Текст книги "Обреченные стать победителями (СИ)"
Автор книги: Марина Ефиминюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
В последней комнате обнаружилась та самая дверь, через которую мы входили. Видимо, чтобы испуганные адепты не решили, что впереди еще испытания, над притолокой зажгли номер квест-комнаты. Мол, не переживайте – вы увидели свет в конце тоннеля. Тут же на высокой каменной подставке лежал большой ключ.
– Все! – вздохнул Ботаник. – Конец! Свобода!
– Как-то очень просто… – пробормотала я себе под нос.
– Эден, не нравится – оставайся. – Илай самоуверенно двинулся к двери… и не нашел замочной скважины. – Какого демона?
– Это еще не свобода?! – взвыл Флемм.
Я прикусила язык, чтобы не высказать какую-нибудь ироничную гадость. Судя по хитрому виду Тильды с палкой, она была готова стукнуть любую ведьму, посмевшую открыть рот. Сразу по голове. Не дайте боги, останусь дурочкой.
По обеим сторонам двери имелись два каменных выступа. На одном стояли песочные часы в деревянном корпусе. Мелкий песок стремительно перетекал по узкому горлышку, давая понять, что время испытания неизбежно подходило к концу, и игрокам следовало поторопиться. На втором выступе была лишь квадратная выемка. Видимо, вторые часы все-таки следовало найти.
– Может, палкой в дыру потыкать? – предложила Матильда и продемонстрировала торец. – Она ведь тоже деревянная и квадратная.
Мы даже не стали комментировать, хотя, подозреваю, что красноречивое молчание лучше любых слов подсказывало подружке, что все думают по поводу предложения.
– Надо вернуться обратно. На старте осталась нераскрытая дверь, – вздохнула я.
– Я никуда не собираюсь отсюда двигаться! – немедленно заартачился Флемм. – Мне все еще хочется выйти из этого чистилища при своем уме и ясной памяти. Между прочим, я у мамы один кормилец, последняя надежда на приличную старость и не имею права бросаться в пасть к страшной роже по собственному желанию. Я очень важен!
Другими словами, бросим на растерзание чудовищам сирот из нашей команды… Знаете, я для себя тоже очень важна!
– Давайте на камень, ножницы, бумага? – немедленно предложила Тильда, видимо, справедливо полагая, что боги просто не имеют права быть жестокими к девочке в очках и с палкой, чтобы отправлять ее в страшную темноту по обратному маршруту.
– Вообще, кто ключ держит, тот его в дверь и сует, – немедленно заявил Флемм.
Мы дружно посмотрели на ключ в руках Илая.
– Удобная позиция, – фыркнул он и протянул руку к Тильде:
– Канделябр, давай камень!
– От канделябра слышу! – пихнула девушка источник бледного света.
– Бади, на стреме, – продолжал распоряжаться Форстад, строя из себя уходящего на верную гибель героя. – Не хочу никого на горбу вытаскивать… Особенно Ботаника.
– А чего сразу я? – обиженно буркнул Флемм.
Решительным шагом он направился к узкому лазу. Вдруг я поймала себя на мысли, что от суеверного страха, обхватившего грудь горячим кольцом, не могу стоять на месте. Лучше двигаться и что-то предпринимать, чем, словно ягненок на заклании, тесниться к Бади и в ужасе ожидать, когда из темноты снова надвинется страшная рожа.
– Форстад, подожди меня!
Я налетела на него, замершего в проходе, испуганно вцепилась в одежду.
– Здесь никого нет, Эден. Не сопи! – буркнул он, но неожиданно сжал мою влажную от страха руку и не отпускал, пока мы сквозь темноту, разбавленную мутным светом, решительно, смело и, кажется, чуточку безумно шагали к стартовой комнате. К слову, ни одной страшной рожи по дороге замечено не было.
С дверью мы долго ковырялись не потому, что от страха оглядывались или наскакивали друг на друга от любого шороха (клянусь, всего один раз на него наскочила, но ведь не завизжала!), а просто замок проржавел. Наконец старый механизм поддался, простонал зубодробильный скрежет, точно где-то в глубине квест-пространства отодвинули тяжелый засов. Железная дверь приоткрылась, мы вошли.
Комната оказалась размером с хозяйственный чулан. Половину занимала большая деревянная кадка. На стене висела полка, заставленная пыльными банками и флаконами с загустевшими алхимическими эликсирами. Понятия не имею, какой навык наставники хотели, чтобы мы продемонстрировали, когда придумывали для закутка столь странный интерьер. Мы начали проверять полку, передвигали замусоленные сосуды, шипели на грязь, сыплющую в глаза.
– Могли бы и на подсказки расщедриться, – пробормотал Илай, с омерзением стирая с лица прилипшую паутину. – В высшей школе магии всегда оставляли свитки.
– Привык побеждать со шпаргалкой? – насмешливо отозвалась я, хотя в душе сильно позавидовала, что он уже проходил подобные задания. Что говорить, столичные школы магии сильно отличались от провинциальных.
– Эден, ты родилась злой, или тебя жизнь заставляет показывать зубы? – насмешливо фыркнул он.
– Просто, в отличие от некоторых, я не обломала их о золотую ложку.
Наверное, мы бы в очередной раз рассорились в пух и прах, но мне на глаза попались песочные часы в деревянном корпусе, спрятанные за банкой, полной крупных черных жуков.
– Нашла!
Мгновением позже пространство содрогнулось от дружного истеричного визга. Пожалуй, в слаженном хоре не звучал только голос здоровяка Джера. Видимо, визжать, как девчонка, ему не позволяла гордость, а ругаться бранными словами он не умел. Подхватив световой камень и часы, мы бросились обратно, протиснулись через лаз и в изумлении остановились.
Тильда со скособоченными на носу очками и растрепанными косами, воинственно выставляла вперед палку. Рядом Тихоня с ведьминым огнем в руках пыталась притворяться свечой. Ботаник сидел на полу у стены и кажется подумывал потерять сознание. Бади с обескураженным видом тер лоб…
На полу лицом вниз лежал человек в черном плаще и не подавал признаков жизни.
– Вы прикончили страшную рожу?! – воскликнула я.
– Рефлекс, – коротко произнес Качок. Видимо, это можно было считать извинениями.
– А нечего выскакивать из темноты! Чуть до остановки сердца не довел! – заверещала Тильда.
– Но если это кто-то из наставников следил за испытанием, а мы его грохнули? – охнула я. – С ума сошли! Его даже негде прикопать!
Проверить, кто скрывался под одеждами, никто не решился. Долгую минуту мы разглядывали несчастного и осознавали ужас собственного положения. На первом же квесте всей честной компанией мы грохнули наблюдателя! Теперь проигрыш и даже отчисление из академии – не самая наша большая проблема.
– Ребята, – держась за стеночку, Флемминг поднялся на ноги, – а давайте сделаем вид, что мы его не видели и не били. Ну… сам там споткнулся в темноте, упал, нос сломал… А?
Мы переглянулись. Предложение-то было дельное! Что случилось в темноте квест-комнаты, то остается в квест-комнате.
Вдруг человек под плащом зашевелился, глухо всхлипнул и, приходя в сознание, попытался поднять голову. Мы невольно отпрянули от тела. Секундой позже на затылок жертве опустилась злосчастная палка. Только-только ожив, бедняга тюкнулся носом в каменные плиты и затих.
– Ой… – обвела нас Тильда смущенным взглядом. – Честное слово, я случайно! Рука дрогнула.
Быть точнее обе руки, а заодно и все тело! Кто вообще доверил нервной даме палку?
– Боец, – пожал ей плечо Бади.
– Давайте убираться отсюда, – Илай хотел пройти к двери и поставить найденные часы в выемку, но я перехватила его за руку.
– Нехорошо… оставлять на полу, – пробормотала я. – Надо тело спрятать… В смысле, человека переложить. Он же живой. Пока.
– Ты серьезно, Эден? – возмутился Флемминг.
– Время еще есть. В чулане кадка стоит, посадим в нее. Она деревянная.
– Мягче пола? – хмыкнул он.
– Теплее.
– Я – за, – поддержала Тильда, видимо, страшно смущенная тем, что огрела беднягу по голове.
– Сама тогда и тащи! – ругнулся Илай.
Спор решил Бади. Очень ловко он подхватил неподвижное тело, перевалил через плечо, как мешок с бобами. Руки, спрятанные в широченных рукавах, болтались безвольными плетьми, капюшон закрыл голову.
– А вы все-таки серьезно, – обреченно вздохнул Форстад, но противоречить решению Бади побоялся. Правильно, вдруг Качок и его уложит в одну бадью с жертвой? Ведь не зря люди говорят: в самых тихих рейнсверских омутах – самые отмороженные демоны водятся.
Подсвечивая дорогу ведьминым огнем, мы кое-как протолкнулись в соседний зал, добрались до чулана. Джер перекинул пострадавшего в кадку, проверил на всякий случай пульс и заботливо поправил на коленях бессознательной жертвы длинный плащ. Тильда шустренько просунула палку между сложенных безвольных рук мужика.
– Очнется и решит, что сам себе по голове настучал, – пояснила она. Со стороны выглядело так, будто он сковырнулся в кадку, поджал коленки, обнял палку и сладко уснул.
В гробовом молчании, как на похоронах, мы вышли из чулана и через узкий лаз начали по очереди протискиваться бочком в последний зал. Неожиданно тусклый свет камня выхватил из темноты силуэт странного создания с крупной лысой головой и мордой, отчасти напоминавшей человеческое лицо. Сначала показалось, что со мной сыграло дурную шутку скудное освещение. Я замерла и присмотрелась. От догадки в жилах заледенела кровь.
– В углу… – язык слушался с трудом, – рейнсверский крикун!
– Где? – Илай вытянул руку с мерцающим минералом.
На секунду мы застыли, следя за тем, как существо медленно расширяло беззубую пасть. Глухую тишину наполнил оглушительный демонический визг. Никогда в жизни не бегала быстрее! В голове смешалось от страха, я даже не поняла, кто именно сунул в паз песочные часы. С силой толкнула дверь, но она не поддавалась, хоть лоб расшиби.
Демон-крикун, споро переставляя руки и ноги, как огромный кровожадный паук, стремительно двигался в нашу сторону.
– Открывай, дура! – взвизгнул над ухом Флемминг.
Я налегла плечом и вывалилась в маленькую освещенную комнатку с деревянными полами и песочными часами на подставке. Следом толпой выскочила команда. Даже Бади, забыв про самообладание боевого мага, в эту страшную минуту поддался коллективной панике. Парни навалились на дверь. Демон попытался проникнуть через щель, тянул длинные синюшные руки с узловатыми пальцами без ногтей, рычал диким зверем.
– Останови время! – перекрикивая испуганный визг Тильды, рявкнул Илай.
Подскочив к подставке, я резко перевернула часы. Песок замер. Дверь вместе с крикуном исчезли, осталась только гладкая стена. Ошарашенные финалом испытания мы утонули в глубоком молчании. Парни пытались вернуть дыхание. Матильда съехала на дощатый пол и сдернула с носа очки. Очевидно, чтобы не видеть наши физиономии. Я рухнула на корточки и закрыла лицо руками.
В ушах шумело, а в голове трубили ликующий клич фанфары. Не верилось, что все закончилось. Мы прошли первое испытание, никого не укокошили, разве что слегка травмировали, не передрались и победили!
– Эй, ребята… – вдруг тихонечко позвал Ботаник. – Нас как будто стало меньше.
– Крикуны неплотоядные. Они только пугают, но – проклятье! – правда страшны как смерть! – неожиданно даже для себя блеснула я познаниями в рейнсверском бестиарии и быстро осмотрела комнату. – А где Марлис?
– Там. – Флемм ткнул пальцем в сторону стены, где еще с минуту назад была прорублена дверь в чистилище. – Думаете, это провал?
Глава 5. Блуждание в темноте
– Это полный провал! – Армас прохаживался перед нами, стоящими ровной шеренгой. Туда-сюда, влево-вправо, заложив руки за спину. Лучше бы он по старинке орал, как любил делать на лекциях, но он не опустился до плебейского вопля – препарировал нас этим своим невероятным холодным голосом с острыми, режущими интонациями. Удивительно, как мы не развалились на куски и не превратились в сугробы.
– Вы первая на моей памяти команда, избившая наблюдателя!
– Рефлекс! – отрапортовал Бади. Он стоял по-военному: ноги на ширине плеч, руки сложены за спиной, подбородок поднят… на светлый ежик трогательно налипла паутина.
– У него сломан нос, хорошо не случилось сотрясение мозга! Какой еще рефлекс? – вкрадчиво переспросил Армас, готовый сорваться на привычный нам всем крик.
– Условный. – Джер явно был готов по-мужски отвечать за любые условные рефлексы, врожденные инстинкты и вообще так, по мелочи, если предъявят.
– Ус… условный? – словно пытаясь перебороть немоту, с трудом проговорил Армас.
Он примолк, очевидно пытался мысленно досчитать до десяти. На перекошенное от гнева лицо было страшно смотреть, поэтому я шустренько опустила голову и сделала вид, будто заинтересовалась носами пыльных ботинок.
– Главной задачей в этом испытании было обнаружить демона-крикуна и отвлечь. Чем, господа адепты, возможно отвлечь безобидного…
На этом слове я подавилась воздухом.
– Эден! – пронзил меня ледяной взгляд магистра. – Вам есть что сказать?
Я потрясла головой и притворилась немой.
– Так чем же можно отвлечь безобидного демона, жрущего одних жуков? – ласково спросил куратор.
– Жуками, – дал очевидный ответ Ботаник, и сам напугался, что вообще подал голос.
Перед мысленным взором немедленно появилась большая пыльная банка с отвратительными черными жуками, которую я лично двигала, чтобы снять с полки песочные часы. Как же Форстад ошибался! Подсказок нам дали предостаточно, мы просто не сумели их прочесть.
– Ох! Господин Квинстад! Добро пожаловать обратно в мир адекватных людей, – нехорошо улыбнулся Армас. – Как вижу, при свете дня к вам обращается способность думать.
Ботаник потупился. На мой взгляд, распекать человека за фобии не очень честно. Он же не виноват, что до сих пор боится темноты! Но в сложившихся обстоятельствах высказывать ценное мнение было чревато.
– Хорошо, оставим на минуту избиение наблюдателя и потасовку на выходе, ответьте мне на вопрос, господа адепты… Марлис Нави-эрн лишняя в вашей команде?
Мы смущенно переглянулись. С потерей Тихони действительно вышло не красиво. Сейчас эртонка переминалась с ноги на ногу, скромная, несколько ошарашенная окончанием испытания и заплаканная.
Едва песочные часы были перевернуты, она, как и все адепты, не успевшие выйти из лабиринта за отведенное время, через портал переместилась в зал к наставникам, внимательно наблюдавшим за командами через магические зеркала. Преподаватель видели, как Бади точным ударом уложил наблюдателя-старшекурсника физиономией в пол, Тильда добавила палкой, и мы дружно пытались скрыть следы нападения. Жаль, что не оценили впечатляющую командную работу!
– Почему вы молчите, господа адепты? – тихо спросил Армас. – На испытаниях случалось всякое, но вы оставили человека в лабиринте! На моей памяти такое тоже случилось впервые. Если провалитесь в следующем месяце, то, обещаю, я лично буду настаивать на вашем исключении. Отдыхайте, победители!
Он развернулся на каблуках и стремительно вышел из зала торжеств, оставив нас шестерых наедине с отвратительной новостью.
– А знаете что? – вдруг громко высказалась Тильда с таким видом, словно собиралась открыть новый закон мироустройства. – Я есть хочу!
– Цирк… – пробормотал Форстад и стремительно покинул «место казни», никто даже глазом не успел моргнуть.
Марлис в столовую не пришла – сразу после оглушительного коллективного провала уехала домой на выходные. Хмурый Илай предпочел команде неудачников, подпортивших его реноме, привычную компанию приятелей и девиц с факультета общей магии. Я поняла, что пялюсь в их сторону, когда Дживс, довольный, как сожравший жука крикун, посмел мне подмигнуть. Вот гадость!
Мы четверо ели в мрачном молчании. Обсуждать испытание не возникало никакого желания, а обещание магистра выставить нас из академии висело над головой темной тучей. Как ни странно, первым заговорил молчун Бади. Он указал вилкой на очищенное куриное яйцо и спросил:
– Будешь?
Я переставила блюдце ему в поднос.
– Приятного аппетита.
В его тарелке лежали три говяжьих отбивных, маленькие сосиски, полоска жареного бекона, а в плошке пустой бульон. Четыре куриных яйца он уже прикончил. С непроницаемым видом Качок отделил белок от желтка и вернул мне сердцевину.
– Бади, как можно жрать столько мяса? – пробубнил Флемм, подхватывая вилкой фасолевые стручки, приправленные постным маслицем. Кто бы критиковал, честное слово! Сам притащил полный поднос всевозможных овощей и хрумкал одну «травку».
– Белок, – емко пояснил Джер позицию по поводу еды.
– Ботаник, а ты, похоже, из этих… из вегетарианцев? – с непередаваемо презрительным видом высказалась дочь мясного магната. В голосе прозвучало столько претензии, что на месте Флемма я бы подавилась, и просто для вида начала пилить ножом сосиску.
– Против? – высокомерно спросил он, не подозревая, что оказался не только за одним столом, но и в одной команде (что было особенно опасно) с идейным врагом.
– Ничего, хрусти пока. – Она поправила очки. – Скоро мы из тебя сделаем нормального человека.
Превращать убежденного вегетарианца Флемминга Квинстада в нормального человека Тильда, видимо, планировала не раньше следующей седмицы и сразу после обеда умотала к папочке.
Выходные были длинные: отдыхали целых два дня, и адепты разъехались по домам. Замок Дартмурт заметно опустел. В коридорах и рекреациях гуляло эхо, в столовой легко находились свободные места, а в общежитии воцарилась звенящая тишина, и с утра не случилось обычной очереди в помывочную. На радостях я почти полчаса намывалась косметическим щелоком. Чистая до скрипа и благоухающая пионами, закрылась в комнате и с азартом взялась расколдовывать методичку. В общем, лучше бы вообще не мылась, все равно измазалась, как чушка.
Заниматься магией пришлось на кровати. Разложила методичку, сплела заклятье и только убрала от страниц раскрытые ладони, как в лицо ударил столб едкого черного дыма. Отпрянув от неожиданности, до звона в ушах я шмякнулась затылком о каменную кладку и, поверженная толстой стеной, свалилась на подушку.
– Ненавижу! – обратилась к хитроумному магистру, который где-то прекрасно проводил время и понятия не имел, какие страсти разгорались вокруг его заклятья.
Скажите на милость, кому придет в голову защищать защитную магию? А Торгашу Хилди – чтоб его рейнсверский крикун с жуком перепутал, – пришло! Поверх путающего буквы заклятья он поставил второе – от взлома. Уму непостижимо!
А мне как-то надо было постичь и желательно в процессе познавания не задохнуться. Можно подумать, что в методичке были зашифрованы королевские тайны, а не схемы мироустройства. Слов нет, одни непечатные буквы! Сказала бы их вслух, но каждый раз, когда нарушала зарок не браниться, обязательно случалась какая-нибудь чепуха. Хотя куда абсурднее дымовой завесы, стоящей в комнатушке? Казалось, здесь не высшей магией занимались, а сложили костер из учебников по этой самой магии и устроили их сожжение. Пришлось открыть окно. Вместе с дымом из комнатушки выходило бережно накопленное тепло.
Во второй раз я была умнее! Наученная горьким опытом, теперь не стала одним махом убирать ладони от страницы, а сначала осторожненько приподняла указательный пальчик. В щелочку моментально выплеснулась тоненькая черная струйка. Впрочем, моментально заткнутая обратно… И в этот напряженный момент, когда противостояние с Хилдисом, о котором сам Хилдис даже не догадывался, достигло апофеоза (в смысле, я сидела, как дура, с прижатыми ладонями, и прикидывала, что теперь делать), в комнату принялись долбиться и орать голосом смотрителя общежития:
– У тебя дым из окна идет! Занавески, поди, горят!
Божечки, принесла же нелегкая…
– Нет у меня занавесок! – громко огрызнулась я, а сама закрутила головой, пытаясь найти, чем бы заткнуть дымовую дыру.
– Значит, зелья варишь, – огорошил въедливый старикан. – Варить зелья в общежитии категорически запрещено! Придумали тоже – шаманить в комнатах!
Чего? Я с большим интересом посмотрела на дверь. Стало ужасно любопытно, неужели адептки, наслушавшись местную пифию, начинают варить приворотные зелья, не отходя от кроватей?
– Подождите, мне надо одеться! – соврала я.
– Думаешь, не знаю, что ты прячешь котел? Выплеснешь зелье из окна – оштрафую в двойном размере, – пригрозили из коридора.
– Да не варю я ничего! – уверила я и немедленно поймала себя на странной мысли, что от горячего домашнего супчика не отказалась бы. – Просто дверцы у шкафа заело, не могу платье достать!
Что я несу?
– Ты что несешь? – тоже удивился смотритель. – Открывай!
Справедливо говоря, вломиться в комнату он побоялся, вдруг адептка действительно стояла в чем мать родила над кипящим котлом?
– Да чтоб вам всем пусто стало, – пробормотала я и молниеносным движением захлопнула методичку, не позволив той выпустить очередное облако дыма, разве что чуточку плюнуть. Однако черные струйки полезли между сомкнутых страниц. Чадящая, как древний гримуар по черной магии, книжечка была спрятана под подушку и накрыта одеялом.
Я распахнула дверь, молясь, чтобы старикан убрался восвояси быстрее, чем дым начнется сочиться из кровати.
– Здравствуйте, господин смотритель.
– Что у тебя там?
Он немедленно вытянул шею, пытаясь узреть посреди комнатенки очаг с котелком или, на худой конец, обнаружить обгорелые лохмотья занавесок. Воздух в бывшем чулане действительно оставался подозрительно сизым. Насторожившись, старик попытался сделать в комнату шаг, но я преградила путь и нахально заявила:
– Как же здорово, что вы ко мне заглянули!
– А? – захлопал он белесыми ресницами.
– Когда лампу повесите?
Упоминание о светильнике, который был обещан еще при заселении, заставил смотрителя воровато оглянуться через плечо на пустой крюк в стене.
– Во время заселения обещали, что завтра, – припомнила я. – Завтра давно прошло!
– Значит, зелья не варишь и занавески не поджигаешь? – быстро проговорил смотритель.
– Нет, – уверила я. – Высшей магией занимаюсь. Кстати, что насчет лампы?
– Вот уж правда! Какая высшая магия без дыма? – невпопад проговорил старик. – Все бы так себя вели в общежитии! Зелье не варит, мебель не палит – любо-дорого посмотреть.
Он споро пошаркал за поворот. Не зря тетка Надин говорила, что наглость второе счастье!
– А светильник? – чтобы уж наверняка отбить желание проверять бывший чулан крикнула я.
– Завтра! – донесся недовольный голос.
В эти выходные из моего окошка беспрерывно валил дым. Он уходил в высокое осеннее небо, украшенное полупрозрачными слоистыми облаками, однако смотритель больше не появлялся. Одолеть заклятье Хилдиса, больше походившее на проклятье, не удалось, и новую учебную декаду я начинала в паршивом настроении.
– Поздравляю тебя, Ведьма! – глумливо ухмыльнулся Дживс, когда мы столкнулись в холле учебного корпуса.
– Ты наконец сваливаешь из академии? – уточнила я, давая понять, что других вариантов, почему бы ему рассыпаться в поздравлениях, просто не нахожу.
– Тебя повесили!
– Ага, и сейчас ты видишь меня в кошмаре, – фыркнула я.
– Если будут нужны деньги, обращайся, – предложил он. – Обещаю, мы договоримся.
После выходных обязательно вывешивали выговоры для особо отличившихся. Видимо, Хилдис выполнил обещание, наябедничал в деканат, и на этой седмице я попала под раздачу. Хорошо лично не вызывали! Но денег все-таки лишили, оставили девушку без осенней обуви.
Чувствуя себя ограбленной, я решительно направилась к доске объявлений и наткнулась на Ботаника.
– Захотел полюбоваться?
– Ты сейчас тоже полюбуешься, – мрачно кивнул он.
На доске висел приказ о переводе адептки первого года обучения Марлис Нави-эрн на факультет общей магии. Напоследок Тихоня осталась верной себе: перевелась и никому ничего не сказала!
– Остальные знают? – тихо спросила я и, встав на цыпочки, сдернула приказ.
Вообще срывать официальные бумаги с доски строго-настрого запрещалось, но вряд ли меня оштрафуют в минус, разве что заставят махать метлой за мелкое хулиганство. Метла ведьме к лицу, поэтому как-нибудь переживу.
– Ты же в курсе, что устав запрещает воровство ректорских приказов? – поинтересовался дотошный Флемм.
– Тебя сейчас только это волнует? – буркнула я. – Нужно идти к Армасу. Если нас решат расформировать, что будем делать?
– Радоваться, – предположил Ботаник.
– Прости?
– По-моему, неплохая перспектива, – пояснил он и, получив в ответ выразительно-осуждающий взгляд, развел руками:
– Я просто пытаюсь смотреть на ситуацию трезво.
– Флемминг, можно я тебя попрошу? Прекрати пытаться.
Через десять минут вчетвером мы входили в приемную Армаса. Никому не пришло в голову позвать Форстада, не сговариваясь, все решили, что пусть он сам как-нибудь разбирается со своими проблемами. Поди, сына главы магического совета больше не обидят, переведут в ту команду, где никто не бьет наблюдателей, не грызется во время испытания и не теряет участников в лабиринте.
– Ждите очереди, – с индифферентным видом оглядев нас, резюмировал помощник. Он почесал перевязанным пальцем нос и продолжил переписывать бумаги.
Видимо, магистр был в корне не согласен с поговоркой, что в ногах правды нет. Стул в приемной был только один и его занимал секретарь. Нам пришлось притереться по стеночке, а Тильда привалилась к подоконнику с рейнсверской мухоловкой, распустившейся большими пятнистыми цветами. Она с любопытством пригляделась к плотоядному растению и, как любопытный ребенок, попыталась сунуть палец. Из листьев, словно демонята из табакерок, выскочили фиолетовые головки и, как по щелчку пальцев, кровожадно раззявили игольчатые пальцы. Мол, наконец-то еда! Отдернув руку, подружка подвинула меня бедром и скромно встала у стеночки.
– Видишь, Ботаник, – вдруг проговорила она и, заработав осуждающий взгляд секретаря, перешла на громкий шепот:
– Даже цветочки едят мясо. И только вегетарианцы презрели главный закон выживания!
– Если ты мне сунешь палец в рот, то я тоже его укушу, – с индифферентным видом отозвался Флемм.
Мы терпеливо ждали, когда Армас освободится. Ладно, я дергалась. Перерыв подходил к концу и время поджимало. Если ребятам до кабинета старомагического языка было добираться всего один поворот, то мне предстояло нестись на полных парусах в оранжерею. А в кабинете, не догадываясь, что под дверью опаздывает на семинары целая делегация из адептов, говорили и говорили, сдержанно, тихо, как будто сердито.
Вдруг бабахнуло раздраженное восклицание голосом Илая Форстада… Да-да, того самого, которого мы не позвали выяснить, что деканат надумал сотворить с нашей командой. Какая, оказывается, прыткая столичная принцесса! Юбки подобрала, туфли начистила и понеслась за себя хлопотать.
– Я выполняю все условия! Даже не отказываюсь от отработок! Почему меня вынуждают проходить лабиринты с этими клоунами? Почему не с Дживсом и Остадом?
Мы с ребятами смущенно переглянулись.
– Как понимаю, клоуны именно мы, – глубокомысленно изрек Флемм.
– Проблема в том, Илай, что ты привык управлять теми, кто тебе подчиняется! – рявкнул Армас, похоже, доведенный претензиями зарвавшейся столичной принцессы до дрожания века. – Не нравится команда? Убирайся с факультета! Успешно проходить испытания можно и вчетвером.
– Видимо, это означает, что нас оставляют, и компания Дживса мне не грозит, – вздохнула я. – Пойдем на занятия?
Уйти мы не успели. Дверь в кабинет магистра распахнулась от грубого тычка в приемную, как пробка из бутылки вылетел Илай с перекошенной от ярости физиономии. Он резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Обнаружить всю команду клоунов, с которой ему до конца года предстояло участвовать в «цирковых представлениях», белобрысый явно не рассчитывал. Лицо мигом окаменело, но взгляд выдавал кипевшую злость. Думаю, не меня одну посетило желание врезать Форстаду каким-нибудь заклятьем.
– Можете заходить, – гостеприимно махнул рукой помощник, не догадываясь, какая безмолвная трагедия разворачивалась у него под носом.
– Спасибо, мы уже все услышали, – проскрипела я и сама первая покинула приемную, чтобы не устроить магическую драку прямо под носом Армаса. Внутри дрожало от негодования. Было обидно и за себя и за ребят. Странное чувство – никогда не пеклась о других. Но если остальные пошли зубрить старомагический язык и лишь мысленно посылали в сторону Форстада ругательства, то мне предстояло полтора часа лицезреть его физиономию на занятии по флоре и фауне Рейнсвера.
В Дартмурте и его окрестностях буйным цветом полыхал сезон листопадов. Деревья пылали разноцветными факелами, ухоженные силами адептов газоны превратились в желтый ковер, кое-где запятнанный зелеными островками. Воздух был прохладным, ветер приносил из-за замковой стены запах костров и сухих опавших листьев.
Осень всегда вызывала глубоко внутри странную острую меланхолию, гасившую остальные эмоции, но главный источник ярости дышал мне в затылок.
– Эден, постой! – позвал меня Илай, когда мы друг за другом шагали по тропинке к длинному стеклянному строению с высокой остроугольной крышей. Я притворилась глухой и показательно хлопнула дверью оранжереи прямо у него перед носом.
Воздух в оранжерее был насыщен сочными цветочными ароматами и зелени. Кусты и растения реагировали на движение: выставляли листья, словно просили о ласке, зазеваешься – цеплялись за ноги длинными гибкими лозами или пугливо прятали яркие цветы, резко закрывая бутоны. Дребезжащий голос магистра Ранора, преподавателя по флоре и фауне параллельного мира, доносился из-за огромного куста, со стороны похожего на облепиху с тонкими ветками, густо облепленного оранжевыми ягодами.
– Ягоды растения шаи ядовиты, а шипы оставляют незаживающие царапины… – вещал он.
– Эй, Эден! – злой, как рейнсверский игуанодон, Форстад схватил меня за руку и заставил развернуться. – Ты чего как с цепи сорвалась?
– То есть клоунов в цирке тоже сажают на цепь? – огрызнулась я в ответ. – Или в труппе я ручная мартышка?
На секунду Илай опешил, но быстро справился с эмоциями, и уголок его рта дернулся в знакомой и неприятной улыбке.
– Задело за живое?
– Нет, просто стало любопытно, кто ты в нашем цирке? На дрессировщика не тянешь. Значит, уродливый клоун?
Он скрипнул зубами и очень буднично попытался затащить меня под соседний куст, который не был «шаи», не оставлял колючками незаживающие царапины и напоминал густую сирень.
– Ты что творишь, убогий?!
– Очень хочу поговорить, – процедил Илай, как-то легко подавив сопротивление.
– Я что-то не настроена на воркование в кустах.
– Повезло, потому что я тоже!
Ветви сомкнулись за спиной парня, образовав уединенный альков.
– Я урод? – очень тихо, но с угрозой проговорил Илай.
– Заметь, это не я сказала!
– Другими словами, – пропустил он шпильку мимо ушей, – это я в лабиринте жался по стенам, бил наблюдателя, создавал видимость бурной деятельности, притворялся предметом интерьера и тупил?
– Говоря тупил, ты намекаешь на меня, верно? – сквозь зубы уточнила я.
Он пожал плечами, мол, если понимаешь, зачем переспрашиваешь.
