Текст книги "Журнал «Если», 2000 № 12"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

Соавторы: Кир Булычев,Орсон Скотт Кард,Пол Дж. Макоули,Эдуард Геворкян,Виталий Каплан,Евгений Харитонов,Кингсли Эмис,Дэйв Крик,А. Остин,Майклин Пендлтон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)


ДОМ ДЛЯ ИДИОТА

Передается ли любовь к фантастике по наследству? Наверное, об этом задумались кинозрители, когда в 1993 году на экраны вышел фильм «Урод». В его титрах значился режиссер Роман Качанов-младший, сын и тезка знаменитого мультипликатора, автора трилогии о Чебурашке, очаровательной лирической ленты «Варежка» и гордости «Союзмультфильма» полнометражной «Тайны Третьей планеты», снятой по повести Кира Булычева.

Герой фильма «Урод», исполненный Никитой Высоцким, родился уже взрослым, вполне сформировавшимся мужчиной, да еще с уникальным даром перевоплощаться во всех, кого он встречал, с кем говорил, о ком читал. Увидав фильм с Арнольдом Шварценеггером в главной роли, он становился непобедимым бойцом, прочитав «Кама сутру» – гениальным любовником… Этот сюжет придумал Иван Охлобыстин, к тому времени уже известный как актер, исполнитель главной роли в замечательном фантастическом фильме режиссера Никиты Тягунова «Нога» (1991). Персонаж Охлобыстина потерял в Афганистане ногу, и она превратилась в «двойника», забравшего у своего бывшего хозяина все самые плохие черты и ставшего злодеем и насильником. В основе сценария, написанного покойной Надеждой Кожушаной, лежит сюжет одноименного рассказа Уильяма Фолкнера, однако внимательный зритель явно заметит здесь следы гоголевского «Носа» и стивенсоновского «Доктора Джекила…»

После выхода фильма «Урод» прошло несколько невеселых лет. Скончались мультипликатор Роман Качанов-старший и режиссер Никита Тягунов. Изменилась экономическая ситуация, российское кино впало в глубокую апатию, из которой так и не выбралось по сей день. Роман Качанов-младший успел эмигрировать, а потом снова вернуться. Иван Охлобыстин за это же время сыграл несколько интересных ролей («Над темной водой», «Мания Жизели», «Приют комедиантов», «Старые песни о главном – 2» и др.). И два года назад на видеокассетах появился фильм «Максимилиан», режиссером которого снова значился Роман Качанов, а автором сценария – Иван Охлобыстин.

Герой фильма – гений земли Русской. Он дает всем точные советы и вообще творит невероятные чудеса, однако в финале оказывается самым обыкновенным человеком, а вот другой персонаж, поверивший в него, возносится на небо…

Годом спустя вышла картина «ДМБ», снятая тем же дуэтом.

Корр.: Вы задумывались о жанре своих фильмов?

И. Охлобыстин: Если заняться самоопределениями, то «Урод» – это такая бытовая фэнтези. Ее герой – максималист, человек, который абсолютно верит во все увиденное. Настолько, что оказывается способен к перевоплощению. Если человек во что-то верит по-настоящему, то непременно происходит чудо, а этот человек верит во все…

Корр.: Значит, «Максимилиан» в чем-то продолжает тему, начатую «Уродом»?

И.О.: Можно сказать и так. Хотя он сначала был пьесой, назывался «Максимилиан-столпник» и шел во МХАТе… Ну а «ДМБ» – это уже совсем другая стилистика.

Фильм «ДМБ» – комедия о современной российской армии. По мнению авторов, этот мир сам по себе настолько фантастичен, что тот, кто побывал в нем, уже не удивится, увидев летающую тарелку или двухголового милиционера, зато вполне может прогуляться по улице вместе с «Чебурашкой, который ищет друзей»… Вот еще одно возвращение назад, в детство, аллюзия творчества великого мультипликатора…

Корр.: Расскажите, как вы вообще начали работать вместе с Качановым-младшим?

И.О.: Вначале было все наоборот. Мы вместе учились во ВГИКе: но Роман – на сценарном факультете, а я на режиссерском. Он написал сценарий для моей первой учебной киноработы, мне очень не понравилось, как он это сделал, и следующий сценарий я писал уже сам. Так я стал сценаристом. А через какое-то время я написал сценарий фильма «Урод», и Роману он настолько понравился, что сценарист сам взялся за съемки. Так он стал режиссером… Сценарий, кстати, я написал дня за три, но сам фильмы по своим сценариям снимать не люблю. Сначала сценарий хотел купить Федор Бондарчук, но, по обыкновению, долго обещал и не покупал, а потом пришел Роман и решил все довольно быстро…

Еще в 1988 году была снята трехчастевка «Чушь, или Рассказ ни о чем». Ее поставил студент мастерской И. Таланкина Иван Охлобыстин, а сценарий написал учащийся мастерской К. Парамоновой Роман Качанов. Сейчас эта работа почти забыта, но именно она дала начало этому замечательному тандему…

Корр.: Вы сами оцениваете свои фильмы как фантастику?

Р. Качанов: Фантастика – это то, что мы все не хотим видеть. Потому что где-то обязательно есть летающие тарелки, есть какие-то невероятные вещи, а у меня в фильмах они просто проявляются, как на фотобумаге. Причем я стараюсь, чтобы эта фантастика была максимально органично вплетена в реальность фильма. Ведь каждое кино – маленькая новая реальность, которую нам дают с экрана и в которую мы верим как в абсолютную реальность… или почти абсолютную. И если в нее привносятся элементы, знакомые по фантастической литературе, то мы все равно стараемся это сделать так, чтобы она воспринималась как некая иная действительность. Рано или поздно мы обязательно придем к настоящему фантастическому фильму, но это будет позже…

Корр.: И кто же для вас «настоящий фантаст»?

Р.К.: Мой авторитет в фантастике, а может быть, и не только в фантастике, – это Кир Булычев. Потому что я столкнулся с ним на каком-то очень важном этапе своего взросления и рос с его книгами. Кир Булычев однажды просто перевернул мою жизнь и внес фантастику в мое мировосприятие. Все его произведения сделаны на такой правде жизни, добре и улыбке, что в них веришь без оглядки.

Мне хотелось бы, так или иначе, вернуться к «Тайне Третьей планеты» и, может быть, создать римейк. Или сделать эту вещь как радиопостановку или театральное шоу, мюзикл или рок-оперу… Представьте себе, скажем, Гарика Сукачева в роли одного из капитанов. Наверное, всех людей тянет к истокам, а это мои истоки…

И.О.: Один из любимых моих писателей – это Роджер Желязны. Больше всего нравится «Мастер снов». Очень люблю Толкина. Такая классическая фэнтези… Мой любимый фильм «Дракула Брэма Стокера», снятый Фрэнсисом Фордом Копполой, и «Битл Джус» Тима Бэртона.

Сейчас Роман Качанов снимает новый фильм по сценарию Ивана Охлобыстина. Картина называется «Даун Хаус», в ее основе лежит сюжет романа Федора Достоевского «Идиот». Герои классика одеты в яркие костюмы, странным образом совмещающие элементы народного кича и современной высокой моды, действие романа перенесено не то в наши дни, не то в некое гротескное карнавальное вневременье… По жанру эта картина ближе всего к фантасмагории.

Корр.: Как возник этот странный замысел: снять фантасмагорию по Достоевскому?

И.О.: Идея фильма принадлежит Роману, он и попросил меня написать сценарий. В принципе, все осталось, изменена только речь персонажей – она отчасти стилизована под язык Достоевского, но только смешно стилизована, а отчасти «осовременена». Сюжетная линия осталась прежней. Даже если что-то мы опускаем, то непременно даем некий аналог. Действие протекает в современных декорациях, и то, что у Достоевского длится месяцы, у нас проходит за несколько дней.

Корр.: Как вы думаете, Достоевский не обиделся бы на такую трактовку его произведения?

И.О.: Я думаю, что живи он в наши дни, поступил бы так же. Только более талантливо, более круто, что ли… Впрочем, надо признаться, я не люблю Достоевского, считаю его великим автором, но не люблю. Он для меня слишком печален…

Корр.: Я слышал, что в работе над фильмом активно применяются компьютерные эффекты.

И.О.: Да, всевозможные иллюзии, сны и так далее.

Корр.: Кто придумал название?

И.О.: Название «Даун Хаус» придумал я. «Даун» – это потому, что он идиот, сумасшедший. А «Хаус» – это и музыка, и дом в переводе. У нас в фильме будет много музыки в стиле «хаус», главный герой танцует под эту музыку, под нее он в свое время сошел с ума, лег в клинику… Это музыка его отчуждения от социума.

Андрей ЩЕРБАК-ЖУКОВ

ПОЛЮБИТЕ МИСТЕРА ХАЙДА

Р. Л. Стивенсон умер в 1895 году – как раз в год первого киносеанса братьев Люмьер. Сложись его судьба более счастливо, он, как и Герберт Уэллс, мог бы писать сценарии по сюжетам собственных романов. Во всяком случае, эмоциональный шотландец наверняка не преминул бы высказаться по поводу экранизации своего самого знаменитого фантастического романа.

Еще до первой мировой войны роман Стивенсона «Странная история доктора Джекидя и мистера Хайда» был экранизирован четыре раза! Своим первым появлением на киноэкране легендарные Джекиль и Хайд обязаны американской фирме «Зелиг Полископ», в 1908 году заснявшей на пленку популярный спектакль театра Салливана. Это произошло определенно раньше экранного рождения других культовых героев кинофантастики, включая таких «патриархов», как Голем, Мумия и Франкенштейн. В 1910 году «Странная история…» была экранизирована в Дании, в 1912–1913 годах – снова в Америке. Все рекорды побил 1920 год, когда роман экранизировали трижды (!), причем одна из версий (режиссера Д. Робертсона, с Джоном Барримором) прочно утвердилась в истории кино.

Чем объяснить такую популярность? Знатокам творчества Стивенсона известно, что в основу художественной «идеологии» романа был положен кальвинистский догмат о беспрестанном противоборстве Добра и Зла в душе человека. Однако к моменту появления первых экранизаций истории о Джекиле и Хайде смятение в умы вносило уже не учение отцов церкви, а теория венского профессора психиатрии доктора Фрейда, разъяснившего каждому обывателю, что под покровом его добропорядочного сознания дремлют мрачные, зверские комплексы и инстинкты. Не будем, конечно, излишне горячиться, настаивая, что главный импульс к постановке «Зелига» дала «Психопатология обыденной жизни», а три экранизации 1920 года стали ответом «киношников» на работу «По ту сторону принципа удовольствия» (кстати, тоже 1920 год), но некое рациональное зерно здесь, без сомнения, есть.

Были, впрочем, резоны и чисто кинематографические. Перед первой мировой войной немое кино в полной мере стало актерским искусством. Показать в одном фильме, как один и тот же актер играет двух контрастных персонажей, попеременно появляясь то в маске добродетели (доктор Джекиль), то в личине зла (мистер Хайд), было заманчивой целью и для продюсеров, и для актеров.

Не удивительно, что именно после такой роли Джон Барримор «проснулся» настоящей голливудской кинозвездой. Ипостасями его героя стали любознательный энтузиаст-ученый с открытым, мужественным лицом и почти карикатурный злодей, чей мрачный взгляд словно гипнотизировал вас из-под полей низко надвинутой шляпы.

Однако в фильме режиссера Робертсона как бы за кадром остался сам магический процесс превращения Джекиля в Хайда – и обратно, то есть та самая научная (или квазинаучная) «пружина», благодаря которой любая сказка превращается в «сайнс фикшн». В романе Стивенсона все объясняется действием некоего эликсира, принимая который, герой радикальным образом меняет свойства своей натуры и внешности, причем к концу романа Хайду все труднее возвращаться в состояние Джекиля (здесь явно проглядывает еще один слой «идеологии» авторского замысла – под эликсиром, скорее всего, следует понимать алкоголь или наркотик). Но то, что легко изобразить на бумаге, куда как труднее заснять на кинопленку, особенно в эпоху, когда не только компьютерных эффектов, но и самого понятия «компьютер» еще не существует.

Головоломную для своего времени задачу решил режиссер Рубен Мамулян в голливудской постановке 1931 года. Его экранизация «Джекиля и Хайда» и по сей день остается самой глубокой по смыслу и самой яркой по актерскому исполнению. Джекиля-Хайда сыграл Фредерик Марч, получивший за эту роль «Оскара». На славу поработали художники-гримеры: «неандертальский» облик Хайда (грива жестких волос, выдающиеся надбровные дуги, огромные зубы, волосатые кисти рук) не только раскрыл идею о пробуждении звериного начала в homo sapiens, но и стал одной из «эмблем» Голливуда. Зрителям надолго запомнился пещерный дикарь в черном смокинге. Заметно усложнились и сюжетные мотивировки. На смену абстрактному злодейству пришла животная похоть с оттенком садистской жестокости, прекрасно обыгранная в эпизодах с проституткой Айви (Мириам Хопкинс). Уличная «жрица любви» испытывает своеобразное патологическое притяжение к звероподобному Хайду и становится его жертвой.

Но по-настоящему не раскрытым и по сей день достижением фильма стал процесс трансформации Джекиля-Хайда. Анализируя эти превращения, особенно в финальной сцене, когда на глазах полицейских умирающее звероподобное существо превращается в благородного джентльмена, современные исследователи приходят к выводу, что такого эффекта нельзя было добиться ни применением специальных фильтров, ни покадровым монтажом.

На фоне этого шедевра довольно бледной выглядела следующая голливудская экранизация. Снимавший в 1941 году для студии «Метро Голдуин Майер» Виктор Флеминг уже находился под пятой небезызвестного «кодекса Хейса», и, возможно, поэтому ни сам Джекиль-Хайд в исполнении знаменитого Спенсера Трейси, ни стивенсоновский сюжет не произвели особого впечатления на зрителя. Основные комплименты снискала актриса Ингрид Бергман, сыгравшая Айви (на этот раз не проститутку, а барменшу) в духе загадочных «роковых женщин».

Все же, надо отдать должное, и этот фильм был полноценной и уважительной экранизацией романа Стивенсона. В 50-е годы роман становится благодатной почвой для пародий и «модернизированных» версий. Строго говоря, начало этому было положено еще до второй мировой войны («Когда Квэкель создал Хайда», 1920, «Доктор Пикель и мистер Прайд», 1925), но тогда на фоне серьезных интерпретаций Робертсона и Мамуляна пародии остались практически незамеченными. Начиная же с 50-х к первозданному варианту стивенсоновского сюжета кинематограф больше не возвращался.

В 1953 году пара известных американских комиков Эббот и Костелло предстала в виде американских полисменов, направленных на стажировку в Лондон. Там друзья встречали доктора Джекиля (его играл известный по «Франкенштейну» Борис Карлофф), и после инъекции его эликсира один из друзей-«копов» превращался в монстра. Ценным в этой пародии было, пожалуй, только то, что герои Стивенсона даже здесь оказались в первом ряду культовых персонажей мирового кино – позднее Эббот и Костелло пародировали «Франкенштейна», «Мумию», «Человека-невидимку»… В 1951 году в Голливуде на свет появился «Сын доктора Джекиля», в 1957-м – «Дочь доктора Джекиля», но, увы, оба ребенка не умножили славы своего родителя.

Несколько большего успеха в новой интерпретации романа добились соотечественники Стивенсона – британцы. В 1960 году известный мастер готического «хоррора» Теренс Фишер поставил фильм «Два лица доктора Джекиля». Его примечательной особенностью стал невзрачный, хиреющий ученый Джекиль (П. Мэсси) и обольстительный, элегантный злодей Хайд (К. Ли). К числу других пикантных находок следует отнести не только нарочито «тлетворную» атмосферу действия (в кадре постоянно присутствуют образы сексуальных извращений и жестокости – проститутки, лесбиянки, трансвеститы, собачьи бои, мертвецы, ампутированные конечности и т. д.), но и то, что переродившийся Джекиль становился… любовником своей собственной жены. В 1972-м свою новаторскую версию предложил режиссер Рой Уорд Бейкер: в его фильме «Доктор Джекиль и сестра Хайд» вторым «я» ученого стала красивая женщина с порочными наклонностями. В числе достоинств фильма критики отметили поразительное внешнее сходство актера Ральфа Бейтса и актрисы Мартин Безвик. По более традиционному сценарию развивались события в фильме Стивена Уикса «Я, монстр» (также 1972 год). Здесь доктор Джекиль был последователем Фрейда и изобретал препарат, способный выпускать на волю подавленные комплексы и желания. Главные роли здесь сыграл знаменитый дуэт британского фильма ужасов – Крис Ли и Питер Кушинг. Последней искрой затухающего интереса британского кино к этому «вечному сюжету» стал фильм Джерарда Кикойна «На грани здравого смысла» (1989), где почти не изменившийся внешне Джекиль превращался в легендарного убийцу-маньяка Джека Потрошителя.

Если вернуться к Голливуду, то здесь история Джекиля и Хайда могла стать оболочкой даже для сюжета о расовых противоречиях. В фильме «Доктор Блэк и мистер Хайд» (1976, режиссер Уильям Крейн) чернокожий ученый так усердствовал в своих экспериментах, что превращался в белого негодяя. Интересно, что обе роли в этой антирасистской комедии сыграл негритянский актер Берни Кейси. В 1980 году гротескноуродливый герой Оливера Рида («Доктор Хекиль и мистер Хайп» Ч. Гриффита) в отчаянии принимал ядовитое зелье, но не погибал, а становился красивым мерзавцем…

После этого комедийного «хор-рора» голливудские продюсеры не вспоминали о Джекиле и Хайде целых пятнадцать лет – чтобы затем, почти одновременно, выпустить на экран фантастическую комедию Дэвида Прайса («Доктор Джекиль и мисс Хайд») и фантастико-историческую драму Стивена Фрирза («Мери Рейли»).

О примерах «сексуальной трансвестии» Джекиля-Хайда уже упоминалось. Можно добавить, что начало этой традиции было положено еще в 1917 году немой американской комедией «Мисс Джекиль и мадам Хайд». Сценаристы Т. Джон, О. Батчер, У. Дэвис и У. Ос-борн не привнесли в нее ничего принципиально нового. Некий потомок доктора Джекиля – живущий в Нью-Йорке сотрудник парфюмерной компании Ричард Джек (Тим Дейли) – решает продолжить эксперименты своего предка и, внеся в его формулу «смягчающее» начало, превращается в агрессивную авантюристку Хелен (Шон Янг). Хелен соблазняет коллег Ричарда, терроризирует его невесту и, задумав прибрать к рукам всю фирму, намеревается до конца дней сохранить свою порочную натуру и обольстительную внешность. В финале спасительный укол чудодейственного препарата по-голливудски просто разрешает угрожающую ситуацию, выставив на смех героев и зрителей актера Тима Дейли в женском платье.

Фильм, позаимствовавший идею Стивенсона для обыгрывания весьма популярной в середине 90-х идеи транссексуальности – смены пола, не имел особого успеха ни у публики, ни у критиков. Возможно, он был бы смешнее и динамичнее, если бы в главной мужской роли появился Джим Кэрри («Маска»), на которого первоначально делали ставку продюсеры.

В художественном плане более любопытной попыткой нового обращения к Стивенсону стала «Мери Рейли» Фрирза. Здесь своеобразным посредником между романом и сценарием стала еще одна книга – роман писательницы Валери Мартин («Мери Рейли», 1990), по произволу которой роль главной героини в классическом сюжете о Джекиле-Хайде перешла к женщине, служанке в доме доктора. Мери (Джулия Робертс), чье детство прошло под знаком сексуальных домогательств и изощренных издевательств отца (он запирал ее в шкафу с живой крысой), надеется, что в доме Генри Джекиля ей удастся забыть о прошлом, однако появление странного пациента в лаборатории доктора явно предвещает новые кошмары, Вместе с тем Хайд (и его, и Джекиля сыграл Джон Малкович), каким мы видим его в фильме Фрирза, далек от канонического образа «питекантропа в смокинге». При всех негативных проявлениях его агрессивной, жестокой натуры, это, скорее, разочарованный в людях мизантроп, чем необузданное в своих страстях и пороках чудовище. Неудивительно, что в Хайде Мери находит те черты подлинно мужского характера, которых ей недостает в Джекиле. Смерть Хайда вызывает сострадание героини и вместе с тем освобождает ее от мучительного комплекса страха-отвращения по отношению к отцу. В идейной канве фильма четко угадывается психоаналитическая доктрина Фрейда вкупе с конкретной социальной проблемой – аморальным преследованием родителями своих детей (весьма болезненная для Америки 90-х и ставшая темой многих фильмов). Своеобразная режиссура Фрирза, хорошие компьютерные эффекты в эпизодах трансформации героев, сильный актерский дуэт Робертс– Малкович выделили картину из потока фильмов-«середнячков», снимаемых по специфическому «социальному заказу».

Если не иметь в виду телевизионные версии романа Стивенсона (а их было не меньше дюжины, в том числе фильм классика французского кино Жана Ренуара «Завещание доктора Корде-лье» с Жаном-Луи Барро в главной роли), то фильм Фрирза является последним на сегодня экранным воплощением истории доктора Джекиля и мистера Хайда. Монополия этих героев на фантастические сюжеты о процессе перерождения личностей, трансформации Добра в Зло и vice versa была решительно и бесповоротно подорвана появлением на экране клонов, андроидов, виртуальных копий и т. д. И не только их: в сегодняшних боевиках герои меняют свою внешность и манеру поведения так же легко, как надевают новый галстук или перчатки («Без лица», «Миссия невыполнима-2»). Не кажется ли вам, что если бы Роберт Льюис Стивенсон посмотрел эти последние фильмы Джона By, на его лице появилась бы скептически разочарованная улыбка?

Дмитрий КАРАВАЕВ