Текст книги "Запретная. Враг отца (СИ)"

Автор книги: Марианна Кисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

4

Софья

Не понимаю, что происходит.

На негнущихся ногах иду к выходу из дома. Разум мой словно затуманен словами отца, про тюрьму и серьёзные проблемы.

Ощущение, что сейчас все посмеются, я обернусь и папа скажет, это была такая шутка. И мне не нужно идти с этим человеком, и всё это просто розыгрыш. И сегодня какой-то день, когда все разыгрывают своих любимых людей, что-то типа первого апреля.

Но я уже подошла к двери, а этот человек Давид Нечаев открыл её передо мной, глянув мне в глаза, в самую их глубину.

Я прошла мимо него и остановилась на крыльце.

Жду, когда же весь этот розыгрыш закончится.

Но Давид спускается к черному лимузину, стоящему у крыльца и открывает заднюю дверь, потом поворачивается и произносит слова, от которых мне стало дурно:

– Прошу, Софья, поторопись, мне некогда.

Несколько неловких шагов, я кажется, пошатнулась. Он подошел, подал мне руку, я обернулась, может быть, в окне гостиной увижу папу. Но там никого нет. Только Нечаев рядом, и его крепкая рука.

– Я сама, – я отстранилась, от мужчины, как от заразного.

– Сама, так сама, – он снова встал у двери машины, – не испытывай моё терпение.

Словно зомбированная, не понимаю, почему я подчиняюсь и выслушиваю грубости, подхожу к машине, сажусь на заднее сидение. Нечаев обходит с другой стороны, садится назад, рядом со мной.

– Поехали, – сказал он водителю, машина тут же тронулась с места.

Не поворачивая головы, краем глаза вижу, как мы выезжаем со двора нашего дома.

Никто не бежит, не пытается догнать или остановить машину, не перекрывает проезд. Нет никого вокруг, кто бы мог меня защитить от этого человека. Я в его машине и ещё не слишком хорошо понимаю, чем мне это грозит. Не вижу и не догадываюсь о последствиях.

Не знаю, что будет дальше, куда мы приедем, где я буду сегодня ночевать.

Не совсем понимаю, что значили его слова – Я хочу её.

Что это значит?

Что значит – он хочет меня?

Чем дальше мы отъезжаем от дома, тем сильнее колотятся друг об друга мои зубы. Меня бьёт мелкая дрожь. Позади остался мой дом, мой отец. Мои ноты и мой рояль. Там моя жизнь. А что впереди – я не знаю.

– Куда вы меня везёте? – наконец сумела заговорить.

– Скоро увидишь.

– Когда я вернусь домой? – спрашиваю, не глядя на него, а только лишь улавливая его дыхание.

– Никогда, – его спокойный голос пугает больше, чем даже если бы он сказал это сурово.

– Вы не имеете права, – подбородок мой начинает дрожать, – я не ваша вещь, чтобы распоряжаться…

– Ты – моя вещь. И я могу распоряжаться тобой, как хочу.

Сцепила зубы, повернулась и гневно посмотрела ему в лицо. Нечаев даже не повернулся.

– Не имеете права, я заявлю в полицию, что вы меня похитили, – цежу сердито.

– Тогда и я заявлю в полицию, – он повернул голову и посмотрел на меня, – давай вместе заявим, ты и я. И посмотрим, что будет.

– Ладно, хорошо, я поняла, вы чем-то шантажируете моего отца. Вы что-то о нём знаете, но я тут причём? Он предлагал вам деньги…

– Мне не нужны деньги.

– Вы могли взять у него всё что угодно… всё что захотите…

– Я взял то, что захотел, – сказал, глядя мне в глаза.

Отвернулась. Слёзы брызнули из глаз.

Я поняла, этот человек фанатик или маньяк или что-то в этом роде. Он явно видел меня на конкурсе или концерте и вбил себе в голову.

Стало реально страшно. Я предполагала, что музыка принесёт мне любовь, но никогда не думала, что благодаря ей я стану пленницей маньяка.

А этот человек и есть такой. Он безумен, это видно по его спокойному сосредоточенному взгляду. Слышно по голосу и вся его равнодушная поза говорит о том, что этот человек жестокий безумец, раз так просто забирает меня из моего дома, от моего отца.

Давид

Ей страшно… я наслаждаюсь её страхом. Каждой молекулой воздуха в этом замкнутом пространстве. Она сейчас так близко от меня. Слишком близко. Чувствую, как трепещет и колотится её сердце. Даже сквозь тихий шум мотора, ощущаю, как она дрожит, как вздыхает. Отворачивается. Стирает со щеки слезу.

С упоением, словно пью божественный нектар, я насаждаюсь её страданиями.

Наверное, я стал монстром. Чёрствым, бездушными. Не человеком совсем.

И почему-то мне нравится это. Если я монстр, пусть так и будет.

Как тот паук, поймавший в свою паутину белую бабочку. Беззащитную и утончённую. Собираюсь впрыснуть в неё свой токсичный яд, обездвижить и насладиться её трепетным, юным телом.

Подъехали к зданию. Небоскрёб из стекла, железа и бетона.

Здесь мои новые апартаменты. Двести пятьдесят квадратов, на сорок первом этаже.

Раньше у меня был дом. Была жена и был сын. Сейчас ничего и никого нет.

Дом был конфискован, когда меня забрали.

Жена ушла к другому, забрала сына и уехала в штаты. Там она исчезла. Как я не искал, как не пытался, ничего не получилось.

Я потратил очень много для того чтобы их найти, но все мои попытки не увенчались успехом. Думаю, она сменила полностью фамилии и имена и себе и сыну. Только, чтобы я не смог их найти.

Это жестоко. Но я справлюсь.

Машина остановилась. Я открыл дверь, вышел. Водитель тоже вышел и открыл дверь Софьи. Она вышла и остановилась, в ожидании моих приказов.

– Иди за мной, – я пошел к входу.

Не люблю подниматься через паркинг. Обычно водитель высаживает меня именно здесь. Люблю простор, после стольких лет закрытых пространств и камер.

Пройдя несколько метров, я обернулся. Девчонка стоит на месте, обхватив себя руками.

Несчастная.

Я сунул руки в карманы. Сжал челюсти, смотрю несколько секунд на эту удручающе-грустную картину.

– Если я ещё раз повторю, ты будешь наказана, – сказал, повернулся и пошел внутрь, с удовлетворением слушая за собой поспешные шаги.

Ей недолго осталось упрямиться.

Скоро она будет ловить каждое моё слово, выполнять все мои приказы и указания…

5

Софья

Я пошла за ним. Торопливо ступаю, боюсь не успеть и сильнее его разозлить. Холодная мимика его лица и так не выражает ничего хорошего. А после того, как я остановилась, Давид и вовсе видно разозлился.

Подошли к стеклянному входу, двери автоматически разъехались, впуская нас в такой же стеклянный холл.

Давид пошел к лифту, я за ним. Нет ни охраны, ни рамок. Видимо в таком грандиозном сооружении всё работает автоматически. Начинено роботами, камерами слежения и сигнализациями.

И точно, когда мы подошли к стеклянному лифту, Давид остановится возле светящейся панели, по которой тут же поползла полоса сканера.

Дверь лифта открылась только после процедуры сканирования лица Давида.

Он вошел в лифт, я поспешила за ним. В лифте ни кнопок, ни зеркал ничего того, что обычно бывает в лифтах. Мы поднимаемся, и я вижу всё пространство вокруг, стеклянные холлы, круговые лестницы, какие-то шары – элементы дизайна.

Давид стоит, сунув руки в карманы, равнодушно смотрит вниз на удаляющийся первый этаж или скорее ярус.

Наконец лифт остановился. Передо мной абсолютно белый холл. Давид вышел, я за ним. Он подошел к белоснежной двери, она щёлкнула и открылась.

– Проходи, – он вошел и рукой махнул в сторону гостиной, которая, как только я вошла, оказалась передо мной.

Дверь прикрылась и щёлкнула, я обернулась, посмотрела, как она закрывается и подумала в этот момент – что если я не смогу её открыть?

Но если всё так как я думаю, мне самой не придётся её открывать. Если это жилище Нечаева, то я получается здесь наподобие пленницы.

В тот момент, когда я уйду отсюда по собственной инициативе, будет последним днём моего отца на свободе.

С нескрываемым интересом рассматриваю гостиную. Весь интерьер до оскомины белоснежный, даже глазам больно от белого цвета вокруг. В огромные стеклянные окна видны такие же грандиозные здания напротив. Дух захватывает от масштабов и видов.

На ходу расстёгивая рубашку, Давид пошел в сторону, к лестнице наверх.

Почему он раздевается?

Зубы мои снова застучали друг об друга.

Стою посередине просторной гостиной, не в состоянии сдвинуться с места. Смотрю, как мужчина пружинящим шагом поднимается по лестнице, снимает рубашку, оголяя крепкие плечи, жилистые руки с парой небольших татуировок на предплечье.

Давид поднялся наверх и скрылся за белоснежной стеной. Я осталась стоять, подрагивая от страха и неизвестности.

Что мне тут делать, в этом чуждом пространстве?

Что я тут буду делать?

Может, прикажет быть горничной, или что… дальше свою мысль не пускаю, чтобы не впасть в панику прямо здесь и сейчас.

Несколько долгих минут… не знаю, сколько прошло, прежде чем Нечаев снова показался на верхнем ярусе. Теперь на нём спортивные, тренировочные штаны и белая футболка. На ногах беговые кроссовки.

Спускается, и как будто думает о чём-то, а про меня совершенно забыл. Поворачивает голову, видит меня стоящую возле гостиной и останавливается.

– Ах, точно, – пошел в широкий проход под лестницей, – иди за мной.

Я сдвинулась с места. Сделала шаг в сторону, куда он показывает и остановилась.

– Ну, хватит, Софья, я не буду тебя кусать, – раздраженно развёл руками.

Неуверенно пошла к нему.

Куда он меня ведёт, вообще не понимаю, но иду, сквозь трепет и страх…

***

В широком стерильно белом коридоре несколько дверей и проход дальше.

Там впереди столовая и кухня, судя по краешку открывшегося интерьера. Но мы туда не пошли. Давид толкнул одну из дверей и предо мной открылась комната. Вернее спальня. Тут обнаружилось немного других расцветок. Серое, бежевое и совсем чуть-чуть красного в рисунках на стенах.

– Будешь пока тут жить.

– Пока?

Что он имеет в виду под этим – пока?

– Потом, возможно перейдёшь в другую комнату, – он посмотрел мне прямо в глаза, я не увидела ничего кроме серьёзного взгляда. – Там кухня и столовая, сама разберёшься, – указал в сторону стены, за которой столовая.

– Что я должна делать?

– В смысле? – он нахмурился.

– У меня будут какие-то определённые обязанности? Я должна отрабатывать… убирать, готовить…

– Что за бред. Какие ещё обязанности. Убирать тут есть кому.

– Но тогда зачем я здесь? – непонимающе смотрю ему в глаза.

Его взгляд скользнул по мне, и словно волна какая-то внутри, ощущение опасности, настороженности и нежелания понимать, зачем я здесь.

Мы с ним не просто разные люди, мы как будто с разных планет. Он слишком взрослый, слишком серьёзный и хмурый. А я… я ещё не готова и не понимаю, что от меня хочет этот человек. Не представляю никаких между мной и ним отношений. Никакого плана. Не воспринимаю и не приемлю.

Он чужд мне настолько, что почти ненавистен. Я готова всеми силами своего сердца и души начать его ненавидеть. Для этого нужно совсем немного. Большую половину дела он уже сделал, осталось совсем чуть-чуть. Но именно этого чуть-чуть я боюсь больше всего.

– Зачем? – повторила, повернула голову и ненамеренно, так получилось, что посмотрела на кровать.

– Разберёмся, – сказал, проследив за моим взглядом, повернулся и вышел из комнаты. Его шаги затихли, щёлкнула дверь.

Ушел.

Я выглянула из комнаты. Точно ушел. Уже смелее осмотрелась вокруг. Ни камер слежения, ни чего-то на них похожего тут нет. Уже легче. Не хотелось бы чувствовать себя под прицелом его взглядов.

Прошлась по комнате, открыла большой зеркальный шкаф, просто ради любопытства. Внутри пусто.

Конечно, пусто.

Подошла к окну с нежными, полупрозрачными шторами, отодвинула и посмотрела. Вид из окна всё тот же. За окном давно ночь. Перед глазами блестящие огнями высотки.

Обернулась. Подошла к двуспальной кровати, потрогала. Идеально застеленное покрывало серебристого оттенка.

Потом пошла к выходу. Выглянула осторожно, никого. Повернула в сторону столовой и кухни. Тут тоже всё идеально белое. Но стиль уже не такой как в гостиной.

Подошла к плите посмотрела. Обернулась, открыла шкаф. Под островом посуда. За окном снова ночь и недосягаемая высота.

Открыла высокий холодильник. В нем полно разных продуктов, всё красиво лежит по полочкам, идеальный порядок. Интересно, пищу ему тоже кто-то готовит. Раз он говорит, что убирать есть кому.

Я-то не особо сильно разбираюсь в кулинарии. У нас дома готовит повар. Но сейчас я вдруг почувствовала себя голодной. Во время ужина дома, я практически ничего не съела, а тут холодильник полный еды, конечно, у меня в желудке сразу засосало.

–

Ну, а раз какое-то время, как сказал Давид, я должна тут жить, то и питаться мне нужно тоже здесь. Потянулась, достала бутылочку йогурта с лесными ягодами, посмотрела срок годности. Свежий. Открутила крышку и приложила горлышко к губам. Выпила немного. Облизала губу, ещё выпила.

Нормально.

Сейчас страх уже немного ушел, появилось любопытство.

Я позаглядывала в шкафчики.

Честно говоря, не сильно понимаю, что мне делать в этом месте.

В это время дома я должна сейчас заниматься. Начала разучивать концерт фортепиано с оркестром. Моя педагог, Нина Степановна только недавно дала ноты, сказала, будем выходить на новый уровень.

Я очень обрадовалась, потому что это действительно уже другой рубеж. Если у меня получится, это не просто уровень, это слава и, конечно, деньги. Меня будут приглашать в лучшие залы, я смогу заработать и покрыть долг…

Что-то слишком далеко я размечталась. Неизвестно сколько мне придётся тут жить, а тут не то что рояля, даже захудалого пианино нет. Да если бы и было, вряд ли оно было настроено.

Вздохнула, подошла к холодильнику и снова его открыла….

Давид

Переоделся для того чтобы спуститься в зал. Оставил Софью одну, пусть осваивается. Сбежать она всё равно уже не сбежит. Этого я не боюсь.

На часах почти восемь. Ещё пара минут…

Лифт дзинькнул, дверь открылась.

Я вошел на этаж в тренажерный зал. Людей много в это вечернее время. Я кивнул паре знакомых лиц.

Лара личный тренер, махнула рукой, показала на пальцах что подойдёт через пять минут, я кивнул и пошел к беговой дорожке. В этот момент у меня в кармане зазвонил телефон.

Обычно я не беру его в зал. Оставляю дома.

Но сегодня такой день…

– Да, привет.

– Здравствуй, Давид, – размеренный, спокойный голос на том конце. – Какие новости? Чем порадуешь?

– Отлично всё. Она у меня.

– О, как хорошо. Ну, я рад, что у тебя всё получилось. Так я назначаю встречу?

– Да. Собственно, можно уже назначать. Она от меня уже никуда не денется.

– А паспорт?

– Черт… паспорт, забыл. Но я не думаю, что это большая проблема. Завтра, нет, сегодня поеду, заберу её паспорт.

– Я надеюсь. Без паспорта её сюда не пустят.

– Да, черт. Не знаю, почему я не подумал о паспорте. Но это не проблема, Бес.

– Я надеюсь, Давид, я надеюсь. Ну, хорошо. Тогда давай, делай. Я ведь свою часть сделки выполнил. Дело за тобой, Давид, – прохрипел в трубку Бес.

– Я понял.

Он отключился.

– Твою мать, паспорт забыл, – я выругался и скривился, повернул к выходу.

– Уже уходишь? – подошла тренер.

– Срочное дело. Завтра приду.

– Давай дорогой, – она махнула рукой и пошла в сторону к одному из качков.

Снова вошел в лифт. Набрал номер водителя.

– Ты где? Уже уехал? Ясно. Ладно. Я сам. Не возвращайся.

Лифт повёз меня наверх, обратно домой. Там сейчас возьму ключи от машины и поеду за паспортом девчонки, иначе как её пропустят на свидание к Бесу… в тюрьму.

6

Давид

Два года назад в федеральной тюрьме, в тренажерном зале произошел некий разговор, практически сделка, которая предопределила дальнейшую судьбу Софьи Оравиной.

Я обмолвился, что эта девчонка, которая только что брякала по клавишам, дочь моего лютого врага, из-за которого я и попал за решетку. Так как он проворовался, а всех собак на меня навесил. И что когда выйду обязательно ему напомню, какой за ним должок. Мои арестованные активы и бизнесы.

На мои жалобы бугор по кличке Бес предложил такое, от чего я просто не в состоянии был отказаться. Он сказал, что всего один его звонок кому надо и все мои активы будут разморожены. Но за это я должен, в качестве возмещения, потребовать у Оравина не бабки, которые он, конечно же, приготовит, так как побоится, что я сдам его с потрохами, а его дочь Софью.

А потом, эту дочь прислать в качестве вознаграждения для свидания с Бесом. Очень уж понравилась ему юная пианисточка.

Само собой, на такую выгодную сделку я с лёгкостью согласился.

Меня даже не заботило то, что будет чувствовать девчонка, которую я отправлю на свидание к Бесу.

Страшно хотелось сатисфакции соразмерной моим собственным лишениям. Семь лет вырванных из моей жизни чего-то да стоят. И я не возражаю, если они будут стоить пары дней траханья Бесом дочери того самого Оравина.

Я был согласен и даже рад, что Оравин получит по заслугам таким изощрённым и жестоким способом.

Но я совсем не думал, что, когда увижу Софью наяву, в реальности, спустя два года после того самого выступления, которое я видел по телеку в тюрьме, что в моей голове произойдут некоторые существенные изменения.

Сейчас я с трудом могу представить её в камере со старым потрёпанным зэком.

Не могу этого представить.

Но я не решаю.

Сделка есть сделка, и я не намерен от неё отступать.

Слово своё сдержу несмотря ни на что.

Она всего лишь девка, которую он захотел так сильно, что даже позвонил куда-то и когда я вышел на свободу, все мои активы оказались у меня. Мой бизнес вернулся ко мне на совершенно законных основаниях.

Тогда я понял, с таким человеком, как Бес, лучше выполнять все данные ему слова.

***

Только вошел в пентхаус, сразу почувствовал какой-то запах, повернул голову и увидел – в столовой горит свет и оттуда слышна музыка.

Медленно пошел в направлении столовой и кухни. Слышу звон посуды и торопливые шаги, плеск воды и ещё какой-то звук. Кажется, это поёт Софья. Голос её тихо слышен сквозь все эти звуки.

Я подошел совсем близко и остановился, глядя на то, как она взбивает что-то в круглой глубокой посудине. Взбивает и поёт. Подпевает песне, что звучит, я сам не понял откуда.

Кажется, она нашла, как включается музыка в этой столовой.

– Что ты делаешь? – я обнаружил себя.

Софья вздрогнула и обернулась. В глазах сначала испуг, потом облегчение, что увидела именно меня и продолжила взбивать. На плите жарятся блинчики что ли.

А девчонка быстро освоилась тут.

– Готовлю ужин. Мы ведь даже не поужинали нормально.

Я подошел, заглянул в чашку.

– Яйца взбиваю, – Софья неуверенно смотрит мне в глаза.

Отметил скрученные сзади волосы и как-то так заколоты, чтобы не мешать.

– Понятно, – я пошел к выходу.

– Вы будете ужинать?

– Нет, я возвращаюсь к твоему отцу.

– Зачем?

– Кое-что забыл.

– Что?

Такое ощущение, что она совсем перестала меня бояться.

– Хочу забрать твой паспорт?

– Зачем? Хотите на мне жениться? – она улыбнулась.

Я нахмурился. Обнаглела. Совсем страх потеряла.

– Конечно, – усмехнулся я.

Недолго она горевала по своему отцу.

– А можно мне с вами? Папа вам мой паспорт так просто не отдаст. А я могу сказать, что мне нужно собрать свои вещи. Ведь тут вообще нет моих вещей, у меня даже белья нет.

– А ты говоришь дельные слова, – я повернулся.

Она ведь права. Ей даже не во что переодеться. Это нужно везти её в магазин. А на хрена мне лишение заботы. Она ведь не моя содержанка, чтобы ещё и одевать её.

И к папаше я сейчас приду, начну требовать её паспорт, тот старый хрен заартачится, начнёт выделываться.

– Ладно, пошли. Соберёшь вещи, и паспорт не забудь.

– Отлично, тогда я поставлю всё в холодильник.

– Выброси это. Я всё равно не буду это есть.

– Но я голодна.

– Заедем где-то поужинаем.

– Ладно, – она обрадовалась и вылила взбитую жижу из яиц в раковину, включила воду и всё смыла.

– Иди к выходу. Я возьму ключи от машины, – я направился в гостиную…

Софья

Вытерла руки о бумажное полотенце, бросила его в большое мусорное ведро в шкафу и поспешила к выходу, остановилась у двери в ожидании Давида.

В какой-то момент я совсем перестала его бояться. Так как не чувствую от него никакой угрозы. И хоть он всё ещё рассматривает меня, но не предпринимает никаких попыток даже меня поцеловать.

Я бы сказала – это странно.

Разве не для того он забирал меня из дома, чтобы просто воспользоваться моим телом?

Сначала я так и рассуждала, поэтому дрожала как липка, но, чем больше проходит наше с ним общение, тем больше я понимаю, он не собирается пользоваться мной. Или может, собирается это сделать потом когда-нибудь. Он не набрасывается, не хватает меня, не прижимает в углу… в общем, как-то странно.

Может быть я просто не вызываю в нём подобной реакции.

Да что вообще за мысли.

Послышались шаги, Давид показался на лестнице, начал спускаться. Я отвернулась, чтобы не разглядывать его.

Дверь открылась, мы вышли.

Потом мы ехали в машине. Пару раз Давид задал мне вопросы про моё творчество, про концертную и конкурсную деятельность. Я с удовольствием отвечаю. А потом снова тишина.

Он как будто задумывается и прекращает со мной разговаривать.

Аккуратно ведёт машину, плавно выруливает между другим транспортом находящимся рядом с нами на дорогах города.

На удивление, я чувствую себя совершенно спокойной рядом с ним. Наверное, это я сама придумала какую-то опасность, которая должна была мне грозить рядом с ними.

Но её нет. Никакой опасности нет.

Подъехали к воротам нашего с папой дома.

Вот она моя крепость за стеной, которой я могу сейчас скрыться и пусть попробует меня оттуда заберёт, достаточно войти в дом и я в безопасности.

– Пойдёшь сама. Надеюсь, я не должен напоминать…

– Не должен, – перебила я, – вернусь через десять минут. Если не вернусь, можете идти в полицию.

Он глянул на меня и усмехнулся.

– Вперёд. Время пошло.

А я почему-то улыбнулась ему. Дернула ручку, вышла из машины.

Возле ворот я нажала на кнопку, сразу щёлкнуло, я толкнула тяжелую, железную дверь. Прошла мимо домика охраны и кивнула удивлённому мужчине за стеклом.

Не успела ступить на первую ступеньку лестницы, как услышала позади себя окрик:

– Софья, вы уже вернулись?!

– Я ненадолго, – отвечаю охраннику, а он явно чем-то сильно озабочен.

– Подождите! – снова меня позвал, я обернулась.

Что за настойчивость. Посмотрела на него и вижу метнувшийся на окна взгляд.

– Да в чём дело, здесь мой дом, вообще-то, вы что, собираетесь меня не пустить?

– Просто, ваш отец, он занят сейчас…

– А причём тут мой отец, иду к себе в комнату, – я нахмурилась.

– Я должен вас предупредить и его предупредить, что вы приехали.

– Да с чего бы это!

Я быстро пошла по лестнице, толкнула входную дверь и сразу перед глазами моими открылась ужасная, отвратительная картина – мой отец, и его друг и заместитель, полуголые почти валяются на диванах, а вокруг них танцуют полуголые девицы.

Это реально был для меня шок. Никогда я не видела папу в таком виде и в таком состоянии, причём он очень рад, даже счастлив.

Поворачивает голову, смотрит на меня и спокойно говорит:

– О, доча приехала. Гляньте, моя доча вернулась. Иди к нам, Соня, давай, – делает приглашающий жест рукой.

Я возмущённо смотрю и не понимаю, что вообще здесь происходит, когда мой папа встаёт с дивана, берёт бокал с чем-то, опрокидывает себе в рот всё содержимое. Удовлетворённо крякнул, вздрогнув, и снова на меня посмотрел.

– Доча, а ты чего вернулась?