Текст книги "Всего лишь спор (СИ)"

Автор книги: Марина Вольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Первое, что я знала точно, так это то, что я его люблю, не смотря ни на что. Даже здравый смысл давно сбежал от меня, когда дело начало касаться его. Второе, я ему доверяла, но не полностью. Или нет, не доверяла. Или все же доверяла?..

Я нахмурилась, прикусив губу. Я не знала ответа. С одной стороны, я была готова с ним на все, а с другой… Понимала, что это всё всего лишь самообман. Я боялась. Боялась того, что будет после. То, что он может просто меня оставить. Я знала, что именно так и будет… От этого было страшно… Но я все равно была готова ему дать то, чего он хотел. Да и я, надо уже признаться, хотела этого, вероятно, больше, чем многого остального. И это еще больше меня пугало. Что со мной будет после?..

И еще… Третье. Я точно знала, что после него у меня вряд ли кто-то будет. Не смотря на все мои дерзкие и смелые слова о том, что я буду со всеми, с кем захочу, было понятно, что этого не будет… Я попросту не захочу больше ни с кем быть. Да и зачем? Разве Сомарова мало?

Я почувствовала, как по щеке скатилась слезинка, и тут же поспешила её незаметно вытереть. Ведь Даша была права. Скорее всего, лет через пять-десять я выйду замуж лишь для того, чтобы родить детей, воспитать их. Создать семью. То, чего никогда не будет с Кириллом. И никогда больше не будет так, как с ним. Я просто стану верной и хорошей женой. Я смогу. Только… Почему так больно и противно от мысли, что это будет не Сомаров?

Любовь… Кто вообще придумал это чувство? Зачем? Да и что это такое? Сколько браков разрушилось, потому что любовь прошла… И сколько еще разрушится… Как много написано книг об этом, и как много снято фильмов. И все равно люди влюбляются, даже заведомо зная, что это все закончится, рано или поздно. Так зачем это нужно? Это ведь всего лишь страсть, которая длится на начальном этапе отношений. А потом её нет… Остается лишь привычка. Разве в этом смысл?

Господи, ну почему все так сложно? Зачем столько вопросов? Люди знают, как разжечь огонь посредством трения, и знают в мельчайших подробностях то, что творится в каждом электронном приборе, но не могут ответить на такие, казалось бы, легкие вопросы… Зачем нам все эти знания, если мы не понимаем самого главного? Почему люди ищут ответы не на те вопросы?

Ну да, точно… Мы закрываем глаза на самое трудное, потому что нам проще делать вид, что мы все знаем, хотя, на самом деле, мы не знаем ничего. Тогда, может, и мне стоит закрыть глаза на суть проблемы и просто течь по течению? У других, кажется, это очень неплохо получается. Так жить легче. Жаль, что я так не умею.

Я чувствовала себя уже совсем разбитой, когда мы затормозили. За окном виднелся достаточно популярный торговый центр. И мне было совершенно не интересно, зачем мы здесь.

– Ну что, пошли? – послышался голос Леши, и он обернулся ко мне. Я же лишь ответила вялым взглядом. – Что-то ты не была такой помятой, когда садилась в машину, – немного недовольно проговорил он, хмурясь.

– Было время подумать, – тихо пробормотала я, вновь уставившись за окно, где уже ничего не менялось.

– Ладно, сиди здесь, если хочешь. Я минут через пятнадцать вернусь, – вздохнул он, и, выключив двигатель, быстро оставил меня одну. Я тут же прикрыла глаза, устраиваясь поудобнее. Надо было подумать о чем-то хорошем, но я не знала, о чем.

Кажется, прошло всего немного, когда Леша вернулся. Во всяком случае, я на время выпала из реальности, вспоминая все, что меня связывало с Сомаровым. Как не прискорбно это осознавать, но, в основном, это были плохие воспоминания.

Солдатов ничего не сказал. Просто, молча, завел машину, и выехал со стоянки. Я тоже молчала. Это был один из тех периодов, когда я не хотела вообще ни с кем разговаривать. Хотелось лишь остаться совсем одной. Но, к сожалению, это было пока не осуществимо.

* * *

Кирилл как раз выходил из здания, когда зазвонил его телефон. И он ответил на звонок почти сразу же.

– Да, Лех? Что случилось?

– Почему ты думаешь, что что-то случилось? – совершенно невозмутимо поинтересовался друг.

– Потому что не верю в то, что Алина ни во что не вляпалась, – фыркнул Кирилл. – Давай, Лех, колись, нечего мне лапшу на уши вешать. И без того тошно.

– Что-то не так?

Кирилл вздохнул. Вечно Солдатов игнорирует его желания и делает все по-своему.

– Алексеев с Синицыным снова пытаются меня подставить, и тем самым подставляют отца, а мне приходится за ними разгребать. Хорошо хоть у отца чуйка на неладное в договорах, а то мы бы все уже давно в помойной яме оказались. Так что случилось с Алиной? – без перехода вновь поинтересовался Кирилл.

– Она с Дарьей пообщалась, – все так же невозмутимо ответил друг.

– Я вроде просил тебя присмотреть за ней, – раздраженно отозвался Кирилл.

– У них было на одну пару меньше, Кир. Я тебе не Боженька, чтобы находиться в двух местах одновременно, – фыркнул Солдатов. – И не помню, чтобы подписывался быть её личным телохранителем. За нами и так весь день увивались хвостом пара ребят. А они не станут вмешиваться, пока ей не угрожает опасность.

– Ладно, – Кирилл попытался успокоиться. – О чем они говорили?

– Со слов Алины – о тебе. Ты у них что-то вроде каната, который каждая пытается перетянуть на свою сторону.

– Мне импонирует то, что мышонок за меня борется, – усмехнулся он.

– Сомаров, ты же понимаешь, что она к тебе чувствует, да? – голос Лехи посерьезнел. Кирилл промолчал. Он не был уверен в своем ответе. – Тогда ты наверняка должен понимать и то, что она думает по поводу твоих чувств к ней. А как она может быть в чем-то уверена, если ты и сам никак не можешь признаться в том, что она тебе небезразлична?

– Лех, – Кирилл сделал короткую паузу. – Когда ты втюрился по самые уши в Наташку, я ведь не лез тебе в душу, и не говорил на каждом шагу, что ты упрямый осел, который отрицает очевидное, правда? Вот и ты сейчас не лезь.

– Саморов, – друг вздохнул. – Сейчас Алина не принимает очевидное, а ты – тот же упрямый осел, который не хочет понимать то же самое очевидное. Она молчит с тех пор, как они с Синицыной побеседовали. И явно придумывает себе много лишнего. Делай выводы.

– Где она сейчас?

– Сидит в своей комнате и носу из неё не показывает, – усмехнулся Леха.

– Я понял. Вечером приеду – разберусь.

– А до вечера ты что собрался делать? – тут же заподозрил неладное друг. Кирилл усмехнулся.

– Есть у меня одно дельце. Как-нибудь, может, потом расскажу, – и отключился прежде, чем тот успел начать свои допросы.

У Кирилла были очень большие планы, и посвящать в них он пока никого не спешил.

Сначала нужно было убедиться, что у него все получится.

А еще нужно как-то убедить мышонка, что все это давно уже перешло границы обычного спора.

Разве он за последние дни еще не дал ей этого понять?..

* * *

Уже шел первый час ночи, когда послышались звуки открываемой двери. Я мгновенно прикрыла глаза, в тщетной попытке заснуть. Уже около часа я вертелась в постели, отведенной мне, а не в той, где проводила все ночи в этой квартире до этого. Мне все еще хотелось остаться одной. Присутствие Леши за стенкой, пока я работала, напрягало больше, чем я когда-либо могла себе это представить.

Прошло около пары минут, прежде, чем я почувствовала на себе взгляд. Весьма предсказуемо, если учитывать, что он грозился меня поместить в свою постель даже помимо моей воли. Но я не хотела с ним разговаривать. Не хотела, чтобы он застал меня не спящей, что, в общем-то, и произошло. Я надеялась на то, что он все же не поймет этого, и оставит меня в покое, не будет будить. Но, конечно же, надеялась я напрасно.

– Моя маленькая глупая девочка, – совсем тихо проговорил Кирилл где-то рядом. – Ничего ты не понимаешь, – я почувствовала легкие прикосновения пальцев к моей щеке. – Если бы я знал, что это будет так сложно, – он невесело усмехнулся. – Ты ведь не спишь, – без перехода утвердительно добавил он. Я молчала, все еще не двигаясь. – Леха сказал, что ты молчишь после разговора с Дашей. О чем вы говорили? – в его голосе послышались стальные нотки.

– Причем здесь Даша? – немного отчаянно простонала я, накрываясь одеялом с головой. Нет, чтобы оставить меня в покое… Дать возможность еще пару часов просто повертеться…

– А что причем? – требовательно спросил Кирилл, откидывая от меня одеяло. Я не стала отвечать, лишь повернулась на другой бок, подтянула колени к груди, и с помощью рук и волос спрятала свое лицо, сама не понимая, зачем. – Алина, – голосом, не терпящим возражений, позвал он. Я не двигалась. – Это бойкот? – послышалось раздражение.

– Нет. Просто хочу побыть одна, – просто ответила я, все еще не меняя положения.

– Ты целый день была одна, – все тем же тоном резко отозвался Кирилл. Я ничего на это не ответила. – Хорошо. Как пожелаешь, – зло фыркнул он, и ушел, достаточно громко закрыв дверь. Я тут же села.

– Правильно, еще и ему настроение испортила, – буркнула я себе под нос, и, натягивая на себя одеяло, вновь легла, но не смогла закрыть глаз. Чувствовала вину за то, что ему плохо из-за меня.

Я вертелась достаточно долго. Когда я посмотрела на часы, уже шел второй час ночи, а мне так и не удалось уснуть. Хотелось пойти к Кириллу, попросить прощения, и понять, что он на меня не злится. Ну, или хотя бы просто прикоснуться.

Еще минут десять прошло прежде, чем я все же решилась вылезти из кровати. Надо заметить, что от его рубашки отказаться я так и не смогла, когда переодевалась ко сну, а потому снова разгуливала в ней. Возможно, он когда-нибудь выскажет мне все, что думает по этому поводу, но пока что я с ней прощаться не собиралась.

Я тихонько открыла дверь в его спальню, и на цыпочках вошла внутрь. Он лежал на спине, с закрытыми глазами. Руки, сомкнутые в замок, лежали на животе. Такая умилительная картина, когда он спит.

Осторожно забравшись на кровать, стараясь его не разбудить, я свернулась калачиком у него под боком, положив голову на его плечо. И, почувствовав облегчение и радость, прикрыла глаза, улыбнувшись. Вот теперь было хорошо. Значит, не так уж мне и нужно было побыть одной…

– Теперь скажешь, что причем? – не двигаясь, спокойно проговорил Кирилл, чем заставил меня вздрогнуть и сесть. Сердце пустилось в пляску. А я-то думала…

– Ты не спишь? – удивленно спросила я, на что послышалось фырканье. Да, глупый вопрос. – Извини, – я прикусила губу, и вновь легла рядом. – Просто думала о том, что будет, когда ты выиграешь спор, – совсем тихо ответила на его вопрос, и прикрыла глаза. Долгие пять секунд он не отвечал.

– Тебя это тревожит, не так ли? – наконец-то спросил Кирилл.

– А разве может быть иначе? – я, набравшись смелости, осторожно обняла его за талию.

– Для тебя это, вероятно, выглядит странно, но вообще-то может, – усмехнулся он, и я наконец-то почувствовала руку на своей спине.

– Лучше не буду спрашивать, о чем ты, – вздохнула я, и, придвинувшись еще ближе, положила голову на его грудь.

– И не надо, – проговорил Кирилл, поглаживая меня по спине. – И о том, что будет потом, тоже думать не надо. Это будет потом, а у нас есть сейчас.

– Действительно, есть, – пробормотала, и коснулась губами его кожи. Раз уж сейчас…

– Алина, – предостерегающе позвал он, замерев.

– Что за дело, которое ты хочешь сделать до? – спросила я совершенно спокойно, не меняя положения.

– Скоро узнаешь, – его голос прозвучал удивительно мягко.

– Скоро, – повторила, и, переместив руку с его талию на грудь, повернула голову так, чтобы видеть его лицо. – Значит, времени мало, так?

– Ты к чему? – Кирилл нахмурился, всматриваясь в мои глаза.

– К этому, – вздохнула я, подтягиваясь ближе. – Ты ведь просил недавно, – и сама прикоснулась своими губами к его губам. Реакция последовала незамедлительная. Он взял инициативу в свои руки, и через пару мгновений уже я лежала на спине, а он нависал сверху.

Когда его рука скользнула на мое бедро, я не стала его останавливать. Это было частью моего плана. Такого простого, и такого неправильного. Я хотела, чтобы он выиграл спор до своего дела. Тогда я буду точно знать, как он ко мне относится. У меня будет возможность это увидеть в тот промежуток времени, когда он уже добьется своего, но еще не успеет выполнить то дело, из-за которого оттягивает этот момент. Это будет то время, когда я смогу что-то изменить. Сделать так, чтобы это все не закончилось так просто.

Его руки начали скользить по моему телу под рубашкой, и пуговицы явно не были для него помехой. Когда теплые ладони коснулись моей обнаженной груди, я почувствовала, что это меня смущает и сковывает мои движения. Но я понимала, что в данной ситуации этого быть не должно. Я ведь уже не маленькая, и это совершенно нормальная ситуация. И все же было сложно преодолеть себя. У меня это получалось с переменчивым успехом.

И именно в тот момент, когда надо было держаться, я не смогла. Когда его ладонь скользнула между моих ног, я невольно вся сжалась. Это было намного сложнее, чем я думала.

– Алина, – выдохнул мне в губы Кирилл, отстраняясь, и останавливаясь. – Зачем ты это делаешь? – его голос прозвучал совсем тихо. Я, скорее всего, покраснела, и была рада, что в темноте этого не должно быть заметно. – Пользуешься моей слабостью. И ты ведь не готова, – послышался вздох, и его руки совсем пропали с моего тела, и он лег рядом. И мне было стыдно в этом признаться, но я действительно почувствовала облегчение. – Ты делаешь это намеренно. Только вот с какой целью? Зачем тебе нужно, чтобы это произошло сейчас?

– А зачем тебе нужно, чтобы это было потом? – тихо ответила я вопросом на вопрос.

– Я так хочу, – просто ответил он спустя минуту молчания.

– Ну вот и я так хочу, – буркнула в ответ, подвигаясь к нему ближе.

– Не хочешь, – твердо проговорил Кирилл, давая мне понять, что отрицать нет смысла. Да и зачем? – Почему ты так боишься мужчин? – его голос звучал серьезно, в то время как у меня глаза лезли на лоб от удивления.

– С чего ты взял, что я их боюсь? – я даже прекратила какие-либо движения.

– Значит, неосознанный страх, – сделал вывод Кирилл, от чего я нахмурилась. Это вроде не ответ на мой вопрос.

– Я не боюсь, – упрямо проговорила, пытаясь в темноте просверлить его взглядом. Может, получится.

– Боишься. Ты скована в общении с противоположным полом. Постоянно боишься, что я тебя просто брошу, – и только я хотела открыть рот, чтобы возразить, как он быстро добавил: – И дело не во мне, Алина. Я лишь вызываю мнение о ненадежном партнере, усиливаю эффект. Если бы ты не боялась, было бы проще.

– А ты еще и психолог? – недовольно проворчала я. Он усмехнулся.

– Ты боишься доверять. Это все можно было бы списать на Алексеева, – я поморщилась при упоминании об этом человеке, – если бы я не заметил этого раньше. Можно было списать так же на несчастную любовь, но ты ведь не любила, не так ли? – и он наконец-то приблизился ко мне, оставляя совсем небольшое расстояние между нашими лицами. Я лишь поджала губы. – Тогда я не понимаю в чем причина. Я многого о тебе не знаю. А ты не хочешь рассказывать, – его ладонь коснулась моей щеки. – Не знаю, почему ты работаешь. Почему живешь, как затворница. Вероятно, если я исчезну, ты вновь погрузишься в свой скучный серый мир, – что-то внутри сжалось от его последнего предложения.

– Вероятно, – повторила я, не в силах отрицать.

– Если кто-то сделал тебе больно, это еще не означает, что я поступлю так же, – тихо проговорил Кирилл.

– Нет, ты поступишь хуже, и сделаешь еще больнее, – резко проговорила, даже не думая о том, что говорю. А когда поняла…

Сомаров, молча, вновь отстранился от меня, и лег рядом. И я знала, что задела его. И… Вновь не доверилась.

– Извини, – прикусив губу, сказала я, и осторожно прикоснулась к его плечу. – Нас отец бросил. Вот я и веду себя так, – добавила, и вовсе обняла его за талию. Он был прав. Я действительно сторонюсь представителей противоположного пола. И то, что я совсем недавно боролась с собой, служило этому подтверждением. Дело было не в Кирилле. Тем более, что его я любила и хотела… Но не могла.

– Давно? – немного помолчав, спросил он, не двигаясь.

– Пять лет назад.

– Работаешь ты тоже пять лет? – я сжалась от этого вопроса. Стоило догадаться, что он последует за моим признанием.

– Да, – тихо подтвердила я, не видя больше смысла это скрывать.

– А мать не работает? – немного резко и грубо вновь спросил Кирилл. Но мне этот тон совершенно не понравился.

– Не говори плохо о моей маме, – мой голос прозвучал совсем жалко, не смотря на то, что я хотела добиться обратного эффекта. Но Кирилл ничего не ответил, лишь плотно сжал челюсть так, что выступили желваки. И чего он злится? – Она не работает, потому что я этого не хочу. Владик был еще маленьким, за ним нужен был уход. И сейчас он еще маленький, чтобы предоставлять его самому себе. Я здесь, и кроме мамы за ним больше некому присматривать.

– Владик? – повторил Кирилл, и я только сейчас подумала о том, что он не знает о его существовании.

– Мой брат, – коротко ответила я, отстраняясь, и садясь в постели. Подтянула колени к груди, и обхватила их руками. Стало как-то холодно внутри.

– И сколько ему лет? – немного помолчав, задал он очередной вопрос.

– Шесть.

– Твой отец бросил тебя и младенца, и даже не удосужился выплачивать алименты? – медленно, с расстановкой проговорил Кирилл, тоже принимая сидячее положение.

– Почему же? Он выплачивал, – поджала губы я.

– Допустим. Но он отец, должен был участвовать в дальнейшем воспитании детей, и, соответственно, помогать материально, помимо обязательной выплаты денег, не находишь? – фыркнул Сомаров.

– Не нахожу. Ему было на кого потратить деньги. Он еще раз женился, – и невозмутимо пожала плечами. – А мы просто не стали требовать. Зачем? У него была новая семья, а мы и сами справились.

– Сами справились? Ты пошла работать… Сколько тебе там было лет? – ехидно поинтересовался он. – Четырнадцать? И кем же ты работала, позволь спросить? На панели не стояла, нет? – все тем же тоном задал он очередной вопрос, вызвав во мне ну очень неприятное чувство. – А могла бы запросто попасть куда-нибудь в эту область. Это нынче популярно. Особенно когда идут работать маленькие девочки. И мать дома с младенцем сидела. Это ты называешь «сами справились»? Действительно, зачем требовать деньги? Глупо, – напоследок отрезал Кирилл. – Теперь хоть понятно, от кого вся эта дурь в твоей голове.

– Не оскорбляй мою маму, – резко проговорила я, когда до меня дошел смысл сказанного им. Он усмехнулся.

– Я не оскорбляю, я констатирую факт. Все мои поступки не так глупы, как этот. Да где ты видела, чтобы мать, у которой двое детей, отказывалась от денег из-за гордости, отправляя несовершеннолетнюю дочь работать в сомнительные места? – невесело усмехнулся Сомаров, явно будучи недовольным.

– Она не отказывалась, – возмутилась я.

– Не просила, – кивнул Кирилл. – Глупо. Очень и очень глупо.

– Тебе, я вижу, юриспруденция не идет на пользу, – фыркнула я, ступая босыми ногами на пол, и подошла к окну, остановившись спиной к нему. Было обидно и за маму, и за Владика, и за себя. Да, это было глупо, но я была первой в списке тех, кто отговаривал маму от этого. Вероятно, именно поэтому я столько работаю, и не соглашаюсь на то, чтобы она тоже работала. Потому что в какой-то степени чувствую себя виноватой.

– Знание законов еще никому не навредило, – невозмутимо отозвался Сомаров, оставаясь на кровати.

– Что-то ты помнишь про законы не тогда, когда это действительно надо, – хмуро заметила.

– А ты забываешь о правильности не тогда, когда это действительно надо, – хмыкнул Кирилл. – Мы друг друга стоим, – послышался тихий смех, и я невольно обернулась. Люблю, когда он так похож на обычного парня. Хотя, надо признаться, я не хотела бы его видеть таким на постоянной основе. – Иди ко мне, – успокоившись, позвал он. Вздохнув, я подошла к кровати, и, забравшись на неё с ногами, подползла к нему, тут же обняв его, и положив голову на его грудь. Через секунду меня прижимали еще сильнее за талию. – Спи, маленькая моя, опять не выспишься, – уже шепотом проговорил Кирилл.

– Ну ты ведь тоже, – вздохнула я, устраиваясь поудобнее и прикрывая глаза.

Он ничего не ответил на это, лишь начал поглаживать меня по волосам.

– И все-таки ты привыкла засыпать со мной, – усмехнулся он, когда я практически спала. А потому я не была уверена, что это мне не приснилось.

* * *

Когда я проснулась, за окном уже было светло, а в кровати я была одна. Спросонья, я медленно приняла сидячее положение и слегка потерла глаза. Потом осмотрелась. Взгляд наткнулся на настенные часы. Одиннадцать часов.

Подскочив, как угорелая, я едва удержала равновесие, когда перед глазами потемнело. Подождав, пока это пройдет, я, стараясь больше не делать резких движений, отправилась на поиски кого-то живого в этой квартире, с четким намерением высказать все свое недоумение и возмущение кому-либо из двоих претендентов. Но никого не было.

– Сомаров, гад, – я от злости топнула ногой, стоя в коридоре, и панически думая, что теперь делать. Получается, пары я сегодня прогуляла. – И Солдатов предатель, потакает ему.

У меня впервые появилось желание побить боксерскую грушу. От злости и обиды. Но её здесь не было, и эмоции было не на что выплеснуть.

– Я тебе это припомню, – зло проговорила я, направляясь в свою комнату. – Бесчувственный чурбан.

Я плюхнулась на кровать, сложив руки на груди, и нахмурилась, при этом поджав губы. И что теперь делать?

* * *

– Ты думаешь, что это была хорошая идея? – поинтересовался Солдатов.

– Пускай выспится, – отозвался Кирилл, глядя на поезд и докуривая сигарету.

– А ты, никак, заботишься о ней, Сомаров? – ухмыльнулся друг.

– Ты когда возвращаешься? – проигнорировал он вопрос Солдатова.

– Думаю, в понедельник уже буду. Надеюсь, ты ничего не натворишь за эти несколько дней?

– Езжай со спокойной душой, Солдатов, – хлопнул друга по плечу Кирилл. – В мои планы не входит ничего такого, за что ты мог бы мне впоследствии врезать.

– Спасибо, Кир, ты меня успокоил, – отозвался Леха. – Теперь я точно уверен в том, что ты за несколько дней натворишь дел.

– Передавай Нате привет, – усмехнулся Кирилл.

– Что у тебя на уме, Сомаров?

– Меньше знаешь – крепче спишь. Тем более, что тебе уже пора, – он с ухмылкой кивнул на проводницу, которая зазывала всех назад, возвещая, что поезд сейчас отходит.

– Ладно, живи до понедельника, – вздохнул Леха, и, обнявшись с Кириллом, пошел к поезду. А он, дождавшись, пока поезд отбудет, отправился на стоянку.

Ему вновь нужно было к отцу. И он не был уверен в том, что сегодня попадет к себе домой. Отец явно задумал затащить его в родительский дом, а Кириллу именно сегодня не следовало учинять скандал с матерью.

Он и так состоится, когда она узнает, что он натворил и еще натворит. И отцу достанется за то, что он его покрывает.