Текст книги "Тайна синего фрегата"

Автор книги: Марина Елькина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Данила Григорьевич подошел к зеркалу и удовлетворенно хмыкнул. Есть чему радоваться! Ему всего-навсего тридцать лет, а он из нищего сына волостного писаря стал одним из самых богатых людей в Москве. С ним дружат писатели, художники, приближенные царского двора, министры.

– Аннушка! – позвал он служанку. – Будь добра, проследи, чтобы на Рождество к столу подавали все самое отменное! Гостей много будет.

Новый, двадцатый век Данила Григорьевич решил праздновать с размахом. И то верно, событие немалое. Не всем новый век встречать выпадает.

Но праздник праздником, а деловые интересы тоже забывать не следует. Среди приглашенных были два молодых писателя, с которыми Данила Григорьевич очень надеялся заключить выгодный контракт.

Глава III
КОЛЛЕКЦИЯ ЭКСИЛИБРИСОВ

В десять часов Виталик и Вовка поднялись к Артему.

– Мы идем в библиотеку. Ты не забыл?

– Не забыл. Но библиотеку на сегодня придется отменить.

– Это еще почему? – удивился Виталик. – Даже Вовка своей ангиной не заболел. Что случилось?

– Нам нужно будет наведаться к одному человеку, коллекционеру экслибрисов.

– Кто так решил? – нахмурился Вовка.

Он очень не любил, когда командовал кто-нибудь, кроме него.

– Заходите. Я вам сейчас все объясню.

Виталику долго объяснять не пришлось, достаточно было ткнуть пальцем в строчку: «Типография Степанова Д. Г.», а вот с Вовкой пришлось повозиться. Он заупрямился:

– Ну и что?

– Как это «что»? Это же многое меняет!

– Ничего это не меняет.

– Но ведь если Степанов мог быть издателем, так, может, он и писателем был!

– Кто тебе это сказал? Мало ли на свете совпадений.

– Я и хочу узнать – совпадение это или нет!

– А при чем тут твой коллекционер экслибрисов? Он что, расскажет тебе все о Степанове? Он что, знает обо всех? Он же не справочное бюро!

У Артема больше не было никаких аргументов в свою пользу.

– Но мама уже договорилась с ним о том, что мы придем в одиннадцать, – пробормотал он.

– Лично я не собираюсь ни к кому идти в гости! – заявил Вовка.

– Все! Нашла коса на камень, как говорит моя бабушка, – улыбнулся Виталик. – Вы еще подеритесь! Артем прав. Библиотека от нас никуда не убежит, а с коллекционером всегда интересно познакомиться. Тем более я, например, никогда не знал, что экслибрисы можно собирать.

– Миротворец! – буркнул Вовка, но, наверное, и ему было интересно познакомиться с коллекционером, потому что он тут же сдался: – Пойдем, конечно. Неудобно, если твоя мама договорилась…

– Далеко ехать, Артем? – поинтересовался Виталик.

– В Крылатское.

– Ну, ты даешь! Что же мы полчаса препираемся? Поехали быстрее, ведь не успеем к одиннадцати!

К Владиславу Геннадьевичу они все-таки опоздали. Чуть-чуть. На пятнадцать минут.

– Извините… – начал было оправдываться Виталик.

– А я уж думал, вы совсем не придете! – широко улыбнулся Владислав Геннадьевич и добавил, прерывая все извинения: – Проходите, проходите! Чего на пороге топчетесь? Кто же из вас Артем? А впрочем… Наверное, ты, – и он безошибочно кивнул Артему. – На маму похож, – пояснил он свою догадку. – Я ведь с твоими родителями в одной школе учился. Давай, представляй своих друзей.

– Это – Вова, а это – Виталик, – смущенно улыбнулся Артем.

Владислав Геннадьевич всем троим крепко и почтительно пожал руки.

– Ну, что же вас ко мне привело? Дело или любопытство? Хотя и дело, и любопытство – вещи одинаково похвальные.

– Мы по делу. – Вовка напускал на себя солидности.

– Вот как? Ну что же, дело требует соответствующей серьезной обстановки. Прошу в мой кабинет.

Две стены в кабинете Владислава Геннадьевича были заполнены книжными стеллажами. От пола до потолка книги, книги, книги… И письменный стол был тоже завален книгами.

– Пишу диссертацию, – пояснил хозяин. – Я ведь по профессии математик. Экслибрисы – мое хобби. Я так понял, что вы именно об экслибрисах хотите со мной поговорить?

– Да, – кивнул Артем. – Мы хотим вам показать книгу… Она с экслибрисом…

Артем раскрыл томик Пушкина, и Владислав Геннадьевич внимательно посмотрел на синенький фрегат.

– Мне знаком этот экслибрис. Он есть в моей коллекции. Его мне подарил Степанов-младший.

– Вениамин Данилович?

– Он самый, – удивился Владислав Геннадьевич. – Так вы и без меня все знаете.

– К сожалению, кроме его имени, мы не знаем ничего. Но нас интересует не он, а Степанов-старший.

– Издатель? Интересная личность… Очень интересная. Вениамин Данилович часто об отце рассказывал. На рубеже двадцатого века он был одним из самых преуспевающих издателей. Состояние его насчитывало десятки миллионов. Три типографии, журнал, газета, выпуск книг и учебников. А какие планы строил! Целую издательскую империю создавал! Империя эта, правда, рухнула. После революции. У Данилы Григорьевича отобрали его типографии, запретили выпускать газеты и журналы.

– Почему же он не уехал за границу? – спросил Виталик. – Тогда ведь все богатые уезжали.

– Не все. Данила Григорьевич не захотел бросать свое детище. Он пошел в свою, теперь уже народную, типографию обыкновенным работником. И проработал в этой типографии целых двадцать лет.

– Вот это да! – восхитился Артем.

– Да, завидное упрямство, – согласился Владислав Геннадьевич. – Всю свою жизнь типографии посвятил. Жил он при советской власти бедно и тихо. Семейство у него большое было – семеро детей. Дочка и шесть сыновей. Дочка умерла еще в младенчестве, а сыновей он потерял в войнах. Троих старших в Гражданскую, двоих младших в Отечественную. Остался в живых только самый младший, Вениамин. Он то и стал наследником единственного сокровища Данилы Григорьевича – библиотеки. Библиотека у него была по-своему уникальна. Дело в том, что собирал Данила Григорьевич исключительно книги собственной типографии и книги издателей-конкурентов. Потому и собрал единственную в своем роде полную библиотеку изданий начала двадцатого века.

– Так вот почему в его библиотеке была эта книга! – воскликнул Вовка.

– Именно поэтому.

– Скажите, Владислав Геннадьевич, а вы никогда не слышали, Степанов-старший не был еще и писателем?

– Писателем? Нет, писателем он не был. Я помню, как Вениамин Данилович сокрушался, что отец так и не написал мемуаров. А в мемуарах ему было о чем рассказать. Он многих знал, со многими дружил. Подождите, я отыщу в своей коллекции его экслибрис. – И Владислав Геннадьевич исчез в соседней комнате.

– Ну, что я говорил? – прошептал Вовка. – Никаким писателем Степанов-старший не был!

– Ну и что? – возразил Виталик. – Все равно не зря сюда пришли. Много узнали об издателе. Это тоже хорошо.

– Хорошо, но это ничего не дает, – шепотом возразил Вовка.

– А тебе обязательно все должно что-то давать?

– Конечно! Иначе это просто потеря времени.

– Для кого как.

– Вот! Нашел! – Владислав Геннадьевич сиял каким-то детским восторгом. – Ну-ка, сравните… По-моему, все совпадает.

В большом альбоме маленький синий фрегат казался совсем крошечным и беспомощным в штормовом море.

– Да, тот же самый экслибрис, – согласились мальчишки.

– А это чей? – спросил Артем, показывая на красный экслибрис с веселым человечком.

– Одного клоуна. Заметно, правда? Экслибрис – это как бы второе лицо человека. В нем отражено самое главное, самое основное.

– Что же главного во фрегате и штормовом море? – удивился Виталик.

– Сущность издателя Степанова. Разве его жизнь нельзя сравнить с маленьким смелым корабликом в бушующем море? Судьба бросала Степанова то вверх, то вниз. От нищеты к богатству, от роли одного из лучших издателей России до роли обыкновенного типографского работника, от огромной семьи к единственному уцелевшему сыну. Его паруса выдерживали все бури, его мачты не ломались и не гнулись, никакие волны не могли его захлестнуть.

Ребята молча соглашались с горячими словами Владислава Геннадьевича.

– Так уж повелось у экслибрисов – картинкой говорить о владельце библиотеки больше, чем могут сказать буквы.

– Что-то вроде герба у средневековых рыцарей? – спросил Артем.

– Именно! Именно герб! – обрадовался Владислав Геннадьевич. – Только с гербом и можно сравнить экслибрис. Кстати, и насчет Средневековья Артем прав: мода на экслибрисы идет с пятнадцатого века. Ими стали обозначать книги из библиотеки своего замка германские бароны. И первыми рисунками на таких экслибрисах были чаще всего родовые гербы.

Артем смущенно опустил голову: он не любил, когда расхваливали его догадливость.

– Хотя первыми экслибрисами следует считать не средневековые, – а древнеегипетские.

– В Древнем Египте были экслибрисы? – изумился Виталик.

Владислав Геннадьевич кивнул:

– Не в том виде, в каком существуют сейчас – бумажные ярлычки на обложке книги. Первыми экслибрисами были глиняные таблички, которые фараон велел прикреплять ко всем свиткам и рукописям в своей библиотеке. Это было во втором тысячелетии до нашей эры.

– Ничего себе! – присвистнул Вовка.

– Знали такие таблички и в Ассирии. Знаменитый ассирийский царь Ашшурбанипал обладал библиотекой, в которой насчитывалось пятьдесят тысяч таких табличек.

– Пятьдесят тысяч? Вот это библиотека!

– В Россию экслибрисы пришли из Европы только в восемнадцатом веке. Сподвижники Петра Первого имели в своих домах большие собрания книг, и многие из них ставили на своих книгах экслибрисы.

– Так вот почему экслибрисы можно собирать! – воскликнул Артем. – Они гораздо древнее, чем марки.

Владислав Геннадьевич улыбнулся:

– Собирают их не из-за того, что они древнее. Просто это очень увлекательное занятие. Каких только экслибрисов не встретишь! Наверное, сколько людских характеров, столько и экслибрисов. Ну-ка, посмотрите вот на этот экслибрис и попробуйте рассказать мне о его владельце.

На экслибрисе были нарисованы высокие снежные горы, змея, птица и медведь.

– Кто начнет?

– Наверное, этот человек альпинист, – неуверенно начал Виталик.

– Верно. Он очень любит ходить в горы. Еще?

– Может быть, он охотник? – предположил Вовка.

– Не совсем, – улыбнулся Владислав Геннадьевич.

– Змея, птица и медведь… – задумчиво перечислил Артем. – Скорее всего он биолог.

– Правильно! Раньше он работал в экспедициях, добывал редких животных для зоопарков всей страны. Теперь он сам организовал зоопарк и каждое лето приглашает меня к себе в гости. А я все никак не соберусь…

Ребята так увлеклись коллекцией, что на время даже позабыли о цели своего визита. Вспомнил о ней Владислав Геннадьевич.

– Кажется, я вас совсем заговорил. Давайте-ка вернемся к вашей книге. Почему вы спросили меня, не был ли Степанов писателем?

Ребята переглянулись, и с общего молчаливого согласия рассказ начал Вовка:

– В книге, на последней странице, написано…

Владислав Геннадьевич внимательно выслушал рассказ о ливне, о книгах возле контейнера и прочитал карандашную запись. Читал он ее долго, пристально вглядываясь в каждое слово. Потом поднял на ребят глаза и лукаво поинтересовался:

– Это розыгрыш?

Вовка даже обиделся:

– Зачем же нам вас разыгрывать?

Владислав Геннадьевич смутился:

– Прошу прощения, если обидел вас. Дело в том, что надпись выглядит слишком уж свежей. Не похоже, чтобы ей было целое столетие…

Он снова помолчал и перечитал запись:

– Ну а если это не розыгрыш, то запись, по меньшей мере, очень странная. Кто ее мог сделать в книге Степанова? Сам Степанов исключается, хотя я, конечно, его почерка не знаю…

Владислав Геннадьевич размышлял вслух.

Он задавал какие-то вопросы и сам отвечал на них. Ребята, не говоря ни слова, слушали его бормотание.

Потом он замолчал и задумчиво склонился над книгой. Так прошло еще минут десять. Ребята его не прерывали.

Потом Владислав Геннадьевич тряхнул головой и улыбнулся.

– Несомненно одно – запись сделана каким-то писателем. И ничего удивительного в этом нет: Данила Григорьевич общался со многими писателями начала века.

– Значит, мы никогда не сможем установить, кому из них принадлежит эта запись? – расстроился Артем.

– Почему же? Я думаю, что лично для нас это, конечно, дело почти неразрешимое: ни вы, ни я не разбираемся в почерках писателей. А вот для эксперта из отдела рукописей такой вопрос покажется пустяком.

– Значит, нам нужно обращаться в отдел рукописей?

– Именно!

– Но для этого, наверное, нужен какой-то пропуск, – заметил Вовка.

– Нужен. Но это уже в моих силах. Оставьте мне свои телефоны. Думаю, завтра мы сможем отправиться в отдел рукописей. Я попытаюсь договориться, чтобы нас пропустили. Я позвоню вам вечером.

Мальчишки по очереди записали на листочке свои телефоны.

– Отлично, отлично! Мне бы теперь эту бумажечку не потерять! Я ужасно рассеянный.

Владислав Геннадьевич вложил листок в записную книжку и еще раз повторил:

– Крайне интересно! О каком пожаре идет речь? И почему кусок страницы оторван?

– Как раз в том месте, где могло быть имя преступника, – кивнул Артем.

– Хороша загадочка! Как математик, я просто обожаю логические задачки. Это, кажется, одна из них.

– Вы думаете, что одной логики для разгадки будет достаточно? – засомневался Виталик.

– Э-э, брат! Логика – великая штука! С логикой можно распутать самый запутанный клубок. Да и как ты предлагаешь решить загадку столетней давности? Все, кто мог что-либо разъяснить, давным-давно поумирали. На нашем вооружении только и осталось, что логика.

– У меня логика хромает, – признался Виталик.

– Зато у вашего Артема с логикой все в порядке. – Владислав Геннадьевич весело подмигнул Артему. – В математики пойдешь.

– Вряд ли, – вдруг сказал Вовка. – У него по математике больше тройки не бывает.

Он и сам не совсем понимал, зачем это говорит. Кого касаются тройки Артема? Но уж слишком обидно было слышать похвалы в чужой адрес.

Впрочем, Артем ничуть не обиделся:

– Это точно, – улыбаясь, подтвердил он. – Математика из меня не выйдет. И про логику вам показалось.

Владислав Геннадьевич посерьезнел и внимательно посмотрел на Вовку.

– Ну что ж, – шутливо развел он руками. – Вся надежда только на тебя. Кто-то же должен логически мыслить. Друзья не хотят. А ты справишься?

Вовка отвел глаза. Как это понимать? Как насмешку? Или как серьезный вопрос?

– Постараюсь, – буркнул он в ответ.

– Ну, и отлично! Значит, договорились – вечером ждите моего звонка. Да, кстати, кто помнит, куда я дел листочек с вашими телефонами?

– В записную книжку! – хором ответили мальчишки.

– Ну вот! Уже забыл!

Глава IV
ОТДЕЛ РУКОПИСЕЙ

Владислав Геннадьевич свое обещание сдержал. На следующий день в отделе рукописей их ждала строгая, неулыбчивая женщина лет пятидесяти.

Владислав Геннадьевич сам объяснил ей цель визита. Она внимательно рассмотрела запись, ничуть не усомнившись в ее подлинности.

– Мы хотели бы проверить, не принадлежит ли эта запись перу самого Степанова, – вежливо сказал Владислав Геннадьевич. – Можно ли это сделать в вашем архиве?

Женщина кивнула:

– У нас сохранился архив Данилы Степанова. Я сейчас разыщу образец его почерка, но… Он никогда не писал художественной литературы. В его архиве только деловая переписка и бухгалтерия по типографиям.

– И все-таки, если не сложно, – взмолился Владислав Геннадьевич.

– Подождите здесь.

Этого следовало ожидать – почерк не совпал. Сравнивать круглые, почти что детские буквы Степанова с резко наклоненными влево буквами незнакомца было бессмысленно.

Ребята расстроились. В который раз им показалось, что больше ничего сделать нельзя. Но Владислав Геннадьевич не терял надежды.

– Это говорит только о том, что нужно расширить круг поисков, – уверенно заявил он. – Я думаю, Варвара Денисовна, это не будет слишком затруднительно? Контакты Степанова с писателями, наверное, можно установить по переписке?

Варвара Денисовна строго посмотрела на Владислава Геннадьевича и сухо сказала:

– Такую работу за один день не провернешь. Нужно поднимать весь архив издателя, а потом архивы писателей, с которыми Степанов общался.

– Мы вас не торопим, Варвара Денисовна, – заверил ее Владислав Геннадьевич.

– Тогда дня через три позвоните. Может, мне удастся дать вам положительный ответ.

– Ничего она не будет делать, – буркнул Вовка, когда они вышли из архива. – Баба-яга какая-то!

– Человек знает в своем деле толк, – сказал Владислав Геннадьевич. – Мне ее порекомендовали с очень хорошей стороны. А то, что она не рассыпалась перед нами в любезностях, еще ничего не говорит о ее деловых качествах. Не стоит судить о людях по первому впечатлению.

– Вы ее защищаете.

– Я просто уверен, что Варвара Денисовна сделает для нас все возможное. Меня тревожит другое – вдруг среди архивов этого почерка не окажется? Ведь запись мог сделать совсем неизвестный писатель…

Об этом ребята еще не думали. Это заставляло волноваться и с еще большим нетерпением ожидать обещанного звонка от Варвары Денисовны.

Ровно через три дня Артему позвонил Владислав Геннадьевич:

– Завтра нас ждет Варвара Денисовна. Кажется, она смогла установить автора записи.

– Эту запись сделал Всеволод Берковский. – На лице Варвары Денисовны по-прежнему была застывшая маска строгости.

– Всеволод Берковский? – переспросил Владислав Геннадьевич. – Не может быть!

– Почерк в рукописях и в вашей записи абсолютно идентичен, – не меняя выражения, монотонно подтвердила Варвара Денисовна.

– Тогда этой записи цены нет! – воскликнул Владислав Геннадьевич. – Насколько я знаю, Берковский был одним из самых талантливых прозаиков начала века, но написал всего несколько произведений.

– Да, – подтвердила Варвара Денисовна. – Его архив составляют всего три сохранившиеся рукописи, две повести и подборка рассказов. Эту подборку он составлял специально для издательства Степанова. Не сохранилось ни писем, ни дневников. Пожар, о котором, видимо, и идет речь в этой записи, уничтожил все бумаги Берковского. Об этом пожаре много упоминаний в письмах его друзей и знакомых.

– А кто? Кто был виновником пожара? – Артему показалось, что они уже у самой разгадки. Все зависело только от ответа Варвары Денисовны.

– Виновника пожара установить не удалось. Скорее всего это была случайность или недосмотр слуг.

Варвара Денисовна сохраняла невозмутимость. Кажется, ее ничуть не интересовало все происходящее.

– Значит, ничего неизвестно? – растерялся Артем.

Варвара Денисовна не ответила на его вопрос. Она продолжала ровным, бесстрастным голосом:

– Запись со всех сторон странная. Во-первых, она оборвана. Во-вторых, непонятно, что заставило Берковского сделать эту запись в книге. А в-третьих… В третьих, ни одно из перечисленных в записи произведений не известно науке.

– Как не известно? – изумился Виталик.

– Там перечислены «Солнце в траве», «Дальний маяк» и какой-то неоконченный роман. Берковский погиб в 1901 году. Он утонул. В его кабинете не было никаких рукописей. Никто из его друзей никогда не упоминал этих названий, никто не говорил о неоконченном романе.

– Значит, рукописи сгорели бесследно, – задумчиво произнес Владислав Геннадьевич.

– Ну да, он ведь написал, что вряд ли сможет что-то восстановить, – напомнил Артем.

– Я думаю, мы сможем разгадать эту загадку, – твердо сказал Вовка.

– Пробуйте, – пожала плечами Варвара Денисовна. – Хотя я бы посоветовала вам обратиться к специалистам, к литературоведам. Дело в том, что сейчас в ваших руках действительно уникальная запись. Как Владислав Геннадьевич заметил, ей цены нет. Любая строчка, написанная Берковским, может дать сейчас несколько диссертаций. Ученые занимались бы ею досконально. Мне кажется, вам стоило бы передать эту книгу в наш архив.

Вовка насупился:

– Это нам решать. Мы нашли книгу.

– Возможно, мы передадим книгу в архив, – смягчил его слова Виталик. – Но сначала мы хотим сами…

Глаза Варвары Денисовны стали еще строже. Уголки рта сморщились в подобие усмешки:

– Дело ваше.

Владислав Геннадьевич поспешил выяснить самое главное:

– А к кому из литературоведов вы бы посоветовали обратиться ребятам?

– Думаю, им мог бы помочь Дмитрий Ефимович Савельев. Он работал с архивом Берковского, писал научные работы, исследования, и докторская диссертация его тоже посвящена творчеству Берковского.

– А как нам его найти? – спросил Артем.

– Я могу дать вам его телефон. – Варвара Денисовна чуть смягчила свой строгий тон. – Но сейчас лето. Скорее всего он живет на даче.

– А где у него дача?

– Ну, милые мои, я не знаю, где его дача, – развела руками Варвара Денисовна. – Это уж вы в другом месте узнавайте. Больше ничем помочь не могу.

Вернувшись домой, ребята первым делом набрали номер литературоведа Савельева. Разговаривать поручили Артему, как самому вежливому.

– Здравствуйте! Извините, а Дмитрия Ефимовича можно позвать к телефону?… А где его можно найти? Это очень важно… Спасибо большое…

Артем положил трубку и радостно улыбнулся друзьям:

– Нам крупно повезло! Дача Савельева находится в том же поселке, что и наша. Мне дали адрес.

– Великолепно, – саркастически заметил Вовка. – Только кто нас пустит за город?

– Да, с родителями будет сложно договориться. – Виталик озабоченно почесал в затылке.

– Я же говорю: нам крупно повезло! Я уговорю маму отправиться вместе с нами. Она, правда, собиралась только на выходные, но это уже моя забота. В ближайшие дни я обещаю вам поездку на дачу. Мама поговорит с вашими родителям.

– Вовка! Чего ты хмуришься? – Виталик хлопнул Вовку по плечу. – Не хочешь ехать на дачу? А по-моему, так это просто классно!

– При чем тут дача? – откликнулся Вовка. – У меня все никак эта баба-яга из отдела рукописей из головы не выходит.

– Ты про Варвару Денисовну? – удивился Артем.

– Не нравится она мне.

– Ну, мало ли кто кому не нравится, – улыбнулся Виталик. – Это в тебе инстинкт сыщика говорит. Везде злоумышленников видишь. А Варвара Денисовна не злоумышленник, а самая обыкновенная работница архива.

– Вот именно, – подхватил Вовка. – Ты правильно сказал – инстинкт сыщика. Эта Варвара Денисовна переходит из работников архива в разряд подозреваемых.

– Подозреваемых в чем? – захохотал Артем. – В поджоге столетней давности?

Вовка поморщился. Друзья ни в какую не хотели воспринимать его подозрения всерьез.

– Да тихо вы! – попытался он перекричать их хохот. – Конечно, в поджоге она не виновата.

– Ну, слава богу! Жаль, что Варвара Денисовна тебя не слышит. Она бы была тебе очень благодарна за такое великодушие.

– Вот дураки! – завопил Вовка. – Как вы не понимаете – в наших руках нежданно-негаданно оказалась уникальная вещь! Я имею в виду книгу с записью.

– Ну и что? – посерьезнел Артем.

– А то, что эта книжечка, наверное, стоит немалых денег.

– Ну и что?

– Могут найтись охотники забрать ее у нас.

– И Варвара Денисовна среди этих охотников?

– Конечно! Слышали, как она сегодня говорила: «Отдайте книгу в наш архив!»?

– Но мы же не отдали.

– Да, ума хватило. Опять же благодаря мне, – не преминул заметить Вовка. – Вы-то, простачки, отдали бы.

– Ну ладно, не дергайся, – осадил его Виталик. – Можно подумать, что один ты такой умный.

– Короче, я предлагаю принять меры предосторожности, – закончил Вовка.

– Какие еще меры предосторожности?

– Хотя бы самые простые – размножить страницу с записью.

– Зачем? – удивился Артем.

– На тот случай, если книга исчезнет.

– Да я знаю запись наизусть, – заверил Артем. – Я в первый же день ее выучил. Среди ночи разбуди – скажу.

– Это хорошо, но копировальный аппарат нам нужен для другого.

– Для чего?

– Мы всегда сможем доказать, что книга с записью принадлежала нам.

– У тебя фантазии на всех троих хватит, Вовка, – добродушно заметил Виталик. – Варвара Денисовна не будет воровать у нас книгу. Если мы ее сами не отдадим, то запись навсегда будет принадлежать нам.

– И все-таки я сделаю копии, – стоял на своем Вовка. – Артем, ты дашь мне книгу на денек?

– Конечно, бери.

– Вовка в роли сыщика страшен и грозен, – изрек Виталик и со всего размаху швырнул в Вовку подушкой. – Защищайся, сыщик!

– Ну-ну-ну! – Мама Артема, улыбаясь, смотрела на мальчишек. – А без драки никак нельзя?

Виталик покраснел и смутился, а Вовка сердито откинул брошенную в него подушку.

– Пойдемте-ка лучше обедать, – предложила мама.

– Спасибо, мы не хотим! – почти одновременно ответили Виталик и Вовка.

– Почему это не хотите? Полдня где-то болтались, а аппетита так и не набегали? Ну-ка, марш мыть руки и за стол! Картошка остывает.

Проводив после обеда ребят, Артем задумался. Он очень легко дал друзьям обещание поехать на дачу. Но легко было только обещать, уговорить маму изменить свои планы на ближайшие дни было гораздо сложнее.

А время у мамы расписано по минутам. Как-то так получилось, что без нее не мог жить весь двор. К ней шли со своими новостями соседи, с ней советовались домоуправ и участковый милиционер. Она знала каждого жильца в лицо. И это в огромной московской многоэтажке!

Она гасила ссоры между соседями, разрешала самые сложные споры, за кого-то просила, для кого-то чего-то добивалась. Телефон в квартире звонил каждые десять минут.

Артем иногда злился, если мама часами разговаривала с кем-то по телефону или уходила на полдня во двор, но чаще мамой гордился, особенно когда к ней заглядывал посоветоваться участковый милиционер. Папа в шутку называл маму «Службой спасения».

И вот теперь предстояло разрушить ее планы. Артем прекрасно знал, что мама этого не любит, но все-таки решился на разговор.

Минуты две он молчал, глядя, как мама моет посуду. Потом вздохнул, взял полотенце и принялся вытирать вымытые тарелки. Мама удивленно посмотрела на него и спросила:

– Что-случилось?

– Ничего, – пожал плечами Артем.

– Если бы сейчас был учебный год, я бы сказала, что ты получил двойку. А вот подлизываться среди каникул…

– Я не подлизываюсь, а помогаю.

– Не темни. Лучше говори, что тебе от меня надо.

– Мамочка! – вкрадчиво начал Артем. – Как ты смотришь на то, чтобы завтра поехать на дачу? Или послезавтра?

– Я смотрю на это отрицательно, – заявила мама. – Раньше выходных поехать на дачу не получится.

– Но почему?! – взвыл Артем.

– Потому что у меня еще много дел. Мне надо сходить в домоуправление. Мне надо поговорить с Соленовыми. Мне надо утихомирить дядю Женю из сто тридцать пятой квартиры: он опять начал буянить. Мне надо расклеить объявления о собрании. Мне надо…

– Мам! Ну, пожалуйста!

Но мама совершенно спокойно закончила:

– Как видишь, раньше выходных ничего не получится.

– Но нам нужно срочно!

– Кому это вам?

– Мне, Виталику и Вовке.

– Так ты хочешь взять их с собой?

– Ну да. Ты же поговоришь с их родителями? Мам, они их с тобой отпустят. Мам!

– Может, и отпустят, – кивнула мама. – Но в ближайшие дни поехать на дачу я не смогу.

– Мама! Так нечестно!

– Что – нечестно?

– Ты помогаешь всем на свете, а своему сыну помочь не хочешь!

– Если речь идет о помощи, то тогда объясняй все толком. В чем тебе нужна моя помощь?

– В одном деле.

– Нет, так не пойдет. В каком деле?

– В расследовании.

– В расследовании? – Мама улыбнулась. – Это опять касается того экслибриса?

– В общем-то, да, – уклончиво ответил Артем.

– А зачем же вам нужно ехать на дачу?

– Мамочка! Поверь, что это просто необходимо!

– А что, если вы поговорите с мамой Виталика и съездите на дачу к ним?

– Мама! Ты ничего не поняла! Нам нужен наш дачный поселок! Там живет человек, с которым мы должны встретиться!

– Так и говори. Пока от тебя добьешься…

– Мам, ну ты сможешь поехать?

Мама вздохнула:

– Придется. А то потом будешь говорить, что чужие дела для меня важнее, чем дела родного сына.

– Мам! Ты самая лучшая! – возликовал Артем.

– А ты в этом когда-то сомневался? Только давай договоримся сразу. – Голос мамы стал строже.

– О чем? – насторожился Артем.

– О вашем поведении.

Артем тяжело вздохнул: ну, сейчас начнется! Длинная нотация о том, как трем маленьким мальчикам следует вести себя на даче. Это мама тоже любила. Но выслушать придется. Хотя бы в благодарность за то, что она согласилась.

– Ты прекрасно понимаешь, что мне одной справиться с вами будет очень тяжело. Поэтому ты должен мне пообещать. Во-первых, вы не будете бродить по лесам. Во-вторых, поздно вечером никаких прогулок. В-третьих…

Артем обхватил голову руками и приготовился слушать маму добрых полчаса.