Текст книги "Властители льдов (СИ)"
Автор книги: Марина Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)
– Зачем?
– Чтобы мне под ним удобнее было, -фыркнул он.
Смысл шутки был мне не очень понятен, но смеялась я больше оттого, что, то непонятное напряжение между нами ушло, и я поняла, что теперь все непременно будет хорошо. Во всяком случае, я искренне верила в это, надеялась изо всех сил.
Мы лежали, обнявшись на его широкой кровати. Его пальцы путались в моих волосах, перебирая прядку за прядкой. Я же вслушивалась в биение его сердца и старалась просто наслаждаться происходящим.
– Расскажи мне, что произошло? – тихо попросил он.
И я рассказала. Опуская ненужные подробности, уменьшая степень того, как пострадала. Ограничившись тем, что мне помог мой друг и он сейчас в Аранте. Правда, узнав об этом, Брэйдан ощутимо напрягся, расспрашивая, кто он и как мне удалось с ним связаться. Я же, счастливо улыбаясь, просто рассказывала о нашей с Тэо жизни в монастыре, о том, как мы росли в ожидании Дня и о том, как наставники отправили нас в путешествие, чтобы спустя время мы смогли встретиться именно здесь.
– Ты считаешь это случайность?
– Конечно, нет, – хмыкнула я. – Я не уверенна в том, что Сэ'Паи не знал того, что мне понадобится помощь Тэо, как не уверенна и в том, что это последний раз, когда мы сумеем помочь друг другу.
– Хочешь сказать, твой учитель заранее знал, в какой ситуации ты можешь оказаться? – растерянно переспросил Брэйдан.
– Вероятно, он это предчувствовал.
– Почему же не предупредил?
– Зачем? – искренне удивилась я.
– Чтобы предотвратить...
Решив вовремя прервать его негодование по этому вопросу, приподнялась, положив локти ему на грудь и всматриваясь в черты его лица, чтобы знать, поймет ли он то, что я скажу.
– Предотвратить чью-то судьбу – преступно. Понимаешь?
– Нет, – просто ответил он, а я лишь тяжело вздохнула. Это будет сложнее, чем я думала.
– Скажи, если ты будешь знать, что выйдя из дома, на тебя нападут и поранят, ты выйдешь?
– Я буду предупрежден и смогу это предотвратить.
– А, что, если нет. И твои попытки предотвратить ситуацию, её только ухудшат?
– Тогда, я останусь дома.
– А, что, если твоя рана поможет тебе в будущем избежать более серьёзных последствий.
– Как это?
– Ну, например, поранившись, ты не сможешь отправиться с группой других людей в путешествие в котором на них нападут вирги и выживших не останется. Тогда будет ли тебе казаться твоя рана злом или необходимым вмешательством, которое спасло тебе жизнь.
– Хочешь сказать, что ваши наставники могут предсказывать будущее?
– Конечно, нет, – улыбнулась я. – Просто у каждого поступка есть свое следствие и наши наставники очень хорошо понимают эти причинно следственные связи видя их в масштабе не одного человека, а мира или конкретно взятого общества, понимаешь?
– С трудом, – честно признался он.
– Знаешь, чему учат в Дао Хэ?
– Нет, но ты ведь расскажешь?
– Расскажу, – игриво улыбнулась в ответ, но продолжила. – Никогда, ни при каких обстоятельствах не думать, что жизнь ненавидит тебя, посылая испытания, которые тебе не по силам.
– Ты, правда, в это веришь?
– Я с этим живу.
– Хорошо, и даже теряя близких, человек не должен думать, что жизнь несправедлива? – несколько жестко спросил он.
– Мне сложно понять ваше ощущение утраты, – тихо сказала я. – В Дао Хэ смерть воспринимают, как рождение новой жизни на совершенно другом уровне. Мы провожаем ушедших с легким сердцем, желая им доброго пути. Мы скучаем, но радуемся, продолжая любить и вспоминать то светлое, что остается в нашей памяти об ушедшем.
– Тогда, раз умереть это так хорошо, почему ты кинулась спасать меня?
– Я не хотела, чтобы ты уходил. Мне было больно думать о том, что ты покинешь меня, когда я не готова последовать за тобой.
– У меня мороз по коже от твоих слов, – фыркнул он.
– Почему? Я всего лишь говорю, что хочу побыть с тобой здесь и сейчас, что наш путь ещё не пройден и, если бы ты погиб тогда, это было бы не правильно.
Он долго молчал после моих слов. Его мысли никак не отражались на лице, и я уже подумала, что неосторожно обидела его. Ведь, ему довелось прожить не один десяток лет, много терять, любить, а сейчас, я говорю ему, что и не потери то были вовсе, а просто у каждого свой путь, свое начало и свой конец.
– Твои слова...я должен многое обдумать, прежде, чем понять их, – наконец сказал он.
– Знаешь, я кое-что видела, когда погружалась на дно, – нерешительно начала я.
– Что? – тут же обратил он на меня свой взор.
– Не знаю, словно я побывала в прошлом. В том времени, когда Сэ'Паи, ещё не забрал меня в Дао Хэ.
– И что это было?
– Я..., словно, видела свою мать..., – сказала, и сама задумалась над правдивостью своих видений.
Кажется, я молчала слишком долго, потому, как Брэйдан не выдержав, все же спросил:
– И? Ты не хочешь мне рассказать, что именно ты видела?
– Я и сама не знаю, – нервно покусывая губы, ответила я. – Это было словно сон, но такой реальный. Мне привиделось, что моя мать и, кажется, её отец спорили. Даже не так, они ругались из-за меня...
– Из-за тебя?
– Да, будто бы моя мать нагуляла меня, и тогда её отец приказал ей избавиться от ребенка.
– И, что было дальше?
– Не помню, но, судя по всему, ей это удалось, – хмыкнула я.
– А, что-нибудь ещё помнишь?
– Не уверенна. Её имя, оно крутится на языке, но вспомнить никак не получается, – глубоко вздохнув, опустила голову ему на плечо.
– Ты так спокойно об этом говоришь, – как бы, между прочим, сказал он.
– А, как я должна об этом говорить?
– Не знаю, мне всегда казалось, что вспомнить или узнать, что-то о родном человеке должно быть, чем-то важным?
– Ну, мне интересно, не более.
– Ты злишься на неё?
– С чего бы? – улыбнулась я. – Если кому обижаться, то это ей на меня, а не мне.
– Что? – нахмурился он, и приподнялся так, чтобы иметь возможность заглянуть мне в глаза.
– Эй, лежи смирно, неудобно, – толкнула его локтем в бок, потому как от его движений моя голова начала съезжать с облюбованного плеча.
Получив ощутимый тычок, он тут же лег, как и раньше позволяя мне использовать свое плечо в качестве подушки.
– Понимаешь, этой женщины, скорее всего, уже нет в живых.....
– Как ты можешь это знать наверняка?
– Это знает любая Тень, – тихо сказала я. – Наши родители... Они умирают, после рождения таких детей, как мы. Их тела не справляются с такой нагрузкой, слишком разные энергии и слишком мощные наши сущности для их тел. Дети забирают на себя все жизненные силы. Кто-то умирает ещё при родах, кто-то в ближайшие годы.
– Даже отцы?
– А в чем разница? Родителей обычно двое, Тень высушивает оба источника, забирая все, что может.
– Исключения?
– Нет.
– А ты? Если забеременеешь ты, то...
– Нет, – сухо ответила на его вопрос, стараясь, справиться с неожиданным волнением охватившим все внутри. Отчего-то разговор вдруг стал болезненным и неприятным. – Тени...мы пустоцветы.
– То есть..., – неожиданно запнулся он.
– То есть детей иметь мы не можем, – сухо ответила я, только сейчас в полной мере понимая, как важно это может быть для него. – И если, – глубокий вздох, – если это проблема для тебя, то я пойму...
– Знаешь, это стало бы проблемой не проходи я по этой земле почти полтысячи лет, не увидь я всего того, что видел, и не пойми я одной простой истины для таких, как я.
– Какой?
– 'Одиночество' то единственное с чем я не могу справиться, – сказал он, прижимая меня к себе ещё крепче.
Сколько времени прошло с тех пор, как обняв меня, он уснул, я не знаю. Сейчас, я просто лежала рядом, думая, когда ещё повторится подобный миг в моей жизни. Когда смогу лежать с ним рядом, не думая ни о чем, а просто радуясь тому, что он есть. Что остался цел. Слушая его дыхание, и не замечая больше ничего и никого в этом мире. Но время шло, и по моим внутренним часам приближался обед. И не смотря на поздний час, я не слышала ни звука в этом огромном доме. Не суетились слуги на кухне, не приходил никто в гости, не было того шума, который должен был бы быть в таком большом доме. То, что внутри мы были совершенно одни, было очевидно. Но, почему? Неужели никто больше тут не живет?
– Как думаешь, твой маскарад пора прекращать? – спросил он меня, когда стало совершенно очевидно, что пора вставать и искать, что-нибудь из еды.
Есть хотелось очень сильно, но учитывая тот факт, что Брэйдан, как выяснилось выгнал всех обитателей дома на неопределенный срок, то придется, во-первых провести разведку на кухне и, во-вторых, в случае неудачи, отправиться на поиски съестного в город.
– Это ещё зачем? – фыркнула я, натягивая штаны, что подарил мне Тэо. Они были великоваты и длинноваты для меня, но пока не найду свои вещи, ничего другого одеть, возможности не будет.
– Ну..., – неожиданно замялся он. – Не могу же я и дальше делать вид, что ты мальчик. Даже, если очень захочу, но смотреть на тебя иначе, чем сейчас не смогу. Меня неправильно поймут, – хохотнул он.
– Придется рискнуть, – сказала я, выуживая из под кровати свою утяжку для груди.
– Помочь? – заинтересованно разглядывая новый предмет моего туалета, поинтересовался он.
– Помоги.
Из дома мы вышли, когда на Аранту уже начали опускаться сумерки. Каменный город сейчас казался розово-серым из-за ярко алых лучей заходящего солнца. Температура вокруг стала ощутимо понижаться, сменяя летнее тепло севера ночным холодом. Люди, проходящие мимо и спешащие по своим делам, теперь были одеты в легкие куртки или шерстяные вещи. Никто не оставил без внимания приход вечера, потому как каждый знал, что здесь шутки с погодой выйдут боком тому, кто проигнорирует её. Брэйдан, не смотря на все мои уверения, что мне тепло, все же заставил меня облачиться в один из своих плащей. Благо он был сделана из ткани, а не из меха. Но, его полы шлейфом тащились вслед за мной, заставляя прохожих недоуменно оборачиваться и рассматривать, что же это за чудо такое укутанное в мужской плащ.
– Я, хотела тебя спросить, – наконец-то я вспомнила, что хотела узнать у него. – А где мои вещи?
Брэйдан неожиданно споткнулся, практически на ровном месте, и уставился на меня испуганным взглядом.
– П-прости, – пробормотал он, а у меня в душе так все и оборвалось.
– Неужели все пропало? – не скрывая огорчения в голосе, спросила я.
– Н-не знаю...
– М?
– Я забыл! Совсем про них забыл! – при этих словах широкая ладонь северянина со всего маху обрушилась ему на лоб. Звук получился таким, что от неожиданности, я даже подпрыгнула.
– Ты чего?
– Боги, как я мог?!
– Перестань, это всего лишь вещи, – отмахнулась я, не желая наблюдать за тем, как он ещё что-нибудь начнет себе отбивать в память о потерянном.
– Нам нужно отправиться к Кельму?
– Зачем к нему? – не то, чтобы я не хотела увидеть Рыжего, просто боялась, как он отреагирует на мое возвращение. Кое-что мне все же удалось отметить в северных мужчинах. Они были чересчур эмоциональны в сравнении с аирцами. И, если Брэйдан был весьма сдержан, по рамкам северян, то Кельм был типичным их представителем...
– Он забрал твоего осьля...
– Кого?
– Лошадь, – как ни в чем не бывало, сказал он, без запинки выговаривая то слово, которое получалось и больше всего подходило по смыслу.
Мы шли по улице, уводящей нас из верхнего яруса города, где жил Брэйдан в 'срединный' город, как я назвала его для себя. Улицы здесь были более широкими и оживленными. Кругом пестрели вывески с названиями лавок торговцев и таверн. Несмотря на поздний час, было людно. Казалось, Аранта и не думала спать. Хотя, может, это у меня сохранились понятия Дао Хэ, то есть, если темно, то ты спишь, солнце встало, значит и тебе пора.
– Как оживленно, – все же сказала я.
– Конечно, это же центр города.
– Да? А я думала центр на самом верху...
– Нет, верхние ярусы занимает в основном знать и там тише всего, обычно. А в центре живут те, кто в состоянии себе это позволить. К тому же, тут всегда оживленно и людно.
– Кельм живет здесь?
– Чуть ниже, там, где начинаются жилые кварталы. Устала?
– Нет, просто интересуюсь. То есть, он не слишком богат?
– То есть, ему так удобно, – хмыкнул Брэйдан. – А, где сейчас твой друг? Ты нас познакомишь?
– Должно быть, дома. Мы договорились, что я приду к нему завтра утром.
– Откуда знала, что задержишься так надолго? – не скрывая улыбки, спросил он.
– Не знала, рассчитывала, – хмыкнула я.
Оказалось, что дом Кельма находился всего в двух кварталах от центра города. Это было высокое каменное строение, в два этажа, огороженное от оживленной улицы каменной изгородью. Дом, казалось, облюбовала большая семья, судя по тому, во скольких окнах сейчас горел свет.
– Ммм, сколько человек тут живет?
– Много. Кельм, его жена и дочь, его отец, жена отца, сейчас тут живет Терех, а его одного можно считать за пятерых минимум, кроме того две незамужние сестры Кельма.
– Я думала больше...
– Я же говорю, дед идет за пятерых.
Я уже было занесла руку, для того чтобы отворить калитку ведущую во двор дома Кельма, как Брэйдан, перехватив мое запястье, сказал:
– Давай, может, ты подождешь во дворе, а я пока зайду в дом и подготовлю их.
– В каком смысле 'подготовлю'?
– Ну, понимаешь, сегодня вроде бы как третий день, с тех пор, как ты якобы погибла...и...
– Что? – я все никак не могла понять, к чему он клонит.
– Есть поверье, в чем-то оно даже правдиво, ну да это сейчас неважно. Одним словом, люди, я имею в виду простых людей, верят, что покойник, то есть умерший насильственной смертью, может вернуться с того света на третий день после гибели. Они полагают, что если вслух поминать умершего, то он может вернуться, чтобы пить кровь живых или навлечь проклятье на весь род.
– Что за бред?
– Может и бред, но многие подсознательно боятся и стараются чтить традиции предков.
– Но, Кельм и его семья не простые люди? Они знают о виргах и прочих тварях...
– Именно поэтому, я и прошу тебя подождать меня, – сказал он, открывая калитку во двор.
Дворик оказался весьма чистым и уютным. Недалеко от дома, была небольшая пристройка, которая, судя по всему, имела назначение конюшни.
– Тогда, ты не против, если я побуду на конюшне, пока ты будешь с ними говорить?
– Если ты так хочешь? – пожал он плечами, направляясь к дому.
Я же в свою очередь отправилась в сторону деревянного строения, надеясь увидеть там моего Осла. Уж очень я переживала, как он перенес все те тяготы, что выпали на его долю.
Стоило переступить порог постройки, как меня окутал запах сена, и стоящих в стойлах лошадей. Здесь было ощутимо теплее, чем на улице. Лошади чуть слышно всхрапывали, принюхиваясь и прислушиваясь к окружающей их обстановке. Возможно, они чувствовали то, что в конюшне появился кто-то ещё, хотя я и старалась ступать бесшумно, чтобы ненароком никого из них не напугать. Само строение погрузилось в густой полумрак уже с наступлением сумерек, лишь из самого дальнего угла, лился теплый оранжевый свет, источаемый масляной лампой.
– Знаешь, – тихий мужской голос, разрезал окружающее пространство, заставив меня остановиться и прислушаться. Мужчина говорил по-аирски, но с ощутимым акцентом. Конечно, я узнала обладателя голоса, да и как его было не узнать, если в свете лампы, так отчетливо виднелась его рыжая шевелюра.
– Я говорю с тобой на твоем родном языке, потому что боюсь, что ты не поймешь меня иначе.
Заинтересованно замерев совсем рядом с Кельмом, старалась даже дышать через раз, чтобы понять, чем он тут занимается и не быть раскрытой раньше времени.
– Мне так жаль, – его плечи как-то сразу поникли, а голова опустилась ещё ниже. – Хоть ты и урод, но тоже, наверное, переживаешь, что она умерла.
'Веский довод', подумала про себя, но вступать с радостным воплем 'вот, она я!' пока не спешила.
– Я забрал тебя к себе и теперь буду заботиться о тебе, понимаешь? – в ответ Осел активно запыхтел, должно быть, учуяв мой запах, и окончательно разволновавшись начал нетерпеливо 'икать' переступая с ноги на ногу.
– Ну, знаешь, ты мне тоже не особо нравишься, – по-своему истолковав поведение животного, буркнул Кельм. – Но, я намерен постараться любить тебя, несмотря на то, что ты редкостная страшила и, в целом, бестолковая и бесполезная скотина, я буду заботиться о тебе в память о ней. Но, – вскинув указательный палец вверх, сказал он. – Перестань охаживать мою Белочку! – от рычащих ноток в его голосе, я сама неожиданно сделала шаг назад. – Ты хоть понимаешь, что у неё может уродиться от такого, как ты, – обвиняющее ткнув пальцем в Осла, сказал он. – Остальное я готов терпеть, – чуть тише договорил он.
На конюшне вновь воцарилась тишина. Кельм устало опустился на перевернутое деревянное ведро, и, подперев голову рукой, задумался о чем-то. Если честно, в этот момент я лихорадочно пыталась сообразить, как себя обнаружить и не напугать его.
– Я чувствую себя виноватым, – сказал Рыжий, облокачиваясь боком о деревянную стену конюшни. – Мне, кажется, что это моя вина, понимаешь? Она спасла меня дважды, а я не смог сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь ей, – тяжело вздохнув, закончил он.
Неожиданно, виноватой почувствовала себя я. Мне стало так жаль, что Рыжий винит во всем себя, что он переживает, хотя ни в чем и не виноват. А я стою совсем близко, живая и почти невредимая, в то время, как он не перестает переживать. Не удержавшись, протянула руку, легонько коснувшись его плеча, и сказала, точнее, попыталась сказать:
– Кельм, я... – в этот момент мне в голову полетело деревянное ведро, что всего мгновение назад служило стулом для Рыжего.
Легко угнувшись от неожиданного снаряда, отпрыгнула на несколько шагов назад, чтобы оказаться подальше от Кельма, в мгновение ока оказавшегося вооруженным острыми вилами, что по воле случая были оставлены кем-то заботливым в самой дальней части конюшни. Выпрямилась, поднимая голову, и посмотрела в глаза Рыжему. Лицо Кельма казалось искажено гневом и готовностью отразить любую атаку, вот только стоило ему увидеть меня, как он побледнел. Его глаза расширились, словно два огромных блюдца, рот сначала округлился в маленькое 'о', а уже спустя секунду, распахнулся, разоряясь на всю округу весьма мужественным и грубым: 'А!', которое завершилось фальцетом, и оборвалось на самой верхней ноте.
– Virg-go, – заикаясь, прошептал Кельм, нацеливая вилы в мою сторону, готовясь то ли к моей предполагаемой атаке, то ли сам решил напасть, не дожидаясь действий с моей стороны.
– Нет, Кельм, это я, – подняв раскрытые ладони перед собой, затараторила я. – Я не умерла, понимаешь?
Брови на лице Рыжего сошлись на переносице. Судя по всему, он сейчас пытался сообразить: 'Умеют ли вирги говорить? Или кто-то другой из разряда оживших мертвецов способен на это?'
– Это правда я, – тихо и как можно более спокойно, сказала я. – Посмотри на меня, взгляни в мои глаза..., – похоже это было сказано зря, потому как Кельм тут же подобрался, и вскрикнув что-то воинственное на своем языке, ринулся в атаку.
Он бежал на меня, как разгневанный бык несся бы на выбранную жертву. Ощущение было таким, что если он каким-то чудом промахнется вилами, то растопчет наверняка. Я не стала дожидаться этого момента, просто воспользовалась преимуществом в росте и комплекции, легко нырнула, уходя из под траектории его удара, оказалась позади него. Тут же запрыгнула ему на спину, и уже хотела было ударить его по определенным точкам на затылке, чтобы оглушить и обездвижить на некоторое время, причинив, как можно меньший вред его телу. Но, в этот момент Кельм подпрыгнул, словно бешеный конь, в воздух взмыла и я. Не успел он опуститься на ноги, как обрушился всей своей массой на стену, зажимая меня между своей спиной и деревянной поверхностью, выбивая воздух из моих легких.
Ржали лошади, истошно орал Осел, Кельм скакал по конюшне со мною на спине, то и дело врезаясь в стены, стараясь сбить меня. Он пыхтел, краснел и старался, как мог. Я же, молчаливо вцепившись ему за шиворот, пыталась удержаться 'в седле'. Когда двери в конюшню распахнулись, озаряя пространство, светом чадящих факелов, впуская внутрь запыхавшегося Брэйдана, Тереха и Олафа.
– Halp mir! Halp! (Помогите мне! Помогите!).
Увидев возможную помощь, истошно заорал Кельм, обрушиваясь в очередной раз спиной о стену. Но, неожиданно замер, словно время вокруг него остановилось, не позволив завершить свой маневр, и в очередной момент обрушить меня о стену. Я тут же почувствовала, как завибрировали энергетические нити вокруг нас. И, конечно же, поняла, кто остановил Кельма. Брэйдан, стоял, подняв руку и зажав пальцы в кулак, незримо удерживая Рыжего.
– Что ты делаешь, идиот?! – отозвался на призыв о помощи, отец Кельма.
– Весь в бабку, такой же невменяемый, – буркнул себе под нос Терех, невероятно быстро для своего возраста, оказавшись рядом с внуком и хватая его за грудки. В этот же момент, Брэйдан опустил руку и поспешил к нам. – Успокойся уже, живой парнишка, не видишь что ли?
После этих слов деда, Кельм как-то резко замер, позволяя мне буквально съехать со своей спины и оказаться на руках Брэйдана.
– Ты как? – взволнованно спросил он.
Криво улыбнувшись, все же сказала:
– Нормально.
– Как живой? – отстранено переспросил Кельм. – Зачем же он просил в глаза взглянуть?
– Наверное, чтобы ты в них взглянул, – хмыкнул Олаф, отвешивая сыну подзатыльник. – Боги, в кого ты только такой дурной?!
Никак не отреагировав на слова отца, Кельм резко повернулся ко мне лицом. В его глазах можно было увидеть ничем не прикрытую растерянность, тревогу, вину и в то же время, облегчение.
– Дэй, – сказал он, наклоняясь ко мне. – Правда, ты, чтоль?
– Да, я чтоль, – хмыкнула в ответ, высвобождаясь из объятий Брэйдана, который не спешил меня отпускать. И тут же оказалась прижата к широкой груди Рыжего, вновь ища возможность сделать хотя бы крошечный вдох.
– Вы знаете, мы не ждали гостей, – едва слышно шептал мне на ухо перевод Брэйдан, в то время, как пышногрудая блондинка неопределенного возраста выставляла на широкий стол принесенную на подносе снедь, и параллельно говорила слова приветствия или просто общалась, не уверенна, как правильно следует охарактеризовать её монолог. – Потому стол наш не слишком богат, – это если не считать того, что она третья женщина приносящая еду на огромном подносе. И, как мне кажется, это далеко не последний её выход. – Но, Вы, уж не побрезгуйте, – а, побрезговать, если уж быть до конца честной было чем, во всяком случае мне.
Одним из первых на столе появился алкоголь. Немного мутная, изрядно вонючая жидкость, стояла в самом центре стола, вызывая нездоровый ажиотаж среди мужчин и откровенно рвотные позывы, у меня. Следом появился взвар из костей и кожи животных, которые варили так долго, что теперь это все застыло и превратилось во что-то склизкое и желеобразное. После появились фаршированные кишки животных, набитые мясом и салом, затем прибыл фаршированный желудок овцы, набитый отрубями и воняющий настоящими миазмами. Мужчины следили за происходящим с лихорадочным блеском в глазах, попутно сглатывая слюну и потирая огромными ладонями лицо. И их можно было понять. Мясо здесь любили, но оно было гораздо дороже рыбы, потому в повседневной жизни, хозяйки старались подавать мясное раз в день, не чаще. Когда же появились булки, я уже было приободрилась, но как оказалось, это я зря, потому, как и это нехитрое изделие оказалось нашпиговано. Нет, не мясом, в этот раз рыбой. Когда надежда покушать со всеми начала медленно испаряться, самая молодая из обитательниц дома, выпорхнула из кухни с подносом, на котором в огромной миске дымились розовато-желтые кругляшки, а рядом, в немного меньшей по размерам плошке, вызывающе поглядывала на меня какая-то оранжево-зеленая, явно овощная, нарезка.
– Что это? – заинтересованно спросила я у Брэйдана, указывая взглядом на выставляемые угощения.
– Это пареные клубни...я не знаю, как называются они по-аирски, и квашеная капуста и морковь.
За столом все собрались уже затемно. Если в Аире было принято кушать сидя на мягких подушечках за небольшими столиками, то на севере нас усадили за огромных размеров деревянный стол, окруженный массивными деревянными лавками. Только сев, я поняла, что мои ноги не достают пола и свободно болтаются под столом. В этот момент, почувствовала себя ребенком, если честно.
Во главе стола сел Терех, по правую сторону от него Олаф, его жена, русоволосая пышнотелая женщина средних лет, и две молоденькие девушки, похожие, как две капли воды на свою мать. Слева сел Кельм, его жена, как оказалось та самая блондинка неопределенного возраста, Брэйдан и я. Дочка Кельма, совсем ещё крошечная девчушка, рыжая и с ног до головы усыпанная веснушками, была услана матерью спать. Девочка, сначала надула губки, потом поорав для порядка, все же ушла, после того, как дед потянулся за ремнем, на котором держались его широкие штаны.
Терех восседал во главе стола с самым гордым видом. Он был молчалив и предельно сосредоточен.
– Gabe. (Давай), – вдруг тихо сказал он, и жена Олафа тут же поднялась со своего места, выуживая откуда-то огромных размеров лохань и миниатюрный черпак, который северяне называли ложкой. Тут же подала все это Тереху. Мужчина, не сказав женщине ни слова, принял посуду и начал откладывать от каждого блюда по одной ложке на поданную тарелку. После чего, воздел руки с полным блюдом над головой и заговорил на родном языке.
– Что он делает? – непонимающе смотря на деда Кельма, спросила я Брэйдана.
– Подношение Богам, – односложно ответил он.
Я же устало посмотрела на этого пожилого человека, совершенно не понимая, что за традиции такие здесь приняты. Зачем каким-то непонятным созданиям, возможно обитающим в других слоях реальности, подношения из человеческой пищи?
Когда Терех закончил свое непонятное бормотание, жена Олафа быстро подбежала к свекру, ловко ухватила миску с едой, и унесла её куда-то в неизвестном направлении.
– Ну, теперь можно и поесть! – громогласно заявил Терех, с размаху падая на лавку. – Наливай, сынок.
К слову сказать, все мужчины старались говорить по-аирски, лишь поясняя сказанное своим женам и переводя их вопросы мне. Это не могло не радовать меня. Но, сейчас Олаф, ухватив вонючую бутылку, принялся разливать алкоголь по кружкам присутствующих. Причем, женщинам наливали столько же, сколько и мужчинам. А кружки, к слову сказать, были достаточно приличных размеров.
– П-простите, – нерешительно вклинилась я в атмосферу общего возбуждения по случаю разливаемого напитка, – А можно мне воды?
Кельм неожиданно громко закашлялся, Терех замолчал на полуслове, Олаф и вовсе едва не выронил из рук свою бутылку-вонючку.
-Was er sagt? (Что он сказал?) – спросила жена Олафа, поднимая вопросительный взгляд на мужа.
– Er ask watter (Он просит воды), – теперь уже женщины в немом изумлении, обратили свои взоры на меня.
-Warrum? (Почему?) – поинтересовалась жена Кельма, Хельга.
– Почему воды? – тут же спросил меня Олаф.
– Я не пью алкоголь, – отчего-то, под их взглядами стало неловко, потому попыталась улыбнуться, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
– Почему? – еще раз спросил меня отец Кельма.
– Мне нельзя, вера такая, – как можно более просто, пояснила я.
– Er ist fanatic (Он фанатик), – убежденно высказался Терех.
– Warrum sage so, da? (Почему так говоришь, де?) – обиженно буркнула одна из сестренок Кельма. – Er ist sehr shon! (Он очень миленький!) – на этой её фразе кашлять начали Кельм и Брэйдан, причем так громко и синхронно, что казалось окна в доме задрожали.
– Was sage sie? Du clar er keine! (Что говоришь такое? Совсем ведь его не знаешь!) – кое-как откашлявшись, прохрипел Кельм, обращаясь к своей сестре.
По щекам девушки разлился густой румянец, который на её белоснежной коже, казался вовсе не розовым, а красным. Но, все же она ответила:
– Und wast? Ich bin sehr gross fur seie shonst in man! (И, что? Я уже достаточно взрослая, чтобы разглядеть красоту в мужчине!) – после этих её слов, за столом повисла гнетущая тишина. Брэйдан ненавязчиво накрыл мою ладонь своей и легонько сжал её, пока никто не видел.
– Ingve!(Ингвэ!) – с размаху обрушил свой внушительный кулак о стол Олаф. Жена отца Кельма тут же положила ладонь на плечо мужа и что-то тихо зашептала ему на ухо, после чего Олаф тяжело выдохнул и кивнул супруге.
– Что случилось? – шепнула я Брэйдану на ухо.
– Глупости, не волнуйся, – ответил он мне и тут же заговорил на другом языке, обращаясь ко всем присутствующим. – Olaf, wilst du... (Олаф, поговоришь с дочерью, когда мы уйдем. Сейчас не слишком удачный момент).
Северянин легко кивнул Брэйдану, после посверлил тяжелым взглядом дочь, обещая долгий разговор, но уже спустя всего несколько секунд расплылся в довольной улыбке и сказал:
– Выпьем за спокойное море, за добрую зиму и за снег, который непременно растает, – поднимая свой кубок из желтого метала над головой, Олаф потянулся к остальным. Мужчины и женщины согласно закивали, и так же потянули свои кубки навстречу. После чего громко свели их вместе, и выпили содержимое залпом.
– Какой необычный тост, – сказала я, когда все закончили пыхтеть после выпитого.
– Это традиционный тост, очень старый, – сказал Кельм, засовывая в рот приличных размеров горсть той самой капусты, на которую нацелилась я.
– Почему вы ничего не едите? – перевел Брэйдан фразу, которую сказала Хельга, обращаясь ко мне.
– Я бы хотела попробовать вот это, – указала я пальцем на дымящиеся кругляшки, которые Брэйдан обозвал корнеплодами. – Можно?
– Конечно, почему спрашиваешь? – тут же отозвался Кельм.
– Просто, не знаю, как правильно следует вести себя за Вашим столом, – сказала я, и впрямь путаясь в обычаях и традициях Аира и Аранты.
– Ешь, как удобно, – сказал Брэйдан, накладывая мне овощей.
– Warum eine veget? Sage ate met? (Почему только овощи? Предложи мясо?) – поинтересовалась жена Олафа, указывая рукой на фаршированные мясом кишки.
– Er ate keine met, (Он не ест мясо), – тихо отозвался Брэйдан на её слова, правда после такого его ответа за столом воцарилась очередная пауза "тишины". А младшая сестра Кельма даже испуганно охнула.
– В чем дело? – поинтересовалась я.
– Он, – указал Кельм ложкой в сторону Брэйдана. – Рассказал нашим дамам твой маленький секрет.
– Что? – подумав о "том самом секрете" я, должно быть, изменилась в лице, едва не выронив ложку из рук. – Как? – испуганно посмотрела я на северянина.
