Текст книги "3:0 в пользу Шапочки (СИ)"

Автор книги: Марина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 6

К концу второй недели своего замужества я смогла сделать несколько выводов.

Вывод первый. С моим мужем не только я не спорю, с ним вообще никто старается пари не держать. А всё потому, что проигрывать он не умеет. И по этой простой причине не проигрывает.

Вывод второй. К выигрышу он прёт с упорством и наглостью носорога. Что говорится, вижу цель – не вижу препятствий.

Стоило мне во время нашего первого семейного ужина заикнуться, что ректор в моём институте на редкость вредный старик и что его любимое занятие – кровь пить студентам, желающим:

а) взять академический отпуск;

б) перевестись на заочное;

в) перевестись в другой институт.

Наивная я, которая ещё не успела распробовать и оценить по достоинству все удивительные черты характера доставшегося мне в мужья мужчины, озарённая внезапной идеей, сказала:

– А знаешь, Серго, люди в бюрократию верят даже сильнее чем мы в Луну. Всё равно ректор меня без скандала не отпустит, так может…

– Что значит, не отпустит? – вскинулся Серый. – Поспорим?

Как он при таком характере позволил Владыке женить себя на мне – неясно. И ещё больше неясно, как он меня после этого не прикопал где-нибудь в своей норе.

Пардон, в Норе. За две недели в умном доме я успела понять, что дом этот самый обычный, пусть и построен в виде жилища хоббита (двухметрового и с косой саженью в плечах). И уж не знаю, каким образом нечистая сила вселилась в стены этого дома, но факт остаётся фактом – более ехидной ведьмы, чем обожаемая моим мужем Нора, я в жизни своей не встречала!

Но я отвлеклась. Я не об этом хотела рассказать, а о том, что гроза всех студентов моего вуза легендарный ректор Вениамин Донатович Блохин, неподкупный и принципиальный, подписал бумаги о моём переводе как только Серго помахал перед его носом абонементом на все игры «Звезды Севера». На сезон.

Я на Серго после этого так обиделась, что планировала до конца жизни слова ему не сказать.

Однако, как выяснилось, чертовски сложно не разговаривать с мужчиной, которого ты на прощание каждое утро целуешь до синяка на шее.

Ты – его.

А он – тебя…

Театр абсурда!

Вечером я ложилась спать с мыслью, что хватит. Хватит! Что план у нас дурацкий, что предосторожности излишни, потому что кто – ну, кто? – станет за нами следить в Новоозёрске по указке Владыки…

Но утром мы с Серго сталкивались на кухне, болтали за завтраком ни о чём, будто старые друзья, потом расходились по комнатам, а потом отчаянно и жадно целовались у входной двери.

Это было какое-то помешательство, одержимость.

Честное слово, вспоминая о том, что мы вытворяли возле этой проклятой двери – да ещё и под надзором Норы! – я краснела и бледнела, но, к своему стыду, и слова против не сказала.

Ни одного чёртова раза!

Даже вчера!

***

Вчера…

После стремительного перевода в новоозёрский пед, я столкнулась сразу с несколькими проблемами. Начать с того, что тут они учились, как и везде, и учебный год у них начинался в первого сентября, а не в октябре, как я привыкла. И начинался этот год с практики. Я буквально с корабля на бал попала: только-только лениво потягивалась в ожидании начала лекций, а уже сама должна была готовиться принять маленьких школяров. Составить план уроков, придумать дополнительные задания для умниц и вспомогательные для тех, которые до умниц не дотягивают.

В Новоозёрске было всего восемь школ, плюс ещё два десятка в разбросанных по прилегающим к центру деревням. Меня устроил бы любой вариант, но Серго, конечно постарался, чтобы я практику проходила в ближайшей к норе гимназии.

Я показалась в ректорате, подписала все документы, официально отказалась от места в общежитии и поклялась привести мужа на концерт в честь дня студента, оставалось только познакомиться с директором той самой гимназии.

Туда-то я вчера утром и собиралась, накануне предупредив Серго, что на стадионе он меня в этот раз не увидит.

– В конце концов, – выдвинула я главный аргумент, – твои товарищи по команде своих жён на тренировки не таскают.

– У нас просто все холостые, – ворчливо ответил Серый. – Ладно, игры всё равно раньше пяти вечера никогда не начинаются, а выезды только по выходным. Справимся.

«Про игры и выезды, я подумаю завтра», – решила я. И пусть я не смотрела и не читала «Унесённых ветром», но кто такая Скарлетт О’Хара, однажды сказавшая эти слова, мне было известно.

Да.

Подумаю завтра.

А лучше послезавтра. Или вообще через неделю.

Утром я привычно проснулась раньше Серого, заперлась изнутри в его ванной.

– Руська! – не менее привычно взревел он, шарахнув кулаком по двери.

– An early bird catches the worm, – пропела я любимую пословицу своей англичанки. И несмотря на то, что Серго английским владел не в пример лучше меня, издевательским тоном перевела:

– Ранняя птичка получает червячка.

– Ох, напросишься ты у меня, Руська! – совсем не страшно пригрозил Серый, и я, услышав, как хлопнула дверь в его спальне, громко рассмеялась.

Чтобы захлебнуться собственным вздохом, когда полминуты спустя в занятую мною душевую кабинку уверенно и нагло втиснулось обнажённое мужское тело.

– Зато второй мышке достаётся сыр, – стирая ладонью воду со своего лица, зловеще произнёс коварный вторженец в чужое пространство.

За две недели совместной жизни я научилась не бояться мужа. Верить ему научилась. И в тот момент не от страха у меня перехватило дыхание, и коленки ватными стали не от ужаса. Ох, не от ужаса.

Слабо вскрикнув, я, чтобы не упасть, ладонью оперлась о запотевшее стекло кабинки, но Серый перехватил мою руку и уверенно переместил её на свою грудь. А потом прижался ко мне.

Мокрый. Горячий. Твёрдый.

Лизнул свою отметину на моей ключице и глухо пробормотал:

– Что мы делаем, Руська? Что мы делаем?

Обе его руки, проскользнув между нашими телами, легли на мою грудь, и я сладко всхлипнула, когда его пальцы сжали мои соски.

Ни один мужчина не касался моего тела, и я раньше даже представить не могла, как остро, стыдно и приятно одновременно ощущаются эти прикосновения.

– Сил моих больше нет, – поделился Серго. – Весь дом тобой пропах. Волк, как бешеный. Прошу…

Я откинула голову, открывая шею жаждущим губам, а лицо подставляя под горячую воду.

– Пожалуйста. Я сдержусь.

– Сдержись…

– Я не поставлю метку…

– Не поставь… Да.

К чему относилось это «да»? К тому что я думала? Чем там было думать? Скорее, к тому, что я чувствовала.

Горячие губы на моих сосках и в противовес им почти ледяные зубы…

Пальцы, сжимающие мои ягодицы…

Пальцы, осторожно пробирающиеся между ног…

Пальцы, размазывающие густую влажность по бёдрам… Проникающие внутрь, выбивающие из моего горла жалобные, беспомощные звуки…

– С-серёж…

– Сдержусь. Сдержусь, – умоляя, простонал он и приподнял меня над полом.

Мои ягодицы обожгло холодным стеклом, а ноги против воли обвились вокруг мужских бёдер.

– Твою же… – прошипел сквозь зубы, словно я ему больно сделала. – Твою же… как ты пахнешь! Зубы сводит, Руська…

– Н-не…

Я толком не понимала, что именно «н-не», но точно помнила, что сопротивляться надо до последнего.

– Не поставлю метку. Не поставлю метку. Только впусти. Хочу тебя – край.

Каменным членом он шлёпнул по моим складкам между ног. И я вскрикнула от возбуждения и прогнулась в пояснице.

– Ты мята. Ты росой измятая трава. Ты…

Его член коснулся какой-то точки между моих ног. И я, взвившись, даже не застонала, запела от желания чего-то, чего-то…

– Впусти. Меня, Ру… Впусти!

Серго обхватил собственный член ладонью и раздвинул им мои нижние губы. Уверенно, порочно. И так правильно, так правильно, что я вдруг очнулась.

Очнулась и поняла, что происходит. И захлебнулась в испуге. И закричала шёпотом:

– Нет! Нет!

– Руська!

– Нет. Нет. Нет. Нет…

Глупо было сопротивляться, выплясывая на кончике мужского члена.

Очень, очень глупо…

Но Серый упёрся лбом в стекло кабинки над моим плечом, несколько раз вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоить дыхание.

– Почему? – просипел он. – Я же вижу, ты хочешь.

– Видишь? – Я заалела щеками. Судорожно вздохнула. – Наверное видишь. Только я не хочу так… в первый раз.

– В первый? – Серго ошарашенно моргнул и опрометчиво выпустил меня из своих рук. – Мне казалось… я думал… Руська!! – рявкнул, когда я, вильнув обнажённой задницей, вылетела из ванной. – Руслана!!

***

Вбежала в спальню, схватила брошенное на спинку кровати покрывало и, прижав его к груди, закружила по комнате в поисках выхода из сложившейся ситуации.

Стыдно-то как!

– Руслана! – Глупо было надеяться, что Серго просто так позволит мне убежать. И минуты не прошло, как он вошёл ко мне. Мокрый, с длинной чёлки частыми каплями стекает вода, оставляя дорожки на шее и обнажённой груди, на бёдрах (Я выдохнула и, сглотнув сухим горлом, отвела взгляд) полотенце с бегемотиками. Моё.

Остановился в дверях ванной.

– Русь, – позвал ещё раз. Я поправила полотенце на груди. Поднять глаза на мужчину после всего было невыносимо сложно. Просто нереально. И я покачала головой. – Прости меня.

Что?

От неожиданности, от растерянности и, пожалуй, даже от испуга я взглянула на Серого.

Бледный. Брови хмуро сошлись над переносицей, губы поджаты, а взгляд полон раскаяния. Он извиняется передо мной?.. Честно говоря, я была уверенна, что именно меня выставят виноватой. Да я и чувствовала себя так. Мало того, что и не подумала сопротивляться, так ещё и активное участие во всём принимала… И до сих пор не понимаю, как сумела опомниться в последний момент.

Внизу живота сладко потянуло, и не покраснела я только потому, что и так полыхала, как маков цвет.

– Я не должен был врываться к тебе и… – Я шумно выдохнула, крепче сжимая покрывало на груди. Взгляд Серго соскользнул с моего лица куда-то в район солнечного сплетения, но почти сразу вернулся назад. – Прости, если напугал.

– Ты не пугал, – умирая от стыда, промямлила я. – Я… мне самой… Ты не должен...

Боже! Проще язык себе откусить, чем признаться, что на самом деле мне всё понравилось. И что если бы не моя треклятая девственность и не навязанный Владыкой брак, всё могло бы быть иначе.

Наверное.

– Должен! – Ещё больше нахмурившись, он шагнул ко мне и надо сказать, мне едва хватило выдержки, чтобы не шарахнуться в сторону, тем самым ещё больше задев Серго. – Я опытнее и старше. И слишком уважаю тебя, чтобы позволить взять на себя хотя бы часть вины за… кхм… инцидент в душе.

Он обхватил ладонями моё пылающее лицо и требовательно заглянул мне в глаза. Не знаю, что он там увидел, но взгляд его смягчился, а коже вернулся привычный цвет.

– Хотя видят боги, мне адски хочется повторения и продолжения. Полноценного, вдумчивого, чтобы не наскоком и впопыхах. Судя по ощущениям, от моих щёк легко можно было прикуривать. Серый скривил губы в лёгкой усмешке и мазнул губами по моей переносице. – Но я больше не притронусь к тебе без разрешения. Ты мне веришь?

Я попыталась себе представить ситуацию, в которой могла бы дать подобное разрешение, и слова застряли в горле сухим комом. Поэтому я просто кивнула.

– Это хорошо. – Серго с облегчением выдохнул и широко улыбнулся. – Значит, не испугалась?

Прислушалась к себе. Какой-то страх, несомненно был. Но это был страх другой, к Серго не имевший никакого отношения. Потому что первый раз – это страшно.

– Немножко, – ломким голосом призналась спустя несколько секунд. – Можно мы не будем об этом говорить? Пожалуйста.

– Можно, – согласился мужчина, и тут же задал ещё более смущающий вопрос:

– Лишиться девственности стоя у стеночки в душевой, пожалуй, и вправду не самый романтичный вариант… Расскажешь, как бы ты хотела это сделать?.. – Я возмущённо ахнула, стряхивая с себя его руки и раздумывая, чем бы пристукнуть этого наглеца. – Можешь не прямо сейчас, а на нашем первом свидании. Или на втором. – Он до обидного легко увернулся, когда я попыталась ударить его кулаком в плечо. – Но точно не позже третьего.

– Серго!

Такого невинного взгляда я даже у Вадика никогда не видела, а младший брат в этом вопросе был ох каким тренированным.

– Я думала, мы обо всём договорились.

– Разве наша договорённость мешает нам стать друзьями?

– Друзьями?

Он кивнул. А мне так хотелось ему поверить, так сильно хотелось… Он больше не был чужаком, случайно ставшим моим мужем. Я знала, каким лёгким в общении он бывает. И заботливым. И надёжным. С отличным чувством юмора.

Если бы он не был Вольфом и если бы нас самым паршивым образом не свели, как двух животных на случку, я бы точно…

– В конце концов, – дурашливым тоном продолжил рассуждать Серый, – я читал в одном женском журнале, что дружественный секс – это что-то абсолютно неземное. Всегда хотел попробовать.

– Иди прочь!

Я всё-таки рассмеялась.

– Но насчёт свидания ты подумаешь? – Он попятился, поигрывая бровями и одной рукой придерживая полотенце с бегемотиками. – Во сколько ты освободишься? Я заберу тебя и мы куда-нибудь сходим. М?

Клянусь, он бы и мёртвого уговорил! А я была живой. К тому же мужчина мне и вправду начал нравиться. Поэтому я согласилась. Окрылённый моим положительным ответом, Серго решительно направился в малую ванную, безмолвно уступая мне свою, но на пороге замер. Оглянулся.

– Прости, – прошептал без тени веселья. – Правда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

Это было вчера. И знакомство с директором школы, где я буду проходить практику состоялось тогда же. Меня даже уговорили подписать трудовой договор.

– Руслана Ак… Акамировна, – сверившись с бумажкой на столе, причитал мой будущий работодатель. – Ну что вам стоит? Где четыре месяца, там и девять… Глазом моргнуть не успеете, как тридцать первое мая обрадует вас последним звонком. Ну, войдите в положение, Руслана Ак… Акамировна… – Снова сверившись с документами. – Не бросайте детей на произвол судьбы. Мы вам всего лишь полторы ставочки дадим, плюс классненькое руководство… А в четвёртом «Г» не дети, мамой клянусь, чистые ангелы. На руках вас будут носить.

– Николай Эдуардович…

– А какие там родители! – Он смачно поцеловал сложенные в щепотку пальцы. – Песня, а не родители. Соглашайтесь, Руслана Акамировна!

Я даже толком не поняла, как так получилось, что уже через час после своего первого визита в школу у меня на руках оказался целый ворох бумаг, которые мне нужно было заполнить, чтобы начать учить недорослей в здешних пенатах.

Если, конечно, про пенаты можно так сказать. Всё-таки почти боги, пусть и древнегреческие.

Я вышла на крыльцо. Малышня на ступеньках играла в «Волчка». Я засмотрелась на них. Надо же, а почти уверена была, что в эту игру дети только в нашем посёлке играют. И то лишь потому, что Вожак категорически запретил мобильные телефоны до шестнадцати лет.

– Раз, два, три! – громко крикнул водящий и прыгнул сразу на три ступеньки вверх. И почти без перерыва:

– Раз, два, три!..

На следующий счёт я прыгнула вместе со всеми. Дети восторженно заверещали, потому что именно я оказалась на одной ступеньке с водой. Пришлось занимать его место.

Мы играли минут десять, пока из школы не вышла женщина с фиолетовым перманентом, в розовом пиджаке с плечевыми подкладками и в узкой сиреневой юбке до середины колена.

– Четвёртый «Г»! – грозным басом окликнула она, и мои волчата вжали головы в плечи. – Кто на продлёнку – а ну-ка быстро в класс! Я за вас уроки делать что ли буду?

Я проследила за притихшей стайкой задумчивым взглядом. Прав был Николай Эдуардович, хорошие дети. Жалко таких не взять. Даже если с ними прицепом идут полторы ставки и классное руководство. Как-нибудь справлюсь.

Я улыбнулась и, поправив капюшон любимого пальто неспешно двинулась к выходу со школьного двора. Привратник лениво высунул нос из окошка и нехотя кивнул в ответ на моё «до свидания».

За воротами я осмотрелась в поисках знакомой машины, но тёмно-зелёного джипа нигде не было видно. Я потопталась у ворот, глянула в одну сторону, в другую… И как теперь быть?

С час я бродила вдоль школьного забора, уговаривая себя не ждать, идти домой, но всё ждала, и ждала, и ждала… Серый сам же пригласил… Ну, предложил на свидание сходить. Я не напрашивалась, не бегала за ним. Может, случилось что-то?

Я достала из кармана мобильник и в десятый раз набрала его номер, чтобы в десятый раз услышать, что абонент вне зоны доступа.

Занят абонент, не до меня ему. У абонента, по всей видимости, есть дела поинтереснее. Как там звали его телефонную любовь? Кажется, Аня, Алла?.. Не помню. Да и какая, в самом деле, разница!? Серый же пообещал ей, что всё у них останется, как было. Так с чего бы ему свои решения менять?

...Внезапно налетевший ветер взметнул полы пальто, ущипнул за щёки и выбил из правого глаза ледяную слезу. Я шмыгнула носом.

Непонятно, зачем только Серый наговорил мне всё это утром. Я же не просила ни о чём… Мне и так, без всего...

Я резко развернулась. Хватит. И так, как дура, жду его целый час, а он, поди, и забыл обо мне…

– Добро пожаловать домой, хозяйка, – гаркнула Нора, стоило мне переступить порог. – Прикажете зажечь в гостиной камин?

– Не прикажу, – буркнула я. Разулась, сняла пальто. Со злостью содрала новенький костюм, в который не столько для директора, сколько для Серго наряжалась. Дура… Переоделась в домашнее. Часа два пыталась учиться, читать, но в голове была такая звенящая пустота, а под сердце словно иглу загнали… И до зубовного скрежета хотелось реветь.

Но слёзы – это такая штука подлая, никогда не льются, когда надо, зато когда не надо – кушайте на здоровье!

Плюнув на всё, я забросила учебники и конспекты, отыскала на одном из фильмовых порталов «Чучело», забралась с планшетом под одеяло и наревелась до икоты, сопереживая героине, которую сыграла юная Кристина Орбакайте...

… А Серго так и не позвонил. И не пришёл.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

Я не заметила, как заснула. Ну, оно и понятно – наревелась от души. Но ночью ко мне пришла волчица и, мягко, но решительно, толкнула меня носом в сторону знакомой уже берлоги. В этот раз я не была ею… Ну, или она не была мною. Когда мы сливаемся в одно целое границы найти сложно.

Как бы там ни было, но я на неё и волчат смотрела со стороны.

В нору, пригнув голову, втиснулся огромный волк. Оскалился в сторону угла, где я пряталась, а потом улёгся на ворох осенних листьев. Волчица любяще куснула его за бедро, волчата, повизгивая, кинулись к отцу, и тот, добродушно ворча, позволил завалить себя на бок, показательно рыкнул, когда самый активный щенок всеми зубами вгрызся в тяжёлый хвост. Волк позволил малышу какое-то время чувствовать себя победителем, а потом приподнялся и, аккуратно схватив малыша за холку, перебросил его под мамин бок. Мелкий повозился, устраиваясь, ткнулся маленьким носиком в мягкий живот и блаженно зажмурился.

Волки улыбнулись друг другу глазами.

А я проснулась в слезах, как сопливая девчонка. Судорожно втянула в себя воздух и похолодела от громыхнувшего на всю квартиру голоса Норы:

– Добро пожаловать домой, хозяин. У нас в кладовой были французские костыли. Прикажете попросить хозяйку, чтобы помогла отыскать?

– Нора, заткнись...

Костыли? Зачем нам костыли?

Я выбежала из спальни и прикрыла рот рукой, удерживая внутри себя испуганный крик.

Выглядел Серго ужасно: под обоими глазами синяки, как у панды, на переносице белоснежный прямоугольник пластыря, подсохшая ссадина во всю левую щёку. Левая рука на перевязи. К тому же он хромал.

– Что случилось? – осипшим от испуга голосом спросила я.

– Под Замбони* попал, – криво усмехнулся Серго, а я сжала кулаки и решительно шагнула вперёд. Я чего только не придумала за вчера (И неважно, что возможность травмы я даже не рассматривала), а он тут шуточки шутить вздумал!?

– Я тебя убью, – ласково пообещала я, подходя к мужчине вплотную.

– Хозяйка волновалась и плакала, – сдала меня с потрохами Нора.

– Правда? – переспросил Серый и поднял руку, чтобы обнять меня. – Иди сюда, моя боевая Красная Шапочка. Только осторожно, у меня два ребра сломано.

Я непроизвольно всхлипнула, несмело обнимая мужчину. От него пахло больницей, лекарствами и усталостью. Бедный…

– Что случилось? – повторила я свой вопрос.

– В аварию попал.

– Ох…

– Машина в хлам. Ну и хрен с ней, а вот то, что я теперь пару недель тренировок пропущу – это гораздо хуже. Тренер за такое по головке не погладит.

– Какие тренировки?! – Я бы ударила его, честное слово, если бы не боялась ещё больше поранить. – Рёбра сломаны, хромаешь, и синяки эти на лице ужасные. Поди ещё и сотрясение мозга?..

– Ерундовое совсем. Вот такусенькое. – Заискивающе заглянул мне в глаза и свёл указательный и большой пальцы, оставляя между ними расстояние в сантиметр, не больше.

Надо погуглить, что делать при сотрясении мозга и сломанных рёбрах.

– А что с рукой? – потребовала ответа я. – И ты хромал.

– Совсем чу…

– Серго! – Я топнула ногой. – Ты…

На глаза непроизвольно навернулись слёзы. Всё-таки я исключительно хреновая жена. Другая на моём месте телефон бы оборвала, мужа разыскивая, а я… Я ведь его даже как друга не искала, а мы ведь друзья.

Серый сам подтвердил.

– У меня в кармане в джинсах медицинское заключение. Я тебе потом покажу. Доктор всё очень подробно описал. Что можно, что нельзя… Русь, ну чего ты? Мы же оборотни, с нашей регенерацией…

Я снова всхлипнула. Мы стояли, обнявшись, посреди коридора, как дураки, но не было никаких сил тронуться с места.

– Ты мог хотя бы позвонить, – то ли пожаловалась, то ли пристыдила я.

Серго вздохнул и ворчливо повинился:

– Не мог. Я телефон разбил, а у меня там все контакты…

– Ох. Ну, давай тебе тогда хотя бы где-нибудь устроим. В спальне или на диване в гостиной?

– Хозяйка, прикажете включить камин? – вставила свои пять копеек Нора.

– Мне бы сначала помыться, – пробормотал Серый. – Воняет от меня поди… А потом бы я пожрал. Есть охота, Руська, просто со страшной силы. Особенно после больничного завтрака. Прикинь, семь ложек овсянки, йогурт без варенья и компот из изюма. С детства изюм ненавижу. Так что сейчас я бы слона сожрал. У нас есть дома слон, хозяйка?

– Я посмотрю в холодильнике, – усмехнулась я. – И постелю в гостиной?

– Я уже включила камин и обогрев пола, – ультимативно заявила Нора. – И в холодильнике нет слона. Только говядина и индейка. Прикажете заказать?

Серго громко рассмеялся, но тут же схватился рукою за рёбра.

– Чёрт, Нора! Мне больно смеяться! У меня же рёбра!

Замбони – название самой известной фирмы, выпускающей льдоуборочный комбайны. Тот пример, когда имя собственное становится нарицательным, как, например, ксерокс или памперсы.