный звездами. Надо признать, это было самое прекрасное, что я видела в жизни.
– Как красиво, – восхищенно прошептала.
– Неужели ни разу не смотрела в окно, когда ездила здесь? – улыбнулся Леша.
– Я в поезде предпочитаю притворяться спящей, – усмехнулась.
– Совсем не спишь в поездах? – парень стал задумчивым.
– Не могу. Просто не спится, – пожала плечами.
– И зря тратишь время. Такой вид, – он ухмыльнулся, но его голос прозвучал шутливо.
– Согласна, – я вздохнула, глядя на звезды. В городе такого не увидишь, особенно в столице.
– А я вот всегда смотрю. Надо же чем-то время занять, – Леша усмехнулся, посмотрев на меня.
– Тоже не спится? – с интересом, я тоже глянула на него.
– Тоже. У нас много общего, Алина, – улыбнулся он.
– Возможно, – вздохнув, теперь я была готова с этим согласиться. Солдатов оказался тем, кого я не отказалась бы видеть в роли своего парня. Но, к сожалению, в этом плане мысли были заполнены Сомаровым. – Расскажешь, что такого особенного было в вашем воспитании? – несмело спросила. Алексей задумчиво посмотрел на меня.
– Вероятно, не стоило об этом упоминать, – вздохнул он. – Теперь Кирюха мне точно врежет, – усмехнувшись, он продолжил более серьезным тоном. – Мы росли в интеллигентных семьях. И богатых. Наши родители помешаны на том, чтобы вырастить из нас самых лучших и достойных. С малых лет они отправляли нас на всевозможные кружки. Рисование, пение, борьба, что угодно. Даже танцы. Всевозможные репетиторы. Лучшая из школ. Гимназия. Конечно же мы взбунтовали, – на лице парня появилась кривая улыбка. – Мы добились того, чтобы нас перевели в обычную школу. Кирилл попал туда в пятом классе, а я в седьмом. Так и познакомились. И подружились. Общие проблемы, общие интересы – и все дела. Когда я только начал с ним общаться, он уже катился вниз. Все разрушал, не подчинялся, нарушал правила. Он хотел свободы, в то время как я стремился к жизни обычного ребенка. К жизни, которая все равно осталась для меня недоступной. Возможно, если бы не Сомаров, у меня бы было то, чего я желал, – Леша ухмыльнулся. – Но я не жалею. Он хороший друг. За своих стоит горой, – он ненадолго замолчал, над чем-то задумавшись, а потом снова продолжил. – Кирюха был чужим в этом классе. Его опасались и обходили стороной. Кто-то презирал. А его это безумно бесило, и от этого он бунтовал все больше. Когда появился я, безразличный к тому, что о нем говорят, он притих. Наблюдал за мной, изучал. Тоже самое делал и я. В результате, когда ему устроили стрелку старшеклассники, вмешался обычно убийственно спокойный я. В тот самый день я потерял свой статус примерного хорошего мальчика, – он вновь ухмыльнулся. – Но зато приобрел друга в лице Сомарова. Наши родители наконец-то успокоились. Каждый считал, что раз мы оба из интеллигентных семей, то бояться нечего. Нас оставили в покое, и это было их ошибкой. Будучи чужими для всех наших сверстников, мы искали себе другие занятия. Более жесткие. Мы закаляли характер, и я сам не заметил, как Сомаров стал слишком жестоким, слишком хладнокровным. По большей части здесь виновата его мать. Она до сих пор требует от него слишком многого. А Сомаров не желает подчиняться, и делает все наоборот. Его мать постоянно закатывает истерики, а Сомарова это еще больше бесит. Пока его не оставят в покое, он будет и дальше переступать правила. Нарушать законы. С каждым годом его забавы становятся все более жестокими, более мерзкими, более опасными. И я не в силах это прекратить, – Солдатов тяжело вздохнул, прикрыв лицо руками. Кажется, его действительно беспокоило то, что происходит с Сомаровым.
– Поэтому вы поругались? – тихо спросила я. Его рассказ очень медленно укладывался в моем сознании.
– Да, – помедлив, ответил он. – Этот спор… Это уже перебор. Он переходит все границы. То, что он сделал с твоими сожительницами… – меня передернуло от этого упоминания. – Они, конечно, сами виноваты, без головы на плечах, но для него это уже слишком. И то, как он ведет себя с тобой. Я понимаю, что он по-другому не умеет. Но он мог бы попытаться быть мягче, ты все-таки девушка. К тому же, ты не такая, как все те, с кем он путался до этого. Ты правильная, хорошая, скромная. А он ведет себя, как последняя скотина, – Алексей сжал зубы. Кажется, этот факт его бесил. – Помнишь, как я на паре подмигнул тебе? – неожиданно улыбнулся он, посмотрев на меня. Я кивнула. – Я тогда долго думал над тем, что делать с этой ситуацией. А потом понял, что все будет хорошо. Именно потому, что он наткнулся на тебя, а не на какую-то другую.
– Почему ты так думаешь? – непонимающе спросила я, рассматривая его.
– Потому что ты заставляешь его тормозить. Он тянет время, растягивает момент. Он медлит и не желает спешить. И к тому же, Сомаров наконец-то прислушивается к моим словам. Он старается быть осторожнее с тобой. И он на время притих. Все время думает о том, как добиться своего самым лучшим способом. Не буйствует, не напивается. Не нарушает законы, за исключением правил дорожного движения. Но зато он стал еще более резким и жестким. Особенно, когда речь заходит о тебе.
– Но я все равно ему не нужна, – тяжело вздохнув, я вновь устремила взгляд в окно. Деревья сменились поляной, но это было не менее красиво. – Когда он добьется своего, он выбросит меня как надоевшую игрушку.
– Добьется ли? – слегка улыбнулся Леша.
– Добьется, – тихо отозвалась, и, отвернувшись, поспешила обратно, откуда пришла.
– Ты сдаешься? – резковато спросил Солдатов, остановив меня, и схватив за запястье, поворачивая к себе.
– Нет, но сдамся, – я печально улыбнулась, посмотрев на него. – И мне жаль, что на месте Сомарова не мог оказаться ты, – парень молчал, изучая мое лицо. Я тоже не отрывала от него взгляда.
– И давно ты приняла решение? – наконец-то произнес он.
– Давно, – кивнула.
– Что ж, мотоцикла мне не видать, – усмехнулся Леша, но его глаза в тусклом свете были совершенно серьезными. – Я не буду говорить об этом Сомарову. Возможно, ты подумаешь еще раз и изменишь свое решение.
– Не изменю, – устало вздохнула я, отведя взгляд в сторону. – И спасибо. Не хочу, чтобы он знал.
– Ты же в него не влюбилась, правда? – настороженно спросил Алексей, очень внимательно наблюдая за мной. Я лишь криво улыбнулась. Как я могла ему объяснить, что действительно влюбилась в Сомарова? Только не в того, которого знает он, а в того, которого выдумала я? – Что ж, это многое объясняет, – вздохнул он, неправильно истолковав мое молчание. – Извини, я не думал, что все зайдет так далеко, – он осуждающе покачал головой, и, взяв мою ладонь в свою, повел обратно.
– Ты-то тут причем? – тихо проговорила, действительно не понимая, почему он считает себя виноватым.
– Я друг Сомарова, я должен был это предотвратить, – так же тихо ответил Леша.
– Не должен был, я сама виновата.
– Нет, ты ни в чем не виновата, – резко отозвался парень. – В общем, не важно, забудь. Надеюсь, что хуже уже не будет.
– Я тоже на это надеюсь, – вздохнула я, и на этом разговор был закончен.
Мы вернулись на свои места, и я вновь забралась наверх, на этот раз, улегшись на живот, обхватив подушку руками и устремив взгляд в окно. Теперь все казалось таким сложным. Сомаров, история его жизни. Краткая история, связанная лишь с его состоянием души. Но это было намного лучше, чем все те подробности, которые я и так уже знала.
А еще Солдатов. Отныне я буду к нему относиться очень хорошо. Он походил на совершенно обычного парня, и мне это нравилось. Возможно, когда-нибудь, я тоже буду воспринимать его так же, как и он меня. Как брата. Старшего, ведь рядом с ним я чувствовала себя маленькой хрупкой девочкой.
Когда мы прибыли на вокзал, на улице все еще было темно. И намного холоднее, чем в столице.
Мы вышли с Лешей вместе, и я тут же поежилась от непривычного холода. Температура здесь явно стояла недалеко от нуля градусов.
– Тебе куда? – спросил Алексей, забрав у меня мою сумку, не обратив никакого внимания на мой протест и смущение.
– Я на маршрутку, – ответила, пряча руки в карманах.
– Тебя никто не встречает? – удивился он. Только сейчас я подумала о том, что даже не предупредила маму о своем приезде. Что ж, будет сюрприз.
– Нет, мама не знает, что я приехала, – покачала головой.
– А отец? – небрежный вопрос заставил сердце болезненно сжаться.
– Бросил нас пять лет назад, – вздохнула я, посмотрев на небо. Тяжелые белые тучи совсем не радовали глаз.
– Извини, – тут же отозвался Леша.
– Да ничего, я уже смирилась, – криво улыбнувшись, я перевела взгляд на него. – Не беспокойся, я сама доберусь, не маленькая уже.
– Это и пугает, – вздохнул парень. – Такая молодая симпатичная девушка привлекает к себе намного больше неприятностей, чем маленькие дети.
– Ты преувеличиваешь, – тут же скривилась я.
– Нет, это правда. Заметь, раньше у тебя не было столько проблем. А теперь Сомаров. И этот тип из поезда. Ты определенно привлекаешь внимание не самых приятных личностей.
– Да ладно тебе, ничего со мной не случится, – нахмурившись, я отвела взгляд, уже не будучи такой уверенной в своих словах. Солдатов был абсолютно прав.
– Хорошо, но на маршрутку я тебя все же посажу сам, – вздохнул он.
– А ты куда? – вспомнила, что так и не узнала, куда направляется парень.
– Меня встретят, – улыбнулся Леша. Я не стала спрашивать, кого он имел в виду.
Мы вошли в привокзальное помещение, и к нам буквально через минуту присоединилась невысокая кареглазая брюнетка, выглядящая весьма скромно.
– С возвращением, – улыбнулась девушка, посмотрев на Алексея. И перевела заинтересованный взгляд на меня.
– Привет, – парень тоже тепло улыбнулся в ответ. Учитывая разницу в росте, она вряд ли приходится ему сестрой. А про личную жизнь Солдатова мне ничего не было известно. – Познакомьтесь, это Алина, мы учимся в параллельных группах. А это Наташа, моя девушка.
– Очень приятно познакомиться, – искренне улыбнулась я, протянув ей руку.
– Взаимно, – кивнула она, ответив на рукопожатие. – Это ведь на тебя поспорил Сомаров, да? – поджала она губы.
– Да, – нахмурившись, я посмотрела на Солдатова. Об этом споре вообще все знают?
– Это Сомаров виноват, не я, – ухмыльнулся он.
– Он разве не из столицы родом? – сузив глаза, я скептически смотрела на Лешу.
– Не совсем. Он туда переехал с семьей в десять, а я в двенадцать, – улыбнулся парень.
– Хорошо, допустим. А как об этом споре узнали здесь?! – и возмущенно уперла руки в бока.
– А ты у него спроси, если хочешь, – он невозмутимо пожал плечами.
– Я что, на мазохистку похожа? – я возмутилась еще больше.
– Тебе честно? – Алексей весьма скептически посмотрел на меня. – Да, и еще как. Я сделал такой вывод уже тогда, когда ты только отказалась писать Сомарову курсовую, – фыркнул он.
– Прекрасно, – вмиг обидевшись, буркнула я. – Пойду тогда, еще на какие-то неприятности нарвусь, – и развернулась, успев сделать аж один шаг до того, как он схватил меня за шиворот и потянул на себя.
– Я же сказал – провожу до маршрутки, – усмехнулся Леша, едва сдерживая смех. – Мне Сомаров уже и так врежет, одного фингала мне будет вполне достаточно.
– А ты скажи ему, что я оказалась очень быстрой и сбежала, и ты не успел меня догнать, – ехидно предложила я.
– Меня сдадут, в этом городе на каждом шагу кто-то, кто не любит нас, – невозмутимо пожав плечами, он весело посмотрел на рядом стоящую девушку.
– Сомаров и дальше ведет себя, как полный идиот? – неодобрительно спросила Наташа, нахмурившись.
– Это мягко сказано, – согласно кивнул Леша.
– Вот идиот, – резко отозвалась девушка. – Ладно, это его проблемы. Пошли?
– Пошли, – вздохнул парень. – Проводим Алину.
– Алина уже немаленькая, – вновь буркнула я.
– Не обсуждается, – усмехнулся Солдатов, и, подхватив ранее поставленную сумку, двинулся вперед. Мы с Наташей пошли следом, перед этим посмотрев друг на друга. И, столкнувшись взглядами, мгновенно обе смущенно отвернулись.
Как и сказал Алексей, он проводил меня до маршрутки, вручил сумку, и дождался, пока мой транспорт торжественно уедет. В общем, я осталась одна лишь тогда, когда покинула вокзал, и тут же устало вздохнула. Ночь выдалась весьма насыщенной на новости, а мой организм требовал сна. Кажется, мое появление дома будет совсем не таким эффектным, как предполагалось.
Уже через двадцать минут я вышла на своей остановке, и тут же с ностальгией стала осматриваться по сторонам. Моя любимая школа, в которой сейчас учится мой маленький Владик, прилично изменилась. Её снова покрасили, и теперь она совсем не выглядела такой старой, какой была раньше. Яркая бардовая крыша совсем не радовала глаз в такую пасмурную погоду.
Я двинулась в сторону дома, вспоминая, как выглядят другие здания. Детский садик, казалось, совсем не изменился. Но сейчас он был похож на что-то совсем другое. Вероятно, всему причиной то, что я долгое время здесь не была.
Детская площадка возле дома точно потерпела изменений. Старые поломанные качели и горки были заменены на новые и красивые. Лавочки покрасили, деревья побелили.
Я улыбнулась, не смотря на то, что была замерзшей. Даже погода не могла испортить этот радостный момент, когда я поняла, что вернулась домой. Вот он, мой любимый и самый родной уголок. Место, где прошли лучшие годы моей жизни.
Я двинулась к своему подъезду, и открыла дверь своим ключом. А уже через пару минут поднялась на свой этаж, и стала как можно тише открывать квартиру. Суббота, все спят еще. Всего-то половина восьмого.
Я проскользнула внутрь, так же тихо закрыв за собой дверь. Осторожно поставила сумку на пол, и, стараясь шуметь как можно меньше, сняла обувь и курточку, разместив их на своих законных местах.
Прихватив сумку, на цыпочках прошла в свою комнату. Точнее, в нашу с Владиком. Брат спал на своей кровати. Я улыбнулась. Он не сильно изменился с нашей последней встречи. Хотя, вероятно, это мне только кажется. Вот когда проснется, тогда и узнаю.
Стараясь не шуметь, я переоделась в домашнюю одежду, поставив сумку рядом со своей кроватью. И, зевнув, осторожно забралась в свою постель. И прикрыла глаза. Наконец-то можно выспаться и просто немного отдохнуть. Пожить недельку обычной жизнью.
Когда я проснулась, то мне показалось, что прошло не больше пяти минут.
– Мама! Мама! Алинка приехала! – радостно визжал Владик, прыгая на моей кровати, чудом не задевая меня. Застонав, я накрыла голову подушкой, вновь засыпая.
– Владик, ты чего кричишь на весь дом? Люди спят, – где-то далеко от моего сознания прозвучал голос мамы. – Алина? – её голос прозвучал удивленно, и я невольно задалась вопросом, почему мама так удивлена моим визитом? – Алиночка, солнышко, ты приехала, – облегченно вздохнула она, присев рядом. Приехала?!
До меня медленно стало доходить, что происходит. Сомаров, спор, сожительницы, угрозы, Сомаров… Поезд, попутчики, Солдатов, Наташа… Я же домой приехала!
Резко распахнув глаза, я села, сбросив с себя подушку. Увидела маму, и тут же обняла её за шею.
– Я так соскучилась, мам, – выдохнула я, прикрыв глаза.
– Алиночка, мы тоже по тебе скучали. Ты когда приехала? Почему не предупредила? – обеспокоенно говорила родительница, поглаживая меня по спине.
– Извини, я забыла сказать, – улыбнулась.
– Алина, Алина, – задергал Владик меня за рукав. – А ты насовсем? – отстранившись от мамы, я глянула на своего братика. Голубые глаза, светлые волосы, ямочки на щеках.
– А ты подрос, – вместо ответа, с улыбкой произнесла, и взъерошила его ежик.
– А ты уменьшилась, – заявил братишка, заставив меня рассмеяться.
– Владик, люди не уменьшаются, это просто ты растешь, – поучительно проговорила мама. Светленькая, полненькая, и с теми самыми серыми глазами, которые я унаследовала.
– Хорошо, я понял, – раздосадовано пробубнил тот, наконец-то усевшись рядом.
– Алиночка, ты, наверное, устала с дороги, да? – слова мамы были полны заботы.
– Да нет, только немного не выспалась, – улыбнулась я.
– Завтракать будешь? – вздохнув, спросила она.
– С удовольствием, – кивнула, не переставая улыбаться.
– Тогда я пойду, приготовлю, – на её лице появилась ответная улыбка. – Владик, марш умываться.
– Но… – попытался что-то сказать братик, но мы с мамой синхронно его перебили.
– И никаких но! – и обе рассмеялись.
– Все-таки хорошо, что ты приехала, Алина, – радостно улыбнулся Владик, и покинул спальню.
– Ну как ты, Алин? – посерьезнела родительница. – Ты надолго?
– У меня все хорошо, – невозмутимо отозвалась я. – А приехала на пару недель… После Нового года уеду, – и тяжело вздохнула.
– Это хорошо, – не смотря на то, что мама улыбнулась, я знала, что она не очень рада этому факту. Ей бы хотелось, чтобы я осталась здесь на более долгое время. – Ладно, ты сиди, а я пойду что-нибудь приготовлю, – погладив меня по щеке, она поднялась и покинула комнату.
Я вздохнула. Оказывается, не так-то легко быть дома, когда ты что-то скрываешь. Но я не могла рассказать маме про то, что творится в моей жизни. Про спор, про Сомарова, про Солдатова… Это были не те вещи, о которых ей следовало знать. Я понимала, что рано или поздно это все равно всплывет на поверхность, но все равно боялась рассказывать. Если уж она и узнает об этом, то лучше, чтобы это произошло после того, как Сомаров получит свое.
Я откинулась на спину и прикрыла глаза. В подсознании тут же всплыл наш последний поцелуй. Такой приятный. Вероятно, таким должен был быть мой первый…
Сжав пальцами переносицу, я попыталась выкинуть парня из своей головы. Этого… Я даже не знала, как его назвать после того, что узнала. Неожиданно я почувствовала жалость. Мне действительно стало его жалко. Захотелось как-то помочь, утешить. Забрать у него хоть немного той жестокости, что была в нем.
Встряхнув головой, я приказала себе выкинуть эти мысли из головы. Им там не место. Не место Сомарову. Особенно настоящему.
Сердце сжалось от чего-то непонятного, и на глаза навернулись слезы. Мне потребовались немалые усилия, чтобы не дать им выйти наружу.
Свернувшись калачиком, я натянула на себя одеяло и вновь сомкнула веки. Забытье сейчас было как никогда кстати.
Я проснулась лишь тогда, когда за окном уже стемнело. Пять часов вечера. Да, зимой темнеет раньше.
Устало потянувшись, я пыталась хоть что-то рассмотреть в темноте. Кажется, в комнате больше никого не было.
Встав, я осторожно пошла к двери, стараясь ни обо что не споткнуться. Вышла в коридор, услышала звуки, доносящиеся из спальни мамы. И пошла туда.
Я остановилась на пороге, облокотившись на косяк. В сердце разлилась нежность при виде мамы и Владика, которые смотрели какой-то фильм. Родительница поглаживала моего братика по голове, который устроил таковую на её коленях. Такая картина… Кажется, она надолго останется в моей памяти.
Стараясь им не мешать, я пошла в ванную, где умылась и приняла душ. Замотавшись в полотенце, я отправилась на кухню. Набрала в чайник воды, поставила на огонь. Вернулась в свою комнату, закрыв за собой дверь. Включила свет, подошла к шкафу. Достала оттуда нижнее белье, шорты и майку. Оделась. Подсушила волосы полотенцем.
Открыла дверь, сходила в ванную, повесив полотенце сушиться. Отправилась на кухню. Когда чайник вскипел, заварила себе кофе, и присела за стол.
На шум пришла мама, и я улыбнулась, увидев её на пороге.
– Уже проснулась? – она тоже улыбнулась, присев рядом.
– Ага, теперь вот не знаю, как усну, – состроила рожицу я.
– Ничего, привыкнешь. Главное, что ты дома, – мама это говорила с такой радостью, что у меня сердце защемило. Скоро мне вновь придется надолго их оставить.
– Я постараюсь чаще приезжать, – пообещала и мысленно скривилась. Вряд ли это произойдет.
– Алин, да ты не переживай о деньгах. Владик уже подрос, в школу ходит, так что я, наверное, буду искать работу, – вздохнула она.
– Мам, ты чего? – я удивленно вскинула брови. – Какая работа?
– Ну, не будешь же ты все время нас кормить, – улыбнулась мама.
– А почему бы и нет? – пожала плечами.
– Алина, я хочу, чтобы ты чаще бывала дома, – она взяла мою ладонь в свои, и посмотрела на меня.
– Мам, не начинай, – я выдохнула от внезапно всплывшей боли. Вырвала свою руку, и быстрым шагом вышла из кухни. Зашла в нашу с Владиком комнату, залезла на свою кровать с ногами, подтянула ноги к груди, и обхватила их руками.
Все это было настолько неправильно. Я приехала домой, чтобы отдохнуть от проблем, а вместо этого столкнулась с новыми. А я ведь хотела всего лишь покоя. Хотя бы один день. Неужели даже сейчас я прошу слишком многого?
Я не могла приезжать чаще, и мама это знала. Я не могла, потому что у меня учеба и работа. Потому что надо помогать семье. Потому что я не хотела, чтобы моя мама из-за меня пошла работать.
– Алинка, ты чего? – вздрогнув, я посмотрела на братика, который взобрался ко мне на кровать. На моем лице тут же появилась улыбка, хоть и кривая.
– Все хорошо. Просто немного устала, – как нелепо звучат мои слова.
– А пошли с нами фильм смотреть? Там сейчас «Терминатор» начнется, – радостно объявил Владик, схватив меня за руку. – Отдохнешь.
– А пошли, – кивнула, вставая. – «Терминатор», говоришь? То, что надо, – и пошла вместе с ним в спальню мамы.
Боевик. Стрельба, драки, самое то. Это, вероятно, единственная возможность сейчас избавиться от плохих мыслей.
Когда вернулась мама, она ничего не сказала. Просто села рядом с нами, и тоже стала смотреть фильм. И это принесло мне облегчение. Можно полностью погрузиться в другой мир.
Но, как оказалось, даже этот фильм не смог меня отвлечь от всех мыслей. Агрессия, холодность – это было то, что напоминало мне о Сомарове. Разрушения на экране телевизора вязались с разрушениями, которые создавал Кирилл. Все чаще в моей голове всплывал он настоящий.
Воспоминания. Они не оставляли меня. Вторгались снова и снова. Его несостоявшаяся месть. То, как он рассказал про спор. То, как я увидела его обнаженным. Как он меня поцеловал. Его любимое действие – забрать мои волосы в кулак, не причиняя боли. Подробности его жизни. Его наглость. Снова поцелуй.
В моей голове то и дело всплывали какие-то воспоминания, связанные с ним. В сердце появилась щемящая теплота и нежность. Моя любимая его улыбка. Наш последний поцелуй. Его слова, его взгляды.
Неожиданно я осознала, что мне хочется, чтобы он и дальше так себя вел. Отвратительно, мерзко, нагло. Лишь бы только не оставлял меня.
Вздрогнув от неожиданных мыслей, я почувствовала, как по щекам начинают течь слезы.
Бред. Этого просто не может быть. Я должна была забыть его, выбросить из головы. Забыть все воспоминания.
Но я действительно по нему скучала. Я все еще хотела видеть того, выдуманного Сомарова. Но теперь мне так же хотелось, чтобы он вел себя, как всегда. Чтобы он хватал меня за запястье, скрывал от лишних глаз. Собирал волосы в кулак. Целовал против воли. Чтобы он просто не оставлял меня. Пусть так, но рядом.
Бред, бред, бред! Он мне не нужен, это всего лишь спор. Он добьется своего, и забудет обо мне.
Я пыталась выкинуть его из головы, но понимала, что у меня этого не получается.
Как так случилось, что неожиданно мой мир стал крутиться вокруг того человека, который был мне противен?
Хорошо, что свет выключили, и в темноте никто не заметил моих слез. Вероятно, я не смогла бы объяснить их наличие. Сомаров мне сломал жизнь. Как он и обещал – до конца года. Его уже рядом нет, но из мыслей он теперь никуда не уходит. Это было больно. Знать, что я ему не нужна, и хотеть быть нужной для него. Это было слишком противоречиво. Сомаров не умеет любить. Зато в разрушении чужих жизней он мастер.
Я начала задыхаться он неожиданной боли, которая сдавила грудную клетку. Этого просто не могло быть. Не могло. Невозможно. Слишком неестественно. Я не могла полюбить настоящего Сомарова. Просто не могла. Не этого человека, и не за такое короткое время. Не могла.
– Алиночка, с тобой все хорошо? – обеспокоенно спросила мама. Вздрогнув, я вспомнила, что не одна. Хорошо хоть между нами сидит Владик.
– Все хорошо, – сдавленно отозвалась я, и, вскочив, выскочила из комнаты со словами: – Извините, мне надо в уборную, – и отправилась в таковую.
А там, включив воду, опустилась на пол, запустив пальцы в волосы, и зажмурив глаза. По щекам все еще текли слезы, а плач сменился рыданиями, которые я старательно приглушала.
Этого просто не могло быть. Бред! Это совсем не так!
Было больно. По-настоящему больно. Так, что болело все в области грудной клетки. Горели легкие.
Но если это все действительно так, то почему эта боль наступила только сейчас? Так неожиданно, когда я оказалась к этому совершенно не готова?
Нет, я просто устала от последних событий. И все. Я не влюбилась в Сомарова. Нет, это просто невозможно.
Но, в противовес моим словам, рыдания стали лишь сильнее. Боль разрывала на куски.
Но это не могло быть из-за него! Так не должно быть!
Свернувшись калачиком прямо на холодной плитке, я прикусила себе запястье, стараясь успокоиться, сосредоточиться на чем-то другом. Кажется, некоторым это помогает.
Но я даже не отвлеклась на физическую боль. Что она была, что не было – это ничего не изменило.
Сомаров… Я его ненавижу за то, что он со мной сделал. Так нельзя. Так не поступают. Он, сам того не зная, действительно сломал меня. Я чувствовала себя раздавленной, подавленной, сломанной.
Работа. Вот что меня спасало раньше. А потом поезд. Солдатов, который заставил меня воспринимать Сомарова по-другому. Его поступки теперь не казались мне такими ужасными и противными, как раньше. Как будто он вел себя правильно. Но ведь это было не так, и я это знала.
И дом. Дом, где меня любят и ждут. Где я нужна. Где нет Сомарова, нет работы, и сожительниц тоже нет. Здесь все так хорошо, так идеально, что я должна была догадаться, что именно здесь прорвется плотина. Я сломаюсь.
Я не помню, когда мои рыдания стихли, не помню, как добралась до комнаты. И не знаю, когда уснула вновь. Но проснулась, когда на часах не было еще и шести, в своей кровати.
Поднявшись, я ощутила, как у меня болит горло. И в грудной клетке отзывалась слабая боль. Физическая.
Кое-как добравшись до кухни, чувствуя себя пустой, я налила себе воды и тут же осушила целый стакан. Не помогло.
Мне казалось, что вчера из меня вышло абсолютно все. Боль, отвращение, ненависть, любовь. Все. Была какая-то апатия, и только. И мне нравилось мое состояние. Я чувствовала к нему симпатию.
Отправившись в ванную, я умылась и приняла душ. После позавтракала, вернулась в спальню. Стараясь не шуметь, расстегнула сумку, достала некоторые вещи. Оделась. Вышла в коридор, обулась. Надела пуховик. Прихватила ключи, которые вчера оставила на тумбочке в прихожей, и выскочила за дверь.
Вышла на улицу, пошла на остановку. На часах было семь утра. Воскресение. Город пустовал.
Доехала до центра города, и стала бесцельно ходить по улицам. И мне было хорошо. Природа, свежий воздух, редкие прохожие, и ноль эмоций. Что может быть лучше?
