Текст книги "Всего лишь спор (СИ)"
Автор книги: Марина Вольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)
Вчерашний день у нас прошел вполне мирно. Вероника Аркадьевна уехала еще в субботу около полуночи, не забыв прихватить с собой и дочь, и таким образом оставив нас наедине. Мы же ничем таким не занимались, просто легли спать на одной кровати, обняв друг друга, абсолютно умиротворенные и довольные. А когда утром проснулись, то еще долго просто лежали на кровати, почти ничего не говоря.
В результате, встали мы только в одиннадцать часов. Я, приведя себя в порядок, отправилась в «мою» комнату, где принялась за работу. А Кирилл, помня о своем давнишнем обещание, не мешал мне, хотя, нет-нет, но время от времени отвлекал меня, чтобы поцеловать. И хоть я и злилась на него, но не могла винить. Ему было скучно сидеть дома, и я это понимала. Он же привык пропадать на всяких гулянках, на гонках или в клубах. А тут я.
И вот сегодня мы вновь приехали в университет вместе на его мотоцикле. Там нас уже ждал Леша. Такой же невозмутимый, как и всегда, хотя я и заметила, что все же он выглядит немного устало.
Он стоял, облокотившись на свою машину, спрятав ладони в карманах пальто, и встретил нас внимательным взглядом.
– Привет, – я с улыбкой тут же подскочила к нему, стоило только слезть с мотоцикла. Кирилл же не торопился подходить к другу.
– Привет, – Леша тоже улыбнулся, глядя на меня. – Выглядишь вполне довольной жизнью. Да и Сомаров тоже, – глянул он за мою спину.
– Потому что я действительно довольна жизнью, – еще шире улыбнулась я. – Да и Кирилл, думаю, тоже.
– Видимо, я пропустил что-то интересное, – покачал парень головой. – Я беспокоился, как бы вы друг друга не покалечили, а в результате вы оба, кажется, с ума сошли, – и он усмехнулся. Я тут же скорчила кислую мину.
– Мы с ума не сошли, – невозмутимо проговорил Кирилл, подойдя к нам, и пожимая руку другу. – Я же говорил, со мной все в порядке, – на его лице появилась ухмылка. Ему нравилось наблюдать за недоверием Солдатова.
– Что-то я чего-то не понимаю, – хмыкнул Леша. – Что с вами произошло?
– Мы просто поговорили, Леш, – улыбнулась я парню.
– Да ладно? – его брови скептически изогнулись.
– По душам поговорили, – с издевкой добавил Кирилл.
– Серьезно? – усмехнулся Солдатов. – Это как?
– Ну это откровенно, – попыталась пояснить я. Сомаров тут же одарил меня смеющимся взглядом, дав понять двусмысленность моих слов.
– Без криков и без драк? – Леша по-прежнему пытался понять, что произошло. Ну а как ему это объяснить?!
– Ага, – лишь и произнесла я.
– Мы решили, что мотоцикл останется со мной, как и Алина. Алина моя, – наконец-то сказал веское Кирилл, смотря в глаза другу.
– Вот как, – проговорил Леша, которому взгляд Сомарова явно сказал больше, чем все наши слова до этого. – Неужели? – теперь уже в его глазах плясали чертики. – Хотите, я вам обоим теперь напомню все, что вы говорили ранее? – и склонил слегка голову набок. – Я все же оказался прав, во всем, – его глаза поочередно останавливались то на мне, то на Кирилле.
– Заткнись, пока я тебе не врезал, – усмехнулся Кирилл.
– Надейся, – хмыкнул тот в ответ. – Ну что, Алина, как тебе настоящий Сомаров? – он весело посмотрел на меня.
– Замечательно, – хмыкнула и я. – Пойдемте, пара сейчас начнется.
– Посмотрим, насколько вас хватит, – усмехнулся Леша и первым двинулся к входу.
– Придурок, – покачал головой Кирилл, и, взяв меня за ладонь, повел следом за другом.
– Как и ты, – обернулся на нас Солдатов.
– Иди уже, – усмехнулся парень.
Мы так и вошли в аудиторию. Леша впереди, а мы с Сомаровым, по-прежнему держась за руки, сразу за ним. То, что мы вновь привлекли к себе всеобщее внимание, меня уже не удивляло. И я уже стала к этому привыкать. А Кириллу так и вовсе было все равно, как, впрочем, и всегда.
Увидев взгляд Иванки, направленный на нас, я лишь криво улыбнулась. Сесть рядом с ней мне не позволили парни, вновь усадив меня между собой. Возмущаться мне не хотелось, поэтому я послушно села туда, куда меня посадили. Спокойно достала тетрадь и ручку, намериваясь писать лекцию.
Стоило признать, что я все еще не до конца верила в реальность происходящего. Оно и не мудрено. Столько времени прожить с мыслями, что это все всего лишь спор, и теперь стать официальной девушкой самого известного бабника университета, которого, в общем-то, недолюбливала более двух лет. Как тут поверить?!
Я неосознанно ждала, что произойдет что-то плохое. Потому что сейчас все было слишком хорошо, а так не бывает. Тем более, с Сомаровым. Когда это у меня все было хорошо с тех пор, как он вторгся в мою жизнь? Вот именно, что никогда.
А Кирилл, не догадываясь о моих мыслях, спокойно сидел рядом, тоже решив не сидеть без дела, а конспектировать лекцию. Ко мне он не прикасался. Да и вообще после событий в субботу особо не контактировал со мной на физическом уровне, за исключением поцелуев. И я не знала, чем это вызвано.
Так мы и просидели целую пару, как обычные студенты. Как будто и не было никакого спора и всех событий, последовавших за ним. Как будто мы случайно сели друг с другом, всего на одну пару, после которой разойдемся каждый в свою сторону. Прям как лебедь, щука и рак. Разве что без общего груза за спиной.
Как будто и не было ни неприязни, ни симпатии. И всех криков, споров, ссор, и поцелуев, объятий и примирений.
Да что ж это такое?! Что за отстраненность?! Как будто мы все получили желаемое и потеряли к этому интерес. Разве так должно быть?
К концу пары я была уже в совсем мрачном состоянии. И уже потом спихнула все эти скачки в настроении на особенные дни. А пока что старалась не показывать, что мой настрой изменился.
По окончанию лекции мы, все так же не контактируя друг с другом, собрались и пошли на выход. В полном молчании вышли из аудитории, где нас тут же нагнала Иванка. Впрочем, не только она.
– Привет, – поздоровалась с нами одногруппница, остановив взгляд на мне. Парни в ответ лишь кивнули. – Ты в пятницу пары пропустила, – заметила она в первую очередь. Я бросила злой взгляд на Сомарова, вспомнив его нахальство.
– Проспала, – раздраженно ответила я, и вновь глянула на подругу. – А что, что-то важное было?
– Да нет, просто удивилась, – Иванка тоже посмотрела на Кирилла. Взгляд её был слегка растерянный. – А у тебя все хорошо? – зачем-то поинтересовалась она. Сомаров задумчиво посмотрел на меня, все еще ничего не говоря.
– Ага, хорошо, – мой голос прозвучал весьма безразлично, заставив нахмуриться подругу и изогнуть брови Солдатова.
– Сомаров, – прозвучал совсем недружелюбный голос сбоку. Кирилл лениво посмотрел на Дмитрова, а это был именно он. Мы с Иванкой замолкли, глянув на парня. А ему что надо?!
– Что? – безразлично приподнял брови Сомаров.
– Разговор есть, – коротко ответил тот.
– О чем? – все еще оставался невозмутимым Кирилл.
– Об этой шлюхе, – кивнул он на меня. Я поежилась. Опять двадцать пять.
Сомаров перестал быть безразличным. Его взгляд стал сосредоточенным и внимательным. Он, сузив глаза, посмотрел на приятеля, и подошел к нему ближе, миновав всех нас.
– И что же о ней говорить? – с ухмылкой поинтересовался он, внимательно глядя на Александра.
– У нас был уговор, – напомнил тот ему, а за его спиной появились и остальные его дружки, предположительно участвовавшие в заключение этого самого уговора. Кирилл обвел и их взглядом и вновь посмотрел на Дмитрова.
– И? – протянул он как-то лениво.
– И говорят, что ты её уже трахнул, – внимательно посмотрел Александр на Сомарова. Тот хмыкнул. А потом резко ударил его по лицу. Дмитров от неожиданности полетел на пол, под взглядами практически всех присутствующих рядом.
– А мне плевать, что говорят, – резко отозвался Кирилл, присев на корточки перед парнем, и сцепив пальцы в замок. – Она – моя, – отчеканил он. – Кто притронется к ней хоть пальцем – урою, ясно? – в его голосе зазвучала угроза.
– Эй, Сомаров, ты че? – вклинился Малышев. Сомаров медленно подвелся на ноги и глянул на него.
– Есть претензии? – склонил он голову набок.
– Придурок, – тихо пробормотал Леша, так же, как и мы с Иванкой наблюдая за всем этим.
– Ты совсем охуел, – поднялся на ноги злой Дмитров. И тут же попробовал ударить Сомарова, но у него реакция была отменной, и он с легкостью уклонился от удара, при этом еще и сумев ударить того в «солнышко», отчего тот согнулся пополам.
– Еще раз говорю. Она – моя, – кивнул он в мою сторону. – А мое неприкосновенно. Кому непонятно? – в его голосе мелькнула злость.
– Да ты че, из-за какой-то шалавы на своих пошел? – выступил вперед Авдеев, которому явно не нравилось поведение их негласного лидера. За что тоже получил удар в челюсть, а затем и в живот.
– Еще одно плохое слово в её адрес, – зловещим голосом тихо, но отчетливо заговорил Кирилл, – и я кому-то сломаю пару ребер, – пообещал он.
– Действительно ведь сломает, – вздохнул Леша рядом, все еще не спеша вмешиваться. Я от его этих слов, никому не адресованных, занервничала.
– Сука, – выругался пришедший в себя Дмитров. – Мы с этой малышкой еще покувыркаемся, – он бросил злой взгляд на меня. Я сжалась от его слов.
– Я же сказал, – кажется, совсем разгневался Кирилл, – она – моя, – и в мгновение ока оказался в опасной близости к Александру.
– Кир, – тут же спохватился Солдатов, но Сомаров уже вновь уложил парня на пол очередным ударом в челюсть. Леша выругался, наблюдая, как его друг ставит ногу на грудь лежащего парня. – Кир, прекрати, – но тому до его слов не было никакого дела.
– Мое – неприкосновенно, – продолжал Кирилл, доставая из кармана нож. Я не знала, радоваться или плакать, что рядом не было ни одного преподавателя, который мог бы все это прекратить. – Я вырежу это на тебе этим ножом, раз устными словами не доходит.
– Да ты че, я пошутил, – тяжело дыша, заговорил Александр, явно испугавшись перспективы быть изрезанным.
– А я шуток не понимаю, – фыркнул Кирилл, еще сильнее надавливая ногой на грудь Дмитрова.
– Кирилл, не надо, – я быстро оказалась рядом, обняв его за талию со спины. За что и поплатилась. Напряженный парень мгновенно занес руку назад, явно планируя ударить меня локтем по голове. Но вовремя себя остановил, в сантиметре или двух от моего лица. Сильно испугавшись, я почти сразу зажмурила глаза. И теперь чувствовала, как ноги подкашиваются, а руки дрожат.
Кирилл, на пару долгих секунд застыв, выругался, когда пришел в себя. Я боялась смотреть на него.
А после, спрятав нож, и схватив меня за запястье, он быстро потащил меня куда-то в сторону, не обращая внимания на взгляды всех остальных. Я с трудом переставляла непослушные ноги следом. Леша лишь успел окликнуть его, а мы уже оказались на лестнице. И пошли не вверх, как я ожидала, а вниз. Там я ни разу не была, и лишь отстраненно отметила, оказавшись там, что здесь находится еще пара учебных аудиторий.
– Я же говорил тебе не делать так, – раздраженно проговорил Кирилл, прижав меня к стенке и заглядывая в мои глаза. – Говорил, что у меня рефлексы. Зачем ты полезла?
Я ничего не ответила, взирая на него. Страх притупил все остальные эмоции, да и мысли тоже.
– Черт, – на пару секунд зажмурил глаза парень. – Я же мог тебя ударить, дура, – вновь гневно посмотрел он на меня. – Не лезь туда, куда не следует. Не лезь. Никогда, – со злым прищуром добавил. – Дура, – вновь повторил он, а после с тяжелым вздохом притянул меня к себе, запустив одну ладонь в мои волосы. И уткнулся носом в мою макушку. Его объятия были слишком крепкими, как и всегда, когда он был зол. – Больше так не делай, ясно? – жестко проговорил он. Я все еще молчала, чувствуя, как от переизбытка эмоций жжет глаза, и стараясь не заплакать. – Дура, – еще раз повторил он. А потом слегка отстранился и приподнял мое лицо за подбородок. Его глаза все еще были злыми, но уже не такими, как ранее. – Ты как? – немного подумав, спросил он.
От этого обычного вопроса я засмеялась. На глазах все же выступили слезы, а ноги окончательно отказались держать свою хозяйку, вследствие чего я по стеночке сползла вниз, не в силах перестать смеяться. Ко мне пожаловала госпожа Истерика. Кирилл вновь выругался и присел на корточки передо мной, заглянув в глаза. Я же закрыла лицо руками, не желая, чтобы он меня видел в таком состоянии.
– Алина, – позвал он властным голосом. – Алина, посмотри на меня.
Алина смотреть на него не собиралась, лишь постаралась незаметно утереть слезы, не переставая смеяться.
– Черт, – ругнулся Кирилл, и самостоятельно отнял мои руки от лица, обхватив оба запястья одной ладонью. А второй неожиданно залепил пощечину.
Глава 21
И хотя удар был достаточно слабый, я тут же замолчала, круглыми глазами посмотрев на него. Смех прошел, а вот слезы продолжали катиться по щекам.
– Прости, мышонок, это нужно было, – криво улыбнулся Сомаров, на этот раз посмотрев на меня как-то болезненно. – Прости, – повторил он, вздохнул, и, отпустив мои запястья, сел прямо на пол рядом со мной, опершись спиной на стену, и, согнув ноги в коленях, прикрыл глаза. На его лице отразилась усталость.
Я продолжала глядеть на него, все еще не до конца поверив в то, что он только что меня ударил.
– Не сиди на полу, – хриплым от слез голосом произнесла я. На его лице появилась едва заметная усмешка, и он, открыв глаза, посмотрел на меня, ничего не ответив.
Его ладонь потянулась к моему лицу, отчего я дернулась, и замерла на щеке, стирая слезы. Злости в нем больше не было. Он лишь внимательно смотрел на меня, наблюдая за солеными каплями, стекающими по лицу.
* * *
Кирилл так не любил делать ей больно. Он считал это ниже своего достоинства. И ему самому это было противно.
И все же не мог поступить иначе.
И теперь видел в глазах мышонка, что она его за это осуждает, хотя даже в таком состоянии проявляет заботу о нем.
Кирилл не хотел, чтобы это послужило причиной для краха их только начавшихся отношений.
Он вновь увидел перед внутренним взором, как заносит руку назад, намереваясь нанести удар, и в то же время неимоверным усилием заставляет себя остановиться, зная, кто именно его обнимает.
Он не любит причинять ей боль. Он это ненавидит.
Потому что, делая ей больно, он начинает ненавидеть самого себя.
Кирилл глядел на своего мышонка, давая возможность ей успокоиться, и никак не мог определиться, какие именно чувства вызывает в нем вид её слез.
Одно он знал точно – эта давящая штука точно не приносила радости.
* * *
Прозвенел звонок, а мы так и продолжали сидеть в полуподвальном помещении, где пары, вероятно, проходили редко, а потому нас никто не беспокоил. Вскоре и наверху стих шум, а мы даже и не думали отправляться на пару. Мне было откровенно не до этого, а Сомаров и так не часто пары посещал.
Сколько мы так просидели, я не знаю. Я по чуть-чуть успокаивалась, а слезы начинали высыхать. Ладонь Кирилла, которую он так и не убрал с моей щеки, аккуратно вытирала последнюю влагу с моего лица. Его взгляд был спокойным, но что-то было такое в нем, что придавало ему беспомощности. Я же продолжала беспрерывно смотреть на него, чувствуя себя немного униженной и оскорбленной. В душе играла обида на него за то, что он меня ударил, хоть я и понимала, что он так пытался меня успокоить. Вроде бы пощечина – популярный метод приведения в чувства при истерике.
Но все равно было обидно. Хотя, надо признать, это было лучше, чем в предыдущий раз, в его квартире. Когда он оставил меня лежать на полу.
– Не смотри на меня так, пожалуйста, – попросил Кирилл, поморщившись, словно от боли.
– Как так? – хрипло поинтересовалась я, и тут же попробовала прочистить горло.
– Словно я обещал тебе любимую игрушку на Новый год, а подарил нелюбимые конфеты, – невесело усмехнулся он. – Ты меня осуждаешь за то, что я тебя ударил? – с затаенной горечью спросил парень, наконец-то убрав ладонь от моего лица, и тут же сцепив пальцы в замок перед собой. На костяшках обоих рук виднелась запекшаяся кровь. Хорошо, что её вид никогда меня не пугал.
– Нет, – не задумываясь, ответила я. Просто потому, что не хотела его обидеть. На самом деле, он, наверное, все же был прав. И где-то глубоко внутри я все же его осуждала.
– Врешь, – так же спокойно не принял Кирилл мой ответ.
– Не вру, – нахмурилась я. Ему сложно, что ли, просто согласиться с моими словами? Обязательно нужно до истины докопаться?
– Врешь, – повторил парень, осудительно покачав головой. – Я знаю, что осуждаешь. Это написано на твоем лице.
– На моем лице ничего не написано, – хмуро отозвалась в ответ.
– Для меня – написано, – не собирался соглашаться со мной Кирилл, невозмутимо пожав плечами.
– Хорошо, – вдруг согласилась я. – Допустим, ты прав, и я тебя осуждаю. И что дальше? – и вопросительно приподняла брови, чувствуя, как где-то глубоко зарождается раздражение.
– Извини, – просто ответил он, слегка улыбнувшись. – Если ты скажешь больше так не делать, я найду другой способ приводить тебя в чувства.
– Думаешь, это еще повторится? – усмехнулась я, отводя взгляд. Мне было стыдно, что вновь устроила истерику при нем. Истеричкой быть меня не привлекало.
– Не знаю. Но знаю, что не хочу, чтобы ты меня осуждала или ушла от меня из-за того, что я как-нибудь неразумно вновь решу тебя привести в чувства в такой способ, – его голос все еще оставался спокойным. – Я не идеален, и есть очень много тех, кто подойдет тебе куда больше меня. А это значит, что каждым моим проступком, каждой ошибкой кто-то может воспользоваться. А меня это не устраивает.
Я хмуро посмотрела на парня. Он сейчас боится того, что я от него уйду, потому что кто-то там может быть лучше его?
– Ты боишься, что я от тебя уйду? – прямо спросила я.
– Да, – просто ответил Кирилл, посмотрев на меня очень тяжелым взглядом. Ему было нелегко признаваться в этом, но почему-то он все же признался.
Я не знала, что ответить. Просто, молча, продолжала смотреть ему в глаза. То же самое делал и Кирилл.
– Иди ко мне, – наконец-то невесело улыбнулся парень, вытянув ноги перед собой. – Пожалуйста, – добавил он. Вздохнув, я все же позволила ему усадить себя к себе на колени. Он, ничего не говоря, обнял меня, и провел носом по моему виску.
Почему-то он напомнил мне Владика. Он выглядел таким же беззащитным, что было очень несвойственно для грубого и жесткого Сомарова. И я, поддавшись порыву, прижала его голову к своей груди. А он не сопротивлялся.
Наверное, со стороны это смотрится очень мило. Самая настоящая влюбленная парочка, решившая уединиться подальше от чужих глаз. В принципе, не далеко от истины. Только никто не знает, какова цена этой любви и этого уединения. Наверное, мы заслужили все это. Кирилл – за упрямство, а я – за то, что не отступила от него, не смотря на все плохое, что он мне сделал.
Осталось только как-то научиться жить вместе. Пока что у нас это получается очень плохо. Потому что мы слишком разные. Я не могу дать Кириллу того, что ему нужно – свободы, веселья, развлечений. А он не готов становиться прилежным семьянином. И это проблема. Выдержат ли эти отношения все эти препятствия?
Я не знала. Но что-то мне подсказывало, что это еще не конец нашим мучениям. И от этого было горько-горько на душе.
* * *
На следующую пару мы пришли вместе. Кирилл крепко держал меня за руку, и на этот раз явно не собирался отпускать. И я наконец-то поняла, почему он так избегал прикосновений. Он считает, что это проявление слабости. А он очень не любит выглядеть слабым.
Полуподвальное помещение мы покинули лишь под конец предыдущей пары. После чего привели себя в порядок. Я умылась, а Кирилл смыл кровь с рук. Мы не разговаривали, но каждый из нас многое обдумал. И теперь я ждала, когда в следующий раз произойдет что-то, что отдалит нас друг от друга. А я была уверена, что это произойдет. Хотя, может, я была и не права.
Когда мы вошли в лекционную аудиторию, народ затих, смотря на нас. На лицах многих читалось недоверчивое удивление. И их можно было понять. Сомаров, поспоривший на меня, и ранее не утруждающий себя в серьезных отношениях, вдруг заявил, что я – его, и даже подрался с парнями. Я бы тоже удивилась, не будь на месте этой самой девушки. Ведь никто не верил, включая и меня, что Сомаров может любить кого-то, кроме себя. Лишь Леша верил в это. Не зря ведь он тогда, в поезде (казалось, что это было в далеком прошлом), сказал, что Кирилл не такой уж и плохой парень. Солдатов вообще многое знал. И многое понимал.
Дмитров и его друзья больше к нам не приставали. Лишь первый бросал на Сомарова злобные взгляды. Что ж, его тоже можно было понять. Ему прилично досталось. Губа была разбита, на щеке виднелся подтек, да и время от времени он морщился от боли. Видимо, то, что Кирилл нажимал ему на грудь ногой, тоже дало о себе знать.
Леша посмотрел на нас, изучая, а Иванка окинула обеспокоенным взглядом. Сидели они вместе, и явно ожидали, что мы подсядем к ним. Я, в общем-то, тоже этого ожидала. Но Кирилл вновь всех нас удивил, и по его воле мы заняли места в передних рядах. Я хоть и была удивлена, но не стала ничего говорить или спрашивать. Ни с кем разговаривать мне не хотелось.
Подсесть к нам никто не осмелился, и на нашем ряду помимо нас сидело лишь пара человек на другом конце, пришедшие раньше нас. Леша с Иванкой тоже не стали нас тревожить. И я, выполняя наше совместное желание, прижалась спиной к его груди, а он обнял меня одной рукой за талию. В таком положение мы могли оба спокойно писать лекцию. Чем и занялись.
* * *
Что ж, такое поведение стало для нас привычным. Молчание часто сопровождало нашу пару, а отстраненность от всех остальных дала повод для насмешек. Впрочем, вскоре интерес к нам стал утихать. Отныне спокойный Сомаров, прилежно ходящий вместе со мной на пары, и больше не устраивающий ничего из серии вон выходящего, начал потихоньку терять свою популярность.
Солдатов на расстоянии наблюдал за нами, но никак не комментировал наше поведение. Лишь пару раз поговорил с Кириллом.
Иванка поначалу делала попытки заговорить со мной, а потом сдалась и лишь изредка я все же ловила её взгляды на себе.
Даша, несколько раз появляющаяся рядом, узнав о том, что мы с Кириллом стали официальной парой, вроде как признала поражение и больше нас не беспокоила. Хотя она продолжала меня настораживать. А Алексеева и вовсе больше не было видно.
Так мы и жили. Я просто наслаждалась тем, что есть, и все ждала, когда что-то произойдет. Горечь из сердца никуда не собиралась уходить. Появился привкус обреченности, и я с грустью понимала, что этим отношениям не суждено продлиться долго. А Кирилл был все таким же спокойным и немного отстраненным даже рядом со мной.
Так продолжалось до поры, до времени.
* * *
Спор Кирилл все же выиграл, и произошло это почти через две недели после того, как он официально заявил о своих правах на меня.
Была суббота, и мы находились в его квартире. Я сидела в его спальне, работая за ноутбуком, а он лежал рядом, наблюдая за мной. Был уже вечер, и я устало время от времени потирала напряженные глаза. Когда я в очередной раз зажмурилась, сжав пальцы на переносице, Кирилл не выдержал. Надо заметить, что он и сам нередко пропадал до самой ночи. Как он мне объяснил, он работал в фирме своего отца юристом, и любые договора заключались исключительно при его присутствии, ибо ему Кирилл Олегович доверял полностью, чего нельзя было сказать обо всех остальных сотрудниках.
Собственно, по этой причине и не усердствовал в обучении. И невозмутимо сказал мне, что я за год работы юристом, и это максимум, при желании научусь всему, чему нас обучают в университете, и даже большему. А главное, полезному, а не, выражаясь его словами, дурацкой теорией, от которой толку в девяносто процентах случаях как от козла молока.
– Хватит уже, – недовольно произнес он, приподнявшись и захлопывая ноутбук.
– Ты чего? – устало глянула я на него. – Мне нужно это закончить до понедельника.
– Завтра закончишь, – невозмутимо отозвался Кирилл.
– Тогда я могу не успеть, – хмуро заметила я.
– Тогда доделаешь с опозданием, – в его голосе появилось едва заметное раздражение.
– Кирилл, – строго посмотрела на него.
– Ты бы лучше о себе подумала, – уже с явным раздражением проговорил Кирилл, вновь откидываясь на спину.
– Я подумаю о себе после того, как закончу, – безразлично пожала я плечами.
– Нет, ты подумай о себе сейчас, – в приказном тоне произнес он, выделив последнее слово.
– Не злись, – вздохнула я. – Мне действительно нужно доделать до понедельника, – и вновь открыла ноутбук, который Кирилл, вновь приподнявшись, тут же захлопнул снова.
– Хватит, – резко проговорил он. – Не хочешь думать о себе, подумай обо мне.
– А что о тебе думать? – я приподняла брови, не понимая, к чему он клонит.
– Я как бы твой парень, – хмыкнул Кирилл.
– Я как бы в курсе, – мозг отказывался нормально работать после бухгалтерии.
– Но как бы забываешь об этом.
– Хватит этих как бы, – нахмурилась я. – Скажи прямо, что ты имеешь в виду, я тебя не понимаю.
– Мне не хватает твоего тепла, – криво улыбнулся он. Я пару секунд непонимающе смотрела на него, а потом до меня все же дошло.
– Извини, – вздохнула. – Я привыкла столько работать. Ты же знал, с кем связываешься. И обещал не мешать.
– При чем здесь это? – раздраженно спросил Кирилл. – Я тебя не трогаю, как и обещал. Но это не значит, что нужно работать с утра до ночи. Меня бесит, что ты наплевательски относишься к себе. Ты прекращаешь работать поздно, и я позволяю тебе уснуть, несмотря на то, что с удовольствием помешал бы этому. Потому что знаю, что ты вновь встанешь рано, и, если я не дам тебе спать, ты еще и не выспишься. И ты, конечно же, не обратишь на это внимания. Только я не могу смотреть на это зрелище, – зло выговорил парень, пока я мысленно кривилась. Он действительно ни разу за эти две недели не попробовал перевести наши отношения на более высокий уровень. И хотя мы все время засыпали вместе, между нами так ничего и не было.
– Хорошо, я больше не буду сегодня работать, – согласилась я.
– Ты делаешь мне одолжение этим? – еще более зло спросил он, приподняв брови. – Засунь ты его, знаешь куда? – не выдержал Кирилл. – Мне не нужны твои подачки. Мне нужно, чтобы ты перестала гробить свой организм. И да, было бы неплохо, если бы ты все же вспомнила, что у тебя есть парень.
– Я помню, – хмуро пробормотала я в ответ, все же чувствуя себя виноватой. – И я поняла, что веду себя глупо.
– Ничего ты не поняла, – презрительно бросил Сомаров, вновь ложась на спину и прикрывая глаза. Я прикусила губу. Ссориться с ним, да еще и по такому глупому поводу, мне не нравилось. У нас и без этого весьма странные отношения. Зачем усложнять все еще больше?
– Прости, – тихо произнесла я, и тоже легла, осторожно коснувшись его ладони. Он ничего не ответил, и даже глаз не открыл. – Кирилл, – позвала его, еще больше помрачнев. – Не злись, пожалуйста. Я честно постараюсь исправиться.
– Исправиться, – повторил парень, словно пробуя слово на вкус. И покачал головой – Почему мы должны что-то менять в себе, чтобы иметь нормальные отношения? – фыркнул он. Кажется, вопрос был риторическим. – Я дал тебе возможность вести свой привычный образ жизни, чтобы понять, как ты живешь, а в результате сам схожу с ума, – он все же взглянул на меня. – Твой образ жизни меня не устраивает. А мой – тебя. И это, блин, печально, потому что я не представляю, как нам ужиться, – озвучил он то, что так долго вертелось в моей голове. От этого стало еще печальнее.
– Я тоже не знаю, – тихо призналась я, и подвинулась к нему ближе, осторожно обнимая за талию. Он ничего не ответил, просто обнял меня в ответ.
Ну вот, теперь мы оба понимали, что наши отношения противоестественны. Из-за того, что мы такие разные. Он слишком подвижный и не любящий сидеть дома, а я слишком пассивная и домашняя. Дисгармония, которая медленно, но верно все же отдаляла нас друг от друга, как бы мы не цеплялись за то, что у нас есть.
– И все равно ты мне нужна, – тихо пробормотал Кирилл, поглаживая меня по спине.
– А ты мне… Нужен, – призналась и я, наконец.
– Я рад это слышать, – улыбнулся он, обхватывая двумя пальцами мой подбородок и поворачивая лицом к себе. – Очень, – а после поцеловал.
Этот поцелуй быстро перестал быть невинным, и вскоре я оказалась лежащей на спине. А его рубашка, которую я окончательно присвоила себе, быстро оказалась расстегнутой. И дальше вполне закономерно стало происходить то, что и должно было. Нам наконец-то ничего не мешало, и никто не тревожил. И мы оба были на одной волне.
За эти две недели я окончательно и бесповоротно влюбилась, достигнув придела этого чувства, и наконец-то смогла довериться ему на все сто процентов. Больше не было «а вдруг», и я точно знала, что нужна ему, и знала для каких целей. Не было боязни, что он меня бросит. Был лишь едва заметный привкус обреченности, и еще была все та же затаенная горечь. Но этой ночью это нам не помешало.
И хотя во мне был все же страх перед этим новым, неизведанным, я все же смогла спрятать его куда подальше, и предоставила Кириллу полное лидерство, податливо и интуитивно отвечая на все его ласки и на каждое движение.
* * *
Он глядел на спящую девушку, прижимающуюся к нему, и думал о том, каким образом не дать ей уйти.
Он чувствовал, что что-то не так. Он видел в её глазах какаю-то обреченность.
И не понимал причин.
Кирилл уже давно все для себя решил. И даже знал, что нужно сделать для того, чтобы она навсегда осталась с ним.
Но его терзали сомнения. Получится ли это у него? И какова будет её реакция на это?
Он не мог предугадать этого. Зато вполне мог сказать, какова будет реакция всех остальных на его действия. И отца, и матери, и Лехи, и даже Тани. И только её реакции он не мог предугадать.
И все же этой ночью она была всецело его. Только его. И ему слишком понравилось это чувство, чтобы хоть кому-то позволить лишить его этого.
И даже то, что они слишком разные, не сможет его остановить. Он сможет поменять свой образ жизни на более размеренный и спокойный, если у него получится его задумка. А она не сможет оставаться в стороне, и, волей-неволей, вольется в его жизнь, его мир. И он этому поспособствует.
Он не даст ей возможности отобрать этот кусочек счастья, который она сама же ему и подарила.
* * *
Проснулась я все так же по будильнику в восемь утра, рядом с уже не спящим Кириллом, который медленно водил указательным пальцем по моему обнаженному позвоночнику. Точно так же он когда-то водил и в университете, в мужском туалете, куда сам и затащил меня для того, чтобы «наказать за непослушание», как он выразился, когда рассказывал о своем отношение ко мне Тане.
Я улыбнулась от воспоминаний. Это, казалось, было так давно, хотя на деле прошло не так и много времени. Но как много всего изменилось с тех пор.
