Текст книги "Обреченные стать победителями (СИ)"
Автор книги: Марина Ефиминюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
– Схожу за напитками, – вздохнула я и сбежала к стойке, за которой маячил хозяин игрового заведения.
Содовая вода в кружках булькала и исходила белесым дымком. На вкус она была чуть кисловатой и ужасно, просто катастрофично колючей, царапала горло мелкими пузырьками. В восточных долинах напиток не особенно любили, даже на ярмарках, где, казалось бы, пили и ели абсолютно все, даже то, что не стоило пробовать, к палаткам с содовой никто не приближался. Простой народ не принимал столичных изысков и уважал традиции: предпочитал питье послаще и покрепче. То самое, за которое, если верить Форстаду, обязательно платили мужчины.
– Держи. Мое тоже. – Я поставила обе кружки на бортик арены рядом с Илаем (в тайной надежде, что он толкнет угощение локтем, когда будет бросать волчок, и тоже проиграет бой еще до его начала).
– Все мне? – удивился он.
– Не люблю содовую воду.
– Зачем купила две?
– Чтобы ты упился и лопнул, – съязвила я, хотя просто не хотела ставить парня в идиотское положение, что напиток ему покупала девушка.
Не притронувшись к угощению, Илай с любопытством следил, как я споро собирала игровой конус, прилаживала кольца, закрепляла снизу острие.
– Может, тебе дать парочку уроков? – принялся подтрунивать он. – Клянусь, абсолютно безвозмездно.
– Это был не проигрыш, а досадная случайность! – начала злиться. – Я даже деньги раньше выигрывала!
– Не очень-то верится, учитывая, что ты, Эден, не донесла волчок до арены.
– Пф-ф! – насмешливо фыркнула я. – Поднимем ставки?
– Ты сама предложила! – моментально уцепился он за брошенные в сердцах слова. – Делай ставку.
Вдруг стало очевидным, что Форстад очередной раз меня провоцировал, а я, глупая золотая рыбка, вытаращила глаза, схватила наживку и попалась на крючок. Опять!
– Если я выиграю, то ты поставишь у заклинателя печать от курения, – выдвинула совершенно невообразимое требование. Хотела предложить подстричься и превратиться в порядочного ботаника, по крайней мере внешне, но ставка показалась не особенно притесняющей мужские слабости.
– Ла-а-адно. Принимаю. – Илай уперся ладонями в бортик арены, состроил вид, будто сильно задумался над ставкой, некоторое время разглядывал меня, словно что-то просчитывая в уме, но наверняка давно все решил. – Если выиграю я, то ты меня поцелуешь.
У меня вспыхнули щеки.
– Нет.
– Струсила, Эден?
– Можно подумать, я никогда ни c кем не целовалась.
Дура, ты действительно никогда и ни с кем не целовалась, кроме Илая Форстада!
– Признайся, ты боишься, что тебе понравится.
– Не испытываю желания за один раз поцеловать всю академию Дартмурт.
– Спасибо, мне польстило, – ни капли не обиделся он. – Сыграем на деньги?
– Хорошо, я согласна на ставку! – воскликнула, чтобы остановить поток дурацких шуточек.
– На деньги? – Он издевался.
– На этот твой поцелуй.
– На твой поцелуй, – с преувеличенным педантизмом поправил Илай. – Начинаем бой?
Гудящие от магии волчки, расплескивая вспышки света, подлетели в воздух и коснулись арены. Управлять моим было тяжело, как неповоротливой повозкой. Непослушный и тяжеловесный, он не хотел приноравливаться и слышать приказов, однако теснил противника. Неожиданно сверкающий смерч пошел юзом и от сильного удара противника разлетелся на части. Собрать волчок с помощью магии удалось в последний момент. Детали сошлись неровно, образовав кривую фигуру, но верчение продолжилось.
– Это против правил! – возмутился Форстад.
– Покажи, где написаны правила игры в волчки? – справедливо заметила я.
– Ты жульничаешь.
– У тебя научилась.
Удар! Волчок Илая разлетелся, части прыснули в разные стороны. Потухшее кольцо вылетело за пределы арены, и парень ловко его поймал. Я остановила конус. Тускло мерцая, он медленно вращался вокруг своей оси, изредка злобно вспыхивал и желал продолжить бой.
– Я что, выиграла?
Резким жестом я ослабила силу магии и волчок сорвался на дно.
– Признаю, ты мастер, – развел руками Илай, соглашаясь с победой. – Ты доказала, что когда-то действительно обдирала детишек как липки.
Только почему-то этот мастер в обтягивающих штанах, специально надетых, чтобы подчеркнуть стройные ноги, неожиданно ощутил разочарование из-за собственного триумфального выигрыша.
Через полчаса мы стояли на крыльце местного заклинателя и стучали медным молотком во входную дверь. На окне шевельнулась занавеска, потом нам открыли. На пороге появился невысокий сухопарый старичок с лысиной, прикрытой легким седым пухом волос, и с круглыми очками в тонкой оправе на длинном носу.
– Добрый вечер, – бодро поздоровался Илай. Признаться, он вел себя так, словно давным-давно мечтал бросить дурную привычку, но не хватало силы воли, и вдруг подвернулся удобный случай.
Старый маг осмотрел нас от макушки до пяток, задержал взгляд на переплетенных замком пальцах. Мы стояли под жестяным козырьком и по-прежнему держались за руки, хотя водонепроницаемый магический щит был давно погашен.
– Храмовник живет тремя домами ниже. – Принял он нас за влюбленных, желающих немедленного благословения.
– К храмовнику в следующий раз, – не очень-то умно пошутил Илай и покрепче сжал мою руку, не давая расцепиться. – Сегодня мы к вам, господин заклинатель. Моя девушка…
– Я тебе не девушка! – шикнула.
– Моя женщина, – немедленно поправил он, едва не заставив меня зарычать, – выиграла спор и требует печать от курения. Немедленно.
– В начале девятого вечера? – удивился заклинатель. Согласна, нормальные люди в разгар вечера дурными привычками наслаждаются, а не избавляются от них.
– По горячим следам, – подтвердил Илай.
– Девушка, приходите завтра утром, – устало посоветовал маг.
– Я?
– Вы-вы. Зачем прятаться в потемках? Стесняться нечего, дело-то житейское. Поставим мы вам печать от неожиданностей, а если настаиваете, то и от курения.
– Каких еще неожиданностей? – искренне заинтересовалась я, покосившись на Илая, будто задавала вопрос именно ему. В ответ он кашлянул в кулак, стараясь скрыть смешок. В отличие от единственной дамы в нашем трио, он, похоже, прекрасно понимал, о чем толковал заклинатель.
– Тех самых, которые потом ножками бегают, кушать просят и растут как на дрожжах, – печально вздохнул старый маг. – Еще и печать от пьянства можно сообразить.
– Но я не страдаю пьянством, – ошалела я от щедрого предложения, а заодно от идиотской ситуации.
– Очень жаль, – заключил заклинатель. – У меня правило: если клиент ставит сразу три печати, то четвертая – в подарок.
– Господин заклинатель, а можно сегодня только от курения, – проговорил Илай, с трудом сохранявший серьезность. – Мне. Я доплачу за внеурочную работу.
– Ах, так это вы решили пристраститься к здоровому образу жизни. – Старик поскучнел. – По двойному тарифу.
– Естественно, – обаятельно улыбнулся заядлый курильщик, вставший на путь выздоровления.
Когда мы входили в дом, я тихо спросила:
– Говоря бегают и кушать просят, он кого имел в виду? Кустик, что ли?
– Ага, – хмыкнул Илай. – Цветущие кусты жизни.
– Божечки!
Смущаться постфактум было глупо, поэтому я просто мысленно ругнулась нехорошим словом, в тысячный раз нарушив данный в начале учебного года зарок.
– Девушка будет присутствовать на магическом ритуале? – над стеклышками очков строго посмотрел заклинатель.
– Девушка воздержится, – буркнула я и выразительно плюхнулась на истерично скрипнувший стул.
– Молодой человек, вы хорошо подумали? – начали пытать Илая. – Потом снять печать будет дороже.
– Ее можно снять? – возмутилась я, не дав молодому человеку открыть рот. – А такая, чтобы не снималась существует?
Так и знала, что дело нечисто! Слишком просто он согласился избавиться от пагубной привычки!
– Кто платит, тот заказывает музыку, – развел руками заклинатель.
Илай что-то хотел вставить, но я немедленно выпалила:
– Доплачу!
– Ведьма, – буркнул он.
– Печать для усмирения нрава тоже можно поставить, – оживился маг, неожиданно в начале девятого получивший двух горяченьких клиентов с целым букетом пагубных привычек и отвратительных черт характера. Просто золотая жила, а не клиенты!
– Хорошая идея, – кровожадно улыбнулся Илай. – Скидочку сделаете?
– И тюкнете ему на лоб! – рявкнула я. – Вы всех сильно обяжите. Спасибо, что предложили. Про скидку не забудьте!
Но последнее наставление они уже не услышали, дверь в соседнюю комнату закрылась, а я осталась в тесной приемной с блеклой тканью на стенах.
Некоторое время разглядывала трещащий светильник, потом заметила на высоком столике ворох объявлений об услугах «профессионального заклинателя с сорокалетним стажем», такие обычно привешивали на столбы и заборы. Прислушавшись, не собираются ли мужчины вернуться, я быстро сцапала листовку, сложила и убрала в напоясный кошель. Не поймите неправильно, на всякий случай. Девушка должна быть предусмотрительной.
Илай пробыл у мага не больше десяти минут. Он вышел и начал немедленно надевать пальто.
– Поставил? – с подозрением уточнила я, как будто действительно волновалась, а не обманул ли.
– Хочешь проверить? – с неожиданной охотой он снова вытряхнулся из пальто, задрал правый рукав и продемонстрировал мне внутреннюю сторону предплечья без каких-либо знаков.
– Какая замечательная печать! Незаметная только, – хмыкнула я, но все-таки подошла и с любопытством исследователя аккуратно пальцем провела по бледной коже с выпуклыми прожилками вен. В том месте, где заклинатель поставил метку, вдруг вспыхнул зеленоватым цветом мудреный знак, силуэтом напоминающий паука.
– Смотри-ка, не соврал, – стараясь скрыть смущение от этого неожиданно-интимного прикосновения к мужской руке, съязвила я и немедленно, чтобы совершенно точно никто не заметил, что ведьма в замешательстве, поступила как натуральная ведьма – ткнула в печать кончиком пальца.
– Боже мой, Эден! Ты зачем в меня пальцем тычешь? – поморщился Илай от боли. – Я не статуя!
– Очень, очень жаль, – наигранно вздохнула я. – Статуи просто стоят и загадочно молчат. Тебе бы пошло. Не узнавал, у заклинателя есть печать немоты?
– И я уже готов ее тебе оплатить, – пригрозил он.
До академии доехали на кебе и благополучно успели до закрытия ворот. Дождь усилился и хлестал по въездной площади, ледяной ветер продувал до костей, а мы, держась за руки, неторопливо дошли до здания общежития, прикрытые магией от буйствующей стихии.
В выходные дни лестницы и пролеты были безлюдны, коридоры пусты и окутаны полумраком. Смотритель специально приглушал светильники для экономии магических светляков, нет-нет, но норовивших потухнуть. Илай, выказывая удивительные манеры, проводил меня двери. В закутке как всегда царила темнота, видимо, лампа мне не светила до самого выпуска. При том, в прямом и переносном значении этого слова.
Я полезла в напоясный кошель за ключом и… сложенное вчетверо объявление о возможности хитро предупредить всякие жизненные «неожиданности» – выпало. Недолго думая, придавила листовку ботинком и начала с деятельным видом совать ключ в замочную скважину. Обычно попадала с первого раза, но после долгой прогулки руки замерзли и меткость несколько увяла.
– У тебя из сумочки выпала бумажка, – проговорил Илай.
– Тебе показалось, – отмахнулась я. Божечки, зачем ты сделал его таким глазастым? Нет бы одарить куриной слепотой.
– И ты на нее наступила.
– Да не может быть!
– Подвинься, – сдвинул он меня и лично поднял объявление. На губах моментально вспыхнула ехидная усмешечка знакомого белобрысого придурка.
– Я взяла листовку для тебя! – вывернула я. – Подумала, мало ли твоим девушкам пригодится. Знаешь, жизнь длинная, учеба долгая, а кому хочется, чтобы неожиданности начали бегать и просить есть…
– Какая предусмотрительность, – протянул он, помахав листочком.
– Забирай-забирай, – кивнула я. – Потом спасибо скажешь.
Божечки, да что этот замок никак не отпирается? Замок, не видишь, мы сейчас с девичьей гордостью скончаемся от конфуза. Гордость уже издает предсмертные хрипы!
Неожиданно Илай накрыл мою руку ладонью, заставив замереть.
– Не нервничай.
Он отпер замок, открыл дверь. Я юркнула в комнату и с вящим ужасом обнаружила страшный хаос. На подоконнике тускло горела приглушенная лампа. Свет приходилось оставлять из-за нервного кустика-зубастика, чтобы во мраке он не решил, будто наступил конец свет, и не мигрировал в какой-нибудь укромный уголок. В общем, скрыть бардак благородными потемками было невозможно даже теоретически, а после сборов остались натуральные руины.
– Спокойной ночи. Надеюсь, что сегодняшним вечером сделала тебя счастливым! – протараторила я и попыталась закрыть дверь у Илая перед носом. Не очень вежливо, но лучше выглядеть поганкой в глазах парня, чем продемонстрировать, с каким рвением, достойным лучшего применения, наряжалась на обычную дружескую прогулку.
Он резко перехватил дверь. От тяжелого, незнакомого взгляда я, кажется, перестала дышать: набрала в грудь воздух, а выдохнуть забыла.
– Аниса.
– Что, Илай?
Расстояние между нами было ничтожно, и я не сопротивлялась, когда теплые ладони обняли мое лицо. Он целовался с раскрытым ртом, влажно и долго. Дразнил языком, прикусывал. На мгновение отрывался, позволяя сделать короткий вздох-всхлип, и снова целовал, совершенно не так, как в холле академии на глазах у десятков зрителей. Абсолютно по-другому. Страстно, настойчиво, умопомрачительно сладко, до дрожащих коленей, лихорадочного желания забраться руками под одежду и прикоснуться к горячему мужскому телу.
Отстранившись, Илай осторожно обвел большим пальцем контур моих горящих губ.
– Спокойной ночи, – произнес хрипловато. – Сегодня я действительно был счастлив.
Он ушел. Ошеломленная и растерянная, я таращилась в закрытую дверь и не могла отвести взгляда. «Поцелуй со всей академией случится скоро. И он будет жарким!» – как издеваясь, прозвучал в голове голос пифии… И она опять не соврала!
На следующее утро неожиданно вернулась Тильда. Без стука вломившись в мою комнату, она с порога заявила, что едва не издохла от скуки в папочкином особняке и спасла жизнь благородным бегством обратно в академию.
В этот раз вместо традиционной облепиховой настойки подружка привезла огромную бутыль согревающей растирки. Клянусь, таким количеством снадобья можно было вылечить целый табун рейнсверских летающих коров от ревматизма крыльев! Тильда искренне верила, что если задобрить кустик, то малиновая зараза перестанет ей грызть пальцы. Бади-то хищный фамильяр никогда не кусал!
Не откладывая подкуп в долгий ящик, она щедро окропила землю воняющей чайным деревом растиркой и едва успела одернуть руку от щелкнувшего зубами цветка.
– Неблагодарное создание! – Тильда в сердцах шваркнула бутыль на подоконник. – Захлебнись!
– Он тебя кусает, потому что чувствует агрессию и защищается, – нравоучительно выговорила я.
– Он меня кусает, потому что безмозглый куст! – так громко рявкнула она, что несчастный кустик стремительно закопался по макушку, в смысле, по цветочек.
Полдня мы провели в городке. Денег у меня по-прежнему было как кот наплакал, но я так боялась столкнуться с Илаем, что без раздумий согласилась сопровождать подругу в забеге по торговым лавочкам. О том, что он заходил, недвусмысленно намекало прилепленное к двери с помощью простенького заклятья вчерашнее объявление…
Мы столкнулись только на следующий день, когда я спускалась по лестнице в главном учебном корпусе. Шагающая рядом Тильда с упоением костерила магистра Гарифа, заставляющего нас заниматься в промозглую погоду на полигоне, а Илай с компанией парней входил в парадные двери. С высокомерной усмешкой слушая треп приятелей, ленивым взглядом он окинул холл и остановился на мне, замершей на ступеньках.
Весь вчерашний день я боялась, что увижу Форстада и вдруг пойму, что он мне нравится. По-настоящему, до душевных мук, мурашек на спине, бабочек в животе, трубящих фанфар в голове. И что?! Увидела и поняла, что нравится. Именно так: с мурашками, бабочками и прочей чушью!
– Ведьма, ты чего вросла в пол? – позвала меня Тильда. – Забыла что-нибудь в кабинете?
– Да! – Я резко развернулась и натуральным образом бросилась наутек, чувствуя, как горит лицо.
– Эден! – крикнул мне в спину Илай. В его голосе звучал смех. Оставалось притвориться глухой, слепой и резво вскарабкаться по лестнице.
– Подожди, – пробормотала запыхавшаяся Тильда, когда толпа народа спрятала нас в коридоре. – Если ты что-то забыла в кабинете старомагического, то мы его уже проскакали, а если убегала от подозрительно улыбчивого Мажора, то он нас не догоняет, поэтому… дай выдохнуть. У меня бок колет!
Я смущенно переминалась с ноги на ногу и на всякий случай поглядывала, не маячит ли где-нибудь знакомая мужская фигура.
– Мне очень любопытно, что у вас произошло, но я промолчу из уважения к твоим проблемам с доверием, – по-умному объявила она.
– Нет у меня проблем с доверием. Он меня поцеловал! – на одном дыхании без пауз выпалила я. – Как думаешь, блудом можно заразиться через поцелуй?
В ответ Тильда прыснула в кулак, помахала перед лицом ладошками, видимо, стараясь сдержать обидный хохот, и объявила:
– Ведьма, если ты ничего нигде не забывала и просто сбежала от Форстада, то вернемся.
Возле кабинета философии нас поджидал Илай. Подруга, активно жестикулируя, еще рассуждала о собачьем холоде на полигоне, а меня уже утянули в пустую аудиторию, где однажды нам с Форстадом удалось со вкусом и огоньком поцапаться. Только я открыла рот, чтобы спросить, какого демона он творит среди бела дня, как этот самый рот оказался заткнут поцелуем.
Из моих рук выпала папка с докладом по истории. Соскользнула с плеча сумка с учебниками, сначала повисла на локте, а потом тоже отправилась на пол. Зачем лишние вещи, если они мешают цепляться за шею парня? Я отвечала с задором и огоньком, взлохматила ему волосы, чуть не отодрала пуговицу на мантии. Никогда бы не подумала, как забавно заниматься жаркими глупостями в пустых аудиториях, прижимаясь спиной к тонкой двери, пока за этой самой дверью ходит толпа народа.
Наконец, когда у меня закончилось дыхание, а тело наполнилось незнакомой истомой и требовало совершенно иных касаний, о каких лучше думать в душной темноте под одеялом, Илай оторвался от моих губ. Некоторое время я не поднимала глаз и пыталась вернуть исчезнувший дар речи.
– Ты хотел со мной поздороваться? – хрипловатым голосом наконец вымолвила я.
– И еще сказать, как сильно ты мне нравишься, – прозвучало буднично и очень просто.
Вскинула голову, посмотрела в потемневшие глаза, напряженное лицо, сжатые губы, умеющие жарко целовать. В этот момент все изменилось. Я осознала, что влюблена в Илая Форстада, невыносимого, высокомерного… самого лучшего.
Вскоре за окнами академии закружился первый снег. Подхваченные воздушными вихрями, метались крупные белые хлопья, липли на стекла, немедленно таяли, а если добирались до земли, то немедленно растворялись, оставляя холодную влагу. Первый снег был слаб и не знал, как укутать согретый живым теплом Дартмурт. Зима наступила с приходом второго снега, прокралась на цыпочках, тихо-тихо, неощутимо, подменив мрачное межсезонье. Никто толком не заметил, как она утвердилась, развернула огромные белые крылья, заморозила воздух ледяным дыханием, накрыла окрестности снежным одеялом.
Я вела себя смирно, вежливо, ни с кем ни разу не поругалась (один раз и не по моей вине, все вокруг жутко нервные). Влюбленная ведьма зачехлила метлу и отдала ее кастеляну. Забыв снять бантик. Вредный старик решил, что над ним издеваются и орал, как потерпевший. До сих пор не понимаю, чего он взбеленился. Форстад купил у него списанную метлу, но орудие труда вернулось совершенно бесплатно. Прибыль на лицо, вернее, в кармане. Чего еще желать?
Ведьмовская собственность вообще досталась ему случайно! Сорвался обмен метелки на коридорный светильник. Смотритель общежития в последний момент надумал изъять ее нахрапом, вот из вредности и отдала кастеляну. А что с ленточкой? Так метла домашняя, ухоженная и облагороженная. Радоваться надо, а не вопить дурниной до хрипоты в голосе.
Я была слишком занята, чтобы думать о мелочах, даже о самых насущных и банальных. С приходом холодов вдруг понадобились сапоги, ведь по какой-то возмутительной причине зима не подумала их принести в корзиночке под дверь и не материализовала в сундуке, где хранились теплые вещи, переданные теткой Надин с нарочитым.
Обо всем этом и чуточку о том, как в середине ночи выставляла из комнаты белобрысого сноба, я думала, пока шагала из обувной лавки обратно в академию. День выдался солнечный и студеный. Настроение было преотличное, что со мной вообще случалось исключительно редко. Пальцы леденели, в сумке дубели новые сапоги с натуральной меховой подстежкой и устойчивым аккуратным каблуком.
Вместе с замерзшей толпой, ожидавшей разрешения постового перейти оживленную улицу, я шагнула на мостовую и почувствовала резкий, сильный удар в спину. Еще один шаг сделала по инерции… и оказалась нос к носу с Илаем в общежитской комнате, щедро залитой прозрачным дневным светом.
От внезапной смены декораций голова пошла кругом. Но страшнее было смотреть на парня. Он стоял неподвижный, словно окостенелый. Руки спрятаны в карманы штанов, голова склонена к плечу, словно он чем-то ужасно заинтересовался, но лицо не выражало никаких эмоций, а в пустых безразличных глазах отражалось пламя. Понимаете? Самое настоящее пламя!
Я порывисто обернулась. В воздухе полыхал бумажный комок. Вокруг кружил пепел, затухающие мелкие обрывки слетали на пол. Огонь стремительно съедал основное блюдо, дрожал, надеялся на продолжение банкета – хоть куда-нибудь перекинуться, но маг держал пламя в узде.
Сквозь гул в ушах звучал чужой слабый голос, словно доносящийся из-за глухой каменной стены:
– Адептка Эден, придите в себя!
На мгновение перед лицом мелькнула перекошенный Армас с покрасневший от холода носом. Кажется, он тряс меня за плечи. Я была бы рада вернуться на морозную улицу, сбежать из чужой комнаты, прекратить подглядывать за чужой жизнью через замочную скважину, но не могла вырваться из оков странного видения.
– Очнись, демон тебя дери! – тряхнули меня от всей души.
Я вернулась в собственное тело, с изумлением уставилась на магистра, стискивающего мои плечи. Видимо, обнаружив, что взгляд у адептки стал осмысленный, он рявкнул мне в лицо:
– Маленькая идиотка, какого демона ты остолбенела посреди мостовой! – От его дыхания шел пар, и почему-то это простое обстоятельство, доказывающее, что первостатейный маг Армас, самый обычный человек и дышит, как простые смертные, меня страшно удивил.
– Здравствуйте, магистр, – очень вежливо поприветствовала я, хотя, наверное, было глупо здороваться.
– Здравствуйте? – охнул он. – Тебя чудом не сбили. В последний момент оттащил за шкирку.
Справедливо говоря, он точно тащил, а не нес на руках, как благородный герой. Платок у меня съехал с головы, волосы торчали в разные стороны, лезли в глаза и рот, а на теплом пальто под воротником не хватало пуговицы. Видимо, оторвалась, когда я подвергалась решительному спасению.
– Спасибо большое, магистр.
– Спасибо?
– Ага. За то, что оттащили меня за шкирку. Мне пора. Да?
– Я… – Он потряс красным от холода пальцем, что-то желая высказать, но только процедил:
– Идите, адептка Эден. С глаз моих. Подальше.
Уходила действительно быстро, скорее галопом, чем торопливым шагом. Добравшись до общежития, первым делом ринулась на восьмой этаж, с трудом заставляя себя не перепрыгивать через ступеньки, и перед комнатой Илая от беспрерывного марафона вдруг почувствовала, что готова скончаться от усталости.
Только я занесла кулак, чтобы постучаться, но дверь открылась.
– Сегодня хороший день, – улыбнулся он.
– Почему? – пропыхтела я, опираясь на косяк и пытаясь перевести дыхание.
– Аниса Эден так хотела меня видеть, что неслась вприпрыжку. Ты выглядишь очаровательно взъерошенной.
Еще небрежно расстегнутой, не очень приятно распаренной и совсем нехорошо задохнувшейся – плохой образчик очаровательности, но, если парню нравится, зачем переубеждать.
– Вообще я неслась, чтобы похвастаться новыми сапогами, – потрясла сумкой. – Ты же заинтересован в женских сапогах?
– Не особенно, но я с большим удовольствием полюбуюсь на женские ноги в этих сапогах, – промурлыкал он.
Комната выглядела обычно. Воздух холодный, свежий, видимо, окно только закрыли, но Илай вообще был любитель устроить северную долину и вечную мерзлоту. Пол чисто выметен, ни намека на то, что недавно здесь разгоралось злое пламя. В нерешительности я оглядывалась, пытаясь найти доказательства, что вовсе не сошла с ума, и со мной приключилось видение, а не галлюцинация.
Решительно повернувшись к Илаю, я произнесла:
– Хочу кое-что спросить, и ты сделаешь вид, будто совершенно не удивлен. Договорились?
– Спрашивай, – согласно кивнул он.
– У тебя все хорошо? Ты в порядке?
Вдруг он поменялся в лице. Думала, что прямо сейчас меня выставят за дверь и предложат не лезть в чужую душу, но Илай растерялся. Кажется, впервые на моей памяти. Он не дрогнул даже в лабиринте иллюзий, когда обыскивал чердак родительского особняка и глотал пыль с чехлов, прятавших старую детскую мебель, но сейчас любой дурак, если он не слепец, угадал бы, что у парня неприятности.
– Скоро все познакомятся с господином Форстадом-старшим. Он приезжает, – бесцветным голосом проговорил он. – А в остальном все отлично.
– Отец решил тебя навестить?
– Мой отец никогда никого не навещает, Аниса, – сухо ответил Илай. – Он появляется, когда ему что-то сильно не нравится.
– И что ему не нравится? – у меня пересохло во рту.
– В Дартмурте ему не нравится только один человек.
В голове мелькнуло испуганное: «Высокородный папочка приедет по мою, что ли, душу?!»
– Я, – спокойно признался Илай.
Никогда не знала, не умела и не училась поддерживать людей, поэтому действовала наобум, понятия не имея, правильно ли успокаиваю. Да и примет ли он такое вот странное успокоение? Я бросила сумку с сапогами на пол, подошла к парню близко-близко и обхватила руками. Наверное, это было сложно назвать объятиями, скорее невысказанными словами.
Все хорошо.
Я с тобой.
Жизнь длинная, она все и всех расставит по местам.
