Текст книги "Обреченные стать победителями (СИ)"

Автор книги: Марина Ефиминюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Правду? Хорошо. Ты меня бесишь, – с ледяным спокойствием объявила Марлис. – Кто-то должен был показать, где твое место.

Божечки, а Марлис оказывается не Тихоня, а тихушница, подвид обыкновенный!

– Я собака, чтобы ты показывала мне место? – вкрадчиво спросила я. – Может, еще носом в коврик попытаешься ткнуть?

– Ты выскочка. Это похуже.

– Божечки, как ты не свихнулась, пока строила из себя хорошего человека? – в притворном ужасе охнула я.

На мой взгляд, несогласных с постулатами мироустройства, приравнивающим людей с магическим даром, стоило изучать на уроках зоологии. Они часто встречались в естественной среде обитания нормальных людей, но распознать их с первого взгляда зачастую бывало невозможно. Дочь бывшего дипломата – яркий тому пример.

– Девочки, – голос Матильды звучал тихо, что само по себе уже настораживало, – пока вы не вцепились друг другу в волосы, скажите-ка, все ли я правильно поняла. Одна развлекается и нарушает правила, другая – ее ненавидит. И ничего не рассказываете мне, потому что я в очках и не вижу дальше собственного носа? Да?!

– Да все нормально с твоими очками, – буркнула я.

– Значит, СО МНОЙ не все нормально? – пронзительно взвизгнула Тильда и вдруг полезла в сумку. Она долго в ней копалась, то и дело поправляя сползающие на кончик носа очки, и вытащила пару монеток. – Забери, Аниса. Они у меня, конечно, последние, но не хочу ничего быть тебе должна! С Марлис сама стрясешь.

Она с силой вложила деньги мне в руку и стремительно развернулась, стеганув по лицу кончиками косиц. За спиной у Тильды была глухая стена и по-королевски уйти не удалось. Кашлянув, она передернула плечами и с независимым видом пошагала к переходу в учебный корпус.

– Похоже, у тебя на одну подругу стало меньше, Аниса, – как-то очень неудачно попыталась подколоть Марлис.

– Верно, я с тобой теперь за один стол не сяду, – фыркнула я, давая понять, что с Тильдой мы наверняка помиримся, она вспыльчивая, но отходчивая, а вот с Тихоней вряд ли когда-нибудь обменяемся даже словом. – За предсказание можешь не отдавать.

– Думаешь, мне нужны твои гроши? – сквозь зубы спросила та.

– В восточных долинах говорят, если от дурного человека взять деньги, то потом семь лет будут преследовать неудачи, поэтому купи себе каких-нибудь вкусняшек. Сладкое помогает справляться со злостью.

Чисто из вредности я направилась в столовую, куда так и не решилась зайти Марлис, и просидела полчаса над тарелкой с остывшей кашей, хотя от вида местного «изысканного деликатеса» откровенно подташнивало.

Неожиданно народ взволновался и начал перешептываться. Первогодки, старавшиеся подходить к началу завтрака, чтобы потом не таращиться в пустые чаны, вскочили со своих мест и заторопились к раскрытым дверям. Теперь я посмотрела на нетронутую еду не с унынием, а с подозрением. Может, лучше сегодня посидеть на голодной диете?

– Флемминг! – позвала я торопливо проходившего мимо Ботаника. Он с недоумением оглянулся и даже уточнил:

– Ты мне?

Согласна, сама удивлена, что обратилась. За целый месяц мы не обменялись даже парой слов.

– Куда все сбежали?

– Завтра первый квест, – бросил он.

– Народ резко кинулся готовиться?

– Списки команд вывешивают, – закатил он глаза, мол, Эден, ты просто глупая или только по утрам плохо соображаешь?

Выдержки хватило от силы минут на десять. Здравый смысл подсказывал, что лучше обождать, пока народ разойдется, списки-то все равно никуда не денутся, и состав шестерок волшебным образом не поменяется, но любопытство победило. Я отнесла поднос с грязной посудой в специальную нишу. Воздух в ней дрогнул и расступился, продемонстрировав хозяйственную помывочную на другом конце замка. Пространство захлопнулось, появилась каменная стенка, а поднос исчез. Неловко признаваться, но портал в столовой вызывал во мне дикий восторг. Ни разу не видела, чтобы сбоил!

В главном холле возле информационной доски толпились возбужденные хранители-первогодки. Я протиснулась поближе к объявлению и начала рассматривать фамилии, написанные почти каллиграфическим почерком. Видимо, чтобы сразу отмести недопонимание.

Себя я отыскала в самой последней шестерке… ровно под именем Форстада-младшего (так и написали через дефис, чтобы ни одна сволочь не забыла, с кем окажется в закрытой квест-комнате и не попыталась укокошить сына высокопоставленного мага). Ниже шли фамилии Марлис и Тильды. Возглавлял нашу шестерку Флемминг Квинстад, а заканчивал Джер Бади. Подозреваю, это была тонкая шутка магистра Армаса – за привычку не к месту умничать Ботаник венчал черные списки у половины преподавателей, а Качок не сдал ни одной контрольной с первого раза и шел последним по успеваемости.

Понятия не имею, чем руководствовался куратор при разделении на команды, не иначе как странным чувством юмора, но, похоже, он просто мечтал, чтобы мы вшестером, дружно взявшись за руки, вылетели из академии или, начистив туфли, сбежали на факультет общей магии.

– Что, Ведьма, попала в достойный шабаш? – гнусаво затянул рядом Остад, прискакавший вместе с Дживсом проверять списки. Их белобрысого приятеля видно не было.

– Твой друг тоже, – протянула я.

– Который из них?

– Догадайся, гений. – Я начала проталкиваться сквозь взволнованную толпу.

– Демоны дери, а где Форстад? – услышала за спиной удивленное восклицание Дина.

– В заднице, – мрачным голосом объявил Трой.

– А он спит и не знает об этом?!

Остад промолчал. Скорее всего он от кого-нибудь слышал, что глупо отвечать на риторические вопросы.

С «командой победителей», напророченной Тильде, этим днем у нас не совпадали занятия. Правда, с Форстадом мы ходили на одни лекции по зоологии, но он заскочил в аудиторию уже после начала, притулился на краю первого ряда и быстро смылся, едва в магических часах иссяк песок, а пространство наполнил переливчатый перезвон колокольчика. Вшестером мы встретились только перед обедом в зале для торжеств, где первогодок попросили собраться для инструктажа.

– Разделитесь по командам, – приказал Армас, обнаружив, что весь поток сбился в кучки по интересам. Народ начал тасоваться. На некоторое время зал наполнился движением. Мы шестеро встали рядом, не глядя друг на друга, не разговаривая и вообще делая вид, будто не знакомы. Хотя «встали рядом» было громко сказано – окружили Бади, столбом возвышавшегося над остальными адептами в центре зала.

– В этом составе в конце каждой третьей декады вы будете проходить проверочные испытания. Никаких пересдач, поэтому научитесь взаимодействовать и уважать друг друга. У вас полгода, чтобы найти общий язык. Что вы хотели спросить, адепт Дживс?

Он вперил ледяной взгляд в парня на другом конце зала.

– Магистр, почему полгода?

– Если зимой провалите финальное испытание, то вылетите из академии. К слову, у вас пока есть возможность поменять факультет. Еще вопросы?

Вопросов была куча, но зал от греха подальше промолчал.

Инструктаж, больше походивший на внеплановую выволочку, продлился почти полчаса. Ноги устали, и поясница заныла. Нас отпустили с миром, когда абсолютно все, даже парни, хорошенько запомнили, что девицам непременно следует надеть форму для тренировок по боевой магии, иначе мы будем путаться в юбках (видимо, парни в наших юбках тоже могли запутаться), как невесты во время побега из-под венца. Но, самое главное, нам (девицам, парни не додумаются) ни в коем случае не цеплять на грудь кожаный панцирь, иначе превратимся в неповоротливых рейнсверских бронированных лягушек.

В прошлом году двух адепток, стащивших защиту из подсобки у магистра Гарифа, не допустили до испытаний. Теперь они учились на факультете бытовой магии ставить на жилища защиту от комаров и прочих домашних тварей (иногда двуногих). Назидательная история была рассказана Армасом со столь мечтательным видом, словно он мысленно представлял, как весь поток первогодок на уроках магического хозяйствования штопает носки и учится заговаривать швабры… в какой-нибудь другой академии.

***

На следующее утро мы стояли в круглом зале со множеством одинаковых пронумерованных дверей в подземелье Дартмурта. Воздух был холодным и влажным, я ежилась, растирала руки ладонями, хотя больше тряслась от напряжения. Обстановка вообще царила нервная. Народ тихо переговаривался, озирался, а наша команда утонула в тягостном молчании, как сам зал – в полумраке. Замерзшие лампы горели плохо, сильно трещали, гасли, снова разгорались, разливая жидкий желтоватый свет.

В темные времена, когда замок являлся резиденцией королевской семьи, и никто не предполагал, что его перестроят, превратят гостиные в учебные аудитории, а спальни для вельмож в общежития, и начнут учить молодых людей магии, в подземелье держали заключенных. Поговаривали, что по ночам, если посчастливится проникнуть через магические заслонки, можно увидеть призраков. Три смельчака, предпринявшие попытку забраться в квест-комнаты, после занятий драили полы бок о бок с Форстадом и его приятелями. Скорее всего они тоже пытались выполнить тайное задание академического мужского братства и нарвались на смотрителя, а не на ведьму из темной башни.

Ровно в десять утра в подземелье появился Армас в компании Гарифа, преподавателя по боевой магии. За магистрами семенил смотритель, и почему-то появился кастелян в потрепанной мантии, не иначе как решили проверять сохранность реквизита в комнатах после окончания испытания.

– Определяйте номер комнаты, господа адепты, и начинайте испытания, – поприветствовав нас, скомандовал Армас.

Магистр Гариф жестом фокусника выудил из холщового мешочка стеклянный шар размером в кулак и скомандовал:

– Чего глаза таращим, господа адепты? Не стесняемся, подходим!

Всегда считала, что ожидание грома гораздо страшнее самих громовых раскатов, и немедленно двинулась в сторону преподавателей, но остальные пятеро застыли на месте, словно предметы мебели, и не торопились первыми войти в «ворота демонического Рейнсвера».

– Торопишься, Эден? – фыркнул Илай.

– Раньше зайдешь, раньше выйдешь, – буркнула я.

Мы пошли вторыми, без колебаний подвинув по дороге команду Дживса.

– Форстад! – обрадовался магистр Гариф и протянул шар, мол, встряхивай и пусть решит случай. Но Илай в это время вдруг надумал широко зевнуть, прикрыв ладонью рот. Следом за ним немедленно зевнули и кастелян, и смотритель, и сам преподаватель по боевой магии.

– Эден, – не поддавшись всеобщей напасти, рявкнул Армас, – берите шар.

– Доброе утро, – для чего-то пролепетала я и забрала шар ледяными пальцами. Хорошенько встряхнула. Внутри заклубился белесый туман, а после загорелась цифра тринадцать. Я испуганно покосилась на остальных. Команда, похоже, меня ненавидела. Нет, половина из них меня ненавидела в принципе, но после жеребьевки как-то по-особенному выразительно.

– Удачи, – немедленно направили нас к нужной двери.

Словно разрозненные камушки мы покатились к комнате с горящей алым цветом цифрой тринадцать.

– Какой еще номер может выбрать ведьма? – мрачно бубнил Флемминг, шагая рядом. – Только несчастливый.

– В кои веки я с тобой солидарен, Ботаник, – лениво отозвался Илай.

– Зато у ведьм этот номер счастливый, – немедленно огрызнулась я.

– Но мы-то нормальные люди, – парировал он.

– Сомнительное утверждение!

– Не ссорьтесь, – очень веско прогудел Бади, и мы действительно примолкли, но от удивления. Он так редко говорил, что иногда казалось, будто плохо владел человеческой речью.

В тесную квест-комнату, походившую на каменную коробку с деревянными полами, я входила с опаской. Внутри пахло, как на старом пыльном чердаке, набитом ветхой мебелью и сундуками с тряпками. В центре на длинной подставке стояли магические песочные часы. Дверь протяжно скрипнула и закрылась. Мы невольно оглянулись.

– Простите, – подняла руки Тильда, входившая последней.

– Кто первый входил, тот часы и переворачивает, – на ходу придумал дурацкое правило Илай.

Я так сильно нервничала, что даже спорить не стала: сделала пару шагов к подставке и перевернула часы. Песок под стеклом немедленно вспыхнул золотым свечением, первые песчинки посыпались на дно чаши.

– И что? – недоуменно проговорила Матильда.

В следующее мгновение мы утонули в кромешной темноте, словно силой громкого голоса она потушила горевшие в углах лампы. Инстинктивно я щелкнула пальцами, пытаясь высечь магическую искру и распугать густой мрак хотя бы крошечным полупрозрачным светляком, но дар не отозвался.

– Здесь заблокирована магия, – громко произнесла я.

– Знаю, – отозвался Форстад.

– Если знаешь, почему молчишь? – огрызнулась я и вытянула руку, стараясь удержать равновесие, но вдруг уперлась в каменную стену, которой на этом самом месте раньше не было. – А еще здесь стена.

– Об этом я теперь тоже знаю, – простонал он.

– Кто это? – раздался испуганный голос Флемминга.

– Ботаник, хватит меня щупать! – рявкнул Илай.

– Ах! Это всего лишь ты, – вздохнул он. – У меня чуть сердце не остановилось.

В голову пришла странная мысль, что другие не подают голоса. Не провалились же они сквозь землю, вернее, под деревянный пол.

– Тильда, ты где? – позвала я. Надо было бы позвать еще и Марлис, но даже совесть не могла заставить меня волноваться о благополучии лжеподруги.

– Эден, вообще голова не соображает? Мы здесь втроем, – проговорил Форстад.

– Как втроем? – не поняла я и даже оглянулась, впрочем, ничего не увидев. Хорошо, что никогда не боялась темноты, иначе бы грохнулась в обморок или уселась на пол и начала бояться, прикрыв голову ладошками. – А куда делись остальные?

В ответ из-за стены донесся невнятный женский визг. Люди по-разному реагируют на страх, кто-то орет, а кто-то наоборот теряет дар речи, но у меня не возникло сомнений, что кричала Тильда.

– Тихо! – последовал приглушенный приказ голосом Бади и вопль тут же оборвался. – Не бейся в стену, дева!

– А вот и остальные, – резюмировал Илай и постучал в стену. – Вы там?

– Какое счастье, что вы живы! – пронзительным голосом заорала Тильда. – Нас разделили!

– А то мы не заметили… – буркнул Флемминг. Вдруг с его стороны прозвучал подозрительный грохот, а потом сдавленное ругательство.

Глаза постепенно привыкали к темноте, которая больше не казалась непроницаемой. Я повернулась. Показалось, что Ботаник поднимается с пола.

– Что случилось?

– Навернулся, – пробурчал он. – Тут что-то под ноги подставили, рейнсверские паразиты… О! Сундук, оказывается, поставили.

– Посмотри, что там! – в один голос потребовали мы с Форстадом.

– Надеюсь, это фигура речи, – буркнул Ботаник, намекая, что посмотреть невозможно, разве что потрогать. В тишине было слышно, как он натужно пыхтит. Видимо, определять на ощупь удавалось плохо.

– Ты чего там ковыряешься? – не выдержал Илай через целых десять секунд ожидания. Поразительное терпение.

– Ну, если такой зоркий, иди и сам поковыряйся, Форстад! – осадил тот и забормотал:

– Почему крышка не двигается?

– А сундук не заперт? – встрепенулась я. – Давай помогу! Может, там свечи?

– Ага, с огнивом!

Огрызаться я посчитала ниже собственного достоинства. Отлепилась от стены, чтобы помочь раскрыть сундук, но только качнулась в темноту, как налетела на сидящего на полу Ботаника. Он был всего лишь в жалком шаге!

– Эден, не ходи по голове! – прошипел он.

– Извини, – пробормотала я, пытаясь сохранить равновесие, и… опираясь на ту же самую кудрявую голову, выпрямилась.

Тут или сундук сдался, или просто Ботаник поднажал, но раздался глухой стук откинутой крышки о каменную кладку, и темноту вспугнуло бледное, полупрозрачное свечение, нарисовавшее на лице склоненного парня глубокие тени. Внутри лежал природный минерал, который в народе называли «ведьмин огонь».

Камни, тускло мерцающие в темноте, на свету выглядели самыми обычными булыжниками – мимо такого пройдешь и не обратишь внимания или вообще пихнешь сапогом, чтобы под ногами не мешался. Большой ценности они не представляли, не считались редкостью или диковинкой – в Арокских горах на севере королевства находили огромные валуны, издалека похожие на светящиеся по ночам зубы невиданного чудовища, рудокопы рассказывали о целых пещерах с мерцающими сводами. Поговаривали, что когда-то в этих самых горах треснула грань между мирами, и минералы были «приветом» из Рейнсвера.

– Мы нашли «ведьмин огонь»! – крикнула я, надеясь, что трио за стенкой услышит.

– Мы тоже! – крикнула Тильда, видимо, выступающая в роли глашатая, как самая горластая из нашей команды.

Форстад поднял камень над головой. Жидкий свет не распугал густой мрак, а немного рассеял. На поверку помещение оказалось небольшим и узким, с двумя железными дверьми с решетчатыми оконцами. За ними тоже висела непролазная темнота. Вход исчез, вместо него обнаружилась глухая стена. Во время инструктажа Армас вскользь упоминал, что квест-комнаты создавали с помощью пространственной магии, и не стоило впадать в панику при появлении неожиданных предметов, перегородок или лестниц. Ничего лишнего в комнате точно не возникнет!

Обе железные двери оказались запертыми. Кое-как, договорившись с соседями, мы начали искать что-то похожее на ключ или, на худой конец, отмычку, способную отпереть замки. Правда, никто не представлял, как этой самой отмычкой пользоваться.

Поиск выходил бестолковым: приходилось ходить друг за другом, ведь свет от камня не справлялся с густым мраком, а немного его рассеивал. Неожиданно Флемминг тоненько взвизгнул и, налетев на Илая, хорошенько его толкнул.

– Ноги не держат, Ботаник?

– Ребята, там кто-то есть! – трясущимся пальцем указывая на дверь, пробормотал парень. – Своими глазами видел страшную рожу!

– Ботаник, ты темноты, что ли, боишься? – проворчал Илай.

– Не темноты, а того, кто в ней живет, – перешел он на отчаянный шепот. – И в этой темноте живет чья-то страшная рожа!

– Флемминг, – твердо произнесла я, надеясь успокоить взбесившегося умника, – поверь мне, чудовища из шкафа – это сказка. Даю гарантию!

– В шкафу чудовищ, может, и нет, но за дверью точно есть… – промычал он с круглыми от страха глазами.

Несколько минут в молчании мы обходили комнату, проверяя каждый угол, и перекрикивались с троицей за стеной, пытаясь узнать, как у них успехи. Дела у всех были, мягко говоря, паршивенько. Хуже только у Флемма: от страха он ползал на карачках и боялся поднять голову.

– Ты что делаешь? – не поняла я, когда он вдруг уперся носом мне в ногу.

– Не хочу больше рожу страшную видеть, – пробормотал он. – Пойди сама проверь!

– Воздержусь.

– Да вы заткнетесь уже?! – с раздражением рявкнул Форстад, видимо, окончательно взбешенный бессмысленным поиском.

– Не надо орать, принцесса! Ты не один, как дурак, тут ковыряешься! – немедленно разъярилась я, сама этим самым поиском доведенная до ручки. В голове даже мелькала неприятная мысль, что мы не продвинемся дальше входа и станем посмешищами всего потока, благополучно завершившего первый в жизни учебный квест.

– Он там! – вдруг объявил Форстад и повыше поднял источник разряженного света. Ключ действительно болтался на торчавшем из потолка крючке.

– Ботаник, двигай свой сундук, – немедленно приказал Илай, не сводя взгляда с ключа.

– Это не мой сундук, – немедленно начал ерепениться тот. – Почему я его должен тащить?

– Все равно на полу ползаешь, – обругал его Илай, – наклоняться не надо!

Пока они препирались, я постучала в стену и крикнула:

– Как у вас дела? Мы нашли ключ!

– У нас нет никакого ключа! – отозвалась Матильда. – Облазили все комнату. Но мы нашли палку и кусок мела… Ой! Мела больше нет! Тихоня на него наступила! Но осталась палка!

Она что-то еще говорила, но голос потонул в ужасающем скрежете передвинутого сундука.

– Проклятье! – прохрипел Ботаник. – У меня сейчас пупок развяжется! Он из железного дерева!

Железными деревьями называли вечнозеленых гигантов, растущих в реликтовых лесах на востоке Эртонии. Тяжелая древесина тонула в воде и даже крошечная табуретка весила, как иной письменный стол, но она считалась самой крепкой в мире.

Но едва Форстад забрался на крышку сундука, сколоченного из самой крепкой в мире древесины, как стенки рассыпались, и мужская фигура рухнула вниз, прелестно взмахнув руками.

– Эй, ты в порядке? – испуганно пролепетала я.

– В порядке ли я? – хрипло повторил он, медленно выпрямляясь. – Как считаешь?

– Ну, не знаю…

О том, что он вообще не в порядке Илай объяснил нецензурными словами. В пламенной речи он помянул сундук из железного дерева, Армаса из того же дерева, квест-комнату, придуманную идиотами, и почему-то меня за то, что неправильно держала ведьмовской огонь и очень плохо им подсвечивала.

– Вы чего орете, как ушибленные? – в паузе прозвучал приглушенный крик Тильды.

– Почему как?! – рявкнул он в ответ и кивнул:

– Эден, отдай камень Ботанику и иди сюда. Я тебя подниму.

Спорить не стала. Трясущимися руками Флемм принял «ведьмин огонь» и, зажмурившись, поднял его над головой. Я поставила ногу на сцепленные ладони Форстада и в одно мгновение вознеслась к потолку, но только дотянулась до ключа, как подпорку, в смысле Илая, повело.

– Стой на месте!

– Боги, Эден, зачем ты завтракала? – прохрипел он.

– Зачем ты завтракаешь? Чтобы от голода не умереть! – проворчала я и ловко сдернула ключ с крючка. Только вознамерилась выдать победный клич, как Флемминг завизжал, как истеричная девчонка, и прижал камень к груди, лишая нас единственного источника света.

– Зачем я открыл глаза?! Оно все еще там и смотрит!

От неожиданности Илай расцепил ладони. Я ухнула вниз, но инстинктивно вцепилась в его плечи, обхватив ногами за пояс, и повисла на крепком жилистом парне, как на железном дереве – не оторвешь, даже если захочешь. Однако деревом столичная принцесса не был и вдруг, теряя равновесие, начал накреняться в сторону.

– Куда ты падаешь? – охнула я.

Мы, конечно, не упали, а просто впечатались в стену. Илай ударился плечом, а я отшибла коленку. Окутанные темнотой мы замерли, и только голос Тильды глухо звучал из-за стены:

– Вас там убивают? Всех или по одиночке? У нас есть палка!

Чем бы нам помогла палка, спрятанная за глухой перегородкой, сказать сложно. Вокруг было темно, как в могиле, и почему-то очень остро ощущалось, как крепко стискивают мужские пальцы мои бедра. Конечно, исключительно, чтобы дама не сверзилась на пол и не отбила то место, которое не стоит с размаху приземлять на каменный пол, чтобы не заработать перелом копчика. Честное слово, копчик мне нужен целеньким!

– Простите, ребята, – проговорил Флемм, снова поднимая камень над головой. – Опять померещилось.

Мы с Илаем, ощущая легкий дискомфорт от неожиданно тесных объятий, благополучно расцепились и в глубоком, задумчивом молчании двинули к железной двери. Выбрали ее наобум, вставили ключ. Замок поддался, громко щелкнув. Из-за стены громко крикнули:

– У нас все открылось!

Видимо, все – это дверь, а не второе дыхание.

Вшестером мы оказались в просторной ледяной комнате, окутанной ставшим привычным мраком. Ведьмин огонь, заставлявший фигуры ребят отбрасывать длинные кривые тени, держал хмурый Бади. Девчонки жались к нему, словно котята, и диковато озирались по сторонам. Тильда воинственно стискивала руками знаменитую палку, которая больше всего походила на отломанную прямоугольную ножку стула.

– Почему Квинстад на полусогнутых? – только и спросила она.

– Скрутило, – буркнул Форстад и в сердцах высказался:

– Мозг скрутило!

– В темноте кто-то есть, – шустренько проталкиваясь между нами, Ботаник прислонился к стеночке и выставил вперед мерцающий минерал, надеясь тусклым светом разогнать густую темень. На каменной кладке возле его головы блеснула литера из старомагического алфавита.

– Видели? – оживился Илай.

– Это ребус! – выдвинула я предположение. – Надо осмотреть стены…

Вдвоем мы носились туда-сюда по комнате, выхватывая бледными кляксами света то один клок стены, то другой. Пару минут последив за нашими бестолковыми метаниями, в гробовом молчании Бади забрал камни. Он расставил руки и принялся изображать фонарный столб, умевший перемещаться по короткому приказу. Шаг влево, шаг в право, посвети здесь, посвети там… пошел к демонам, принцесса, я первая попросила!

Остальные развили бурную деятельность. Марлис, растоптавшая мел, захлебывалась в отчаянных попытках запомнить названные литеры, рисовала их пальцем по пыльному полу, но страшно путалась в написании. Я краем глаза подсмотрела каракули… надеюсь, что мы сможем опознать неразборчивые символы. Проклятье! Надеюсь, она сама сумеет их разобрать!

Тильда тыкала палкой в камни, как указкой, с умным видом поддакивала, однако не назвала ни одной литеры верно. Не понимаю, как она вообще закончила школу! Старомагический язык обязательно сдавали на финальных испытаниях в выпускном классе.

– Очкастая, признайся, отец подкупил наставников на экзамене? – не удержался от конструктивной критики Илай, словно прочтя мои собственные мысли.

– Сам ты очкастый! – разозлилась Тильда исключительно на обидное прозвище и прошипела:

– Очкастый кобр!

– Кобр? – хмыкнул тот. – Зато не мышь.

– Форстад! – рявкнула я. – Притворись на пять минут немым!

– Иначе я тебя палкой тыкну! – немедленно поддакнула Матильда. – Она мне не зря дана!

– Тогда вы лишитесь единственного соображающего парня, – высокомерно отозвался он.

Молчун Бади жестами умел показать больше, чем иные белобрысые придурки – голосом. Не произнося ни слова, он многозначительно повернул весь свет в мою сторону. Окунувшись в темноту, сноб был вынужден оговориться:

– Джер, старик, не принимай на свой счет.

Но – и я поверить не могу, что говорю это – он был прав: ничего толкового ждать от нашего умника не приходилось. Если бы Ботаник взял себя в руки, то в два счета разгадал анаграмму, и не позволил нам чувствовать себя полными кретинами, неспособными справится с детской загадкой. Ладно… он всенепременно заставил бы нас почувствовать себя кретинами и даже пару раз пафосно об этом объявил. Да наплевать! Зато мы не потеряли бы драгоценное время. Но Флемму было не до глупостей, знаете ли. В гармонии с инстинктом самосохранения он пытался уцелеть в темноте!

Ребусы, загадки и прочие мелочи жизни, не относящиеся к выживанию, его волновали меньше, чем выдуманная страшная рожа. Умник жался к стене, пугливо озирался, высматривая чудовищ, и меленькими шажками перемещался следом за бледными пятнами ведьминого огня. Только остатки гордости не позволяли ему испуганно прилипнуть к Бади, умеющему одним ударом уложить на лопатки даже магистра Гарифа (это вовсе не фигура речи, собственными глазами видела, как тот кувыркнулся на лопатки во время дополнительной тренировки по боевой магии).

От поиска меня отвлекли мягким прикосновением: кто-то осторожно дотронулся до плеча.

– Форстад, имей совесть! – сбросила нахальную руку. – Хорош меня лапать!

– Эден, у тебя кукушка сдохла? – любезно поинтересовался Илай.

Он стоял в двух шагах и просто физически не мог потискать меня со спины… Знаете, вплоть до этой минуты, я не понимала выражение «на затылке зашевелились волосы». Считала его бессмысленным и очень глупым, но вдруг ощутила, как от суеверного страха волосы зашевелились не только на затылке, но даже на макушке и на висках. Сама того не осознавая, я нервно дернула косу, проверяя, не поднялась ли та задорным рогом над головой и невольно попятилась поближе к свету, в смысле, к Бади. С ними обоими поспокойнее будет.

– А я-то считал, что галлюцинации не передаются по воздуху, – поцокал языком Илай и тут же серьезным тоном велел Ботанику:

– Не дыши на меня, иначе заразишь.

– Свали за грань, придурок! – в один голос буркнули мы с Флеммом. Потрясающее единение мыслей и талантов!

После некоторых препирательств с горем пополам мы отгадали анаграмму. Она сложилась в самое простейшее заклятье для отпирания замков из курса общей магии, такие называли «магией емкого слова». В нашем случае, это было слово «отопрись» на старомагическом.

– И куда это надо записать? – нахмурилась я.

Как ни странно, секрет разгадал Ботаник. Его голова вообще оказалась ужасно полезной, но не в том смысле, в каком должна была бы. Сначала мы по ней определили, что стена изукрашена литерами, а тут – Флемм услышал какой-то шорох, стукнулся затылком о кладку, и кирпичик, помеченный символом, с неприятным грохотом утоп в стене. Ойкнув, парень отскочил на шаг, а кирпич вернулся на место.

Переглянувшись, мы начали нажимать на камни, литера за литерой. Сначала хаотично, потом пораскинули мозгами (те из нас, кто знал старомагический и не страдал от приступа страха) и начали сдвигать камни согласно заклятью. Последний символ находился так высоко, что до него мог достать только Бади, встав на цыпочки. Он сунул минералы в руки Тильды и, потянувшись, ударил кулаком по кирпичу. Секундой позже с грохотом отъехала часть стены, в узкой полоске чернел провал в неизвестность.

– Это еще не все? – в ужасе пробормотал Флемминг.

– Не дрейфь, Ботаник! Мы почти вышли! – судя по голосу, настроение в Илая улучшилось.

Тильда вернула здоровяку один минерал, но лишь для того, чтобы прихватить длинную палку. Шеренгой мы двинулись в новую комнату.

– Почему я иду последним, если мне страшнее всех?! – провыл Ботаник и шустренько переместился вперед, растолкав нас локтями. Тут он осознал, что возглавил нестройную процессию, свет остался за спиной, а впереди поджидала густая, пугающая до икоты темнота.

– Почему я иду самым первым, если мне страшнее всех?!

Впрочем, он проглотил претензии, как только к потолку вознесся истеричный, полный ужаса вопль Тильды, горделиво держащей над головой один из минералов:

– Меня кто-то за ногу потрогал!

– Очкастая, не бей меня палкой! – охнул Илай. – Мне не нравятся твои ноги… Рехнулась? Сейчас-то за что?!

Хрупкое спокойствие разлетелось, словно тонкий лед от яростного удара. Забыв об осторожности и страхе, Флемм влетел в новое помещение. Покривлю душой, если скажу, что остальные не поддались панике и покинули комнату без спешки, наплевав, что впереди не видно ни зги. Мы с Тихоней застряли в узком проеме, не желая подвигаться. Не из ложного чувства гордости – каждая надеялась, что страшная рожа сожрет противницу первой.

– Пропусти, Ведьма! – прошипела Марлис.

– Сама дура! – не придумала я ничего поумнее.

Упирались мы до последнего, но сзади поднажала испуганная Матильда. В ужасе она размахивала палкой и камнем, рисующим в темноте длинные полосы голубоватого света:

– С дороги! Я канделябр! Мне положено заходить первой!

С палкой в руках у этого «канделябра» не поспоришь! Мы протиснулись в узком проходе. Тихоня вылетела, как пробка из бутылки, а я зацепилась за какой-то выступ и разодрала кожаную жилетку. Между прочим, совсем новую, купленную перед отъездом в мастерской у дядюшки Эстаба, лучшего скорняка в долине. Обидно до слез!