Текст книги "Заморский принц в нагрузку"

Автор книги: Марина Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

Конечно же, я проспала. Облом сигналить не стал, немного подождал меня внизу, а затем поднялся на третий этаж – ну да ему это полезно – и стал трезвонить в мою в дверь.

– Ты что, еще спишь? – увидев меня в пижаме, удивился Облом. – Уже тридцать четыре минуты седьмого! Мы же договаривались… – он обиженно надул губы и захлопал ресницами.

– Каюсь, проспала. Петенька, может, ты чаек поставишь, пока я буду одеваться? – сахарным голоском попросила я.

Обычно, когда я говорю именно так, он готов выполнить все мои поручения и пожелания.

– Только быстро, – тут же согласился Облом. Я нырнула в ванную и вдогонку услышала:

– На все про все у тебя десять минут.

Ровно в семь утра мы выехали со двора. Я взяла карту автомобильных дорог, открыла нужную страницу и стала искать Андреевку. Вскоре я нашла три населенных пункта с таким названием.

– Облом, а здесь три Андреевки. Нам какую нужно?

– Чем ты слушаешь? Тебе же вчера Круглова говорила, Краснодонский район. Нашла?

– Ну, конечно, есть тут Андреевка.

– Пока ты карту изучала, я полпути проехал.

Вскоре мы свернули с трассы. Прежде чем попасть в Андреевку, нам следовало проехать еще два населенных пункта. Чем дальше мы удалялись от трассы, тем мельче становились села.

Андреевка насчитывала дворов сорок, не больше. Это была уютная деревенька с аккуратными домиками, утопающими в садах. По всему было видно – людям здесь жилось хорошо. Аккуратный магазинчик на площади в центре села, базарчик, что-то похожее на помещение с игральными автоматами, даже телефонная будка таксофона стояла на видном месте, рядом с остановкой автобуса.

Вдоль дороги паслись коровы и овцы, а на проезжую часть то и дело выбегали куры. Вдалеке виднелись скошенные поля, а еще дальше – лес, щедро раскрашенный в цвета осени, от ярко-желтого до коричнево-красного. В общем, картина напоминала иллюстрацию к книге «Жизнь в раю».

– Как ты думаешь, – Облом отвлек меня от мысли, как хорошо было бы иметь домик в деревне, – где эта улица?

– Не знаю. Давай спросим. Смотри, дедок идет. Смешной какой! Тормози.

К обочине дороги подходил дед, одетый типично по-деревенски: в стареньком пиджаке и штанах, заправленных в сапоги. В руках он держал прут, которым время от времени сгонял гусей в стаю. Гусей было много, и все они норовили развернуться и пошлепать на своих перепончатых лапах обратно в свой двор.

– День добрый! Что, дед? Гусей пасешь?

– Ага, пасу! Их из дому не выгонишь. Своей старухе говорю, не давай им жрать перед выгулом, пусть траву щиплют. А она мне: ежели их не прикормить, они домой не вернутся. И, вишь, гуси, чтоб они пропали, за ворота выходить не хотят. Да сам посуди, на кой им ноги, то есть лапы, вить их и дома неплохо кормят. Вот назад все и развертываются. А я, старый пень, должен за ними с хворостиной бегать.

– Дедуль, скажи, где улица Карла Маркса?

– На ней и находишься. А вы к кому приехали?

– Сказали, что здесь дом продается. Кулешову, знал такую?

– Знал. Ее, что ль, дом продается? А мой дом чем хуже? Сынок, ты ко мне зайди, может, тебе мой понравится? Давно хотел свою малую родину продать и к дочке в город перебраться. Я тебе его задешево отдам, с гусями, будь они неладны, в придачу. Меня Федотыч зовут. Зайдешь?

– Ладно, на обратном пути заеду.

– Смотри, я буду ждать. Посидим, покалякаем.

– Федотыч, а дом Кулешовой, он последний по какой стороне? По этой?

– Нет, по той. Смотри, я буду ждать, только эту ораву выгоню. А ну, пошли черти белобрысые.

Дед стеганул для острастки пару гусей прутиком. Гуси ворчливо загоготали и поковыляли вдоль дороги. Облом нажал на газ, машина плавно тронулась с места, я хотела поднять стекло, но не успела – дед вновь засунул голову в салон:

– Ты мне понравился, я тебе дешево дом продам. Обещай, что заедешь.

– Заеду, – пообещал Облом, а я, наконец, смогла поднять стекло.

Но проехали мы всего несколько метров и опять остановились.

– Давай машину оставим у Федотыча и пойдем пешком, не привлекая внимания? – предложил Облом.

– Наверное, ты прав, – согласилась я.

Мы оставили машину на обочине, а сами, как бы прогуливаясь, направились в конец улицы. Не узнать дом Кулешовой было трудно. На фоне ухоженных сельских домов он бросался в глаза своей запущенностью. Окна были заколочены, краска на двери местами облупилась, на крыше не хватало нескольких кусков шифера, а огород за многие годы отсутствия хозяев густо порос сорняками.

Мы обошли вокруг двора и не заметили никаких признаков жизни.

– Подойдем ближе? – шепотом спросила я Облома.

– Я один, а ты постой пока здесь. Если что, я дам тебе знать.

Облом открыл скрипучую калитку, приблизился к дому, затем прильнул ухом к двери и замер. Стоял он так недолго, потом махнул мне рукой, как бы подзывая к себе.

– Вроде тихо. Идем на взлом?

– Идем, зря, что ли, приехали? – смело ответила я, хотя мои коленки давно уже дрожали сами по себе.

Ломать нам ничего не пришлось. Я в отличие от Облома сразу заметила отсутствие на двери замка. К хлипкой двери был приколочен засов с ушками под навесной замок, которого как раз и не оказалось на месте.

– Мне кажется, до нас здесь уже кто-то был, – совсем тихо прошептала я.

– Ты вчера разговаривала с Борисом?

– Нет, он должен был приехать из командировки очень поздно, а утром я не успела. Забыл, что ли, как утром смерчем ворвался в мою квартиру и вытянул меня из постели, не дал даже брату позвонить? – переложила я вину на Облома.

– А что ты так испугалась? Шепотом разговариваешь? – так же тихо, как и я, спросил мой спутник.

– Я испугалась? Нисколечко, – на этот раз громко ответила я, стараясь голосом заглушить стук собственного сердца.

В этот самый момент внутри дома раздался протяжный звук. Как будто кто-то мычал, потом послышался грохот упавшего предмета, и вновь – мычание.

Облом поднес палец к губам, знаком призывая меня к молчанию. Прислушался. Тихо. Потом он с силой толкнул дверь и на всякий случай отошел в сторону. Дверь с грохотом ударилась о стену.

– М-м-м! – раздалось почти рядом.

Облом достал из внутреннего кармана куртки гаечный ключ, крепко сжал его в руке и шагнул в дом. Я подождала несколько минут, вслушиваясь в звуки, но ничего, кроме скрипа половиц под ногами Облома и монотонного «м-м-м», так и не услышала. Любопытство перебороло страх, я заглянула за дверь.

Темный коридор-прихожая метра три в длину, не больше, но видно только в метре от двери. У порога – резиновые сапоги, алюминиевый бидон, ведра, лопаты и другой садовый инвентарь, дальше – темнота. Коридор уходил в глубь дома и заканчивался дверью, наверное, в комнату, дверь была приоткрыта, и через щель просачивался тусклый свет. Облома в прихожей уже не было, мне стало страшно, и я тихо позвала:

– Обломчик, ты где?

– Иди сюда, посмотри, что я нашел, – раздался в глубине дома громовой бас.

Я пошла на зов, пару раз в темноте споткнулась о какие-то банки. Опираясь о деревянные стены, умудрилась загнать занозу в палец, но в конце концов дошла до двери. Сделала шаг вперед и очутилась в пыльной комнате с низким потолком и маленькими окнами, которые были снаружи заколочены досками. Из угла исходило свечение – светился экран ноутбука, маленького переносного компьютера. В его свете я различила незатейливую обстановку комнаты: старый диван, стол, на котором стоял компьютер, и допотопный сервант. Рядом с диваном стоял Облом. Он склонился, что-то рассматривая на полу, по виду напоминающее мешок.

– Подойди ближе, смотри. Кто это?

Я подошла. Мешок оказался мужчиной со связанными за спиной руками, ногами и с кляпом во рту. Пока Облом с интересом разглядывал свою находку, мужчина продолжал мычать.

– Его надо развязать.

Я потянула за кончик тряпку, торчащую у него изо рта, и вытянула кляп. Увидев меня, мужчина истошно завизжал. Я даже обиделась – в который раз за последнее время замечаю, как люди от меня шарахаются. Почему, спрашивается, этот тип орет как резаный, будто привидение увидел?

– Ирина Викторовна, я умер? Вы ангел? – выдавило из себя мычащее создание.

Я-то, понятно, ангел, но кто этот мужчина, который меня знает в лицо и величает по имени-отчеству? Голос хриплый и на первый взгляд незнакомый, но я определенно раньше уже слышала его. Где?

Я наклонилась, чтобы лучше рассмотреть мужчину, но, как ни всматривалась в искаженное ужасом лицо, узнать не могла. Освещение было скудным, и человек находился практически в темноте. Он все еще продолжал скулить и отползать от меня к стене.

– Поищу, где тут свет включается, – пришел мне на помощь Облом.

Он подошел к двери, нашел выключатель и клацнул кнопкой. Под потолком зажглась лампа в форме старинного абажура. Теперь в ее свете передо мной лежал связанный по рукам и ногам Леша Кузнецов, а в руках я сжимала извлеченный из его рта сиреневый шелковый платок.

– Надо же, кого я вижу? – не очень удивилась я Леше Кузнецову. В принципе мы с Обломом рассчитывали найти здесь компанию «Кузнецов энд Стас». Но не предполагали, что Алексей окажется сам в роли пленника.

– Развяжите меня, – застонал Леша. – Даже в гробу покойнику руки и ноги развязывают.

– А ты что, покойник, чтобы мы тебя развязывали? – зловеще хохотнул Облом.

– А что, нет? – засомневался Леша.

– Леша, не знаю, насколько ты здоров, но то, что ты живой, – факт.

– А вы? Вы живы?

– Ира, кто этот придурок?

– Это мой переводчик, – представила я Кузнецова.

– Ирина Викторовна, если вы живы, развяжите меня. Я уже не могу больше, у меня руки занемели, у меня ноги отнялись, – захныкал Леша.

– У тебя голова отнялась, когда ты на похищение человека шел. Где Карлос Ортега? Признавайся!

Кузнецов в ответ только застонал.

– Кто еще в доме?

– Я здесь один. Развяжите.

– Облом, давай его развяжем, – попросила я, посматривая на жалкого Кузнецова.

Видок у переводчика был еще тот: бледное перепуганное лицо, синие губы, дикий взгляд и взъерошенные волосы с запекшейся кровью на макушке.

– Леша, тебя били? – Я коснулась его головы, а он вздрогнул от моего прикосновения. – Больно?

Он только кивнул, часто заморгал веками и заплакал совсем по-детски:

– Отпустите меня, пожалуйста.

– Ты еще скажи, что больше не будешь, – с издевкой подсказал Облом.

– Я правда больше не буду. Отпустите.

Мы подняли его с пола и водрузили на диван. Облом достал из кармана перочинный нож. При виде ножа Леша съежился и зажмурил глаза. Облом заметил испуг Кузнецова, усмехнулся и одним движением перерезал веревку, связывающую руки. Леша растер запястья и выразительно посмотрел на ноги, вокруг щиколоток была намотана такая же веревка.

– Рассказывай, потом снимем веревку. – Облом подвинул к дивану стул и уселся на него верхом, как раз напротив Кузнецова.

– Я все расскажу, только водички дайте попить, два дня во рту ничего не было.

– У нас нет с собой воды.

– Там на входе стоит бидон. Там есть вода. Пожалуйста!

Я взяла со стола кружку и сходила за водой. Алексей пил захлебываясь, он в одно мгновение осушил кружку до дна и попросил еще. Пришлось мне опять возвращаться за водой. В этот раз он пил медленно, вкушая каждый глоток. Наконец он напился, вытер рукавом подбородок и, как будто забыв, что мы от него хотим, уставился на нас.

– Мы тебя слушаем. Как ты здесь оказался? – напомнил Облом.

– Я не хотел, – запричитал Алексей. – Это все Стас! Это он меня подбил. Я даже не догадывался, что он задумал. Если бы знал, ни за что бы не согласился.

– Хватит скулить, рассказывай все как есть, по порядку.

– Я задолжал ему деньги, а он пристал ко мне, отдавай, и все. Я бы отдал, честное слово, только на тот момент у меня денег не было. Я очень рассчитывал, Ирина Викторовна, что вашему португальцу понадобится переводчик. Помните, вы мне сказали, что скорее всего вы меня пригласите, а он, португалец, мне заплатит? Помните?

– Помню, Алексей, только я ничего определенного тебе не обещала.

– Да, да, помню, конечно, но мне надо было успокоить Стаса. Вот я ему и сказал, что надо подождать, возможно, деньги скоро будут. Короче, чтобы убедить его, я все выболтал ему о приезде вашего жениха. Он вроде как согласился, а на следующий день пришел ко мне и предложил, как он выразился, очень простенькое дельце. Я помогаю ему облапошить португальца, то есть увезти его в лес по дороге из аэропорта и там обворовать. Отказаться я не мог, он грозился поставить меня на счетчик. Я согласился. Стасу всего-то надо было вас отвлечь, а мне – первым приехать в аэропорт и встретить Карлоса. Потом должен был появиться Стас, предложить услуги таксиста и увезти португальца. Через некоторое время я в условленном месте нашел бы ограбленного гостя и привез бы его к вам. Но… Но у нас сразу все пошло не по плану. В последний момент он все изменил и велел мне срочно ехать к вашему дому. Там мы с ним встретились. Он был на джипе. Это была не его машина, я сразу это понял.

– Почему вы так подумали?

– Он нервничал, часто смотрел на приборы, как бы рассматривая их, и постоянно смыкал ключом зажигания, проверяя, хорошо ли заводится машина. Я чинил автомобили и видел разных владельцев. Мне сразу бросилось в глаза – не было той уверенности в Стасе, которая обычно присутствует в хозяевах автомашин.

– Стас посвятил вас в свой план? Каким образом он собирался отвлечь Ирину Викторовну? – спросил Облом.

– Мы должны были сидеть в машине рядом с вашим домом, Ирина Викторовна, и ждать звонка подружки Стаса, ей поручили вывести из строя вашу машину. Потом Стас должен был проехать рядом с вами и слегка задеть. Если помните, в тот день было дождливо и грязно, он хотел въехать в лужу и обрызгать вас грязью или зацепить бортом. Естественно, вам пришлось бы возвращаться домой и переодеваться.

– Алексей, а Стас случайно не каскадер? Проехать так близко, чтобы испачкать костюм! Для этого Ирине надо было стоять на проезжей части дороги. Надо же такое придумать! – фыркнул Облом.

– А что здесь странного? Меня постоянно обливают водой из луж, – ответил Кузнецов. – Вечно грязный после дождя домой возвращаюсь.

– Рядом с лужей не надо становиться! С чего вы взяли, что Ирина должна была стать именно в таком месте?

– Мне так Стас сказал, вся улица в этот день была залита водой. А как можно еще поймать такси, если не стать совсем близко к дороге? Но, вы правы, Стас меня обманул. Когда позвонила его подружка, мы были уже на исходной позиции. Я вас заметил и показал Стасу. Вы появились на улице в розовом костюме, который так шел вам. Я думал, вы станете на обочине, но вы пошли дальше, к переходу. Странно, вы как будто и не собирались ехать в аэропорт. Вы подошли к светофору, зеленый свет горел давно, и все желающие перейти в этот момент давно перешли. На зебре, кроме вас, никого не было. Когда вы сошли с тротуара, загорелся желтый свет. В правом ряду машин не было, Стас разогнал джип. Он не стал наезжать на лужу, а просто сбил вас. Я не понимаю, Ирина Викторовна, как вы выжили? Вы не могли выжить. – Леша протянул руку и для верности потрогал меня за плечо.

– Это была не я, – успокоила я его. – Это была моя подруга.

– А костюм? – Леша округлил глаза, словно я не могла существовать без этого костюма. – Я ведь видел вас в этом костюме, очень редкий и запоминающийся цвет. Он вам так шел.

– Сдался вам всем мой костюм! – Я чертыхнулась про себя и подумала, что, если хоть один человек заикнется мне о костюме, я сорвусь. – Леша, не отвлекайся, говори, где Карлос? А костюм я подарила в тот день своей подруге.

– Когда мы вас сбили, то есть не вас, конечно, Стас поменял машину. Мы заехали в какой-то двор и пересели из джипа в какую-то иномарку, я был в состоянии шока и плохо помню подробности. Мы спешили в аэропорт и успели как раз вовремя – пассажиры только начинали выходить после таможенного досмотра. Я Карлоса сразу узнал – он шел, озираясь по сторонам, вас искал. Стас направился к нему, но какая-то девушка опередила нас. Она бросилась к португальцу с табличкой в руках. На картонке латинскими буквами было написано: «Карлос Ортега». Издали она очень была похожа на вас. Но когда я к ней присмотрелся, понял – я видел ее первый раз в жизни. Она подлетела к Карлосу и защебетала на смеси португальского, английского и русского языков, из всего сказанного я только смог понять, что она представилась вашим именем, то есть Ириной Глебовой.

– Вот, гады, меня клонировали и не удосужились даже об этом сообщить. Леша, а она действительно так на меня похожа?

– Да. Стрижка, цвет волос, комплекция – очень похожа.

– И как же вы с ней поступили? – поинтересовался Облом.

– Стас отвел меня в сторону и стал наблюдать за парочкой. Когда он сообразил, что девушка приехала одна и без машины – она часто повторяла слово «такси», – он подошел к ней и предложил подвезти очень дешево. Она клюнула. Их усадили на заднее сиденье, я сел впереди. Когда мы выехали с территории аэропорта, Стас остановился, достал пистолет и попросил меня перевести на португальский его слова. Я перевел, что это, мол, похищение и, если Карлос сделает так, как мы попросим, никто не пострадает. Поверьте мне, я не знал, что у Стаса на уме, это был другой сценарий, совсем не тот, на который он меня уговорил. И о пистолете я ничего не знал. Я вообще ничего не знал, не знал, что будет с Карлосом, с девицей, со мной. – Алексей вновь стал всхлипывать.

– Ты уморил меня своими слезами. – Облом протянул Кузнецову валявшееся на диване полотенце. – На, утрись! И будь мужиком, все равно тебя не жалко.

– Стас привез нас сюда. Девчонку сразу спустили в подвал, а с Карлосом он начал разговаривать, через меня, разумеется. Разговор сводился к одному: сколько денег можно с него, португальца, срубить? Карлос поначалу клялся, что он беден как церковная мышь, у него ничего нет и он выдумал виноградники, завод и дом на побережье. Тогда Стас сказал, раз жизнь бедного португальца ничего не стоит, то ему неохота брать на себя лишние расходы, а это значит, что скоро Карлос простится со своей непутевой жизнью. Португалец живо смекнул, что к чему, и выдал электронный адрес своего управляющего. Они составили со Стасом послание: «Поиздержался, вышли деньги в такой-то банк». Я перевел послание и тут же отправил его в Лиссабон.

– Сколько денег просили?

– Стас назвал мне сумму в сто тысяч, Карлос согласился. Бумажка с названием банка валяется на столе.

– А дальше?

– Дальше Стас спустил Карлоса в подвал к девчонке, еды там было навалом, с голоду они бы там не умерли, а я должен был сидеть у компьютера и ждать ответа. Сбежать я не мог. Стас мне объяснил, в скольких преступлениях я являюсь соучастником: наезд, похищение, вымогательство. Короче, в моих интересах ждать, когда переведут деньги. Чтобы я не задавал лишних вопросов, Стас обещал мне процент со сделки, тогда бы я мог со своей Ленкой уехать куда подальше и все забыть как страшный сон.

– Как же ты оказался связанным на диване, с кляпом во рту?

– Сообщение я отправил в пятницу. Прошло три дня – ни ответа, ни привета. Стас решил еще раз потрусить португальца. Заглянул в подвал, а девчонка в панике, Карлосу плохо – сердце прихватило, лежит, не шевелится. Стас полез посмотреть. Как там все происходило, не знаю, не видел, только вылезли они вдвоем, девчонка и Карлос. Португалец тут же заставил меня послать сообщение, мол, с ним все в порядке и деньги ему переводить не надо. Потом они меня связали и оставили вот на этом диване.

– А сами?

– Сами ушли.

– Куда?

– Откуда я знаю? Я ведь до вашего прихода связанный пролежал.

Глава 19

– А Стас? Где Стас? – Я испугалась, Кулешов мог находиться в доме и в любой момент появиться за моей спиной.

– Наверное, до сих пор в подвале, или его там нет, не знаю, – неуверенно ответил Кузнецов. – Я несколько раз терял сознание, возможно, он тоже ушел. Во всяком случае, я не видел, чтобы он заходил в комнату.

– Надо проверить дом. Где подвал? – рявкнул Облом.

– За дверью люк в полу. Только там темно. У Стаса фонарь был, но я не знаю, где он сейчас.

Я обвела взглядом комнату, не может быть, чтобы в деревенском доме не оказалось свечки или керосиновой лампы. Так и есть – на серванте в граненом стакане торчала наполовину стаявшая свеча. Облом перехватил мой взгляд:

– А вот и свечка. Пошли, посмотрим.

Люк находился как раз посередине темного коридора. Облом раскрыл на распашку наружную дверь, стало немного светлее.

– А электричества здесь нет? – спросила я и задрала голову вверх в поисках лампочки. С потолка свисал пустой патрон. – На копейках экономили, лампочку вкрутить пожлобились. Придется жечь свечу.

Облом чиркнул зажигалкой, и в ее тусклом свете мы разглядели вход в подвал. Крышка люка была обита листом нержавейки, именно на этом листе я споткнулась, зацепившись за петлю.

Облом откинул крышку, из погреба потянуло затхлым воздухом, сгнившими овощами и мышами. Вниз уходила деревянная лестница. Мы заглянули в погреб, но там было слишком темно, дальше второй перекладины лестницы мы ничего увидеть не смогли.

– Лезь, – скомандовал Леше Облом.

– Нет, нет. У меня клаустрофобия. Я правда не могу. У меня боязнь замкнутого пространства. – Леша побледнел и стал сползать по стене.

– Слабак, – констатировал Облом. – Ира, придется тебе лезть.

– Почему мне?

– Ты посмотри на лестницу, она моего веса не выдержит. А ты как пушинка, туда и обратно сгоняешь. Посмотришь – и тут же назад. Давай, пока этот хлюпик без сознания валяется.

Кузнецов действительно лежал в обмороке, не подавая признаков жизни. В первый раз в жизни вижу, чтобы молодой мужчина лишался чувств как кисейная барышня. Я подошла к Алексею, нащупала на запястье редкий пульс, убедилась, что он дышит, и похлопала его по щекам.

– Надо «Скорую» вызвать.

– Делать больше нечего! Так очухается, это он от страха сознание потерял, а может, и от голода, два дня связанный валялся. Ладно, лезь в подвал, только осторожно, свечой не обожгись.

И я полезла. Спускаться было очень трудно: в одной руке я сжимала стакан, а второй судорожно хваталась за лестницу, боясь в любой момент загреметь вниз. Лезла я спиной вперед, вслепую нащупывая каждую перекладину, а они были такими некрепкими и насквозь прогнившими, что прогибались под моим птичьим весом. Наконец я ступила на земляной пол и мысленно поблагодарила бога за то, что все обошлось. Но, как видно, радовалась я рано.

– Ну, что ты там видишь? – заорал сверху Облом.

– Пока ничего не вижу, дай оглядеться. – Я развернулась и подняла руку со свечой высоко над головой.

Подвал был самым обычным. Одну сторону занимали полки с банками – маринованные помидоры и огурцы, компоты, варенье и прочие заготовки. Должно быть, мать Стаса любила запасать все впрок. На второй стороне складировалась пустая посуда. Вдоль третьей стены был сколочен огромный ящик, думаю, там хранилась зимой картошка. Четвертая сторона было отведена под разный хлам, здесь валялись пустые ящики, какие-то жестянки, отдельно в углу лежал ворох тряпья, очень много, целая гора.

Стаса я увидела не сразу, он лежал в горе тряпок, и, если бы не рука, торчащая из груды ветоши, я бы его не заметила. Сначала мне показалось, что там лежит какая-то игрушка – при скудном освещении, на темном полу рука выглядела почти белой.

Когда я поняла, кто там лежит, мне стало плохо – в голове помутилось, перед глазами все поплыло, я потеряла равновесие и шлепнулась на пол. Свеча, естественно, погасла, и я погрузилась в кромешную темноту.

Дальше все происходило как во сне: Облом мне что-то кричал сверху, потом раздался жуткий треск и грохот упавшего тела.

Очнулась я от легкого похлопывания по щекам.

– Ира, очнись, – просил Облом.

Я открыла глаза и увидела перед собой его склоненное взволнованное лицо.

– Ты спустился вниз? Не собирался же.

– Ага, если это можно назвать спуском, скорее падением. Все ступеньки собственным задом пересчитал. Нет теперь ни ступенек, ни лестницы. Она, Ира, сломалась, – поставил меня в известность Облом.

– А как мы теперь отсюда выберемся? – Я сначала посмотрела на груду дощечек, валявшихся кучкой, а потом задрала голову вверх.

Подвал был достаточно глубоким, метра три, не меньше – до люка не дотянуться, даже Облому.

– И зачем рыть такие подвалы? Непонятно! Это ведь западня. А где Кузнецов?

– Очухался и пошел искать лестницу. Только мне кажется, он удрал, – предположил Облом.

– Глупо.

– Еще как! Потому что, если он удрал, я все равно отсюда выберусь, найду его и ноги вырву, а потом выступлю на суде в качестве прокурора, а не адвоката. Придется изменить своим принципам.

– Облом, ты видел, там, в углу чья-то рука?

– Видел. Думаю, это Стас. Ты руки испугалась? Ну и бежала бы к лестнице, и уже здесь в обморок падала. Теперь вдвоем в подвале сидеть будем.

– Я виновата. А ты зачем сюда свалился?

– Как зачем? Тебя спасать. Поди, знай, почему ты в обморок хлопнулась? Ты же делаешь все по-своему, заранее не предупреждаешь. Нет чтоб все по-человечески…

– А ты к Стасу подходил? Или кто там лежит? – перебила я бурчание Облома.

– Подходил. Череп проломлен, он уже дня два как умер. Если бы здесь было теплее, давно бы уже разложился.

Только сейчас я почувствовала, как в погребе холодно. От низкой температуры и от близкого присутствия трупа меня начало знобить, руки и ноги онемели, от страха я не могла пошевелить ни одним пальцем, зато челюсти забились друг о дружку часто-часто, выдавая характерный звук, очень похожий на азбуку Морзе. Сердце билось в унисон зубам, да так громко, что у меня от его частых ударов стало шуметь в голове. Наверное, поэтому я не сразу услышала Облома. Он в который раз обращался ко мне, но я, находясь в состоянии ступора, никак не реагировала. Наконец Облом не выдержал и хлопнул меня по плечу.

– Очнись. Окаменела, что ли?

– Холодно.

Облом поставил по центру подвала два ящика, на один посадил меня, а на другой уселся сам, предварительно сняв с себя куртку и накинув ее мне на плечи.

– Погрейся. – Он протянул мне стакан со свечой. Какое-никакое, а тепло от нее шло.

– Спасибо, – поблагодарила я, запахивая на груди широкую одежку.

– Доставай мобильник, брату звони.

– Я? Звони сам. Он мне не поверит и пошлет, подозреваю, очень далеко. А тебя он где-то и как-то даже уважает. Звони сам. – Я сняла с шеи шнурок с телефоном и протянула Облому.

Как хорошо, что месяц назад он подарил мне новый телефон, маленький, красивый, который можно носить на шее. Обычно я всегда таскала телефон в сумке и никогда не слышала его звонков. Облом часто жаловался, что я не отвечаю на мобильные звонки, а потом не выдержал и разорился для меня на новый аппарат. Теперь он требует, чтобы я всегда носила его подарок на видном месте, то есть на груди. Зато сам частенько забывает подзарядить свою трубку и время от времени пользуется моим телефоном.

Облом сразу дозвонился Борису, он по-деловому доложил обстановку, объяснил, как к нам доехать, и попросил поторопиться, поскольку моя психика может не выдержать продолжительного соседства с трупом.

На что Борька не преминул заметить:

– Тебе нечего бояться, она от рождения с прибабахом, так что хуже ей от трупа не станет.

Как Облом ни закрывал ладонью трубку, но в подвале было так тихо, что я все равно услышала гнусные слова братца. Я не стала их комментировать, а просто обиженно отвернулась к стенке, естественно, противоположной той, рядом с которой лежал Стас. Разглядывать на этой стене было особо нечего – пустая посуда мало кого может заинтересовать. Я перевела взгляд на банки, от нечего делать пересчитала их, оказалось – ровно сорок две штуки. Следующим объектом моего визуального осмотра должен был стать ящик для хранения картошки. Вдруг мне показалось, что там кто-то скребется. Этого еще не хватало! Я поймала себя на мысли, что мне легче пережить соседство трупа, нежели знать, что рядом находится, пускай даже одна, маленькая мышь. От страха у меня опять помутилось в голове. Я поджала под себя ноги, втиснулась в теплый бок Облома и уткнулась лицом в его плечо.

Прошел час. По моим подсчетам, Борька с бригадой должен был появиться здесь не раньше, чем еще через час. Мы добирались сюда часа полтора, но мы ехали на иномарке со скоростью сто двадцать километров в час. А Борис в лучшем случае на своем «бобике» будет прыгать по кочкам со скоростью километров восемьдесят. Так что, как ни крути, в этом подвале нам еще час куковать.

Но, как ни странно, минут через пять хлопнула дверь, и в дом вошли люди. Они протопали к люку, снизу я хорошо видела, как один мужчина остановился на краю, потоптался в пыльных ботинках, потом присел и опустил голову в люк.

– Пацаны, а здесь кто-то есть.

– Что-то не помню, чтобы менты между собой называли себя пацанами, – тихо прошептала я на ухо Облому.

– По-моему, это то, чего я опасался. Кажется, Стаса все-таки нашли братки. Только они немного припозднились.

– Эй, вы чего там шепчетесь? – В люке показался еще один бритый череп. – Вы кто такие?

– Мы? Узники Бухенвальда. – Облом выплыл на свет и показался во весь рост.

Сверху послышался дружный смех. Кто-кто, а Облом совсем не напоминал измученное голодом создание: его круглое пузцо выпирало из любой одежды, даже самой просторной, а здоровый цвет лица свидетельствовал о том, что мой приятель всегда хорошо и полноценно питался.

– Ценю чувство юмора, – ответил, по-видимому, старший в этой компании и тоже заглянул в люк.

Я узнала его. Это был человек из окружения Мавра, один из тех двоих, которых я видела в казино «Тройка».

– Что вы в подвале делаете?

– Приехали дом покупать. Нам посоветовали этот. Говорят, хозяева давно здесь не живут, можно договориться и по дешевке купить.

– А внизу как оказались?

– Жена полезла погреб посмотреть, я за ней… Погреб хороший, вот только одна беда – лестница мой вес не выдержала. Теперь сидим втроем, ждем, когда нас вытащат.

– А кто третий? Не вижу. Пусть покажется.

– Не покажется, он уже не ходок. Мы здесь труп между делом нашли, – спокойно объяснил Облом, как будто речь шла о сущей безделице, потерявшейся прошлым летом и случайно попавшейся на глаза сегодня.

– Труп? А ну, поднеси к свету.

– А я что, нанимался трупы демонстрировать? Ищи лестницу, спускайся и смотри. А заодно и мы выберемся отсюда.

– Не торопитесь, мы разберемся, вытаскивать вас из подвала или нет. Не нравитесь вы мне. Дом, говорите, подыскивали?

– Дом. Кстати, чтобы вам, ребята, ничего не казалось, предупреждаю, мы вызвали милицию. Сами понимаете, трупы не каждый день под ногами валяются.

– Когда вы вызвали ментов? – насторожился старший.

– Если вам охота посмотреть на труп, минут двадцать на освидетельствование у вас будет, а может, и меньше, так что поторопитесь.

Головы из проема исчезли. Наверху совещались. Говорили шепотом. О чем шел разговор, мы разобрать не могли. Потом наверху зашевелились. Сначала один, тяжело стуча башмаками, протопал к выходу, потом кто-то перешагнул через люк, прошел в комнату, но пробыл там недолго, минут пять, не больше. Вскоре дверь вновь заскрипела, и послышались наперебой голоса: