Текст книги "Де Голль"
Автор книги: Марина Арзаканян
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
Разрядка
Свой второй президентский срок де Голль открыл важнейшим решением – о выходе Франции из военной организации НАТО. Генерал, видимо, думал об этом давно. Совершенно очевидно, что он стремился к полной независимости от Северо-атлантического союза. 9 сентября 1965 года президент Франции заметил:
«Когда истечет срок действия взятых в свое время обязательств, то есть не позднее 1969 года, прекратится и наше подчиненное положение. Оно называется интеграцией, предусмотренной Североатлантическим договором и передающей нашу судьбу в чужие руки» {539} .
Однако дожидаться 1969 года де Голль не стал. Он принял решение сразу после переизбрания. 24 февраля 1966 года генерал пишет специальную записку для премьер-министра Жоржа Помпиду, министра иностранных дел Мориса Кува де Мюрвиля и министра обороны Пьера Мессмера. Она называется: «По поводу возвращения нашей обороны под национальный суверенитет» {540} . В ней четко указывается, что Франция покидает военную организацию НАТО. 7 марта де Голль официально известил об этом президента Соединенных Штатов Линдона Джонсона. В письме к нему генерал написал, что его страна «прекращает свое участие в интегрированных командованиях» {541} . На деле это означало, что все французские военные силы, где бы они ни находились, выводились из-под контроля альянса, а с территории Франции полностью удалялись американские и канадские военные части, штабы и базы.
Решение де Голля вызвало негодование в США и непонимание в других странах, входящих в Североатлантический союз. Тем не менее штаб-квартира НАТО переехала из Парижа в Брюссель, и все условия выхода Франции из альянса постепенно были выполнены.
Теперь взоры генерала обратились к востоку Европы и в первую очередь к Советскому Союзу. Еще в 1960 году в одной из речей он сказал: «Франция расположена к разрядке, разоружению и сотрудничеству. У нее нет никаких серьезных споров с Россией. Она испытывает к народу этой страны традиционную тягу и желает, чтобы поднялся железный занавес» {542} . Через два года де Голль выдвинул формулировку «Европа от Атлантики до Урала», которая означала, что в единый европейский дом должен быть включен и Советский Союз. В 1966 году президент Франции прямо заявил:
«В сегодняшнюю Европу входит Россия. Она всегда была могущественной, а сейчас сильна, как никогда… благодаря своему населению, полезным ископаемым и мощной экономике, которой она располагает впервые в истории. Одна из главных европейских реальностей и состоит в этой огромной советской державе» {543} .
Де Голль хотел побывать в Советском Союзе. Руководители СССР отнеслись к этому благожелательно. Летом 1966 года французская и советская стороны организовали официальный визит генерала. Помимо переговоров он включал в себя интересное десятидневное путешествие. Генерал готовился к поездке. Он читал книги по русской истории, внимательно изучал маршрут своего следования, заранее написал речи, которые намеревался произнести в разных городах, частично и на русском языке.
20 июня де Голль в сопровождении нескольких министров, жены, сына и личного адъютанта прилетел в Москву. Его разместили прямо в Кремле. В тот же день вечером начались переговоры президента Франции с председателем Совета министров СССР Алексеем Николаевичем Косыгиным, председателем президиума Верховного Совета СССР Николаем Викторовичем Подгорным и Генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Ильичом Брежневым.
Генерал сразу отметил:
«Россия во всех отношениях самая мощная держава региона, в котором расположена. Для Франции она является собеседником, взаимопонимание и сотрудничество с которым всегда были совершенно естественными. Эта политическая и человеческая реальность, старая, как наши страны, восходит к их истории и географии. В действительности никаких серьезных противоречий не возникало между нами даже в период „Войны и мира“ или в эпоху Севастополя. Во все времена существовали четко выраженные симпатии между нашими интеллектуальными, литературными, артистическими и научными элитами, как и вообще между нашими народами» {544} .
Беседы президента Франции с советскими руководителями в Москве длились еще два дня. Они касались развития двусторонних отношений, а также важнейших проблем европейской политики.
21 июня де Голль днем выступил с краткой речью перед москвичами с балкона Моссовета. Ему сказали, что до него такой чести удостаивался только Ленин. Генерал пришел в восторг. Вечером он с женой и сыном отправился в Большой театр, где присутствовал на балете «Ромео и Джульетта» на музыку Прокофьева. На следующий день президент Франции побывал в Московском государственном университете имени Ломоносова.
Ивонна и Филипп вместе с генералом знакомились с жизнью советских людей, которые повсюду оказывали им самый теплый прием. Однако до отъезда они наслушались всяких небылиц о Стране Советов. В Москве де Голль вдруг услышал от жены: «Шарль, говорят, что русские могут подсыпать такого яду, что умрешь только через пять лет». Президент рассмеялся и ответил: «Ивонна, мы с вами уже в таком возрасте, что вполне можем рискнуть» {545} .
23 июня генерал вылетел в Новосибирск. Он жил два дня в уютном деревянном доме на берегу широкой, величаво несущей свои воды Оби. В первый день президент знакомился с городом, во второй – отправился на встречу с учеными в Академгородок.
Утром 25 июня де Голль отправился в Казахстан. Он был первым главой иностранного государства, которому советские руководители позволили посетить космодром Байконур. Генерал присутствовал при запуске ракеты. Она должна была доставить на орбиту для научных исследований спутник «Космос». Зрелище отделяющейся от земли, выпускающей клубы огненно-черного дыма и моментально набирающей скорость металлической громады очень впечатлило французского президента.
После Байконура – длительный перелет в Ленинград. 26 июня де Голль начал знакомство с городом, посетив Пискаревское кладбище, где он отдал дань памяти воинам, погибшим при защите Северной столицы СССР от немцев. Затем генерал отправился в Эрмитаж. С особым интересом он рассматривал скифские золотые фигурки животных. На следующий день была поездка в «русский Версаль» – Петро-дворец, а также на завод по производству турбин имени XXII съезда КПСС.
Город на Неве понравился де Голлю. На прощальном ужине в ленинградской мэрии свою краткую речь он закончил двумя строками из «Медного всадника» Пушкина:
«Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия!» {546}
27 июня поздно вечером президент Франции прибыл в Киев. На следующий день после обеда он уже вылетел в Волгоград. Генерал вспоминал свой первый приезд сюда в последний хмурый день ноября 1944 года. Тогда город, невероятными усилиями и мужеством советских солдат одолевший врага, лежал в руинах. Теперь на Мамаевом кургане возвышался грандиозный мемориальный комплекс. Де Голль посетил монумент, на следующий день побывал на Волжской ГЭС и возвратился в Москву.
Утром 30 июня генерал поехал в одну из военных частей Подмосковья, где присутствовал на маневрах с участием танков. Вспоминал ли он молодость, межвоенные годы? Во всяком случае, как утверждал его адъютант Франсуа Флоик, президенту было явно приятно находиться в обществе молодых людей, которые, как некогда и он сам, выбрали военную профессию. Неважно, что они русские, а не французы. После маневров де Голль пошел вместе с офицерами обедать в столовую. Он поел мяса с картошкой и запил русским квасом {547} .
В тот же день в столице СССР были подписаны два договора о двустороннем сотрудничестве. На прощальном обеде в Кремле президент Франции подчеркнул:
«Что касается наших общих целей, то ими являются разрядка, согласие, безопасность, а в один прекрасный день и объединение Европы от края до края, равновесие и мир во всем мире» {548} . Таким образом, де Голль одним из первых политических деятелей Запада выступил инициатором процесса разрядки международной напряженности и заложил основы будущих интеграционных процессов на Европейском континенте. В опубликованной после переговоров советско-французской декларации прямо говорилось о необходимости сближения Востока и Запада, которое в конце концов открыло бы путь «к плодотворному сотрудничеству во всей Европе» {549} .
Президент покидал Москву усталый, но очень довольный. 1 июля, когда его самолет уже взял курс на Париж, радио и телевидение СССР транслировали обращение генерала к советским гражданам. Он закончил его на русском языке. «Всем русским, мужчинам и женщинам, которые меня слышат и видят, – медленно произнося слова, говорил де Голль, – от всего сердца выражаю мою благодарность за чудный прием, оказанный народом и его руководителями. Каждой и каждому из вас желаю всего лучшего… Да здравствует Советский Союз! Да здравствует дружба России и Франции!» {550}
Летом президент позволил себе дольше обычного отдохнуть в Коломбэ. Он уже восемь лет управлял Францией. А сколько до того было отдано служению ей! Откуда начать отсчет? Генерал общался с детьми и внуками, отвечал на письма, читал присланные ему книги писателей и историков, но брал в руки и старые томики. Некоторые из них чудом уцелели в Буассери во время войны. Он думал о настоящем и будущем, но все чаще вспоминал и о прошедшем. Иногда мысль сама воскрешала в памяти стихотворные строфы из бессмертного «Фауста» Гёте:
Ihr bringt mit euch die Bilder
froher Tage…
Der Schmerz wird neu,
es wiederholt die Klage
Des Lebens labyrinthisch irren Lauf…
В самом конце лета президент Франции отправился в новое большое путешествие. Теперь его путь лежал еще дальше на Восток – в Сомали, Эфиопию, Камбоджу, а затем в Новую Каледонию и во Французскую Полинезию.
Пять дней, с 25 по 29 августа, де Голль провел в дружественных Франции Сомали и Эфиопии. Генерал старался поддерживать влияние своей страны в этих молодых африканских государствах.
30 августа президент прибыл в столицу Камбоджи Пномпень, где был принят королем Нородомом Сиануком. Он пробыл там четыре дня, с интересом наблюдал за колоритным национальным представлением на воде, осмотрел старинный грандиозный дворцово-храмовый комплекс Ангкор.
Главным же событием визита в Камбоджу стали переговоры де Голля с королем. Они касались проблемы безопасности в Юго-Восточной Азии. Генерал еще раз высказал свое крайне отрицательное отношение к бомбардировкам американцами Северного Вьетнама. Само присутствие президента Франции в соседней стране явилось укором Соединенным Штатам.
В начале сентября де Голль уже находился во французском владении – Новой Каледонии. Оттуда он отправился во Французскую Полинезию. Генерал задержался на острове Таити, чтобы посмотреть Музей Гогена. Наконец, 9 сентября он прибыл в Экспериментальный центр Франции на атолле Муруроа. Его путешествие достигло кульминации. Президент взошел на крейсер «Де Грас» [52]52
Крейсер носил имя известного французского мореплавателя XVIII века Франсуа де Граса (1722–1788).
[Закрыть], который отправился в плавание. 11 сентября с его борта де Голль наблюдал за первым взрывом французской термоядерной бомбы в открытом океане. После этого события генерал с гордостью заявил: «Вот теперь мы – держава» {551} .
Атомный арсенал для де Голля – это прежде всего не оружие уничтожения, а научное достижение, национальная гордость. Президент всегда придавал первостепенное значение успехам Франции в области науки и техники. Он много раз приезжал в Академию наук, посещал исследовательские центры, лично присутствовал при спуске на воду атомной подводной лодки «Грозный», был счастлив, когда ему сообщили, что французская ракета «Алмаз» вывела на орбиту первый национальный искусственный спутник «Астерикс», горячо одобрил создание первого французского сверхзвукового пассажирского самолета «Конкорд».
Свободный Квебек
Главным политическим событием Франции в 1967 году стали парламентские выборы, прошедшие в марте. Они опять принесли большой успех сторонникам президента. Голлистская партия завоевала большинство мест. Генерал вновь поручил сформировать правительство Жоржу Помпиду.
Внимание де Голля в первые месяцы года было приковано к Европе. Внутри «Общего рынка» Франция добилась немалого. В результате твердой и бескомпромиссной позиции генерала с 1 июня 1967 года устанавливались определенные цены на многие сельскохозяйственные продукты. Такая договоренность обеспечивала его стране широкие возможности сбыта продуктов на выгодных условиях.
В «Общий рынок» по-прежнему стремилась попасть Великобритания. Гарольд Вильсон неоднократно беседовал об этом с президентом Франции. Однако де Голль, как и раньше, не желал видеть в рамках ЕЭС сильного, связанного с Соединенными Штатами, конкурента. В мае он фактически вторично наложил вето на вступление Англии в «Общий рынок».
В Западной Германии к власти пришел новый канцлер – Курт Кизингер. В январе 1967 года генерал принял его в Елисейском дворце. Руководители двух государств обсудили планы дальнейшего сотрудничества. В апреле на 92-м году жизни умер Конрад Аденауэр. В соболезнованиях президенту ФРГ Генриху Любке и родным покойного канцлера президент Франции назвал его «своим знаменитым другом» и «одним из самых выдающихся государственных деятелей современности» {552} . 25 апреля де Голль лично присутствовал в Кёльне на похоронах Аденауэра.
В самом конце мая генерал с женой отправился с официальным визитом в Италию и Ватикан. В Риме де Голль участвовал в заседании шестерки стран ЕЭС. Затем он встретился с президентом Италии Джузепле Сарагатом.
31 мая в Ватикане генерал познакомился с избранным в 1963 году понтификом Павлом VI. Они беседовали о роли Святого престола в поддержании мира на всех континентах планеты. По просьбе президента папа римский освятил ему перламутровые четки, которые де Голль приобрел в Иерусалиме в 1931 году.
В Ватикане генерал произнес речь, полную веры в неисчерпаемые силы человека. «Какими бы ни были опасности, кризисы, драмы, – сказал он, – мы преодолеваем их, несмотря ни на что, и всегда знаем, куда идти дальше. Ведь мы идем, даже когда умираем, к Жизни» {553} . На такой оптимистической ноте президент Франции заканчивал свое пребывание в Вечном городе.
Завершилась поездка посещением Венеции. В далеком 1921 году капитан Шарль де Голль приезжал сюда с молодой женой в свадебное путешествие. Теперь, через сорок шесть лет, они стояли в первый день лета у освещенного солнцем Дворца дожей, не молодые, но такие же счастливые.
Сразу по возвращении в Париж президент Франции узнал, что Ближний Восток стоит в преддверии крупного военного конфликта. После блокировки Египтом порта Эйлат Израиль готовился начать превентивную войну против Египта, Сирии и Иордании. 2 июня де Голль собрал заседание кабинета министров и заявил: «Та сторона, которая первой откроет огонь, не получит ни нашего одобрения, ни нашей поддержки» {554} .
Генерал стремился не допустить войны. 5 июня он писал в Москву Косыгину: «До начала военных действий французское правительство считало необходимым, чтобы великие державы их не допустили» {555} . И все же разразилась Шестидневная война. Тогда президент немедленно наложил эмбарго на поставку французского оружия всем воюющим государствам.
В том же июне Соединенные Штаты начали открытую войну во Вьетнаме. Де Голль немедленно осудил их действия, заявив: «Франция заняла твердую позицию, осуждающую войну во Вьетнаме и иностранную интервенцию в эту страну. Она еще раз подчеркивает, что этот конфликт прекратится, только когда Америка возьмет обязательство по выводу своих сил в определенные сроки» {556} .
Позиция президента Франции по ближневосточной проблеме вызвала недовольство израильтян. Масла в огонь де Голль подлил сам, когда на пресс-конференции 27 ноября 1967 года назвал евреев «элитарным, самоуверенным народом, стремящимся к господству» {557} . Генерала сразу объявили чуть ли не антисемитом. Нет, он им никогда не был. Де Голль благосклонно отнесся к созданию государства Израиль в 1948 году. Сразу после своего возвращения к власти он вступил в переписку с его руководителями и продолжал ее много лет. Среди его адресатов – Давид Бен-Гурион, Голда Меир, Моше Даян {558} . Премьер-министра Израиля Бен-Гуриона президент Франции дважды принимал в Елисейском дворце – в июне 1960-го и в июне 1961 годов. Однако военные действия Израиля против арабских государств генерал расценил как агрессию и произнес об израильтянах сразу облетевшие весь мир слова исключительно применительно к современному ближневосточному конфликту.
В июле 1967 года президент Франции отправился с давно запланированным визитом в Канаду. Он поехал туда по приглашению не канадского правительства, а премьер-министра Квебека Даниэля Джонсона.
В XVIII веке Квебек был французской колонией, но в 1774 году перешел к англичанам и в 1867 году стал провинцией Канады. Тем не менее его население всегда в подавляющем большинстве составляли французы. В середине XX столетия в Квебеке ширилось движение за самоопределение и образование самостоятельного государства.
Де Голль всегда пристально следил за развитием ситуации в Квебеке. Он мечтал об образовании франкофонного государства в Северной Америке. В 1963 году президент заявил на заседании кабинета министров: «Я верю, что будет существовать Французская республика Канады. Сейчас французская Канада переживает расцвет. Однажды она отделится от английской Канады, потому что для французских канадцев противоестественно вечно находиться под английским господством» {559} .
Де Голль принимал Даниэля Джонсона в Париже, вел с ним переписку и с удовольствием согласился прибыть в Квебек. Генерал планировал посетить города Квебек и Монреаль, где открылась Всемирная выставка, а затем отправиться в столицу Канады – Оттаву. Накануне отъезда президент сказал, правда, в неофициальных кругах: «Единственно возможное будущее для Французской Канады – это стать суверенной» {560} .
Генерал решил добираться в Северную Америку по океану, чтобы прибыть прямо в квебекский порт, на территорию Французской Канады. Если бы он летел самолетом, ему пришлось бы приземлиться в международном аэропорту Оттавы. 15 июля в Бресте президент поднялся на борт крейсера «Кольбер», который сначала взял курс на владение Франции в Атлантическом океане Сен-Пьер-и-Микелон. Плавание длилось пять дней. После остановки еще два дня в море и, наконец, прибытие 23 июля в квебекский порт.
Население города встретило де Голля с невероятным энтузиазмом. Такой же теплый прием ему был оказан на следующий день в Монреале. Там президент Франции выступил с приветственной речью с балкона ратуши перед огромной толпой. Закончил он ее словами: «Вся Франция знает, видит и слышит вас. Она понимает, что здесь происходит, и хочет этого вместе с вами. Да здравствует Монреаль! Да здравствует Квебек! Да здравствует свободный Квебек! Да здравствует Французская Канада и да здравствует Франция!» {561} Собравшиеся жители Монреаля ответили де Голлю ликованием.
Правительство Оттавы немедленно отреагировало. Оно расценило слова генерала как скандальные, провокационные. Президент Франции посетил на следующий день Всемирную выставку и 26 июля побывал в Монреальском университете. Но ехать в столицу Канады после заявлений с балкона ратуши было уже невозможно. Де Голлю пришлось прервать официальный визит и вернуться в Париж.
Генерала случившееся нисколько не смутило. Он, похоже, даже остался доволен тем, что «разжег огонь» в Северной Америке. Президент был абсолютно убежден в собственной правоте. В коммюнике, опубликованном после заседания кабинета министров, специально посвященного визиту президента в Квебек, говорилось: «Генерал де Голль стал свидетелем невероятного французского рвения по пути всего следования. Он понял, что французским канадцам не обеспечили свободы, равенства и братства. Он имел возможность оценить их стремление быть хозяевами собственного прогресса» {562} .
Страсти понемногу улеглись. Президент Франции отдохнул и в сентябре отправился с еще одним официальным визитом – на сей раз в Польшу. Де Голль давно выступал за развитие дружественных отношений своей страны с государствами Восточной Европы. После поездки генерала в СССР в 1966 году и поворота к политике разрядки его планы стали воплощаться в жизнь. Президент сам для начала выбрал Польшу. Это была самая католическая страна Восточной Европы. Он служил в ней после Первой мировой войны и хотел посмотреть, какая же она сейчас. Де Голль провел на польской земле неделю, вел переговоры с руководителями государства, выступил в сейме, проехал Варшаву, Краков, Катовице, Гданьск и Гдыню.
1967 год подходил к концу. Президент Франции считал его удачным. В декабре он писал сыну: «В Париже ничего нового. Политический, социальный и экономический год для нашей страны спокойно завершается» {563} . Так, наверное, оно и было. Но уже через несколько месяцев стало ясно, что Франция – дремлющий вулкан, который неожиданно проснулся и стал действовать.
