Текст книги "Тайна синего фрегата"

Автор книги: Марина Елькина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Он услышал шорох ключа в замочной скважине. Внук вернулся из университета.

– Привет, дедуля! – веселая, обаятельная улыбка. – Как ты сегодня?

– Как всегда, Митенька.

– А где мама?

– Побежала в аптеку. Приходил доктор и прописал мне новое лекарство.

– Оно тебе обязательно поможет, дед. Вот посмотришь!

– Не убегай, Митенька. Мне нужно поговорить с тобой.

– О чем?

– О завещании.

– Рановато, дед, – улыбнулся Митя.

– Пора, Митенька. Возьми эту тетрадку. Прочти.

– Прямо сейчас?

– Да.

Внук открыл тетрадь и изумился:

– Какое же это завещание? Это рассказ.

– Да. Читай.

Митя послушно листал страницы и все больше мрачнел.

– Что это? – спросил он, когда закончил чтение.

– Сюжет этого рассказа мне подарил Всеволод Берковский.

– Но ведь здесь речь о пожаре в его имении?

– Правильно.

– А друг, из зависти уничтоживший все рукописи?…

– Это я, Митенька. Я назвал этот рассказ «Солнце в траве». Так называлась повесть Берковского. Одна из тех, что сгорели.

Митя вытер со лба капельки пота.

– Подожди, подожди, дед! Я ничего не понимаю.

– Я хочу, чтобы ты издал этот рассказ после моей смерти. Я не издавал его никогда. Рука не поднялась. Мне казалось, что все сразу проведут нужную параллель между героем моего рассказа и мной. – Кувырков горько усмехнулся: – Это могло повредить моей карьере, моей славе. Берковский был прав: я всегда и все делал из тщеславия. А талантами мы были равны. Только таланты эти были разными. Я зря тогда завидовал. На мою долю тоже выпали и похвалы, и ругань, и признание. Я был тогда очень молод, поэтому дал волю своей зависти. Я поджег бумаги и в тот же самый миг понял, как все это глупо, ведь он может написать другое, еще более талантливое. Знаешь, я вдруг обрадовался. Я понял, что не совершил ничего непоправимого. Я же не знал, что Берковский через месяц утонет и уже ничего не успеет написать… – Кувырков замолчал и долго восстанавливал сбитое слезами дыхание. – Жизнь наказала меня. Он умер в двадцать пять, а мне судьба отмерила девяносто один. Я словно прожил и за себя, и за него. И всю жизнь надо мной мечом палача висела эта история. Мне нечего было бояться, Обо всем, что произошло, знали только я и Всеволод. Да никто и не думал подозревать меня в этом глупом поджоге, ведь все знали, что мы самые лучшие друзья. Но я-то об этом помнил! Я думал, что напишу этот рассказ, и мне станет легче. Я написал его еще в двадцатом году, но так и не осмелился отдать в печать. И не осмелюсь уже. Это сделаешь ты, Митенька.

– Я? Дед, ты понимаешь, что говоришь? Я литературовед, я могу тебе сказать, что будет. Параллели, которых ты боялся, отыщутся сразу же!

– Что поделаешь? – вздохнул Кувырков.

– Это перечеркнет все твои заслуги. Люди такого не прощают.

– И правильно делают, – грустно улыбнулся Кувырков. – Такое нельзя прощать…

Он помолчал, прикрыл глаза, снова набрался сил и задал внуку вопрос:

– Ты сделаешь это, Митенька? Я могу на тебя положиться?

– Но почему ты меня просишь об этом? Почему не маму?

– Ты всегда лучше понимал меня. Всегда был мне ближе, Митенька. Ты мне не ответил. Ты напечатаешь рассказ?

– Не знаю, дед.

В глазах больного сверкнула тревога:

– Ты должен мне обещать, Митенька!

Хлопнула входная дверь.

– Мама пришла, – тихо сказал Митя.

– Не говори ей ничего, – попросил Кувырков. – Она и так целыми днями плачет. А чего плакать-то? Пора мне, сколько уж прожил.

– Ты опять за свое, дед! Ты еще поживешь.

– Нет, Митенька. И не думай, что я пошутил и все забуду. Это мое завещание тебе, помни. И исполни то, о чем я тебя попросил. Обязательно исполни.

Глава XIV
РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Пойдем к Савельеву? – спросил Виталик.

– Да, – ответил Артем. – Только… Я же под арестом…

– Из-под ареста можно убежать, – сказал Вовка. – Где твоя мама? Мы ее можем чем-нибудь отвлечь.

– Не надо отвлекать, – улыбнулся Артем. – Она в гастрономе.

– Ну, вот и отлично! Бежим, пока она не вернулась!

– А когда вернется? – засомневался Артем.

Он лучше всех представлял, что будет, когда мама вернется и обнаружит его побег.

– Послушай, ты так и будешь всю жизнь держаться за мамину юбку? – рассердился Вовка.

Ему легко говорить. Родители постоянно в разъездах. А бабушка, как ни старается, все равно Вовку в повиновении удержать не может.

Но сидеть дома, когда наконец-то выясняется вся история, тоже невозможно. И Артем нашел компромисс. Он написал маме записку:

«Мамочка! Обстоятельства вынуждают меня уйти ненадолго из дома. Я быстро вернусь и все расскажу. Не переживай и не ругайся. Артем».

Савельев приветливо распахнул дверь.

– Признаться, я ждал вас гораздо раньше. С самого утра. Мне позвонили.

– Безголосый? – почти утвердительно произнес Артем.

– Да, он самый. После того, как ночью поговорил с тобой. Напугал ты его здорово. – Савельев засмеялся своим легким, приятным смехом. – Ну, заходите, заходите… Не бойтесь, засады у меня нет.

Вовка решил действовать стремительно. Его ничуть не умилил легкий смех Савельева. Наоборот, даже насторожил.

Он угрюмо сдвинул брови, прошел в комнату и сразу задал вопрос:

– Значит, вы признаете, что были в сговоре с Безголосым и запугивали нас?

– Стоп! Стоп! Стоп! – поднял руки Савельев. – Давайте лучше так. Я сам все расскажу. По порядку. С самого начала. Вы еще очень многого не знаете, поэтому не торопитесь делать выводы. Хорошо?

Виталик и Артем охотно кивнули. Вовка не пошевелился, только еще сильнее нахмурил брови. Допрос выходил из-под контроля. Ну, что это за преступник? Никакой хитрости не понадобилось! Сам все готов рассказать!

– О том, что я внук Валентина Кувыркова, вы узнали только вчера? – спросил Савельев.

Ну, вот еще! Он сам будет задавать вопросы? Это совсем не по правилам!

– Нет, сегодня, – ответил Виталик. – Но какое это имеет значение?

– Действительно, никакого, – согласился Савельев. – Я никогда не делал из этого тайны. Странно, что вы так долго не знали об этом.

– Вы не делали тайны, но сами нам об этом не сказали, – произнес Артем.

– Верно. Потому что я сразу понял, что это не в моих интересах. Мне достаточно было прочитать запись в книге, чтобы сразу все понять. Дед рассказывал мне о том, как он вырвал кусок страницы со своим именем. Перед смертью он попросил меня напечатать рассказ об этом пожаре. Но я не сделал этого.

– Почему?

– Почему? – задумчиво повторил Савельев. – Видите ли, это сложно объяснить и еще сложнее понять…

– Мы попробуем, – грубовато заверил Вовка.

– Да, попробуйте… Когда дед умер, я заканчивал университет, защищал диплом и поступал в аспирантуру. Передо мной было блестящее будущее. Талантливый молодой критик, внук знаменитого писателя – это открывало многие двери. И если бы я опубликовал рассказ деда, с этим пришлось бы распроститься навсегда. То, чего всю жизнь боялся дед, после его смерти передалось мне. Я стал единственным на свете хранителем тайны, и только от меня зависело, узнают о ней другие или нет. Я не рискнул своей карьерой. Я никогда не любил рисковать. Я жил все эти годы совершенно спокойно, храня старенькую пожелтевшую тетрадку с дедушкиным рассказом о пожаре. Но тут появились вы. Появилась запись – еще одно свидетельство. Сначала я не воспринял вас всерьез, – улыбнулся Савельев. – Я благодарил бога, что книга попала к мальчишкам, а не к взрослым людям. Разве могли мальчишки представлять собой какую-то угрозу моей жизни и моей работе?

Я думал, что вы очень быстро остынете к этой загадке, тем более если я вас припугну всякими потусторонними штуками.

– Да, вы рассказали о призраке в самую первую встречу, – вспомнил Артем.

– Но через несколько дней ты позвонил мне и начал выспрашивать о дружбе Берковского и Кувыркова. Вы обнаружили, что Кувырков во время пожара был в имении Берковского. Вот тогда я впервые по-настоящему встревожился. Я понял, что вы на правильном пути и, чем черт не шутит, со дня на день откроете имя поджигателя.

– И тогда вы украли книгу?

– Не я. Я попросил это сделать Безголосого. Мы познакомились с ним прошлым летом в санатории «Лесная тишина». Он выполнял все мои поручения. За деньги, разумеется. И выполнял добросовестно. Он человек без принципов. На его лице не мелькнуло и тени удивления, когда я попросил его совершить кражу. Конечно, я не стал ему ничего объяснять. Я сказал, что это шутка, что хочу разыграть одного моего знакомого. Сказал, что мне нужна только одна книга, которая наверняка лежит где-нибудь сверху, скорее всего на письменном столе.

– Значит, Безголосый – вор? – спросил Виталик.

– Я не знаю. Он за что-то сидел в тюрьме, но никогда не говорил, за что. Наверное, вор. По крайней мере, отмычками мне его снабжать не пришлось. Он все сделал быстро и аккуратно. Правда, по тупости своей вынес не одну книгу, а всю стопку, что была на письменном столе. Впрочем, я его не ругал: среди стопки оказался тот самый томик Пушкина. Я забрал книгу и велел положить остальные под дверь квартиры. Так получилось даже лучше. Книги то исчезали, то появлялись. Как будто действовал призрак. Вы тоже так подумали?

– Да, – кивнул Артем. – У меня не было сомнений по поводу призрака, ведь вы так красочно о нем рассказывали.

– Я щедро расплатился с Безголосым, но его оплошность натолкнула меня на другую мысль. Я решил использовать легенду о призраке в своих интересах. Теперь мне просто необходимо было, чтобы вы поверили в призрака. Я начал мистификацию, которая в принципе не давала мне абсолютно ничего. Я попросил Безголосого еще раз войти в ваш подъезд и оставить на пороге квартиры Артема конверт с пеплом и экслибрисом.

– Зачем же вы сожгли книгу? – выкрикнул Вовка. – Ведь она все равно была в ваших руках!

– Ну, что ты, милый! – снова улыбнулся Савельев. – Я образованный человек, я литературовед, я внук писателя. Разве я мог сжечь книгу? Вот она. В целости и сохранности. Возвращаю. – Он протянул ребятам знакомый томик Пушкина. – Мне только пришлось оторвать экслибрис Степанова. А пепел, который вы получили, от совершенно чистого листа бумаги, сожженного мною вот в этой пепельнице. Согласитесь, я здорово напугал вас тогда? После этого я твердо решил, что отбил у вас всякую охоту заниматься преступлением столетней давности. Я не учел только одного – характера Артема. Он всегда доводит начатые дела до конца. Так, Артем?

Артем смущенно кивнул, а про себя тихо улыбнулся: слышала бы это мама, которая упрекает его в том, что он слишком быстро теряет интерес к любому занятию.

А Савельев продолжал свою исповедь:

– Пару дней я пожил в полном спокойствии. Но однажды снова позвонил Артем и сказал, что вы нашли преступника. Имя поджигателя – Валентин Кувырков.

– Вы засмеялись тогда в ответ.

– Да. Но чего мне стоил этот смех? Я положил трубку и понял, что меня трясет как в лихорадке. Умом я понимал, что вам никто не поверит.

– Так оно и было, – вздохнул Виталик. – Нам никто не хотел верить. Обвинить известного писателя в преступлении? Да это же просто наглость!

– Да-да, именно на эту реакцию я и рассчитывал, но нервы начали сдавать. Я вдруг испугался, что найдется такой человек, который захочет вам поверить, и тогда… Впрочем, что тогда? Без рассказа, хранящегося у меня, все это осталось бы домыслами. Но так говорила только здравая частица моего мозга. Я был в панике, я не знал, что предпринять, и снова бросился к спасительному призраку. Я вдруг понял, что Безголосый – лучший актер на эту роль. Его голос да еще соответствующие бессвязные речи могли пойти на пользу. Ну а дальше я не знаю, как вы вышли на Безголосого.

– Очень просто! – торжествующе заявил Вовка. – С помощью определителя номера.

Савельев хлопнул себя по колену.

– Черт возьми! Это все я! Никак не могу привыкнуть к этим техническим новшествам. Забываю о них. Ну, да ладно. Прошу меня простить за все доставленные вам страхи и неприятности.

– Легко сказано! – хмыкнул Вовка. – Но извинениями вам отделаться не удастся. Мы намерены доказать справедливость своих догадок.

– Вы опоздали, – сообщил Савельев. – Я долго боролся с собой, но в конце концов все-таки решился. Сначала я подумал, что у вас могут быть копии записи.

– Они у нас и есть! – подтвердил Вовка.

Савельев кивнул:

– Потом я долго вчитывался в запись. Мне казалось, что я постоянно упускаю что-то важное. И в конце концов понял, что именно. Помните, Берковский говорит о том, что его шаг в новый век был неудачным. Сейчас тоже наступает новый век. Даже новое тысячелетие. И от того, с чем в него войдешь, будет зависеть твоя жизнь. Может, это звучит слишком высокопарно, но я решил, что не могу тащить в новый век груз столетней давности. Я отнес рукопись рассказа в журнал. Я выполнил завещание деда.

– Но… Но ведь ваша карьера… – Артему стало жалко Савельева.

Он ему сразу простил и призрака, и страх, и свой домашний арест.

– А что моя карьера? – пожал плечами Савельев. – Во-первых, не каждый построит нужную параллель, ведь рассказ может быть чистейшим вымыслом, фантазией писателя. А во-вторых, я думаю, что мои личные заслуги перед наукой перевесят все домыслы. Я не из тех бездарных детей и внуков, которые держатся только на имени предков. Мне есть чем ответить за себя.

– Значит, рассказ опубликуют? – спросил Виталик.

– Да. И я каждому из вас подарю по экземпляру. Обещаю. Честно говоря, теперь я даже благодарен вам за то, что все так получилось. Волю умирающего нужно исполнять. Верно?

– Верно, – хором ответили Артем, Виталик и Вовка.

– Тогда давайте оставим нашу вражду и сядем пить чай. У меня есть отличное малиновое варенье.

– Зря мы, наверное, вот так сразу помирились с ним, – ворчал Вовка, когда ребята втроем возвращались домой.

– Почему зря? Он же сам обо всем честно рассказал, – возразил Виталик.

– Его можно понять, – кивнул Артем. – Всю жизнь прожить с этим страхом, а потом вдруг понять, что все открыто. Тут не только призрака придумаешь!

– Эх, Артем! Ты всегда и всех стараешься понять и оправдать! – вздохнул Вовка.

– А разве это плохо? – удивился Артем.

– Не знаю. Может быть, хорошо.

– Интересно, а как Кувырков назвал свой рассказ?

– Какой? О пожаре?

– Да.

– Очень просто – «Солнце в траве».

– Как рукопись Берковского?

– Да.

– А ты откуда знаешь?

– Увидел на письменном столе у Савельева машинописный экземпляр.

Дома ждала разъяренная мама.

– Это невозможно, Артем! Стоит мне на секунду отлучится, и ты снова исчезаешь! Что с тобой творится? Ты никогда таким не был! Обижайся не обижайся, но ты все-таки становишься агрессивным подростком! Все признаки налицо!

Артем улыбнулся:

– Мам! Ну я же оставил тебе записку. Хорошо, я просижу под арестом еще один лишний день.

– А, ну тебя с твоим арестом! – обиженно отмахнулась мама. – Я к тебе в тюремщики не нанималась. Ты взрослый человек, ты все равно делаешь все по-своему.

– Хорошо. Пусть арест будет добровольный. Только не до конца каникул, ладно? Хватит трех дней. Да?

Мама рассмеялась, и Артем понял, что прощен.

– Куда же ты бегал, если не секрет?

– Теперь уже не секрет.

– Тогда расскажи.

– Мамуль, это будет очень долго.

– Почему?

– Потому что придется рассказывать с самого начала.

– Что ж, я готова послушать. Рассказывай.