Текст книги "Тайна синего фрегата"

Автор книги: Марина Елькина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава V
НА ДАЧЕ

– Ищем Савельева? – Вовка бросил на пол веранды дорожную сумку.

– Может, сначала пообедаем? – спросил Виталик.

– Так, друзья, – вмешалась мама Артема. – Сначала распакуем вещи, отдохнем, пообедаем, а потом занимайтесь своими делами.

Вовка вздохнул и послушно открыл сумку. Артем улыбнулся: никто из ребят спорить с его мамой не решался.

– Развлечений на нашей даче мало, – объясняла в это время мама. – Где-то в сарае лежит старый гамак, а велосипед у Артема украли в прошлом году. Думаю, прополка грядок вас не заинтересует. Поэтому развлекайтесь, как умеете. О правилах поведения Артем проинструктирован.

Артем подмигнул ребятам. Правила поведения очень аккуратно выбрасываются за борт, только маме об этом знать совсем не обязательно. Мальчишки понимающе заулыбались.

– Тетя Вера, мы поможем вам прополоть грядки, – объявил Виталик.

Артем сделал страшные глаза: что он говорит? Какие грядки? Этого только не хватало!

Мама засмеялась:

– Ладно уж, помощники, я сама управлюсь. У меня, кроме грядок, в поселке дел нет, а вы, кажется, приехали сюда с определенной целью.

– Да, мам, – быстро поддержал ее Артем. – У нас очень много дел. Мы скоро будем обедать?

– Как только сварится суп, – невозмутимо ответила мама, включая электроплитку.

– Но это же долго!

– Придется потерпеть.

Дачу Савельева ребята разыскали легко. Двухэтажный деревянный домик приветливо сиял окнами. Жестяной флюгер-флажок весело крутился на маленькой башенке.

Артем разволновался.

– Вы продумали, о чем надо говорить с Савельевым? – спросил он, нервно протирая стекла очков.

– Не психуй, – подбодрил его Виталик. – О чем с ним можно говорить? О записи, конечно. Для того и приехали.

В саду пожилой мужчина в соломенной шляпе поливал яблоньку.

– Это Савельев? – спросил Артем.

– Сейчас узнаем. – И Вовка решительно распахнул калитку.

Мужчина обернулся. Артем увидел его лицо и сразу успокоился. От мужчины шла какая-то волна обаяния и доброты. Он улыбался и без всякой суровости разглядывал неожиданных гостей.

– Извините, мы к Дмитрию Ефимовичу…

– Чем могу служить?

– Мы бы хотели с вами поговорить о Всеволоде Берковском, – сказал Вовка.

– Вот как? Очень мило с вашей стороны. Прошу в дом.

Домик изнутри был такой же светлый и приветливый, как и снаружи. Резная деревянная мебель приятно подчеркивала простоту и элегантность обстановки.

Дмитрий Ефимович выслушал ребят и спросил:

– А ко мне вас кто направил?

– Варвара Денисовна из отдела рукописей. Она сказала, что вы писали диссертацию по творчеству Берковского, что вы можете нам помочь.

Дмитрий Ефимович улыбнулся. Даже сеточка морщинок у глаз была добрая и лучистая.

– Варвара Денисовна немножко ввела вас в заблуждение. В своей диссертации я лишь мельком касался личности Берковского. Она была посвящена творчеству Валентина Кувыркова. Берковский просто дружил с ним.

На лицах ребят, наверное, отразилось их огорчение, потому что Дмитрий Ефимович поспешил добавить:

– Но в общем-то, я неплохо знаком с биографией и творчеством Берковского. Думаю, что моей осведомленности будет достаточно, чтобы ответить на ваши вопросы. Так что милости прошу, спрашивайте.

– А вы знали о том пожаре, о котором говорится в записи? – спросил Виталик.

– Да, знал. Этот пожар произошел в имении Берковского перед самой смертью писателя. Месяцем позже он утонул при весьма темных обстоятельствах. Ходили слухи, что это самоубийство. Кто-то даже поговаривал об убийстве. Ну, убийство – это, конечно, домыслы. Полиция пришла к выводу, что это несчастный случай. Лодка перевернулась. Простите, я немного отвлекся. Вы спросили о пожаре. Тогда сгорел его кабинет. Соответственно, все рукописи.

– И тогда полиция тоже решила, что это случайность? – немножко насмешливо спросил Вовка.

– Скорее невнимательность. Кто-то из прислуги забыл затушить свечу на столе. К сожалению, кроме вашей записи, других собственноручных свидетельств Берковского об этом пожаре нет.

– Но из этой записи видно, что Берковский кого-то подозревал, – напомнил Артем. – Только имя поджигателя оторвано.

– Возможно, Берковский и подозревал кого-то из своих слуг. Он ведь их прекрасно знал, мог на кого-то подумать.

– А на кого именно, вы не знаете?

Дмитрий Ефимович развел руками:

– Я не знаю, и думаю, что никто не знает.

– А если мы попытаемся раскрыть? – спросил Виталик.

– Что раскрыть? – удивился Дмитрий Ефимович. – Преступление? Но поджог был совершен сто лет назад, если это был поджог. Боюсь, что вы очень скоро зайдете в своем расследовании в тупик. Для расследования нужны улики, нужны свидетели, нужны подозреваемые. У вас ничего этого нет. И взяться уликам и свидетелям неоткуда. Поверьте мне, литературоведы – те же следователи, мы умеем восстанавливать картины событий через много-много лет, но в этом случае даже мы бессильны. Если бы была хоть малейшая зацепка для раскрытия, литературоведы ее бы уже обнаружили и версий было бы столько! И потом… – Дмитрий Ефимович таинственно понизил голос: – Я вам очень советую, оставьте Берковского в покое. С его личностью всегда связана какая-то мистика. После смерти он стал еще большей загадкой, чем был при жизни. Людей, которые начинают интересоваться его жизнью, почему-то начинают преследовать голоса, видения и прочая небывальщина.

– Мы не верим в мистику, – храбро заявил Вовка.

– Я испытал это на своей шкуре. Сам никогда не верил, пока в моей квартире не стали двигаться чайники. В то время я хотел написать работу о прозе Берковского. Мне стало казаться, что я схожу с ума. Как только я открывал книгу Берковского, мне сразу мерещилось, что кто-то стоит за спиной. Неприятное ощущение, доложу я вам. Очень-очень неприятное…

Дмитрий Ефимович задумчиво помолчал. Артем чувствовал, как по спине бегают мурашки. Вовке, кажется, тоже стало не по себе, потому что глаза его испуганно округлились. Только Виталик сохранял невозмутимое спокойствие.

Вовка досадливо поморщился: интересно, есть на свете способ удивить или испугать Виталика?

Однако Виталик своим спокойствием разрушил и Вовкин страх. Вовка встряхнулся, прислушался к шуму листвы за окном, посмотрел, как мечется на стекле оса, и сказал:

– Мы все-таки попробуем. А с призраками даже интереснее.

Дмитрий Ефимович улыбнулся:

– Ты так думаешь? Ну, что ж, удачи вам! Если узнаете что-нибудь новенькое – держите меня в курсе. Я хоть и верю в призраков, но ваши успехи в этом расследовании оценить сумею.

– Мы вам оставим свои телефоны, – решил Артем.

– Зачем? – удивился Дмитрий Ефимович.

– Может, вы что-нибудь еще вспомните.

– О пожаре у Берковского? Вряд ли. Все, что мог вспомнить, я уже вспомнил. Память у меня неплохая.

– Все-таки запишите наши телефоны.

– Запишу, запишу, раз уж вы так настаиваете.

Дмитрий Ефимович еще долго угощал ребят чаем с вишневым вареньем, показывал свой сад, рассказывал разные истории. Истории эти никак не касались Берковского, но все равно были ребятам очень интересны. Они с сожалением покидали маленький уютный домик и гостеприимного, доброго хозяина.

– Приятный человек, правда? – спросил у друзей Артем.

– Да, – согласился Вовка. – Гораздо приятнее Варвары Денисовны.

– Что ты к ней прицепился? – расхохотался Виталик.

– Она мне не внушила доверия.

– Ну, да! Даже заставила тебя сделать копии записи!

– Да. На всякий случай. И ничего в этом смешного! Я один пекусь о безопасности.

– Слышишь, Артем? Вовка взял на себя нашу охрану!

Артем задумчиво шагал по улицам дачного поселка и почти не прислушивался к перепалке друзей. История о потусторонних силах, рассказанная Дмитрием Ефимовичем, как-то не вдохновляла на дальнейшее расследование. Но говорить об этом ребятам Артем не решался. Только на смех поднимут.

– Артем! Проснись! Куда ты нас ведешь? – подтолкнул его Виталик.

– Домой, конечно. Мама ждет. А что?

– А мы с Вовкой хотим в лес. Правда, Вовка?

– Давайте попозже, – предложил Артем.

– Попозже неинтересно.

– Почему?

– Потому что будет вечер. Что нам делать в темном лесу? А так ягоды соберем. Гляди-ка, у людей малины сколько!

Виталик показал на дачников, возвращавшихся из леса. Их небольшие ведерки были до краев заполнены красными, сочными ягодами.

– Хочу малину! Хочу малину! – шутливо затопал ногами Вовка.

– У нас на участке много малины, – робко возразил Артем.

Поход в лес не вписывался в рамки поведения, установленные мамой. И дело было не только в этом. Артему было стыдно признаться, но он нисколько не ориентировался в лесу. Папа всегда говорил, что Артем может заблудиться в трех соснах. Так оно и было.

– На участке не то, – сказал Виталик. – В лесу лучше. Пошли в лес.

– Но я не знаю, где малинник! – Это был последний довод, который с отчаянием выдохнул Артем.

– Найдем! Плохо только, что ведерка с собой нет.

– Вот-вот! – уцепился за эти слова Артем. – Ведерка нет, ягоды собирать не во что. И вообще…

– Что – вообще? – насмешливо поинтересовался Вовка. – От мамочки попадет?

Артем сник. Виталик весело хлопнул его по плечу и сказал:

– Не дрейфь! Маме скажешь, что у Савельева задержались. А малину в кепку соберем.

– Мама спросит, где мы взяли малину.

– Савельев угостил. А что тут такого? Да не переживай ты так! Может, мы малину вообще не найдем. Просто в лесу погуляем и домой вернемся. Пошли!

Разговаривая, друзья вышли к краю поселка. За небольшим оврагом начинался лес. Артем вздохнул и свернул на тропинку. Здесь он еще ориентировался.

Лес встретил ребят привычным сумраком и строгостью высоких сосен. Артем вел друзей по широкой проселочной дороге. Он немножко приободрился и, чтобы не заблудиться, решил не сворачивать с этой дороги никуда и ни при каких обстоятельствах.

Ребята то и дело отходили от дороги в поисках малинника, но быстро возвращались. Артем остановился на развилке. Куда свернуть? Вправо или влево? Кажется, в прошлый раз с отцом они сворачивали влево… Или все-таки вправо?

– Артем! Мы еще долго будем идти по этой дороге? – спросил Вовка. – Здесь уже всю ягоду собрали. Пошли по той тропинке!

И не успел Артем возразить, как друзья нырнули в чащу, двигаясь по маленькой, узенькой тропиночке.

– Я не знаю этой тропинки! – крикнул он им вслед.

– А чего тут знать? Иди и иди себе!

И Артем пошел. Он успокаивал себя, что тропинка все-таки есть, что главное – не сворачивать с нее. По тропинке всегда можно вернуться, ведь верно? Но тропинка становилась все уже и уже, начала петлять, разветвляться, прерываться. Артем пытался запомнить все повороты, но они мелькали с такой головокружительной быстротой, что он уже не мог точно ответить, сколько их было – пять или шесть.

– Малинник! – радостно заорал Виталик, и эхо несколько раз повторило его вопль.

Малинник был прекрасный. Огромные кусты, обвешанные красными ягодами. Кепки заполнились очень быстро. Рты ребят были перепачканы соком, глаза сияли. Артем с удовольствием включился в этот азарт и не заметил, как тропинка исчезла из-под ног, не сообразил даже, в какую сторону они свернули.

– Ну, вот! Можно двигать назад! – возвестил Вовка, бережно поднимая с земли свою кепку-корзинку.

Артем растерялся. Он метнулся вправо, влево и застыл на месте. Холодный пот градом катился по его лбу.

– Артем! Выводи! – как ни в чем не бывало, распорядился Виталик.

– Сейчас… Я не знаю… Где тропинка, не знаю…

Артем нервно поправлял очки и теребил свою кепку.

Вовка и Виталик переглянулись.

– Кажется, нам направо, – неуверенно сказал Вовка.

– А по-моему, налево, – возразил Виталик.

Но тропинки не было ни справа, ни слева.

– Заблудились, – виновато улыбнулся Артем.

– Но тропинка только что была здесь! – воскликнул Вовка.

– А теперь нету, – развел руками Виталик. – Мистика начинается.

– Какая мистика?

– О которой предупреждал Дмитрий Ефимович, – совершенно спокойно ответил Виталик. – Только что была тропинка, и нету. Оставьте в покое Берковского! – пробасил он, выпучив глаза.

– Придурок! – рявкнул Вовка. – При чем тут мистика? Просто наш Артем не знает своего леса!

– Я вас предупреждал… Вы же не слушали… Я вам говорил…

– Ого-го-го-го! – продолжал паясничать Виталик. – Призрак объявляет нам войну! Держитесь подальше от Берковского!

– Заткнись! – прикрикнул на него Вовка. – Как будем выбираться?

– Какая разница, куда сворачивать, – пожал плечами Виталик. – Пойдемте вправо. Куда-нибудь да выйдем.

– Ты в этом уверен?

– Я всегда уверен. Лес на дремучий не похож. Тропинок много. Найдем какую-нибудь.

И Виталик полез через какой-то бурелом. Артему и Вовке ничего не оставалось, как идти за ним. Сейчас Вовка на звание командира не претендовал. Сейчас самое главное – найти хоть какую-нибудь тропинку.

Артем споткнулся о корягу, выронил свою кепку, и ягоды веселыми красными шариками поскакали по слою хвои.

– Под ноги смотреть нужно! – сказал Вовка, помогая собирать рассыпавшиеся ягоды. – Знаток леса!

– Никогда знатоком не был… – пробурчал Артем.

– Где вы застряли? – крикнул Виталик. – Тут тропинка!

Бросив оставшиеся ягоды, Артем и Вовка поспешили на его зов. Тропинка была едва заметная, заросшая травой, но сомнений не оставалось – это была тропинка! Настоящая тропинка, которая куда-нибудь да приведет!

Мальчишки почувствовали невероятный прилив сил. Вовка тут же вернул себе все командирские полномочия:

– Вперед! Идем прямо, с тропинки не сворачиваем!

Виталик усмехнулся, но ничего не сказал. Пусть покомандует.

А Артему сейчас было все равно, кого слушаться, лишь бы идти домой. Он поспешил за Вовкой.

Тропинка петляла по кустам, шла вдоль оврагов, но не прерывалась. Наоборот, становилась все шире.

– Кажется, мы уже здесь были, – сказал наконец Виталик. – Я видел эту поломанную березу. Значит, тропинка сейчас выйдет на дорогу.

Виталик был прав: тропинка еще раз сделала петлю, обогнула поваленное дерево и привела к дороге.

– Ура! – в два голоса заорали Артем и Вовка.

Только Виталик не кричал. Он спокойно устанавливал направление, в котором нужно было идти в поселок. Впереди зашумела железная дорога.

– Туда! – уверенно произнес Виталик. – На шум поезда.

– Правильно! – обрадовался Артем. – Папа мне говорил, что в лесу нужно прислушиваться к железной дороге. Ее далеко слышно. В этом лесу практически нельзя заблудиться.

– Что же ты раньше молчал? – насмешливо поинтересовался у него Вовка. – Панику развел: заблудились, не знаю, где тропинка…

– Я забыл про железную дорогу! – улыбнулся Артем. – От страху! А тут еще Виталик со своими призраками!

– Ты что, серьезно веришь в этих призраков? – удивился Виталик.

– Не верю, конечно, но все равно… Жутко…

От мамы влетело здорово. Они проболтались в лесу без малого три часа. И про малину от Дмитрия Ефимовича мама тоже не поверила.

– Только не надо врать, – поморщилась она. – У Дмитрия Ефимовича не нашлось банки? Зачем складывать малину в кепки? Вы были в лесу. Я так и знала! Нет! На этом ваш отдых на даче заканчивается. Я не выдержу с такими оболтусами целых три дня! Завтра утром идем на электричку!

Вовка и Виталик тут же кинулись пропалывать маме грядки, но она нисколько не смягчилась. Решение возвращаться в город было твердым.

Виталика и Вовку разместили на диване. Артем улегся на раскладушке и долго не мог заснуть. Он думал о том, что больше всех испугался сегодня в лесу. И больше всех боялся призраков. Это не дело. Он уже не маленький. Вот Вовка с Виталиком ничего не боятся. Особенно Виталик. Всегда спокоен. А Вовка упрям. Таких никакими призраками не остановишь.

В чем же он, Артем, слабее их? Может, мама права – ему необходима хоть капелька упрямства?

И Артем решил: что бы ни случилось, какие бы призраки ни объявились, он доведет расследование до конца. Он узнает о пожаре в доме Берковского все, даже то, чего не знает никто на свете. Как он это будет делать, сейчас неважно. Просто нужно доказать себе и другим, что он не слабак, что он тоже может доводить дела до конца, что у него есть упрямство и спокойствие.

Артем повернулся к стене, с головой укрылся одеялом и, довольный своим решением, уснул.

* * *

Берковский оперся о подоконник и смотрел вниз, на шумную улицу.

– Не люблю Москву, – немножко виновато произнес он, оборачиваясь к Кувыркову. – Все куда-то спешат, торопятся, с кем-то раскланиваются, кому-то улыбаются… Это называется светская жизнь.

– Деловая жизнь, – поправил, улыбнувшись, Кувырков. – Нынче порядок диктуют люди деловые, вроде Степанова.

– Данила Григорьевич далеко пойдет, – согласился Берковский. – Дела он вести умеет. Я ведь и глазом не успел моргнуть, как подписал с ним контракт. – Берковский весело рассмеялся. – Теперь вот рукопись ему привез. Подборку рассказов. Ты читал?

– Да, – довольно равнодушно кивнул Кувырков.

– Ну, и как? Валентин, я очень дорожу твоим мнением!

– Талантливо, братец, талантливо! Что тут еще скажешь?

Кувырков раскурил трубку. Он сердился на самого себя: он никак не мог понять тайну, которая позволяла Всеволоду так расставлять слова. Только так, и никак иначе. Чтобы на глаза наворачивались слезы, чтобы хотелось смеяться, чтобы восторг охватывал каждый уголок души.

Кувыркову казалось, что Берковский пишет свои рассказы быстро, шутя, не думая мучительно о каждом слове, что его герои разговаривают легко и непринужденно, так, как говорят люди в жизни. Или это действительно влияние деревенской тишины?

– Сегодня ночью я дописал «Дальний маяк», – сказал Берковский. – Прочти последнюю главу.

Кувырков зашелестел листами. Сердце снова тоскливо сжалось. Он так не сумеет. Он не найдет таких слов. Он никогда не напишет такой сильной вещи. Никогда? Значит, Берковский талантливей? Значит, нужно расписаться в своей беспомощности?

«Ерунда! Глупости! Это обыкновенная удача. Такие удачи бывают у каждого. Моя последняя повесть ничуть не хуже его «Дальнего маяка». Ничуть не хуже. Ничуть».

Ведь Степанов подписал контракт с ними обоими. Значит, и на Кувыркова делают ставки. Значит, он такой же талантливый, как Берковский. Скоро имя Валентина Кувыркова будет известно по всей России. Скоро не нужно будет доказывать, что он талантливей, чем другие. А что, если Всеволод Берковский будет известней? Что, если в тени его таланта не найдется места для Кувыркова? Что, если…

– Это просто восхитительно, Всеволод. – Кувырков протянул Берковскому рукопись. – Ты хочешь отдать ее Степанову?

– Да, но не в этот приезд. Мне хочется еще кое-что поправить.

Что здесь можно поправлять? Слова литые, тугие, ничего лишнего, ничего недоговоренного. Кувырков снова и снова перебирал в уме запомнившиеся фразы.

– Я устал от Москвы, Валентин, – снова вздохнул Берковский. – Я уже чувствую, что задыхаюсь. Мне пора домой.

– Но Степанов устраивает обед в твою честь.

– Ох, эти обеды! Конечно, придется задержаться. Не нужно обижать Данилу Григорьевича. Он славный человек.

– И потом, Всеволод, я тоже на тебя рассержусь. Тебе не нравится в моем доме?

– Отчего же, Валентин? Я этого не говорил. – Берковский сверкнул обаятельной обезоруживающей улыбкой. – Твой дом и твое общество спасают меня от московской суеты. Здесь я как в средневековой крепости – за толстыми стенами, рядом с другом и с хорошими книгами. Кстати, ты не забыл, что обещал прочитать мне свою повесть?

Кувырков замялся:

– Боюсь, она тебе не понравится… И потом после твоего «Дальнего маяка» я просто расписываюсь в своей бездарности.

– Не преувеличивай, Валентин, – нахмурился Берковский. – Не люблю лести и самоуничижения. Ты самобытен и талантлив. Наши таланты разные, и это хорошо. Я вижу человека сверху, во внешних событиях, а ты пытаешься посмотреть на него изнутри. Поверь, это гораздо интереснее.

– Сдаюсь, сдаюсь!

– Не забудь, что летом ты обещал нагрянуть ко мне в деревню, – напомнил Берковский. – Я уверен, что ты напишешь там свой шедевр. Там тихо и ничто не отвлекает от работы.

– Я постараюсь приехать.

– Нет-нет, никакие отговорки не принимаются. Ты приедешь обязательно. Слышишь, обязательно! Так сказать, нанесешь ответный визит.

Кувырков улыбнулся. Все-таки Берковский – отличный друг. Как просто и ясно объяснил он разность их таланта! Как просто и ясно дал понять, что Кувырков – такой же талантливый, может, даже намного талантливей, чем он сам!

Теперь уже Валентину не казалось, что его повесть по всем параметрам уступает «Дальнему маяку», теперь он находил и свои фразы удачными и красивыми. Может, не такими литыми, но разве в этом суть?

– …Там птицы, озеро, высокое небо, – продолжал в это время уговаривать Берковский. – Я знаю, что тебе понравится. Ты приедешь?

– Да, конечно. Конечно, Всеволод! Даю тебе честное слово.