Текст книги "Де Голль"
Автор книги: Марина Арзаканян
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
В часы отдохновения
Когда де Голль находился в Париже, вечерами, как правило, он отдыхал в Елисейском дворце, если, конечно, не было официальных мероприятий. Ровно в восемь он удалялся в свои личные апартаменты, состоящие из пяти комнат.
Генерал читал, раскладывал пасьянс, сидел у телевизора. Обязательно смотрел вечерние новости, иногда какую-нибудь передачу, а чаще всего – фильм. Президент с молодости очень любил кино. В Елисейском дворце по его просьбе оборудовали кинозал. Там де Голль в кругу родных и близких смотрел картины, которые его интересовали. Ему нравились американские вестерны, особенно со Стивом Мак-куином, остросюжетные ленты о Джеймсе Бонде, фильмы о путешествиях-приключениях – «Вокруг света за 80 дней», «Двадцать тысяч лье под водой». Он любил также французские кинокомедии с Бурвилем и Луи де Фюнесом. А иногда президент просил, чтобы ему привезли старую кинокартину, например «Огни большого города» или «Великую иллюзию».
В кинозале компанию де Голлю часто составляла Ивонна. Время от времени во дворец приезжали сын и дочь генерала, старшие сыновья Филиппа – Шарль, Ив и Жан. У президента было уже пять внуков. У Элизабет в 1959 году появилась дочь. По просьбе отца она назвала ее Анной. А у Филиппа в 1963 году родился еще один сын – Пьер. Иногда де Голль приглашал и других родственников.
Светская жизнь Парижа генерала не интересовала. Он никогда не выезжал на увеселительные вечера, правда, мог поприсутствовать на ночном балу выпускников Сен-Сира. Президенту всегда было приятно находиться в обществе молодых людей, избравших военную карьеру. Да он никогда и не забывал, что в 1920 году на таком балу понял, что влюбился в Ивонну Вандру.
К изобразительному искусству де Голль относился достаточно спокойно, хотя и отдавал дань красоте его шедевров. В музеи он выезжал редко, но все-таки иногда бывал в Лувре. Еще реже президент посещал выставки. «Затащить» его туда удавалось лишь Андре Мальро. Так, он посмотрел экспозицию картин Никола Пуссена и Эжена Делакруа и тематическую – «Европа в XVI веке».
В драматический театр президент иногда приезжал. В «Комеди Франсез» он предпочитал смотреть древнегреческие трагедии и драмы французских писателей XVII века. Иногда де Голль приходил к артистам за кулисы и, к их удивлению и восхищению, декламировал отрывки из Корнеля или Расина {512} . В театре «Одеон» генерал любил постановки современных драматургов. Особенно ему нравились пьесы Поля Клоделя.
Президент не был поклонником классической музыки. В оперу он практически не выезжал. Исключение составляла разве что «Кармен». Выразительные, пульсирующие страстью арии Бизе ему импонировали. Де Голль иногда говорил: «Музыка должна быть веселой» {513} . Он любил оперетту и частенько сам напевал знакомые с молодости куплеты из «Прекрасной Елены» и «Великой герцогини Герольштейнской» Оффенбаха и «Мушкетеров в монастыре» и «Фанфана-Тюльпана» Луи Вернея. А особенно ему нравилась оперетта «Роз-Мари», сочиненная в 1924 году американцем чешского происхождения Рудольфом Фримлем {514} .
Еще президент любил простые песенки французских шансонье Шарля Трене, Ива Монтана, Жильбера Беко. Он следил за творчеством Эдит Пиаф. Ее знаменитая песня «Я ни о чем не жалею» запала президенту в душу. Многим приходилось слышать, как он повторяет ее текст:
Non, rien de rien,
Non, je ne regrette rien,
C'est рауe, balaye,
Oublie,
Je me foux du passe…
Avec mes souvenirs,
Je allume le feu,
Mes chagrins, mes plaisirs,
Je n'ai plus besoin d'eux…
Je repars a zero.
Как, наверное, любому военному, де Голлю нравились марши. Когда в Париж в 1964 году приехал с визитом король Камбоджи Нородом Сианук, президент Франции не поехал с ним в театр, В честь иностранного главы государства устроили представление прямо в саду Елисейского дворца. Духовой оркестр Республиканской гвардии, разодетый в военную форму эпохи Первой империи, исполнил старинные марши. Громкие духовые инструменты и барабаны выводили ритмичные мелодии «Пробуждения в бивуаке», «Почетного ригодона», «Шапок наполеоновской гвардии» {515} . И де Голль и Сианук остались очень довольны.
Иногда на выходные дни президент уезжал в свою загородную резиденцию Рамбуйе. Там устраивалась охота на птиц и даже кабанов. По приглашению де Голля в Рамбуйе приезжали министры, представители дипломатического корпуса, военные из генерального штаба, бывали сын и зять генерала. Сам он не принимал в охоте непосредственного участия, правда, неизменно присоединялся к стрелкам во время последней облавы и вставал позади кого-нибудь из них. Жискар д'Эстен вспоминал, как однажды, приехав в Рамбуйе по приглашению президента и охотясь на фазанов, он вдруг услышал его голос у себя за спиной: «"Смотрите! Слева от вас птица!" И действительно, над туями, высаженными в линию, я заметил небольшого светло-коричневого фазана – он планировал прямо на меня, широко расставив крылья. Стало быть, я заблуждался, думая, что де Голль плохо видит» {516} .
Президент никогда не брал отпуска в буквальном смысле этого слова. Для него отдых отождествлялся только с родным Буассери в Коломбэ-ле-дёз-Эглиз. Он старался уезжать туда на субботу и воскресенье и жил одну-две недели летом. Де Голль любил это время года, потому что в июле или августе в Буассери съезжались дети и внуки. Ему было приятно находиться в их обществе. Чай или кофе пили обычно на свежем воздухе, в саду. Ивонна и Элизабет вязали и шили, а мужчины – генерал, Филипп и Ален де Буассьё обсуждали последние новости.
Особую радость президенту приносило общение с внуками. Старшие мальчики выросли, учились в школе. Де Голль всегда интересовался, чему и как их обучают, какие у них успехи, какие предметы им нравятся. Он любил немного прогуляться с Шарлем, Ивом и Жаном по лесопарку Буассери, а младших – Анну и Пьера даже иногда катал в коляске.
Среди многочисленных подарков, которые дарили президенту французы и зарубежные гости, были и животные – слоны, медведи, олени, пантеры, лошади, пони. Генерал всегда просил развозить их по зоопаркам и конным заводам Франции. А однажды ему подарили барана, и он решил сделать исключение. Де Голль оставил его на год в Коломбэ, чтобы доставить удовольствие младшим внукам {517} .
Часто дети не хотели уезжать, и тогда президент произносил, как он сам говорил, самую меланхоличную фразу французской литературы. Ее написала писательница русского происхождения Софи Сегюр [49]49
Сегюр (Ростопчина), Софи де (1799–1874) – французская писательница, дочь графа Ростопчина, министра Павла I, жена графа Эжёна де Сегюра Книга всегда была для де Голля самым близким другом. В чтении он находил истинное отдохновение. Генерал читал очень много, обычно три книги в неделю. Посидеть спокойно в кресле с томиком в руке и полностью погрузиться в другой мир, иную жизнь ему удавалось только в Коломбэ. Как всегда, президента интересовали самые разные авторы – историки, писатели, ученые прошлого и настоящего. Французских академиков де Голль неизменно называл украшением национального достояния, писателей – тоже {519} .
[Закрыть]– «Каникулы подходили к концу, поэтому дети любили их все больше и больше» {518} .
Он следил за развитием современной литературы Франции, читал произведения Эрве Базена, Анри Труайя, Мориса Дрюона, Жана-Мари Гюстава Ле Клезио, из зарубежных авторов предпочитал Уильяма Фолкнера, Эрнеста Хемингуэя, Агату Кристи, даже нашел время прочитать «Алису в стране чудес» Льюиса Кэрролла.
Многие французские историки, писатели, журналисты, военные присылали президенту свои труды. Он их обязательно читал или хотя бы просматривал. Если они де Голлю нравились, то он сразу отправлял автору письмо с комплиментами. Генерал, по словам его последнего генерального секретаря Елисейского дворца Бернара Трико, «жил с ручкой в пальцах» {520} . Читая, он делал отметки на полях, что-нибудь сразу выписывал в свой дневник. Иногда сюжет книги наводил его на собственные размышления. Тогда президент тут же делал набросок будущей речи или официального документа.
Вместе с прозой постоянной спутницей жизни де Голля была поэзия. Он обращался к современным поэтам, но все чаще возвращался к старым, любимым с молодости. Ему нравилось переписать знакомые стихи в свой дневник. Среди них есть такое четверостишие Бодлера:
Саг c'est vraiment, Seigneur, le meilleur temoignage
Que nous puissions donner de notre dignite
Que cet ardent sanglot qui roule d'age en age
Et vient mourir au bord de votre eternite! {521}
Душевное умиротворение президенту приносило общение с природой. Когда он находился в Коломбэ, то после завтрака обязательно, в любую погоду выходил из дома на пятнадцать минут и обходил лесопарк Буассери. После обеда де Голль брал свою трость и отправлялся на длительную прогулку в окрестный лес.
Коломбэ было окружено древними лесами. Генерал часто говорил, что в них две тысячи лет назад мятежные галлы скрывались от римлян. Он мог часами бродить среди деревьев один или с сыном. Де Голль считал, что лес излучает спокойствие и побуждает к созерцанию и размышлению. Ему нравилось отдыхать, сидя на поваленном стволе, вытянув перед собой ноги. Президент молча наблюдал, как прозрачная душа природы трепещет при дуновении легкого ветерка. Вокруг безмолвие, которое тревожит лишь тихий гул от покачивания веток грабов и ёлок. Изредка оно прерывается птичьим щебетом или шорохом от шагов проходящего зверя. Насладившись красотой леса, президент Франции отправлялся в свой уютный дом, поддевая тростью зеленые шапочки мха, облепившие пеньки.
Хороши были парк Буассери и леса вокруг Коломбэ осенью, в своем пунцово-желтом убранстве. По выходным дням де Голль любил вместе с сыном отправиться за грибами {522} . С каким удовольствием они возвращались домой с полными корзинами.
Гулять по сельской местности президент не любил. Но однажды, в 1960 году, он отправился по направлению к городку Бар-сюр-Об, чтобы посмотреть, как проходит ежегодная велосипедная гонка «Тур де Франс». Де Голль пришел вовремя и остановился у обочины. Велосипедисты увидели его высокую фигуру издалека. Лидер гонки даже на минуту остановился, чтобы поприветствовать президента {523} . В Париже генерал не посещал спортивных состязаний, но на финале кубка Франции по футболу все-таки несколько раз присутствовал.
Де Голль до конца своих дней оставался правоверным католиком. Общение с Всевышним всегда было частью его жизни. Он полагал, что только «Бог как единственная высшая инстанция имел право судить его» {524} . В Коломбэ президент всегда посещал мессу. В Париже, в Елисейском дворце по просьбе генерала обустроили маленькую молельню, в которую он приходил каждый день. Генерал постоянно исповедовался и причащался. Он отдавал предпочтение молитве из «Приношения даров» – «О, Святой Отец, всемогущий и вечный Бог, примите эту беспорочную жертву. Такой недостойный, как я, приносит ее вам, мой Боже истинный и всемогущий, за все мои грехи, прегрешения и оплошности и за всех ныне живущих и за тех, кто был до нас и почил в мире и за всеобщее спасение» {525} .
Баллотировка
Новый, 1964 год начался для Франции со знаменательного дипломатического события. Президент объявил о признании его страной Китайской Народной Республики. В январе два государства установили дипломатические отношения.
Де Голль считал, что Франция должна заявлять о себе и распространять свое влияние во всех регионах мира. К Восточной Азии и в первую очередь к Китаю внимание генерала было приковано давно. «Китай – нечто грандиозное», «самая большая страна», «колоссальный рынок», – говорил он {526} . Как только эта огромная восточная держава освободилась от влияния Советского Союза, де Голль сразу взял курс на сближение с ней. Китайцы откликнулись, и сотрудничество началось.
Юго-Восточную Азию, бывшие колонии Франции на Индокитайском полуострове, генерал тоже хотел видеть вовлеченными в сферу интересов своей страны. Но обстановка там была сложной из-за американского военного присутствия. Против него выступали и де Голль, и некоторые лидеры стран региона, например король Камбоджи Нородом Сианук. В июне 1964 года президент Франции принял его в Париже. Вьетнамская тема активно обсуждалась на переговорах. Генерал и Нородом Сианук выступили за созыв международной конференции по урегулированию все разраставшегося конфликта. Но американцы воспротивились этому. К мнению президента Франции они прислушиваться не желали. А между тем он совершенно верно предсказывал: «Они шаг за шагом будут увязать в бездонной политической трясине», «американцы уже не выпутаются, они идут к катастрофе» {527} .
В Европе успешно развивались отношения Франции с Западной Германией. Аденауэра на посту канцлера сменил Людвиг Эрхард. Де Голль сразу пригласил его в Париж в феврале 1964 года и беседовал с ним о дальнейшем сотрудничестве. В июле генерал осуществил в сопровождении девяти министров своего правительства ответный, официальный визит в Бонн.
В 1964 году президент впервые посетил Латинскую Америку. В марте он летал в Мексику и возвратился в Париж через французские владения в Западном полушарии – Гайану, Гваделупу и Мартинику.
В сентябре-октябре де Голль более месяца путешествовал по странам Южной Америки. В канун отъезда он написал бывшему премьер-министру Мишелю Дебре: «Я отправляюсь в Латинскую Америку без четкой программы, как-то инстинктивно. И все-таки, может быть, это важно» {528} . Но генерал говорил и другое: «Латинская Америка ненавидит американцев. Она страстно желает освободиться от их гегемонии… Вот такую карту можно прекрасно разыграть» {529} . Президент Франции не преминул это сделать. Ему было явно приятно встретиться на южноамериканской земле с единомышленниками.
Де Голль проехал десять государств – Венесуэлу, Колумбию, Эквадор, Перу, Боливию, Чили, Аргентину, Парагвай, Уругвай и Бразилию. Генерал часто переправлялся из страны в страну океаном, на французском крейсере «Кольбер».
Повсюду ему оказывали очень теплый прием. Он получил от путешествия большое удовольствие.
По возвращении президент сказал: «Поездка была полезной. Она показала, что нации утверждаются и уже не всегда будут готовы отдавать свой суверенитет в руки двух супердержав. Они начинают понимать, что нужно сопротивляться. Таковы Мексика, Бразилия, Аргентина, Чили. Они это чувствуют, хотя пока боятся высказаться в полный голос. Призвание Франции – осуществлять свое влияние и способствовать такому движению. Настанет день и страны, неприязненно относящиеся к господству двух гигантов, поднимутся, чтобы защитить собственную независимость. И этот день будет наш» {530} .
В рамках «Общего рынка» продолжал развиваться процесс интеграции стран шестерки. Внутри ЕЭС уже были созданы структуры по экономике, атомной энергетике, углю и стали. Франция решительно боролась за включение в систему «Общего рынка» сельского хозяйства. Тем самым она стремилась получить выгодные для себя условия по производству и сбыту сельскохозяйственной продукции. Де Голль и его правительство после долгих дебатов с партнерами добились заключения соглашения по этому вопросу.
В целом 1964 год прошел для президента в насыщенном и интенсивном режиме. Он осуществил 15 путешествий за пределы Франции, 5 поездок по стране, 121 раз председательствовал на различных заседаниях, принял 7 глав зарубежных государств, произнес 67 речей, 41 раз участвовал в Париже в официальных церемониях, дал 2 пресс-конференции и 746 аудиенций {531} . Между тем в апреле президент перенес операцию на предстательной железе. Однако он быстро поправился и чувствовал себя бодро.
С годами генерал отнюдь не утратил чувства юмора. Однажды, когда де Голль работал в своем кабинете в Елисейском дворце, из комнаты адъютантов вдруг раздался громкий смех. Он продолжался долго. Президенту пришлось вызвать адъютанта Гастона де Бонневаля и спросить, в чем дело. Тот ответил: «Мой генерал, это Тессейр рассказывает свою очередную историю. Его репертуар неисчерпаем». «Ну надо же, – с грустью произнес де Голль, – а почему он не заходит сюда и не рассказывает о своих историях мне»? {532}
Еще один забавный случай произошел во время поездки президента на Корсику. В каждом городе генералу рассказывали, что в нем делал молодой Бонапарт. Во время обеда в Корте его мэр заявил де Голлю: «Наполеон родился в Аяччо, но доподлинно известно, что он был зачат здесь, в Корте». Президент улыбнулся, с удивлением поднял на мэра свои карие глаза и сказал: «Очень интересно! Расскажите, пожалуйста, поподробнее» {533} .
В начале 1965 года возобновился диалог Франции с Англией, практически «замороженный», после того как де Голль наложил вето на вступление Великобритании в «Общий рынок». Причиной тому послужила смена власти в этой стране. Консервативный кабинет Макмиллана сменил лейбористский во главе с Гарольдом Вильсоном.
Президент Франции впервые встретился с новым британским премьером в Лондоне, в январе 1965 года на похоронах Черчилля. Генерал пригласил Вильсона в Париж и беседовал с ним в апреле в Елисейском дворце. Де Голль надеялся, что лейбористское правительство изменит свое положение «младшего брата США» и перестанет следовать в фарватере внешней политики Соединенных Штатов. Однако ничего подобного не произошло. Поэтому разногласия Франции и Великобритании, главным образом по поводу вступления Англии в ЕЭС, остались прежними.
С большими трудностями Франция столкнулась на продолжающихся переговорах внутри «Общего рынка». Ее партнеры хотели, чтобы внутри ЕЭС принятие всех важных решений было возложено на комиссию, носящую наднациональный характер, а не на каждое отдельное государство, имеющее право вето. Этот принцип в корне противоречил голлистской концепции «Европы отечеств». Генерал сразу высказал свое отрицательное отношение. В знак протеста он отозвал в июне 1965 года постоянного представителя Франции при «Общем рынке». Такая позиция получила название политики «пустого кресла».
Осень 1965 года стала для де Голля временем серьезных раздумий. Заканчивался семилетний срок его пребывания на посту главы государства. В декабре должны были состояться очередные президентские выборы. Генерал сам еще в 1962 году выступил инициатором их проведения путем всеобщего голосования. Теперь ему предстояло решить, будет ли он выставлять свою кандидатуру на повторный срок. Французы тоже давно хотели знать об этом. Еще в начале года в конце пресс-конференции один из журналистов спросил президента: «Как вы себя чувствуете, мой генерал?» Де Голль ответил шуткой: «Неплохо, но уверяю вас, в один прекрасный день я все-таки умру» {534} .
Президент действительно чувствовал себя хорошо, но долго не объявлял, будет ли выдвигаться в декабре на выборах. А тем временем его соперники уже в начале осени 1965 года начали действовать. От правой оппозиции выставился Жан Леканюэ. Единым кандидатом левых сил стал Франсуа Миттеран. Они выступали по радио и телевидению, без устали ездили по стране и громили в своих речах установленный генералом режим «личной власти». Словом, оба политика вели настоящую мощную предвыборную кампанию согласно всем законам жанра.
Де Голль объявил о выдвижении 4 ноября – за месяц до выборов. Он не хотел вести открытую борьбу с соперниками, оспаривая их обвинения. Президент считал ниже своего достоинства вступать с ними в полемику. Он полагал, что его многолетняя деятельность на благо Франции говорит сама за себя. Сторонники генерала просили его хотя бы выступить по телевидению перед французами. А он им отвечал: «Ну что мне им сказать? Меня зовут Шарль де Голль, мне 75 лет» {535} . И все-таки в день выдвижения президент произнес речь, которую передавали по радио и телевидению.
«Француженки, французы! – восклицал он. – Двадцать лет назад, когда Франция стояла на краю пропасти, я уверовал, что мое призвание привести ее к освобождению, победе и сделать хозяйкой собственной судьбы. Семь лет назад я понял, что должен встать во главе страны, чтобы уберечь ее от гражданской войны, финансового краха и дать ей институты, соответствующие современной эпохе. С тех пор я управляю Францией, и она следует невиданным доселе путем внутреннего развития, живет в мире, в достойной политической и моральной обстановке. Сегодня я готов продолжать выполнение моей задачи. Я понимаю, каких усилий это будет стоить, но утверждаю, что они будут предприняты во имя Франции» {536} .
Да, речь была красивой и возвышенной. Но таких ли слов ждали от президента соотечественники? А может быть, они хотели, чтобы он сказал, что намерен делать не для Франции, а для них, для того, чтобы их жизнь стала лучше и сытнее? Де Голлю такое и в голову прийти не могло.
Голосование 5 декабря страшно разочаровало президента. За него было подано 44,64 %. Миттеран собрал 32 %, Леканюэ – 16 %. Итак, генерал не смог получить половины голосов. Он считал, что французы отплатили ему черной неблагодарностью за его каждодневный, интенсивный труд на благо отечества. Теперь объявлялся второй тур. Его, «самого знаменитого из французов», сограждане подвергли унизительной баллотировке. Де Голль должен был вместе с каким-то Миттераном, к которому он относился с презрением, пройти повторное испытание всеобщим голосованием.
Президент даже хотел бросить все и отказаться от дальнейшей борьбы за власть. Но он быстро успокоился и стал готовиться ко второму туру. Генерал согласился, по совету сторонников, дать в телевизионном эфире три интервью журналисту Мишелю Друа. Перед де Голлем поставили задачу опуститься до уровня простых французов и попытаться им понравиться. Однако президент сам признавался: «Моя внешность и моя манера держаться никак не могут очаровать аудиторию» {537} .
Результаты второго тура, прошедшего 19 декабря, тоже не были блестящими. Де Голль набрал 54,49 % голосов. В восторг от таких цифр он, конечно, не пришел. Через десять дней генерал писал сестре: «Ничего другого от этих выборов и не следовало ожидать, учитывая, что наши французы с легкостью и даже рассеянностью смотрят на вещи – поэтому они и падки на демагогию политиканов» {538} . И тем не менее, как бы президент ни был разочарован, мандат на второй срок он получил и решил идти дальше. Де Голль не сомневался, что Франции необходимо продолжение его почина.
