Текст книги "Ребрендинг юродивой"
Автор книги: Марина Алексеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Регина Максимовна, а что конкретно понравилось вам в этом костюме? – решила все-таки осторожно попробовать переубедить ее Настя.
– В смысле?
– Ну что конкретно? Рукава? Или вырез? Или фасон юбки?
– Ну… Я не знаю… Весь нравится…
– Знаете, мне он тоже понравился, – аккуратно, как минер ощупывает территорию, подбирала слова Настя, – но… но я долго думала и все-таки не рискнула его себе сшить.
– Почему? Он что, очень сложно сделан?
– Да, он не простой, но не только в этом дело… У меня далеко не идеальная фигура, а эта модель подчеркивает малейший недостаток. Понимаете?
– Вы что хотите сказать… – Регинины глаза обиженно заблестели, а губы зло поджались…
– Я хочу сказать, – перебила ее Настя, – что вам, скорее всего, этот костюм подойдет. С вашими практически идеальными формами проблем, я думаю, не будет. Но… Рисковать все-таки глупо. Вы не согласны?
Настя подумала, что вот сейчас Регина скажет, что Настя несет бред и если формы у нее идеальные, то наш охранник – Мона Лиза собственной персоной, но Регина лишь растерянно пожала плечами, явно соглашаясь с бесстыдной лестью, которую несла Настя. Какой кошмар! Как можно быть такой слепой? Не может же Настя сказать ей, что она – корова! И костюм этот будет на Регине сидеть именно как на корове седло – буквально так!
Пришлось продолжать, ненавидя саму себя за неискренность и еще черт знает за что.
– Это очень праздничный костюм. Вы не сможете носить его каждый день… И… Вы заплатили такие деньги за ткань. Выбрали одну из самых дорогих…
Насте в этот момент стало особенно стыдно за тот бред, что она несла. Ткань была паршивая. Одна из самых дешевых и уродливых. Как Регина вообще могла такую выбрать? Это умудриться надо. Хотя если исходить только из стоимости, то могло бы быть и еще хуже.
Против Настиных дифирамбов о свойствах ткани Регина тоже не стала возражать.
– Я предлагаю все же остановиться на первой модели. В ней вы сможете ходить каждый день на работу. Если хотите, мы можем перенести некоторые детали с этого костюма на тот.
Настя размышляла, что лучше: отказаться шить второй костюм, не скрывая истинных причин, то есть неподходящей для него Регининой фигуры, и, нажив себе врага в лице оскорбленной Регины, искать новую работу, или сшить второй костюм и, нажив себе врага в лице Регины, оскорбленной тем, что костюм не превратил ее в неземную красавицу, искать новую работу?
Настя еще раз взглянула на Регину, которая явно была настроена на вызывающий молодежный вариант, и решила, что пусть ей будет хуже, и еще что-то вроде того, что двум смертям не бывать, но… Но шить второй костюм Регине она не будет! Рука не поднимется!
– Настя, а может, все-таки мы его целиком сошьем?
Регина выглядела жалко. Она так искренно верила, что станет такой же, как девушка на картинке… Настя даже посочувствовала ей, хотя уж в чем, в чем, а в соболезнованиях эта женщина не нуждалась…
– Регина Максимовна, я думаю, что мы будем шить первый костюм. Со вторым я не справлюсь. Он очень сложный для меня. Я же самоучка. И я могу испортить вашу ткань.
– Да? И никак нельзя попробовать?
– Нет, Регина Максимовна, вы можете пойти в ателье с этим журналом и тканью. Там вам сделают все, что вы хотите. А я не смогу. Только ткань испорчу, – твердо сказала Настя.
– Да… Ну ладно… Давай первый…
Ни в какое ателье Регина не пойдет – это и ежу понятно… А жаль… Ну совсем нет вдохновения шить ей этот злосчастный костюм!
Обычно, загораясь новой идеей, Настя становилась словно одержимая. Это было настоящее творчество. Как у поэтов или скульпторов. Руки чесались, и хотелось как можно быстрее начать работу… А сейчас… Ну никакого желания… И что у Насти с таким настроем получится? Хоть бы ткань не запороть…
Настя раскладывала на полу ткань, когда раздался звонок мобильного телефона. Она обрадовалась и схватила трубку. Никто, кроме Романа, звонить не мог. А Роман звонил только в том случае, если хотел встретиться с ней. Предполагаемое свидание вдохновляло Настю гораздо больше, чем раскрой ткани для Регининого костюма.
Она мужественно заставила себя начать кроить, но заниматься этим не было никакого желания. Дома никого, кроме Светланы Федоровны, дремавшей в своей комнате, не было. Упускать такой момент было нельзя, потому что шить при Ольге и тем более при Стасике, слушая их обязательные советы и комментарии, было совершенно невозможно. Вот Настя и решила момент не упускать. Но шить все равно не хотелось категорически. Даже ползать по полу и проводить мелом контуры модели было лень. Хотелось лечь на диван и спать, обняв подушку… И не думать ни о чем… Но такой ответственный и обязательный человек, как Настя, не мог себе этого позволить. Обещала сшить костюм, значит, надо шить! Появился удобный момент – надо его использовать!
А тут Роман! Можно бросить этот проклятый костюм и сбежать…
Здорово!
– Да!
– Настен, привет!
– Привет, Ромочка.
– Ты там чем занимаешься? Изменяешь мне небось налево и направо?
– Ром, ты что говоришь? – улыбнулась Настя.
В Ромкином грубом юморе, который граничил иногда даже с хамством, был какой-то свой шарм. Сначала Настя смущалась и даже обижалась, а потом привыкла и перестала.
Ромка заржал, довольный собой.
– Знаю я вас, тихонь. Самыми развратными, по статистике, как раз скромные учительницы и оказываются. Каждая вторая извращенка – училка!
– Ром…
– Ладно… Ты как сегодня? К совокуплению готова?
Настя невольно прыснула:
– К чему я готова?
– Ну ладно… К спариванию? Будешь сегодня со мной спариваться?
– А иначе назвать это никак нельзя?
– Иначе? – уточнил Роман. – Иначе можно. Буду тебя сегодня иметь! Ты как? Настроена, чтобы я тебя поимел?
– Ром, ну что ты говоришь? А где романтика? Ну хоть какая-нибудь?
– Романтика, говоришь? – Роман тяжело вздохнул. – Предлагаю тебе слиться сегодня в экстазе. Как? Так потянет? Так ты согласна?
Настя засмеялась:
– Да я по-любому согласна. Мне дома сегодня сидеть не хочется.
– Да ты что? И даже совокупляться будешь?
– Даже спариваться буду, – подтвердила Настя и подумала о том, как она деградировала в последнее время…
После благополучно завершившегося спаривания Роман отправился на кухню, чтобы приготовить какие-то невиданные бутерброды, а Настя валялась в кровати и пыталась ни о чем не думать.
Ни о костюме, который не хочется шить.
Ни о Стасике, которого не хочется видеть и особенно слышать.
Ни о том, что у нее нет своей комнаты.
И о Ромке думать тоже не хотелось… Хорошо, конечно, что он есть. Но… Все время, пока они встречались, Настю не покидало постоянное и очень неприятное, гложущее ее изнутри, как червяк – яблоко, чувство вины. Настя Романа не любила. Получается, что она его использовала? Ведь если человека не любишь, но встречаешься с ним, значит, преследуешь какие-то корыстные цели. Не просто же так! Получается – по расчету. А это мерзко – по расчету.
И еще Насте постоянно казалось, что Роман ждет от нее чего-то. Может, того, что в ней проснется наконец-то страстная, горячая женщина? Или того, что Настя полюбит его? Полюбит по-настоящему? Все это было нереально. Все это вряд ли когда-нибудь произойдет. Но Роман ждал… И Настя снова ощущала себя виноватой в том, что не сможет дать ему всего этого. Он-то ни в чем не виноват… Не виноват, что Настя такая… Вернее, не такая, как все…
Не хотелось Насте обо всем этом думать…
Как же она устала…
– Настен, я тебе приготовил суперские бутерброды! – Роман гордо внес в комнату поднос.
Запахло шпротами. Настя от их едкого, пронзительного запаха сразу почувствовала зверский голод.
– Давай! Что там у тебя?
– Рецепт простой, но вкус – божественный! Берешь хлеб белый. Сверху лист салата кладешь. Потом тонкий кусок помидора. Потом пару шпрот. Потом майонез и еще один лист салата. Пробуй!
Роман протянул Насте тарелку, страшно гордый собой.
– Вкусно! – совершенно искренне похвалила Настя. – Ты настоящий клад, а не мужчина, Ром…
– Ты думаешь? – спросил Роман, откусывая половину бутерброда.
– Что? – не поняла Настя.
– Что я клад?
– Да. Ты – клад, – подтвердила Настя. – Никаких сомнений нет в этом безусловном факте.
– Умная ты баба, Настька! Говоришь, как пишешь.
– Да ладно, я косноязычная на самом деле.
– А ты бы вышла за меня, косноязычная моя?
Настя как раз откусила большой кусок бутерброда и так и замерла с набитым ртом.
Есть почему-то стало трудно – мягкие и сочные шпроты превратились вдруг в вязкую и плотную массу, совершенно не поддающуюся пережевыванию.
А выплюнуть? Настя растерянно посмотрела по сторонам. Выплюнуть было некуда, да и неприлично это…
О чем она думает? О том, куда выплюнуть бутерброд! В тот момент, когда ей сделали предложение! Или ей показалось?
Настя решила, что бутерброд прожевать все равно придется, и вяло задвигала челюстями.
– А, Насть? Ну, раз я – клад? Пошла бы?
Настя ничего не могла сказать…
Она жевала свой злосчастный бутерброд, как верблюд жвачку, и молча пялилась на Романа.
И чего она медлит? Другого шанса не будет. Кто еще предложит себя в мужья? Очередь к ней не стоит! А лет ей сколько? Забыла? А то, как хочется маленького, тепленького, толстощекого, пахнущего молочком и еще чем-то неведомым и очень приятным малыша, тоже забыла? И то, что кроме как с Романом, растить его не с кем? И чего она молчит, как идиотка?
Потому, что идиотка и есть!
– Насть, я не понял? Ты чего, онемела?
Роман заметно занервничал. Думал, наверное, что Настя заверещит от восторга и бросится ему на шею…
Правда, что ли, броситься?
Настя посмотрела на Романа и его шею…
– Я бы вышла, Ром, – выдавила она из себя.
Выдавила и почувствовала, что падает в пропасть – в темную, манящую мрачной бесконечностью и затягивающую навсегда в свою черную бездну… И если только приблизиться к ее краю, то сгинешь и пропадешь бесследно, так что и не вспомнит никто…
Почему сразу, как только Настя согласилась на замужество, безысходность накрыла ее с головой, как толстое, душное ватное одеяло? Почему стало так тоскливо, будто только что она продалась в пожизненное рабство или дала обет постричься в монахини?
Настя же всего лишь согласилась выйти замуж за хорошего человека!
За того, за которого и хотела!
А другого у нее нет, не было и не будет никогда!
Так что выбирать не из кого…
– Насть, я рад. Правда!
Она очнулась от своих мрачных мыслей и тряхнула головой, пытаясь прогнать прочь тягостные ощущения.
Роман схватил ее в охапку и закружил по комнате.
Настя подумала, вернее заставила себя подумать, что сможет наконец-то родить ребенка и еще что Стасика не будет рядом, и Ольги, и бабушки… Это же счастье! Стасика не будет! И мерзких его трусов тоже не будет!
– И я рада, Ром! – почти искренно ответила Настя. – А чего ты вдруг?
– Что – вдруг?
– Ну, предложил? Мы же несколько лет вместе. И ты никогда на эту тему даже не говорил…
– А…
Роман посадил Настю на место и полез в шкаф за бутылкой вина.
– Надо обмыть. Такое событие!
Настя кивнула, наблюдая за тем, как напрягся Роман. Что-то он ей еще хочет сказать… И это что-то явно ее не обрадует…
– За нас!
Роман протянул Насте бокал, жадно отпивая из своего.
Настя тоже отхлебнула:
– Так что ты хотел сказать, Ром?
– А?.. Да ничего, Насть… А что?
– Не знаю, но мне кажется, что ты хочешь что-то сказать и не решаешься…
– Настька, бабе нельзя быть умной. Бабе надо быть дурой! Ласковой дурой! Ты поняла?
Настя растерянно кивнула:
– Ром, а если я – не дура, то что же мне делать?
– Если действительно не дура, то будешь стараться ею казаться.
– А… То есть мне ни о чем не спрашивать?
– Да. И быть радостной и счастливой. Мужик тебе предложение сделал. Тебе делали предложения когда-нибудь?
– Нет еще…
– Вот! Впервые в жизни! А ты мне мозг высасываешь!
Действительно… И чего она к нему пристала? Сам скажет все, что сочтет нужным…
Как-то не так у нее на душе… Не так должна себя ощущать женщина, которая только что согласилась выйти замуж за того человека, за которого и хотела. Не так…
Не радостно совсем… Настя так ждала этого предложения… Так надеялась на то, что ее жизнь наконец изменится… И вот! Свершилось! И что? Да ничего! Хочется повеситься или утопиться…
И еще… Еще Насте не давала покоя мысль о том, что она использует Романа. Она не любит его! Она хочет замуж, чтобы уйти из дома и чтобы родить ребенка. Вот истинные причины. А Роман? Нужен ей сам Роман?
Настя задумалась… Он, конечно, ей не противен и иногда даже приятен… Ей спокойно с ним и надежно… Но Насте совершенно безразлично, будет ли Роман в ее жизни завтра и послезавтра. И если он сейчас решит бросить ее, то Настя расстроится, конечно, но не сильно. Она не потеряет смысла жизни. И ее мир не рухнет, рассыпавшись на миллион несклеиваемых осколков. Ничего этого не будет. Будет только легкая досада, вроде той, которую люди испытывают, теряя записную книжку, где было много нужной информации, которую трудно восстановить. Потеря обидная, но не смертельная…
Да… Если бы Роман знал, что представляет для Насти ценность, эквивалентную стоимости записной книжки… Наверное, тогда бы он хорошо подумал, прежде чем приглашать ее замуж…
– Ром, а когда ты планируешь на мне жениться?
Настя вдруг захотела узнать, когда же конкретно закончится ее жизнь.
Ее свободная жизнь.
Пусть трудная и беспросветная, но все-таки свободная и, несмотря на свою кажущуюся безнадежность, все-таки наполненная неясными надеждами и мечтами о несбыточном… Мечтами о принце, который придет одним прекрасным утром и изменит все ее серое существование, раскрасит его вмиг всеми цветами радуги…
Или не о принце, а о простом мужчине… И необязательно, чтобы он был красивый. И необязательно, чтобы богатый. Достаточно того, чтобы он Настю полюбил. И Настя его тоже чтобы обязательно полюбила. Это самое главное. И зачем только говорят, что хорошо, когда мужчина любит, а самой любить необязательно, даже лучше – самой не любить. Говорят, что это проще. А сами они пробовали? Пробовали жить с нелюбимым мужчиной? Вот Настя пробовала, и ей не понравилось… Грустно это и противно. Понимаешь, что человек чего-то от тебя ждет, и не можешь ему этого дать. Понимаешь, что делаешь его несчастным… Лучше уж, наверное, самой любить, когда мужчина не любит… Хотя так Настя еще не пробовала. Но в этом случае хотя бы нет чувства вины, что обделяешь в чем-то близкого человека. Наоборот, сама недополучаешь от него любви… Это грустно и тяжело, конечно, но по крайней мере не ощущаешь себя сволочью, пользующейся чужими чувствами. Как правильно говорят мудрые люди, хорошо там, где нас нет… Так что неизвестно, что лучше…
И когда же Насте хоронить свои надежды? Когда конкретно умрут мечты, а вместе с ними и часть самой Насти?
И почему ей так плохо? Что же это такое!
– Ром, так когда?
– А тебе что, невтерпеж? – Роман довольно оскалился и больно ущипнул Настю за бедро.
Ущипнул сильно. Так, как будто Настя была его собственностью. Синяк, наверное, останется…
– Да нет… Просто хотела узнать. Нужно же готовиться.
– Ты пока расслабься. Да и чего готовиться? Зайдем в ЗАГС и распишемся. Делов-то! Или ты хочешь платье белое и все дела?
Настя хотела. Какая девушка не хочет? Покажите такую! Нет, есть, конечно, оригиналки, но если покопаться в причинах их поведения, то вылезают самые банальные объяснения…
Например, отсутствие денег на свадебные радости.
Или заморочки по поводу своей внешности и страх быть смешной и некрасивой.
Или желание выделиться во что бы то ни стало, пусть даже нацепив мрачное черное платье вместо праздничного белого. Зато не как все!
И еще всяческие тараканы обнаруживаются у не желающих облачаться в классический свадебный наряд…
Так что белое платье Настя хотела, но и пережить его отсутствие, в общем-то, могла бы… Платье надевают всего на один день, а жизнь после свадьбы предстоит долгая. И эта жизнь куда важнее какого-то там наряда… Но все-таки… Может, Насте сшить себе свадебный наряд? Роман же не будет возражать? Какая ему разница, если денег тратить не придется?
– Не знаю, Ром… Это не главное. Я могу сшить платье, если ты не против.
– Вот бабы! Лишь бы платье нацепить! Шей, если хочешь! Или купим потом. Я же не жмот! Ты же знаешь! Времени пока много. Мне еще нужно…
Роман посмотрел на Настю как-то странно, потом решился и сказал:
– Мне, Настен, нужно еще развод оформить. Это дело не быстрое, как ты понимаешь…
На Настю эти слова обрушились, словно они были не простым сотрясением воздуха, а несколькими мешками с цементом, которые неожиданно открылись, и все их содержимое высыпалось прямо ей на голову. И вот теперь Настя сидела вся пришибленная и перепачканная серой липкой дрянью, отмыться от которой нет никакой надежды…
– Какой развод? Рома?
– Обычный развод. Какие бывают разводы? Ты что, не в курсе?
– Я…
Настя почувствовала, как по щеке покатилась слеза. Большая и горячая. Чего это она покатилась?
– Ты был женат?
– Насть, ты что – дура? Ты что, не догадывалась, что ли? – Рома смотрел на нее, как на идиотку.
А она и есть идиотка, наверное…
– Нет, Рома, я не догадывалась… Ты же ничего не говорил…
– Насть, ну ты даешь! Это жилище, по-твоему, может быть моей квартирой? Это же дружбана моего халупа! Он уехал на два года. Тут же нет ничего! Ты что, не видишь?
Рома обвел руками комнату, обставленную минимумом мебели, и, вскочив, пошел к шкафу.
– Посмотри. – Он распахнул дверцы. – Тут две рубашки! Две! Насть, ты думаешь, что в нормальном доме так бывает?
– Я не знаю… Извини… – Настя вдруг почувствовала, что больше не может тут находиться.
Почувствовала, что от серой липкой грязи, которая всю ее облепила противной коркой, отмыться будет трудно. Невозможно будет отмыться…
– Что? Ты что из себя строишь? Хочешь сказать, что не догадывалась?
– Нет… Я просто об этом не думала… Ром, я пойду, ладно? Мне что-то нехорошо…
Настя начала одеваться. Натянула свитер. Потом нашла лифчик и, тупо на него посмотрев, засунула в сумку.
Роман мрачно за ней наблюдал.
Настя посмотрела по сторонам. Вроде ничего не забыла… Побрела к двери.
– Куда?
Роман заорал так громко, что Настя вздрогнула и остановилась.
– Стоять!
Настя послушно замерла и повернулась к Роману.
– Сядь и сиди! – приказал он.
Настя села… Какая теперь разница… Можно и посидеть… Только очень хочется на улицу, чтобы срочно подышать свежим воздухом…
– Будешь отвечать на мои вопросы. Поняла?
Настя кивнула. Будет отвечать… Ей все равно…
– Ты правда не знала, что я женат?
– Да…
– И не догадывалась, что ли?
– Нет…
– Почему? Любая бы на твоем месте догадалась!
– Я не любая, Ром. Ты же знаешь, что я… Ну, что я не такая, как все… Я не думала об этом… Ты же не говорил ничего. Почему я должна тебя в чем-то подозревать?
– Насть, из тебя бы получилась идеальная жена. Тебе можно было бы изменять в соседней комнате, даже дверь прикрыть неплотно, а ты бы постеснялась подумать плохо о муже и своей лучшей подруге. Мало ли чем они там занимаются? Так?
– Не знаю, Ром… Можно я домой пойду?
– Нет, – рявкнул Роман. – Скажи лучше, что это меняет?
– Что? – Настя не понимала, зачем они вообще о чем-то разговаривают…
Зачем теперь все эти глупые слова? Все же ясно.
– Ну, был я женат! И что? Радовалась бы, что я решил теперь на тебе жениться! В чем дело-то?
– А… – понимающе кивнула Настя. – Я так не смогу, Ром… Ты извини…
– Чего ты не сможешь? ЧЕГО?
– Замуж за тебя выйти не смогу теперь. И встречаться мы больше не будем.
– Почему? Я же развожусь!
Настя посмотрела на Романа и удивилась: что она тут делает? С этим чужим человеком? В этой чужой полупустой квартире? Зачем она говорит какие-то ненужные слова? Зачем все это?
– Ром, а у тебя есть дети?
Он вздохнул и страдальчески закатил глаза.
– Насть! Ну какая тебе разница?
Она молчала и печально на Романа смотрела – уже поняла, что дети есть…
– Есть. Двое. Мальчишки. Хочешь, родишь мне девочку?
Настя подумала и поняла, что не хочет…
– Ром, я пойду… – Она попыталась встать, но Роман жестко обхватил ее руку своими словно железными пальцами и удержал на месте.
– Сиди. Объясни. Что случилось? ЧТО ОСОБЕННОГО СЛУЧИЛОСЬ?
И как ему объяснить? Настя посмотрела на вжавшиеся в ее руку пальцы и подумала, что надо все-таки надеть лифчик…
– Ром, я не выйду за тебя замуж. У тебя дети. Возвращайся к жене.
– Я развожусь. Это решено. А мои дети тебя не касаются. В чем проблема?
– Проблема? – Настя задумчиво посмотрела в окно, где начинался мелкий противный дождик.
Судя по всему, надолго… А зонтик она не взяла…
Капельки разбивались о стекло и медленно стекали вниз. «Иди к нам. Иди. Мы ждем тебя», – шуршали они еле слышно и пытались пробиться к Насте сквозь окно. Но у них ничего не получалось…
– Да! В чем, на х…, проблема? – Роман сжал Настину руку так сильно, что она еле сдержалась, чтобы не пискнуть.
– Проблема во мне, Рома. Я так не смогу. Можно даже и не пробовать. Мне еще предстоит пережить тот факт, что я несколько лет была любовницей женатого человека с двумя детьми…
Настя тяжело вздохнула. И как ее угораздило? И почему она действительно ничего не замечала? Может, не хотела замечать? Ее просто все устраивало. Было очень удобно… Она и не замечала… Да, наверное, все так и есть… От этой мысли стало мерзко и печально…
– Ты не первая и не последняя! И это – не конец света! Радовалась бы, что я к тебе ухожу! Это же победа! Твоя победа! Ты не понимаешь?
– Ром, это не победа… Это грязь… Прости…
– Ты – дура! Пожалеешь ведь еще!
– Прости, Роман… То, что я дура, это давно известно. Ты извини, я пойду… Можно?
– Насть, ну подожди… – Роман отпустил ее руку и обнял за плечи, притягивая к себе.
Как же хочется отстраниться. Как же хочется уйти…
– Насть, я понимаю, ты сейчас обиделась. Но ты же простишь меня? И все будет нормально? Насть?
– Не знаю, Ром…
– Я не понимаю! Ну не понимаю, почему тебе не все равно? Это же не ты виновата, что я от них ухожу! Не ты! Понимаешь? Я сам решил!
– А зачем? Зачем ты уходишь, Ром? – спросила Настя.
Действительно, зачем уходить от жены и двоих детей? Настя не понимала.
– Гуляет Машка. Как кошка гуляет… Надоело…
– Но ты же тоже… Ты тоже гуляешь. Со мной вот…
– Я мужик! Это нормально. А Машка – блядина. Дома должна сидеть и носки мои стирать! И радоваться при этом! А она туда же! Нашла себе е…я и трахается с ним! Б…! Сука!
– А дети?
– Что – дети? Я от них не отказываюсь. Помогать буду.
Настя молчала. Как-то все это было неправильно. Неправильно и неприятно. Уйти бы… Настя посмотрела на Романа, прикидывая, отпустит или нет. Не отпустит, скорее всего…
– Ром, ничего у нас теперь не получится. Не смогу я. Понимаешь?
– Нет, не понимаю!
– Я не знаю, как тебе объяснить… Ну, я буду все время думать, что это из-за меня твои дети остались без отца.
– Не из-за тебя! Сама она виновата. Пусть теперь крутится одна как хочет! Ты – не виновата! Понятно это?
Роман начинал беситься, но Настю это совершенно не волновало. Ее вообще что-либо перестало волновать. Было одно-единственное желание – чтобы поскорее все закончилось. Но Настя понимала, что просто так ее Рома не отпустит… Придется объясняться…
– Ром, я ненормальная, наверное, но я не могу быть любовницей женатого человека. Это не для меня. Прости.
– Поздно! Ты уже ею была! И только по дурости не догадывалась! Не хотела догадываться!
– Ты прав… Но теперь, когда все открылось… Мы должны расстаться… Прости…
– Ты! Ты… Ты… – Роман захлебывался от ярости.
Он тряс Настю за плечи, словно пытался вытрясти из нее всю дурь. Если бы можно было так просто – взять и вытрясти… Настя бы уже давно поумнела бы…
– Я, наверное, ханжа, Рома. Но тем не менее… Ты пойми. Мне сложно жить в обмане. Я очень мнительная. Я буду думать и думать целыми днями. Винить себя, анализировать и снова винить. И просто съем себя живьем, если мы будем продолжать встречаться. Я и так теперь только об этом думать буду…
– Чего тут думать? Не твои это проблемы, чтобы над ними голову себе ломать! Бабам вообще мозги не нужны! И кто вам их только в бошки позасовывал? Ваше дело суп варить, детей растить и ноги раздвигать, когда мужу надо!
На это Настя отвечать ничего не стала. Может, и хорошо, что она за Ромку замуж не выйдет?
Она встала и пошла к двери. Роман ее больше не удерживал. Настя шла, медленно и спокойно, обыкновенно, в общем-то, шла, но чувствовала себя примерно так, как президент на инаугурации. А Ромка, хоть и сидел со злобным и напыщенным видом, был так жалок, что Настя старалась на него не смотреть…
Когда Настя открыла входной замок и вышла в коридор, она услышала, как Роман нараспев, растягивая слова, пробормотал себе под нос:
– Юродивая ты, Настя… Юродивая… Жалко мне тебя, дурочку… Не понимаешь ты, от чего отказываешься…
Настя молча захлопнула дверь.
Что на это ответить? Ромка прав – она юродивая. Но изменить она тоже ничего не может. К сожалению. Или к счастью? Это пока неизвестно.
Странно. Но Насте было тоже жалко Романа. Она не могла объяснить почему, но жалко было до слез.
Что ж, с мечтой выйти замуж и родить малыша придется расстаться… Шансы найти другого подходящего мужчину ничтожно малы. Так малы, что их можно даже не принимать в расчет. Как говорят точные науки, ниже уровня существенности. Да, именно так. Короче, шансов просто нет! Ромка был единственным мужчиной, который проявил инициативу и познакомился с ней. А Настя отнюдь не молодеет и не хорошеет с каждым прожитым годом. Так что вероятность, что кто-то еще решит завязать отношения с необщительной и замкнутой девушкой… Нет, какая же она девушка? После тридцати – уже не девушки, а тетки!
Эх, Ромка… Ромка… Спасибо ему, конечно… Он сделал для Насти много. Очень много. Но быть любовницей женатого мужчины, как же это гадко…
И тут вдруг Настя подумала: «А ведь не случайно все это. Я должна вынести что-то из того, что со мной случилось, что-то понять. Но что?
Зачем жизнь, словно посмеявшись, поставила меня в такие условия? Обманула меня эта самая жизнь! Если бы Роман сказал мне с самого начала, что он женат, то у нас бы ничего не было. А он не сказал! И все было! Я стала любовницей женатого человека! Это для меня равносильно сидению в мусорной яме с вонючими отбросами. Но только для меня! Для другой женщины ничего плохого в подобной ситуации не было бы. Но именно меня в эту помойку посадили. Обманули и посадили. Потому что сама бы я не села ни за что…
Только я со своей болезненной порядочностью и гипертрофированным чувством вины ТАК воспринимаю нормальную, в общем-то, ситуацию. Другая женщина на моем месте действительно даже голову забивать бы себе не стала.
Разводится? Замечательно!
Был женат? Подумаешь! Главное, что сейчас он хочет на мне жениться!
Дети? Не мои проблемы!
Именно так рассуждала бы любая или почти любая женщина на моем месте.
Так зачем все-таки меня посадили в эту помойку? Насильно, обманом, но посадили! Может, чтобы я перестала быть такой ханжой? Чтобы стала снисходительнее к людям, да и к себе тоже? Чтобы не судила так строго? Может, и так… Только это трудно. Трудно остаться с Романом. Проще уйти. Вот если бы я его любила… Может, тогда мне бы не было никакого дела до принципов и порядочности? Возможно…
Возможно, эта мусорная яма оказалась бы самым желанным местом на свете… если бы я любила…»
Настя брела домой и думала, что лучше бы она целый вечер кроила Регинин костюм. Действительно, никогда нельзя знать заранее, что к лучшему, а что к худшему. Она так обрадовалась звонку Романа. И чем это кончилось? Полным крушением надежд, вот чем! Теперь она одинока. Совсем. И у нее никого нет. Нет даже женатого любовника…
Настя заплакала. Получилось как-то запоздало – она уже почти пришла домой. Села на лавочку, продолжая всхлипывать. В квартиру, полную родственников, идти было просто невозможно! Ну и куда ей теперь деваться? Не бомжевать же… А домой не хотелось, как же не хотелось…
Настя поднялась со скамейки и побрела по улице. Побрела буквально куда глаза глядели. Как в русских сказках…
И как в этих же сказках, шла она, шла… И вдруг увидела…
Зоомагазин… Зоомагазин? Зоомагазин!
Настя решительно открыла дверь и вошла внутрь.
На нее смотрели маленькие хитрые глазки, принадлежащие беленькому взлохмаченному существу с длинным розовым хвостом. Крыса? Или мышь?
Существо, рассмотрев Настю с ног до головы, видимо, решило, что взять с нее нечего, и, схватив цепкими, скрюченными пальчиками кусочек сухарика, начало с энтузиазмом его грызть, демонстрируя всем своим независимым видом полное презрение к Насте.
«Ходят тут всякие, как к себе домой. Поесть спокойно не дают…» – было написано на злобной мордочке.
Настя улыбнулась и посмотрела по сторонам.
Вокруг было много аквариумов, а в них – самых разных, больших и маленьких рыб и рыбешек. Они жили своей полноценной рыбьей жизнью, игнорируя Настю с ее любопытством, равнодушно скользя по ней взглядами выпуклых телескопических глаз.
А еще был котенок. Маленький и полосатый. Как зебра. А на лобике его была четкая и ровная, как будто специально нарисованная буква «М». Котенка было почему-то жалко. И очень хотелось взять его в руки, прижать к груди и не отпускать. Ни за что не отпускать. И назвать его Максом. Не зря же на кошачьей башке нарисована буква «М»…
Но у Стасика аллергия. Мифическая аллергия, от которой он испытывает нестерпимые муки и страдания. Бедненький…
Бедненьким был на самом деле котенок, а не Стасик. Насте почему-то показалось, что если она его сейчас не возьмет, то больше никто не возьмет… И Макса выбросят на улицу. Не всю же кошачью жизнь ему тут сидеть! Коты, конечно, живут меньше людей, лет десять-пятнадцать максимум… Но на десять лет его в магазине не оставят, это уж точно… А ведь он беспородный. Обычный. Полосатый. Но самый красивый из всех котов!
Слезы, которые немного поутихли, пока Настя разглядывала мышь и рыбок, потекли с новой силой. Настя покосилась на продавщицу, равнодушно что-то читающую. Заметила или нет? Не хотелось бы выглядеть идиоткой…
Хотя какая разница…
Настя решительно повернулась к выходу, но тут вдруг снова встретилась взглядом с глазами, только не с хитрыми, а с очень печальными. Глаза смотрели на нее из-под панциря. Смотрели грустно и безнадежно.
– Привет, – сказала Настя маленькой черепашке.
– Привет… – наверное, так бы ответила та, если бы могла говорить.
– Как поживаешь?
– Да так… Скучно… И знаешь, я одна, совсем одна… Ты понимаешь меня? – спросила бы черепашка.
– Понимаю, – ответила бы Настя. – Я тоже одна… И тоже совсем… И мужчина мой… Ну, тот, который был единственным и другого больше, скорее всего, не будет, так этот мужчина оказался женатым… Представляешь?
Черепаха представляла. Настя поняла это по ее глазам.
– Хочешь, я тебя куплю? – спросила Настя.
– Купи, если я тебе нужна…
