Текст книги "Запретная. Враг отца (СИ)"

Автор книги: Марианна Кисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

12

Давид

Не нравится мне то, что происходит. Ох, не нравится.

Я прошел в кухню.

Нет, сегодня отсюда видимо совсем не уйду, а надо бы сделать дела, которые накопились за пару дней. То что я не появляюсь в офисе уже привычно, но иногда нужно ставить в стойло разбредшихся по склону овец.

Твою мать, связался на свою голову.

Но худшее не это, не то, что она такая дерзкая и упрямая. Не села обреченно ожидая пока поведут, а что-то делает для своего спасения.

Не это худшее… а то, как я смотрю на неё, что чувствую. Мне это не нравится. Совсем.

Она – добыча Беса. Что он будет с ней делать – не моё дело.

Она – Запретная. Точка.

Я плеснул воды, выпил, чтобы остудить горячую кровь.

Нужно сегодня пойти и трахнуть пару тёлок. Собственно, зачем куда-то идти, приглашу к себе. А эту дерзкую Софью закрою в комнате. Пусть сидит, ждёт своего звёздного часа.

Сейчас же закрою. Я поставил стакан, быстрым шагом направился к комнате Софьи, распахнул дверь и… глаза вытаращил. Какого… хрена?

Она скинула грязную пижаму, стоит в одних трусах. Не сразу меня заметила. Зато я увидел во всей красе её маленькую, круглую грудь.

Софья охнула и прикрылась ладонями. А я не сразу сообразил, что пора бы и отвернуться.

– Так. Я сейчас тебя тут закрою… – говорю, отворачиваясь в сторону, – приду вечером, иди, возьми в кухне всё, что нужно, чтобы от голода не умереть и от жажды.

– Вы меня закроете? Это противозаконно…

– Давай, иди, бери, хватит разговаривать. Я и так много времени с тобой потерял. Сама виновата. Сидела бы спокойно, – краем глаза смотрю, как она достаёт что-то из своей сумки и натягивает.

Поворачиваюсь. Стоит… ещё лучше.

Это какое-то издевательство. Натянула обтягивающий сарафан и там снова вся грудь на виду. Тонкая талия, стройные бёдра.

Я не бросаюсь обычно на женские сиськи вот такого размера, но когда они всё время перед глазами, тут начинаешь задумываться, точно ли мне нравится полная грудь… может я когда-то ошибся и теперь живу с этой ошибочностью суждения.

Потому что грудь Софьи постоянно тянет на себя мой взгляд.

Девчонка прошла мимо меня, совершенно бесцеремонно. Совсем перестала меня бояться.

Через пять минут она вернулась. В руках держит небольшой поднос, на котором навалена всякая еда. Под мышкой держит бутылку воды. Поставила всё на стол и обернулась в ожидании, когда я её закрою.

– Буду вечером, – кинул, ещё раз прошелся взглядом по лицу, волосам, голым плечам, заднице и стройным ногам. Всячески избегая смотреть на грудь.

Взялся за ручку и захлопнул дверь. Повернул замок.

Теперь не выберется. Спокойно пошел к выходу.

Софья

Он ушел. Я села на кровать.

Сбежать не получилось, но почему-то это меня совсем не огорчает. Странное чувство, появилось. Где-то внутри я даже рада, что он меня поймал. Не хочется от него уходить.

Почему? Не знаю.

Вижу, как он на меня смотрит. Не верю, что он отдаст меня какому-то старому зеку. Вот не верю и всё. Он сам меня хочет. А что если это действительно так?

Что если он придёт однажды захочет заняться со мной любовью. А у меня никогда в жизни этого не было. Не знаю что делать. Я видела и фильмы и тайно смотрела разные видео, которые есть у папы. Вроде бы знаю всё, но как я буду себя вести, если Давид захочет заняться со мной… о чём я вообще?

Господи, что за дурацкие мечты. Он же сказал – я поеду в тюрьму.

И нет никакого другого решения.

Он должен меня отправить. Обязан.

Вздохнула, встала, взяла со стола яблоко и вернулась на кровать, взяла дистанционку.

Весь день я провела в комнате, смотрела телевизор, делала зарядку, танцевала, пела. Стучала пальцами по столу, представляя, что играю на пианино. Пальцы требуют играть. Мозг требует повторять и повторять мелодии, которые знаю наизусть, которые всосались в меня с сотней тысяч повторений. Хочу играть. Безумно хочу коснуться хоть каких-нибудь клавиш. Меня ломает. Выкручивает. Приходится воспроизводить звуки голосом, а пальцами стучать по столу.

Восемь часов, Давида ещё нет. Тоскую, закрытая в комнате. Уже и самой хочется его увидеть. Может что-то изменилось… может он решил меня не отдавать.

Около десяти часов хлопнула входная дверь. Послышались голоса. Я вскочила кровати и осторожно подошла к двери. Не знаю радоваться или бояться, что он, наконец, вернулся.

Слышу голос Давида и женский голос. Как-то неприятно стало.

Он что пригласил женщину, когда я тут нахожусь?

– Ого! Ты тут живёшь? Нормально! А где у тебя здесь туалет?

– Направо вон туда, – отвечает Давид и идёт в направлении кухни, отчётливо слышу стук его туфель.

Я притихла за дверью.

Он прошел мимо. Стукнули шкафы, потом что-то хлопнуло, кажется, пробка от шампанского. Затем каблуки девицы.

– Налей мне скорее, у меня во рту всё пересохло, – говорит довольным визгливым голосом.

– Давай, Лола, смочи горло и начинай, – довольный голос Давида.

– Милый, не торопись, у нас вся ночь впереди.

– Уже одиннадцать, а ты ещё ничего не сделала… иди сюда, – довольный и пьяный голос Давида.

Дальше какая-то возня, стук, хохот, а потом вздох и долгий стон Давида.

– Давай детка, отсоси, как ты умеешь… с оттяжечкой…

Блин! Чёрт!

Я испуганно отпрыгнула от двери.

Что они там… как что. То самое.

– Ой, – я присела на край кровати.

Это что они там сейчас делают…

Да, именно. Дальше пошли разные звуки.

Стараюсь не слушать, затыкать уши, отойти подальше, вжаться в угол у окна, отвернуться и не видеть дверь, сквозь которую это всё сейчас раздаётся.

Только ничего не помогает. Ничего.

Тогда я подошла к кровати, взяла пульт от телевизора и нажала на кнопку. А потом на регулятор громкости… до самого конца…

13

Давид

Селена уже практически сунула член в рот, уже обхватила его губами, я толкнул его ей в глотку… и вдруг какой-то шум, музыка, голоса.

– Блядь, – я дернулся.

– Это что? – Селена смотрит на меня снизу вверх.

– Да… это… соседи, продолжай, – пытаюсь не упустить момент и не начать думать о чём-то ещё кроме минета, – продолжай.

– Но там кто-то есть… – нахмурилась Селена.

– Да похер, – я надавил ей на голову, – я сказал, продолжай, я блядь тебе бабки плачу, – злобно насадил её голову на мой резко начавший падать член.

Сука. Он теряет силу. Только оттого, что эта чёртова девка за стеной сделала телевизор погромче. Явно же мне назло, чтобы у меня нихуя не получилось.

И это у неё получается.

– Я не могу, он вялый, – оттолкнулась от меня Селена.

– Да блядь, какого хрена ты делаешь, я тебя зачем сюда притащил?

– Ты не сказал, что за стеной будет кто-то ещё! Там что твоя мама? Я так не могу.

– Вот сука! Тогда пошла отсюда, давай, вали нахер! – я разозлился, недополученное удовлетворение привело к взрыву агрессии. – Пошла на хуй, давай, сука!

– Ладно… я пошутила, – она остановилась в проёме дверей, явно понимая что недополучит по баблу.

– Всё, вали! – я взял её за предплечье и потащил к двери, открыл, вытолкнул шлюху и захлопнул дверь.

– Да пошел ты! – она показала фак в камеру, но меня это уже не особо интересовало.

– Ну, сука! – я ринулся к комнате, в которой закрыл Софью.

Открыл дверь, влетел в комнату, схватил пульт, который она держит в руке, кинул его об стену. Телевизор орёт, я подошел, схватил его обеими руками и кинул об стену. Он с грохотом ударился и упал на тумбу на которой стоял.

Только сейчас я резко остановился. Глядя на разбитый, чёрный экран. Дрожь ярости начала отпускать. Я мысленно досчитал до трёх и медленно повернулся…

Собирался увидеть всё что угодно, страх, упрямство, слёзы, ужас или что-то ещё… но улыбку – нет.

Она улыбается. Стоит и улыбается.

Я понял, она это специально сделала. Постепенно, намеренно сводит меня с ума.

Знает ли она об этом?

Я сделал два шага в направлении Софьи. А она не двигается, с улыбкой на губах ждёт пока я подойду.

Провокация.

Потянул ноздрями, вдохнул побольше. Чтобы остановить то, что зарождается прямо сейчас. Усмехнулся. А ведь у неё получилось. Вот же, маленькая дрянь.

Я не должен, не должен. С трудом унимаю дыхание.

Сука. Я хочу её трахнуть. Прямо сейчас хочу. Поставить на колени и отодрать… Сука!

Она… она знает, что я хочу. Знает. Маленькая сучка.

Сцепил челюсти, развернулся и пошёл из комнаты, хлопнул дверью.

Надолго ли меня хватит?

С таким темпами Бесу достанется совсем не девственница. Или совсем не достанется. Чёрт. Что я творю?

Софья

Ярость в его глазах. Его безумие ещё раз подтверждают мою догадку. Он сам не прочь воспользоваться мной, прежде чем отдаст каком-то бандиту в тюрьму.

Он хочет, но не может.

А что если он сможет, тогда, я буду уже не девственница и ему нечего будет отдавать.

Глупый план, но тогда, я хотя бы не поеду в тюрьму.

Боже. Это какое-то ужасное наваждение. Почему я должна строить подобные планы. Потому что мой отец оказался почти преступником. Почему почти… он и есть преступник. Но мне это за что?

Странно, но чем дальше я тут, тем меньше чувствую себя пострадавшей.

Это плохо?

Конечно, плохо.

Я начинаю привыкать к этому мужчине. Я начинаю представлять…

Как же так?

Ничего не могу с собой поделать. Я сама провоцирую его, чтобы он раз за разом приходил, возвращал меня, чтобы дотрагивался, чтобы смотрел вот как сейчас, с тихой безумной яростью… и желанием. Я сама этого хочу.

Давид вышел, хлопнув дверью, а через минуту, дверь снова открылась, он вошел с упаковкой мешков для мусора, с щёткой и совком. Раскрыл один большой мешок, взял одной рукой телевизор и начал засовывать его в мешок. Я подошла, придержала край мешка. Давид посмотрел на меня, скользнул взглядом по моей груди и продолжил засовывать телевизор.

– Я не хочу ехать в тюрьму, – сказала я тихо.

– Я ничего не могу изменить, – ответил тоже негромко.

Щёткой я подмела осколки, собрала в совок.

Снова это неприятное чувство, словно я не владею собой, собственной жизнью, собственным телом.

То, что Давид не позволяет себе – плохо. Очень плохо для меня.

Мы вдвоём собрали всё в пакеты. Давид взял за край того где телевизор, приподнял его и понёс из комнаты. На какое-то время дверь оказалась открытой. Я пошла за ним. Он вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь. Я постояла глядя на неё, потом пошла в кухню.

Вентиляция всё ещё открыта. Но мне, почему-то, уже не хочется лезть в неё. Я села на высокий стул у стойки, закинула ногу на ногу. Сижу и смотрю на здание напротив, на людей муравьёв.

Стукнула дверь. Давид вернулся. Вошел в кухню. Бегло глянул на меня и направился к холодильнику. Налил себе воды, выпил, промочил явно пересохшее горло.

– Слушай, я понимаю, тебе не нравится то, что происходит. Объясню ситуацию. Я должен привезти тебя в тюрьму к Бесу и это не обговаривается. Твой отец задолжал мне, я задолжал Бесу. Твой отец расплатился тобой, потому что Бес захотел тебя. Если я тебя не привезу, я всё потеряю.

– Ладно, – коротко кивнула.

– Что ладно? – он прищурился.

– Я не буду убегать. Я поеду в тюрьму, к Бесу. Я согласна.

– Согласна? – смотрит, не веря в то, что я говорю.

– Да.

– В этом есть какой-то подвох? – скосил взгляд.

– Есть, – киваю.

– Какой?

– Если я поеду в тюрьму, вы меня потеряете… навсегда…

– Значит, так тому и быть, – спокойно положил руки на столешницу.

Потом резко развернулся и пошел из кухни и, судя по звукам его шагов, пошел к себе наверх.

***

Несколько дней я просыпаюсь утром, хожу по пентхаусу, чем-то занимаюсь, убираю, сижу напротив стола, представляя, что это пианино, стучу по нему. Готовлю еду из появляющихся в холодильнике продуктов.

Давид рано уходит и поздно приходит. Мы почти не встречаемся. Очень редко. Когда он приходит, я уже лежу в кровати, когда уходит, я ещё сплю.

Так прошла неделя, началась следующая.

Однажды вечером всё изменилось.

Хлопнула входная дверь, я привстала на кровати, чтобы тихонько подойти к двери и послушать его шаги. Сейчас они приближаются, значит, Давид идёт в направлении кухни.

Не успела я отойти от двери, как она распахнулась. Давид вошел в комнату и бросил на кровать пакет. Я остановилась.

Смотрим друг на друга, словно не виделись год. Чувствую странное – я скучаю. Скучаю по его суровому взгляду.

– Надень это, – указал на пакет, – я приду через десять минут. И расчешись, – указал на волосы.

Моё сердце бешено застучало в груди. Неужели пора?

Я взялась за ручку пакета, достала содержимое, какие-то вещи. Красное кружево, белые ленточки. Мне стало страшно, во рту мгновенно пересохло, я сглотнула вязкую слюну.

– Что это?

– Не задавай вопросы, переодевайся, – он вышел из комнаты.

Я села на кровать, открыла пакет, вытянула короткую кружевную маечку разлетайку и трусы, красные кружевные стринги с белыми бантиками.

– Боже, – я закрыла лицо рукой. Неужели это всё-таки случится.

Неторопливо, нехотя переодеваюсь. Натянула майку. Вся грудь практически наружу. И трусы с тонкой полоской в заднице. Чувствую себя шлюхой.

Подошла к зеркалу. Взяла расчёску провела пару раз по волосам.

Дверь снова открылась, вошел Давид. Не останавливаясь, глядя из-под бровей навел на меня телефон. Пару раз нажал.

– Повернись.

Я повернулась. Ещё пару раз нажал. Характерный звук – снимок сделан.

– Зачем это?

– А ты не догадываешься?

– Уже пора?

– Да. Завтра выезжаем.

У меня внутри всё задрожало. Я закрыла глаза, села на кровать. Давид не стал смотреть на мои начинающиеся страдания и вышел.

Завтра выезжаем.

Боже. Значит, это всё-таки произойдёт.

Я пыталась представить, как всё будет. Представить провонявшегося сигаретами старика с загорелым сморщенным лицом. Зека. Самого главного в тюрьме.

Я слышала, что на зоне такие есть. К нему меня повезут. Я представляла, но это всё равно казалось мне ненормальным и каким-то далёким. А сегодня эта реальность стала невероятно близкой. Она подошла вплотную. Дышит в затылок. А я как жертва должна попробовать смириться и принять свою участь. Только почему-то у меня не получается.

Давид рядом и мне всё время казалось, что именно он защитит меня.

А сейчас получается – нет. Не защитит. Он первый, кто не защитит.

Стиснула пальцы в кулак, обхватила второй ладонью. Сцепила до боли. Оглушённая словами Давида. Скоро. Уже. Вот. Завтра ехать.

Неужели всё?

Давид

Пришло сообщение от Беса.

Тринадцатого у него назначено свидание. Это уже через три дня. Указания дал – сфотографировать девочку и выслать ему фотки. Чтобы не голая – нельзя. А в белье. Но в таком чтобы не сказали что порно.

Пришлось ехать самому лично в магазин женского белья и на глаз выбирать то, что наденет для фотографий Софья. Я бы мог дать поручение помощнику, но поехал сам.

Привёз ей белье, приказал надеть, сфотографировал. И ушел в кухню.

Сижу, жду связи с Бесом и между тем рассматриваю фото Софьи.

Смотрю тупым невидящим взглядом. Какого хрена я это делаю?

Если бы был другой шанс. Если бы обстоятельства сложились как-то иначе… Если бы…

На часах давно восемь с чем-то. Звонка всё нет.

Хочу поскорее расправиться с этим делом, поскорее спихнуть девчонку с глаз долой, чтобы глаза не мозолила, не крутилась здесь у меня под ногами, не терзала моё… не сердце и не тело… тогда что?

Твою мать. Выдохнул шумно. Сжал ладони в кулаки, оперся о столешницу.

И ни хрена же не сделаешь. Ни хрена.

Глянул на часы. Что-то долго звонка нет… Рой разных мыслей зажужжал в голове. Почему не звонит. Не получилось.

Шмон может. Облава. Карцер. Что может быть? Забыл. Передумал.

Плохие мысли, они зарождают надежду. Несколько минут задержки ничего не решают, а я уже хватаюсь за них как за последнюю соломинку.

Как так получилось, что всего за пару недель эта девчонка глубоко и надолго влезла мне в мозг.

Девять часов.

Нет звонка. Тишина.

И Софья там затихла ни музыки, ни фильма. Ей сейчас тоже нелегко.

Потянулся к пульту телевизора, хоть какой-то шум создать, спастись от этой удушающей тишины. Ярким светом вспыхнул экран телевизора. Новости. Опять что-то там у них происходит. На экране куча полицейских машин с включенными мигалками.

– Федеральная тюрьма окружена. Несколько заключённых взяли заложников…

– Что бля? – я схватил пульт, сделал громче, как будто плохо слышу.

– Уже известно о нескольких погибших. Среди них… – перечисляет по фамилиям.

– Охренеть, – проговорил я тихо.

Наверное, Бес со своим пожизненным устроил попытку побега. Хотя, ему там неплохо вроде жилось. Ну, добавят ещё двадцатку к его пожизненному, ну и что.

– Один из погибших – Анатолий Андреевич Бесков. Широко известный в определённых кругах криминальный авторитет. Отбывал пожизненное. По информации оперативников именно он и его группировка заключённых устроили драку за передел территории…

Взглядом вцепился в экран телевизора.

Что! Блядь!

Я встал со стула, подошел ближе к телевизору.

Может, что-то не то услышал.

– Криминальный авторитет Бесков отбывал пожизненное заключение, за организацию преступных группировок, заказные убийства и много ещё чего… Смерть Бескова уже подтверждена…

Сзади послышались шаги. Стою не оборачиваюсь. Вслушиваюсь в каждое слово. Спиной чувствую – она стоит сзади меня и тоже слушает то, что говорят по новостям… и тоже, наверное, понимает, что это значит для неё… для меня… для нас…

14

Софья

– Значит, мне не нужно ехать? – произношу осторожно, с тихой неожиданной радостью внутри.

Ведь, если я правильно понимаю, человек, к которому меня собирались отправить сегодня погиб в тюрьме.

– Ещё ничего неизвестно, – полуобернулся Давид.

Он словно боится посмотреть мне в глаза и согласиться с тем, что больше нет никакого Бескова и больше не нужно меня никуда везти.

– Ну вот же, сказали, его смерть подтверждается…

– Иди к себе! – сказал он громогласно, – Только когда ДНК подтвердит что это он, только тогда будем знать точно.

– Ладно, – я повернулась идти к себе в комнату, но не сделала и шага, – получается, завтра я никуда не еду?

– Пока нет.

– Почему пока, он же умер! – выкрикнула возмущённо. – А если его нет, то и проблемы нет!

– Возможно, ты права… а, возможно, и нет, – сказал уже более спокойно, – это не отменяет того, что я ему должен услугу, а долг обычно переходит другому человеку. Его доверенному лицу или наследнику. Не всё так просто, Софья, – сказал он с нескрываемым сожалением, наконец, быстро посмотрел мне в глаза, и тут же отвёл взгляд.

– Не понимаю, – я развернулась и пошла в комнату, раздражённо прошлась по ней.

Почувствовала слёзы обиды и несправедливости. В который раз не понимаю, что я тут делаю и зачем. Нет, я понимаю, то, что мне сказали, что я должна… но опять же, почему должна именно я?

Что у меня есть такого, отчего эти мужики никак не могут разобраться, кто кому что должен. И в этом я должна принимать непосредственное участие. Почему?

Осторожные шаги Давида, заставили остановиться. Он подошел к порогу комнаты, дальше не переступает.

– Я сейчас уйду. Постараюсь всё выяснить. Ложись спать. Вернусь поздно, – прошел мимо комнаты.

Хлопнула входная дверь.

Я села на кровать.

– Боже, когда это кончится? – смахиваю слёзы.

Но только я сама не знаю что именно – «это» должно кончиться. Запуталась в своих желаниях и страхах.

***

Дверь хлопнула далеко за полночь. Где-то в часа два ночи. Мой чуткий слух улавливает каждый шаг, каждый вздох Давида. Я чувствую его каждой клеточкой.

За столько дней он стал для меня кем-то очень близким хоть и настроенным агрессивно против меня.

Я чувствую эту агрессию, но понимаю её причины. Интуитивно понимаю. На уровне кислорода, который мы оба поглощаем в этой квартире. На уровне мелких, почти незаметных, деталей в поведении Давида. Я чувствую это. Знаю, чем это грозит и чем должно закончиться, вернее не закончиться, а только начаться.

Я тихо осторожно встала с кровати, подошла к двери. Приоткрыла, прислушалась. Ровные шаги по лестнице наверх.

На цыпочках я дошла до угла и увидела широкую спину Давида. Через пару пружинистых шагов, он завернул и скрылся за углом.

Босиком поднимаюсь по лестнице. Туда, за ним. В абсолютной уверенности в правильности своих действий. Меня тянет сюда, и я ничего не могу с этим поделать. Я больше не могу ждать, не могу лежать в своей кровати в тишине и пустоте. Хочу разрушить эту тоску в нас обоих, хочу разорвать этот порочный круг.

Сегодня я его точно разорву, прямо сейчас разорву.

Два шага и я зашла за угол стены и остановилась у порога спальни Давида…

Давид

Вошел в спальню стянул с шеи галстук, откинул его на кровать, встал у стены, поднял руки, зарылся пальцами в волосах.

Дилемма, однако.

Беса нет. Всё. Погиб. Убит. Нет его больше.

У нужных людей я узнал, что сейчас власть делят между собой несколько авторитетов, грызутся как собаки за объекты и территории. Им не до девчонки, которую вдруг захотел когда-то Бес. Им вообще не до того, там сейчас война группировок начинается. Уже началась.

И что тогда получается – Софья Оравина, не нужна уже никому кроме меня одного?

Вздохнул.

Получается так.

Что мне теперь с этим делать?

Какой-то шорох позади меня… оборачиваюсь… на пороге спальни стоит Софья.

Я сжал челюсти, пытаясь остановить мгновенно вспыхнувшее желание. Смотрю на девушку стоящую возле двери и чувствую, как расширяются мои глаза, скрипят зубы. Замер на месте. В горле, точно засохший цемент.

Я не должен её касаться. Не должен.

Она упрямо стоит, закусив губу, смотрит мне прямо в глаза, словно требует. И она не ответа требует, нет. Я вижу и знаю, чего она хочет. По девичьи, безмолвно, просто глядя мне в глаза она признаётся в своих желаниях.

Твою мать нахрена она это делает?

Усилием воли заставил себя отвернуться и направиться в гардероб. Девчонка идёт за мной.

– Вы узнали? – её голос дрожит и что-то подсказывает не от волнения и ожидания новостей, а от чего-то другого.

– Узнал, – не оборачиваюсь, расстёгиваю рубашку.

Лёгкие бесшумные шаги сзади. Пытаюсь напомнить себе, почему я не должен… перечисляю в уме все очевидные и неочевидные причины. Закрываю глаза, запрещаю себе оборачиваться.

Нельзя! Нельзя! Нельзя…

Тёплая ладонь легла мне на спину. Пальцы мои замерли на пуговице и петле рубашки.

– Софья… – проговорил не оборачиваясь.

Она – запретная! Мне её нельзя!

– Так что вы узнали? – дрожащие ноты её голоса будоражат все мои рецепторы.

Эхо её голоса отдаётся в каждой части моего тела.

– Ты… поедешь домой. Иди, собирайся, – произношу хрипло.

Нужно, чтобы она согласилась, пока я ещё могу себя контролировать. Пока ещё возможно предотвратить.

Тонкий, едва уловимый аромат её тела уже повсюду. Обволакивает меня, пытаясь отнять право выбора. Я уже не могу повернуться и посмотреть ей в глаза, потому что знаю, что за этим последует.

– А если… я не хочу? – произносит тихо и упрямо.

– Это не обговаривается, – стою как вкопанный, – тебе лучше уйти… прямо сейчас.

Она убрала ладонь. Тихие шаги босых ног… я обернулся. Она уходит.

Уходит!

– Софья, – черт, зачем я её остановил.

Она словно ждала, что я позову, тут же обернулась, смотрит на меня, ожидая. Нижняя губа блестит от того, что её только что закусывали, там ещё есть след от зубов. Я сделал два шага направлении Софьи, она сделала один и мы оказались стоящими друг напротив друга, лицом к лицу. Впервые так близко могу рассмотреть каждую черточку.

Секунда за секундой отдаётся пульсацией в моей голове, словно отсчитывает момент, когда будет уже поздно предотвратить неизбежное.

Я поднял руку, коснулся розовой щеки… нет, я не могу её отпустить, обхватил ладонью шею и… потянул к себе.

Как бы сильно я не пытался закрутить этот вентиль, под напором новых обстоятельств его просто сорвало.

Хочу её и всё остальное уже неважно.

Софья

Я потянулась рукой, прикоснулась к его заросшему щетиной подбородку. Посмотрела на шею, двинувшийся кадык. Потом снова в глаза Давиду.

Не успеваю подумать, не успеваю пожалеть, что пришла сюда, он стремительно склоняется и врезается губами в мои губы, обхватывает, затягивает.

Всего пара мгновений на нежность и его язык нетерпеливо проникает мне в рот. Испуганно понимаю, чего добилась, отпускаю и встревожено упираюсь ладонями в грудь Давида… только поздно.

Поздно Софья! Хотела поиграть, хотела почувствовать? Так чувствуй теперь.

Давид обхватил меня руками, стремительно потянул с меня пижамную кофту, сдёрнул, оторвавшись от моих губ всего на мгновение, и снова сомкнул объятья, не давая ни минуты для раздумий, сомнений и… отступления.

Поздно Софья, сама пришла, сама хотела. Получай.

Только я думала, что всё будет по-другому. Думала, он нежно, трепетно начнёт меня целовать, мы будем целоваться… да нет, не об этом совсем я думала, признаюсь себе… не об этом.

Хотела и шла, уже зная, что он не станет нежничать, не станет, удерживать то, что стремиться наружу.

Он вдавил ладонь мне в спину. Всё глубже проникает язык мне в рот. Я не была готова к подобному напору, но теперь делать нечего. Поздно Софья.

Широкая мужская ладонь прошлась по моей груди, пальцы сжали сосок. Я почувствовала между ног то самое, что чувствую, когда хочу, когда представляю, как меня трогает, хочет и целует мужчина.

Ладони Давида, сжимают моё тело, перемещаются, давят и гладят в разных местах. Трогают, ноги, ягодицы, бедра. Одна ладонь проникает мне между ног, я испуганно раскрываю глаза. Никогда ещё ни один мужчина не трогал меня вот так.

Громкий вздох Давида переплетается с моими непроизвольными удивлёнными и испуганными вздохами. Я не знаю, что мне делать. Всё что могу это – принимать как есть, соглашаться на его действия и совершенно не понимаю, какие должны быть мои.

Ещё одно движение, я лечу и падаю на упругую, пружинистую кровать. Дальше с меня стягивают пижамные штаны. Я остаюсь в трусах. Давид нависает надо мной, упирается руками в кровать, ложится на меня сверху, недолго смотрит мне в глаза и сразу склоняется, целует мою грудь. Несмелым движением кладу ладонь ему на голову. Я не знаю как надо, но кажется, делаю всё правильно.

Страшно от осознания того, что происходит, но страшно хочу, чтобы это произошло.

Я устала хотеть, устала мечтать и представлять. Хочу, чтобы это наконец случилось и, наверное, тогда я начну любить его по-настоящему.

Не знаю, будет ли так, но я больше не могу ждать.

Слышу, как он расстёгивает молнию на своих бирюках, стягивает. Стараюсь не смотреть. Испуганно замираю, когда между ног упирается что-то мягкое и в то же время твёрдое. Это оно, вот, уже близко. Я закрываю глаза. Он раздвигает мои ноги, его пальцы скользят у меня там, где можно было касаться только мне.

Отворачиваюсь, погружаюсь в новые ощущения, они приятны и неприятны одновременно. Мне стыдно, но хочется, чтобы всё продолжалось.

Давид нависает надо мной, смотрит на моё лицо, поворачивает, заставляет смотреть на него. Я испуганно замираю, чуть приоткрыв рот, рвано дышу глядя прямо в глаза, в самую их глубину.

– Ты сама виновата, ты вынудила меня… – говорит и, наверное, ждёт ответа, думает, что я сейчас что-то скажу, но я не могу произнести ни слова, я просто хочу, чтобы он поскорее уже сделал это.

Зажмуриваюсь, ощущая, как он направляет в меня свой твердый член. Сильнее раздвигает мне ноги, обхватывает ладонями бедра и делает толчок…

– Ах! – выдохнула от неудобства и боли, схватилась за шею Давида, уперлась. – Подожди…

– Нет, – помотал он головой и продолжил движение.

Ещё и ещё, и я уже не сопротивляюсь.