Текст книги "Обреченные стать победителями (СИ)"

Автор книги: Марина Ефиминюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 6. Лучший способ взаимодействия

Если бы я вела дневник для будущих поколений, то на первой же странице обязательно посоветовала, чтобы они, будущие поколения, никогда и ни при каких обстоятельствах не доверяли самоуверенному аристократу, говорящему, будто он обо всем договорился. О неожиданном перемещении он точно не договаривался и оказался сконфужен даже сильнее остальных.

– Меня подставили, – вместо извинений объявил он. – Я понятия не имел, что на выходе теперь тоже отлавливают, раньше брали только на входе… Что вы на меня смотрите, как на врага народа? Зато потренировались.

Никто не пытался разделить оптимизм этого самого «зато», поэтому мы одарили Илая коллективным ненавидящим взглядом. Я бы от такого свалилась замертво, а он ничего – устоял на своих двоих копытных и даже развил бурную деятельность по вызволению команды из неприятностей, правда, не особенно успешно. Вскрыть замок на двери с помощью магии оказалось проще-простого, но проход перегораживала невидимая стена, в которую мы благополучно уперлись. Сильное охранное колдовство оказалось нам просто не по зубам.

С тоской я оглядела пустую приемную с дремлющим на подоконнике цветком и с прискорбием резюмировала:

– Армас скормит нас мухоловке.

Тем временем Бади открыл окно, с силой дернул решетку, проверяя ее на прочность, и молча закрыл сворки. Мы попались!

– А я говорил, что вломиться в лабиринт – это дурная затея! – стонал Флемминг, меря шагами кабинет.

Вообще давно замечено, что в любой патовой ситуации обязательно находился пессимист, который «предрекал, что все плохо закончится, но ему никто не поверил». Он же больше всех страдал, выедал остальным мозг чайной ложечкой и страшно раздражал беспрерывными жалобами.

– Ботаник, съешь конфетку, – миролюбиво предложил Илай.

На столе у магистра в красивой хрустальной вазочке лежали разноцветные карамельные шарики. Никогда не подумала бы, что куратор – сладкоежка. Представить его с оттопыренной леденцом щекой было невозможно.

Флемм запросто запустил руки в чужие сладости: с недовольным видом поковырялся пальцем в вазочке, словно перебирал не леденцы, а желуди, и сунул один в рот. Глядя на его бесцеремонность, я только покачала головой и огляделась, куда бы приткнуться. Вообще оставаться в кабинете Армаса было стыдно и неуютно, простояла бы столбом всю ночь, но усталость давала о себе знать.

Усаживаться пришлось на пол возле книжного шкафа, чтобы удобно опереться спиной. Хорошо, что в преподавательской башне тоже пробудили живое тепло и ночевка на наборном паркете никому не грозила простудой. Пристроить зад на трон «черного властелина» никто не решился, даже ящики письменного стола не посмел подергать и исследовать, не припрятано ли в них что-то интересное. Казалось, что личное пространство Армаса было обнесено еще одной невидимой стеной. Кресло для посетителей занял причмокивающий конфетой Флемминг, по всей видимости, никогда не слышавший, что девочкам принято уступать самые мягкие места и отдавать самые вкусные кусочки.

– Есть хочется, – вздохнула Тильда.

– У нас много леденцов, – напомнил Ботаник, видимо, уже считавший вазочку с конфетами личной собственностью.

– А вы рисковые, – заметила я.

– Думаешь, зубы испортим? – закатил он глаза.

– Наешься конфет – захочешь пить, напьешься воды – приспичит в уборную. Но ты, конечно, грызи леденцы, Флемм. Уверена, что эта ночь будет самой незабываемой в твоей жизни.

Ботаник немедленно проглотил конфету, как горькую пилюлю, не рассасывая, и буркнул:

– Все удовольствие испортила, Ведьма.

– На правду обижаться вредно для здоровья, – парировала я.

– Нарушать правила – вредно для здоровья! – огрызнулся он и передразнил:

– Мама далеко и ничего не узнает. И что? Теперь ее вызовут, и она будет очень, очень близко.

– Ботаник, ее ты тоже боишься? – с ехидством уточнил Илай, сделав акцент на издевательском «тоже».

– Ты просто не знаешь моей матери, особенно когда она в гневе. Твоя, поди, не станет на всю академию устраивать скандалы?

Повисла долгая, тягучая пауза.

– Нет, скандалы не про Эмрис Форстад. Совсем не про нее… – вдруг признался мажор, и в голосе не слышалось ни горечи, ни насмешки, интонации ровные и безразличные, словно он говорил о чужом человеке. – Она просто сделает вид, что мы не знакомы.

Парень сидел в шаге от меня. Я не могла отвести глаз от аристократического профиля, прямого носа, крепко сжатых губ, нахмуренных бровей. На бледные щеки падали длинные тени от ресниц. Илай Форстад вдруг показался почти переносимо красивым, сердце замирало… Какое странное наваждение! Когда вернется Армас, мы получим порцию порицания и отчалим в общагу, надо бы не забыть и выпить валерьяновой настойки. Десять капель, иначе опять настигнет похмелье, а во время конца света нечем будет успокаивать нервы.

– Меня дразнили, – вдруг громко призналась Тильда. – За очки. Ты был прав, Мажор.

Мы с удивлением воззрились на девушку.

– Что? – развела она руками. – Разве у нас не вечер признаний, коль уж все оказались в заднице? Кстати, почему Ведьма называет тебя Мажором?

– Он сам себя так назвал, – фыркнула я.

– Слушайте, это ведь вы стояли под кустом? – с деликатностью рейнсверского игуанодона спросила Тильда. – Накатило, вспомнились прежние времена.

– Это не мы! – возмутилась я.

– И что? – в унисон уточнил Илай.

Осознав, что попались на противоречии, мы переглянулись.

– Они были не в курсе? – неопределенно указал он пальцем, намекая на команду.

– Теперь точно в курсе, – насупилась я.

Как можно запросто выложить скандальную правду? Еще немного и он расскажет всем о том, как мы прятались в подсобке. Предатель, достойный немоты!

Напомните потом, что с мажором ни в коем случае нельзя ходить в разведку. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Даже если на кону будет стоять честь короны… Особенно, если на кону будет стоять королевская честь! Он аристократ, значит, в измене обвинят меня.

– Так и знала, – расплылась в довольной улыбке Тильда. – Всех гложет любопытство, чем вы там занимались.

– Неправда! Мне наплевать, – немедленно вставил Ботаник.

– Всех, – многозначительно повторила она.

– Мы ругались! – Это останется между нами с Эден, – в один голос ответили мы с Илаем.

В общем, показания снова разошлись. Своим «останется между нами» он будто нарочно пытался намекнуть, что в кустах мы отношения не выясняли, а налаживали. И весьма успешно! С чувством, с толком, с расстановкой, до задранной юбки и демонстрации трусов в горошек отряду адептов под предводительством магистра. Было бы это правдой, наверняка старичка Ранора схватил бы сердечный удар!

От любопытства Тильда заерзала на паркете, поправила очки, пригладила косы… и Бади резко произнес:

– Я был толстым!

Разговор про кусты мигом забылся. Мы вытаращились на здоровяка, крепкого, мускулистого и выносливого. Представить его упитанным мальчишкой с булочками в обеих руках и с пухлой рожицей, перемазанной джемом, было еще сложнее, чем Армаса со спрятанным за щекой леденцом.

– В детстве, – коротко добавил он, разом отвечая на все невысказанные вопросы, вероятно, красными чернилами написанные у нас на физиономиях.

– А я пытаюсь взломать методичку Хилдиса, – быстро проговорила я в возникшей тишине.

Теперь все взгляды устремились в мою сторону. Друзья, судя по всему, не верили, что Аниса Эден открыла рот, чтобы выдать маленький порционный секретик, и не сказала ни гадости, ни ехидной шуточки. Что ж, даже этот крошечный секрет царапал горло и отказывался быть произнесенным. Сама не поняла, как выпалила.

– Просто… раз уж мы делимся тайнами перед повешеньем… – попыталась объяснить необъяснимый даже себе порыв.

– Ты же не шутишь? – медленно спросил Ботаник. В начале учебного года он не купил методичку из принципа, а теперь на собственной шкуре, не сказать, чтобы очень толстой, каждое занятие испытывал, насколько мстительным может быть торгаш Хилди. Наверняка победителю королевских ученических турниров по мироустройству до визга обидно получать сниженные баллы. Особенно, когда знаешь предмет получше преподавателя.

– Не шучу. Это дело чести, – проговорила я.

– И как? – не унимался Флемм.

– Хилдис поставил защиту на заклятье. В жизни такого не видела. От страниц дым валит. – Я помахала руками, пытаясь  показать размер дымовой катастрофы. – Библиотеку перерыла, но ничего похожего даже в описаниях не нашла.

– Как понимаю, именно мою методичку тошнит дымом, – вымолвила Тильда.

– Поэтому я не хотела, чтобы ты узнала, – поморщилась я.

– Знаешь, Аниса, с высшей магией у меня, прямо сказать, имеются проблемы, но я тоже на кое-что способна, – с укоризной проговорила она.

– Это на что? – хмыкнул Илай.

– Поддерживать подругу в хороших начинаниях.

Дверь в кабинет открылась с неожиданной решительностью. Звякнула, словно разбитое стекло, магическая стена. Через порог перешагнул Армас в расстегнутом пальто и с длинным шарфом на шее. Сложив руки на груди, он проследил за тем, как мы нестройно поднимались с пола, перестав изображать сироток в изгнании. Судя по костюмчику, куратор вернулся с дружеской встречи или вообще романтического свидания.

– Почему я даже не сомневался, кого именно увижу здесь? – задал он риторический вопрос.

– Добрый вечер, – фальцетом, словно мигом перехватило горло, проблеял Флемминг.

– Он был исключительно добрым. Я проводил вечер в компании очаровательной спутницы, пока на всю ресторацию не заорал магический амулет… – поделился проблемкой он, подтверждая мои худшие опасения.

Хотелось верить, что дама сердца осталась в ресторации, а не торчала в приемной, ожидая, когда кавалер освободится и проведет экскурсию по месту службы: покажет шкафы, стол, расскажет о том, от кого в наследство досталась обстановка, как силами обреченных на отработку старшекурсников перетаскивал эту мебелишку через портал. Возможно, предложит хозяйское кресло опробовать. В смысле, посидеть. Одной. А вы что подумали?

– И что мне было делать с бьющим тревогу амулетом? – развел руками Армас.

– Притушить громкость, – ляпнула я и под убийственным взглядом потупилась.

– Действительно! И как мне это не пришло в голову, адептка Эден? Ваш совет пришелся как нельзя кстати. – Улыбка магистра показалась зловещей. – Господа адепты первого года, зачем вы пробрались в комнаты для испытаний? Прошу коротко и по существу. Бади, вы самый немногословный.

Он кивнул на здоровяка, как всегда замершего словно на построении: ноги на ширине плеч, подбородок поднят, руки сложены за спиной. Ни дать ни взять боевой маг.

– Отрабатывали навыки взаимодействия внутри команды! – четко отрапортовал тот.

– Отработали?

– Да, магистр!

– Превосходно. Для информации, господа адепты, в этом году глубокоуважаемый ректор поставил в подземелье новую защиту, и все идиоты, рискнувшие просочиться в комнаты для испытаний, переносятся в кабинеты к кураторам на заслуженную порку. Обычно на входе, но вам повезло попасть на выходе, – объявил он. – В следующий раз, когда решите отработать навыки взаимодействия без страхующих наблюдателей, хорошенько подумайте, не попадете ли в ректорский кабинет. Все ясно?

Мы нестройно промычали согласие.

– А теперь брысь отсюда. Сделаем вид, что вас здесь не было. Хотя стойте! Конфеты ели? – Он быстро кивнул в сторону стола, где стояла перекопанная, но по-прежнему полная вазочка.

– Нет, господин магистр, ни одной не тронули, – страстно покачал головой Флемм, всем своим видом давая понять, что приложился и был бы впечатлен замечательным вкусом сладостей, если бы не проглотил одним махом.

– Свободны. – Армас махнул рукой, словно дал нам старт на побег.

Второго приглашения никто ждать не стал. Выказывая удивительное взаимопонимание и умопомрачительный командный дух, мы припустили к выходу.

– Спокойной ночи, – стараясь не смотреть на магистра, я бочком прошмыгнула рядом с ним, и выскочила в приемную следом за друзьями.

– Эден! – остановил он меня.

Вздрогнув, я резко обернулась:

– Да?

С невозмутимым видом он сунул руку в карман пальто, выудил полупрозрачный кристалл в медной оплетке, неказистый и некрасивый, как и все амулеты с тревожными сигналами, и протянул мне:

– Притушите громкость?

– Я?

– Вы. Возьмите.

Я поймала себя на том, что красноречиво, как ребенок, спрятала руки за спину.

Если уж, магистр Армас, отпускаете с миром, то отпускайте. Зачем придумывать какие-то особые условия? Не желаю браться за противную, нудную и скрупулезную работу! Если он не приврал для красного словца о громкости, то в помещении особенно не наколдуешь. Один раз разбудишь амулет, на второй – выставят на улицу (скорее всего пинками), а дверь закроют на замок и еще шваброй изнутри подопрут, чтобы не подумала вернуться обратно с оглушающей штуковиной в кулаке.

– Но…

– Отказываетесь?

– Ни в коем случае! – Я вернулась и уверенно забрала почти невесомый кристалл. – Сколько у меня времени на работу?

– Сколько потребуется, – сделал неожиданное послабление магистр. – Вот теперь спокойной ночи, адептка Эден. Крепкого вам сна.

Мысленно ругая себя за длинный язык, магистра за мелочность и весь мир просто так, из принципа, я вышла из приемной. Друзья дожидались меня тут же, в преподавательской башне.

– Ведьма, давай шустрее, а то сейчас в общаге запрут двери! – подогнал меня Флемминг.

– Не переживай, Ботаник, на улице не останемся. – Илай отлепился от стены и, следя за тем, как в растерянности кручу оплетенный кристалл, спросил:,

– Всучил?

– Угу.

– Сволочь, – буркнул он и кивнул:

– Идет отсюда.

Мы дружно зашагали в сторону общежития по пустым замковым коридорам, едва-едва озаренным притушенными огнями. Чувствуя движение, они нехотя с треском разгорались и вновь засыпали, стоило отойти на шаг.

– Это еще что. – Громкий голос Тильды испуганным эхом отразился от стен. – Помните отработку в архиве? Ведьма потом взяла у Армаса конспект лекции, и мы его испортили.

– Ты испортила, – педантично поправила я.

– Матом выругалась именно ты, – справедливо напомнила она.

– А ты переписала свою часть с ошибками.

– Не все же обладают врожденной грамотностью, – развела руками Тильда. – Может, чуток напортачила.

– Был бы чуток, Армас не зубоскалил бы каждое занятие!

– Поверь мне, зубоскалил, – высказался Илай. – Он только притворяется хорошим человеком.

– А ты его неплохо знаешь, – заметила я.

– Сталкивались пару раз… – уклончиво отозвался он и спросил Тильду:

– И что там с лекцией?

Всю дорогу до общежития она в красках и подробностях рассказывала позорную историю о грязном ругательстве, пометившим писанину Армаса, но ни разу не упомянула Марлис Нави-эрн, словно бы никогда не дружила с эртонкой. Парни задыхались от смеха, даже Бади с трудом сдерживал улыбку. Сама видела!

Двери в конце перехода между жилым и учебными корпусами естественно были надежно заперты. Илай вытащил из кармана ключ, вставил в замочную скважину.

– Откуда у тебя ключ? – охнул Флемм и воровато оглянулся через плечо, словно убоявшись, что нас очередной раз накроют, теперь на воровстве ключей от общаги, но отделаться легким испугом точно не выйдет.

– Купил дубликат у смотрителя, – хмыкнул Илай и поднажал на заедающую створку, отозвавшуюся загробным скрипом.

– А так можно?

– Ботаник, тебя в теплице растили? Мы же в Дартмурте, здесь можно купить почти все. – Он бросил в мою сторону ироничный взгляд. – Даже метлу для ведьмы. Правда, летать она не будет, но как мести…

– Осторожно, Форстад, – с милой улыбкой предупредила я. – Камень, брошенный в мой огород, всегда отправляется обратно.

Не успела я добраться до комнаты, зажечь на подоконнике лампу и стянуть с себя рубашку, перепачканную в серой пыли каменного лабиринта, как раздался стук.

– Кто там?

– Эден, открой! – послышался голос Илая.

Недовольно натянув одежду обратно и скромно завязав ленты на вороте, я поплелась к двери. Приоткрыла самую малость, чтобы мажор не попросился в гости. Спрятав руки в карманы, он стоял в темноте коридорного закутка, давным-давно не видевшего магического света.

– Дай угадаю, – мечтая упасть лицом в подушку, без гостеприимства буркнула я. – На твоей двери ручка горит красным цветом, а ты боишься застать Остада за известным делом? Или Дживса? Добрый совет, пусть друзья устраивают притоны у себя.

– В моей комнате никого нет. – Он с трудом сдерживал улыбку.

– Повезло, – кивнула я. – Тогда что? Хочешь снадобье от головной боли?

– Нет.

– Согревающую растирку?

– Не-а.

– Сонный эликсир? Сироп подорожника уже закончился, поэтому не проси.

– Вдруг интересно стало, Эден. К тебе обычно заходят как в аптекарский двор? – открыто потешался он. – Снадобьями тихонечко приторговываешь?

Узнаю старого доброго белобрысого придурка, даже от души отлегло, а то я решила, что он окончательно заигрался в хорошего парня, радеющего за здоровые командные отношения.

– Иди знаешь куда?

– За грань? – немедленно предположил Илай.

– В пень! – огрызнулась я и, сложив руки на груди, привалилась плечом к косяку. – Ладно, что хотел-то? Если что-нибудь пожевать, то холодильный шкаф с едой стоит в хозяйственной башне, но могу предложить сжевать конспекты.

– Помощь нужна?

– Своровать холодильный шкаф? Не нужно.

– Помощь с амулетом, – терпеливо пояснил он.

– Каким? – не поняла я.

– Армаса.

– Сейчас? – почему-то вырвалось у меня, точно в другое время предложение помочь с трудоемким колдовством вызывало бы не искреннее недоумение, а щенячий восторг.

– Время еще детское.

– Время, может, и детское, но с чего такая забота о ближнем? – Я с подозрением сузила глаза. – Колись, Форстад, что ты на самом деле задумал?

Кто в здравом рассудке на такое подпишется? Уверена, что преподаватели заставляют наказанных адептов создавать амулеты, чтобы самим не ковыряться.

– Думал долг отдать за таверну, но не хочешь – забудь, – пожал он плечами, развернулся на пятках и скрылся за поворотом.

Я невольно сделала несколько шагов и, из-за угла проследив за тем, как он удаляется, почувствовала себя… натуральной ведьмой. Может, правда метлу завести?

Этой ночью мне снился лабиринт с черными гладкими стенами. Я металась в узких проходах, но все время заходила в тупики и звала Илая. Сердце, казалось, было готово разорваться в клочья… И ведь чуть не разорвалось! От паники. В реальности наступил конец света.

Начало ознаменовалось громким, леденящим кровь мычанием рейнсверского скиффолса или по простому летающей коровы. Спросонья я вскочила с кровати, но запуталась в одеяле и с грохотом шмякнулась на пол, но даже удар не вернул сознанию ясность. В туманной голове крутилась престранная мысль, что надо спасать сироп подорожника, иначе во время конца света издохну от банального кашля!

В себя пришла, когда схватила ящичек с аптекарскими снадобьями. С недоумением огляделась. Ночь подступала к середине, темнота приобрела густоту и непроницаемость, тишина сделалась до жути глубокой. Никакого конце света, рассыпающихся стен и кровожадных коров с перепончатыми драконьими крыльями не наблюдалось.

– Привидится же… – в страшном конфузе пробормотала я и вернула ящичек на место.

Едва прилегла, прикрылась одеялом, блаженно смежила веки, настраиваясь на сон, как комната сотряслась от душераздирающего рыка-мычания. Казалось летающая корова спряталась под кровать, застряла и теперь злобно орала, требуя выпустить ее на волю.

Амулет! В мгновение ока я подлетела к стулу, на котором висели изгвазданные в лабиринте штаны, вытащила из кармана оплетенный кристалл, мерцающий в темноте розоватым светом.

– Да чтоб тебе пусто стало, Верден Армас! – в сердцах плюнула я, начиная понимать, что именно он имел в виду под этим своим «крепкого вам сна, адептка Эден». Живо представлялось, как, вольготно откинувшись на спинку рабочего кресла, магистр закидывал в рот леденцовый шарик и щелкал пальцами, пробуждая защиту. В общежитии случался звуковой коллапс, а он разгрызал конфету, брал из вазочки новую и опять щелкал пальцами.

Сжимая камень в кулаке, я осторожно приоткрыла дверь и прислушалась к тому, что происходило в коридоре. Народ высыпал из комнат, испуганно галдел и пытался отыскать источник ужасающего шума. Представив, как прискочивший кастелян выгоняет меня с вещами и амулетом на улицу, я немедленно заперлась, подвинула к двери сундук, стоявший возле стены, и бросилась колдовать…

Уверена, что преподаватели заставляли адептов зачаровывать амулеты с тревожными сигналами в качестве наказания. Мол, не хочешь мести полы, колдуй, безропотная скотина. Мой предшественник оказался с юмором и заставил кристалл издавать мычание подыхающего скиффолса. Надеюсь, что спутница Армаса упала в обморок и уткнулась носом в пироженку, когда из его кармана вдруг громыхнул предсмертный хрип рейсверской коровы, а, очнувшись, дала странному кавалеру от ворот поворот. Ей-богу, он заслужил!

Только я сосредоточилась и начала разбираться, как приглушить звук в запутанном, криво наложенном заклятье, как кристалл угрожающе замерцал, предупреждая, что через секунду всех, кто не успел спрятаться под кровать, снесет звуковой волной. Молниеносным движением я запихнула амулет под подушку, заткнула уши руками и съежилась. Очередной оглушающий рык сотряс стены комнатушки.

– Магистр, тебя бессонница, что ли, мучает? – процедила я с ненавистью.

Вдруг в дверь тихонечко, как будто испуганно постучались. Пришлось чуточку отодвинуть сундук, открыть, насколько позволило узкое расстояние, и высунуться в коридор. На пороге стояла взлохмаченная девушка в розовом халате, назначенная смотрителем старостой этажа просто за то, что бедняжке не повезло заселиться в первую комнату. За ее спиной толпились испуганные девчонки.

– Ты ничего не слышала? – спросила она.

– Нет, – изобразила я широкий зевок. – Что-то произошло?

– Кто-то… – Девушка боязливо оглянулась через плечо к жительницам третьего этажа. – Ревел. Весь этаж перебудило. Кажется, это у тебя.

– У меня? – удивилась я, молясь, чтобы Армас решил, что достаточно наигрался, уже пошел спать или наконец принял холодный душ, если мысль об испорченном вечере не давала уснуть.

– Вообще ничего?

– Я сплю с берушами.

– А еще одних нет? – спросил кто-то.

– Увы, – пожала я плечами.

Откровенно говоря, чтобы не услышать ужасающего мычания следовало замазать уши глиной, но девчонки поверили и оставили меня в покое.

В следующий раз кристалл замерцал часа через три, когда я успела разобраться, чего нагородил товарищ, колдовавший над амулетом, а этаж окончательно успокоился. От паники, что сейчас «рванет», я с такой поспешностью притушила магию, что басовитое мычание, только-только зародившись, мгновенно переросло в невнятный скулеж и окончательно стихло. Звук исчез. Еще целый час, пытаясь безуспешно победить усталость и заснуть, я следила за тем, как лежавший на подоконнике возле лампы кристалл то тщетно вспыхивал, то затухал. Правда, теперь ярко, можно было вместо ночника оставлять.

На следующий день хуже меня выглядел только магистр Армас, проигнорировавший появление в аудитории нашей бравой пятерки. Даже ни с кем не поздоровался. Было заметно, что бессонная ночь не прошла для мужика бесследно. Злой, как голодная рейнсверская мухоловка, он заставил группу писать незапланированную проверочную работу, а сам, засев за преподавательской кафедрой, делал вид, будто изучает какую-то книгу, прихлебывал из кружки нечто бодрящее и с трудом сдерживал зевоту. И кому, спрашивается, сделал хорошо? Воспитатель болтливых адепток недоделанный.

Когда занятие наконец закончилось, народ устремился на выход. Я положила в общую стопку работу с решенными задачами и сдержанно обратилась:

– Магистр?

– Слушаю, адептка Эден, – хмуро проговорил он, не отрывая взгляда от книги, и прихлебнул напиток. Вернее, сделал вид, будто прихлебнул. Источник бодрости давно закончился, оставалось разве что высунуть язык и облизать стенки. Но я, наученная горьким опытом, мудро «не заметила» преподавательский конфуз.

– Амулет. – Оплетенный камень лег на стол.

– Уже? – изогнул Армас брови, наконец сподобившись покоситься в мою сторону.

– У меня был стимул.

– Какой? – сделал он вид, будто ничегошеньки не понимает.

– Очень шумный, – с серьезным видом уверила я и, проследив, как магистр с нарочитой ленцой забирает кристалл, вымолвила:

– Могу я задать вопрос?

– Нет.

– Из нас пятерых, почему вы наказали только меня? – притворилась я глухой.

– Настроение было дурное, а вы не вовремя высказались, – неожиданно признался он.

Наши взгляды встретились, что являлось опасным и даже скандальным обстоятельством. С младших классов ученикам внушали, якобы нельзя поднимать глаза на преподавателя и дерзко таращиться ему в лицо – тоже не принято, но мы смотрели. Зайдет кто-нибудь в аудиторию, точно вообразит чепуху, а потом по академии запорхают новые листовки с двусмысленной сценой.

– Ясно, – разрывая зрительный контакт, вздохнула я.

– Что-то еще? – изогнул он брови.

– Нет, всего наилучшего. –  Я направилась к двери, но вдруг поняла, что если не выскажусь, то на лекции по мироустройству взорвусь черным, как методичка Хилдиса. – К слову, магистр, совершенно забыла сказать, что улучшила амулет.

– Каким образом? – исключительно из вежливости уточнил Армас, но по всему было видно, что разговор его прилично допек.

– Убрала звук.

– Разве не затем кристалл был передан вам?

– Вообще убрала, – уточнила я. – Теперь амулет абсолютно, совершенно беззвучен. Уверяю, он больше никого не разбудит среди ночи. Полный покой для окружающих!

– Полный… покой? – с расстановкой переспросил магистр.

– Зато теперь амулет очень ярко светится. Особенно в темноте.

Армас кашлянув в кулак, почесал бровь и вымолвил:

– И для чего вы сделали это – к-хм – улучшение?

– Настроение было дурное, а он не вовремя замычал, – дернула я плечом. – Но если нужно вернуть хрип умирающего скиффолса, то магию легко разжечь обратно.

Он смотрел почти с восхищением, видимо, не веря, что перед ним стояла девчонка-первогодка и дерзила в лицо.

– Аниса, кажется, я чего-то недопонимаю, но… вы предлагаете мне этим на досуге заняться?

– Я бы никогда не посмела! – Для пущей убедительности прижав руки к груди, я изобразила раскаянье и шустренько, пока Армас не пришел в себя, отчалила на лекцию по мироустройству.

– Ведьма, смотри! – Флемминг Квинстад бухнул передо мной раскрытую книгу, прямехонько на недописанный дoклад по истории, и с самодовольным видом уселся рядом.

   Страницы фолианта были желтоватыми, а текст написан на старомагическом языке. Некоторое время я вчитывалась в сложные символы, пытаясь в голове утрамбовать общую мысль. И тут до меня дошло! Ботаник обнаружил способ снять дымовое заклятье Хилдиса.

   – Оно? – уточнил он.

   – Как ты его нашел? – охнула я и немедленно прикусила язык, когда со стороны соседнего стола раздалось недовольное цыканье от адептки с факультета общей магии. Битый час она страдала над созданием иллюзии огненной птицы, но выходило дурно. Вместо пернатой в воздухе появлялось то размытое пятно, отдаленно напоминающее попугая, то неопрятная клякса, похожая на неопрятную кляксу.

   Мы с Флеммингом склонили головы, чуть не столкнувшись лбами. Он зашептал:

   – В прошлую декаду парни из исторического клуба пытались взломать опечатанный устав братства хранителей и стащили эту книгу из читального зала.

   – Как? – заинтересовалась я, ведь выйти с библиотечной книгой за пазухой не позволялo охранное колдовство.

   – Обманули защиту. Если что, я был против воровства!

   – Всегда знала, что историки – страшные люди, – хмыкнула я.

   – Да, и мы превосходно владеем старомагическим. – Он сунул мне сложенный листочек с переводом заклятья и, поднявшись, объявил, словно назначал любовное свидание:

– Я и ты. Сегодня после ужина. У тебя в комнате.

   – Я, ты и Тильда, – поправила, проигнорировав презрительный взгляд неудачливой иллюзионистки, вновь наколдовавшей радужную кляксу. Мол, ни стыда ни совести у первогодок.

   – Она же все равно не сечет в высшей магии! – громко возмутился Флемм, наплевав на то, что к нему оглянулись все, кому было не лень оторваться от зубрешки и повернуть голову.

   – Да, но у нее единственной из нас троих есть методичка. И еще один принципиальный вопрос. Почему в моей комнате?

   – Почему? – Ботаник замялся, пытаясь отыскать достойную причину, по какой мы должны, простите, гадить и дымить именно на моей территории. – У меня бардак! С прошлой седмицы не сдавал грязную одежду в прачечную.

   – Спрячешь под кровать. Я не брезгливая.

   – Соседи начнут сплетничать!

   – А мои, значит, сделают вид, будто не заметили вечеринки. Они от меня скоро завоют всем этажом и переселят на лестницу.

   – У меня места мало! – теряя надежду, бросил Ботаник очередной аргумент.

   – А я вообще живу в бывшем чулане.

   – Зато не в центре коридора! – просиял противник. Словесная битва была проиграна, личные апартаменты отвоеваны и, назначив время, он хотел припустить к выходу из зала для самостоятельной работы.

   – Постой, Флемм! – позвала я. – Устав-то взломали?

   – Нет, – покачал он головой. – Но мы очень старались.

   Мягко говоря, не слишком обнадеживающая новость для того, кто задумал преступление года. Ботаник завилял между столами, пытаясь срезать дорогу к раскрытым дверям, а я отложила доклад по истории и, пытаясь справиться с неразборчивым почерком неизвестного гения-историка, начала изучать перевод заклятья.

    Гости-подельники приходили один за другим. Сначала появилась Тильда с методичкой, бутылкой облепиховой настойки и засахаренными орешками в холщовом мешочке на закуску.

   – А она зачем? – кивнула я на объемную бутыль, извлеченную из сумки.

   – Для поминок.

   – Чьих?

   – Предположительно амбиций, но по ходу пьесы откорректируем, – чистосердечно призналась Тильда, что мало верит в удачный исход авантюры, но как хорошая подруга готова и посочувствовать, и порадоваться за нас, смотря что потребуется.

   Вскоре появился Флемм. Он постучался каким-то особенным зашифрованным стуком, словно пытался попасть на сходку тайного общества. Когда я открыла дверь, то обнаружила за его спиной Бади. Здоровяк продемонстрировал свою методичку, помахав ею над кудрявой головой приятеля, и изрек:

   – Запасная.

   – Добро пожаловать, – подвинулась я в дверях.

   И когда все пожаловали, в комнатке стало катастрофически не хватать места. Бади пристроился на сундуке в углу и вытянул ноги. Я немедленно споткнулась и бедняге пришлось побыстрее сгруппироваться, отчего он начал походить на наказанную жестоким наставником сиротку весом в двух таких наставников. Тильда уселась на кровать. Мы с Флеммом сначала разложились на полу, а потом решили переместиться на подоконник к открытому окну, чтобы дымить сразу на улицу.