Текст книги "Тайна синего фрегата"

Автор книги: Марина Елькина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава VIII
ПЕПЕЛ

Тоненький яркий лучик, проникший сквозь плотные шторы, пощекотал курносый нос мальчишки. Артем чихнул и улыбнулся.

Он проснулся давно, но вставать не торопился. Ему нравилось утром понежиться в постели и помечтать.

Обычно люди мечтают вечером, перед сном, но перед сном у Артема никак не получалось: он моментально засыпал. А вот утром, да еще на каникулах, когда никто не мешает, не торопит в школу, мечты, самые несбыточные и невероятные, приходили так же тихо и ласково, как этот солнечный лучик, щекочущий нос.

Там, за дверью его комнаты, уже давным-давно шумела жизнь. Ровно гудела стиральная машина, тарахтели телефонные звонки, разговаривала мама: ей не давали покоя проблемы соседей. Артем слышал все эти звуки, но они не мешали и не отвлекали от фантазий.

В прихожей раздался звонок. Кто-то пришел. Не спится же людям! Артем повернулся на другой бок и поуютнее закутался в одеяло.

Хлопнула дверь.

– Все спишь? – поинтересовалась мама, входя в комнату.

– Кто пришел? – спросил Артем.

– Друзья твои давно на ногах. Вот уже письмо доставили. – Мама держала в руках белый конверт.

– Мне? – удивился Артем.

– Ну, не мне же. Звонок в дверь. Выхожу, а на пороге – конверт. Опять ваши игры в детектив. Так что вставай, сыщик, депеша уже прибыла.

Артем покрутил в руках белый конверт. Странно! Это какая-то шутка друзей? Они не договаривались ни о каких письмах. Да и с чего мама решила, что письмо для него? Конверт чистый – ни имени, ни буквы.

– Завтрак давно готов, – напомнила мама. – Поторопись.

– Да, я сейчас…

Мама вышла, а Артем торопливо разорвал конверт. Получилось как у фокусника, у которого из рук идет снег. Только снег, который посыпался из конверта, был черного цвета. Артем испуганно отпрянул. Это был пепел от сожженной бумаги.

Пепел в конверте? Что за дурацкая шутка?

Артем сердито заглянул в конверт. Может, там есть письмо, что-нибудь объясняющее? Письма не было. В конверте лежала маленькая квадратная бумажка, вроде рекламного объявления, которые бросают в почтовые ящики. Или это и есть записка?

Артем вытащил бумажку и онемел. Он держал в руках не рекламное объявление и не записку. В его руках был экслибрис – синий фрегат, плывущий по бушующему морю. Экслибрис из украденной книги!

В комнату снова заглянула мама:

– Артем! Ну, я долго буду тебя ждать? А это что такое? Зачем ты сжег бумагу? Сейчас же бери веник и…

– Не трогай, пожалуйста! – завопил Артем и побежал к телефону.

Номер Виталика отвечал торопливыми короткими гудками. Нашел время болтать с кем-то!

У Вовки трубку взяла бабушка. Артем долго кричал, объясняя, кто он. Бабушка была глуховата. Наконец она позвала к телефону Вовку.

– Вовка! Бегите с Виталиком ко мне!

– Виталика нет. Он на два дня уехал к тетке.

– Да, я забыл. Ну, один! Приходи один! Только поскорее!

– Опять что-то случилось?

– Увидишь!

Вовка положил трубку и нахмурился. Славка, младший брат, тянул его за рукав:

– Вова! Ты к Артему? Я с тобой!

– Сиди дома! – разозлился Вовка.

Злиться было отчего. У Артема опять появился призрак. Но почему у Артема? Почему книга оказалась у него? Почему не Вовка поднял их тогда с помойки?

Теперь получается, что во всей этой истории Артем – самый главный персонаж. А Вовки как будто и вовсе не существует!

Артем показал другу содержимое конверта и ждал объяснений. Но Вовку настолько захлестнула злость, что он долго молчал, сосредоточенно разглядывая экслибрис.

– Как это понимать? – не выдержал Артем.

– Как хочешь, так и понимай, – дернул плечами Вовка. – Лично я понимаю так: это опять призрак.

– Ты думаешь? – заволновался Артем.

Вовке его волнение и неприкрытый испуг даже доставили какое-то непонятное удовольствие.

– Да, – подтвердил он. – Это опять призрак. Он к тебе зачастил. Ты не рад?

– Шутишь? Как можно радоваться призраку?

Вовка горько отметил про себя, что Артему этого не понять. У него есть призрак, и он не радуется. А что делать тому, у кого призрака нет?

– А что он хотел сказать этим пеплом и экслибрисом? – поинтересовался Артем.

– Ну, это же ясно! Дал тебе понять, что книги больше не существует, что она сожжена.

– Мне? – удивился Артем. – Ты хотел сказать – нам?

– Тебе, – отчетливо повторил Вовка.

Артем не сводил с него изумленного взгляда.

И этот изумленный взгляд еще больше дразнил и злил Вовку.

– Да, тебе! – выкрикнул Вовка. – А я тут вообще ни при чем! Мне надоело разгадывать мистические загадки! Я не хочу связываться с призраком! И не зови меня больше!

Вовка спустился на свой этаж. Злость стала проходить, уступал место угрызениям совести. Зачем он поссорился с Артемом? Из-за чего? Глупо сказать, из-за призрака! Призрака не поделили!

Вовка даже сам себе не хотел признаваться, что это вернулась его неистребимая зависть. На душе было противно и муторно. Нужно было сдержаться. Зачем он так повел себя?

– Вова! – обрадовался его возвращению Славик. – Давай поиграем!

– Мне некогда, – сурово оборвал братишку Вовка, выставил его из детской, сел на кровать и задумался.

Он понимал, что поступил с Артемом нехорошо. Другу нужны были помощь и поддержка, а он рассердился и оставил его наедине с выходками призрака.

Но приступ зависти не отпускал. Раз Вовка даже подумал, что призрак поступил правильно, когда сжег книгу. Если бы призрак этого не сделал, то сделал бы он, Вовка, только потому, что ему надоело видеть Артема в центре событий.

Вовка чувствовал свое бессилие. Когда вот так, волнами, накатывала зависть, он не мог ей сопротивляться и противостоять. Он перепробовал все возможные способы, он старался все делать, как в книге о самовоспитании, но зависть, будто назло, оглушала и заставляла поступать по-своему.

Ему срочно нужно завести своего призрака. Вовка горько усмехнулся: как это сделать?

Сначала эта идея показалась ему нелепой, но уже в следующее мгновение он решил, что в ней и заключается выход. Если призраки существуют, то их можно вызывать.

У Артема это получилось случайно. Он нашел книгу, заинтересовался записью, начал расследование и спровоцировал действия призрака Берковского. А Вовка вызовет призрака специально.

И тогда уляжется зависть. Нечему будет завидовать. Каждому по призраку, и все в порядке.

Вовка повеселел. Есть же какие-то способы вызывать духов? Об этом можно спросить у бабушки.

Бабушка улыбнулась и сказала, что духа можно вызвать с помощью блюдца. Для этого нужны стол и большой лист бумаги, на котором вкруговую написаны все буквы и цифры. Если дух придет, то он будет двигать блюдце от буквы к букве, отвечая на вопросы.

Вот тогда и можно будет попросить призрака не уходить, остаться. Хотя бы до тех пор, пока у Артема будет жить призрак Берковского.

Вовка быстро разыскал в доме лист ватмана. Вообще-то, этот лист предназначался для школьной стенгазеты: Вовка был ответственным за ее выход, но сейчас он здраво рассудил, что на дворе лето, стенгазета понадобится только осенью, а до осени сто раз можно купить новый лист ватмана.

Рисовал Вовка неплохо. Правда, Артем рисовал все-таки лучше, и это тоже было предметом Вовкиной зависти.

Но Артем рисовал то, что воображал, а у Вовки здорово получались рисунки с натуры и шаржи. Короче, Вовка уговорил себя, что его умение гораздо реже и важнее, чем умение Артема, и зависть слегка погасла. Теперь она разгоралась только в том случае, если Артем показывал ребятам свои новые, очень удачные рисунки, с фантастическими сюжетами. Но и с этим Вовка справился – он просто старался не смотреть рисунки Артема, делая вид, что это его нисколько не интересует.

Вовка старательно размещал по кругу алфавит. Буквы никак не хотели строиться. Они то не влезали, то, наоборот, прилипали друг к дружке. Вовка то и дело сердито тер ватман ластиком.

Славка сидел рядом. Не мешал, но внимательно следил за всеми приготовлениями брата. Кажется, бабушка говорила, что касаться блюдца должны несколько человек. Придется взять Славку. Вовка усмехнулся. Помощник из него, конечно, никакой, но братишка будет очень счастлив.

Брат был единственным человеком, к которому Вовка никогда не испытывал зависти. Может, потому что Славка намного младше и пока что бестолковый, а может, потому что Вовка его очень любил. Пожалуй, так же, как себя. А может, даже больше.

Рисуя алфавит, Вовка вдруг впервые задумался об этом, удивленно посмотрел на братишку и ошеломленно вздохнул: неужели Славка ему так дорог?

Светлая макушка брата склонилась над большим листом бумаги, глаза с трогательным вниманием следили за всеми движениями Вовкиного карандаша и очень расстраивались, когда ластик стирал только что проведенные линии. Наверное, Славка – единственный человек на всем белом свете, кто так преданно и беспрекословно считает Вовку самым лучшим.

От этих мыслей у Вовки в глазах почему-то защипало. Он отложил карандаш и ласково провел рукой по светлой макушке брата.

– Поможешь мне, Славик? – спросил он, и братишка радостно закивал. – Ну, и хорошо! Сейчас нарисуем последнюю букву и будем вызывать духа. Ты не боишься?

– Нет, – улыбаясь, протянул Славка, и Вовка понял так: «Разве можно чего-то бояться, когда ты рядом?»

Бабушка тоже с интересом наблюдала за Вовкой. Она даже изъявила желание помочь.

– Крест в серединке нарисуй, – велела она.

– Зачем? – удивился Вовка.

– Чтобы себя от злых духов уберечь, – ответила бабушка. – Чтобы только добрые духи приходили.

Вовка послушно нарисовал в центре круга крест. Интересно, а призрак Берковского – дух злой или добрый? Наверное, злой. Добрый дух не сжигал бы книгу. А разве может писатель быть злым?

– Темнота нужна, – сказала бабушка. – И свеча на столе.

– Сейчас! – с готовностью откликнулся Вовка.

Он завесил окно плотным одеялом, через которое в комнату не проникал даже маленький лучик света, и задернул шторы. Потом покопался в шкафу и извлек оттуда свечу. Бабушка установила свечу в старый тройной канделябр и торжественно поставила его на стол.

– Теперь можно вызывать духа, – таинственным шепотом сообщила она.

Вовка почувствовал, как по телу пробежала легкая дрожь. Не от испуга, а от наступившей таинственности. Славка опасливо подсел к брату поближе.

– Не бойся, – шепнул ему Вовка. – Это не страшно.

И после этих слов сам успокоился.

– Блюдце руками не двигать, – предупредила бабушка. – Оно само будет двигаться. Наши руки сейчас только проводки для энергии.

Славка с удивлением посмотрел на свою руку. Она совсем не похожа на проводок. Почему бабушка так сказала?

Три руки коснулись блюдца. Одна узловатая, темная – бабушкина, другая совсем маленькая, светлая – Славкина, и третья загорелая, в старых ссадинах – Вовкина.

Вовкины пальцы чуть подрагивали, ожидая движения блюдца, но оно не двигалось. Ни в какую.

Сначала Вовка разочарованно смотрел на его неподвижность, а потом, когда убедился, что духа вызвать не удалось, почему-то обрадовался.

Без призрака лучше.

Нашел чему завидовать! Тут, наоборот, у Артема положение незавидное. Это же кошмар – постоянно ощущать соседство призрака!

А Славка как испугался бы, если бы в их квартире вдруг поселился чей-нибудь призрак! Вовке стало жаль братишку.

Он улыбнулся Славке и подумал, что нужно помириться с Артемом. Но как? Звонить ему и извиняться за все сказанное? Вот еще! Сделать вид, что ничего не случилось? Но ведь Артем, наверное, очень на него обиделся.

Вовка пожалел, что Виталик в отъезде. Если бы Виталик был сегодня при том злополучном разговоре, Вовка не наговорил бы столько ерунды и друзья бы не поссорились.

А теперь, когда Виталик вернется, придется все ему рассказывать и просить помирить. Виталик, конечно, не откажется, но ведь это ужасно сложно – рассказать, почему и как все произошло.

Вовка тяжело вздохнул. Дурацкая штука – зависть! И как от нее избавиться? Кто бы подсказал?

– Чего ты вздыхаешь? – спросила бабушка. – Расстроился, что дух не откликнулся? Это, Володенька, дело такое – когда откликается, а когда нет.

Вовка помотал головой:

– Не из-за этого, бабушка.

Помолчал и добавил:

– С другом сегодня поссорился. С Артемом.

– Почему? Не поделили что-то?

– Это я виноват, – признался Вовка. – Я ему позавидовал. Ну, и наговорил всяких глупостей.

– Зависть, Володенька, чувство нехорошее, – бабушка присела рядом.

– Знаю. А что я могу сделать?

– А ты порадуйся вместе с другом.

– Да там нечему радоваться.

– Тогда погрусти, помоги, поддержи. Ты разок попробуй понять другого человека и узнаешь, как это здорово. И человек тебе благодарен будет. Тем более друг. Друзей нельзя терять. Их не так много, настоящих друзей-то.

Вовка задумался. Может, бабушка права? Может, он никогда не хотел понимать других? Может, он всегда только о себе думал?

Вовка подошел к телефону, с минуту поколебался, но все-таки набрал номер Артема.

– Привет! – сказал он.

И Артем настороженно ответил:

– Привет.

Вовка помялся и выдохнул:

– Ты меня извини, я не хотел тебя обидеть.

Голос Артема сразу повеселел:

– А я и не обиделся. Я же понимаю, вы с Виталиком уже устали от моего призрака.

– Нет, дело не в этом, – покраснел Вовка. – Я не устал. Нисколечко! И Виталька тоже. Я помогу тебе. Ты только скажи, что делать.

– Что делать? – переспросил Артем. – А я не знаю.

– Он больше не появлялся?

– Призрак? Нет.

– А что ты сделал с пеплом?

– Выбросил. А что? Не надо было?

– Нет, все правильно. Выбросил и молодец.

– Я вот что подумал, надо бы сходить в библиотеку, почитать что-нибудь о Берковском. Ведь если разобраться, мы о нем ничего не знаем. По чужой переписке не поймешь, что он был за человек.

– Хорошо, – сразу согласился Вовка. – Можем завтра сходить в библиотеку.

– Лучше в отдел рукописей, к Варваре Денисовне. Но ты, наверное, не хочешь?

Вовка вздохнул. Конечно, с Варварой Денисовной встречаться ему не хотелось. Но если он сейчас откажется…

– Я пойду, – решительно ответил он. – Вместе мы быстрее что-нибудь разыщем.

После разговора на душе стало легко-легко. Как он правильно сделал, что позвонил Артему! Наверное, и Артем этому рад. Бабушка права: нужно учиться переживать не за себя, а за других.

Глава IX
КАК ШАГНУТЬ В НОВЫЙ ВЕК?

Варвара Денисовна улыбнулась Артему, но, увидев Вовку, тут же надела непроницаемую маску равнодушия и строго спросила:

– Что-то еще нужно?

– Да, – поспешил ответить Артем. – Не переписка, а может быть, какие-то воспоминания современников, критические статьи о Берковском.

– Для этого нужно обращаться не в отдел рукописей, – сказала Варвара Денисовна. – Я отведу вас к другому человеку.

Вовка просиял. Нет, правда, работать весь день под надзором бабы-яги – это же хуже всякой каторги!

Варвара Денисовна еще раз с подозрением оглядела Вовку и, возможно, заметила его радость, но промолчала, только осуждающе качнула головой.

– Идите за мной.

Вовка углубился в пожелтевшую газетную подшивку, изучая критические статьи. Артем перелистывал мемуары разных людей, так или иначе близких к Берковскому.

Работа была унылой и скучноватой. В Вовкиных глазах рябили непонятные термины. Он читал то хвалебные отклики, то совершенно разгромные статьи и свое мнение о Берковском как о человеке и писателе по этим противоречивым замечаниям высказать не мог.

Артем работал чуть повеселее. Конечно, воспоминания – это не критика, много интересного, забавного, а иногда и смешного.

Очень скоро он наткнулся на такой отрывок чьих-то воспоминаний:

«Бедняга Берковский! Известие о пожаре в его имении повергло меня в уныние. Валентин Кувырков сказал, что пожар – целиком вина какого-то слуги, который забыл в кабинете свечу. Слуга был пьян».

Так вот откуда у Савельева уверенность, что это дело рук пьяного слуги! Косвенное свидетельство Кувыркова – лучшего друга Берковского и единственного очевидца всего случившегося.

Артем сник. Может, правы все вокруг, говорящие о бесполезности их поисков? Откуда у них троих эта уверенность, что был намеренный поджог, а не случайный пожар по недосмотру?

Он молча показал Вовке отрывок, и Вовка понимающе кивнул.

– Все равно продолжаем искать, – просто сказал он, и настроение у Артема сразу улучшилось. – У меня еще кипа не просмотренных газет, – улыбнулся Вовка. – Я после сегодняшнего дня сам могу критиком работать.

Когда Артем уже отчаялся найти что-либо стоящее, ему на глаза попалась интересная дневниковая запись одного из друзей Берковского:

«Новый век встречали все вместе: Берковский, Кувырков и я – у издателя Данилы Степанова. Степанов, кажется, предложил Берковскому и Кувыркову выгодные контракты. Это очень хорошо. Степанов – милый человек. Я рад, что век начался в такой доброй и славной компании. Это та дружба, которая на всю жизнь».

Артем еще раз перечитал отрывок. «Новый век»… Те же самые слова, что и в записи Берковского. Это совпадение или…

Артема словно обожгло. Он до мелочей, до буквы вспомнил слова записи:

«Совсем недавно мы встречали новый век, совсем недавно у меня было столько надежд и планов.

Шаги нельзя измерять в длину. Шаги надо измерять в событиях. Событие – это шаг. Я шагнул в новый век очень неудачно. Все сгорело. Я не в силах это восстановить…»

Почему именно сейчас вспомнились эти слова? Что в них такого, что наталкивает на разгадку?

Везде Берковский говорит о себе: «я», «у меня» и только в одном месте у него прорывается «мы ».

«Совсем недавно мы встречали новый век».

Что означает это «мы»?

Обыкновенное воспоминание о приеме у Степанова? Или «мы» – это Кувырков, Степанов, друг, который писал дневник?

Если так, то ответ напрашивается сам собой.

Артем похолодел и мысленно закончил запись:

«Я не вправе никого подозревать, но думаю, что пожар устроил… Валентин Кувырков».

Неужели это имя было написано карандашом в томике Пушкина?

Артем посмотрел на Вовку. Стоит ли делиться с другом такой бредовой догадкой? Может, это воспаленное воображение, уставший от мемуаров мозг сыграл с ним такую шутку?

Вовка перехватил его взгляд и спросил:

– Нашел что-нибудь?

– Кажется, да, – кивнул Артем. – Преступник, которого мы ищем, – Валентин Кувырков.

Вовка не особенно удивился, только поинтересовался:

– Почему?

– Прочитай этот отрывок. Новый век Берковский встречал с Кувырковым. Помнишь, в записи тоже есть про встречу нового века? Ну а дальше – из всех встречавших новый век с Берковским во время пожара рядом был только Кувырков.

– Так вот почему ни в дневниках, ни в письмах Кувыркова нет ни строчки о пожаре! – воскликнул Вовка. – И это именно он натолкнул всех на мысль о пьяном слуге!

– Ну да! Ему же нужно было отвести от себя подозрения. Ведь если его заподозрил Берковский, то мог заподозрить и кто-нибудь другой! Единственное, чего я не понимаю, – зачем он устраивал этот пожар?

– Из зависти, – коротко ответил Вовка и отвел глаза.

– Из зависти? – повторил Артем. – Разве можно из зависти сжечь все рукописи друга?

– Можно.

Вовка произнес это так тихо, что Артем, кажется не расслышал его. Он все твердил, что это жестокость, что друг так поступить не мог, что это просто глупо. А Вовка в это время вспоминал, как только вчера думал о том, что он способен был бы из зависти сжечь книгу с записью.

– Нам никто не поверит, – перебил он Артема. – Кувырков – известный писатель. Все скажут, что это наша фантазия.

– Ты думаешь?

– Я уверен. Хочешь, попробуй рассказать о своей догадке Варваре Денисовне. Посмотришь, как она отреагирует.

Вовка оказался прав. Варвара Денисовна лишь язвительно усмехнулась:

– Ничуть не сомневалась, что вы откопаете что-нибудь сенсационное. Фантазии вам не занимать.

Артем опустил голову.

– Конечно, прошло сто лет, – продолжала Варвара Денисовна. – Но я думаю, что и этот срок не позволяет вам порочить имя Кувыркова. Вот что может наделать ценная для науки запись, которая случайно оказалась в руках мальчишек! Лучше всего было отдать запись в архив. Впрочем, это и сейчас не поздно сделать. Во всяком случае, это будет честнее, чем возводить напраслину на известного писателя.

Мальчишки переглянулись, и Артем, запинаясь, признался:

– Книгу у нас украли.

– Украли? – глаза Варвары Денисовны удивленно округлились, но лишь на мгновение.

Уже в следующую секунду она ровно, без всяких эмоций, произнесла:

– Этого следовало ожидать.

И Артем съежился под ее уничтожающим взглядом. Сейчас было понятно, что к Артему она питает не больше симпатии, чем к Вовке.

Вовка угрюмо молчал и предпочитал вообще не встречаться с Варварой Денисовной взглядом.

Варвара Денисовна посчитала разговор оконченным, круто развернулась и, не попрощавшись с ребятами, пошла по длинному коридору архива.

– Убедился? – хмыкнул Вовка. – Теперь пошли домой. Надеюсь, архив нам больше не понадобится. Варвара Денисовна готова нас съесть и вряд ли станет еще в чем-то помогать.

– Это точно, – согласился Артем.

На душе было плохо и тоскливо. То ли от незаслуженных упреков, то ли от заслуженных. Сразу не разберешь. Да и кто может теперь дать ответ? Не Кувырков же? И на призрака надежды никакой. Он только и умеет, что пугать и делать пакости.

В таком отвратительном настроении друзья доплелись до дома.

– Виталька приехал! – вдруг радостно воскликнул Вовка.

Виталик приветственно махал им с балкона.

– Знаешь, Артем, – подумав, смущенно сказал Вовка. – Давай не будем говорить Виталику о нашей ссоре.

– Конечно, – согласился Артем. – Зачем нам об этом вспоминать? Мы же уже помирились.

Хорошо, когда у друга отличное настроение, когда друг спокоен и весел. Рядом с Виталиком у ребят очень быстро прошла хандра. Артем вернулся домой с ощущением победы, как и полагалось, ведь сегодня они с Вовкой нашли наконец ответ на загадку.

И пусть в это не поверила Варвара Денисовна. Было бы даже странно, если бы она беспрекословно приняла такую сногсшибательную версию.

Артем почему-то был уверен, что Владислав Геннадьевич и Савельев примут их разгадку с большим интересом.

Но, видимо, все взрослые так устроены, что принимают все ребячьи выводы за глупые фантазии. Савельев лишь весело рассмеялся в телефонную трубку, когда Артем сообщил ему о своем открытии.

– Милый мой! – сквозь смех сказал он. – Не спорю, это ново, свежо и даже авангардно! Вам нужно давать Нобелевскую премию за нестандартность мышления! До этого не додумается даже самый смелый литературовед! Кувырков – преступник? Кувырков – поджигатель? Да знаете ли вы, что Берковский и Кувырков были неразлучными друзьями?

– Знаю, – сказал Артем. – Но разве лучшие друзья не могли поссориться?

– Они же не дети! Даже если поссорились, никто из них не стал бы сжигать чужие рукописи. Такого в истории литературы никогда не бывало. Писатели обычно сжигают свои рукописи, а не чужие. Вы меня понимаете?

– Да, конечно.

– И не расстраивайтесь, дорогой! Ошибки бывают у всех. Только строже относитесь к своим предположениям, договорились? – И Савельев снова весело расхохотался.

Артем на него даже не обиделся. Как можно обижаться на человека с таким искренним, приятным смехом?

Надежда оставалась только на Владислава Геннадьевича, но и тот разбил ее в прах.

– Артем? – обрадовался он. – Как хорошо, что ты мне позвонил! Я сам собирался набрать сегодня твой номер. Завтра я уезжаю в санаторий «Лесная тишина». С другом-писателем. На две недели. Ну как у вас дела? Что новенького?

Артем вкратце изложил все, что ему сегодня удалось узнать в архиве.

– Ну, братец, – протянул Владислав Геннадьевич. – Честное слово, не знаю, как к этому отнестись… Ты не обижайся, но предположения предположениями, а Кувырков тут ни при чем.

– Но почему? – воскликнул Артем. – Почему вы сразу становитесь на его защиту? Потому что он известный писатель?

– Отчасти поэтому, но отчасти просто потому, что не верю. Ни единой стрункой, ни единым уголком души не верю. Даже не знаю, как вам такая мысль могла прийти в голову. Вы на ложном пути. Помяните мое слово – оставьте Кувыркова в покое. Поищите злоумышленника среди слуг. Надеюсь, что к моему возвращению вы порадуете меня какой-нибудь более правдоподобной версией.

После такого разговора Артем был в полном отчаянии. Весь вечер он думал только об этом. Весь вечер он слонялся по квартире без дела. Мама даже решила, что он заболел, и заставила измерить температуру.

Температура была нормальная, но щеки Артема горели ярким пунцовым цветом.

– Ложись-ка сегодня пораньше, – посоветовала мама.

Артем послушно лег в постель. Это лучше, чем слушать ее встревоженные вопросы.

Сон, конечно, не шел. Да Артем и не торопился засыпать. Он снял очки, и очертания комнаты совсем расплылись в темноте.

Когда-то давно, когда ему было лет пять, он любил вот так всматриваться в плавающие контуры мебели. Тогда комната казалась каким-нибудь сказочным дворцом или неизвестной планетой.

Теперь изменившаяся комната пугала. Артему вдруг показалось, что сейчас из шкафа вынырнет призрак. Он быстро нацепил очки и зажег ночник. Комната снова стала привычной и знакомой. Он облегченно выдохнул и прислушался к торопливому, испуганному биению сердца.

Артем не стал выключать ночник. Он сел и обхватил колени руками. Когда он был маленьким, такой же страх испытывал он от рассказов двоюродной сестры Вали. Это было поздними вечерами, на даче, когда за окном чернела такая же непроглядная темнота, как сейчас.

Валя была на пять лет старше его и знала кучу историй про ведьм, про колдунов, про нечисть. Это было так жутко! Но, странное дело, этот страх притягивал к себе, щекотал, манил, и Артем сам каждый вечер просил сестру рассказать что-нибудь пострашнее.

Артем улыбнулся. Интересно, а Валя помнит об этом? Она теперь совсем взрослая, учится в институте и недавно приходила к ним в гости со своим женихом.

А еще Валя умела делать красивые медальоны. Когда свеча оплавлялась, она подставляла чайную ложку и собирала горячий парафин. Потом парафин остывал, она осторожно вынимала его из ложки, протягивала сквозь него нитку и дарила медальон Артему. Медальон был очень хрупкий, Артему никогда не удавалось довезти его до города, но как он радовался такому подарку!

Мысли Артема прервал телефонный звонок.

Артем удивленно поглядел на часы – половина двенадцатого. Кто это так поздно?

Звонил Виталик.

– Привет! Не спишь еще?

– Нет, – приглушенно ответил Артем, покосившись на дверь родительской спальни: мама всегда ругалась из-за таких поздних звонков.

Артем решил, что ругани лучше избежать, поэтому аккуратно подхватил телефонный аппарат и протянул шнур в свою комнату.

– Я вот почему звоню, – сказал Виталик. – Я вдруг подумал, кто же оторвал кусок записи? Кувырков?

– Может быть.

– Почему же он не вырвал весь лист?

– Не знаю.

– А может, это сделал сам Берковский?

– Зачем?

– Может, он написал имя Кувыркова, а потом понял, что ошибся?

– Короче, ты тоже решил защищать Кувыркова, – со вздохом заключил Артем.

– Я никого не хочу защищать! Я просто задаю тебе вопросы.

– Я не знаю ответа на них.

Артем положил трубку, но не стал уносить аппарат в коридор. Зачем лишний раз шуметь? Пусть телефон до утра постоит в его комнате.

Артем снова был в тупике. Раньше он полагал, что стоит только открыть имя поджигателя, и все сразу встанет на свои места. Теперь имя было установлено, а вопросы никуда не исчезали. Только появлялись все новые и новые.

За окном равномерно шумела трасса. Артем давно, с самого детства, привык к этому шуму.

Он успокаивал и убаюкивал. Глаза начали слипаться.

Артем снял очки и потянулся к кнопке ночника. Но тут ночную тишину снова разрезал телефонный звонок.

Артем поморщился и подхватил трубку.

– Алло! – сердито сказал он, но трубка молчала. – Алло! Виталька, кончай фокусы! Это ты?

Трубка молчала, и Артем уже хотел положить ее на рычаг, когда услышал тихий, шелестящий голос:

– Все кругом горит…

Артем вздрогнул и растерялся.

– Не нужно копаться в пепле… Это никому не проходит бесследно… Огонь и пепел всегда вместе…

* * *

Берковский прошел в библиотеку и сел в кресло рядом с круглым изящным столиком. Он открыл томик Пушкина и пробежал глазами несколько строчек. Потом решительно отодвинул от себя книгу.

Мозг не хотел отвлекаться, не хотел погружаться в чужие мысли, не хотел воспринимать ничего другого. Мозг был направлен на решение одного вопроса: кто и зачем поджег ночью кабинет?

Наверное, нужно обратиться в полицию, чтобы учинили следствие. Наверное, полиция очень скоро сможет назвать ему имя злоумышленника.

Но что тогда делать Кувыркову с карьерой, с творчеством, с контрактом у Данилы Степанова?

Берковский вздрогнул, в мыслях впервые назвав преступником своего лучшего друга.

Имеет ли он право брать на себя роль судьи? Имеет ли он право ставить под сокрушительный удар жизнь друга?

Но ведь Кувырков первым нанес ему удар. Сильнейший, может, даже смертельный. И можно ли после этого считать Кувыркова своим другом? Конечно, нет.

Берковский схватил карандаш, но не обнаружил на столе бумаги. Под рукой была только книга. И он быстро, лихорадочно стал писать на последней странице.

Поверять свои мысли бумаге давно вошло у него в привычку. Так было легче. Он словно выплескивал всю боль, все тревоги.

«Я не вправе никого подозревать, – писал он, – но думаю, что пожар устроил Валентин Кувырков».

В коридоре Берковский уловил голоса и прислушался.

– Барин не велел тревожить.

– Пусти, Иван, мне можно, – сказал Кувырков и решительно открыл дверь библиотеки.

Берковский вопросительно поднял глаза и отложил карандаш.

– Все хандришь? – улыбнулся Кувырков. – Так, брат, не пойдет! Что случилось, то случилось.

Берковский кивнул и жестом пригласил его присаживаться. Кувырков занял кресло по другую сторону инкрустированного столика.

– Пойдем прогуляемся, – предложил Кувырков. – Во дворе дышать нечем. Кругом дым.

Берковский молчал и в упор смотрел на Кувыркова. Секунды для Кувыркова растянулись в вечность. Он не смог выдержать пристального взгляда, смешался и отвел глаза.

– Почему ты на меня так смотришь? – выдавил он.

Берковский не ответил. Медленно, словно взвешивая и проверяя каждое слово, он произнес:

– Я хочу подарить тебе один сюжет. Для маленького рассказа. Или для большого романа. Это уж как хочешь.

– Сюжет? – удивленно пробормотал Кувырков. – Зачем?

Но его вопрос снова остался без ответа.

– Из этого может получиться неплохая забавная вещица, – усмехнувшись, продолжал Берковский. – Послушай. Думаю, что ты будешь мне очень благодарен. Один человек решил, что его друг намного талантливее, чем он сам.

Кувырков вздрогнул, а Берковский снова усмехнулся.

– Это было чистейшим вздором, но человек решил убрать своего друга с дороги. Он нашел глупый и даже смешной выход из положения. Он сжег все рукописи друга. Ночью. Когда весь дом спал. Пользуясь доверчивостью и гостеприимством хозяина.

Кувырков вскочил и зло бросил:

– Зачем ты мне это говоришь? Ты повредился в уме! Ты… Я ни секунды не намерен оставаться в твоем доме! Вели сейчас же подать лошадей до станции! Я уезжаю!