Текст книги "Лекс Раут. Чернокнижник (СИ)"

Автор книги: Марина Cyржевcкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава 21

Полудрема… Кажется, мне снилось что-то приятное. Светлые волосы, разметавшиеся по покрывалу… пухлые губы и дерзкий язычок, скользящий по моему телу все ниже и ниже… Инстинктивно вжался в мягкое и упругое, что было рядом. Подмял под себя, перевернул, не открывая глаз. Сон перемешался с действительностью, сновидение с явью… Под сухими губами теплая кожа… Скула… Шея с торопливо бьющейся жилкой, косточка ключицы…Запах горьких трав… Зрение не нужно, на ощупь лучше, выпуклее, ощутимее… Горячее. Еще ниже и язык описывает круг вокруг напряженного соска, втягивает его в рот. Ладони сжимают женскую грудь… Пах горит огнем, мне почти больно от желания разрядиться. И гортанный низкий стон Одри вызывает новую волну возбуждения, она накрывает меня с головой, прошибает разрядом позвоночник и выжигает мозг. На хрена мне мозг? Я хочу лишь чувствовать, лишь трогать, лишь входить в это тело, что выгибается подо мной. Напряженные до дрожи органы чувств ловят ее дыхание, ее звуки, ее движения и вкус. Хочется растянуть это до бесконечности. Хочется оказаться в ней немедленно. Мои штаны спущены, и я упираюсь членом в мягкий впалый живот, и даже от этого нажатия губы раздирает хрип, который я загоняю внутрь, не позволяя ему сорваться…

Еще один ее стон, и реальность окончательно вытесняет дрему, я открываю глаза.

В сером свете зарождающегося утра ее глаза тоже серые, лишь розовая каемка вокруг радужки ярче, чем обычно. Взгляд затуманенный, зрачки расширены, губы приоткрыты, голова откинута, открывая шею для поцелуев. Или клыков. Я ловлю все эти столь очевидные сигналы женского возбуждения, и они распаляют еще сильнее, посылая вдоль хребта новые разряды дикого, почти неконтролируемого желания. Я понятия не имею, когда успел стащить верх ее платья, не помню, как задрал подол и избавился от своих штанов. Инстинкты сильнее разума. И тело в полусне просто сделало то, что запрещало сознание…

Дернулся, то ли пытаясь облегчить давление, то ли прижаться теснее к женскому телу. Дыхание срывалось, словно я уже двигался в ней, сердце качало кровь рваными толчками, перед глазами – туман. И хочется захрипеть. Или зарычать зверем.

И необходимо двигаться… Не просто хочется – это какая-то жизненная непременность, потребность, почти звериный инстинкт, желание оплодотворить свою самку.

Одри моргнула, и ее взгляд стал более осмысленным.

– Лекс… что ты…делаешь! Боги…

Злость накатила одновременно с потребностью прижать ее к камню и заставить.

– Мой член трется о твои влажные губы, тебе пояснить, что я делаю? – слова прозвучали грубо, голос оказался хриплым, словно с перепоя. Но проклятье, она испугалась, и это просто взбесило. Понимание, что сейчас все закончится.

Одри вновь дернулась и попыталась прикрыться. Я посмотрел на синюю жилку на ее шее. Ну раз так…

– Нет! Не кусай меня! – она вцепилась мне в плечи. – Пожалуйста… не надо!

– Не надо?

Демоны, Бездна, гниль, смрадная задница!

Хочу ее. Паскудство, но хочу до одурения. Не могу… сдержаться.

– Мне это нужно… – глотка пересохла, и слова царапали небо, застревая внутри. – Мне нужно.

Вот гадство, я почти готов попросить. Или заставить.

– Не надо…

Слова прозвучали жалобно, и я закрыл глаза, пытаясь хоть как-то отрешиться от вида ее – полуголой, растрепанной, желанной. Подо мной. Руки затекли, удерживая мой вес, мышцы дрожали. Я весь дрожал, не понимая, как сдержать это вожделение, изо всех сил загоняя его внутрь. Но проклятье, как сдержаться, когда она так близко? И она готова. Я чувствую это. Она влажная, сладкая, тесная. Я помню… Помню удовольствие. Хочу снова. А она… просто боится… Надо лишь вогнать клыки ей в шею, а член в ее нежные складочки. И все. И плевать… На все… плевать.

Откатился так резко, что ударился боком о торчащий камень, и боль слегка отрезвила. Я ощущал себя пьяным, больным, злым и неудовлетворенным, я ненавидел ее и себя за эту беспомощность, за то, что против воли тянуло к ней. И за то, что я не мог себе позволить.

Разум знал, что, поддавшись соблазну, я сделаю лишь хуже, я не понимаю природу нашей связи, а значит, не стоит ее упрочнять. Но чувства, инстинкты, эмоции – все вопило от желания быть с ней и в ней, тело корчилось от дикого, злого, мучительного вожделения.

Штаны болтались где-то внизу, у сапог, и я натянул их рывком, вышел из нашего укрытия.

Голое тело на холоде слегка остыло, но, к сожалению, не так, как мне хотелось бы. Прижался лбом к ледяному камню, сжал зубы. Что надо делать, чтобы спустить напряжение, я знал. Но не хотел. Словно это была жалкая подделка взамен чего-то настоящего. А я, кажется, впервые в жизни хотел настоящего, не желая удовлетворяться подделкой…

И это тоже бесило.

Вернулся через полчаса, когда остыл достаточно. Во всех смысла. Одри сидела на прежнем месте, только оделась и замоталась в плащ. Вскинула на меня встревоженные глаза, заметалась взглядом по голому телу. Я скрипнул зубами, понимая, что лишь от одного ее взгляда мой орган вновь реагирует. Со злостью поднял и натянул рубашку, дернул завязки. Ненавижу пуговицы. Привычно закатал рукава, чтобы иметь возможность соединить запястья. Кожей ощущая взгляд Одри.

– Лекс, послушай…

– Не хочу. – Злость снова обожгла нутро. – Не хочу ничего слушать. Ты права, Одри. Нам действительно не стоит трахаться. – Посмотрел ей в глаза, ловя в них обиду. Растянул губы в усмешке. – Я просто слегка… изголодался по женскому обществу. Я инкуб, мне это необходимо. А с утра стоИт даже на деревяшку. Так что… я слегка забылся. – Склонил голову в шутовском поклоне. – Не принимай на свой счет. Все нормально. И нам пора двигаться, надеюсь, найдем что-нибудь на завтрак по дороге.

Одри молчала, вновь сжимая до белизны губы. И мне мучительно, болезненно хотелось эти губы поцеловать. Долго и даже… нежно.

Ну надо же так вляпаться.

– Идем.

Мы успели дойти до очередной гряды черных каменных пик, когда земля содрогнулась, задрожала в припадке и начала трескаться, выпуская из своего нутра порождения бездны…

– Землетрясение!! – закричала Одри.

– Нет, – прохрипел я. – Магия.

И даже не удивился, когда вслед за тварями в воздухе материализовался синекосый Шинкар.

Глава 22

Армон

За время его отсутствия картина у домов изменилась, появились люди. Вернее, существа. На пороге ближайшего лежал в солнечном пятне еще один неправильный тигр. Он проводил Армона внимательным взглядом желтых глаз с вертикальным зрачком. Чуть дальше, у колодца на него обернулась девушка, похожая на Ромта, та же пятнистая золотисто– коричневая кожа, желтая грива, треугольные мохнатые уши. Ее тело скрывала туника, но ножки из-под серой ткани виднелись вполне изящные и человеческие, с тонкими лодыжками и красивыми пальчиками. Зато лицо было почти кошачьим– широкие скулы, удлиненные, приподнятые к вискам глаза и маленький рот.

А за поворотом его догнал Буйк.

– Я тебя ищу, идем. Обед.

Армон посмотрел удивленно и буйволообразный растянул толстые губы в улыбке.

– Я умею говорить.

– Эм, я рад, – пробормотал оборотень. – Может, тогда расскажешь, кто вы такие?

– Не, – широкое лицо стало огорченным. – Нельзя.

– Я никому не скажу, – попытался схитрить Армон.

– Нельзя, – Буйк развел огромные ручищи. Потом ткнул пальцем в свою голову. – Здесь запрет. Тайна.

– Вам наложили блок на подобные разговоры? – догадался оборотень. И задумался. Что ж… Телепат такой силы, как Первый, вполне мог это сделать. Но зачем? Вернее, почему? – Вы давно здесь живете?

Буйк показал пятерню. Потом подумал и добавил вторую, растопырив пальцы.

– Десять лет? Двадцать? – Армону казалось, что он разговаривает с ребенком.

Буйк задумался. Мучительная работа мысли отразилась на его лице – морде, и Армон сжалился, махнул рукой.

– Ладно, не важно. Куда идти?

– Сюда! – обрадовался гигант и потопал, выбивая из грунта пыль столбообразными ножищами. Вдоль домов они прошли к навесу, внутри которого расположился длинный деревянный стол. Здесь уже сидело около двух десятков существ, большинство – мужчины и похожи все на того же Ромта. Кроме Интиории и Буйка все здесь были пятнистыми, желтоглазыми и хвостатыми, с мягкими и осторожными повадками диких кошек. И вновь Армон задался вопросом – кто они такие. Эти люди-звери словно застыли в какой момент трансформации, одни обернулись почти полностью, другие лишь начали. У сидящего с краю мужчины была звериная нижняя часть тела и человеческая верхняя. У другого – лишь пятнистая шкура вместо кожи, у третьего – грива и хвост. У кого-то вполне обычные человеческие лица, у других – морды. И что-то подсказывало Армону, что это не промежуточные стадии обращения, а статичные, постоянные. Подобных видов оборотень не знал и даже не слышал, что подобное возможное. Хотя… вероятно, о них не слышал никто в мире за Пустошью. А стражи на границе, если и видели за серебряными линиями странных существ – никому о том не говорили…

Девушек было несколько, но они лишь скользнули по Армону взглядами и отвернулись, хотя он замечал, что его рассматривают исподтишка, а потом склоняются друг к другу, шевеля треугольными ушами и наполняя тишину тихими голосами – мурчанием. Хотя одна из девушек выглядела совершенно по-человечески. И кроме экзотического платья из рыжих перьев ничем от обычной жительницы Кайера не отличалась. Никто из присутствующих с оборотнем не поздоровался, мужчины смотрели исподлобья. Некоторые предупреждающе выпускали когти, демонстрировали кончики клыков и нервно дергали хвостами. Так делают звери, еще не проявляя агрессию, но обозначая территорию.

Армон замер, окинул всех внимательным взглядом, вычисляя самых несдержанных и готовых напасть…

– Ах, а вот и ты! А я уже заждалась! – звонко, переливчато воскликнула девушка в перьях и дружелюбно улыбнулась Армону. – Давно у нас не было гостей, как хорошо, что появились! Проходи, место вон там! А почему ты один? Я слышал, что прибыл с… девушкой? О, как же я рада! Неужели у меня появится подруга? Где же она? Я так хочу познакомиться!

– Сойлинка, не лезь к гостю, пока не накормишь, – проворчала старуха у котла, помешивая, судя по запаху, кашу с мясом.

– Ах, конечно! – так же звонко рассмеялась Сойлинка, и Армон открыл рот от изумления. Потому что девушка не прошла расстояние до котла, а пролетела. Ее тонкие обнаженные руки в один миг развернулись, став рыже-синими крыльями, Сойлинка оттолкнулась босыми ступнями и приземлилась уже у старухи, разметав порывом ветра легкие деревянные ложки на столе.

– Сойлинка-а-а! – в один голос заорали все.

– Простите, – она смутилась, растерянно оглядела учиненный беспорядок. – Я уберу!

Пятнистые девушки одарили крылатую гневными взглядами.

– Не лезь. Без тебя справимся, ты только все портишь!

Сойлинка покаянно вздохнула, но, похоже, огорчаться слишком долго она не умела, потому что, вернувшись к столу с едой, уже вновь улыбалась.

Она поставила на стол миску, полную ароматной еды, и широко улыбнулась Армону.

– Ну садись же! – Сойлинка нетерпеливо дернула оборотня за руку. И изящно уселась напротив, во все глаза уставившись на гостя. Даже подбородок ладонью подперла. Армон смутился. От откровенных намеков Интиории он лишь морщился, а под взглядом этой рыженькой и яркоглазой птички – смутился.

– Дай человеку поесть, неугомонная, – проворчала старуха. Черный балахон почти полностью скрывал ее тело, оставляя открытым лишь коричневое, сморщенное, но вполне человеческое лицо. – Неудобно ему, когда ты пялишься. Видишь же.

Мужчины усмехнулись, а сама Сойлинка вдруг залилась румянцем.

– Ой! Я не подумала. Прости! – и торопливо вскочила. Вся она была словно солнечный луч – яркая, сияющая, рыжая, стремительная. Птица-сойка. И еще Армон понял, что девушка совсем юная. Наверное, и восемнадцати весен не встретила.

– Все в порядке, – он откашлялся, возвращая себе голос. – Спасибо тебе, Сойлинка. Меня зовут Армон, мою спутницу Ланта. Ей слегка нездоровится, у нас была трудная дорога. Но я думаю, позже ты сможешь с ней познакомиться.

– А она… человек? Я отнесу ей еду, можно? – с придыхание спросила девушка и снова упала на лавку, подперев ладошками личико. Даже глаза у нее оказались рыжие, с голубыми крапинками. И вместо ресниц – темно-синие перышки… удивительно.

– Да вроде, – хмыкнул Армон, решив в эту тему не углубляться. – Мы прибыли из Кайера, заблудились по дороге, вот и попали в Пустошь.

– Из Кайера, – полушепотом повторила птичка. В ее устах это звучало, как «из самого прекрасного места на земле, где обитают боги». – И как там? В Кайере?

Армон дернул ушами. По сторонам он не смотрел, но краем глаза видел, что и остальные прислушиваются к их разговору, хоть и делают вид, что заняты исключительно едой.

– Обычно, – пожал он плечами. – Грязь сточных канав, вопли зазывал под окном, грохот телег. А недавно запустили механическую телегу, что едет сама, без лошадей и даже магии. Ну так она целый квартал проехала и заглохла, – он усмехнулся. – Так и стоит теперь, весит столько, что с места не сдвинуть, из железа ведь. Теперь приезжие на нее ходят – любуются, достопримечательность, вроде как. Ну из любопытного еще дирижабль, на нем катаются члены Императорского Двора. Висит над дворцом в Светлой Долине, и видно его из всех точек города.

– Механическая телега… Дирижабль… – глаза Сойлинки стали круглыми, как блюдца. – А зазывалы– это кто?

– Мальчишки обычно, – Армон помешал кашу, с наслаждением вдыхая запах. Желудок требовательно заворчал. – Или те, кто ни к какому ремеслу не приспособлен. Их лавочники нанимают, чтобы товар расхваливали. Вот и орут целыми днями, привлекают покупателей.

– А какие у лавочников товары?

– Всякие. Ткани там, посуда. Или пирожные, специи, украшения… – Армон совсем смутился под горящим взглядом девушки. У него вдруг возникло чувство, что он рассказывает ребенку о празднике, на который тот никогда не попадет. – Да обычно там все… – глухо закончил он. – И воняет, особенно летом. От канав так несет, что дышать нечем. У вас тут куда лучше. Природа, лес… цветы. Вот.

Он уткнулся взглядом в тарелку.

– Сойлинка, принеси клюкву из ледника, – проскрипела старуха.

– Сейчас, – девушка вновь вскочила, слегка поколебалась, видно уходить от гостя ей не хотелось, но не ослушалась. Вновь распахнулись крылья, и Сойлинка, взлетев, унеслась куда-то.

– Ты это… – к Армону повернулся один из пятнистых. Клыки угрожающе приподняли губу. – Ты о своем Кайере язык-то придержи. Нечего тут болтать. Понял? – остальные наградили Армона предупреждающими и хмурыми взглядами.

– Понял, – Армон помешал ложкой кашу и наконец засунул одну в рот. Зажурился от наслаждения. Старуха добродушно закряхтела – засмеялась. Правда, ее улыбку никто не поддержал. Напротив, отвернулись. Армон пожал плечами. Ну не хотят общаться– их дело.

Он успел съесть всю кашу и с надеждой поглядывал в сторону котла, когда вернулась Сойлинка, таща мешок с замороженными ягодами. Старуха молча выделила оборотню еще одну порцию, а сама ушла варить что-то похожее на кисель, утянув с собой и девушку-птицу. Явно пыталась оградить ее от разговоров с Армоном. Остальные тоже разошлись. Ромт и Интиория за столом так и не появились, как и мифический Первый.

Доев, он с тарелкой подошел к старухе.

– Я могу вам помочь? Спасибо большое, вкусно.

– Вежливый какой, – хмыкнула она, но блеклые глаза сверкнули удовольствием. – Неужто пойдешь тарелки мыть?

– Могу и помыть, если надо, – пожал плечами Армон.

– И что, не зазорно альфе? – прищурилась старуха.

– Я не альфа, – спокойно ответил оборотень. – Вы ошиблись.

– Вот уж вряд ли, – буркнула она. – Ну, вызвался – мой. Вон там озерцо.

Армон кивнул и, подхватив огромное корыто с посудой, потопал в указанную сторону. За зарослями действительно оказалось озерцо, вернее, искусственный водоем. Очевидно, из-под земли били ключи, наполняя выложенную камнем чашу и смывая грязную воду. Но увы, и он находился внутри стены, а Армон уже понадеялся на настоящее озеро, по которому можно будет уйти вплавь. Он бухнул корыто на землю и скривился. Тарелки отозвались глухим стуком. Не мудрствуя лукаво, он поскреб подбородок и поставил корыто в воду. Легкие тарелки всплыли, ложки проворной стайкой скользнули в сторону.

Армон поймал парочку, пополоскал в воде. Жир от холодной воды застыл и неприятно скользил по пальцам.

– Давай помогу, – рядом опустилась улыбающаяся Сойлинка, на что и рассчитывал оборотень.

– Не влетит тебе за эту помощь?

Она махнула крылом, которое на глазах становилось рукой, и рассмеялась.

– А я не скажу! – и присев у воды, начала споро водить по тарелкам тряпкой с мылом, складывать намытую посуду в аккуратные стопки. Армон присел рядом и полоскал намытое под проточной водой. – Тебе уже запретили мне что-то рассказывать, да? – грустно улыбнулась девушка и покачала головой. И вновь улыбнулась. – А где твоя спутница?

– Домоем тарелки и пойдем, навестим. Правда, она не очень общительная. А у тебя здесь разве нет подруг?

Сойлинка вновь рассеянно улыбнулась.

– Другие девушки старше, и все с браслетами, им со мной скучно.

– С браслетами?

– Ну да. У них есть мужчина. Разве в этом твоем… Кайере не надевают браслет своей женщине?

– У нас надевают кольца, – протянул Армон. Он вновь улыбнулся, пытаясь расположить девушку к себе. Пользоваться доверчивостью птички не хотелось, но оборотню были необходимы хоть какие-то знания. – И много у вас мужчин? Наверняка многие мечтают надеть на тебя этот… браслет?

– На меня? – ее глаза стали круглыми и почему-то грустными. – Ты что, не понял? Я же крылатая.

– Ну да, очень… необычно. Крылья такие… красивые, – Армон откашлялся. Труха древесная, драться и то легче! Понимать бы хоть что-то в местном укладе, а то, похоже, он говорит что-то не то, вон как Сойлинка смотрит, как на сумасшедшего! Впрочем, он и ощущал себя так, словно попал в другую реальность или сон, настолько все отличалось от привычного Армону мира! – Слушай, а этот ваш Первый, он кто?

– Знаешь, я, наверное, пойду, – вдруг забеспокоилась девушка, неловко подхватила стопку тарелок. – Дел еще много. Ты тут сам… ладно?

Но кивнуть Армон не успел. Ему показалось, что погода враз испортилась: небо заволокло темными тучами, и трава наклонились к земле под порывом ветра. И лишь присмотревшись, он понял, что это не гроза, а… стая. Крылатые тени заскользили над поселением, и оборотень рассмотрел хищные лица с крючковатыми носами и широкими скулами, огромные крылья с белыми кончиками и тела – человеческие, в кожаных доспехах, с оружием в руках. У этих «птиц», в отличие от Сойлинки, крылья были за спиной, позволяя им держать в ладонях тяжелые арбалеты.

– Прячься! – закричала Сойлинка и метнулась под сень высоких деревьев, раскидав тарелки. Тяжелый арбалетный болт прошил землю возле ноги Армона, и он отпрыгнул, перевернулся через голову и встал уже зверем. Но задерживаться не стал, с разбега запрыгнул на ствол ближайшего дерева, оттолкнулся лапами, зацепился за ветку, качнулся и взлетел в воздух, на лету вцепившись когтями в ноги ближайшего летуна. Тот взвыл и попытался сбросить балласт, бестолково дергаясь в воздухе, но Армон лишь сильнее вогнал когти, пробивая кожу и доспехов, и тела. Огромные крылья сложились куполом, и два тела завертелись, безудержно падая вниз. Трава смягчила удар, и, перекатившись, Армон сел на спину летуна, между крыльев, прижал лапой к земле голову.

И зарычал от радости.

Крылья, вот что ему нужно! Крылья, чтобы перелететь стену! Но не такие хрупкие, как у Сойлинки, способные поднять лишь тонкое девичье тело, а подобные тем, что сейчас бились, приподнимая и летуна, и сидящего на его спине оборотня. И Армон понимал, что их размаха вполне хватит, чтобы перенести Армона через стену.

Мужчина под ним ругался и шипел, пытаясь освободиться от захвата рихиора, сбросить его с себя.

– Лежи тихо, – прорычал Армон, частично меняя форму, – и я тебя не…

Стрела тихо тренькнула, пролетев мимо и вонзившись в шею крылатого. Мужчина выгнулся, захрипел, кровь брызгами оросила шкуру Армона. И из зарослей появился один из «пятнистых», тетива на луке в его руках все еще дрожала.

– Хорошая работа, оборотень, – сухо бросил он. – Только болтать с ними не стоит. Городских надо просто убивать.

Армон молча проводил его взглядом. Тело под ним дернулось и обмякло, бесполезные теперь крылья обвисли тряпками.

Правда, стоять на месте было чревато – огромная тень заслонила солнце, и новый болт впился в землю рядом с лапой Армона. В небе над оборотнем парил крылатый, и даже на таком расстоянии было видно хищное лицо и налитые яростью глаза. Ждать новый снаряд Армон не стал и рванул в заросли, пожалев мимоходом о своих «осах», трещотках и прочих устройствах. Но сожалеть было некогда, сверху его прицельно пытались добить, болты впивались в землю один за другим, и Армон зайцем петлял между ними, умудряясь не попасть под снаряд лишь благодаря своей рихиоровской скорости. Пронесшись сквозь травянистые заросли, он выскочил на открытую площадку возле домов. Здесь уже кипела битва, пятнистые кидали в крылатых палки и камни, прыгали с крыш, пытаясь сбить или обсыпали градом стрел. Правда, последние не могли пробить кожаных доспехов, отскакивали, и нужно было обладать изрядной меткостью, чтобы попасть в открытый участок тела. Зато летуны вели обстрел куда успешнее, на земле уже лежало несколько тел. Буйк ревел, топча одного из подстреленных, Ромт рвал клыками тело еще одного. Атака закончилась так же внезапно, как и началась. Резко усилился запах ванили, словно рядом рассыпали пригоршню этой пряности, в тот же миг звуки битвы и жужжание стрел прервал тонкий звук рожка, и через несколько мгновений небо очистилось от птицелюдей. Вновь стало тихо, лишь остались на примятой траве раненые и убитые. И в основном это были местные жители. Армон навскидку насчитал шестерых, в то время как крылатых всего трое – вместе с тем, которого сбил он сам.

Ромт поднял голову, оторвавшись от своей жертвы, окинул Армона внимательным взглядом. В боевой форме рихиор превосходил пятнистого и размерами, и клыками, и скоростью. Но сам Ромт, похоже, понял это только сейчас. Он оскалился и отвернулся, ударом когтистой лапы добивая крылатого.

Пятнистые появлялись из укрытий в тишине, хмуро осматривали раны, оглядывались, пытаясь оценить потери. Рычали, натыкаясь взглядом на тела. Смотрели на Армона. Они все на него смотрели, ведь возвращаться в человеческую форму рихиор не стал. Смотрели, оценивали, осознавали. И в злых взглядах появлялось что-то новое, то, что испытывают звери, видя более сильного, выносливого и мощного представителя стаи.

Уважение.