Текст книги "Лекс Раут. Чернокнижник (СИ)"
Автор книги: Марина Cyржевcкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Уходил под злобный визг Кархана, кажется, он вновь вспоминал тех собак, что тогда прирезал… И дались они ему? Думает, что для меня это имеет значение. Это было слишком давно, я и не помню. Наставник всего лишь пытался вдолбить в мою голову мысль, что нельзя привязываться к живым, однажды они умирают.
Кстати, я был ему за это благодарен.
Правда, тогда попытался Кархана убить.
Лантаарея вновь лежала в гробу и улыбалась, когда я закрывал крышку.
Я усмехнулся и поплелся в сторону дома, мечтая, наконец, вытянуться на постельке.
К домишку на окраине дополз нескоро. Пришлось снова путать следы и менять направление, хотя устал я, как собака. Но проделал все с завидной педантичностью.
Окно лачуги слабо светилось, и я даже удивился, что мои «друзья» не спят. Растянул губы в гаденькой ухмылке, намереваясь спросить: неужели вы так беспокоились о старине Лексе, что вас замучила бессонница? Ловушки Армона на меня, понятно не отреагировали, так что вошел я тихо. Постоял, прищурившись. Никто тут бессонницей не страдал и о моей скромной персоне не тревожился. Парочка самозабвенно целовалась, ладони напарника гладили рассыпавшиеся золотые волосы, а тело придавливало Одри к обеденному столу. Я подумал, что теперь точно не смогу за ним есть, побрезгую.
Развернулся и вышел, закрыв за собой дверь.
Кайер накрыл мелкий дождик, в столицу приходила осень.
Я накинул капюшон и пошел в сторону старых таверн, раздумывая, сколько у меня в кармане денег. И рассмеялся. Полуистлевший и жрущий сам себя Кархан даже не представляет, насколько он был прав.
Глава 10
Не помню, как оказался у дверей, выкрашенных в ярко – красный цвет, но подумал, почему бы и нет. К дорогому гостю, то есть, ко мне вышла самолично госпожа Хлыст – худая, как палка, затянутая в черное монашеское одеяние с неприятной растительностью над верхней губой. Она присела, выказывая почтение, правда, особой радости на ее лице я не заметил. Тоже ожидаемо, как ни полезен чернокнижник, но он везде персона нон грата, так же, как и ночные фиалки.
– Мне комнату и ужин, – буркнул я после приветствия.
– Кого из девочек прислать? – осведомилась мадам.
– Никого, – я пошел к лестнице с истертым бордовым ковром.
– Но… – госпожа Хлыст за моей спиной скривилась недовольно. Я нутром почувствовал желание возразить, что у нее не гостиный дом с койками. Но она промолчала, доказав в очередной раз, что не глупа. Со мной, действительно, лучше не сориться.
Я поднялся в комнату, которая нравилась мне здесь больше других, и упал на кровать, не снимая сапог. Закрыл глаза и почти уснул, когда дверь тихо распахнулась. Я лениво приоткрыл веки. У столика в центре комнаты плавно двигалась одна из близняшек, расставляя тарелки с едой. На ней был наряд этого заведения: красный корсет с неким подобием юбочки, ничего не прикрывающий, туфли на высоких каблуках. Она улыбнулась, заметив мой взгляд.
– Привет, Лекс. Помнишь меня?
– Ты – Терри.
Она похлопала голубыми глазищами.
– Как ты узнал? – в ее голосе было столько удивления, что я даже хмыкнул. – Нас с сестрой всегда путают!
Я пожал плечами и перевернулся на бок.
– Вы разные.
Она соблазнительно отставила бедро.
– Хочешь, я тебя покормлю, Лекс?
– Новая услуга для дорогих клиентов?
Терри слегка смутилась, потом сверкнула улыбкой.
– Я сделаю все, чтобы ты был доволен, Лекс! Просто позволь мне это!
Я вздохнул. Честно говоря, секса не хотелось совершенно. Я желал просто закинуть что-нибудь в свой пустой желудок и поспать. Без снов, без мыслей, без воспоминаний и без похода на Изнанку. Снова вдохнул.
– Тащи сюда свой зад, Терри. И еду.
Она радостно подхватила поднос на ножках и поставила его на кровать. Деловито и привычно стащила с меня сапоги, развязала плащ и аккуратно сложила. Потом села рядом, поджав под себя ноги, обмакнула кусок мяса в острый соус и протянула мне. Я съел, рассматривая ее лицо.
– Так как ты нас с сестрой различаешь? – фиалка смотрела с любопытством. – Мы же одинаковые. Даже наши девочки путаются. Это из-за того, что ты… – она не договорила, но я и так понял.
– Нет здесь никакого колдовства, – я дожевал и потянулся к вину. – Вы просто разные. Двигаетесь по – разному, говорите. Ты смелее, смотришь в глаза с вызовом. Твоя сестра мягче и нежнее, любит медленные ласки и в жизни такая же.
– Хло– младшая. Я привыкла ее защищать, всю жизнь так, – Терри чуть улыбнулась, в ее взгляде скользнула нежность. Я промолчал, просто двигая челюстью. Мне неинтересны слезливые истории из жизни фиалок. По моему взгляду девушка это поняла и заученно широко улыбнулась. Провела пальчиком по моей груди, стирая каплю соуса. Потом засунула его в рот, облизала. Я поморщился.
– Я не в настроение, красотка.
– А если я сделаю так? – игриво протянула она и наклонилась, облизывая уже меня. – Может, ты передумаешь?
Я дожевал мясо, размышляя, как сильно девчонке влетит от мадам, если не передумаю. Меня это не волновало, с другой стороны, ее рот работал вполне профессионально, чтобы заставить меня колебаться. Я выпил еще, ощущая желание напиться до блаженного забытья. Пожалуй, так и сделаю. После. А пока… перевернул девушку, запуская руку ей между ног и переворачивая на живот.
– Я предпочитаю так, – ее юбочка оказалась на спине, оголяя ягодицы.
– Я помню, – она тихо рассмеялась и охнула, когда я вошел. Я с силой сжал женские бедра, вколачиваясь в юное тело. Стоны Терри наполнили комнату, я послушал их, потом склонился к девичьей шее, испытывая желание вцепиться в кожу зубами.
– Нас больше не слушают, можешь так не орать, – негромко сказал я.
Она затихла, хотя не перестала вертеть задом, помогая мне. Кончив, оттолкнул девчонку и снова потянулся к вину. Терри перевернулась, поправила свой наряд.
– Откуда ты знал, что нас слушают? – тихо осведомилась она.
Снова пожал плечами, молча налил стакан и протянул ей. Сам выпил из горлышка. Объяснять, что я лично установил в этом заведение кучу магических ловушек, которые слышу, как их хозяин, не стал. Ей эти сведения ни к чему. Девушка отпила вина, не спуская с меня глаз.
– Лекс, почему у тебя такие волосы?
Этот вопрос я не раз видел в глазах людей, правда, задавать его мне мало кто решался.
– Увидел в детстве страшный сон и поседел с перепуга, – усмехнулся я.
– Ты не любишь говорить о себе, да, Лекс? – слегка заплетающимся языком протянула Терри. Я подвинул ей тарелку с мясом. Судя по тому, как быстро девчонка опьянела, наверняка, голодная.
– Ешь. Разве вас не учат, что когда рот женщины занят делом, а не болтовней, она гораздо привлекательнее?
Фиалка рассмеялась и с аппетитом накинулась на еду.
– Ты только притворяешься злым, – с набитым ртом протянула она. – А на самом деле не такой.
Я хмыкнул. Ну да.
– Нет, правда, – она взмахнула рукой с зажатым в ней куском. Капли соуса упали на смятое покрывало. – В тебе нет желания причинить боль, я бы почувствовала! У многих оно есть… У некоторых больше, у других меньше… вот у тебя все эти знаки, а мне с тобой не страшно. Знаешь, я сама попросила у мадам, чтобы она отправила меня к тебе. Увидела, что ты пришел… – девушка вдруг покраснела. И сделала большой глоток вина. Я откинулся на подушку, слушая ее вполуха. Обычный треп фиалки о том, какой клиент уникальный и восхитительный. Ублажение мужского самолюбия – залог щедрой оплаты. Я это слышал неоднократно.
– Нет, правда! – Терри бросила мясо. Потом подумала и схватила его снова, пачкая пальцы и облизывая их. – У нас ведь разные люди бывают, иные просто звери… а ты нет. Хотя и грубый… Некоторых я ужасно боюсь. Вот был тут один, у него такой рисунок на коже… Как у тебя, – она ткнула пальцем в мою шею, промахнулась и чуть не попала мне в глаз. Я перевернулся и забрал у фиалки бутылку, из которой она пила. Новость была занимательной.
– Какой знак ты видела, Терри? Этот?
Я показал на свернувшуюся возле шеи змею. Девушка кивнула. Я насторожился и снял рубашку.
– Какие еще? Ты была с ним? Можешь показать?
Она залезла на меня сверху, оседлав бедра и водя пальцем по коже. Щекотно.
– Вот такой был. И еще этот треугольник. Только не на животе, а на боку. И вот такая морда…
– Морда? – я скосил глаза на руну подчинения.
– Ну да, похоже… и вот этот еще. – Она старательно тыкала пальцем, перечисляя. И чем дальше, тем больше я хмурился. – А еще у него были другие… каких у тебя нет!
– Ты уверена? – я спихнул ее с себя и быстро разделся, отбросив штаны. – Смотри внимательно, Терри.
Она хихикнула, но уставилась и обстоятельно изучила мою спину, ноги и даже внутреннюю поверхность бедер. Я даже стопы ей показал и кожу между пальцев, на которых тоже были рисунки. И затылок под волосами. Именно потому они у меня сзади довольно длинные, чтобы закрыть черные и красные символы на шее.
– Нет, у тебя таких нет, – объявила она. – Я хорошо запомнила. Два круга с точками. И еще что – то вроде спирали. И какие – то линии… вот такие.
Она провела рукой по покрывалу, рисуя невидимую руну. Я напрягся сильнее.
– Как этот человек выглядел?
– Высокий. Примерно твоего роста. Только ты шире и мощнее… Он худой. Сутулый. И старше тебя, хотя волосы черно-синие, и лицо без морщин. Но мне показалось, что старше… – она запнулась. – Он страшный, Лекс. Очень страшный…
Я нахмурился. Значит, в Кайере новичок. Всех чернокнижников столицы я знал, хотя мы традиционно и не общались, но никто под описание не подходил. И знаки, что показала Терри…
– Ты сможешь нарисовать то, что видела?
Она уверенно кивнула. Я вытащил из своего мешка уголь и бумагу. Фиалка старательно вычертила линии, высунув от усердия кончик языка.
– Когда он к вам приходил? Назвал свое имя?
– Недавно, часа три назад. Имени не назвал, велел называть его просто «господин». Он не разговаривал, просто… сделал то, зачем пришел, заплатил и ушел.
Я не отрываясь смотрел на черные руны, нарисованные на желтом листе. У меня остался лишь один вопрос. Поднял голову.
– С ним была ты, Терри?
– Нет, Хло, – рассмеялась она. – Но пока он мылся в купальне, я ее заменила. Сестра сказала, что неважно себя почувствовала, а клиента упускать нельзя… Вдруг он захотел бы продолжения? Мы так иногда делаем, с особо… выносливыми. Хло вышла, а я легла в кровать. Он стоял у окна, я успела рассмотреть многие знаки, пока он одевался… Знаешь, когда-то я мечтала стать художницей… А потом тот мужчина ушел, даже мадам кинул монету молча, не прощаясь.
Я отвернулся, прикрыл глаза. Потом лег на кровать и потянул Терри к себе, прижался губами к ее губам. Она вздохнула изумленно, поцелуи здесь не приняты. А потом с жаром ответила, обняла меня за шею, устраиваясь на моей груди. Я целовал ее, не переставая размышлять над услышанным, прошелся пальцами по выпуклым косточкам хребта, погладил ягодицы. Меня давно не беспокоят человеческие жизни, но все же я был благодарен Терри за сведения. Придется почистить ей теперь память, правда, не уверен, что она останется после этого разумной, у меня этот трюк выходит через раз.
С другой стороны, память сейчас не самая большая ее проблема. На этот раз я даже постарался доставить ей удовольствие и не взял ни капли женской силы. Она ей понадобится, когда ее сестру найдут мертвой. А в том, что это произойдет, я уже даже не сомневался.
И еще меня занимало странное совпадение – появление чужака в Кайере и настойчивые поиски в моем доме.
И самое отвратное, что поспать мне так и не удалось!
Глава 11
Армон нашел меня на чердаке заброшенного дома, на окраине Кайера, и я с досадой подумал, что пора заводить себе новые норы. Старые напарник уже все нашел. А меня с некоторых пор стала раздражать его осведомленность.
Моя охранка кольнула тело предупреждением, но легким. Значит, свои. Хотя какой он, к демонам, свой?
– Можешь не делать вид, что спишь, – буркнул Армон, усаживаясь на остатки дорожного сундука. Тот не выдержал и окончательно развалился. Оборотень выругался, а я соизволил «проснуться».
– Зачем приперся? – любезно осведомился у пытающегося усесться на пол Армона. Скат крыши был слишком низким, и стоять здесь не получалось, разве что согнувшись в три погибели. Так что напарник предпочел сесть.
– Я знаю, что ты приходил ночью. Мог бы и предупредить, что собрался в бордель. Я пока еще твой защитник, и мне совсем не нравится искать твой след по всему городу.
– Когда я видел тебя в последний раз, ты пытался припечатать малышку Одри к обеденному столу, – я закинул руки за голову, разглядывая мохнатую паутину и летучую мышь, недовольно косящую на нас черным глазом. – Так что тебе было не меня.
Армон помолчал.
– Не было у нас ничего, – буркнул он.
– А что так? – я головы не повернул. – Сплоховал, дружище? Говорил тебе, тренироваться надо. А то в самый ответственный момент орудие забарахлит. Знаешь, если механизм долго держать в чехле, то он ржавеет, а то и плесенью покрывается, такая печальная история, мой друг…
– Знаешь, мне очень хочется набить тебе морду, Лекс.
– Ну давай, – равнодушно отозвался я. Мышь на потолочной балке презрительно фыркнула и замоталась в перепончатые крылья. Похожи, мы ее не впечатлили. Я сел, покрутил головой, разминая затекшую от неудобной позы шею. – Только ты учти, что твои габариты в этой тесноте будут лишь мешать, а мне достаточно места, чтобы махать руками и выплетать арканы. Так что ты уже в проигрыше, Армон.
– Я учел, – шерсть на его загривке все-таки вылезла, а глаза пожелтели. – Именно поэтому я с тобой сейчас разговариваю, а ты все еще говоришь. Потому что пришел я раньше, чем сработали твои охранки, Лекс.
Я недоверчиво прищурился, пытаясь незаметно прощупать ловушки. И ругнулся. Вот сволочь. И правда, пришел раньше. А мои узлы снял, гад такой. Точно пора менять напарника.
– Кое-чему я у тебя все-таки научился, – хмыкнул оборотень. Он вытянул длинные ноги, приваливаясь к стене, в деланно расслабленной позе. – Я задам тебе вопрос, Лекс. А ты ответишь.
Я изогнул бровь.
– Ты ответишь. Правду, – подчеркнул напарник.
– О, ты все-таки решил сделать мне предложение руки и сердца? – хмыкнул я. Хотя смешно как-то не было.
– Что у тебя с ней? С Одрианной.
Я вновь хмыкнул, открыл рот, но шутки как-то неожиданно закончились. И по напряженному хребту, по вылезшим жилам на шее напарника, по желтизне в слишком спокойных глазах, я решил, что и действительно лучше – правду.
– У меня с ней взаимная, глубокая, и с каждым днем усиливающаяся неприязнь, мой ревнивый друг, – фыркнул я. – Ну и еще какая-то идиотская связь, образовавшаяся в монастыре. Я об этом не знал, – на всякий случай незаметно сплел пальцы, соединяя руны на мизинцах. Слишком уж спокойным выглядел оборотень. Как умертвие перед трапезой. – И мне эта связь словно ярмо на шее – чем скорее сниму, тем лучше. Ты об этом спрашивал?
Мы уставились друг на друга. У меня в ладонях тихо тлел файер, Армон старательно сдерживал рост клыков.
Про то, как эта связь образовалась, я благополучно «забыл».
Летучая мышь запищала под крышей, и мы слаженно выдохнули и отодвинулись.
– Ты знаешь, как разорвать эту связь? – процедил напарник.
– Пока нет, но узнаю, – пожал плечами, возвращая себе беззаботный вид.
– Узнай, – с нажимом бросил оборотень. – Я помогу.
– Ого. Кажется, у тебя на девчонку виды?
– А ты против? – клыки все-таки приподняли губу.
– Да плевать мне, – я даже ладони поднял, демонстрируя чистоту помыслов. – Армон, ты что, меня первый день знаешь? Если я и буду против, то лишь потому, что эта курица отвлекает тебя от охраны моей бесценной особы. Я бы свернул ей шею по-тихому, но раз она тебе приглянулась, так уж и быть, развлекайся. Но прошу, держитесь подальше от обеденного стола! Я брезгливый, знаешь ли!
– Что-то не заметил, – оборотень расслабился и поднялся, согнувшись из-за невозможности выпрямиться в полный рост. – Расскажешь, что ты делал ночью?
– Во всех подробностях, – хмыкнул я, улыбаясь и снимая с шеи напарника невидимую удавку. – Кстати, пока ты там упражнялся на столе, я узнал кое-что любопытное. И не хочу тебя расстраивать, но, похоже, меня кто-то пытается убить!
– Да ладно? – Армон вскинул бровь. Нет, все-таки он слишком многому у меня научился. Это мой жест!
– Угу, – я растянул губы в широкой ухмылке, поднимаясь с сырой лежанки. – Пойдем выпьем, напарник, а заодно позавтракаем. И поговорим. За углом есть тихое местечко. И ты угощаешь, потому что мои карманы совершенно пусты!
* * *
Таверна «Лысый кролик» была вполне пристойной, знакомый хозяин отсалютовал мне кружкой с хеллем и кивнул на столик у окна. Мы с Амоном заказали по тройной порции сырых яиц, взбитых с медом и перцем, чугунок каши со шкварками, и крепкий травяной чай. От хелля отказались, что-то у меня последнее время появилось предубеждение к этому напитку. А Армон и вовсе с утра не пил.
Подавальщица накрыла стол и заулыбалась, надеясь на мелкую монету. Напарник ее не обидел, медяк протянул, попросив принести «сороку». Деревянного вестника размером с палец девушка притащила мигом, и я скривился, глядя, как оборотень вертит его в руках.
– И кому послание?
– Одрианне, конечно. Я обещал сообщить, где мы. Заодно и проверим вашу связь.
Армон протянул сороку мне. Я хмуро взглянул на грубо вырезанную фигурку птицы – вестники в «Лысом кролике» были так себе, конечно, дешевые, или это нам такого принесли. Обычно таких вырезают дети, продают за медяк два десятка. Сороки эти одноразовые, доставят сообщение и опадут щепками. Если и вовсе долетят. В этих магии было – меньше капли, и здесь хозяин таверны сэкономил. Впрочем, на моей силе «сорока» и до Лаора долетит, если захочу. Но я точно не хотел.
– Давай, Лекс, сделай вдох, – Армон прищурился. – И назови имя.
– Убогое, кстати, имечко, – буркнул я. – К тому же, сомневаюсь, что выйдет… Одрианна. – Подул на сороку и вновь скривился. Потому что птичка шевельнула деревянной головой и распахнула вырезанные ножом крылья. Чирикнула, ожидая сообщения.
– Вот видишь, – голос Армона прозвучал так спокойно, что захотелось швырнуть в него чугунок. – Между вами брачная связь, как у супругов. Ты ведь не пользовался сейчас силой? Я так и думал. Сороки реагируют на имена законных супругов, с круговой связью. Да ты и сам это знаешь. – Оборотень протянул ладонь к лепешкам, оторвал кусок одной. Если бы я не знал его четыре года, даже поверил бы, что он действительно спокоен. Но я не поверил, да и клыки у оборотня вылезли. – Сообщи ей, где мы.
Я пожал плечами и сказал птичке адрес. Отряхнувшись, сорока взлетела и унеслась к круглой дыре в стене, предназначенной специально для вестников.
– Обязательно было портить мне аппетит? – проворчал я, отпивая болтанку из яиц.
– Анни волнуется. А я обещал. – Армон намазал на лепешку масло.
Я хмыкнул, подумал и все-таки заказал себе хелль.
– Итак, что мы имеем? – подытожил я, когда основная часть завтрака улеглась в животе, и можно было неспешно доедать остатки. – Если в общих чертах, то все началось с пропажи Дориана из дома… Одри. Бедняга аптекарь неизвестным образом открыл портал на Изнанку и теперь обитает с другой стороны мира. Я тоже там побывал, причем, как я там очутился и как вернулся – ума не приложу. Пока нас мотало по Империи, в Кайере разгромили мой родовой дом. А вчера я узнал, что в городе объявился новый чернокнижник. – Я сделал большой глоток хелля. – Сильный. Спрашивал обо мне. И в свете всего произошедшего, сдается – не для дружеских посиделок и обмена опытом!
Я коротко рассказал, что узнал в доме удовольствий.
– Если малышка Терри не ошиблась, то этот гад – ходячее оружие. На нем руны разрушения, столь мощные, что способны разорвать Кайер. Чтобы удерживать эту силу спящей, надо обладать огромным даром.
Сделал знак подавальщице, что кружку с хеллем можно и обновить.
– Так что встречаться с ним мне совсем не хочется.
Армон повертел в руках кружку с чаем и со стуком поставил ее на стол.
– Все это дурно пахнет, – пробормотал он.
– Это на кухне шкварки подгорели, – съязвил я, но напарник не улыбнулся. С чувством юмора у него не очень.
– Я ночью наведался на окраины, послушал, что говорят бродяги, – продолжил Армон. – Ты же знаешь, они лучше всех осведомлены о происходящем в городе.
Я кивнул – это правда. Безмолвные и грязные тени, шныряющие по подворотням и дворам в поисках пищи и подаяния, знали, чем дышит Кайер, лучше городских ищеек.
– Бродяги обеспокоенны, говорят, в городе творится что-то странное. Находят магов, вернее, то, что от них осталось – пустые оболочки, без капли силы. Чернокнижников. Понятно, говорить об этом не станут, никто темных не любит… многие считают, что это расплата за ваши ритуалы, и они заслужены. Ловцы, похоже, считают так же и ничего не делают. А в главном храме верховный жрец во всеуслышание объявил чернокнижников прислужниками Изнанки, и это на обеденном песнопении, громогласно… – Армон покачал головой. – Ты ведь понимаешь, такие слова не говорят без одобрения, – напарник ткнул пальцем в потолок, а я сделал еще один глоток хелля. Напиток горчил. – Не нравится мне все это. Чернокнижников всегда не жаловали, но и понимали, что без них – никуда. А сейчас, похоже, собираются пойти дальше и вовсе запретить….
– И все это в то время, когда кто-то открывает портал на Изнанку, – задумчиво протянул я. – Сдается мне, мой четырехлапый друг, мы угодили в конкретную и смрадную задницу! Надо за это выпить!
Армон проводил мрачным взглядом очередную кружку хелля, что принесла подавальщица.
– Я думаю, нам надо убираться из Кайера, Лекс. – Он отвернулся от призывной улыбки служанки. – Если жрецы делают подобные заявления, то вскоре и аресты начнутся. Это то же самое, что крикнуть «фас» своре голодных собак.
Я пожал плечами и посмотрел в окно. Там как раз подъехал извозчик, возница вовсю улыбался осматривающейся пассажирке. И вновь повернулся к Армону.
– Не переживай, тебя не тронут. Если не будешь рассказывать всем, с кем провел последние годы. На худой конец, скажешь, что я тебя заставлял. Бил, когти вырывал и шерсть подпаливал, чтобы слушался! Еще можешь добавить про несчастное детство, на это все ведутся. У тебя морда смазливая, еще и пожалеют, если постараешься. Так что…
Армон так резко перегнулся через стол и схватил меня за воротник, что я даже удивился. Верховный Грохх, ну и реакция у этих лохматых…
– Я хелль разлил, – прохрипел, пытаясь вырваться из захвата Армона. – Хотя плевать, ты же платишь.
– Может, хватит идиотничать, Лекс? – прорычал оборотень. – Прекрати изображать из себя шута! Надо смываться из города, продумать план, а ты снова пьешь и придуриваешься!
Армон встряхнул меня, ворот разорвался, а я, не мудрствуя лукаво, опустил на голову напарника глиняную кружку. Она раскололась, вылил остатки пенного содержимого, правда, оборотень от этого лишь разозлился, но пальцы не разжал.
– Хватит! – рявкнул напарник и отлетел, потому что мой аркан, наконец, сработал.
– Рубашку порвал, – хмыкнул я, потирая горло.
Но на меня уже летел черный клубок шерсти, Армон обернулся в прыжке. Я свалился под стол, прополз под ним и выкатился с другой стороны. Оборотень зарычал, запрыгнув на столешницу, разнося посуду ударом когтистой лапы. Подавальщица, еще минуту назад раздающая напарнику призывные улыбки, теперь визжала, прячась под стойкой. Немногочисленные посетители прижались к стенам, забыв о кушанье, хозяин метнулся за вилами.
– О, богиня! Армон! – воскликнул Одри, появляясь в дверях и обозревая картину.
Я поднялся и стряхнул ладони, освобождаясь от остатков силы. Стянул с чужого стола кубок с вином, хлебнул одобрительно. Правда, не забывая наблюдать, как меняется обличие напарника и вместо черного зверя проявляется мужик. Голый, понятно. Подавальщица заткнулась и рассматривала оборотня с интересом. Мальчишка-служка незаметно пополз к валяющемуся на полу кошелю оборотня, что вывалился из разорванных штанов.
Одри залилась краской, Армон, прищурившись, уставился на меня. Потом посмотрел в окошко, он как раз находился там, где я сидел. И с того места отлично видно подходящих к таверне посетителей… И оскалился. Я же рассмеялся, понимая, что он догадался.
– Я это запомню, – пообещал напарник.
– Запиши лучше, – хмыкнул я и кивнул хозяину заведения. – Эй, Шуар, у тебя найдутся штаны для моего не в меру ретивого друга?
– Так не в первой, Лекс. Найду. Только с вас опять двойная оплата, – отозвался, усмехаясь, трактирщик и потопал на второй этаж, в комнаты.
– Сегодня угощает Армон, – я плюхнулся на лавку, выбрал из кучи с кашей шкварку и отправил ее в рот. Потом подумал и загреб ладонью перловку – не пропадать же добру! А то, что завтрак слегка раскидан по столешнице – так я не привередливый.
Одри наградила меня презрительным взглядом, смахнула с лавки крошки и осколки битой посуды и осторожно села напротив.
– Сорока принесла весть, что вы здесь, – начала она, провожая взглядом задницу Армона, который отправился за трактирщиком наверх.
Я зачерпнул еще каши. Одри снова окатила меня ледяным презрением.
– Платочка не найдется? – хмыкнул я, стряхивая с пальцев жирную крупу. Честно, ужасно хотелось вымыть руки, но ради отвращения во взгляде Одри я готов был и потерпеть. Скривившись, как на кислое, она достала надушенный кусочек батиста с монограммой, протянула, и я тщательно, с удовольствием протер им стол.
– Ты… Ты что делаешь? – девчонка так опешила, что даже заикаться начала. С трудом удержал на лице серьезную мину, ну как вот с ними общаться? Наи-и-ивные…
– А ты предпочитаешь, чтобы на столе был свинарник? Фу, а выглядишь приличной девушкой. Ну, когда не являешься ко мне с интересными предложениями. – Окинул ее взглядом. – Ну и когда одета. – Она открыла рот, собираясь что-то сказать, побледнела и закрыла. Я довольно хмыкнул. – Что, не убирать? Ну как скажешь.
Бросил замызганный платочек на столешницу и «ненароком» опрокинул кружку с остатками болтанки из яиц. Уж не знаю, каким чудом она уцелела, но сейчас оказалась вполне достойным штрихом в общей картине завтрака под названием «хуже, чем в хлеву». Одри зашипела кошкой и вскочила, потому что болтанка опрокинулась в ее сторону, грозя залить опрятное синее платье. Жаль, не залила, девчонка оказалась проворнее. С пятном на юбке она выглядела бы не такой безупречной, мелочь, а мне было бы приятно. Но, увы.
– Ты…. Ты!
– Угу. Твой словарный запас так скуден, что мне за тебя стыдно, дорогая женушка. Придется заняться твоим образованием.
– Не смей! Чтоб ты…
– Сдох? – хмыкнул довольно. – И воображения ни на грош. Примитив. Смрадные потроха, и наградили же демоны супружницей! Боюсь, я слишком быстро с тобой заскучаю, детка. Ты уже придумала, как будешь возрождать мой быстро гаснущий интерес?
Одри хрипло вздохнула, снова побледнела и высоко задрала подбородок, окинув меня ледяным взглядом.
– Плохо, милая, – констатировал я. – Меня ледышки не возбуждают. Ты хоть у местных подавальщиц поучись, смотри, как задницами вертят! А ты? Стоишь, как палка, королеву изображаешь… Фу.
Увернулся и заржал, потому что Одри все-таки не сдержалась, швырнула в меня тарелку.
– Лекс, тройная оплата за посуду, – крикнул от стойки Шуар.
– Урод! – зашипела Одри, я послал ей воздушный поцелуй.
– Вот так уже интереснее!
Армон спустился вниз в широких штанах и темной рубашке, дал знак подавальщице, чтобы убрала, и отобрал у мальчишки свой кошель, продемонстрировав бедняге клыки.
– Так я только для сохранности, господин, чтоб другие не стянули! – клятвенно уверил паренек, стуча зубами и незаметно возвращая в кошель монеты. – Вот клянусь Богиней! Вот чтоб мне равновесия как своих ушей не видать! Вот чтоб меня разорвало…
– Брысь, – велел Армон, и мальчишка испарился. Напарник улыбнулся Одрианне.
– Вижу, вы уже успели поругаться.
– Он намеренно ко мне цепляется!
– Конечно, намеренно, – Армон сел и задумчиво проследил вязкую струю стекающей яичной болтанки. – У Лекса любимое развлечение – выводить из себя окружающих. Он всегда найдет твою самую больную точку и будет давить на нее до тех пор, пока ты не кинешься на него с кулаками. У него просто талант находить чужие уязвимые места.
Я отвесил шутливый поклон.
– И я изумляюсь, как с таким талантом он все еще жив, – продолжил Армон. – И единственное, что можно сделать – это игнорировать его. – Напарник отодвинулся, когда болтанка потекла с его стороны. – Или превратить свои слабости в силу.
– Пока вы оба далеки от такого совершенства, – я подал знак, чтобы мне принесли еще хелля.
Одрианна затихла, о чем-то задумавшись. Через минуту наш стол стараниями прислужницы стал чистым, напарник коротко пересказывал Одри разговор, а я заскучал.
– Думаю, что на рассвете нам стоит покинуть Кайер, – вынес Армон вердикт. – Здесь находиться опасно. Тебе тоже, Анни.
– Но как же… – растерялась Одри. – Здесь мой дом! Я надеялась, что смогу вернуться в него, что все уляжется… Я не хочу никуда ехать!
– Так и решим, – обрадовался я. – Мы поедем, а ты оставайся!
Внутри кольнуло болью, и я сжал зубы. Проклятая связь! Я даже попытался убедить себя, что желаю девчонке лишь добра и пекусь о ее благополучии, но ничего не выходило. Я знал, что ей нельзя оставаться в столице, и испытывал боль, предлагая это. Проклятие!
Отвернулся к окну, отвлекаясь разглядыванием улицы. На булыжниках мостовой плясали искры света, отражаясь от камней, словно они были зеркальными. Тишина утра завораживала и умиротворяла, погружая меня в спокойное оцепенение. Солнечные пятна скакали по мостовой, и мой взгляд устремлялся за ними: от ступеней до порога желтой булочной, от лужи с радужными переливами до блестящего обода тележного колеса, от колеса до стекол на часовой башне с замершей стрелкой…
– Тихо как, – задумчиво протянул я. Улица уходила вниз, с горки, и вся лежала, как стрела – четкая, блестящая, гладкая…
– Тихо? – переспросил Армон, отвлекшись от Одрианны, бросил быстрый взгляд в окно. И вдруг вскочил, оскалившись, и открытой ладонью хлопнул меня по лицу. Не слишком сильно, но в голове загудело, а негодование на миг выжгло сонное оцепенение, и я увидел улицу – настоящую. Грязные повозки, спешащих торговок с корзинами, снующих мальчишек и орущих зазывал. Жижу на обочинах, сточные канавы и орущих возниц, что не могли разъехаться на узкой улице. Кайер уже проснулся, и жизнь в нем кипела, смеялась, орала и воняла. Все, как всегда. Никаких блестящих искр и пустоты…
– Скорее! – прохрипел я, понимая, что руки и ноги не слушаются… – Морок… Черный ход…
– Да понял я! – Армон вытащил меня с лавки, встряхнул. – Сильное воздействие? А-а-а, чтоб тебя! Одри, не отставай!
Глупых вопросов девушка задавать не стала и послушно метнулась за нами. Вернее, за напарником, который споро тащил меня в сторону кухонь. Благо, оборотни сильнее людей в разы, потому что вешу я немало, да и ростом почти с Армона. Прошипев что-то сквозь зубы, он закинул меня на плечо и рванул с такой скоростью, что Одри едва поспевала, путаясь в юбках. Хозяин таверны заподозрил неладное и отпрыгнул в сторону как раз вовремя: стена, возле которой мы сидели еще минуту назад, качнулась, вздулась пузырем, словно гнойный нарыв. Вспухла возле окна, как раз там, где была моя голова, и… разлетелась, осыпая таверну градом каменных осколков. Трактирщик выдал такое заковыристое ругательство, что я восхищенно присвистнул, правда, его кроме меня мало кто услышал. Потому что посетители с воплями неслись к выходу, подавальщицы снова орали, а груда камней, дрогнув, взлетела в воздух, выискивая цель.
