Текст книги "Странники"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 10

– А если Валентай не победит? – спросила Эдна Стоун.

Место, где находились эти трое – Джамуэнтх, Кондор и Эдна – напоминало сновидение безумного художника. Потоки застывших в последнем движении волн, состоящих из неведомого вещества – твердейшего, призрачного, ловящего свет звёзд и играющего им. Бездонные пропасти, исторгающие из глубин своих неистово гуляющие цветные световетры, Причудливые скалы, похожие на тонкое кружево, внутри которых кружили в сложном танце пульсирующие медузы – разряды неведомых энергий. Сетчатые поля, внезапно возникающие в испещрённом астероидными потоками небе, сплетались, пересекались, рождали новые структурные формы и рассеивались до следующей вспышки. В этом сумасшедшем месте на алмазной твёрдости равнине, просматриваемой вглубь на тысячи километров, где тлело в сердце жуткого и прекрасного мира, кипящее ядро планеты Призраков, расцветали в одну минуту пышные, переливающиеся миллионами цветов, кристаллические цветы, мгновенно распускали огненные лепестки и тут же распадались. Дикий и чудовищный мир.

Три странных фигуры стояли среди этой неистовой, застывшей, хрупкой красоты: мерцающая вспышками, похожая на силуэт Джамуэнтх, прозрачная, как самое чистое стекло, Эдна Стоун и кристаллически-твёрдый Мариуш Кондор.

Только что все трое наблюдали за неким событием – картина передавалась объемной и была звучащей. Но в то же время картины не было – видение неведомым путём, минуя все возможные измышления разума, мгновенно передавалось из невообразимой дали, с другого края Вселенной, прямо в сознание. Все трое видели одно и то же и знали это. Они стояли, просто стояли, а невидимые нити связывали их со всем происходящим в необъятном пространстве Космоса, мощные поля неведомых энергий доставляли к этим троим нужную информацию и подавали её в цвете, звуке, всех ощущениях.

Странная троица наблюдала за разговором двух людей. Один из них находился во дворце и говорил через волшебное озеро, а второй – на мёртвой, давно остывшей планете, которая не первый миллиард лет выпала из большой звёздной семьи и теперь неслась среди межгалактической пустоты, увлекаемая своим погибшим солнцем. Между этими двумя людьми пролегала вся обитаемая Вселенная, так далеко их разнесло друг от друга.

Когда отзвучали последние слова врагов, когда блеснула молния Силы, посланной Валентаем, как демонстрация нешуточных намерений, когда развалилась старая планета, Эдна Стоун оторвалась от внутреннего созерцания – такую необыкновенную картину могли принять лишь такие существа, какими стали теперь Эдна и Кондор – воля Джамуэнтх наделила их миллионами новых ощущений, способностью воспринимать информацию на недоступном любым другим разумным видам уровне. Как будто вся Вселенная была для них естественным продолжением чувств, и бесконечность каждым атомом своим и каждой частицей вещества докладывала о себе. Всё было им доступно видеть и ощущать: от вращения галактик до дыхания каждой твари во Вселенной. Они видели рождение звёзд, образование планет, создание жизни, расцвет и вырождение цивилизаций, столкновение звёздных островов, судьбы миров, спектры космических лучей, вееры пространственных измерений, мнимые события прошлого, вероятности событий будущего, локальные карманы, наполненные несбывшимися версиями истории. Они видели бесчисленные, бесконечные библиотеки памяти – хранилище мельчайших деталей реальности, они видели как ткётся будущее, как переплетаются и ложатся нити судеб, как движется масса Живых Душ, участвуя в самом грандиозном вселенском сражении, как перемалываются, рассыпаются, перетасовываются потоки Живой Энергии, проходя через решётку событий, и стекают в бездонные подвалы пространства – то распадаясь на первичные бусины энергоидов, то собираясь в новые структуры. Видели как мрачные демонские миры засасывали трепещущие в страхе мгновения сознаний и поглощали их, превращая тонкий пар энергий, в тёмную материю. Видели распухание и растущую мощь сияющего нестерпимым светом накопителя массы Сил, куда стекали со всех сторон, со всех измерений переработанные в чистую энергию творения Живые Души. И видели как редеет, иссякает, тает эта неиссякаемая доселе масса Вечности. Осталось ещё немного, только один Поединок между главными участниками битвы – двумя Избранными. Кто победит в этой схватке, кто будет обладателем этой переработанной от груза памяти вечной энергии?

– А если Валентай не победит? – спросила Эдна, оторвавшись от зрелища.

– Он не победит, – ответила Джамуэнтх.

Оба человека, если можно было так назвать Эдну и Кондора, в изумлении посмотрели на Императрицу Душ: что она сказала?!

– Настало время вам знать, – продолжила Неродившаяся странно звучащим голосом, – что мой Избранник – Рушер! Именно он мне нужен, и ради него затеялась мной вся эта история с Поединками. Никакого обычая нет, это сказка для его соперников.

– Но как?.. – ошеломлённо заговорил Кондор. – Почему? Мы думали, ты на нашей стороне!

– Нет никакой "вашей" стороны! – прервала его Джамуэнтх, – есть наше дело. Я не могла сказать вам ранее, потому что вы были не готовы – слишком подвержены вашим иллюзиям. А теперь, когда большая часть нужных мне событий уже произошла, пора вам знать правду: всё, что делалось, затевалось только для Рушера. Он был моей целью. И я должна довести дело до конца. Это должно было случиться раньше, но мальчик отдал маранатас не тому, и эта ошибка породила поток событий, которые оказались просто лишними на пути к моей цели. Если бы Рушер, а не Валентай вошёл во дворец Пространственника, Опылители, которых вы называете Синкретами, не пропали бы в одном из мнимых измерений. Поэтому должен победить Рушер – у Валентая просто не будет шанса.

Безмолвные от ужаса и изумления Эдна и Кондор внимали безжалостным словам Джамуэнтх, которая их обманула.

– Эта бессмертная душа, единственная в своем роде, есть настоящий Артефакт Вселенной. Это пятый элемент, своего рода синтезирующая сущность, которая должна объединить программы тех, кого вы зовёте Синкретами. Он создаст проект новой Вселенной – она отпочкуется от нашей. Он один может объединить все данные Синкретов с данными нашей Вселенной. Трудность моей задачи состояла в том, что нормальный, обычный ход событий был нарушен случайностью – во время проникновения в нашу Вселенную Синкреты вместо встречи с Кийаном попали в ловушку пространства, потеряв при том всю энергию. Потеря энергии вызвала хаотические разрушения в хранилищах информации, так что Кийан забыл кто он такой и к чему предназначен. Поэтому вся эта история с Поединками была придумана мной как средство разбудить его. Он должен вернуться к исходному состоянию, для чего всегда и существовал. За сто миллионов лет я сумела подлатать хранилища памяти и распутать запутанные нити связей. Но за это время вымерли додоны – народ, который выполнял свою функцию распространения жизни. Именно разумные существа своей мыслительной деятельностью порождают первичные частицы Живой Силы – энергоиды. Живые Души, изначально существовавшие во Вселенной, подхватывают эти крохи и терпеливо собирают их в хранилища – так собирается Живая Сила. Для этого и переносится из галактики в галактику, с планеты на планету Чаша Снов – создаются новые миры и снова собирается Живая Сила – так было неисчислимое количество раз. Сейчас перед решающим моментом осталось последнее: вывести Рушера к финалу и вручить ему накопленную энергию творения. Проблема в том, что он этого не хочет – за сто миллионов лет он изменился, оброс иллюзиями, стал человечески неполноценен. Он слишком долго был оторван от своей памяти. Наша задача вести события так, чтобы он вышел победителем.

– Но ведь я слышал, как он договорился с Валентаем, что с Синкретами идёт проигравший, – нарушил свое молчание Кондор.

– Он надеется подставить вместо себя Авелия, – с улыбкой в голосе ответила Джамуэнтх, – поэтому и обманул своего противника, раззадорил и завел его. Только Рушер ошибается: никакая замена невозможна – никто не сделает работу Кийана вместо него. Но сделать это он должен добровольно, вложив в неё всю душу, всего себя. Вы знаете его безумные затеи, о чем он мечтает, кем хочет стать. Это исключено. Для чего я позволила ему играть в эту игру – в Поединок? Для того, чтобы он вдоволь натешился сознанием своего величия и непобедимости – таковы его грёзы. Он должен насытиться унижением своих врагов, чтобы бросить им, как царскую милость, свой дар – новую Вселенную. Гордый вызов всем, кто его не понимал, не оценил его гения, его творческой мощи, видел в нём лишь мелкого, взбалмошного тирана и убийцу. Когда настанет час его триумфа, мы все придём к нему и поклонимся – и побеждённые герои, и цивилизации галактик, и Варсуйя с Пространственником, и даже я. Он мечтает стать новым Айяттара, предводителем нового племени звёздной расы – этого не будет. Кийан не может быть предводителем ни для кого – он одиночка. А вот Авелий как раз способен возглавить новое начало. Так что, трудитесь, мои Мойры, трудитесь, операторы Вечности – не дайте Кийану ускользнуть от лавров победителя. Только напоенный славой, удовлетворив свое честолюбие, насыщенный унижением врагов, он увидит, что дальше этого пути нет – выше Победителя Вселенной нет титула. И тогда ему останется одно – принять последнюю честь – стать Светом Творения. До этого его надо довести – чтобы он не смог отказаться, ибо плох тот Император, который не может пожертвовать собой ради своих подданных. Помните, Рушер должен победить – для этого вы тут и находитесь. Вы должны отслеживать нити вероятностей, чтобы не допустить неверного события. Надо пресекать те цепочки событий, которые ведут к проигрышу Рушера. Он пока не обрёл полной памяти и не знает, что события подтасовываются.

– Мы будем делать всё, что ты сказала, – глухо произнесла Эдна.

– Ну, вот и хорошо, – отозвалась Императрица, – потому что вам придётся контролировать процесс вдвоем, а я должна покинуть вас на время.

Джамуэнтх испарилась, растаяла гаснущими искорками в океане пустоты несуществующей планеты Призрак – все невероятные чудеса её и непостижимые рассудком красоты были иллюзией, а сам мираж был корнем, основанием веера пространств, множества измерений. Здесь не могло находиться ничто материальное, потому что здесь вообще не было пространства. Это был лишь центральный узел, в который сходились все коммуникации Вселенной. И два оператора в нем были тоже призраками – даже не энергией, а памятью её. И странно то, что оба сохранили свои иллюзорные привязанности к тому, что не было реальной жизнью, существованием разума, а лишь иллюзией мира, ошибочной концепцией строения материи, коллективным сном Живых Душ, ошибкой гигантского мегакомпьютера Вселенной.

Оба оператора Судьбы снова погрузились в свои наблюдения, застыли в созерцании бесчисленного количества таинственных связей, пронизывающих все измерения – они ткали ткань будущего, выбирая нужные нити из бесконечности вариантов. Вздох живого существа и вспышка на звезде – всё было в этой базе данных.

Сияющее существо, напоминающее видом гибрид орла и человека, и вид этот был обманчив, как всё на этой планете, молча погрузился в свою работу. Со стороны можно было подумать (если вообще в таком месте мог быть внешний наблюдатель – уж это точно!), что Кондор спит – его прозрачные алмазные глаза закрыты такими же прозрачными веками, дыхания нет, руки покойно расположены вдоль тела. Он стоит, чуть откинув голову назад, как будто отдыхает. Крылья, растущие из лопаток, прозрачные крылья ангела, как будто готовы ко взлёту – они распущены, и каждое алмазное перо играет в несуществующем свете, который безмолвно исторгает ядро призрачной планеты. Тут всё обман – всё нереально.

Оператор Кондор отыскал нужное ему соединение и раскрыл пакет проводников. Перед его внутренним взором развернулась некая картина.

Красивая, стройная женщина во всем чёрном стояла посреди тёмного помещения, освещаемого лишь тусклыми свечами да неровным светом камина. Грубая каменная кладка, тяжёлые ткани драпировок, тусклый интерьер – всё это выдавала обстановку средневекового замка.

Возле камина, положив ноги на скамеечку, сидел в высоком кресле старый человек с больным лицом и подозрительным взглядом прирождённого мизантропа. Весь тоже в чёрном – как будто два ворона отбились от стаи и стали пленниками тесной, мрачной клетки. Но было между этих двоих что-то остро напрягающее, некий момент сжатия, готовый разразиться взрывом – как между врагов, связанных одной тайной.

– Нет, ты не поверишь, – сказала женщина, вслушиваясь в свои внутренние ощущения, как будто было в ней нечто, такие тайные нить, по которым шли к её подсознанию тихие токи информации – то, что называют люди интуицией. Вот это Кондору хорошо было видно.

– Давай, смелее! – скептически ответил старик, сидящий в кресле – он излучал враждебность к говорящей и в то же время раскрыл все каналы восприятия, ловя её слова. Он знал, что ей доступна эта связь.

– Мне кажется... – она как будто созерцала бездонный мир внутри себя, а в нём была огромность Космоса, наполненная неисчислимой жизнью, светили солнца и шли своими путями галактики, и свет пронизывал его, и пение пространственных струн связи, и нить к его, Кондора, рассудку – отсюда черпала она своё необъяснимое озарение провидицы. Как все пророки во все времена.

– Я чувствую присутствие какой-то чуждой силы, – зачарованно сказала Моргана, – Что-то враждебное и очень страшное приближается к нам. Не именно к нам, а ко всей стране, ко всему миру. Что-то настолько чуждое нашему сознанию и самой нашей жизни. Когда я пытаюсь смотреть вперёд, то не вижу ничего, кроме черноты. Я вижу бездну, в которую утекают наши души – тысячи и тысячи, миллионы, бесчисленное множество душ. И там, за этой чернотой, прячется огромная, алчная глотка и узкий путь, который ведёт в никуда. Поэтому, мой брат, я тороплюсь жить сегодняшним днём и жажду всех радостей и наслаждений, какие только доступны мне. Я буду веселиться, когда наш мир начнёт соскальзывать в пасть преисподней.

Как же ты права, Моргана, как же ты права...

***

Странные сны снились Маргарет последнее время. Каждую ночь она как будто переставала быть собой и уносилась в диковинные и очень реальные видения. Во сне она освобождалась от своего несчастья и даже от самой себя. Снилось ей, что становилась она кем-то другим и жила другой жизнью. Какие-то иные планеты, и сама она иная. Множество лиц, которые ей смутно казались знакомыми. Миры под иными звёздами сменялись свободными полётами в космическом пространстве – среди звёзд, в странно родной пустоте.

Была она бесплотным духом, витающим над населёнными мирами, скользила среди странных созданий, наблюдала чужую жизнь, и знала: это всё неправда, мираж, обман. И всё же причудливые, случайные комбинации бесчисленных кубиков мироздания порой привлекали её к себе, и тогда она становилась частью этой игры с названием Жизнь. Неведомыми воротами она входила в эту игру и принимала в ней участие, как многие другие Души. Так много было в этом удивительного, что перед многообразием миров и превращений терялась её беда, как маленькая пылинка среди бури. Пережила она и горе, и счастье. Была награждаема любовью и разлукой. Жила и умирала. И выходила в Безбрежность и Бесконечность бесчисленное множество раз, и была там не одна: много, много дорогих друзей окружали её в этом неслышном парении в пространстве.

И был один, самый дорогой её попутчик, сияющий дух, с которым шли они многими путями и воплощались в жизнь вдвоем. Бесчисленные миры по всей Вселенной, где они любили друг друга и оставляли после себя детей. И уходили в Бесконечность, и любовались сверху, глядя как дети продолжают начатое ими, как возделывают пашни жизни, как любят и мечтают, как крепнет в них бессмертная искра и бережно вынашивается новая Живая Душа.

Видела она свои иные облики, в которых пребывала. И видела его, избранника своего – ангела света, таинственный огненный дух. Всякий раз находили они друг друга среди множества себе подобных, какими-то путями находили и узнавали безошибочно, как будто связывала их неразрывная нить. И вот эта связь внезапно порвалась – словно пришла извне какая-то чёрная рука, схватила в ладонь пульсирующую искру его сердца, сжала и убила. И осталась она одна. Навеки без него. Мыкать свое горе и оплакивать обман, которым обманул её чёрный демон, прикинувшись её божественным возлюбленным и оставив после себя холодный камень обмана.

Таких детей она не рождала никогда – в этом была тьма, а не свет. Оттого и плакала она безмолвно в бледные утренние часы перед рассветом, когда прекрасные видения уходили и оставляли её наедине с позором. И вот однажды перед неизбежным пробуждением, когда проклинала она саму себя за то, что всё ещё жива, явился к ней сияющий. Видела она неясный силуэт и ощущала мощный жар, идущий от него. А в следующий миг испытала острую горечь ошибки: не он, не тот. Но сказал он ей утешительные слова и сердце её измученное успокоил.

– Не мучай так себя, мама, – сказал он ей, – Отец не умер. Он вернулся к своим – так должно быть. Пройдёт время – оно для нас течёт совсем иначе – и звезда по имени Айрон окончит свою жизнь, душа оставит её тело и скользнёт в тоннель, ведущий в темноту. Так мы все уходим, и кто знает, что встретит нас на том конце пути – может, в череде рождений, обойдя всю Вселенную, мы встретимся все трое в новом мире. Прощай, я буду тебя помнить.

В то утро она впервые за два месяца проснулась почти счастливой, успокоенной надеждой: про неё не забыли, кто-то там, далеко-далеко, всё знает и понимает. И само её несчастье, и все её ошибки, и все обманы, в которые она попала, и самая её суть – всему есть место в некотором грандиозном плане будущего, которое непрерывно ткут молчаливые слуги Судьбы.

Глава 11

Среди безмятежных в своём вечном могуществе звёздных соседей галактики RFХ неслась, раскинув мантию на миллионы парсеков, чудовищная комета. Крохотная её голова прорезала пространство, рождая странные вихри смещений и искажений.

Никогда такого не видели жители планетного гиганта, астрономы которых, работающие на орбитальной станции, обнаружили совершенно непонятно откуда взявшееся явление. На относительно безопасном участке космического сектора мгновенно возникло чудовищно гигантское явление, за несколько секунд разросшееся на миллионы световых лет. Что-то похожее на комету, скорость которой оказалась в опровержение всех известных научных теорий немыслимо велика – многократно превышающая световую! Иначе как можно было объяснить такое сверхстремительное перемещение?!

Тысячи глаз следили через приборы за перемещением ядра кометы, и миллиарды глаз смотрели в ночное небо, где разверзлось представление конца света – самое грандиозное, какое можно сравнить разве что со взрывом галактики.

От головы кометы распространялась во все стороны волнистая мантия – она переливалась множеством цветов.

Жутко прекрасное и ужасное зрелище наблюдали жители ночной стороны планеты. Все информационные каналы захлёбывались пересказами старых пророчеств, толкованиями научных расшифровок палеописьменности и голосами сумасшедших предсказателей конца света. Всё сходилось к одному: настало то, чего боятся все разумные существа, осознающие хрупкость своего существования в беспредельной огромности Вселенной. Боги явили себя.

***

Ослепительный сгусток сверхматерии, немыслимо сложное сочетание бесчисленных энергетических полей, масса величиной в плюс-минус бесконечность, сплав физических противоречий – это неслось по сумасшедшей траектории среди замерших в предчувствии светил на краю галактики. Голова кометы выписывала невозможные пируэты, нарушая все законы движения небесных тел. Мгновенные скачки на миллионы парсек туда-обратно, вперёд-назад, крутые спирали и прерывистые треки.

Чудовищная мантия света исходила от кометы – дрожащие в сверхмощном напряжении поля энергий. Они ломали и крушили структуру пространства, и за кометой сходили со своих путей звёздные гиганты.

Сдёрнутые со своих орбит, бусинами разлетались в искорёженном пространстве планеты, сталкиваясь и взрываясь. Их солнца, потеряв устойчивость, возмущённо выкидывали миллионы протуберанцев, размахивая ими, как руками. Дикие, сверхъестественные силы срывали с места неповоротливых огненных гигантов и волокли их навстречу друг другу. В безмолвном Космосе гремели взрывы, пронзительно и дико вопили напряжённые пространственные струны, как нервы раненого тела, огненные колёса сталкивались в безумных поцелуях и рождали смерть.

Молниеносное искажение пространства давало мощную отдачу, как инфекция, разносящуюся во все стороны, заставляя колебаться и пульсировать отдалённые галактики. Буйная пляска маленького яростного зверя в голове кометы обращала в первобытный прах гордые своей непобедимостью звёзды. Впервые могучие потомки звёздных семян видели безумного огненного ифрита.

Невидимое ни одному живому глазу, в нематериальной голове кометы кривлялось и скакало существо. Руки, ноги, голова – всё указывало на человека, но это был не он. Тёмное пламя неведомой природы, ифрит со знаком минус.

«Кийан, тварь, ты нарочно это делаешь!»

Удар энергии, и Рушера выбрасывает за пределы галактики – на пустующие тропы, соединяющие звёздные острова.

"Нет, Авелий, это ты делаешь!" – хохочет Рушер, и мгновенным переносом возвращается туда, где был – почти туда, парсек на тысячу в сторону. Пространство отвечает мгновенным всплеском разрыва связей. Взрывается солнце и посылает опаляющий прощальный вскрик на лица братьев-солнц и их детей – планеты. Ослепительной красоты мантия энергетического сгустка вспыхивает, скручивается, выворачивается и начинает гулять по головам светил. Режущие, пронзительные вскрики в спектральных частотах, и солнца, утратив фотосферу, испаряют в космос горячую кровь своих тел.

"Рушер, ты убийца!"

"А ты, Валентай, дурак!"

Навстречу бешеной комете разевает пасть гигантская, в миллиарды критических масс, чёрная дыра.

"Ой, мне!" – хохочет Кийан, видя, как в чудовищный пресс двинулся весь край галактики, а сам он разорвал пространство перед собой, сформировал трубу и проскочил.

Вокруг кометы начинает расширяться со страшной скоростью пространство, пульсируя с непостоянной частотой, оно попеременно превращается во время и обратно.

Мантия кометы замигала, втягиваясь в пульсацию – энергетические тяжи захватывались образованным пространством, вплетались в новые структуры, удерживались, растягивались, тормозя скорость сгустка Силы.

"Э, нет!" – низко рычит Кийан, мгновенно задавая вращательный момент и обрывая нити Силы. Он оторвался и ушёл, отращивая новую сеть.

– Я говорил тебе, Авелий, твоё дело безнадёжно! – звучит из пустоты за границей видимой Вселенной, за пределами всех скоплений материи. – Тебе не обыграть меня.

Валентай не отвечает. Он стоит на обширной фиолетовой платформе, посреди которой возвышается немыслимо прекрасный дворец. Глаза его смотрят в пустоту за парапетом, сама платформа темна, и только отсветы дворца бликуют на гладкой поверхности неизвестного материала. Кажется, Уилл висит среди безбрежной пустоты, потому что сверху его ничего не закрывает – купол, оберегающий обитателей дворца, прочнее любых вещественных материалов. Он живая энергия, мыслящая форма.

Внешне человек, по сути уже нет – его мозг подобен компьютеру, мощность которого практически бесконечна. Его решения мгновенны, исполнение незамедлительно, он приказывает, и Сила повинуется. Электрон медленнее движется по орбите вокруг протона – так велика скорость мыслительного процесса уже не человека, а истинного додона. Внутренним своим взором он видит отсюда, издалека, с края Вселенной то, что делается на другой стороне этого мира. И враг его подобен ему во всём – это как борьба с самим собой. Оба додоны, оба вечные странники, оба изначальны – битва их может уничтожить всю Вселенную. Это путь безнадёжности, потому что победа теряет смысл. Поставивший на кон всё, проиграет. За гранью распада всего того, что дорого, что служит маяком разуму, когда теряет смысл совесть как граничное условие рассудка, остается только тёмная энергия распада и превращения всего в ничто. Есть смысл продолжать такую битву?

– Безумец Авелий, – говорит Кийан, – ты же только из одного упрямства сражаешься со мной. Ты рушишь то, что сам же создавал когда-то. Это твои миры, брат.

– Ты нарочно сделал это, – сквозь зубы отвечает белый додон.

– Ну да, – не смущаясь отвечает враг, – Это моя тактика. Я хочу тебя принудить сдаться. Нет смысла в такой битве. Мне что – я мерзавец. А ты благороден. Что мешает тебе пожертвовать собой? Сдайся, и выйдешь победителем.

– Мне мешает то, что ты останешься жив, – сквозь зубы цедит Валентай, – Доверить тебе Вселенную – хуже некуда.

Как ни тихо говорит он, слова его без малейшей задержки достигают другого края Вселенной, за которую идёт битва.

– Тогда продолжим, – хладнокровно заявляет Рушер и одним плевком уничтожает планету, где всё население с обречённостью приговорённых, вышло под небо своего мира, чтобы встретить смерть достойно. Краткий планетный вскрик, и миллиарды душ вылетели из своих смертных оболочек, чтобы тут же быть испепелёнными деструктурирующей мантией кометы. Тихие хлопья ментального пепла осыпались в подвал Вселенной – в нуль-пространство, именуемое Изнанкой Бытия.

– Им не было больно, – небрежно бросил Рушер в ответ на яростный крик Валентая.

Час ноль для галактики RFX.

***

Среди алмазных скал планеты Призрак, безмолвных вспышек световых соцветий, овеваемые звёздным ветром, стояли неподвижно две фигуры. Одна, очертаниями прозрачного тела походила на женщину, если в этом мире кто-нибудь может знать что это такое. Другой походил на помесь человека и орла – крупная птичья голова с загнутым клювом и мощные крылья вместо рук. Торс и всё тело ниже были человечьи.

Оба казались застывшими и неживыми. Но оба сосредоточенно делали свою работу. Перед внутренними взорами Кондора и Эдны была открыта одна и та же грандиозная картина: битва Авелия и Кийана. Эдна контролировала Валентая, Кондор – Рушера.

Всякий сокрушительный посыл Уилла незаметно подправлялся Эдной: она изменяла характеристики полей, чуть исправляла коэффициенты, смещала направление, искривляла напряжённости полей, давала ложное изображение, манипулировала тысячами, миллионами параметров – гораздо быстрее Валентая. Её пророческая сущность позволяла предугадывать ходы подопечного и смазывать результат. Вот почему в этой игре Уилл никак не мог достичь успеха.

Кондор изменял последствия убийственной тактики Рушера, нейтрализуя по возможности его решения. Одной рукой он виртуозно штопал, подправлял повреждённое пространство, разворачивал комки флуктуаций, одновременно отводя в смежные измерения излишки энергии, обильно расточаемой Рушером. Второй рукой он совершал сложные манипуляции подмены реального видимым. Он выводил из области удара солнца с населёнными планетами, быстро переключая локалы.

Решения Кондора превосходили скоростью мыслительные операции Рушера, потому что Кондору доступно было то, чем не владел ни один из двоих дуэлянтов – отрицательное время. Призраки солнц умирали с потрясающе реалистическим трагизмом. Ещё много тысяч лет обитатели галактики RFX будут помнить это грандиозное шоу, которое устроили им вернувшиеся из забвения герои звёздного племени Предтеч. Но один удар Оператор Вечности всё же пропустил: случайный эмоциональный выброс, в результате которого испарилась населённая планета.

Операторы переглянулись и продолжали работать так же молча. Их подопечные громили галактику, выясняя свои претензии и ища ответы на свои вопросы. Кто первый отстреляет Силы? От этого зависело решение огромной, настоящей задачи, принудить к участию в которой Кийана никто не мог – на этом кончались возможности операторов и полномочия Джамуэнтх. Её сейчас тут не было, она отправилась латать картину событий в другое место.

Двоих операторов на такую работу едва хватало, оба работали на грани возможностей.

Нельзя позволить Авелию сдаться, он не должен капитулировать перед Кийаном, он должен ПРОИГРАТЬ!

Пакет команд во мгновение ока пересёк половину Вселенной и подменил собой не самую удачную комбинацию данных Валентая.

Рушеру влетело так, что он заорал: его плазменное тело, концентрация чёрного огня, замигало, заискрило, меняя полярность энергетических полей, что для ифрита равносильно острой боли. Он скрутил руками хлыст Силы и послал противнику.

Кондор в момент уменьшил интенсивность, поставил заграждение, переменил знак Силы и пространственным тоннелем отвёл излишек в Накопитель.

– Ну что, Кийан, силёнок не хватает? – презрительно спросил Уилл.

– Ты под защитой моего дворца, – буркнул Рушер, – так нечестно.

– Моего, Кийан, моего, – насмешливо поправил его Валентай.

– Ты трус, Авелий! – гневно воскликнул Рушер, – Иди сюда и прими бой, как мужик!

– Мне мама не советовала покидать дворец, – с довольным смехом ответил Валентай, посылая ещё раз тот удачный удар, который достал Рушера.

Эдна чуть подправила выпад. Игра затягивается, парни зря хлыщут Силу. Нужны какие-то другие коррективы. Ах, как не хватает двух других Операторов! Чем они заняты, где время проводят!

***

На Острове Неудачников глубокая ночь, прекрасная, как всё здесь. Чудесные сны должны видеть островитяне в своих лёгких хижинах, крытых большими пальмовыми листьями и продуваемых морским ветром. Беспечна и легка тут жизнь – не надо зоботиться о пище, одежде, жилье. Всё к услугам отдыхающих. Так отчего столь тревожен их сон и почему так часто они лежат на своих ложах, тоскливо глядя на восток и ожидая пришествия утра? И лишь на рассвете забываются зыбким, тревожным сном, в котором приходят к ним чудовища и мучают спящих страхом и отчаянием.

Хотя нет, не все подвержены этим ночным кошмарам. Вон ослу явно снится что-то интересное: он дрыгает копытцами, похрапывает, хлопает себя хвостом и почему-то пытается совсем не по-ослиному свернуться клубком. Что это с ним, а?

А вот Рики – спит, малыш. Такой забавный, с плюшевым мишкой в обнимку. Чмокает губами. Наверно, снится шоколадка.

А вот его отец – вот кому ночами снятся страхи, и он часто шепчет: нет, не надо, не ходи туда. Какой кошмар его одолевает ночью? Но сегодня его сон спокоен, и полные его губы даже чуть подрагивают в улыбке. Заннату снится удивительное.

Он видит себя на планете Скарсида. Здесь чудная, нескончаемая ночь, наполненная благоуханием цветов люлярвы, спелым запахом сливочных яиц и крепким амбре навоза кукумачей и ворукачей, которые, как известно, пасутся парами.