Текст книги "Обреченные стать победителями (СИ)"
Автор книги: Марина Ефиминюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Глава 9. Обреченные стать победителями
Послание от Армаса настигло меня в середине второй лекции. В аудиторию заглянул помощник магистра, как всегда измученный жизнью и рейнсверской мухоловкой и рукой с тремя красноречиво перевязанными пальцами передал преподавателю записку. С тех пор, как на моем подоконнике поселился зубастый фамильяр, я очень часто вспоминала парня из приемной, даже заочно прониклась симпатией и, кстати, разорилась на пару мотков перевязочной ткани, заговоренной на заживление ранок. Он тихонечко покинул аудиторию, под нарастающий гул преподаватель прочел записку и поднял глаза на слушателей:
– Адептка Эден, после занятия, пожалуйста, зайдите к магистру Армасу. Продолжим лекцию!
Божечки, что такого срочного случилось, что куратор официально вызвал меня в кабинет в разгар учебного дня? Внутренне я была готова обнаружить в логове тирана кого угодно, начиная от торгаша Хилди, узнавшего правду o взломщиках и трясущегося от гнева, до тетки Надин. Правда, ее появление возможно разве что в страшной сказке, где сироту непременно хотят отдать замуж за кровожадного герцога-дракона.
Вопреки ожиданиям магистр был один. Не нарушая молчания, он указал на кресло для гостей и внимательно наблюдал, пока я устраивалась на краешке, укладывала сумку с учебниками на колени, потом на пол и снова на колени. В общем, нервничала. И от того, что он смотрел, тело переставало слушаться и двигалось, как на несмазанных шарнирах. Наконец я обратила взгляд на мужчину за столом.
– Я знаю, что с тобой происходит, – тихо, размеренно, без нажима, словно боялся меня спугнуть, вымолвил он.
– Не уверена, что понимаю вас, – надеюсь, что прозвучало холодно.
Со мной происходила куча разных вещей: кустик-зубастик в ведре из железного дерева, беспрерывная зубрешка к большой проверочной по мироустройству, отшибающая мозги и чувство самосохранения первая любовь, идиотский доклад по истории, который легко написал бы Ботаник, но почему-то отказывался, хотя я перерешала ему почти половину учебника по высшей магии и научила заклятью «приветиков». О чем именно говорил магистр?
– Раздвоение сознания, – подсказал он, и я почувствовала, что меняюсь в лице.
Эти астральные перемещения воспринимались мной, как симптомы неприятной болезни, которую в себе подозреваешь, но к лекарю не идешь – страшненько, а вдруг действительно придется долго лечиться. И, кажется, что если не замечать проблемы, то она сама собой рассосется.
Все внутри меня сопротивлялось и кричало о том, что надо держать язык за зубами. Я никогда не умела делиться личным. Возможно, пришло время и мне принять чью-то помощь, а в том, что Армас предлагал свою помощь не возникало никаких сомнений.
– Что вы об этом знаете? – тихо спросила я.
– Что ты об этом знаешь?
– Кроме того, что испытала удовольствие на себе? Ничего. Я никогда не страдала видениями, не выкрикивала в толпе предсказания и не увлекалась ментальными практиками. Я нормальный маг.
– Ты сильный маг, по крайней мере, станешь в будущем, и тебе действительно стоит подумать о ментальных практиках.
– От этого можно избавиться?
– У некоторых выходило, – согласился он.
– И раздвоением сознания можно управлять? – быстро спросила я.
– Безусловно.
Армас поднялся из-за стола и, открыв книжный шкаф, вытащил с полки фолиант, простой черный томик без названия, имени автора или других опознавательных знаков, доказывающих, что передо мной невинный учебник, а не какой-нибудь гримуар по иссиня-черной магии, грозящей высылкой за грань к рейнсверской плотоядной флоре и фауне.
Я послушно протянула руку, но магистр не позволил забрать томик. Он крепко держал. Получилось глупо, мы хватались с двух сторон за одну книгу, словно не могли решить, кому она достанется.
– Если захочешь, я готов стать твоим наставником, – будто небрежно предложил Армас, пряча хищный, заинтересованный взгляд. Будь я чуточку наивнее, наверное, его не заметила бы.
– Спасибо, я подумаю, – ответила ровным голосом.
Он вежливо улыбнулся и позволил забрать томик, оказавшийся неожиданно тяжелым:
– Ты всегда знаешь, где меня можно найти.
Когда я вышла из приемной, на ходу пряча фолиант в сумку, обнаружила Илая. Спрятав руки в карманы, он опирался спиной о стену и разглядывал носы туфель.
– Что ты здесь делаешь? – улыбнулась я.
– Слышал Армас тебя вызывал, – ответил он. – Что хотел?
– Дал кое-что для внеклассного чтения, – отшутилась я.
В середине дня в академии появился Андрон Форстад. Главу магического совета встречало руководство в полном составе, даже кастелян, сменивший потрепанную мантию на пиджак, отвешивал низкие поклоны. Однако, и это обстоятельство удивляло, по правую руку от дорогого гостя шел вовсе не ректор, а магистр Верден Армас. Ректору отвели играть роль провожатого, семенящего впереди и беспрестанно проверяющего через плечо не слишком ли быстро он трусит.
Мы с Тильдой случайно очутились на балконе во время процессии. Торопились в столовую перехватить что-нибудь перед лекцией, но оказались свидетелями грандиозного явления. Андрон, высокий, плечистый господин в дорогом пальто, стремительно поднимался по лестнице. Нам пришлось потесниться к балюстраде. Знаете, наверное, себя так чувствуют рейнсверские крикуны неожиданно оказавшиеся на пути игуанодонов: проще подвинуться, чем, пригибаясь и не чувствуя под собой конечностей, с паникой в глазах бежать впереди.
Возле нас Андрон, не обращавший никакого внимания на возбужденную толпу адептов, резко остановился. Ледяной взгляд сначала полоснул по мне, потом резанул Тильду, нервно поправившую очки, потом вернулся ко мне.
Они были поразительно похожи, сын и отец. Одинаковый рост, телосложение, светлые холодные глаза, черты лица, даже жесты, хотя вряд ли когда-нибудь Илай в этом признается.
– Здравствуйте, господин Форстад, – неожиданно вырвалось у меня. Честное слово, сама испугалась.
Армас закашлялся в кулак, маскируя смешок.
– И вам. Здравствуйте, – неожиданно снизошел Андрон, отвернулся и продолжил триумфальное шествие. И знаете, что? От самого влиятельного мага королевства, веяло вовсе не силой, не бурлящей энергией, а простым человеческим снобизмом. Сплошное разочарование.
Сидя на следующей лекции, под партой я быстро начертала на ладони пустым пером «приветик» к Илаю:
«Виделись с отцом?»
«Нет», – через несколько долгих минут пришел короткий ответ. А он, Форстад-младший, умел провести черту и намекнуть, где заканчивается поддержка и начинается вторжение в личное пространство. Похоже, из лучших побуждений я не просто вторглась, а вломилась в это самое пространство, как неповоротливый крылатый скиффолс, и еще польку копытами станцевала.
– Адептка Эден, – прозвучал скрипучий голос профессора старомагического языка, – возможно, под столом вы ищите ответ на мой вопрос?
– А? – подняла я голову. Народ захихикал.
– Итак? – гаденько улыбнулся он.
– Напомните, пожалуйста, вопрос?
С семинара я выходила с совершенно противоестественным, более того, возмутительным, самым первым в своей жизни «неудовлетворительно». Однако впасть в уныние отличницы, по собственной глупости потерпевшей оглушительное фиаско, и насладиться страданием не успела – на двери общежитской комнаты висела карточка с приглашением на вечер к ректору в честь приезда главы магического совета королевства.
Как выяснилось, позвали всю команду. Перед званым ужином мы с Тильдой, как и полагается приличным девицам, спустились в столовую, чтобы поесть, пусть не очень вкусно, но точно сытно. Как заметила подруга, жрать отбивные или хрустеть гренком с паштетом из утиной печенки за одним столом с ректором – ужасно неприлично. Я ничего не имела против паштетов, но подозревала, что вряд ли сумею проглотить хотя бы кусочек в присутствии Форстада-старшего, а оставаться голодной ради какого-то там сноба желания не испытывала.
В каменный особняк ректора, стоящий в отдалении от других зданий, пришлось идти через парк, словно не определившийся: он уже сдался зиме или пока предан поздней осени. Среди деревьев кое-где попадались черные кляксы непокрытой земли, а верхушки кустов, сохранившие засохшие листья, обросли тонкой снежной корочкой. Холод стоял страшный (или просто без пальто он казался очень страшным), обледенелые дорожки предупреждающе поблескивали в тусклом фонарном свете.
Мы с Ботаником цеплялись друг за друга, старательно передвигали ноги и почти c ненавистью посматривали на Тильду, успевшую отхватить Бади. Казалось, здоровяк, одетый в импозантную форму выпускника училища боевых магов, не замечал, что вокруг происходил гололед. В отличие от нас, он ступал твердо и спокойно, ни разу не поскользнувшись. Вообще, я была бы совсем не против идти и даже поскальзываться в паре с Илаем, но перед выходом получила «приветик», что он сопровождает отца. Что-то подсказывало, что вряд ли им придется демонстрировать фигурное катание на туфлях по местным дорожкам.
Наконец добрались, поднялись по ступенькам и постучали бронзовым молоточком. В холл нас впустила экономка. Я осматривалась украдкой, исподтишка, чтобы никто не догадался, что в аристократических домах никогда не бывала. Обстановка отличалась подчеркнутой дороговизной и не верилось, что для главы Дартмурта этот красивый дом являлся временным пристанищем, почти как общежитие для адептов.
– Проходите в гостиную, – указала экономка нужное направление.
Едва мы оказались в одной комнате с деканами, преподавателями, детьми аристократов и избранными адептами, мне немедленно захотелось сбежать обратно в общежитие. Атмосфера тихих разговоров, серьезных лиц, ревнивых взглядов от подающих надежд выпускников ужасно нервировала. Прости рейнсверский бог, но кто готовил подавальщицу к светскому рауту? Оставалось действовать согласно постулату моей тетки: молчи, если хочешь сойти за умную.
У камина терлись Дживс с Остадом, так что, вежливо поздоровавшись с хозяином дома, мы дружно сбежали в уголок для случайно залетевших в гостиную «почтовых голубей». Пока обменивались вялыми колкостями, появился главный гость вечера. Он вошел в сопровождении Армаса и Илая, громко всех поприветствовал, обменялся несколькими ничего не значащими репликами с деканами, пожал руки паре преподавателей, видимо, из избранных. Из уголка я следила, как к нему подводили знакомиться «цвет» Дартмурта и все еще недоумевала, какого демона оказалась в столь колоритном месте. Всю жизнь ненавидела ощущение чужого стула под задом, а сейчас этот самый стул еще и припекало!
За целый час мы с Илаем не обменялись даже быстрыми взглядами, и я закономерно полагала, что в присутствии отца он решительно продолжит не замечать друзей, но ошиблась. Когда всех пригласили в столовую, он проигнорировал место по правую руку от Форстада-старшего и с непроницаемым видом уселся в противоположный конец стола, рядом со мной.
– Чудесно выглядишь, – прошептал Илай, подвигая мне стул.
– Старалась, чтобы понравиться.
Нет правда старалась. Вытащила из сундука тысячу лет назад подаренную Бринни книжку о красоте и по схеме заплела сложную косу. Надела лучшее платье, в смысле, все платья были так себе, откуда взяться дорогим нарядам, но из двух нормальных выбрала самое нормальное. Капнула на запястья благовонием с любимым запахом пиона, хотя последнее было лишним, ведь не станут же меня здесь обнюхивать. Встала перед наколдованным в полстены зеркалом и вдруг поняла, что не только духи, но и все это: платья, красивая коса, накрашенные ресницы, туфли на каблуке – абсолютно лишнее. Как говорят в восточных долинах, желтый одуванчик с красной розой не перепутаешь.
– Кого хотела впечатлить? – ревниво спросил Илай.
– Само собой, Дживса, но подумала, что лучше впечатлять столичную принцессу, – пошутила я. – Рада, что получилось.
И, казалось, ужин шел своим чередом. Разнесли закуски, разлили вино. За столом задавались вопросы, звучали ответы. Мы все словно сидели на грандиозном собеседовании перед главным магом королевства и делали вид, будто едим. Впрочем, Хилдис, тоже приглашенный на вечер, действительно пользовался ректорской щедростью, заправлялся утиным паштетом и ни разу не заикнулся о том, что какие-то подлецы осквернили дело всей его жизни. Узнай ограбленный торгаш, что подлецы в полном составе делили с ним трапезу, подавился бы деликатесами.
– Господин Квинстад, – проговорил Армас, – является победителем трех королевских турниров по мироустройству.
– Учитывая, кем при жизни являлся его отец, это не удивительно, – отозвался Форстад-старший. – Он был прекрасным ученым и замечательным человеком. Многие в совете вспоминают его добрым словом. Как поживает ваша матушка?
Напряженный, как сжатая пружина, Флемм выдавил вежливую улыбку:
– У нее все благополучно. Благодарю.
Я не сводила с него глаз. Казалось, что прямо сейчас Ботаник воткнет в стол серебряную вилку, пробив зубцами шелковую скатерть, или же переломит пополам нож.
– А вы?
– Госпожа Эден!
Я не сразу сообразила, что обращались ко мне и порывисто оглянулась на другой конец стола. Отец Илая проткнул меня тяжелым взглядом.
– Простите?
– Чем занимаются ваши родители? – спросил он.
– Моих родителей не стало много лет назад, – тщательно выбирая слова, ответила я и спрятала нервные руки под стол, где принялась с наслаждением расковыривать заусенец на пальце. – Мама преподавала в средней школе общую магию, а папа был артефактором.
– Я пытаюсь припомнить, но пока не выходит. – Он сделал вид, будто действительно задумался. – Какие из его артефактов попадали в королевскую сокровищницу?
– У папы была маленькая мастерская в провинции, господин Форстад. В основном заказывали волчки для магических боев.
– Вот как, – снисходительно заключил Андрон. Как просто, оказывается, унизить человека парой пренебрежительных слов.
– Да, так, – корчась внутри от злости, со спокойной улыбкой ответила я, когда, казалось бы, разговор уже закончился. – Здорово спасать мир на разломах грани, но, согласитесь, кому-то нужно печь хлеб, обжигать горшки или хотя бы делать волчки для магических боев. Иначе у нас не было бы этого замечательного развлечения.
Неожиданно я почувствовала, как Илай под столом сжал мою руку, крепко, сильно, не позволяя расковыривать дурацкий заусенец.
– Госпожа Эден – исключительно талантливый маг, – неожиданно принялся нахваливать меня Армас, словно безуспешно пытался объяснить покупателям на рынке, что покалеченный однокрылый скиффолс лучше здоровой телушки. – Она освоила сложнейшие заклятья разрушения и созидания в двенадцать лет.
Ах, конечно! Директор средней школы внес сей прискорбный факт в мою личную грамоту. Божечки, а я успела подзабыть, как он орал, когда в школе сами собой разбивались стекла, а потом слетались обратно. Не всегда собирались полностью, бывало один или два кусочка терялись или рассыпались в необратимый пепел, поэтому директор бесился.
– Прекрасный результат, – зашушукались гости.
– Даже Илай освоил только разрушение. Да и то в семнадцать лет, – заметил Форстад-старший.
Все. Сил моих участвовать в этом балагане больше нет! Глотайте паштеты, господа маги, нахваливайте учеников, хватайтесь за выгодное знакомство, но без меня. Только собралась встать из-за стола и удалиться под благовидным предлогом, как Флемминг отложил приборы, с преувеличенной аккуратностью пристроил на столе салфетку и громко произнес:
– Прошу прощения, но я вынужден отлучиться.
Не дожидаясь разрешения, он встал и вышел из столовой, едва не задев лакея с подносом очередных закусок. Я осторожно освободила пальцы, сжатые Илаем, и поднялась:
– Простите.
Злосчастная салфетка упала. Первой мыслью было поднять, но вряд ли кто-нибудь в приличном обществе бросался под стол, чтобы на карачках доползти до упавшей тряпицы или вилки. Двустворчатые двери в гостиную открылись сами собой. Я сбежала, ни на кого не глядя и не испытывая ни капли неловкости.
Ботаника удалось нагнать в парковой аллее. Тихо ругаясь под нос, он старательно выписывал на льду ногами крендели и упорно продвигался в сторону общежития.
– Флемм, постой! – От дыхания в воздух уходили облачка пара. Тело сковывало ледяным холодом. Отвратительная осень в этом году выдалась, такая снежная и ледяная.
– Сбежала, Ведьма? – бросил он через плечо и, поскользнувшись, взмахнул руками.
– Осторожно! – кинулась я на выручку и едва не растянулась поперек дорожки. Мы схватились друг за друга.
– Как он смеет смотреть на нас свысока? – неожиданно выкрикнул взбешенный Ботаник мне в лицо. – Он не спас мир на изломе, не придумал ни одного стоящего артефакта, не написал ни одной книги. Он даже не самый сильный маг королевства, его просто назначали. Понимаешь?! Они обокрали нас, не оставили ни одного отцовского атласа, продать было нечего. Я жилы рвал, чтобы поступить в проклятый Дартмурт, потому что отец так хотел. Понимаешь? И как он может смотреть на меня свысока?
– Флемм, они всегда так жили.
– То есть тебе нравится быть ручной мартышкой в цирке его сына?
– Мы не цирк, а команда! Друзья! Разве нет? Илай не похож на отца.
– А я-то считал тебя умной, – невесело усмехнулся Флемминг. – Посмотри на них. Они одинаковые, с одной разницей, что по одному ты сохнешь, а второго боишься. Тебе не обидно за себя, Ведьма?
– Ты не прав, Ботаник, – прозвучал голос Илая.
Мы оглянулись. Он шел с уверенностью человека, не подозревающего, что под ногами вообще-то стелется лед.
– Она по мне не сохнет и точно не боится моего отца, – объявил Форстад-младший и как-то ловко подхватил нас обоих под локотки. – За первое, к слову, обидно. Влюбленная ведьма – большая честь для любого мужчины. И если мы пятеро цирк уродцев, то, клянусь, из нас вышел самый горячий цирк этой академии. Проводить до общаги, барышни?
В следующий миг он поскользнулся и кувыркнулся спиной назад, утянув нас на обледенелую дорожку. Проводил называется, костыль недоделанный! От сильного удара у меня, кажется, хрустнули все кости, и как-то подозрительно в районе пояса треснуло лучшее из всего гардероба платье. Безусловно, не замечать льда под ногами никто не запрещает, но потом не стоит удивляться, отчего больно сверзился на землю, а соломки под зад не подстелено.
– Бади, ты посмотри! Мы за них волновались, а они спокойно себе загорают в парке, – хмыкнула откуда-то сверху Тильда. – Хочу вас расстроить, ребята, под фонарем загореть невозможно.
– Зимой, – философски заметил Бади.
В поздний час купальня была пуста, и я подольше постояла в кабинке, отогреваясь в струях горячей воды. Перед мысленным взором проносились картины безобразного ужина, наверняка половине сотрапезников стоявшего несварения. То и дело всплывал образ Андрона Форстада с этим его пронизывающе-режущим взглядом. Препарирующим. И, кажется, глава совета магов задавал банальные вопросы, но почему-то от них выворачивало наизнанку.
– Ты засунул меня в Дартмурт, я подчинился, – четко и ясно, прозвучал голос Илая.
Он словно говорил за хлипкой дверью помывочной кабинки. Не веря собственным ушам, я быстро закрутила кран, завернулась в полотенце и выглянула. В пустой влажной купальне, плохо освещенной запотелыми лампами, было пусто.
– Я дал тебе выбор, – ответил Андрон Форстад. Было очевидным, что беседа проходила не в женской купальне.
Собственное тело снова дало мне призрачный пинок под зад и отправило на другой конец общаги… От сильного удара в спину я полетела вперед и проскочила между отцом и сыном, стоящими в общежитской комнатушке. Присутствия призрачного шпиона мужчины не замечали. Они были открыты, не маскировались под вежливостью, как того требовали правила приличий, и смотрели с одинаковым выражением невозможного отвращения. Родные люди не имеют права смотреть так, словно много лет друг друга люто, неистово ненавидят.
– Выбор – это когда ты предложил убраться или в Нозерфейд, или Дартмурт?
Божечки. Нозерфейд? Да на уроках географии я не всегда с первого раза находила на карте это маленькое северное королевство! Честное слово, быстрее до Рейнсвера добраться. До мира за гранью всего три минуты порталом, а до севера – седмицу на летающем корабле. На экипаже, наверное, вообще не доедешь, состаришься на середине пути.
– У тебя был единственный шанс восстановиться в Эртонской академии, но как поступил ты? Просто не сел на воздушный корабль. Что еще ты от меня хотел? – в ровном голосе Форстада-старшего зазвучал металл.
Похоже из-за того, что в одной провинциальной таверне сын главы магического совета нарвался на мстительную подавальщицу, его выперли из престижного учебного заведения, отчего-то страшно почитаемого нашими аристократами.
– Справедливо говоря, пыльный Дартмурт не сильно похож на Эртонскую академию, но я рад, что не попал на корабль и оказался здесь. Что тебя теперь не устраивает?
– Как ты посмел молча встать и уйти из-за стола?
– Кусок в горло не лезет, когда оскорбляют моих друзей.
– Эта, с позволения сказать, команда тебе не друзья! У тебя не может быть друзей, тебе нужны конкуренты. Только они заставляют расти и продвигаться по жизни. Ты знаешь, что мое место не унаследовать. Ты обязан его заработать!
– И да, мы не конкуренты, а друзья. – Илай словно не слышал отца. – Им наплевать, в чьей семье я родился, но не наплевать на меня. Поэтому я предпочел молча встать и уйти из-за стола…
Внезапно меня словно дернули за веревку. Легким одуванчиковым зонтиком я перенеслась обратно, в помывочную кабинку, но в тело не вернулась. В страшной панике смотрела, как завернутая в полотенце и с мокрыми волосами валяюсь на плиточном полу. Лицо белое, глаза раскрытые, пустые – ни дать ни взять покойница. И в голове ни одной мысли, как пробудиться.
В купальню кто-то зашел, взвизгнула от страха девушка… Мгновением позже я поняла, что утыкаюсь носом в мокрый ледяной пол и вообще-то мне очень холодно. Пошевелилась и обнаружила, что когда свалилась, то ударилась разнесчастным травмированным плечом, но боль не печалила, а радовала. Чувствовать все, что происходило с телом, пусть даже подозрительный скрип в суставах, было страсть как приятно.
– Эй, ты в порядке! Ведьма… Аниса, ты чего валяешься? – забормотала девушка, боясь ко мне приблизиться из суеверного страха.
– Заснула, – соврала я, поднимаясь на нетвердые ноги. – Мылась, мылась и заснула. Бывает же.
Оказавшись в комнате, первым делом хлебнула из бутылочки валерьяновой настойки, чтобы успокоить нервы, и вытащила из сумки книгу, врученную Армасом. Потом все-таки натянула теплую пижаму, уселась на кровать и начала читать…
Если верить сочинениям по ментальной магии, раздвоению сознания нормальные люди учились долгие годы, целенаправленно и по собственному желанию. Другими словами, мало кто внезапно вылетал из тела через раззявленный рот, случайно подслушивал чужие разговоры, а потом паниковал, глядя на себя, распластанного на полу в женской купальне.
В шестой главе автор уверял, что стихийное умение раздваивать сознание, если не тренировать в поте лица и каждый день на пять минут не подлетать к потолку, затухало само по себе. Паниковать вообще не стоило. Подумаешь, вылетела из собственного тела. Самое главное, научиться воссоединяться с физической оболочкой. Боль, громкие звуки, чужие прикосновения – все помогало вернуться.
Другими словами, люди вокруг должны понимать, что происходит, и немедленно незадачливого путешественника будить. Дурная новость, мягко говоря! Наверное, следовало разволноваться, но настойка валерьянового корня уже прилично меня успокоила. Я просто сладко зевнула и заснула с ленивой мыслью, что без ста капель сиропа подорожника или всезнающего Армаса вряд ли разберусь с проблемой…
На следующий день стало очевидным, что злосчастный ужин у ректора кое-что изменил: у всех появилось ощущение полного уныния. Учитывая, что до финального испытания оставалось рукой подать, терять присутствие духа не следовало и ссориться тоже было глупо. Жаль, никто этого не понимал.
Впервые за долгое время за нашим столом появились свободные места, и никто не толкался локтями. Флемм пересел к приятелям по историческому клубу, Илай за целый день не появился, а его верные «почтовые голуби» упорхнули в городскую таверну. Ужинали мы втроем.
Вокруг Бади запорхала очередная бумажная птичка, на сей раз золотистого цвета. Он отмахивался от надоеды, но она мельтешила крыльями и мешала работать вилкой, с каждой минутой бестолкового полета становясь все настойчивее. Наконец у непробиваемого парня сдали нервы. Он поймал прилипчивую птичку, как муху и, не разворачивая, сунул в карман.
Невольно я заметила двух девчонок из группы поддержки Аманды, некоторое время назад пытавшихся зажать меня в туалете. Они сверкали новыми заколками в волосах и с откровенным разочарованием таращились на здоровяка, без колебаний проигнорировавшего любовное послание.
– Тебе пишет сама Аманда или ее перевоспитанные подруги? – поинтересовалась я.
– Перевоспитанные, – неожиданно признался Джер и указал вилкой в Тильду, готовую разразиться градом язвительных комментариев:
– Ешь!
– Да что ты мне все время рот затыкаешь? – обиделась она.
– Шумная очень, – отозвался Бади.
Демоны меня дери, если это был не полноценный спор! Только я приготовилась с азартом слушать многословную подругу и односложно отвечающего молчуна, как над головой запорхала бумажная птичка.
С подпрыгнувшим сердцем я решила, будто написал Илай, но, когда записка послушно легла в ладонь и, демонстрируя прекрасные манеры отправителя, начала сама собой разворачиваться, стало очевидным, что она от Армаса. Я пыталась зайти к нему перед занятиями, но помощник с неприкрытой радостью в голосе объявил, что магистра нет в академии.
«Если появились вопросы, я в кабинете».
Чернильные строки стремительно побледнели и исчезли, намекая на большой скандальный секрет.
– Мне надо к Армасу, – объявила я друзьям, поднимаясь из-за стола.
– Ведьма, с таким стремлением к знаниям стоит называть тебя Ботаником, – съехидничала Тильда.
– Ведьма мне больше нравится, – парировала я, – сразу хочется соответствовать.
Время приближалось к семи вечера, в решетчатые окна заглядывала сизая темнота. Занятия уже закончились, в коридорах учебного корпуса и в преподавательской башне приглушили огни. При моем появлении в пустой приемной плотоядная мухоловка, словно хищница перед нападением, резко повернула десяток головок и с подозрением проследила за перемещениями «слабой жертвы». Хорошо, что она не выпрыгивала из горшка, как мой чудной кустик, сегодня гонявшийся за плавающими в солнечных лучах пылинками. Не прав магистр Ранор, заявляющий, будто рейнсверские растения не обладают сознанием. Мухоловка точно считала себя драконом или, на худой конец, скиффолсом. Кем считал себя кустик оставалось загадкой, но то, что он страдал бытовым пьянством было неоспоримым фактом.
Я тихонечко постучалась и заглянула в окутанный полумраком кабинет. Рабочий стол пустовал.
– Магистр?
– Аниса, – позвал он из глубины комнаты, – проходи.
С книгой в руках Армас стоял возле открытого шкафа. Меня магистр встретил коротким кивком, словно не писал полчаса назад никакой записки.
– Я хочу знать, как вернуться в тело без чужой помощи.
– Садись, – предложил магистр, указав на кресло.
Армас неторопливо приблизился, бросил поверх бумаг книгу и присел на краешек стола. Я испытывала неловкость и не могла выкинуть из головы абсурдную мысль, что он не просто преподаватель по высшей магии, а по-настоящему привлекательный мужчина, не сводящий с меня странного гипнотического взгляда. Хотя высшая магия безусловно сексуальна сама по себе, во всех проявлениях. Не понимаю, почему Илай предпочитает стихийную.
– Проще не возвращаться, а не выходить из тела, – заговорил Армас, не догадываясь, как далеко мои мысли ушли от урока ментальной магии. – Перемещение несложно распознать, признаки всегда есть. Если почувствуешь приближение, то можно сжать большой палец, ущипнуть себя, уколоть булавкой.
– Ущипнуть? – Я поерзала в кресле.
– Показать?
Вкрадчивым жестом он протянул руку. Я разглядывала короткую линию жизни, едва достигающую середину открытой ладони, и всеми фибрами души противилась прикосновению.
– Не бойся. Я не кусаюсь. – На его губах расцвела медленная, изысканно-любезная улыбка.
– И что, по-вашему, вы тут делаете? – раздался голос Илая.
Вздрогнув, я резко повернулась. Он стоял в дверях, держался за косяк, словно боялся упасть, и полосовал нас яростным взглядом. Страшно представить, как мы выглядели со стороны. Девчонка, как дурочка, хлопает глазами, а магистр коварно скалится, словно уже получил разрешение на законное соблазнение. Ужас ужасный!
– Добрый вечер, господин Форстад, – спокойно поздоровался Армас.
– Какого демона вы делаете? – с ледяными интонациями вновь спросил он.
– Рассказываю о пользе хороших манер, – зло сыронизировал мужчина. – Если зайдешь попозже, то и тебе подробно расскажу.
Я оцепенела в кресле, вцепилась в подлокотники, не в силах пошевелиться или подать голос. Мы не делали ничего предосудительного… не успели сделать ничего такого, за что могло быть стыдно или неловко, но почему-то меня опутывал липкий страх.
Одарив нас последним холодным взглядом, Илай вышел и с треском закрыл дверь. В кабинете воцарилась непроницаемая тишина.
– Извините магистр, – вскочила с кресла. – Отложим до следующего раза.
– Аниса, позволь ему успокоиться. – Армас не выглядел встревоженным. – Сколько мы знакомы с Форстадом-младшим, столько он страдает дурным нравом.
– Что вы, магистр, – оглянулась я. – Он вовсе не страдает от дурного нрава, он им вдохновенно наслаждается! Пойду тоже наслажусь… его нравом.
Найти взбешенного парня в учебном корпусе не удалось. Послание на ладони он подчеркнуто проигнорировал. Не открыл на громкий стук, способный разбудить даже тугоухого кастеляна на другом конце замка, и я нахальным образом взломала замок на двери с помощью магии, но в общежитской комнате его не оказалось.
Здравый смысл подсказывал, что следовало выдержать паузу. Я так и поступила, а что в середине ночи поднялась на восьмой этаже, чтобы проверить, не горит ли ручка красным цветом, так это просто не спалось, кустик слишком громко копался в земле…
