Текст книги "Ребрендинг юродивой"
Автор книги: Марина Алексеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Когда он расстегнул ширинку, Настя просто впала в кому. Она ничего не могла ни сказать, ни тем более сделать… Владимир смотрел на нее почему-то жалобно и умоляюще.
– Девочка моя, у тебя такие сисечки, – Владимир сжал ее грудь.
Насте стало плохо. Реально плохо. К горлу подступила тошнота, все тело свело судорогой, перед глазами все поплыло – она уже не видела наклонившегося над ней Владимира, видела только мутное темное пятно…
Этого не может быть! Все это дурной сон. Владимир не может делать с ней все это. Делать все эти гадкие вещи…
Настя превратилась в безвольное деревянное полено – неси и клади куда хочешь, хочешь – поруби на дрова, а хочешь – сколоти лавочку…
Она попыталась что-то сказать, но из горла вырвался только свистящий шепот. Попыталась оттолкнуть Владимира, но руки были такими слабыми, что совсем не слушались ее…
Губы Владимира были мокрыми и склизкими. Он целовал ее, пытаясь быть нежным. Наверное, старался доставить Насте удовольствие…
Только как же все это было отвратительно…
– Дай в шейку поцелую. Какая у нас шейка нежная…
Владимир шарил руками по телу Насти, а она чувствовала себя сидящей в грязном, протухшем болоте и словно по ней ползали мерзкие склизкие жабы, пиявки и червяки…
– Давай трусики снимем. Зачем нам трусики? – шептал Владимир, облизывая Настин живот.
Настя как-то отстраненно подумала, что это, наверное, просто сон. Такого с ней происходить никак не может. Надо просто проснуться. Главное – побыстрее проснуться, чтобы невероятный и мерзкий сон кончился.
Сон не кончился. Голый Владимир как-то сразу растерял всю свою интеллигентность… И галантность тоже растерял. Он был жалок и противен. А то, что Настя увидела у него между ног, было так отвратительно, что от ужаса, наверное, к Насте вернулись силы, и она, вскочив с дивана, побежала к двери. Так и побежала – почти голая. Это было совсем неважно, голая она или одетая – главное, чтобы все это скорее закончилось. Настя больше не могла. Не могла она больше!
Владимир растерялся. Он не ожидал от покорной Насти такой прыти. А может, даже думал, что ей все это нравится, раз она не сопротивляется. Еще бы, он же шикарный мужчина, как он может ей не нравиться? Такая подготовительная работа была проведена…
– Ты куда, кисонька моя?
Владимир побежал за Настей и догнал ее уже у входной двери. Настя не могла открыть замок. Руки дрожали, а противный замок никак не желал открываться.
– Ты куда, девочка моя сладкая?
Владимир обхватил Настю, обняв сзади руками за грудь, и оттащил от двери.
– Ты же тоже меня хочешь. Вот мы сейчас посмотрим… – Он сел на корточки перед Настей. – Раздвинь ножки, рыбка моя. Тебе будет хорошо, вот увидишь…
Настя хотела что-то сказать, но у нее опять не получилось. Стены и потолок закружились и поменялись местами, реальность завертелась вокруг Насти, ускоряясь и затаскивая ее в черную вращающуюся воронку… Потом наступил провал… Дальше она ничего не помнила. Просто потеряла сознание… Организм решил, что того, что произойдет дальше, Настиной психике просто не выдержать, и отключил ее мозг…
Настя очнулась на диване в гостиной Владимира. Она с трудом въезжала в ситуацию. Сначала Настя решила, что уснула и все было просто ужасным бредовым видением. Потом вдруг Настя почувствовала – она голая! Под одеялом, но – голая! То есть совсем голая! Настя вскочила и, прижимая к себе подушку, как малыши прижимают плюшевого мишку, посмотрела по сторонам. Ее одежда была разбросана по всей квартире. Особенно бесстыдно выглядели вывернутые наизнанку трусы, висящие на спинке стула.
Комната снова начала вращаться. Настя схватилась за край стола, чтобы не свалиться прямо на пол. Неужели все – правда? Не гадкий сон, а реальность? Ее, Настина реальность? Часть ее жизни? Уже прошедшая часть? И изменить ничего нельзя. И ей придется со всем этим существовать дальше? Как? Как это возможно?
Она почувствовала что-то теплое на своей ноге и, опустив голову, с ужасом увидела кровь.
В комнату вошел Владимир. Он был в махровом халате, надетом на голое тело, и весь светился радостью.
– Проснулась, зайка моя? Иди ко мне…
Настя отлетела в угол комнаты с такой скоростью, что Владимир, опешив, так и замер на месте – как памятник – с протянутыми к ней руками.
– Ты что, девочка моя сладкая… Испугалась?
– Не подходи ко мне, – неожиданно твердо и спокойно сказала Настя.
– Ты что? Обиделась на что-то?
Владимир удивленно на нее смотрел. Может, он действительно беспокоился?
Может, правда, ничего не понял, не почувствовал, ЧТО он сделал с Настей? Думал, что ей ЭТО нравится?
Выяснять не было никакого смысла. Настя хотела только одного: уйти поскорее и помыться. Обязательно помыться. Долго стоять под душем и смывать с себя все эти липкие поцелуи и следы жадных его рук. А еще нужно, чтобы Владимир больше к ней не приближался. Ни в коем случае! Никогда! Этого она не перенесет…
Настя бродила по комнате, собирала свою одежду и кое-как натягивала ее на себя. Она вдруг совершенно ясно поняла, что никакая не любовь была у нее с Владимиром. Он просто хотел молоденькую свеженькую девочку и охмурял ее в меру своих способностей. Надо заметить, очень успешно охмурял, и способности у него в этом оказались немалые… А Настя… Настя жадно потянулась к нормальному, понимающему ее мужчине, потому что общаться со своим отцом не могла. Вот она и нашла замену – Владимира. Он был так нежен, так внимателен, так понимал ее, так, как это должен был делать настоящий, а не такой, как у Насти, отец. Только отцы не спят со своими дочерьми, а Владимир… Владимир – спал.
– Настенька, я тебя обидел? – спросил он, растерянно наблюдая за ее действиями.
– Ты помолчи, пожалуйста. Я сейчас уйду, – спокойно сказала Настя и, взяв свою сумку, медленно побрела к двери.
Владимир поплелся за ней. Халат при ходьбе раздвигался, и из-под него выглядывали белые, волосатые ноги. Почему-то именно эти ноги Настя запомнила лучше всего. Все остальное было нечетко и спутанно, а ноги словно сфотографировались ее взглядом и исправно возникали в памяти при одной только беглой мысли о Владимире.
– Настенька, я же ухаживал за тобой… Ты думаешь, я – железный? Ты молодая, красивая, свеженькая такая… Как я мог устоять?
– Открой, – перебила его Настя.
– Настенька, я же старался, чтобы тебе понравилось. Настенька, я предохранялся, так что ты не беспокойся, – сбивчиво бормотал Владимир, то протягивая к ней свои руки, то испуганно отдергивая их обратно.
Он явно был растерян и не ожидал такого отпора от Насти. Он что, думал, она на шею ему кинется?
И что она только в нем нашла? Настя смотрела на полуголого мужика в засаленном халате и думала, как же она теперь будет жить… Как после такого жить?..
– Настенька, ты придешь еще? Девочка моя…
– Открой дверь, – из последних сил попросила Настя, облокотившись на стену.
Стоять было трудно. Ее пошатывало, будто пьяную, и сил не было никаких… Как она до дома дойдет? Упадет где-нибудь и будет валяться, как выброшенная старая кукла с оторванной ногой…
Владимир повернул ключ, но продолжал стоять на пути. Чтобы выйти, Насте нужно было оттолкнуть его, но прикасаться к Владимиру было противно. Не могла она к нему прикоснуться, и все!
– Отойди, пожалуйста.
– Настенька. – Владимир снова протянул к ней руку.
Настя отпрыгнула назад и закрылась от него сумкой.
– Не трогай меня! Никогда! Не прикасайся ко мне! – Настя визжала, как ненормальная: – Отойди! Не трогай меня! Не трогай! Не трогай!
– Тихо! Ты что? Соседи услышат! Тихо! – пытался успокоить ее перепуганный до смерти Владимир.
– Отойди! Не тро-гай меня! – орала Настя, выплескивая всю досаду, все отвращение и обиду, которые в ней накопились.
Как несколько минут назад она не могла даже слова вымолвить, так теперь Настя не могла замолчать. Крики извергались из нее сами по себе. Настя уже ни о чем не думала. Просто кричала, и ей становилось чуть-чуть легче…
– Тише, прошу тебя, – прошептал Владимир и распахнул перед Настей дверь, опасливо высунул голову и посмотрел по сторонам.
Никого не было… От этого Владимиру явно полегчало…
Настя выскочила на площадку и побежала вниз по лестнице. Так и не остановилась до самого дома.
Если чувства между мужчиной и женщиной по закону жестокой и циничной природы, заботящейся только о продолжении рода, должны заканчиваться тем, что сегодня с Настей произошло, то больше никакой любви в ее жизни никогда не будет…
Так она решила, шлепая по лужам и не обращая внимания на то, что в туфлях противно хлюпала вода.
Насте повезло, что в квартире в тот момент, когда она запыхавшаяся, с ненормальными, совершенно дикими глазами влетела в дом, никого не было. Если бы отец узнал о том, что натворила его дочь, даже представить трудно, что бы он с ней сделал…
Одним из постулатов Настиных родителей, которыми они нещадно изводили своих бедных дочерей, а особенно более покорную Настю, был советский лозунг: «Секса нет». То есть люди, по их понятиям, должны были спать друг с другом только с целью рождения детей. И если девушка до свадьбы соглашалась на интимные отношения с парнем, то иначе как шлюхой назвать ее было нельзя.
Правда, был один интересный момент, который заставил Настю усомниться в искренности своих родителей. Они давно уже спали в разных комнатах, и секса у них действительно не было. Детей же они уже родили, какой может быть секс? Все вроде бы замечательно. Наглядный и очень положительный пример налицо. Если бы не одно «но»…
А заключалось оно в том, что Настин отец изменял ее матери. Значит, секса у него не было только с ней, а с толстой грудастой соседкой Ленкой – был?
Настя застукала их, неожиданно вернувшись из школы раньше обычного. Голова разболелась от начинающегося гриппа, и она отпросилась с двух последних уроков. То, что она увидела в их гостиной, произвело на Настю такое убийственное впечатление, что она встала на пороге, как вкопанная, и молча смотрела на натягивающую лифчик Ленку и на судорожно засовывающего ноги в штаны отца. Большая Ленкина грудь никак не хотела влезать в бюстгальтер, если это сатиновое изделие пятого размера можно так назвать, и все вываливалась и вываливалась… А отец так торопился, что запутался в своих штанах и свалился на пол.
Отвернуться Насте даже в голову не пришло. В ее голове в тот момент вообще было пусто – как в трехлитровой стеклянной банке. Она просто стояла и смотрела.
Отец опомнился первым.
– Чего вылупилась? Брысь отсюдова! Б…ь подзаборная!
Интересно, почему именно Настю назвали этим словом? Она-то при чем?
Настя аккуратно, боком прошла мимо толстой Ленки и шмыгнула в свою комнату.
Потом, когда хлопнула дверь за ушедшей соседкой, в комнату вошел отец и, с ненавистью глядя на дочь, процедил сквозь зубы:
– Скажешь кому – урою.
Настя молча кивнула. Она не сомневалась – уроет. Даже ни секунды не сомневалась…
Сомневаться она стала в другом… Раньше Настя думала, что все, что говорят им с сестрой родители, – правда и что сами они живут по тем же принципам, по которым заставляют жить своих детей. Теперь все изменилось. Оказалось, что все – ложь! Ложь и лицемерие!
После того как Настя это поняла, стало намного легче. Раньше, когда отец пилил ее, упрекая в расхлябанности и лени, она страдала и корила себя за нерадивость, думая, что действительно не оправдывает надежды родителей. Теперь же любые слова отца можно было совершенно спокойно игнорировать.
Видимость послушания Настя все же поддерживала. Зачем ей открытый конфликт? Да и боялась она отца… В гневе он был способен на многое… Но после того случая авторитет его был низвергнут со своего пьедестала и восстановлению уже не подлежал. После смены ценностей, которая произошла благодаря случайно увиденному свиданию, Настя просто молча слушала нудные причитания, не обращая на них никакого внимания, а если отец надоедал слишком уж сильно, то она поднимала на него свои удивленные наивные глаза и смотрела не отрываясь. «Как можно нести такой бред? И это говоришь мне ты?» Эти вопросы можно было без труда прочитать в Настиных глазах. Отец начинал под ее взглядом почему-то сбиваться и тушеваться, комкал фразы, путался в аргументах и обвинениях и так и не заканчивал начатые предложения… Потом он совсем замолкал и, бросив на дочь полный ненависти взгляд, исчезал за дверью.
Как же права народная мудрость, утверждающая, что нет худа без добра! Если бы Настя не увидела пошлую сцену отцовской измены, то она по-прежнему боялась бы его. А теперь Настя обрела хоть какую-то, хоть относительную свободу.
Но того, что сделал с Настей Владимир, отец не простил бы ей все равно. Хорошо, что никого не было дома, когда она вернулась…
Настя посмотрела на часы. Без пятнадцати четыре. Скоро приедет Роман. Это было ошибкой, не нужно было соглашаться, чтобы он подъехал к школе. Теперь кто-нибудь обязательно заметит, как Настя будет садиться в его автомобиль, и сплетни поползут по коллективу с новой силой.
Настя выглянула в окно. Машины еще не было. Выходить и ждать на улице тоже не хотелось – обязательно кто-нибудь прицепится и начнет выведывать, кого это Настя ждет…
Лучше она будет смотреть в окно и, как только Роман подъедет, быстренько выбежит и сядет в машину. Может, никто и не заметит… Хотелось в это верить…
И почему Настя всего боится? Ну какая, в конце концов, разница, что думают и говорят о ней в школе? Ей-то что? Но сколько бы Настя себе ни объясняла все это, она все равно боялась пересудов и не хотела привлекать внимания к своей персоне.
Без трех минут четыре машина Романа была у школы. Настя схватила сумку и выбежала на улицу. Ей повезло – она никого не встретила. Правда, охранник с интересом проводил ее взглядом и даже, встав со своего места, постоял в дверях, пока Настя шла к машине. Уйти незаметно все же не удалось. Охранник Серега характер имел поистине бабский. Скучая без дела на своем месте, он пользовался любой возможностью поболтать с учителями. Так что сегодняшнее Настино свидание станет достоянием всей школы и, скорее всего, уже к завтрашнему дню обрастет невероятными подробностями…
«И что пялится? Тоже мне мужик! Книжки бы лучше читал…» – с досадой подумала Настя, чувствуя спиной любопытный Серегин взгляд.
Книжек Серега не читал никогда. И как он на такой работе от безделья еще с ума не сошел? Настя бы сошла точно… А если бы судьба сложилась так, что она вынуждена была бы сидеть вот так на одном месте и ничего не делать, то Настя, уж без всяких сомнений, нашла бы, чем заняться. Можно вязать, например. Это же сколько удастся связать за восемь часов?! Да целую половину кофточки! Или читать… Или кроссворды разгадывать… Можно выучить иностранный язык, в конце концов! А просто так сидеть, когда жизнь медленно, но верно, по капельке, безвозвратно и бессмысленно уходит – это ужасно! Надо хоть что-то делать.
…После случая с Владимиром Настя думала, что мужчин больше никогда уже не будет в ее жизни. Не будет – и ладно! Больно надо…
Если даже самым умным из мужчин нужно только одно и дружба с ними обязательно заканчивается сексом, то мужчины Насте не нужны. Обойдется как-нибудь. Живут же старые девы на свете. И ничего – сносно себя чувствуют. Тем более что Настя будет не настоящей старой девой – все-таки у нее есть сексуальный опыт благодаря Владимиру… Хотя лучше бы его не было…
Именно таким образом размышляла Настя до встречи с Романом. Она уже смирилась со своим предполагаемым одиночеством и никаких подарков от судьбы не ждала…
Роман возник в Настиной жизни случайно, и очень сумбурно как-то возник.
Настя бродила между полками в магазине, удерживая в руках пакет с картошкой, несколько морковок в сеточке, батон хлеба и пачку масла. Тележки в связи с большим количеством народа были нарасхват, и Настя решила, что донесет покупки в руках. Ей же не на месяц закупки совершать, как некоторым. Настя взглянула на представительного мужчину, катившего свою добычу к кассе. Свертки, коробочки, баночки и пакеты с фруктами с трудом помещались в огромной тележке, того и гляди что-нибудь вывалится…
Настя подумала, что могла бы питаться всем этим полгода, наверное. А мужик наверняка завтра или послезавтра будет дефилировать по этому же залу с точно такой же переполненной тележкой…
Она стояла напротив прилавка со сладостями и напряженно высчитывала, хватит ли ей денег еще и на сушки с маком и на двести граммов трюфелей. Или только на сушки хватит? Настя сбивалась и несколько раз начинала свой подсчет заново. Позориться и возвращать что-нибудь на кассе ей не хотелось. Ошибиться было категорически нельзя… Так… Пятьдесят три рубля – картошка. Плюс – девятнадцать за морковь. Всего – семьдесят два…
Неожиданно что-то толкнуло ее под колени. Ноги подогнулись. Настя инстинктивно вцепилась в прилавок, чтобы удержать равновесие и не рухнуть на пол. Из-за этого все, что было у нее в руках, высыпалось и разлетелось по всему магазину. Настя растерянно огляделась по сторонам. Положение было страшно неловким. Все вокруг смотрели на нее. Вон тетка в полосатой куртке даже остановилась, прервала свое торжественное шествие между полками и с интересом за Настей наблюдает… Цирк бесплатный, что ли? Ползать при всех по полу и собирать свою картошку очень не хотелось… Да и во что ее собирать? Пакет порвался и валялся жалкими обрывками у Настиных ног…
Может, просто уйти?
Нет, уйти она не сможет. Не такая она, чтобы уйти. Будет ползать и собирать свой будущий скудный ужин на глазах у любующихся ее глупым положением покупателей. Ну и ладно… Переживет… Не съест же ее никто, в самом деле…
Настя села на корточки и подняла сетку с морковкой. Оглянулась по сторонам в поисках нового пакета для картошки и увидела, что какой-то мужчина уже собрал почти все ее покупки и покидал в свою тележку.
– Простите, – неуверенно сказала Настя, глядя на свою пачку масла, лежащую на упаковке оранжево-розовой замороженной форели.
Взять свои продукты, что ли? Настя совсем растерялась и не знала, что делать дальше.
– Это вы простите. Я – козел просто! Сшиб вас с ног! Простите, милая дама, и позвольте искупить свою вину. Давайте я оплачу ваши покупки? – Мужчина говорил очень быстро, уверенно и громко, не давая ей даже опомниться.
Настя испуганно посмотрела по сторонам. Конечно же, народ продолжал наблюдать за развитием событий. Вон и тетка в полосатой куртке таращится. Даже вид не потрудилась сделать, что выбирает, например, сухарики или баранки. Стоит и пялится! Кто ее, интересно, воспитывал?
– Нет, что вы… Это излишне. Спасибо, что помогли собрать. – Настя потянулась за маслом, но мужчина слегка откатил свою тележку, и масло взять не удалось.
Настя вопросительно на него взглянула.
Высокий, немного коренастый, волосы светлые, чуть вьющиеся. Обычный мужик…
Именно мужик, а не мужчина, несмотря на достаточно дорогую и слегка претенциозную одежду. Чем-то исконно русским и домашним так и веяло от Настиного случайного знакомого. Его невозможно было представить вдохновенно слушающим классическую музыку или поедающим устриц в изысканном ресторане. А вот с кастрюлей наваристого борща и большой ложкой в крепких толстых руках, – причем борщ мужик будет хлебать этой самой ложкой прямо из кастрюли, и никак иначе, – вот таким его представить было можно.
– Как – излишне? Да я вас чуть насмерть не убил! Надо компенсировать! Я что – лох какой-нибудь? Я что, даме ущерб не возмещу? Вы меня обижаете! – Мужик говорил очень быстро, Настя не успевала даже рта открыть, чтобы хоть что-нибудь возразить.
– Извините, но… – попыталась она прервать его.
– Никаких «но»! – сказал словно отрезал мужчина и посмотрел в тележку. – Что тут у нас? Да вы же еще ничего не купили! Давайте быстрее, складывайте, что вы там хотели еще брать?
Настя растерялась и промолчала. Он был напористый. Может, просто уйти и пусть останется у него Настино масло и многострадальная картошка? Она себе все новое возьмет. Но Настя посмотрела на горящего благородным энтузиазмом мужика и поняла, что просто уйти не сможет – некрасиво это как-то… А что же тогда делать?
Ладно, она возьмет еще баранки. Чтобы точно не опозориться у кассы. Потому что времени высчитывать, хватит ли ей денег на трюфели, уже не было. И заплатит за свои покупки сама.
Чего бы ей это ни стоило!
Настя схватила с полки пакет баранок и положила в тележку.
– Все, – сказала она.
– Как – все? Вы что, так мало едите?
– Да, я мало ем, – сухо сказала Настя.
А что еще она могла сказать?
– Тогда… Тогда… – Мужик поглядел по сторонам. – Тогда я куплю вот этот торт и подарю его вам.
Настя опять не успела ничего ответить. Очень уж шустрый и юркий был ее благодетель. Он стоял у прилавка с кондитерскими изделиями и энергично тыкал пальцем в огромный многоярусный торт. Настя подошла поближе и посмотрела на ценник. Произведение неизвестного кулинарного художника стоило две тысячи рублей. Настя обомлела. Мужчина невозмутимо попросил продавщицу завязать веревочки понадежнее. Волновался, что развяжутся, наверное. Настя бы тоже разволновалась. На такую сумму она питается две недели, а иногда и больше, если не выдержит и выйдет из бюджета, прикупив какое-нибудь украшение или отрез понравившейся ткани.
Она оглянулась и подумала, что у нее еще есть шанс сбежать. Она сделала шаг назад и собралась рвануть от благодетеля прочь, но он неожиданно оглянулся и посмотрел ей прямо в глаза.
– Вы что, торты не любите? – спросил он, удерживая Настю взглядом, как удав удерживает аппетитную макаку, которой собрался пообедать или поужинать…
Не могла же она уйти, вот так прямо повернувшись к нему спиной! Вот если бы она успела по-тихому скрыться… Тогда другое дело… Но… Не успела…
– Нет, – честно ответила Настя. – Не люблю.
– Развяжите, – бросил мужик продавщице, даже не повернувшись к ней лицом. – А что вы любите? – Он оставил упакованный торт на прилавке и, не соизволив хотя бы извиниться перед продавщицей, двинулся к Насте.
– Конфеты, – растерянно сказала Настя.
– Пойдем к конфетам. – Он потащил ее к другому прилавку, цепко схватив за рукав.
– Что вы делаете? Отпустите… Не надо ничего, – блеяла Настя, вырывая руку. – Отдайте мою картошку, и я пойду. Мне ничего не надо…
Но мужчина был неумолим и тверд в своем решении. Он набрал почти всех конфет, какие были в магазине, и повел Настю к кассам.
Гордо оплатить свои покупки она уже не могла. Таких денег у нее просто не было. Поэтому пришлось молча стоять и делать вид, что ничего сверхъестественного не происходит. Подумаешь, незнакомый мужчина платит за нее в магазине тысячу восемьсот рублей! Ерунда какая!
А еще Настя вдруг подумала, что после такого широкого жеста он наверняка почувствует себя хозяином положения и привяжется к ней намертво. И как, скажите, пожалуйста, она от него отбиваться будет?
Повел себя незнакомец очень интересно. Не так, как Настя ожидала. Он докатил тележку с их общими покупками до машины – Настя покорно, как коза на веревочке, семенила за ним и продолжала что-то там бубнить про конфеты, которые он должен оставить себе и съесть их непременно.
Настины причитания он не слушал. Потом покидал все в свой багажник и решительно его захлопнул.
Настя проводила покупки взглядом и медленно пошла обратно к магазину.
– Куда? – Мужик схватил ее в охапку и затолкал в машину.
«Вот так девушки и пропадают…» – подумала Настя, беспомощно глядя в окно.
– Вы где живете? – спросил, прервав ее прощание с жизнью, мужчина.
– А вам зачем?
– В гости пойду.
– Что, простите? – опешила Настя.
– Шутка, – заржал мужик, именно заржал, смехом его гогот трудно было бы назвать. – Довезу тебя, горемычная, до дома.
Мужчина как-то сразу уловил всю Настину суть – она была именно горемычная, и никакая другая. «Верное слово, – подумала Настя, – горемычная и есть…»
– Спасибо, не стоит. Вы лучше отдайте мне картошку, и я сама дойду.
– Ты что, ненормальная? Я тебя довезу, и точка.
Настя не стала отвечать, что да – ненормальная. Решила промолчать. Пусть везет, раз ему так хочется.
– Меня Романом зовут, – сообщил ей мужчина на перекрестке.
Настя подумала пару секунд и решила, что тоже должна представиться, иначе как-то невежливо получится.
– Очень приятно. Настя.
– Вот и познакомились. Ты что вечером делаешь? – поинтересовался мужик.
– А зачем вы спрашиваете? – обалдела Настя.
К ней никто так нагло не подбивал клинья, и не нагло – не подбивал тоже, поэтому она растерялась.
– Пытаюсь свидание тебе назначить, – невозмутимо сообщил Роман.
– Зачем?
– Понравилась очень. Ты какая-то особенная, не от мира сего. – Роман задумчиво на Настю посмотрел, помолчал и выдал: – Романтическая вся какая-то, загадочная.
«Романтическая все же лучше, чем горемычная», – подумала Настя.
– Знаете, спасибо, конечно, но это излишне.
– В каком смысле излишне? Ты замужем, что ли?
– Нет.
– Я так и думал, что нет. По тебе видно.
Ну и впечатление о ней складывается у окружающих – горемычная, романтическая идиотка, одного взгляда на которую достаточно, чтобы сразу понять, что она еще и не замужем…
Машина подъехала к Настиному дому.
– Простите, но я не смогу… – Она попыталась открыть дверь, чтобы уйти наконец и поставить точку в этой нелепой ситуации.
– Отказ не принимается, – сказал мужик, доставая Настины покупки. – Подъеду сюда завтра в шесть вечера.
– Простите, но я не смогу, – как можно тверже сказала Настя.
– Завтра не сможешь, что ли?
– Нет, вообще… Вообще не смогу.
– Буду ждать, – небрежно бросил Роман и быстро захлопнул дверь, не дав Насте никакого шанса ответить.
Она, конечно же, решила не ходить ни на какое свидание. А зачем, если нормальные отношения с мужчиной для нее просто невозможны? Да и не затронул Роман ее души нисколечко. Ей всегда были интересны начитанные, интеллигентные и непростые мужчины. Такие, как Владимир… Нет, Владимира лучше все-таки не вспоминать…
А Роман… Он слишком незамысловат для Насти. О чем с ним разговаривать? Видно же, что ничего, кроме телепрограммы, он сроду не читал…
И она, конечно же, начала собираться часа за три до назначенного времени, старательно находя для самой себя оправдания. Мало ли, вдруг все же придется выйти и сказать Роману, что они не будут встречаться. Кто его знает, вдруг он встанет под ее окнами и начнет орать до тех пор, пока она не спустится? Нужно быть готовой ко всему и выглядеть прилично.
Наверное, именно поэтому Настя надела новые колготки, новую, сшитую только неделю назад и еще ни разу не надеванную блузку, достала черный кружевной бюстгальтер и минут двадцать размышляла – надеть его или нет… Все-таки не надела, хотя очень хотелось.
Потом долго возилась с волосами. Не могла решить – заколоть их или оставить распущенными. Волосы у Насти были красивые – густые, темно-каштановые, точно такого же «насыщенного и глубокого» цвета, как у девушек с коробки дорогой краски для волос, и совершенно прямые, ни одной даже маленькой волны на них не было. Такого эффекта, как у Насти, модницы старательно добиваются, выпрямляя волосы специальными утюжками. Настя все же соорудила на голове некую прическу, больше для того, чтобы чем-нибудь заняться и убить время, чем для того, чтобы выглядеть как-то по-особенному. Распущенные волосы шли ей гораздо больше, и Настя об этом знала. Но сидеть без дела и просто ждать – было совершенно невозможно.
Настя устроилась на диване и стала смотреть в стену. Потом сняла блузку и старый бюстгальтер и, достав черный кружевной, решительно на себя нацепила. Надо же его хоть когда-нибудь надеть… Если у нее нет мужчины, значит, и надевать красивую вещь не нужно?
Роман подъехал за пять минут до назначенного времени, вышел из машины и, подняв голову, начал внимательно изучать окна. Настя отскочила от оконного проема, сердце почему-то заколотилось, как адская машина. Он не мог увидеть ее – Настя смотрела сквозь занавески, но почему-то она была уверена – увидел!
Надо идти. Неудобно заставлять человека ждать. Настя побежала в прихожую. Взглянула мельком в зеркало. Сорвала с волос заколку, тряхнула головой и выскочила в коридор.
Спускаясь по лестнице, Настя пыталась выровнять участившееся дыхание и придать лицу нормальное, а не перепуганное до смерти выражение, какое у нее, несомненно, и было.
И куда ее только несет? Совсем ум растеряла. Роман ей не нужен и не интересен. У них в любом случае ничего никогда не получится, потому что Настя – ненормальная женщина. Она – урод. Моральный урод.
– Привет, – сказал Роман и быстро поцеловал Настю в щеку.
Губы у него были сухие, теплые и немного грубые, потрескавшиеся… Все произошло так неожиданно, что Настя даже сообразить ничего не успела. Как ни странно, противно ей не было.
– Привет. Роман, я просто так вышла – сказать, что никуда не поеду. Извините.
– Во-первых – хватит выкать. Во-вторых – садись в машину. Не поедет она! Я с работы отпросился, вино купил и пирожные. А она не поедет! Не стыдно?
Роман открыл дверь машины и снова затолкал туда растерявшуюся Настю.
Действительно, если человек готовился и даже пирожные купил… Настя разорвет отношения потом…
Некоторое время они молча ехали. Настя даже не интересовалась – куда. А какая разница?
– Ты что есть любишь? Какую кухню? – спросил Роман.
– Не знаю… Мне все равно.
– Как это? Так не бывает. Можем поехать в итальянский ресторан, можем в китайский или японский. Или просто… По-нашему, по-русски – картошечка там, грибочки… А?
– Я не знаю. Давайте поедем туда, где вам нравится.
– Тебе! – рявкнул Роман. – Повтори! Тебе!
– Тебе, – послушно сказала Настя и покраснела.
– Тогда поедем в нормальный. Не люблю я всякие там извращения. То ли дело – по-нашему, по-простому.
Настя кивнула головой и спросила:
– А вино и пирожные? Я думала, мы к тебе поедем.
– А ты сразу желаешь ко мне? – Роман с любопытством на Настю посмотрел и подмигнул хитро.
Насте захотелось провалиться сквозь землю – так было стыдно. Что она несет, в самом деле?
– Нет… Я… Просто вы… Ты сказал, что купил вино и пирожные, я и подумала…
– Я наврал. Ничего я не купил, – невозмутимо сообщил Роман и хмыкнул. – Надо же было тебя как-то уломать, вот и ляпнул – первое, что пришло в голову.
– А… – Настя понимающе кивнула головой. Уломать ее действительно было нужно…
– А насчет того, чтобы поехать ко мне домой… – Роман оценивающе оглядел Настю, оторвав на пару секунд взгляд от дороги. – Я же вижу, что с тобой сразу нельзя. Конфеты, букеты, рестораны и задушевные беседы должны обязательно присутствовать. И только потом – в койку! Правильно я понял?
Настя хотела что-то сказать, не нашлась что и судорожно закашлялась. В койку?
Во что она влипла? Надо бежать, пока Роман не истратил на нее кучу денег. Потом она уже не сможет… Проклятое чувство порядочности не позволит. Она решит, что обязательно должна расплатиться за обеды и… О том, что будет дальше, Насте думать не хотелось.
