Текст книги "3:0 в пользу Шапочки (СИ)"
Автор книги: Марина Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
– Первая ночь прошла спокойно. А во вторую я проснулся воды попить и услышал, что вокруг лагеря кто-то ходит. Сначала решил, что наши, а потом понял, что это звери. Они гнали нас по лесу до полудня следующего дня. Мой парень погиб первым. Неудачно упал, сломал ногу… Когда волки рвали его на части, он так отвратительно верещал… Зато у нас была фора. Пока он умирал, за нами никто не гнался.
Я зажмурилась от ужаса, не желая слушать, не желая представлять, как всё происходило, но Виталик был глубоко равнодушен к моим душевным страданиям и невозмутимо продолжал свой рассказ.
– Когда убили второго из моих спутников, я понял, что живыми нас из лесу не выпустят. Нет смысла бежать, всё равно догонят. Поэтому последнему своему другу я сам подставил подножку.
Виталик снова замолчал, глянул на часы, неспешно достал из кармана упаковку жевательных резинок, и забросил в рот пару подушечек.
– Пока его убивали, я нашёл подходящее дерево и залез наверх… Они окружили меня, на закате. Дюжина матёрых хищников. Ужасных и прекрасных одновременно. Я думал, что ничего красивее в своей жизни не видел, пока один из них не подошёл к дереву, чтобы опереться передними лапами о ствол. Миг – и на месте волка стоит человек. Мужчина. Обнажённый. Бронзовое от загара мускулистое тело, сильные руки, накачанные ноги, а в глазах пляшет падающее за горизонт солнце… И сердце моё болезненно сжалось, встречая большое, сильное, настоящее чувство.
Я с трудом держала лицо. Слушать Виталика говорил таким высокопарным слогом, что у меня зубы разболелись. И не потому, что один мужчина без стыда и стеснения признавался в любви к другому. Просто это было безумие. Оборотни, загоняющие людей, как дичь. Дичь, влюблённая в своего охотника.
Ну и ещё было стыдно. Как я могла подумать, что люблю его. Как мне могла нравится эта манера говорить? Этот тон, этот пафос, скорее свойственный малолетней девчонке, только вчера научившейся рифмовать слова «любовь» и «кровь». Но точно не мужчине. И эти кучеряшки. Почему раньше я не замечала, что они искусственные?
– Я спустился с дерева в тот же миг и встал перед моим единственным на веки вечные хозяином на колени. Склонил голову и принёс клятву верности. И он не позволил меня убить. А когда я начал привозить им сочную дичь, даже пообещал, что однажды, если я буду хорошо себя вести, сделает меня оборотнем.
Если шаманы и ведьмаки нарушают закон, что хоть и редко, но бывает, их не рискуют изгонять, а убивают сразу. Так что среди изгнанников их не могло быть, но Виталик об этом, конечно, не знает…
– Он рассказал тебе о том, как это происходит? – из чистого любопытства и не особо надеясь на ответ, спросила я. Но Виталик неожиданно ответил:
– Известно как. Через укус. Когда слюна оборотня попадёт в мою кровь, я переживу второе рождение, обрету животную ипостась и бессмертие.
Боже. Он ещё глупее, чем мне показалось. Как можно верить в подобную чушь?
– Оборотни не бессмертны, – зачем-то сообщила я. – Мы сильнее, выносливее и живём значительно дольше людей. Но мы, как и всё живое на этой планете, умираем, когда приходит наш час.
Он зыркнул на меня из-под бровей и, бросив коротких взгляд на запястье, обвитое кожаным браслетом часов, обронил:
– Враньё тебе не поможет. Я знаю правду.
Снаружи по-прежнему не доносилось никаких посторонних звуков: отдалённый шум колёс, птичий гомон, звуки мышиной возни. Но Виталик то и дело проверял, который час, значит, кого-то ждал. И когда этот кто-то приедет, я… Мне это точно не понравится.
– Виталь, а можно вопрос? – Он поднял на меня взгляд. – Я-то в чём перед тобой провинилась?
***
Стремительно поднявшись, парень сжал кулаки и рванул ко мне, но в последний момент остановился. Испугался подходить близко, но смотрел при этом с такой лютой ненавистью и с таким ярым отвращением, что мне стало дурно. Это же насколько надо было быть глупой и слепой, чтобы считать этого неадекватного типа милым и понимающим.
Впрочем, надо признать, он отлично притворялся.
– Тем, что попалась мне на глаза в этом своём правильном платьице а-ля девочка пай. Ты в зеркало на себя смотрела хоть раз? Да у тебя же неоновыми буквами на лбу написано: я девственница, берите меня и лапшу на уши вешайте! Как уж тут было мимо пройти?
Виталик схватился за голову и взвыл, как полоумный.
– Проклятье! Да будь на твоём месте кто угодно другой, ничего бы не случилось. Я не предал бы доверие хозяина, и сейчас мы бы уже были вместе.
Метнулся к двери, выскочил на улицу, послышался звук глухого удара. Наверное, Виталик что-то пнул ногой, догадалась я.
Минуту спустя парень вернулся. Снова приблизился ко мне.
– Сначала я просто хотел тебя убить, – с пугающей прямотой признался он. – Подкараулить вечерком и придушить. Или утопить. Вспороть тебе брюхо и выпустить кишки, чтобы ты руками их пыталась запихнуть обратно и понимала, что подыхаешь. Как я подыхаю от одной мысли, что мне никогда уже не быть с ним.
Он снова посмотрел на часы. Почесал открытой ладонью висок.
– Но он позвонил. Сам позвонил мне. Сказал, что раз я обосрался, то должен за собой убрать. Велел ехать в Новоозёрск и ждать дальнейших указаний.
Стоять на одном местеВиталик не мог и принялся накручивать круги по небольшому пространству будки, старательно огибая меня по дуге. При этом он продолжал бормотать, то и дело соскакивая на невнятные ругательства. И в какой-то момент я поняла, что говорит он не столько для меня, сколько из желания выговориться.
– Сидел в какой-то гостинице два дня. Нос из номера высунуть боялся. Всё ждал, ждал, ждал… Проклятье! Нет ничего хуже ожидания, веришь? Когда сидишь в четырёх стенах и не знаешь, чего больше хочешь, чтобы хозяин наконец пришёл… или чтобы не приходил вовсе. Боялся ли я, что меня накажут? Да охренеть как! Они же из-за меня там оказались, по моей наводке, а я… Как доказать, что я не виноват? Что девка сама. Сама! Я ведь и не думал от них на самом деле бежать. Куда? От них разве убежишь? Не-ет… Я думал, игра такая. Подыграю. А когда они на нас выйдут… Да. Скажу вот так. Он послушает, он обязательно послушает и поверит. Не может не поверить. Я же, я ведь… Я всё для него. Всё!
Виталик вдруг замер. Снова вцепился в свои волосы и так сильно прикусил губу, что я заметила побежавшую по подбородку струйку крови. Именно в этот момент, наверное, мне стало впервые по-настоящему страшно. То есть не то чтобы я не была напугана раньше, но вот сейчас прямо-таки заледенела от ужаса, осознав, что парень, в которого я когда-то ыбла влюблена, действительно сошёл с ума…
– Два дня я сидел в номере. А потом он пришёл. Здравствуй, говорит, голуба, давно не виделись. И ухмыльнулся, главное, так паскудно… А я эту его ухмылку до звёзд перед глазами ненавидел. Голубу эту поганую. Намёки эти вечные. И главное, чем он лучше-то? Почему его хозяин держит так близко к себе, а мне в Новоозёрск переезжать запретил… Запретил… Нельзя, нельзя так говорить! Хозяину лучше знать, кого приближать, а кого… Да и там от меня больше пользы. Из местных туристов дёргать нельзя уже было. Внимание властей привлечём, полицию нагонят, или того хуже – армию. И если ментов купить можно, то с солдатиками как совладать? Поставят под каждой сосной по срочнику – и пиши пропало… Нет. Про него нельзя хозяину говорить. Пропал и пропал. А даже если и найдут, то кто докажет, что это я его? Скажу, не приходил. Не видел. А что в реке тело, так мало ли… На него полгорода охотилось, почему сразу я?..
Я слушала этот полубред и боялась дышать. Хотелось раствориться в сумраке сарайчика, слиться со стеной, чтобы этот псих про меня не вспомнил. Потому что бред бредом, но я смогла понять, кто именно приходил к Виталику в отель. И почему ни Серго, ни его товарищи так и не смогли отыскать следов вертолётчика Германа…
– Может быть он вообще сам. Со страху удавился… утопился… А нечего было врать, что хозяин меня решил на той охоте в расчёт пустить! Хозяин бы так со мной не поступил! Он меня ценит! Я ему девок разных, много… И неправда, что меня подозревать начали. Не начали. А что в полицию вызывали, так это совсем по другому делу, это вовсе не… Как же запуталось всё! Как же запуталось! За что мне это? Я ведь о многом не просил, не хотел ничего такого. Только любви. Только любви. Любви каждая тварь божья хочет. Чем я хуже? Хозяин поймёт. Должен понять. Он придёт сюда, и я всё ему объясню. Скажу, что это не я виноват вовсе, а она. С самого начала во всём виновата она… Эх! Надо было не бежать тогда с ней, а палкой по голове ещё на той полянке вломить… И не нужно врать, что они и меня бы! Не нужно! Меня хозяин ценит. Я для него всё. Я ему… Он приедет. Он скоро приедет и всё поймёт. И простит. Он должен меня простить. Должен.
Виталик внезапно рухнул на колени и, обхватив голову руками, разрыдался. Громко, надрывно. В другой ситуации я бы даже смогла его пожалеть, но сейчас не испытывала ничего кроме дикой смеси страха и отвращения.
Поджав ноги и стараясь дышать через раз, я сидела у своей стены, не сводя взгляда с рыдающего парня, и так увлеклась своими мыслями, что совершенно не услышала посторонних шагов. Поэтому появление того, кого с таким отчаянием ждал мой бывший, стало для меня неожиданностью.
Совершенно бесшумно, словно тень, он возник на пороге и обвёл помещение настороженным взглядом.
Это был молодой совсем оборотень, точно моложе меня. Среднего роста, худой, я бы даже сказала тощий. Левая рука у него была переломана и искривлена, словно птичья лапка, на щеке старый рваный шрам. Неопрятная чёлка падала на глаза, но я всё равно успела заметить хищное пламя в его взгляде и передёрнула плечами.
– Где Герман?
– Хозяин! – просипел Виталик и, не вставая, на четвереньках пополз к оборотню. – Я тут вам…
– Кто это? – перебил оборотень, нетерпеливо махнул в маю сторону своей ужасной лапкой. – Какого дьявола ты…
И вдруг осёкся, глаза его расширились, жёлтую радужку почти полностью закрыл пульсирующий чёрный зрачок.
– Ты что наделал придурок? – Пнул ногой моего бывшего, убирая его со своего пути и стремительно подошёл ко мне. Пальцами обхватил мой подбородок, ошалело всматриваясь в моё лицо. Мне же до ужаса хотелось зажмуриться, но отчего-то казалось, что если я это сделаю, то со мной немедленно случится что-то ещё более ужасное. Хотя куда уж ужасней-то...
– Ты зачем приволок сюда бабу Вольфа? – прохрипел оборотень и вдруг зарычал, оскалившись:
– Сдать меня ему решил, сучёныш?
– Это подарок! – заскулил Виталик. – Вам! Как знак моей преданности!
– Идиот! Меченых баб не дарят. Их десятой дорогой обходят.
– Но…
– Я же в прошлый раз от него еле ноги унёс. Сам до сих пор не верю, что вырвался. Вот же дерьмо!..
– Хозяин!
– Он же придёт за ней! Из-под земли достанет!
Оборотень снова оттолкнул Виталика ногой, а когда тот распластался на земляном полу, скуля и причитая что-то восторженное и безумное, добавил ещё несколько ударов. Бил не жалея сил. По рёбрам, по голове, по лицу, которое парень даже не думал прикрывать даже тогда, когда у него в горле начала булькать кровь.
– Прибить бы тебя тут, – сквозь срывающееся дыхание выплюнул оборотень, – да времени нет.
Виталик уже ничего не говорил, только хрипел. И да, продолжал глядеть на этого мерзкого заморыша, как на Бога.
Бог вытер ботинок об одежду своего верного раба, велел:
– Приберись тут. А потом сдохни.
И после этого исчез так же бесшумно, как появился.
***
Мы остались вдвоём.
Какое-то время мой бывший парень просто лежал на земляном полу. Ничего не говорил, не двигался и, кажется, даже дышал через раз. Я тоже сидела тихонько, понимая, что, говоря, «приберись», оборотень имел в виду совсем не уборку.
От страха в голову полезла всякая чушь. Я начала представлять себе, как Виталик станет меня убивать. Захочет задушить? Зарезать?
Как? Он ведь даже подойти ко мне боится!
Может, у него есть пистолет? Я опасливо покосилась на своего бывшего и потрогала ошейник на своей шее.
Почему вместо того, чтобы искать способы побега я думаю о такой чуши? Можно же попробовать расстегнуть ошейник, если уж цепи я всё равно порвать не сумею.
Какое-то время я возилась с кожаной полоской на шее. Пыталась расстегнуть обнаруженный замочек, переломала себе все ногти в попытке порвать на удивление прочный материал, и, завозившись, совсем забыла не только о страхе, но и о фактически не подающем признаки жизни Виталике.
Не удивительно, что шагов я снова не услышала.
А между тем дверной проём заслонила фигура огромного незнакомого оборотня. Он сунулся внутрь. Молча посмотрел на Виталика, сплюнул сквозь зубы и перевёл взгляд на меня. Мне показалось, что в его глазах промелькнуло облегчение.
– Шеф, женщина жива. Шизоид избит, но дышит.
– След видишь? – Второй голос показался мне знакомым, и я нахмурилась, пытаясь вспомнить, где мне приходилось его слышать.
– Между оборотнем и собакой огромная разница, – продолжая смотреть мне в глаза проговорил оборотень. – Но Сыщик след непременно возьмёт.
Снаружи послышалось ворчание невидимого мне пса.
– Так чего ты ждёшь? Действуй, – проговорил голос.
– А женщина?
– За неё Владыка нам не заплатит. Впрочем, если она ранена…
Здоровенный оборотень исчез, и на его месте почти мгновенно очутился щуплого вида человек в сером плаще, шляпе и с весьма запоминающимся лицом.
Узнала я его моментально.
Посланник Владыки. Тот самый, который угрожал Серго и которого мой муж, не впечатлившись угрозами, по асфальту размахзал.
Сейчас он равнодушно смотрел на меня.
– Вроде бы не ранена.
Мимо сарая пробежало несколько человек или оборотней. Возможно, и тех и других. Виталик перекатился с живота на спину, но мужчина на него даже не глянул.
– Рад вас приветствовать госпожа Wolf.
Я оторопело моргнула. Что, простите? Он рад меня приветствовать?
– Вы в порядке?
Очевидно же, что я совершенно точно не в порядке. К чему этот вопрос?
– Можете не отвечать, я и сам вижу, что вы живы и вполне здоровы. И ничто не мешает вам дождаться помощи со стороны мужа. Удивительно, что он до сих пор сюда не примчался. Я слышал, когда оборотни обмениваются метками в животном обличье, связь между ними образуется просто мистическая. Говорят, они в бреду и с закрытыми глазами могут найти свою пару, если та нуждается в помощи.
Он улыбнулся, но улыбка не затронула холодных, злых глаз.
– Вы как, госпожа Wolf? Чувствуете приближение своей пары?
– Я правильно понимаю, что вы не станете мне помогать?
Мужчина хмыкнул.
– Как вы меня нашли?
– В отличие от вашего мужа, мы вас и не теряли. Мы уже несколько дней за вами следим. С тех пор, как в городе появился ваш бывший жених, и вслед за этим почти сразу же исчез один из работников местной вертолётной станции. Тоже кстати ваш знакомец… Впрочем, я не имею права с вами об этом говорить, да и мне уже пора. Рад был повидаться. Хорошего окончания дня.
И он просто ушёл.
В самом деле ушёл.
И снаружи снова наступила тишина, нарушаемая лишь отдалённым шорохом шин по асфальту да птичьим гомоном.
Увы, но мы с Виталиком снова остались одни.
Несколько минут я ещё надеялась, что это не очень удачная шутка, и он сейчас вернётся. Потом стала подозревать, что это всё было галлюцинацией. Виталик ведь всё-таки ударил меня по голове. Вот, теперь приходится расхлёбывать последствия…
Тем временем похолодало и начало смеркаться. И чем больше проходило времени, чем больше я думала над словами посланника Владыки, тем страшнее мне становилось. Это что же получается? Если за мной следили, то видели, как Виталик ударил меня по голове. Видели, как он тащил меня в этот сарай. Видели доморощенного хозяина…
Видели.
И ничего не сделали. И знаете, что самое ужасное? Я ведь даже понимала, почему. Очевидно же, что они хотели проследить за главарём Дикой охоты, чтобы поймать всех остальных. Или не надеялись, что на встречу с Виталиком придёт главарь. Может, думали по следам шестёрки выйти на верхушку…
Но чувствовать себя наживкой, знать, что тебя с лёгкостью могли списать как сопутствующую операции жертву… В общем, приятного в этом мало.
У меня разболелась голова. Ужасно хотелось пить и, как это ни парадоксально, в писать. И поплакать от жалости к себе. Хотя бы немножко.
На улице совсем уже стемнело, когда Виталик поднялся на ноги и, шатаясь, словно пьяный, куда-то ушёл.
***
Я провела языком по пересохшим губам и окликнула его, но парень не оглянулся. Он же не оставит меня здесь одну? Или оставит? Кажется, я запуталась, потому что не могла понять, чего боюсь больше: того, что Виталик уйдёт, или того, что вернётся.
Он вернулся.
Его не было около четверти часа, но он вернулся. И даже темнота не помешала мне увидеть, что мой бывший держал в руках.
Это была канистра.
– Виталик? – Я вскочила на ноги, он попятился. – Что ты… Зачем тебе это? Пожалуйста, не сходи с ума.
Он скривился. Я тоже поморщилась от того, как фальшиво прозвучали мои последние слова. По-моему, именно в этот момент Виталик даже лучше меня понимал, насколько он давно и основательно сошёл с ума.
– Я очень жалею о том, что познакомился с тобой, Руслана, – произнёс он сиплым голосом. – Наверное, даже больше, чем ты сама. В это всё ещё тяжело поверить, но моя жизнь закончилась тогда, а не сейчас. Тогда. Сейчас я просто убираю мусор.
По-прежнему держась от меня на расстоянии, он разлил бензин возле стен и у входа. Щедро плеснул в мою сторону, но не попал.
– Виталь, пожалуйста! Что ты творишь?
Остатки бензина из канистра он вылил на себя.
– Ты же не будешь… Боже! Если не думаешь о себе, то подумай хотя бы о своей маме и бабушке! Ты же знакомил меня с ними! Они ведь не переживут.
– Плевать, – прохрипел парень. – Мне уже давно на всех плевать.
Он принялся рыться в карманах. На землю полетели два мобильных телефона, ключи от машины, горсть монет, перочинный нож… И наконец, зажигалка.
Моё сердце подпрыгнуло куда-то в горло и там разбухло, мешая мне нормально вздохнуть.
Виталик застыл. И только благодаря своему острому зрению я увидела, как жадно он хватал приоткрытым ртом воздух и как дрожали его пальцы, когда он поднимал зажигалку. И когда проворачивал колечко, пытаясь выбить искру.
На моё счастье, что-то там у него заело, но я прекрасно понимала, что это не надолго, поэтому с усиленной силой принялась дёргать ошейник. А потом случилось сразу две вещи: сначала у Виталика получилось добыть огонь, а потом его сбил с ног огромный белоснежный волк.
Глава 13
Так получилось, что своих волков мы с Серго видели лишь в день свадьбы. Да и как видели? У мужа моего хоть смутные воспоминания о том смутном забеге остались, а у меня вообще – белое пятно.
Но сейчас, в темноте, напуганная и уставшая, я с первого взгляда поняла, что это именно он. Серебряный, как отражение полной луны в водах лесного озера. В детстве мы не раз прятались в береговых кустах, чтобы подсмотреть, как молодёжь из Божьего Промысла гадает на суженого, бросая в воду венки. Однажды наши мальчишки решили над ними подшутить – вооружились масками для ныряния и принялись венки по всему озеру туда-сюда гонять. Визг до небес стоял…
– Серёжа...
Я всхлипнула, глядя на белого волка. Полной грудью вдохнула любимый аромат солнечной хвои и морского побережья и, чтобы не расплакаться, закусила губу.
Оборотень оскалился. Шагнул ко мне. Ткнулся огромной головой в мой живот и шумно принюхался. Заворчал.
В сарае на миг стало темнее, когда на пороге появилась фигура второго волка. Н посмотрел в нашу сторону, мотнул огромной башкой и исчез, вильнув хвостом. А я запуталась пальцами в шерсти своего оборотня и и прошептала:
– Ты нашёл меня. Сам.
Серго угрожающе рыкнул и повернулся, чтобы увидеть, как Виталик дрожащими руками вновь выбивает огонь из своей зажигалки. На этот раз у него получилось с первого раза, и я закричала. А в следующий момент рядом со мной стоял не волк, а полуобнажённый мужчина. Босой, бледный, в одних пижамных штанах.
– Даже не думай, придурок, – произнёс Серго таким голосом, что даже у меня мурашки по спине побежали, но Виталик растянул губы в кривоватой, безумной улыбке и прохрипел:
– А ты останови меня.
За порогом снова появилась волчья тень. Ещё одна. У меня защемило в груди. Судя по всему, Серый привёл с собой всю команду, но внутрь оборотни не торопились входить, просто напоминали, что они рядом, что помогут, если будет нужда.
Серго отвернулся от Виталика и вновь посмотрел на меня. Взгляд у него был такой, что мне одновременно захотелось извиниться, наорать на него и расплакаться. Но больше – извиниться. Без лишних слов он двумя руками ухватился за удерживающую меня цепь и просто выдрал её из стены.
– Есть дела по-важнее, – сказал он. – Спасти жену, успокоить её. И всыпать как следует за то, что не слушается. Я говорил, чтобы ты никуда не ходила одна?
– Прости. – Подняв руку, я прижала ладонь к прохладной щеке мужа. – Мне хотелось сделать тебе сюрприз.
На секунду мы оба, кажется, забыли, где находимся. Важно было лишь то, что мы вдвоём. Я смотрела в янтарные глаза своего мужчины и в их глубине видела тревогу, облегчение, теплоту и обещание чего-то такого, что голова у меня закружилась именно от этого, а не от жажды и усталости.
– У тебя получилось, – криво усмехнувшись прошептал Серго и наклонил голову, собираясь меня поцеловать. И я бы ему позволила. Больше того, я была бы крайне возмущена, если бы он этого не сделал. Говорю же, совсем забыла о том, где и почему нахожусь. Но, к сожалению, окружающая действительность разбила стену нашего с мужем уединения, ворвавшись в него полным ненависти и отвращения хрипом:
– Ненавижу! Как же я вас ненавижу…
Вздрогнув от неожиданности, я посмотрела на Виталика. А он будто только этого и ждал, пнул ногой пустую канистру, и в следующее мгновение вспыхнул, словно факел. И почти сразу же закричал.
Боже...
Серго намотал цепь на кулак и схватил меня на руки.
– Сделай что-нибудь! – взмолилась я. – Серёжа!
– Я делаю, – ответил мой муж. – Спасаю тебя.
Виталик упал на земляной пол, и огонь с его тела перекинулся на трухлявые стены сарая.
– Серёжа!
– Он сделал выбор.
Меня разрывало от желания поддаться естественному перед открытым огнём ужасу и убежать, и не менее естественному желанию броситься на помощь… Но я зажмурилась и отвернулась.
Крик умирающего, жар пламени, ядовитый дым… Всё осталось за моей спиной. Нужно заставить себя не думать. Отгородиться...
Серго прав. Виталик сделал свой выбор. Когда подставил под смертельный удар друга, чтобы спастись от Дикой охоты. Когда заманивал для них девушек. Сколько их было, кстати? Смогли их похоронить, простились ли с ними родные и близкие? Может, хотя бы ради этого стоило помочь Виталику?
С другой стороны, мой бывший парень, кажется, полностью слетел с катушек. И даже если он во всём признается и обо всём расскажет, то его не в тюрьму отправят, а в психушку. Наверное я злая и жестокая, но мне будет спокойнее жить от мысли, что Виталик не ходит под тем же небом, что и мои будущие дети.
Я обняла Серго за шею и потёрлась губами о его горячую кожу. Как же всё-таки мне повезло, что однажды мы встретились.
Муж нёс меня на руках долго и остановился лишь тогда, когда даже запах дыма не исчез из аромата ночного леса. Трое оборотней серыми тенями бежали рядом с нами.
А я не сводила глаз с Серго.
– Как ты меня нашёл? – спросила я, когда мы остановились, выбравшись на дорогу.
– Мне подсказали, где искать.
Он хмурился и отказывался смотреть на меня.
***
– Подсказали?
– Да.
От дурного предчувствия заболело сердце, и я спросила:
– Кто подсказал?
Но вместо Серго заговорил один из его друзей.
– Ребята, давайте вы дома поговорите. Надо убираться отсюда, пока пожарная и полиция не нагрянули.
Я отвела взгляд от мужа и огляделась.
Бежавшие рядом с нами оборотни отпустили своих волков и теперь с тревогой смотрели на своего капитана. Как я и думала, здесь не было ни одного незнакомого лица.
– Руслана, – обратился ко мне Якуб. – Ты хорошо себя чувствуешь?
Серго дёрнул верхней губой, обнажая зубы, и зыркнул на приятеля. Чех непроизвольно попятился, поднимая руки вверх.
– Ничего такого! – поспешил объяснить. – Просто до машины же…
– Свою жену я до машины донесу без посторонней помощи! – так громко рявкнул мой муж, что услышали нас, наверное, даже в Волчьем логе.
– Сама дойду, – отказалась от помощи я и, глянув в последний раз на Серго, в недоумении отвернулась.
Впервые в жизни я видела своего мужа настолько злым. В такой ярости он не был ни когда Владыка изъявил желание слепить из нас новую счастливую ячейку общества, ни когда морду начистил его посланнику, ни когда… Да вообще никогда, если задуматься.
Что происходит? Расспросить бы его, прижать к стене и потребовать прямого ответа, но тут Якуб прав, сейчас не место и не время.
До микроавтобуса мы добрались очень быстро. Я удивилась, увидев остановку маршрутного такси: оказывается, Виталик меня не так уж далеко и увёз. Дачный посёлок Ягодное. Это километров пять от Новоозёрска. Весной и летом в здешних местах очень людно, а сейчас, когда вот-вот ударят первые морозы, огородники уже почти закончили свой сажательно-копательный сезон. Теперь понятно, почему Виталик именно сюда меня привёз и почему мерзавец совсем не боялся, что на нас могут наткнуться случайные прохожие. Может, не таким уж он был и психом…
Мы с Серго устроились на последнем сидении. Остальные оборотни отсели подальше от нас и, в принципе, с разговорами не приставали. Передали лишь бутылку воды для меня, да спросили, домой наз везти или в больницу.
– В больницу, – велел Серго.
– Домой, – отказалась от врачебной помощи я.
Всё же у нас регенерация получше, чем у людей. Так что в моём случае идеальным лекарством будет откровенный разговор, горячая ванна и сытный ужин. Именно в таком порядке.
Серго бросил на меня тревожный взгляд, и я было решила, что он начнёт настаивать на своём, но, к моему удивлению, муж со мной согласился.
– Тогда домой, – сказал он и устало прикрыл глаза, а меня затопила запоздалая волна благодарности и нежности. Прижавшись виском к его плечу, я выдохнула. Главное, что мы вместе, а с остальным разберёмся.
Машина тронулась, и уже несколько минут спустя напряжённое молчание разбилось о первый нервный смешок, сорвавшийся с уст нашего водителя – первого нападающего «Звезды» Ларса Радченко.
Оборотни в принципе, по своей волчьей природе не склонны были к деликатности. Или, если говорить словами Гермионы Гренджер, у них «эмоциональный диапазон чувствительности как у зубочистки».
У большинства из них. А уж если речь заходит о хоккеистах – то и подавно. Насколько я успела понять, у этой категории представителей сильного пола выше всех иных качеств ценился цинизм и здоровое (или нездоровое – это смотря с какой стороны посмотреть) чувство юмора.
– Даже не верится, что всё закончилось, – хохотнул Ларс. – Когда Серый примчался ко мне в неглиже я думал, у меня крыша поехала.
– Это тебе повезло, что к тебе он вторым пришёл, – хмыкнул на пассажирском сидении Ромка. – Ко мне этот рыцарь печального образа в чём мать родила явился. Оксанка, когда его в коридоре увидела…
– Не стоит цитировать Оксанку, – рассмеялся Якуб. – Все мы знаем, на что она способна, когда не выспится… Борька, дебил! Ты мне ногу отдавил… Что ты шипишь? А...
Чех оглянулся на меня и, виновато улыбнувшись, исправился:
– Но Серго её даже не видел ни разу.
Я закатила глаза.
– А как он полицейский участок штурмом брать хотел, когда они у него по телефону заявление брать отказались? Русь, ты скажи своему психу, чтобы он в следующий раз мозги не выключал. Серый, слышишь? Да ну вас…
Мы молчали. Просто сидели на заднем сидении и слушали не трёп наших друзей, а дыхании друг друга…
И в норе я, вопреки своему желанию, не набросилась на мужа с расспросами, а позволила ему увлечь себя в ванную, где мы долго стояли, прижавшись друг к другу под струями горячей воды.
Но так как обзаводиться ещё одной животной ипостасью не входило в мои планы (да и не бывает оборотней-рыб), я рискнула нарушить наше уютное молчание.
– Расскажешь, как нашёл меня?
Серго глянул на меня из-под мокрых ресниц и кивнул.
– Могу.
Ударил открытой ладонью по рычажку управления водой и толкнул стеклянную дверь, выходя из кабинки. Снял с крючка моё банное полотенце и поманил меня пальцем.
– Иди сюда.
Я подошла, и он принялся с сосредоточенным видом стирать влагу с моей кожи. И когда я уже устала ждать, Серго всё же заговорил.
Вот только совсем не о том.
– На мою следующую игру должны приехать родители. Хочу, чтобы ты с ними познакомилась.
– Но…
Он качнул головой, призывая меня к молчанию.
– Они у меня хорошие. Сошлись ещё на маминой Лунной тропе, маме десять было, отец на четыре года старше, и с тех пор не расставались почти никогда. Отец даже из интерната сбежал, чтобы рядом с мамой быть, пока она станет расти… Ну а мама… Она спорила поначалу. Говорят, в те времена они даже ругались. Отец отказывался оставлять её одну. Говорил, мол, как он без метки узнает, если с ней что-то случилось. А мама всегда отвечала: «Сердцем почувствуешь и сразу прибежишь на помощь».
Серго подал мне халат, а сам вытерся моим же полотенцем, после чего выбросил его в стирку и взял свой.
– Я раньше думал, что это телячьи нежности. В детстве прямо-таки бесился от этого их… сю-сю-сю. Сразу же убегал, чтобы не видеть… И только сегодня поверил, что беду и впрямь можно сердцем почувствовать.
***
Серго внезапно осёкся и, нахмурившись, поймал мою ладонь, чтобы прижать её к своей груди где-то в районе сердца.
Бум-м…
Я выдохнула и сглотнула.
– Звучит, как признание.
– Как признание звучало, когда предлагал тебе обменяться метками, вкрадчиво заметил Серго. – Сейчас же это констатация факта, и тебе решать, что с этим делать.
– Прямо сейчас? – испуганным шёпотом уточнила я, а он смешливо фыркнул и увлёк меня в спальню.
Там мы избавились от халатов и без какого-либо стеснения нагими забрались в разворошенную с утра постель. Я немедленно придвинулась к Серго, а минуту спустя и вовсе устроилась у него на плече. Тело к телу, кожа к коже, притереться так близко, чтобы проникнуть друг в друга, перемешаться и стать единым целым.
Он провёл пальцем по моей руке, вырисовывая невидимый узор и задумчиво проговорил:
– Я ведь утром проснулся уже на улице.
– Что? – Я попыталась было вскинуться, но Серго опустил ладонь на мой затылок, вынуждая прижаться щекой к его груди.
