Текст книги "Фэнтези-2011"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

Соавторы: Святослав Логинов,Эдуард Катлас,Наталья Резанова,Михаил Кликин,Александр Золотько,Юрий Погуляй,Сергей Булыга,Вадим Калашов,Сергей Туманов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Рыбаки не собирались спасать незнакомца против его воли. Исчерпав словесные доводы, они с чистой совестью хотели освободить ему дорогу, если тот будет упрямиться. Но самый молодой из них опять испугался, в этот раз того, что, если всадника не спасти, его призрак будет являться им по ночам. И остальным рыбакам ничего не оставалось, как поддержать товарища.

Обезоружив всадника, рыбаки утащили его в деревню, подальше от открытой воды, и заперли в одном из пустующих домов.

Вечер пролетел быстрокрылым жаворонком, и большекрылым филином на землю спустилась ночь. Рыбаки не спали. Обречённый всадник неистовствовал, бил кулаками в дверь, пытался выломать ставни на окнах и кричал, что, когда освободится, приведёт в деревню сорок восемь конных воинов, которые здесь камня на камне не оставят. За разорение господина он поклялся разорить всю округу. И клятвы его были столь ужасны и многочисленны, что не только один молодой рыбак трясся от страха. Но отступать было поздно.

Ближе к полуночи всадник угомонился. Никто из обитателей деревни не удивился этому, потому что целый вечер кричать и ломиться в запертую дверь – утомительное занятие. Рыбаки, сторожившие всадника, позволили себе отлучиться домой поужинать, и, пока они ели, настала полночь.

Теперь всадника можно было отпускать в надежде, что, оказавшись на воле, он умерит свой пыл и забудет обиду. В противном случае деревню ждали плохие события, ибо такими клятвами, какие изрыгал рот узника, не разбрасываются.

Готовые к тому, что, как только дверь откроется, всадник бросится на них с кулаками, жители деревни сняли замки очень осторожно. Но когда дверь оказалась отперта, никто не кинулся на рыбаков и их друзей. Потому что единственный узник заброшенного дома был мёртв.

Во многих домах, чтобы не ходить далеко за водой, есть ключик или колодец. Вокруг ключика для удобства возводят каменную раковину, где вода накапливается. И именно из этой раковины размером полтора фута на два торчал затылок обречённого всадника, в то время как ноги и туловище безвольно свисали на пол. Вся вода в раковине была окрашена кровью, и усердно бьющий тонким фонтанчиком ключик не мог её разогнать.

С первого взгляда всё походило на несчастный случай. Всадник подошёл напиться или умыться, поскользнулся, упал лицом вниз и разбил голову, но никто не сомневался, что это дело рук злых келпи. Пряча узника от реки, рыбаки совсем забыли, что для келпи просунуть руку и вцепиться страдающей от жажды жертве в волосы нетрудно даже через узкий желобок, по которому ключик ищет дорогу наверх. Потому что, живя в воде, келпи переняли некоторые её свойства, в том числе и способность проникать всюду, где есть хотя бы маленькая щель.

Так погиб обречённый всадник, не поверивший четырём рыбакам, не желавшим мириться со злой волей келпи.

И случилось это на высоких берегах маленькой речки с красивым именем Конан сто, а может, и больше лет назад. В год, когда блеклый лёд на воде держался дольше обычного, а яркий вереск на склонах гор зацвёл позже, чем полагается.

* * *

– Это… не может быть келпи? – спросил Феодор после некоторой паузы.

Ему было нужно время, чтобы после такого рассказа стать тем, кто он есть: солидным купцом, который верит в истинного Мессию и хоть и уважает языческие сказки, но не всё считает в них за правду. Когда Гаилай рассказывал что-то из своих записок, тяжело было удержаться от искушения стать наивным ребёнком, который верит всему.

– Нет, Феодор, нет, – печально ответил Гаилай и, морщась от жажды, протянул руку за местным напитком.

Предводители трёх команд гребцов чуть не столкнулись лбами, одновременно бросившись к сосуду с шотским элем, но в желании угодить рассказчику их опередил Волок-ант. Он кинул свою флягу странствующему историку, тот её, разумеется, не поймал, и, пока учёный муж шарил руками по земле, словен по имени Волок заметил:

– Знатно голос тянешь, да не знатно руками ловишь, потешник. Рассеян потому что. Коли следить за собой не начнёшь, скоро поутру вскочишь, а голову на подушке оставишь. И смех, и грех, и кушать некуда.

Другие предводители прыснули со смеху, а Феодор широко улыбнулся. В командире словенской дружины тоже пропадал талант потешника. Только если Гаилай смешил людей просто своим поведением, то Волок-ант делал это острым словом.

Краткий приступ подобострастия, к которому некоторых предводителей подтолкнула очередная демонстрация умения Гаилая рассказывать истории, прошёл. Учёному мужу были благодарны за увлекательный рассказ, но опять не воспринимали его всерьёз. Кроме Феодора Отважного.

– Так почему это не могут быть келпи? – напомнил он присосавшемуся к горлышку фляги историку о цели разговора.

Гаилай вернул флягу Волоку, вытер губы и, обхватив руками согнутое и прижатое к груди колено, заговорил, раскачиваясь взад-вперёд:

– Во-первых, келпи живут только в реках и озёрах, то есть в пресной воде. Во-вторых, существует немало способов их задобрить. А в-третьих, мне именно сейчас вспомнилась одна интересная история из жизни философа…

– Гаилай, не отвлекайся, – перебил его купец. – Ну, а кто это, по-твоему, может быть?

Гаилай промолчал, что у него обычно значило «не знаю», потому что свои знания он никогда не держал в себе и обожал ими делиться.

– Гаилай, друг, – мягко сказал Феодор, – буду откровенен, мне очень нужно узнать, что тревожит душу этого человека. Если ты сможешь к утру вызнать, какую беду он видит в ясной погоде и спокойном море, то, клянусь Мессией, я оставлю тебя в стране шотов на целых четыре месяца, дав тебе семь лучших воинов в охрану и одного гребца в носильщики.

Гаилай чуть не упал с мешка с товаром, служившего ему сиденьем, когда услышал слова, которых давно ждал. Но, немного подумав, сильно опечалился:

– Нет, Феодор. У меня ничего не выйдет.

Пока купец пытался его разубедить, два предводителя букеллария стали о чём-то перешёптываться. Волоку пришла в голову интересная мысль, которой он поспешил поделиться со своим другом и побратимом:

– Феодор, а дозволишь нам с Олафом попробовать тайну выведать? – закончив совещание с викингом, спросил словен.

Исходи это предложение от Олафа, Феодор не удивился бы. В конце концов, командир варяжского букеллария – потомок волхвов и уже не раз поражал команду своими умениями. А вот как может помочь делу второй командир, безусловно, хороший воин, но несерьёзный человек?..

– Если это очередная шутка, Волок, то сейчас не место и не время, – сказал Феодор.

Командир воинов, больше похожий на предводителя потешников, подмигнул викингу-побратиму и сказал:

– Коли парень-рыбак захотел заместо плавания в беге посостязаться, неужто погонят его?.. А может, дадут вначале выступить?

– Хорошо, – согласился Феодор, – попробуй. Олаф, ты будешь работать с ним в паре, поэтому если твой побратим вместо того, чтобы помочь, совсем поссорит нас с лоцманом, отвечать будешь ты.

Варяг ответил кивком.

– Но и без помощи потешника нам не обойтись, – добавил Волок. – Дозволь нам втроем потолковать кое о чём, а потом зови шота на огонёк погреться. А когда всё зачнётся, главное – молчи. Если всё по-нашему выйдет, то скоро он сам заговорит.

Заинтригованный Феодор дал согласие на всё, о чём попросил словенский воин весёлого нрава.

Когда шот попал в шатёр, Волок и Олаф вели себя как ни в чём не бывало. Они болтали о чём-то о своём на языке, которого Горвинд не знал. Феодор пригласил лоцмана за стол, а предводители гребцов и матросов затеяли игру в кости. Вот только Гаилая не было. Без консультации с историком Олаф и Волок не смогли бы ничего сделать, но так как у него просто на лице было написано, что здесь что-то затевается, то пришлось его удалить.

Лоцман, действительно решивший было, что его позвали, чтобы в очередной раз залезть в душу, через пару минут расслабился, позволил себе выпить вина и поговорить с Феодором на отвлечённые темы. И тут Олаф и Волок как бы сами собой перешли на имперский язык, известный всем присутствующим, включая Горвинда Макнута.

– …Поверить не могу, Волок! Неужели домовой есть в каждом доме?

– Так как же дому без хозяина! Без духа-хозяина. Домовой много полезных дел делает, но лишь глупый хозяин всё как должное воспринимает. А умный завсегда духа-хозяина отблагодарит за помощь добрую. Пряничком, молочком, вещью какой красивой пожалует.

Шот чуть не пролил вино, когда услышал эти слова. Он бросил на руса и словена недовольный взгляд, но потом повернулся к Феодору и возобновил беседу. Однако сохранять спокойствие ему с каждой минутой становилось всё тяжелее и тяжелее, ведь разговор двух командиров коснулся его родины:

– Нет, не может быть, чтобы даже в этих убогих хижинах, которые шоты считают за приличный дом, водились духи, подобные вашим домовым!

– А то как же, Олаф!

– И они так же любят, когда хозяева оставляют им в условленном месте благодарность за труд?

– Дивлюсь я на тебя, брат. Благодарность – она любому в любом деле приятна. Шотский домовой подарки всякие не меньше нашего, словенского, любит. Сказывал мне один старый шот…

– Лжец! – крикнул Горвинд Макнут в сильном волнении.

Словен и рус ни словом, ни жестом не выдали, что ждали такой реакции. Олаф недовольно поцокал языком и покачал головой, а Волок-ант с деланым возмущением спросил:

– Зачем в чужой разговор уши вклеил? Почтенный шот, мы тебя беседовать не приглашали!

– Гром и молния! Клянусь честью клана, мне кажется, что у одного из твоих воинов язык стал длиннее нужного! – крикнул старый шот Феодору, повернулся к Волоку и прошипел: – Если ты думаешь, что можешь, напялив доспехи, бессовестно клеветать на нашего доброго брауни, сравнивая его со своим домовым, то глубоко ошибаешься! Ты ничего не знаешь о брауни, наглый воин, и просто пользуешься наивностью своего друга, готового верить в любую чушь, сказанную тем, с кем он когда-то смешал кровь!

Горвинд чуть не ударил Волока, но сдержался. Следующие его слова были обращены к Олафу-русу:

– Не верь ему, викинг. Наш брауни – не его домовой и не ваш, варяжский гутгин. Он хочет, чтобы никто не знал о его существовании, и ненавидит, когда его пытаются отблагодарить. Мой дядя, мир его праху, осмелился в своё время одарить своего брауни дорогими сапогами, и в результате оскорблённый дух покинул навсегда его дом в этих сапогах. Верь мне, а не ему. Я шот, а не он.

Олаф-рус сделал вид, что не согласен:

– Я уважаю твои седины, Горвинд, поэтому не считай за обиду мои слова. Я не могу поверить, что ты понимаешь в духах домашнего очага больше, чем мой побратим. Ведь у тебя же у самого нет дома.

– У меня нет дома всего лишь тринадцать лет, с тех пор как…

Шот оборвал речь на полуслове. Он понял, что чуть не проговорился о своей тайне тому, кто этого не заслуживает.

Настал решающий момент. Феодор от волнения едва усидел на месте. Если Волок сейчас позволит Горвинду надолго замолчать, тот замкнётся ещё больше, и тогда из него клещами слова не вытянешь.

Но положение спас не Волок, а его побратим:

– И снова не соглашусь с тобой, Горвинд. Если ты, столько времени проводя на воде, до сих пор её опасаешься, я полагаю, что ты мог, когда жил в пределах настоящего дома, ничего не знать о его духах.

– Гром и молния! Ты, кажется, хочешь мне, бывалому лоцману, рассказать о том, что такое открытая вода?!

– Горвинд, я, викинг от рождения и до самой смерти, рождён вблизи моря и умру рядом с ним. Я знаю, что в море водятся страшные существа навроде мировой змеи Ёрмунгард, гоняющейся за своим хвостом, но если не забывать воздавать славу доброму вану Ньерду, то солёной воды опасаться не стоит. Кто думает иначе, плохо знает морское дело.

Дело запахло дракой. Феодор уже хотел было вмешаться, но Волок отрицательно покачал головой, и купец остался сидеть за столом, понадеявшись на то, что побратимы знают, что делают. А старый шот стоял напротив невозмутимого варяга, багровый от гнева, и ладонь его уже легла на рукоять кинжала.

– Проклятый викинг! Как ты смеешь мне, человеку, который познавал морское дело тогда, когда ты ещё не лежал во чреве матери, бросать такие обвинения?!

– Я никого не обвинял, Горвинд. Я всего лишь сказал, что думал. Я уважаю твой опыт морских странствий, но нельзя отрицать очевидного: моряк, который сравнялся в морском деле с викингами, никогда не станет с ними спорить. А то, что викинги – лучшие в мире мореходы, так же бесспорно, как то, что они же – лучшие в Срединном Мире воины. Да и за его пределами тоже. В хирд конунга Асгарда попадает очень мало людей, которые не знают языка страны фиордов.

– Ты… ты… – Горвинд Макнут задыхался от возмущения.

Викинг спокойно допил своё вино, встал и сказал, глядя на Феодора поверх своего собеседника:

– Спасибо за славный ужин, Феодор. Я ухожу спать.

– Стой! Проклятый рус, ты не хочешь закончить спор о том, кто лучше знает море? – попытался остановить опытного викинга старый шот.

Олаф легко убрал руку Горвинда от своей груди и усмехнулся.

– Зачем? Когда человек что-то знает, он говорит об этом прямо. А тайны в разговорах нужны только для того, чтобы было чем прикрыть незнание.

– Да уж, – подлил масла в огонь Волок, – в дружине у хорошего дядьки от молодых ратников никаких секретов нет. А у худого так: там вы не доросли, здесь не поймёте, а тут мало каши ели.

В дружинах словенских князей дядьками называли людей, ответственных за обучение новобранцев. Ант опять вставил родное слово в речь на имперском языке, забыв, что не все его правильно поймут. Что, например, тот же Горвинд может принять незнакомое слово за ругательство в его сторону. Впрочем, командиры-побратимы уже и без этого довели лоцмана, как говорят кузнецы, до белого каления.

Феодор уже хотел было обругать командиров и извиниться за них перед человеком, от чьих капризов зависела судьба целого народа и одного торгового дела, как старый моряк крикнул «Стой!», подбежал к столу, сел за него, некоторое время посидел молча, сжав голову ладонями, будто клешами, затем схватил сосуд с вином, залпом опорожнил его почти наполовину, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и задал Олафу, не поворачиваясь к нему лицом, странный вопрос:

– Выскочка из страны фиордов, вообразивший себя знатоком моря, видел ли ты хоть раз человека, с которого живьём содрали кожу?..

Никто в шатре предводителей и не предполагал, что с этих слов начнётся рассказ о самом страшном событии в жизни Горвинда Макнута, доброго шота с безумными глазами.

* * *

– Хотя кого я спрашиваю?.. Гром и молния! Конечно, ты видел, как с людей сдирают кожу. Викинги не особо церемонятся с теми, кто сопротивляется их набегам. И ничего не говори, наглый рус! Я знаю, что ты скажешь. Что ты так никогда не поступал и твои друзья тоже. Но того, что так поступал кто-то из твоих соплеменников, ты отрицать не можешь.

Молчи, рус. Молчи, словен. Молчите все, ибо то, что вы сейчас услышите, не слышал из людей ваших народов никто! И от того, кого вы послушаете, меня или вашего мнимого знатока морского дела, зависит ваша жизнь! В этом плавании ваши тела и души храню я, а что с вами произойдёт, когда вы поплывёте без меня?! Если будете убеждены в том, что в море много зла, но подчиняется оно какому-то доброму, как медвежонок-сосунок, властелину, то рано или поздно попадёте в беду!

Все вы не первый год ходите в море, но не знаете о нём и десятой доли того, что известно каждому шоту. Только тогда, когда зло даёт о себе знать, вы понимаете, что оно существует, но рассказать об этом не можете никому. Потому что зло из бездны не возвращается домой с пустыми руками.

Мы, шоты, другие. Мы знаем о существовании зла из бездны с детства и поэтому не встречаемся с ним никогда. За редким исключением. Например, когда такие, как я, нарушают правила, которым стоит следовать, чтобы не стать его добычей. И чтобы понять, что я пережил, вам надо хоть раз увидеть, как с живых людей сдирают кожу!..

Я не знаю, почему мой народ знает о морском зле больше других. Может быть, мои предки были ближе к богам, может, просто были более наблюдательны, может, видели какие-то письмена, к которым больше никто не имел доступа… Повторяю вам всем, люди, вообразившие себя моряками, я не знаю…

Язык, на котором вы общаетесь, я так легко освоил, потому что когда-то имел с ним знакомство. Да, Феодор, я был на твоей родине. За несколько недель я завёл много интересных знакомств. Встречал я и учёного мужа, по сравнению с которым твой рассеянный шут не умнее овец моего дяди, мир его праху. Но и его знания – ничто по сравнению с мудростью моего народа.

Мы были молоды и не жалели времени на споры. Он смеялся над моими рассказами, а я над его. Он поведал мне страшную догадку, что якобы опередила время: что богов нет, а жизнь вышла из воды, в том числе и человечья.

Мне было весело его слушать. А вы не слушайте его лживых россказней, друзья, если встретите. Быть может, когда-нибудь такие умники сумеют доказать всему миру, что они правы, но вы всё равно не верьте им… Жизнь вышла из воды?.. Гром и молния, да зайдите в любую лужу подальше, и сразу поймёте, что это чушь!

Да, вода творит добро, но только та, что падает с неба. А у той воды, которая бежит по земле, дары жизни нужно брать самому. Сама она не даст рыбы, не перетечёт в твоё ведро. Тебе нужно наклониться, чтобы зачерпнуть её, и долго трудиться, чтобы она отдала рыбу. По своей воле вода, которая течёт по земле, творит только зло. И чтобы понять, насколько велика сила этого зла, вам надо видеть хоть раз, как с живого человека сдирают кожу…

Якорь вам на голову, дайте мне ещё вина!.. Хотя нет, не надо. Вино тоже течёт, а я сейчас не хочу видеть ничего, что плещется. Я живу на воде, но воду ненавижу. Я с радостью проводил бы на суше больше времени, но зло из бездны способно настигнуть меня и там…

Якорь вам на голову, ну как человек в здравом уме может говорить, что жизнь вышла из воды?! Даже когда вы пьёте, вода норовит вас убить. Чуть отвлеклись, и вот она уже попала не в то горло. На суше человек может жить до смерти, а вода стремится забрать вашу жизнь, как только вы в неё войдёте…

На твоей родине, Феодор, мне довелось попасть в неприятную историю. С тех пор я слежу за своими знакомствами. Из пыточной камеры я вышел живым и не увечным, но зато первый раз увидел, как с человека сдирают кожу. Как обнажается красная плоть и жёлтые пульсирующие вены… Думал ли я когда-нибудь, что встречусь с этим зрелищем снова!..

Об акулах и осьминогах вы знаете не хуже меня, поэтому о них я промолчу. Но есть твари и похуже. Даже безобидная с виду речная лошадь, если вы вовремя не выгоните её из табуна, принесёт беды. Она похожа на настоящую кобылу и вылезает ночью пощипать травы и смешаться забавы ради с табуном какого-нибудь рассеянного человека.

А ещё на морском дне раскинуты целые города, в которых живут похожие на нас люди. Прозрачные своды отделяют их улицы от толщ воды, и дышать этой водой, как рыбы, они не могут. А выходить-то на поверхность надо!.. Зачем? Хотя бы затем, чтобы развлечь себя мучениями простого смертного! Вот они и надевают шкуры рыб и дельфинов, а у самого берега снимают, прячут в укромном месте и отправляются в ближайшую деревню, но не дорогой честного человека, а тропой зла. Они могут сделать всё, что угодно, и остаться безнаказанными. Кто станет преследовать преступника, надевшего рыбью шкуру и нырнувшего в самую глубь? Найти эту шкуру и спалить – единственное средство борьбы с ними. Остальные обитатели бездны гораздо опаснее, к тому же и выглядят страшнее!

В реках и озёрах и даже в сточных канавах живут келпи. Они уродливы и мерзки, но в них есть хоть какое-то благородство. Они всегда предупреждают свою жертву, чтобы человек успел закончить все дела перед неминуемой смертью, и с ними можно договориться. Только благодаря усердным жертвам моих предков я столько времени спасаюсь на реках и озёрах от морского зла.

Да, морское зло страшнее речного. Может быть, потому, что благословенная небесная вода приходится родственницей речной и озёрной? И это родство смягчает душу речной воды до такого состояния, что её можно пить, как небесную? Не знаю, но знаю, что морская вода такого родства не имеет, и поэтому пить её – верный способ умереть от жажды втрое быстрее.

Морское зло страшно и многолико. Оно может иметь вид красивой девушки, как русалка. А может принять форму речного рака, увешанного ракушками. Встретите такого – знайте: это Шелликот, или ракушечник. Он имеет весёлый нрав, но шутки его заканчиваются нашей смертью. Бойтесь, друзья, услышать его смех, ибо ему хорошо только тогда, когда человечьему племени плохо…

Но это не самое страшное зло из того, что нашло приют в море. Не главный враг человечьего рода. Самый жуткий обитатель бездны может появиться где угодно, но его чертог лежит на дне моря, что омывает север моей страны и Орочьи острова.

Орки давным-давно покинули эту местность – три или даже четыре столетия назад. Многие даже не помнят об их существовании совсем, и кто-то даже смеет утверждать, что никаких орков никогда не было, а своё название острова получили от слова «орка» – прозвища китов-убийц.

Всё это ложь, и да сгниёт язык у того, кто её повторяет! Китобои здесь ни при чём! Только такие злые существа, как орки, могли поселиться близ чертога самого страшного создания моря.

Местные жители пользуются тем же расположением этого чудовища, что и прежние обитатели, хоть и не отличаются их злым нравом. Но даже они могут пострадать, если забудут вовремя принести жертву или нарушат правила. Как один раз нарушил я… Гром и молния, прошло тринадцать лет, а я всё помню, будто это было вчера! О боги, пусть вам, друзья, повезёт и вы никогда не увидите, как с человека сдирают живьём кожу!..

Это было тринадцать лет назад. Я уже отошёл от морского дела и жил вместе с семьёй и родным кланом. Мой отец давно умер, и клан возглавлял мой дядя Клентвин, мир его праху.

Тем вечером я задержался на охоте и поэтому возвращался с неё глубокой ночью. Я был при оружии и потому не особо опасался дикого зверя. И вот я уже считал, что достиг дома, когда услышал женский крик. Я не самый сильный человек своего края и не рождён воином, но клянусь честью клана, если женщина кричала, Горвинд Макнут всегда спешил ей помочь.

Я увидел две неясные фигуры. Одна, по всей видимости, принадлежала женщине, звавшей на помощь, а вторая была похожа на всадника. Я бросил копьё, и оно взбило пыль перед носом коня, и всадник тотчас развернулся и ускакал. Если б я тогда знал, что это был за наездник и что это был за конь!..

Одно из главных правил жизни бок о бок с морским злом: никогда не вставать на его пути к избранной жертве, ибо тогда жертв будет много больше.

Что ты смотришь на меня с таким презрением, викинг? Да, если б я знал, что это не простой всадник, я бы не вмешался, и не потому, что трус или слишком ценю свою жизнь. А потому, что в результате я остался на этом свете совсем один. Погибли все. И моя семья, и клан во главе с дядей Клентвином, мир его праху.

Но тогда я думал, что совершил благородный поступок, и был страшно этому рад. Я подобрал копьё и криком попытался вернуть убегающую женщину, но бесполезно. Страх её был так велик, что она, наверное, мчалась без остановки до самой страны саксов. Я же вернулся домой и всё рассказал жене. Она слегка пожурила меня, но в душе была довольна. Да и дядя, мир его праху, потом сказал, что я не уронил честь клана в грязь.

И вот спустя семь дней я отправился за водой на ручей, и там случилось так, что моя левая нога подвернулась, я упал, стукнулся затылком о камень и потерял сознание. Когда я очнулся, то обратный путь из-за треклятого вывиха занял довольно много времени. Тогда я ещё не знал, что этот вывих спас мне жизнь.

Когда я добрёл до деревни, то увидел, что все окна распахнуты настежь, а двери раскрыты, несмотря на то что уже наступила ночь. Снедаемый страхом и сомнениями, я вошёл в свой дом и закричал, как будто никогда не видел смерти. Хотя видел, и не раз. И даже видел, как с человека живьём сдирают кожу. Но того… того, что эта тварь сделала с моей семьёй и всей деревней… я не мог себе даже представить…

Дайте мне время вытереть слёзы и успокоить дыхание, чтобы я смог закончить. И даже не смотри в мою сторону, викинг! Я знаю, что у вас слёзы считаются позором, но я был рождён не воином, а обычным человеком, и поэтому рыдал тогда, увидев окровавленные стены, рыдаю и сейчас, о них вспомнив…

Только потом я понял, что всадник, вздумавший развлечься с женщиной, был его сын. Будь это сам Наккилэйви, я бы умер прежде, чем увидел смерть семьи, деревни и клана. Наккилэйви не испугался бы как сопливый мальчишка, да и я бы узнал его…

Как, вы не знаете, кто такой Наккилэйви?!

О боги, почему у меня не такой звонкий язык, как у вашего Гаилая или наших сказителей? У меня нет их дара рассказчика, я простой человек, который говорит простыми словами, и поэтому, сколько бы я вам ни говорил о Наккилэйви, вы так до конца и не поймёте, кто это. И не поймёте мой страх…

Но я попробую…

Друзья, представьте себе огромного человека с ненормально большим лицом. Большим и вытянутым, как свиное рыло! С широким ртом, полным длинных острых зубов. Голова его постоянно перекатывается с плеча на плечо, потому что твари с такой вытянутой мордой не нужна шея.

Никто не знает, как он плавает в море, но на суше он появляется на коне. Точнее, не на коне, а на какой-то твари, похожей на кита, у которого отросли ноги. Те, кто ни разу не видели Наккилэйви в море, даже считают, что никакого коня нет, а всё это единое двухголовое существо, настолько сильно срастается злой дух Орочьих островов со своей чудовищной лошадью, когда садится в седло.

Но самое страшное не это. Самое страшное – это то, что на его теле не растёт ни волоска. Потому что у Наккилэйви совсем нет кожи!

Думал ли я когда-нибудь, что увижу снова красную, ничем не прикрытую плоть и кровь, бегущую по жёлтым венам! Но если человек, с которого содрали кожу на моих глазах, умер быстро, то Наккилэйви без кожи жил с рождения.

О боги, зачем вы позволили луне светить в эту ночь так ярко?! Почему вы позволили мне это увидеть?!.

Ломая дома и разбрасывая в стороны изуродованных мертвецов, ещё днём шутивших со мной, страшный конь Наккилэйви вёз своего хозяина, а я отползал назад, не в силах отвести от него взгляда. Зрелище было жуткое. Увидеть такое чудовище наяву я не пожелал бы худшему врагу, клянусь честью мёртвого клана!.. Но всё равно я не мог оторвать взгляд.

Он мог бы убить меня сразу. Или сожрать, или разорвать в клочья, или отравить своим ядовитым дыханием, или покарать той же жуткой смертью, какой умерла моя семья. Но ему хотелось вначале сполна насладиться моим страхом.

Я слышал, как он смеётся и как ржёт тварь, на которой он ехал. Я отползал назад, царапая спину о камни, а он неторопливо следовал за мной до тех пор, пока я не почувствовал, что одежда моя стала мокрой. Я вполз в ручей, из которого набирал воду.

И тогда Наккилэйви остановился. Теперь он больше не смеялся. От страха я не мог вспомнить, что у морского чудовища есть одна слабость: он не выносит пресную воду в любом виде и поэтому никогда не выходит на сушу во время дождя.

Если бы я вовремя вспомнил об этом, то сейчас уверенно ступал бы на обе ноги. Но я не подтянул вовремя вывихнутую ногу, и Наккилэйви успел за неё уцепиться.

Вот он, шрам от его когтя! Смотри, викинг, ты воин, ты должен знать толк в боевых ранах. Это след не от кинжала и не от меча, это коготь хозяина местных вод, от которого я по доброте своей спасаю вас всех уже третий поход!..

О боги, как мне было больно! Не смотри так, викинг, у нашего народа тоже считается постыдным мужчине жаловаться на боль, но иначе вы не поймёте моего страха. От боли я стал бить кулаками по воде, и одна из капель случайно попала на голую плоть Наккилэйви. Чудовище издало такой рык, от которого мои уши отошли только через полгода, вынуло коготь из моей ноги и исчезло…

Клянусь, друзья, я просидел в ручье, не смея подняться, два дня и две ночи. Я умирал от голода, но не сделал ни шагу, пока небо не разразилось ливнем, и лишь тогда дополз до ближайшего дерева и, сорвав плод, с жадностью его съел, не обращая внимания на ливень, заливающий рот. А потом…

* * *

Вторая половина рассказа старого шота не вызвала таких эмоций, как первая. О том, что он стал жителем рек и озёр, все присутствующие уже знали.

Феодор не знал, как ему поступить. Не знал, верить или не верить тому, что сказал его лоцман и о чём не было ни слова сказано в книгах мессианской веры. Он не мог признать, что Мессия допускает существование чудовища, подобного Наккилэйви, но не мог и возразить что-либо на столь искренний рассказ.

И главное: исповедь Макнута не принесла того, чего ждал от неё Кривой Купец. Правда заключается в словах старого шота или ложь, в которую он по какой-то причине истово верит, – Феодор в любом случае не знал, как ему помочь. А помочь ему значило спасти путешествие.

Но у Олафа-руса уже родилась одна интересная мысль.

Вся команда быстроходной «Лани», от музыканта Генриха до корабельного кота Сенеки, пребывала в самом хорошем расположении духа. Ещё бы! Первый раз на их памяти добрый шот смеялся, причём в этом смехе не было безумия. Ясная погода благоволила плаванию, и славный лоцман не требовал повернуть назад. Свесившись через борт, он смеялся светлым смехом, и можно было подумать, что это голос маленького ребёнка, а не познавшего седину взрослого. А потом лоцман достал флягу с пресной водой и щедро полил ею море, и никто не посмел высказать ему порицание за расточительство, ибо все уже знали о несчастье, которое бедняге пришлось пережить.

– Слушай, слушай, Наккилэйви! Ты услышишь этот шум даже сквозь плеск вёсел! Это не дождь, но тебе хватит, чтобы испугаться! Я обвешан флягами, как бродячий торговец товаром, и в каждой из этих фляг то, что не убьёт тебя, но заставит мучиться! Заставит уползти обратно в бездну, тебя породившую! Тринадцать лет я прятался от тебя на пресной воде, которую ты ненавидишь, не подумав, что можно просто взять её с собой, как берут на охоту копья и ножи. Просто я не был рождён воином, и моя первая мысль при встрече со злом была: бежать! А мой друг викинг ничего не смыслит в легендах и сказаниях, но зато он воин с рождения и даже при встрече со злым духом думает, как бы с ним сразиться! Да, Наккилэйви, ты силён и страшен, и убить тебя нельзя, но человек всё равно сильнее! Спи в своей бездне и не смей приходить на землю, ублюдок, погубивший мою семью, иначе, клянусь честью клана, который ты уничтожил, я плесну тебе в морду столько пресной воды, что тебе мало не покажется! Тот крик, от которого я оглох на полгода, будет шёпотом тихого ветра, когда твоя морда получит привет из моей фляги!..