Текст книги "Темный менестрель (СИ)"

Автор книги: Марина Хеллсинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

Впоследствии утраты, Мелиан не заговаривала больше ни с кем, кроме Маблунга. Его она попросила позаботиться о сильмариле и, не мешкая, отослать гонцов с вестями в Оссирианд – известить Берена и свою дочь Лютиен, правящих сильванами (эльфами Семиречья или Лесными). Затем она исчезла из Средиземья, вернувшись туда, откуда пришла – в лежавшие за морем земли Валар, чтобы оплакивать в садах Лориен свою потерю. Сила ее схлынула из лесов Нельдорет и Рэгион, и зачарованная река Эсгальдуин зажурчала другим голосом. Так Дориат лишился своей защиты, перестав быть сокрытым царством. Так и получилось, что переправившееся через Арос войско Наугрим не встретило никаких препятствий на своем пути и вошло в леса Дориата. Никто не осмелился преградить им дорогу, поскольку гномов было слишком много, и были они свирепыми воинами. Полководцы Серых эльфов погрузились в бездну сомнений и отчаяния, бросая свои отряды туда и обратно безо всякой стратегии. Гномы же не сворачивали с пути, и вскоре, перейдя мост, пришли в Менегрот, и здесь свершилось самое горестное и достойное сожаления деяние Прежних Дней. В Тысяче Пещер произошла яростная битва, во время которой погибло немало эльфов и гномов, и она надолго сохранилась в памяти и тех, и других. Гномы одержали победу, и залы дворца Тингола были разрушены и разграблены. Пал, защищая двери сокровищницы, и мой друг Маблунг Тяжелая Рука, и хранившийся в ней сильмарил был захвачен. Слухи о падении Тысячи Пещер, дошли до Берена с Лютиен, и вскоре после этого к ним прибыл гонец из Дориата, рассказавший о том, что там на самом деле произошло. Тогда Берен и Диор – наследник Тингола, возглавили погоню и с ними отправились многие из Зеленых эльфов Оссирианда. Вот и вышло так, что возвращавшееся из Менегрота гномье войско, изрядно поредевшее, на переправе Сарн Атрад было неожиданно атаковано невидимыми противниками. Ведь когда они взбирались на берег Гелиона, утомленные битвой в Дориате, окружающие их леса внезапно наполнились звуками эльфийских рожков, и отовсюду на них посыпались ливнем стрелы. Многие из гномов погибли в первые же минуты нападения; но некоторым, избежавшим этой участи, удалось сгруппироваться и бежать на восток, к горам. Но когда они уже карабкались по пологим склонам у подножья горы Долмед, навстречу им вышли Древесные Пастыри и загнали их в заколдованные тенистые леса Эред Линдона. Рассказывают, что ни один из гномов не сумел выбраться оттуда и вернуться по горным тропам домой. Впоследствии Берен с изумлением разглядывал тот самый камень Феанора, что он лично сковырнул с железной короны Моргота, и что теперь сиял среди золота и драгоценных камней прекрасного произведения искусства гномов. Он очистил ожерелье от крови, сполоснув его в реке. А Диор, наследник Тингола, попрощался с Береном и Лютиен и покинул их земли вместе со своей женой Нимлот. Они пришли в более глубокие пещеры Менегрота и поселились там вместе с их юными сыновьями Элуредом и Элурином и дочерью Эльвинг. Синдар радостно приветствовали их, воспрянув от окутавший их после смерти короля Тингола и ухода Мелиан скорби. А Диор Элухиль поставил перед собой задачу возродить королевство Дориат, вернув ему прежнее величие.

Через десятилетия, поздним осенним вечером некто забарабанил в ворота Менегрота, требуя встречи с королем. То оказался лорд из числа Зеленых эльфов, в большой спешке прибывший сюда из Оссирианда, и стражи немедленно отвели его к сидевшему в одиночестве в своих покоях Диору. Передав королю металлическую коробку, посланец молча удалился. А в коробке той лежало ожерелье гномов, в которое был вправлен сильмарил, взглянув на него, Диор понял, что Берен Эрхамион и Лютиен Тинувиэль оставили этот мир, отправившись туда, куда ведет судьба смертных за его пределами. Поднявшись с трона, Диор надел Наугламир, и с тех пор казался всем прекраснейшим из детей мира, будь то Эдайн, Эльдар или даже Майар из Благословенного Царства. Но теперь среди рассеянных по Белерианду эльфов стали гулять слухи о том, что наследник Тингола Диор носит ожерелье гномов.

– Вновь засиял в лесах Дориата сильмарил Феанора, – говорили там и сям, и данная сыновьями Феанора клятва снова пробудилась ото сна. Пока Наугламир носила Лютиен, никакой эльф не осмелился бы приблизиться к нему ибо они боялись ее. Ту, что не побоялась противостоять Морготу, но теперь, прознав о восстановлении Дориата и гордыне Диора, семеро братьев собрались вместе и отправили к нему гонца с требованием вернуть принадлежащее им по праву.

Келегорм принялся подначивать братьев готовиться к штурму Дориата. Те прислушались, и уже зимой их войско нежданно-негаданно объявилось у стен Менегрота; в Тысяче Пещер вновь зазвенели мечи и забряцали доспехи.

Так свершилась вторая резня эльфов эльфами. Или Вторая Братоубийственная Резня.

В ней от руки Диора пал Келегорм Светловолосый, здесь же были убиты и мой отец Куруфин с темноволосым Карантиром его младшим братом. Однако и сам Диор погиб, и жена его Нимлот, а малолетних их сыновей жестокие вояки Келегорма выгнали в лес, умирать голодной смертью. Одного лишь Маэдроса – первенца Феанора, ужаснуло такое зверство, и он еще долго разыскивал в лесах Дориата двоих мальчиков. Однако поиски его успехом не увенчались, и о судьбах Элуреда и Элурина до сих пор ничего не известно. Я думаю что они просто сгинули в Лесах. Так пал Дориат – столица Синдар, чтобы никогда уже не восстать из руин. Однако сыновьям Феанора не досталось желаемое, ибо остатки жителей Дориата бежали, и среди них была единственная дочь Диора Эльвинг. Сильмарил они унесли с собой, и спустя какое-то время пришли вместе с ним к устьям Сириона.

====== Глава 7. А не Гондолин ли это? (Падение Гондолина и Третья Братоубийственная резня) ======

Проклятие народа нолдор, продолжало сеять смуту в рядах эльфов и вести их к гибели. Но все это происходило там... на полях и равнинах, лесах и берегах далеко от этих мест. Много воды утекло с тех пор и Тургон успел почувствовать себя непобедимым, а Гондолин стал прекрасен, как его воспоминания об эльфийском Дворце Тирионе, да и в прочности стен своего города он нисколечко не сомневался, пусть даже морской Валар считал иначе. Помимо этого, после одного из сражений, обитатели Гондолина зареклись вмешиваться в дела живущих вне стен Экхориата эльфов и людей, и возвращаться опасными и пугающими путями на Запад в Валинор не желали. Даже несмотря на предупреждение пришедшего однажды через скрытые пещеры смертного, Туора сына Хурина, устами которого говорил Повелитель Вод, о том что им необходимо бросить город и уйти к морю. Укрытые неприступной цепью гор и зачарованными холмами, они не пропускали в свои земли никого, пусть то был даже преследуемый беглец, ускользнувший от Моргота, вести из внешних земель доходили до них редко и с опозданием, и они не придавали им особого значения. Безуспешно шпионы и разведчики Ангбанда старались отыскать пути в Гондолин, ведь единственной их зацепкой были недостоверные слухи, и в тайну его местонахождения никто так и не проник. В конце концов Тургон решил не следовать совету Валар Ульмо и отказался уходить из Гондолина. Однако вновь и вновь звучало в его сознании предупреждение, давным-давно полученное нолдорами от Неизвестного на побережье Арамана, и в сердце Тургона вновь пробудился страх перед предательством. Именно поэтому он приказал перекрыть все проходы, ведущие в Гондолин через Опоясывающие горы, и пока город стоял, никто больше не выходил из него – ни по мирным, ни по военным надобностям. Торондор, повелитель орлов, принес однажды в Гондолин вести о падении Нарготронда, а чуть погодя – об убийстве Тингола, а затем и его наследника Диора, и падении Дориата, но Тургон не желал ничего слышать о бедах своего народа во внешнем мире, и поклялся никогда больше не вступать под знамена никого из сыновей Феанора. А жителям Гондолина он строго-настрого запретил покидать территорию города. Туор остался жить в Гондолине, ибо безмятежное существование и красота города, а также мудрость его обитателей держали его крепче любых оков. Здесь он возмужал и телом, и духом, и освоил многие из наук эльфов-отщепенцев. И сердце Идриль – дочери Тургона, потянулось к нему, и Туор отвечал ей взаимностью. Оттого тайная ненависть к нему Маэглина – племянника Короля и сына Эола, многократно возросла, ибо ничего не желал он также сильно, как обладать ею, единственной наследницей короля Гондолина. Однако король так благоволил Туору, что по прошествии семи лет его проживания в Гондолине не отказал даже в руке своей дочери, ибо несмотря на то, что Тургон не послушался советов Валар Ульмо, он все же подозревал, что судьбы Нолдор тесно переплетены с судьбой посланника Повелителя Вод. На пышном свадебном пиру гулял и веселился весь город, ибо Туор завоевал все сердца его обитателей, за исключением лишь Маэглина и согласных с ним. Так свершился второй брачный союз меж эльфами и людьми. Весной следующего года родился на свет Эарендиль Полуэльф, сын Туора и Идриль Келебриндаль, случилось это спустя пятьсот три года после пришествия Нолдор в Средиземье. Неописуемой красотой был наделен Эарендиль, ибо на челе его сиял небесный свет, а мудрость и красота Эльдар гармонично сочетались в нем с силой и выносливостью людей, живших в старину, призывный шепот моря навсегда поселился в его сердце, и в этом он походил на своего отца. Идриль Келебриндаль была мудрой и предусмотрительной женщиной, и потому, когда в сердце ее закрались дурные предчувствия, она принялась незамедлительно действовать. По ее приказу был подготовлен секретный проход, ведущий из Гондолина, он пролегал под землей и выходил далеко за стены города, к северу. Отдавая этот приказ, она особо подчеркнула, что о работах этих должно знать как можно меньше народа, а до ушей Маэглина и вовсе не должно долететь ни звука. Так как она видела его ревность и опасалась его. Однажды, когда Эарендиль был еще совсем юн, Маэглин потерялся. Он любил горное дело, и поиск руды предпочитал всем прочим ремеслам, к тому же, он возглавлял всех работавших на удаленных от города горных разработках, занимавшихся поиском металлов для гондолинских кузниц – как для мирных, так и для военных нужд. Нередко Маэглин забредал с несколькими своими помощниками далеко за цепь окружавших Гондолин холмов, и королю было неведомо о том, что он продолжал этим заниматься вопреки его запретам. Вот и вышло так, что по воле проведения Маэглин оказался захвачен орками и уведен в Ангбанд. Не подумайте! Я не считал его ни трусом, ни слабаком, однако те жестокие пытки, которым он был подвергнут, сломили его дух, и в конце концов он купил себе жизнь и свободу, раскрыв Морготу местонахождение Гондолина и удобные для нападения подступы к нему. Невозможно было передать словами охватившее Моргота злобное торжество, на радостях в издевку он пообещал Маэглину титул правителя Гондолина в качестве его вассала, и Идриль Келебриндаль в придачу... если целы окажутся. И мысли об Идриль, а также ненависть к Туору, позволили Маэглину легче перенести факт своего предательства, самого Позорного за всю историю Прежних Дней. Моргот отправил его обратно в Гондолин, чтобы там никто ничего не заподозрил, обнаружив его исчезновение. Маэглину было приказано содействовать захвату города изнутри, когда придет час и тот вернулся в королевский дворец, сияя натянутой фальшивой улыбкой на лице и нося в сердце черную змею предательства, в то время как мрачные предчувствия все сильнее охватывали Идриль. И в год, когда Эарендилю исполнилось семь лет, Моргот посчитал время благоприятным и бросил на Гондолин полчища своих балрогов, орков и волков, вместе с ними пришел и целый выводок детенышей Глаурунга, одним своим видом наводивших страх. Воинство Моргота пришло с северных круч, где горы были наиболее высокими, а стража – наименее многочисленной и случилось это прямо во время празднества, называемого Вратами Лета, когда весь народ Гондолина, собравшийся у стен города, ожидал восхода солнца и в предвкушении пел радостные песни.

Немало спето об отчаянных подвигах глав благородных родов и их доблестных воинов сразившихся с балрогами. Туор помчался на поиски Идриль, однако Маэглин первым успел наложить руки и на нее, и на Эарендиля, Туор сразился с ним на городских стенах, и одержал верх. Тело Маэглина рухнуло вниз, кувыркаясь по каменистым склонам холма Амон Гварет, после чего замерло в охватившем подножье холма пламени. Затем Туор с Идриль повели остатки гондолинцев, которых сумели найти и собрать вместе в суматохе горящего города, и повели к приготовленному Идриль тайному выходу.

На горном перевале их обнаружили и на этой узкой дороге, где каждый неверный шаг мог стать роковым, на них напали орки, ибо Моргот расставил дозоры по всей длине опоясывавших долину гор, да и еще балрог был с ними. Положение казалось безвыходным, и сомнительно, чтобы беспримерная отвага златовласого Глорфинделя, главы дома Золотого Цветка Гондолина – нолдора с кровью ваньяр в жилах, помогла им выбраться отсюда живыми, кабы не вовремя подоспевший на помощь орел Торондор. Немало песен было сложено впоследствии о дуэли Глорфинделя с балрогом на остром выступе скалы, оба рухнули с него в пропасть, чтобы найти там свою смерть.

Спустя десятилетия Туор, почувствовав приближение старости, стал все отчаяннее стремиться к морю, и оно с каждым днем все сильнее завладевало его сердцем. Поэтому он построил большой корабль, и назвал его Эарраме, что означает “Морское Крыло”. Вместе с Идриль Келебриндаль он поднял на нем паруса и отправился навстречу закату, больше о нем предания и песни тех лет мне ничего поведать не могут. Однако впоследствии в песнях можно встретить упоминания о том, что Туор, единственный из смертных, удостоился чести быть наравне причисленным к старшей расе, и присоединился к полюбившимся ему Нолдор. И дальнейшая судьба его была отличной от судеб людей.

Их сын Эаэрендиль остался в поселении в Гаванях Сириона – Смешанного союза из дориатцев, гондолинцев и эльфов Кирдана Корабела, а Эрейнион Гил-галад, сын Фингона, был провозглашен верховным королем Нолдор в Средиземье. Сиятельный Эарендиль стал повелителем народа, обитавшего у устий Сириона, и женился на прекрасной Эльвинг, которая родила ему Элронда и Эльроса, прозванных Полуэльфами. Эарендиль давно уж сдружился с Кирданом Кораблестроителем, поселившимся на острове Балар с теми из своих эльфов, что сумели пережить нападение и разграбление гаваней и бежать.

Тем временем до Маэдроса дошли вести о том, что Эльвинг жива и обитает близ устий Сириона в Гаванях, и сильмарил находится у нее. Однако на сердце его было тяжело после свершенного в Дориате, и он, горько раскаиваясь в учиненной резне, решил ничего не предпринимать по этому поводу. И все же по прошествии некоторого времени неисполненная клятва вернулась, чтобы терзать его и его братьев; им пришлось оставить свои занятия и вновь собраться вместе. Затем они отправили в Гавани посланца с уверениями в дружбе, но одновременно с твердым требованием вернуть сильмарил. Ни Эльвинг, ни остальные эльфы не пожелали отдать им драгоценность, что с таким трудом добыл Берен и носила прекрасная Лютиен, и из-за которой был убит Диор. И меньше всего на свете им хотелось принимать такое решение, пока их повелитель Эарендиль находился в плавании, поскольку им казалось, что сильмарил обладает целебным свойствами, и приносит благословение на их дома и корабли. Это и стало причиной последнего и самого жестокого из избиений эльфов эльфами; так свершилось третье из худших зол, принесенных проклятой клятвой. И свершилась Третья Братоубийственная резня. Оставшиеся в живых сыновья Феанора внезапно обрушились на изгнанников Гондолина и остатки народа Дориата, и перебили всех. Но в битве той часть их воинов участвовать отказались, а некоторые и вовсе перешли на другую сторону и были убиты, защищая Эльвинг от их собственных лордов. И все же Маэдросу с Маглором удалось одержать победу, хотя они и остались последними из сыновей Феанора, Амрод с Амрасом в тот день были убиты. Корабли Кирдана и верховного короля Гил-галада, спешившие на помощь эльфам Сириона, пришли слишком поздно, ни Эльвинг, ни ее сыновей обнаружить не смогли. Тогда те единицы, что сумели пережить резню, присоединились к Гил-галаду, отправившись с ним на Балар. Они и поведали, что Эльроса с Элрондом захватили в качестве пленников, а Эльвинг с сильмарилем на груди бросилась в море. Таким образом, Маэдросу и Маглору камень не достался, однако он не был утерян. Ульмо, подняв Эльвинг на поверхность, превратил ее большую белую птицу, на груди которой сиял, словно звезда, сильмарил, и она полетела искать своего возлюбленного Эарендиля. Ночной порой стоявший у руля Эарендиль заметил, как она летела к его кораблю, подобная стремительному белому облачку на фоне луны; ему она показалась странно движущейся звездой над морскими волнами, бледным мерцающим огоньком на крыльях ветров. В песнях рассказывается, что Эльвинг в спешке рухнула на палубу корабля с такой силой, что от удара едва не умерла, Эарендиль бережно поднял ее и отнес к себе в каюту. Но каково же было его удивление, когда наутро он обнаружил вместо птицы спящую рядом жену, чьи волосы разметались и по подушке, и по его лицу.

====== Глава 8. Как тяжело быть Звездой. (Война Гнева и Поражение Моргота) ======

Эльросу и Эльронду ничего не грозило, Маглор Песнопевец проявил сострадание и хорошо о них заботился, и, как бы неправдоподобно это ни звучало, между ними вскоре завязалась дружба. Ведь к тому времени Маглор давно уж был по горло сыт своей ужасной клятвой, и с радостью отрекся бы от ее исполнения. На радители близнецов, не ведали этого и тогда Эарендиль рахвернул свой корабль на Запад и за счет своего мастерства мумел пройти через заколдованные воды, мимо острых скал и непроглядные туманы, наконец ностигнув своей цели. Он прибыл в Валинор взяв с собой сильмарил. Он вошел во Дворец Тирион, но улицы его были пустынны. Тяжело стало у него на сердце при мысли о том, что зло сумело проникнуть даже в Благословенное Царство. Он стал кричать и звать кого-нибудь на всех известных ему эльфийских и человеческих языках, но ответа не было. Поэтому он, скрепя сердце, решил покинуть Тирион и вернуться к морю. Однако едва он встал на ведущую к побережью дорогу, как некто появился на склоне холма и громко его окликнул: – Приветствую тебя, Эарендиль, величайший из мореходов, пришедший нежданно туда, где его прихода долго ждали, но уже почти отчаялись дождаться. Приветствую тебя, Эарендиль, несущий в руке своей свет, предшествовавший Солнцу и Луне! Привет тебе, гордость Детей Земли, звезда во тьме, мерцающая на закате и блистающая в свете утра! Эарендиль последовал за вестником, во дворцы Валимара, чтобы никогда уже не вернуться в земли людей... Валар собрались вместе, призвав даже Ульмо из морских глубин, и Эарендиль, встав перед ними, передал им послание Двух Рас. Он просил снисхождения к нолдорам, предлагая принять во внимание все перенесенные ими беды и просил помощи эльфам и людям в час крайней нужды... И мольбам его вняли. Эарендиль отсутствовал долго, и Эльвинг стало одиноко и страшно на берегу; она побрела вдоль моря и вскоре оказалась близ Альквалонде, где на волнах покачивались корабли Телери. Встретив и тепло поприветствовав ее, Телери с любопытством и сочувствием выслушали ее рассказы о Дориате, Гондолине и бедах, постигших Белерианд. Здесь, в Лебединой Гавани, и обнаружил ее возвратившийся Эарендиль. Однако вскоре их обоих призвали в Валимар, где поведали о решении, что принял относительно их Повелитель Валар. – Выбирай ты, – попросил Эарендиль жену, – лично я уже порядком устал от жизни. И она сделала выбор, выпросив прощения ради Превых детей Илуватара – эльфов. И просила их помочь в войне, но высокой ценой. По велению Валар вестник отправился к берегу Амана, где до сих пор стояли на якоре спутники Эарендиля, ожидавшие от него вестей. Эонве взял лодку и усадил в нее троих моряков, после чего Валар вызвали ветра, быстро понесшие моряков к востоку. Корабль Эарендиля Вингилот, был освящен и перенесен через весь Валинор к самому дальнему берегу мира, здесь он прошел сквозь Врата Ночи и поднялся прямиком на волны океанов небес. Прекрасен и изумительно искусно сработан был этот корабль, несущей мерцающее, чистое и яркое пламя у руля его стоял Эарендиль Моряк, все еще блиставший от пыли эльфийских алмазов, и сильмарил сверкал у него во лбу. Далеко заплывал он на своем корабле, даже в беззвездные пустоты, но чаще всего его можно было увидеть по утрам и вечерам, сверкающим на рассветах и закатах по возвращении в Валинор из своего плавания за пределами мира. И когда корабль Вингилот впервые поднял паруса на просторах небес, яркий и мерцающий, его появления никто не ожидал. Народы Средиземья с изумлением смотрели на новую звезду, посчитав ее знамением, они дали ей имя Гил-Эстель, Звезда Надежды. Заметив ее однажды вечером на небе, Маэдрос спросил у Маглора: – Не сильмарил ли это нынче сияет на Западе? – Ежели это действительно тот сильмарил, что на наших глазах скрылся в морской пучине, то он был поднят оттуда властью Валар; так давай же порадуемся этому. Ибо теперь его великолепие озаряет всех, и в то же время он надежно защищен от зла. Пока была светла луна и зажжена его звезда, за много лет он много раз – небесный страж вселенских тайн – над Средиземьем пролетал… Эльфов, поднимавших взгляды к небесам, стало оставлять отчаяние. Моргот же преисполнился дурных предчувствий. И все же считается, что Моргот не ожидал нападения с Запада, так велика стала его гордыня, что он решил, будто никто впредь не осмелится вступить против него в открытый бой. Более того, он считал, что навсегда лишил Нолдор поддержки Повелителей Запада, и что те, пребывая в своем не ведающем забот царстве, оставят в покое его владения во внешнем мире. Ибо для Моргота жалость и сочувствие – настолько чуждые понятия, что он не в состоянии даже заподозрить их в ком-то другом. Но тем временем воинство Валар готовилось к битве. Под их белоснежными знаменами шагали Ваньяр, народ Ингве, и те из Нолдор, кто не покинул берегов Амана, ими правил Финарфин, сын Финве. Мало кто из Телери выказал желание идти воевать, ибо они хорошо помнили учиненную Нолдор резню в Лебединой Гавани и угон их кораблей. Однако они все же прислушались к словам Эльвинг (чей отец, Диор Элухиль, был их родичем) и выделили достаточное количество кораблей и моряков, чтобы перевезти армию Валинора через море на восток. И все же Телери по прибытии остались на своих кораблях, и никто из них не ступил вновь на берег Средиземья.

Встречу армий Запада (эльфы Валинора и Средиземья) и Севера (Моргот и его слуги) назвали впоследствии Великой Битвой и Войной Гнева. На поле боя высыпали все вооруженные силы Моргота, а было их бесчисленное множество, не помещавшееся даже на равнине Анфауглит и весь Север был охвачен пожаром войны. Но у Моргота не было шансов. Балроги, за исключением тех, что успели попрятаться в недоступных пещерах в глубинах земли, были уничтожены, несметные легионы орков таяли, словно солома, охваченная яростным пламенем, или гонимые ураганным ветром листья. Выжило их совсем немного, так что в последующие годы они мало беспокоили обитателей Средиземья. Жалкие остатки трех дружественных эльфам человеческих родов сражались на стороне Валар, сполна отомстив за смерть Барагунда и Барахира, Гальдора и Гундора, Хуора, Хурина и еще многих других своих правителей. Однако значительная часть людей, недавно пришедших с востока под предводительством Ульдора и других вождей восточников, встала на сторону Врага, и эльфы никогда об этом не забывали. Видя, как погибает цвет его воинства, Моргот затрепетал, но не осмелился вступить в бой лично. Вместо этого он пустил в ход свои последние резервы: из пещер Ангбанда на свет выползли Рамалоки – крылатые драконы, каких никто доселе не видывал. Их атака была такой неожиданной и яростной, что войска Валар были отброшены назад, ибо выход драконов сопровождался громом и молниями, не говоря уже о бушевавшем, словно в преисподней, огне. И в этот час с небес спустился корабль Вингилот, сиявший ровным белым светом, а вокруг него собралось огромное множество небесных птиц, возглавлял которых орел Торондор. В воздухе произошла великая битва, длившаяся весь день и всю долгую, исполненную тревог ночь. Незадолго до рассвета Эарендиль сразил Анкалагона Черного – самого свирепого из драконьей армии, и тот рухнул с небес на пики Тангородрима, попутно обрушив их. И когда взошло солнце, воинство Валар восторжествовало, ибо почти все драконы оказались повержены, укрепления Моргота были разрушены, и силы Валар спустились в глубокие подземелья, чтобы добить всех, кто там еще мог скрываться. Моргот оказался в ловушке, но достойно принять поражение не пожелал. Он бежал в глубочайшую из своих нор и оттуда принялся умолять о мире и просить прощения, но его сбили с ног, повалили на землю лицом вниз и заковали в те самые цепи Ангайнор, в которых ему прежде уже довелось побывать. А железный венец его приспособили под ошейник, тяжесть которого потянула голову Моргота вниз, словно камень на шее. Однако предварительно из венца вынули два оставшихся сильмариля, ясным светом засиявших под открытым небом, камни поручили заботам вестника Валар – Эонве. Эонве, от лица Повелителя Валар, призвал всех эльфов Белерианда покинуть Средиземье и вернуться в Аман. Однако Маэдросу с Маглором это предложение не пришлось по душе, и они стали готовиться, пусть и с большой неохотой, к отчаянной попытке исполнить свою пресловутую клятву. Ибо за сильмарили они готовы были драться даже против победоносного воинства Валинора, даже если это означало – вдвоем против всего мира. В общем, они послали Эонве требование немедленно вернуть сильмарили, что в давние времена были созданы их отцом, а затем украдены Морготом. На это Эонве отвечал, что право обладания творениями их отца они утратили из-за множества непростительных деяний, совершенных ими в ослеплении клятвы, и в первую очередь – из-за убийства Диора и нападения на Гавани Сириона. Свету же сильмарилей предстояло отправиться на Запад, откуда он и был взят изначально, и Маэдрос с Маглором также должны были вернуться в Валинор и ждать решения своей участи, ибо лишь Валар, Эонве отдаст священные камни. Братья отступили на время. Маглор пытался уговорить старшего брата передумать, но тот решил рискнуть и забрать камни силой. И вот переодевшись и замаскировавшись, они пришли ночью в лагерь Эонве и пробрались туда, где хранились камни. Убив охранников, они забрали сильмарили, но тут весь лагерь поднялся на ноги, и братьев окружили. Они приготовились подороже продать свои жизни, но Эонве запретил своим воинам убивать сыновей Феанора, никем не остановленные, они бежали прочь, унося с собой сильмарили. Каждый из них взял себе по камню, решив так: – Раз один из сильмарилей утерян для нас, а осталось два, как и нас самих, то совершенно очевидно, что наследство придется разделить поровну. Но сильмарил нестерпимой болью жег руку Маэдроса и тот осознал правдивость заявления Эонве о том, что они потеряли право на обладание сильмарилями, и что клятва их была тщеславна и напрасна. Исполнившись безысходности и сожалений, он бросился в ближайшую расщелину, в глубинах которой жарко пылал подземный огонь, он погиб, а сильмарил, что был у него с собой, провалился в самые недра Земли. Рассказывают, что и Маглор недолго терпел причиняемую сильмарилем боль в конце концов он бросил его в Море, и впоследствии долго блуждал по его берегам, напевая волнам песни, исполненные скорби и раскаяния. Ведь Маглор был одним из величайших певцов старины, уступая лишь Дайрону из Дориата, а к эльфийским народам он никогда более не возвращался. Не звезды в волосах – кристаллы соли, Жестокий свет ладони сжег до боли – Ты плачешь и поешь, Безумный Маглор, И песне этой вторит ветер с моря. Ты плачешь и поешь – и в этих песнях Печальных чаек стон и ветра вести О том, что не вернутся корабли Из Валимара – былое не воскреснет, – О том, что не вернется никогда... А губы жжет соленая вода, И не найти в ней утоленья жажды, И канут в Вечность каплями года. И не найти ответ, куда идешь – Твой след с песка смывает сонный дождь, Но песни звезд звучат в твоих балладах, И – знаешь ли ты сам, о чем поешь? Но песни звезд вплетаются в баллады, В молчаньи люди опускают взгляды... Безумный менестрель поет у моря: Хлеб и вино – вот вся твоя награда, Безумный менестрель... не пыль дороги – Шелка стелили Маглору под ноги, Был золотом расшит твой белый плащ, В молчании тебе внимали боги. Был золотом звенящим твой напев Во славу Королевы Королев... – Теперь безумцу бедная рыбачка Внимает, на песок у ног присев. Теперь безумцу – дальняя дорога: День или два – и снова от порога По белому песку брести без цели, И снова в кровь сбивать босые ноги. По белому песку – следы скитальца У моря, там, где край земли печальной: Звенящей лютни золотые струны Не тронут окровавленные пальцы. Нет у тебя ни славы, ни короны И нет меча – но кто безумца тронет? Есть только бесконечная дорога И песня – там, где край земли, у моря, И песне этой вторит ветер с моря, И плачет, и поет Безумный Маглор... Так сильмарили заняли назначенные им места: один в небесах, другой в огненном сердце мира, а третий – в морских пучинах.

В те дни началось активное строительство кораблей у берегов Западного Моря, оттуда многочисленный флот Эльдар отправился под парусами на Запад, чтобы никогда уже не вернуться в земли скорби и войны. Ваньяр с триумфом возвращались в Валинор под белыми знаменами, радость их победы омрачала лишь потеря сильмарилей из венца Моргота, ведь они прекрасно понимали, что драгоценности эти никому не удастся вновь найти и собрать вместе, для этого пришлось бы разобрать весь мир по кирпичикам. В жилах Эльроса и Элронда текла кровь не только трех родов Эдайн, но еще – по материнской линии – Эльдар и Майар, ведь их прародительницами были Идриль из Гондолина и Лютиен, дочь Мелиан. Валар действительно не могли забрать у людей дар смерти, которым наделил их сам Илуватар, однако сыновьям Эарендиля был предоставлен выбор, к которой из рас им принадлежать. Элронд решил избрать судьбу Перворожденного и получил бессмертие, присущее эльфам. Но Эльрос предпочел стать правителем людей, однако и он прожил на свете намного дольше, чем любой из обитателей Средиземья. И все потомки его королевского дома унаследовали долголетие, необычное даже среди нуменорцев. Сам Эльрос прожил пятьсот лет, из которых правил нуменорцами четыреста десять.