Текст книги "Всего лишь спор (СИ)"
Автор книги: Марина Вольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)
И, может, пока что действительно отстричь волосы? До каре. Или нет, лучше ежиком, чтобы наверняка было не за что хватать.
Я стала задумчиво перебирать пряди своих волос. Двумя пальцами делала ножницы, и мысленно обрезала волосы, представляя, как это будет. А что, может, мне понравится и короткая стрижка?
– О чем ты думаешь? – поинтересовался Сомаров, наблюдая за мной. Я вздрогнула, успев на время забыть о его существовании.
– Да так, – пожала плечами. – Хочу сделать короткую стрижку. Каре, или даже ежик, – задумчиво проговорила я, вновь пальцами обрезая себе волосы на уровне подбородка.
– Не смей, – грозно отозвался парень, резко схватив мою руку за запястье, отдергивая от волос. Я тут же испуганно глянула на него, округлив глаза.
– Что? – мне казалось, что я что-то пропустила.
– Не смей обрезать волосы, – его голос все еще звучал угрожающе. Пытаясь унять бешеный стук сердца, теперь я разглядывала Кирилла удивленно.
– Почему? – думаю, мое недоумение четко отражалось на моем лице.
– Мне так нравится, – отрезал он, отпустив меня. Его взгляд метнулся вперед, на преподавателя. Челюсть крепко сжата, плечи напряжены.
– Тебе-то что? – тихо отозвалась я, теперь уже хмуро изучая парня.
– Я же сказал, мне так нравится, – сквозь зубы отозвался Сомаров. Я еще больше нахмурилась, сведя брови вместе.
– А мне-то что с того, как тебе нравится? – я сцепила руки в замок, все еще не отрывая от него взгляда.
– Тебе ведь тоже так нравится, – неожиданно сказал Кирилл, раздраженно посмотрев на меня. – Что изменилось? Почему ты решила измениться именно тогда, когда я вторгся в твою жизнь? Не меняйся ради меня. Не ради того, чтобы отшить, – я вновь взирала на него удивленно. Неожиданно, очень неожиданно.
– Да я и не из-за тебя, – совсем тихо прошептала, и он тут же начал меня изучать. – Просто, мне так будет удобнее пока что, – уклончиво пояснила я, чем вызвала у него еще больше подозрений.
– Пока что, – повторил он, сузив глаза. Кирилл явно ожидал, что я поясню ему эти слова. Я же молчала, вновь устремив взгляд на преподавателя.
Спустя пару минут сверления меня раздраженным взглядом, он вздохнул, и откинулся на спинку. Я не стала смотреть на него, чтобы понять, куда смотрит он. Это не мое дело.
Я вздрогнула, когда минут через пятнадцать его рука легла на мою спину. Пальцы пробрались под ткань блузки, коснувшись кожи. Я потрясенно уставилась на него. Его выражение лица было задумчивым. На мой взгляд он не обращал никакого внимания, увлеченный моей спиной. Его пальцы скользнули выше, добравшись до позвонка. Не имея возможности что-то поделать с ним, я тихо радовалась, что блузка не позволит ему подняться еще выше.
– Одень завтра какую-то кофту, – его голос так же был задумчив, но меня передернуло от его, кажется, приказа. Он усмехнулся на мою реакцию, и убрал свою руку, наконец-то посмотрев на меня, и соизволив встретить мой испуганный и пораженный взгляд.
– И не подумаю, – спустя минуту все же ответила я, отвернувшись.
– Я могу и расстегнуть пуговицы, – усмехнулся Кирилл. Я, изучая, посмотрела на него. Кажется, он говорил совершенно серьезно.
– Не посмеешь, – уверенно заявила.
– Хочешь проверить? – он усмехнулся, и одна его рука тут же оказалась на моем животе. Я шумно выдохнула, тут же прижав свои руки к груди.
– Убери, – сквозь зубы выдала.
– Только если пообещаешь исполнить мою просьбу, – соблазнительно улыбнулся Кирилл.
– Зачем тебе это?
– Хочу, – он невозмутимо пожал плечами. Ну да, я вновь забыла, что он всегда добивается желаемого.
– А если я откажусь? – я с вызовом посмотрела на него.
– Тогда я получу желаемое другим способом, – усмехнулся Кирилл.
– Прекрасно. И что же ты хочешь получить? – сузив глаза, я пыталась подавить панику. Мне не хотелось, чтобы он еще раз проделал то же, что и пару минут назад.
– Значит, не исполнишь моей просьбы? – ухмыльнулся парень.
– На просьбу это мало походит, – фыркнула.
– Что ж, ладно, – и Сомаров просто невозмутимо вновь уставился вперед.
– Что – ладно? – поджав губы, поинтересовалась.
– Узнаешь, – усмехнулся тот, даже не посмотрев на меня.
Нахмурившись, я отвернулась. Прекрасно. Он испоганит мою жизнь за считанные часы. Разве может быть что-то лучше этого?
Когда прозвенел звонок, я попыталась как можно поспешнее скрыться с его глаз. И успела сделать аж два шага по направлению к выходу прежде, чем он схватил меня за запястье и сам куда-то потащил. Попытка вырвать руку оказалась неуспешной.
– Отпусти, – твердо проговорила я.
– И не подумаю, – фыркнул он, и я поняла, куда он направлялся. В мужской туалет.
Видимо, именно этот факт заставил меня упереться ногами в пол. Он скептически глянул на меня и вполне спокойно потащил дальше, не смотря на мое сопротивление. Другие студенты тут же были привлечены этой сценой, и некоторые даже достали телефоны. Перспектива оказаться звездой интернета меня испугала еще больше того, что со мной собирался сделать Сомаров. Я перестала сопротивляться, и наоборот ускорила темп, оказавшись перед Кириллом. Тот скептически посмотрел на меня, глянул в сторону, усмехнулся, и я оказалась по другую сторону от него. Удивляться его благородности мне было некогда, я хотела как можно быстрее скрыться от любопытных камер.
В туалете я облегченно вздохнула, и тут же вновь запаниковала, глянув на Кирилла. Словив мой взгляд, он усмехнулся, и завел меня в одну из кабинок. Удивительно, что кроме нас здесь больше никого не было.
– Что ты собрался делать? – испуганно спросила я, наблюдая, как он закрывает дверь.
– Как чудесно, что в нашем университете везде кабинки, не так ли? – ухмыльнулся Кирилл, прижав меня к стене.
– Действительно, что может быть лучше? – фыркнула я, все еще паникуя.
– И никто не увидит, чем мы тут занимаемся, – одна его рука оказалась на моей талии, а вторая начала расстегивать пуговицы. До меня тут же дошло, что он собрался делать, и я вновь попыталась вырваться.
– Зато хорошо услышат. Особенно, если я закричу, – предупреждающе произнесла, оказавшись блокированной. Он с ухмылкой завел мои руки над головой, прижав их к стенке. Никогда не понимала, как это у них получается делать одной рукой. Теперь поняла. Мои запястья просто были слишком тоненькими в его большой ладони.
– Кричи, если хочешь, – усмехнулся он, продолжив расстегивать пуговицы на моей блузке. Я поджала губы, наблюдая за его действиями. Конечно, кричать я не собиралась. Лишь прославлю себя еще больше.
К лицу прилила краска, стоило ему только скользнуть взглядом по моей обнаженной коже. И это не смотря на то, что он просто расстегнул блузку.
– У тебя хорошая фигура, – задумчиво проговорил Кирилл. – Почему ты это скрываешь за одеждой? – он с любопытством посмотрел на мое лицо и улыбнулся. – Это рано или поздно все равно бы произошло. Так почему ты скрываешь свою фигуру? Даже многие их тех, чьи данные считаются идеальными, могут тебе позавидовать.
– Я не скрываю, мне просто все равно, – фыркнула я, желая провалиться сквозь землю от стыда. Я даже в бассейн ходила в цельном купальнике.
– Все равно? – усмехнулся он. – Девочка, да с такими данными тебя любое модельное агентство возьмет, да еще и заплатит за это.
– Ага, конечно, – кивнула. За своей фигурой я никогда не следила, потому и не обращала на неё внимания. После того, как отец нас бросил, я действительно сильно похудела. Нервы, плюс – ничего лишнего в еде, сделали свое дело за меня.
– Странная ты, Алина, – вновь задумчиво проговорил он. В этот момент хлопнула дверь, и кто-то вошел. Мы оба замолчали, хотя мне было что сказать.
Дернулась ручка на нашей двери. Кирилл улыбнулся провалу несчастного. Хлопнула дверца соседней кабинки. Послышались характерные звуки, и я поморщилась. Сомаров лишь насмешливо проследил за моей реакцией. Кабинка освободилась, парень пошел на выход. Полилась вода. Перестала. Вновь хлопнула дверь.
– Но мне это нравится, – тут же ухмыльнулся он.
– Иди ты, Сомаров, куда подальше. И забудь про мое существование, – резко отозвалась я.
– А ты когда-нибудь материшься? – заинтересовано спросил Кирилл, расплывшись в улыбке.
– Для тебя могу сделать исключение, – фыркнула.
– Не надо, хотя это было бы интересно, – меня передернуло от его задумчивого взгляда. На нецензурные слова у меня будто стояло клеймо. Я просто не могла их сказать вслух, даже если хотела.
Пока я с отвращением к себе представляла сцену моей брани, в помещение вновь кто-то вошел, и горячая ладонь Сомарова скользнула ко мне на живот, заставив меня тут же сжаться. Не от неприязни, а от какого-то другого чувства, заставившего меня учащенно задышать. Кирилл усмехнулся. Медленно он повел её по моей коже за спину, пока я внимательно за ним наблюдала. Его взгляд так же не отрывался от моего. Кажется, это была война в гляделки, которую ни один из нас не стал прекращать.
Его пальцы, как и на паре, двинулись вдоль позвоночника, встретив на своем пути преграду в виде застежки бюстгальтера. Я тут же запаниковала. Но, к моему удивлению, его ладонь продолжила путь. Добравшись до верха, он повторил свои движения, только уже в обратную сторону. Я все еще учащенно дышала.
Вновь хлопнула дверь, кто-то еще вошел. В соседней кабинке послышался слив, и спустя пару мгновений на одного стало меньше.
А мы все еще не разрывали зрительного контакта. Я все ждала, когда он оставит меня в покое. А он все не желал этого делать, продолжая наблюдать за мной.
Когда его рука вновь оказалась на моей пояснице, он убрал её. Я уже хотела было вздохнуть с облегчением, но он лишь переместил её на мой затылок. Я вновь напряглась. У меня было такое впечатление, что в скором времени я просто привыкну к постоянному присутствию этого парня в моей жизни. И хотя этого никак допускать нельзя было, я не знала, как этому противиться.
Кирилл вновь склонился ко мне и поцеловал. Почему-то я всегда считала, что три – счастливое число. Поэтому решила не портить традицию, и, для разнообразия, ответила ему. Я не знала как, не знала, что делать. Но, кажется, этого было и не нужно. Сомаров все делал сам, а я просто не противилась.
Это было так… Никак. Никаких эмоций. Полный ноль. Хотя мне всегда казалось, что реакция должна быть обратной, и меня должно было пробить что-то вроде электрического тока. Я ждала всплеска, и была разочарована полученным.
Сомаров оторвался от меня, и внимательно заглянул в мои глаза. Безразличные глаза. Мне действительно было просто все равно. Парень на это лишь усмехнулся.
– Это будет очень интересно, – прошептал он мне на ухо, и наконец-то отстранился. К этому времени мы вновь остались одни.
– Да уж, интересно, – вздохнула я, принявшись застегивать пуговицы. Если у меня такие ощущения после поцелуя, какой может быть разговор о чем-то большем?
– Скоро пара начнется, пошли, – его голос стал безучастным, и я бросила на него изучающий взгляд. Видимо, он не привык, что после его действий кто-то может остаться безразличным. Сюрприз, парень.
– Пошли, – кивнула я, осторожно выбравшись из кабинки сразу после него. Он больше не брал меня за руку, не улыбался.
Мы вышли из туалета с одинаковыми безразличными выражениями лица. Многие с удивлением поглядывали на нас, пока мы, молча, шли на следующую лекцию. Он даже не пытался усадить меня рядом с собой. Я сама села. Не знаю зачем. Просто так.
Кирилл так и продолжал не обращать на меня никакого внимания, когда началась пара. Он выглядел задумчивым, явно о чем-то размышляя. А я скучающе стала писать конспект.
Удивительно, как мало надо было сделать, чтобы он от меня отстал.
На следующую пару я шла одна. Практику мы проходили раздельно, да он и не пытался со мной поговорить. Я вновь стала для него невидимкой. Кажется, это начало к возвращению мною в нормальную привычную жизнь. Прекрасно. Всего три дня мучений, и все вернулось на круги своя.
* * *
Кирилл отчетливо понимал, что ситуация выходит из-под контроля.
Те чувства, которые в нем вызывала эта девчонка… Они были ему знакомы. И он разучился их проявлять. Он не проявлял их даже по отношению к той единственной в его жизни, кто этого заслуживал.
Он их похоронил. Похоронил для того, чтобы больше никогда не испытывать того же самого.
Так какого хуя эти эмоции вновь у него внутри? Почему он не в состоянии от них избавиться?
Кажется, он сделал серьезную ошибку.
Это уже не просто спор на мотоцикл.
Это уже его собственная жизнь, которую он может так легко разрушить собственными руками, если что-нибудь срочно не предпримет.
Он не хотел снова испытывать то же самое, что и тогда. Не для того он столько лет с этим боролся и обещал другу, что больше таково не повторится. Он поклялся, что тот больше никогда не увидит его в том же состоянии, что и несколько лет назад.
И он сдержит свое слово.
А для этого ему нужно выиграть спор. И как можно быстрее.
Только как избавиться от паршивого чувства, живущего у него внутри, что усиливается её безразличием?
Глава 3
Мое облегчение продлилось недолго. Ровно до тех пор, пока я не вернулась в общагу. Конечно, я забыла о последствиях общения с Сомаровым. Мои сожительницы так просто от меня не отстанут.
– О, вернулась, – фыркнула Даша, тут же подскочив со своего места, стоило мне только войти в комнату. Я же просто не стала обращать на них внимания. Сняла курточку, бросила её вместе с сумкой на кровать. Хотела, было, переодеться, но меня остановила Яся.
– Ты чё, оглохла, очкастая? – раздраженно проговорила она, склонившись надо мной.
– Я вас прекрасно слышу, – спокойно отозвалась я, повернувшись к ним лицом.
– Ты что за комедию устроила, сучка? – Даша резко схватила меня за волосы. Ну все, вот и настал мой конец.
– Отпусти, мне больно, – попытка воззвать к последним остаткам совести оказалась провальной. Они лишь рассмеялись.
– Больно ей, – усмехнулась Даша, и дернула меня за волосы так, что я упала на пол, неудачно подставив левую руку. Большой палец тут же отозвался резкой болью, и я непроизвольно вскрикнула.
– Больше не подходи к Сомарову, ясно? Даже если он сам этого захочет, – зло проговорила Яся, с отвращением глядя на меня. – А если увидим, что ты никак не сопротивляешься ему, покалечим, – и, закончив на этой угрозе, они удалились на свои места.
Я же плотно сжала зубы, терпя боль в пальце. Я не знала, перелом это, или нет, но ничего поделать с этим не могла. Вроде, функционировал нормально, значит, скорее всего, просто ушиб. Завтра придется сходить в поликлинику, чтобы удостовериться.
Поднявшись с пола, я, в чем была, залезла в постель, и зажмурила глаза, пытаясь отвлечься от боли. Но ничего не получалось.
Я терпела всю ночь, и совершенно не спала. Наутро, еще до того, как проснулись самые ранние пташки, я быстро привела себя в порядок, и отправилась в поликлинику, где стала дежурить под дверью.
Несмотря на то, что я оказалась первой пациенткой, и освободилась достаточно быстро, на занятиях я так и не появилась. Вернувшись в общежитие, не обращая внимания на перебинтованную ладонь, я села за ноутбук и принялась работать. Сегодня надо было все сделать за два дня. А с одной рукой, пусть и правой, это занимало намного больше времени, чем обычно.
Я заснула прямо на клавиатуре. Вторые сутки без сна дали о себе знать. Даже сожительницы оставили меня в покое, видимо, обрадовавшись, что я не была в университете. Как хорошо, когда ты никому не нужен, и никто не будет доставать тебя звонками, и спрашивать где ты и что с тобой. Лучше просто не придумать.
* * *
Когда я проснулась, на часах уже было начало одиннадцатого часа. Вероятно, я забыла с вечера поставить будильник.
Первое, что я почувствовала, это жуткую слабость и озноб. Потом до меня дошла головная боль. А после и тошнота. Прелестно, кажется, у меня повышенная температура, и простуда. Как это замечательно, что у меня такой слабый организм.
Кое-как приведя себя в порядок, я собралась и пошла в медпункт, который, слава Богу, располагался с другой стороны моего общежития.
Спустя полчаса я уже возвращалась обратно, будучи счастливой обладательницей официального освобождения на неделю. Хоть я и не любила пропускать занятий, а сейчас была очень рада такой перспективе. Все равно конец семестра, ничего нового я уже не узнаю, а с сессией проблем возникнуть не должно.
Вернувшись, я рухнула на кровать, и, забравшись под одеяло, прикрыла глаза. Настало чудесное забвение. А работа… Успею. Завтра, послезавтра. Времени достаточно.
Я проснулась, когда хлопнула дверь. Нехотя повернула голову в сторону сожительниц, и наблюдала за ними из-под опущенных ресниц. Они обе выглядели такими… пристыженными и злыми?!
Они не разговаривали, просто уселись каждая на свою кровать, и о чем-то усердно думали. Их что-то беспокоило. Это было удивительно для них, но я решила, что мне их проблемы ни к чему. Просто вновь прикрыла глаза, и погрузилась в дрему.
На следующее утро я себя почувствовала немного лучше. Не желая получить еще и истощение, осторожно попивала чай, наблюдая, как мой организм реагирует на него. Вроде бы нормально. Надо бы еще что-то поесть, но я лучше это отложу на часик-другой… Чтобы наверняка удостовериться, что мне полегчало.
Не смотря на то, что мне все еще было плохо, я упрямо включила ноутбук и принялась за работу. Во-первых, это отвлекает, а во-вторых, это было необходимостью.
Когда Яся с Дашей вернулись с занятий, застав меня за ноутбуком, закутанную в одеяло, они лишь бросили на меня странный взгляд, и, молча, проследовали на свои места. Мне даже стало интересно, что же с ними такого произошло, что они так притихли? Впрочем, я не стала на этом зацикливаться, и вернулась к работе.
Вероятно, я не должна была удивляться, когда в нашу комнату вошел Сомаров вальяжной походкой и с безразличным выражением лица. И все же я очень удивилась, и круглыми глазами наблюдала за ним. Он же, встретив мой взгляд, усмехнулся, и прошел внутрь, осматриваясь. Когда его глаза наткнулись на Ясю с Дашей, его брови изумленно приподнялись, и вернулись ко мне. Я решила, что могу не обращать на него внимания, и вновь уставилась в монитор, застучав по клавишам одной рукой.
Раздумывать над тем, зачем он пришел в нашу комнату, мне не хотелось. Я уже успела свыкнуться с мыслью, что моя жизнь вернулась на круги своя, и Сомаров оставил меня в покое. Разрушать эту идеальную картину в моем мозге совершенно не хотелось.
– Очень интересно, – первое, что сказал Кирилл, переводя взгляд с меня на моих сожительниц и обратно. Я поежилась от его слов. Вечно ему все интересно, даже раздражает уже.
Любопытно, как он вообще пробрался в девчачье общежитие, и откуда узнал, в какой комнате я проживаю?
– Это многое объясняет, – задумчиво протянул Сомаров, вновь сбив меня. Я зло посмотрела на него.
– Либо говори, зачем пришел, либо проваливай. Здесь тебе не место, – резко проговорила я, впившись в него взглядом. Вот он и разрушил мою идеальную картинку.
– О, это еще интереснее, – усмехнулся Кирилл, с любопытством посмотрев на меня. – Ты грубишь? – кажется, он был неподдельно удивлен.
– Сомаров, это девчачья общага. Что ты здесь вообще забыл? – я бросила внимательный взгляд на своих сожительниц. Те молчали, вообще стараясь не смотреть в сторону парня. Кажется, я догадываюсь, кто повлиял на то, что они так изменились. Кирилл проследил за моим взглядом, и усмехнулся. Что-то было такое в его взгляде… Насмешка, превосходство.
– Решил узнать, почему ты уже третий день не появляешься на занятиях, – я скептически приподняла брови на его заявление. Как это он вообще заметил?! Еще и точное количество дней знает. – Вдруг ты уехала, и решила оставить меня без мотоцикла, – продолжил он, и меня вновь переполнило отвращение к нему. Заботится только о себе. Мерзкий самовлюбленный эгоистичный тип.
– Увидел, что не уехала? – мрачно поинтересовалась я. – Дверь там, – кивнула на таковую.
– Так почему ты не появляешься на занятиях? – проигнорировав мое хамство, он взял стул, и поставил его возле моей кровати, сев на него задом наперед, оказавшись ко мне лицом, и положив руки на спинку.
– У меня освобождение, – невозмутимо пожала плечами, и вновь уткнулась в монитор. Зря.
Сомаров тут же повернул ноутбук к себе, заставив меня испуганно сжаться. Ну все, приплыли. Он единственный, кто додумался посмотреть, чем я тут постоянно занимаюсь. Остальным это было просто неинтересно.
– Так вот ты чем занимаешься во внеурочное время, – усмехнулся он, но, тем не менее, очень серьезно посмотрел на меня. – Мы, кажется, юриспруденцией занимаемся, а не этим, – ткнул он в монитор пальцем, все еще не отрывая от меня внимательного взгляда.
– Не твое дело, – вздохнула я, повернув ноутбук обратно к себе. Стало неуютно рядом с ним. Теперь он знал, и меня это не утешало. А что я могла сказать? Что у меня мама по специальности бухгалтер, и она обучила меня всем азам? Ну уж нет, обойдется.
– Возможно, но мне интересно, – вновь усмехнулся он.
– Тебе все интересно. Бесит, – фыркнув, мне пришлось подавлять желание собраться и свалить куда-нибудь. Нельзя, и так больная.
– А меня бесит твоя правильность, но я же молчу, – пожал он плечами.
– Слушай, Сомаров, ты зачем сюда пришел? Нервы мне помотать? – сузила я глаза. – Не видишь, я занята?!
– Вижу, но мне было интересно, что… – он замолчал, увидев, как меня передернуло от его очередного «интересно». – Что заставило тебя пропускать занятия, – усмехнувшись, договорил.
– Болею, еще вопросы? – устало вздохнув, я уперла подбородок в кулак, на согнутую в локте руку.
– А почему только одной рукой работаешь? – со смешинками в глазах, он склонил голову набок. – Или ты не такая способная, как все считают, и не в состоянии работать двумя одновременно?
– Идиот, – фыркнула я, но, тем не менее, продемонстрировала руку. Его взгляд тут же посерьезнел.
– И когда успела? – схватив меня за запястье перебинтованной руки, спросил Сомаров, осторожно осматривая и прощупывая мою ладонь.
– Позавчера, неудачно упала, – невозмутимо пожала плечами.
– То есть ты такая неуклюжая? – усмехнулся он, вновь посмотрев на мое лицо.
– Представляешь? – ухмыльнулась я, со смехом наблюдая за его недоверием.
– Не могу представить, – покачал головой. – А ты умеешь врать, Алина, – задумчиво резюмировал он.
– Умею, но тебе пока не врала, – фыркнула. – Может, ты все-таки оставишь меня в покое? Я уж так обрадовалась, что ты вновь не обращаешь на меня внимания, – притворно разочаровано усмехнулась я.
– И проиграть мотоцикл? – Кирилл скептически поднял брови.
– Ну да, точно, это ж для тебя самое важное, – снисходительно улыбнулась.
– А ты умеешь еще и язвить, когда хочешь, – усмехнулся он.
– Это просто замечательно, так может, оставишь меня в покое? – я сделала самое любезное выражение лица, на которое только была способна.
– Ты какая-то слишком бледная. Ты вообще лечишься? – вздернул он брови. Я вздохнула. Как будто я ничего и не говорила.
– Лечусь, не видно? – фыркнула.
– Не видно, – резко припечатал Сомаров, и я изумленно приподняла брови. Ему-то что?
– Твои проблемы, – невозмутимо пожала плечами, и вновь уставилась в монитор.
– У меня такое ощущение, что тебе вообще на себя наплевать, – раздраженно заявил Кирилл, захлопнув ноутбук прямо перед моим носом, от чего я вздрогнула.
– Вероятно, потому что так оно и есть, – вновь фыркнув, я с вызовом посмотрела на него.
– Как же с тобой тяжело, – ухмыльнулся Сомаров. – Куда смотрят твои родители?
– Один – налево, другая – направо, – резко ответила. – Я уже самостоятельная, и делаю то, что пожелаю. Ясно?
– Ты сегодня слишком злая. Обычно ты белая и пушистая, – улыбнулся он.
– Ты-то откуда знаешь? – устало вздохнула, и прислонилась спиной к стенке.
– Мне было достаточно времени, проведенного рядом с тобой, чтобы это понять, – невозмутимо пожал он плечами.
– Сомаров, ты меня уже так достал, – усмехнувшись, я покачала головой и прикрыла глаза.
– Я старался, – согласился он, заставив меня улыбнуться. – Ты когда на учебу возвращаешься? – его тон вновь стал серьезным.
– Когда лучше станет.
– За сессию не беспокоишься?
– У меня автоматы, – фыркнув, я насмешливо посмотрела на него.
– Ну да, ты же у нас отличница, – усмехнулся он, и в этот момент зазвонил мой телефон. Я тут же напряглась, бросив взгляд на Сомарова, который с любопытством глянул на мобильный. Быстро схватив его, я подскочила, и, не обращая внимания на изумленный взгляд Кирилла, выбежала из комнаты.
– Да, мамочка, – на моем лице расплылась радостная улыбка, когда я ответила на звонок.
– Здравствуй, Алиночка, – послышался в ответ голос, пропитанный нежностью и тоской. – Как у тебя дела?
– Все в порядке, мам, – я не стала расстраивать её тем, что заболела. У неё и так забот хватает. – Как вы там? Как Владик? Ему нравится в школе? Двоек не нахватался?
– Да нет, что ты, Алиночка, он весь в тебя. Только хорошие баллы приносит, – я слышала по её голосу, что она улыбается. И моя улыбка стала еще шире, хотя, казалось, что это уже невозможно. Скулы болели от этого, но я ничего не могла с собой поделать.
– Это хорошо, он молодец, – закивала, хоть и знала, что она этого не увидит. – Я так по вам соскучилась, мам, – вздохнула я.
– Мы тоже по тебе, Аль. Ты приедешь на Новый год? – её голос, переполненный надежды и мольбы, заставил меня поежиться. Мне действительно очень хотелось их увидеть, но я не знала, могу ли себе это позволить.
– Я постараюсь приехать, мам, – уклончиво отозвалась я, и испуганно вскрикнула, когда на мое плечо легла ладонь, и повернула меня на сто восемьдесят градусов. Сомаров хмуро смотрел в мои глаза.
– Что случилось, Алиночка? – тут же заволновалась родительница.
– Все в порядке, мамочка, – заторопилась успокоить её я, не отрывая настороженного взгляда от парня. – Просто… Паук упал, прямо перед глазами. Маленький такой, домашний, – этих насекомых мы с мамой никогда не боялись. Но старались избегать их. Так, на всякий случай. Как говорится, береженых Бог бережет.
– Ой, ну что ты так пугаешь, – выдохнула родительница. – Алиночка, я тебя очень прошу, приезжай, а? Бог его, с этими деньгами. Просто приезжай, – мое сердце болезненно сжалось. Хотелось пообещать, но… Я не могла.
– Мам, я тебе обещаю, что постараюсь приехать, – поджав губы, начала говорить, все еще не отрывая глаз от Сомарова. – Передавай Владику привет, – улыбнулась я.
– Хорошо, обязательно скажу, моя хорошая, – согласилась она.
– Ну, все. Мам, ты извини, но мне идти надо. Знаешь, занятия… – врать я не любила, особенно маме, но ей не стоит знать, что я на больничном. Она будет волноваться, а мне этого не хотелось.
– Да-да, конечно, я все понимаю. Мы будем ждать тебя, – вздохнула она.
– Все, пока. Целую, – улыбнулась, и нажала на кнопку отбоя. Не было у меня желания слушать её прощальные слова.
– Ничего не хочешь рассказать? – тут же мрачно поинтересовался Сомаров.
– А должна? – вопросительно приподняла брови.
– Ты не планируешь ехать к семье на Новый год? – я поежилась. Все-то он понимает.
– Я не знаю. Тебе-то что? Только не говори, что тебе интересно, – скорчила гримасу.
– Я просто пытаюсь тебя понять. Тебя и твою жизнь, – серьезно проговорил Сомаров, заставив меня внимательно посмотреть на него.
– Зачем? – его слова вызывали у меня лишь недоумение.
– Мне так хочется, – пожал он плечами. Я продолжала сверлить его взглядом, не зная, что ответить. – Еще увидимся, Алина, – вздохнул Сомаров, и, отпустив меня, развернулся и пошел на выход.
Я провожала его взглядом до тех пор, пока он не скрылся из виду. Потом так же вздохнула и зашла обратно в комнату. Мои сожительницы даже никак не отреагировали на мое появление. Кажется, мое общение с Сомаровым их больше не волновало. Мне раньше казалось, что ничего не сможет их изменить. А потому я невольно задавалась вопросом – что он с ними сделал?!
* * *
Едва он вышел из общежития, в его руках появились сигарета и зажигалка, и уже через мгновение он закурил, глядя куда-то вдаль.
И мысленно выругался.
Он и не сомневался, что эта правильная девчонка будет еще больше его презирать и сторониться, когда узнает, что он сделал с её сожительницами.
Жалел ли он о сделанном? Нет. Это был хороший урок для них. Да и не привык он кому бы то ни было позволять менять его правила без расплаты. Они сами виноваты, что ума не хватило не лезть туда, куда не надо.
Докурив сигарету, он выбросил окурок в урну и отправился к своему мотоциклу.
Проводя ладонью по холодному металлу, он вздохнул и сжал пальцами переносицу.
Он продержался всего три дня. Три.
Он еще раз мысленно выругался.
Ему вспомнился разговор с Лехой. Тот, праведник хренов, все настаивает на том, чтобы он оставил Алину Калинову в покое, и забыл про спор. И в то же время насмехается. Насмехается, потому что видит, что с ним происходит. И знает, что у него внутри.
А вот откуда он всегда знает, что у него на душе – он уже давно не пытается понять. Порой ему просто кажется, что его друг – эмпат.
Кирилл сделал глубокий вдох и выдох.
С Ней все начиналось точно так же. И теперь он не может еще раз позволить этим эмоциям управлять им. Он сможет с этим справиться. Выиграет спор и забудет эту Алину.
А воспоминания о Ней, которые все еще были сильны, которые все еще причиняли боль, помогут ему в этом.
И все же он понимал, что на сей раз ему мало просто выиграть спор. Потому что, выиграв его, он, в то же время, может проиграть свою жизнь. А на это у него просто не хватит смелости.
Сев на мотоцикл, Кирилл постарался выбросить из головы обеих девушек – таких похожих, и, в то же время, таких разных. У него уже давно есть другая любовь – скорость и адреналин.
* * *
Я раньше никогда не задумывалась над тем, что, возможно, Кирилл не такой гад, каким кажется. Но его поступки по отношению ко мне все же заставили меня над этим поразмышлять.
Хотя, надо признать, своего мнения я все равно не изменила. Сомаров есть Сомаров, и его не изменит даже могила. Я лишь только нашла в нем и пару положительных качеств, которые никак не спасали его репутацию. Во-первых, он оказался весьма благородным. Не знаю зачем, но все же он потакал моим желаниям. Когда он пришел мстить мне за руку, то не стал трогать, увидев мое лицо. Когда я захотела скрыться от камер, он мне помог. И когда узнал про то, что меня прессуют мои сожительницы, то тоже что-то такое сделал, из-за чего они от меня отстали.
А во-вторых, Сомаров явно любит справедливость и честность. Не зря ведь он так злился, когда его правила решили поменять. Конечно, здесь он действовал из-за эгоистичных побуждений, но все же это можно отнести ему за плюс.
Да, и есть еще кое-что. Я точно знала, что Кирилл не будет никому рассказывать про то, что узнал. Про мою работу, про мою семью. Не знаю почему, но я была в этом уверена. Просто для него это не играло никакой роли. И ему не было никакой выгоды от того, чтобы кому-то об этом рассказывать, вот и все.
