Текст книги "Обещания"
Автор книги: Мари Секстон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Глава 17
Я названивал Мэтту две недели, а когда он не отвечал, оставлял сообщения.
Первый раз, на третий день после дня рождения, я пытался говорить спокойно: «Мэтт, все в порядке. Мы оба немного перебрали». Я не думал, что с произошедшим можно хоть что-то сделать, но готов был предоставить ему причину для оправдания, если это поможет. «Это не важно. Перезвони мне».
Еще через три дня я почувствовал себя потерянным. «Мэтт, не нужно меня избегать. Ничего не случилось. Давай обо всем забудем. Увидимся в воскресенье, ладно»?
Когда он не пришел в воскресенье, чтобы посмотреть матч, я позвонил снова. Я тщательно обдумывал, что скажу после звукового сигнала – что-нибудь о том, как его «Шефы» проиграли моим «Мустангам», но слова застряли в горле. Я только и смог пробормотать: «Мэтт, я скучаю по тебе».
После этого я больше не звонил.
Последующие недели я ощущал себя абсолютно несчастным. Мэтт по-прежнему меня избегал и, что хуже всего, снова стал встречаться с Черри. Это был не просто секс, как летом, а настоящие отношения.
Я знал, что он делает – пытается убедить себя, что может быть счастлив с женщиной. Что если он станет проводить больше времени с Черри, то и к ней возникнут те же чувства, что и ко мне когда-то. Я в это не верил, но приходил в ужас, думая, что такое все же может случиться.
Меня тяготило одиночество, в котором я оказался. И не важно, что я всего лишь вернулся к тому же состоянию, в котором находился много лет до встречи с ним. Тогда мне не казалось, что все настолько плохо, но теперь я чувствовал себя подавленным. Мой дом превратился в кладбище. Каждый раз, когда звенел колокольчик и открывалась дверь магазина, я надеялся, что это пришел Мэтт. Напрасно. Каждый вечер я ждал, что он постучится в мою дверь. Даже футбол теперь не радовал. Воспоминания о выходных, которые мы проводили вместе за просмотром матчей, казались издевательством, когда я сидел один, пялясь в телевизор. Конечно, меня приглашали Брайан и Лиззи, я даже сходил к ним пару раз, но своим настроением лишь наводил на них тоску. Поэтому теперь оставался дома.
– Он ведь даже не счастлив с ней, – сказала Лиззи, опираясь на прилавок. – Мы с Брайаном встретили их как-то в ресторане, у него был такой понурый вид.
Увы, но я понимал, что она права – видел его пару раз, и он действительно выглядел не лучшим образом. В глазах – отчаяние, ни следа привычной псевдоулыбки.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Думаю, он скучает по тебе не меньше твоего. Может, позвонишь ему?
– Нет.
– Джаред…
– Нет! – Я замолчал. Не стоило набрасываться на Лиззи, она этого не заслужила – всего лишь хотела счастья для меня. Но следующий шаг не за мной. Именно Мэтт должен разобраться в себе и принять свои чувства. Мне оставалось только ждать и надеяться.
– Джаред, могу я попросить вас об одолжении? – обратился ко мне Ринго, когда мы в начале октября сидели в подсобке и разбирали банки с машинным маслом.
– Слушаю.
– Я хотел бы возобновить наши занятия.
– Математикой?
– Да. По программе сейчас дифференциальное исчисление. Там черт голову сломит.
– Конечно.
Удивительно, с каким воодушевлением я откликнулся на его просьбу. Моя социализация упала ниже плинтуса.
– А в физике вы разбираетесь?
– Так написано у меня в дипломе. Тебе и с ней нужна помощь?
– Если это удобно. И, может, мы могли бы заниматься у вас дома – мне не хочется отвлекаться здесь, в магазине во время работы.
– А как насчет твоего отца?
– Думаю, с ним проблем не возникнет. Он был доволен, что вы помогли мне прошлой весной. Я сказал ему, что он должен больше доверять людям. И мне. Скоро мне исполнится восемнадцать – я не ребенок и не идиот. – Ринго смущенно замолк. – Если не считать математику и физику.
– Ты не идиот. Ладно, давай у меня дома.
Мы договорились, что станем заниматься два раза в неделю – во вторник и четверг.
Первую неделю Ринго приходил один, во вторую появился на пороге с девушкой:
– Это моя подруга Джули. – Довольно милая, с не по-девичьи развитыми формами, темными волосами и веснушками, которые она пыталась скрыть под слоем косметики. – Можно, мы вдвоем?
Так у меня появилось два ученика. Я заказал пиццу, радуясь компании, пусть это всего лишь двое подростков, у которых проблемы с дифференциальным исчислением.
Выяснилось, что Джули страдает той же дурной привычкой, что и Ринго.
– Почему ты сразу подставляешь численные значения?
– Так же быстрее.
– С уравнениями в общем виде работать проще. Выведи конечною формулу и потом уже рассчитывай. Смотри. – Я стал разбирать на примере задачи по физике, которую мы решали. – Что ты знаешь про F?
– Сила равна массе на ускорение.
– Выведи из уравнения m.
– Но нам надо рассчитать F.
– Что мы получаем с правой стороны?
В ее глазах мелькнуло понимание:
– m и a.
Видимо, процесс пошел. Она черкала карандашом в тетради, бурча под нос:
– Вместо m подставляем2а, сокращаем… получаем a!
– Верно, а так как мы уже имеем выражение для m…
– То, перемножив, получим F!
– Точно.
– Это как собирать пазлы.
– Да, похоже.
Ее воодушевленный взгляд пролил бальзам мне на душу.
Но этим дело не закончилось. На следующей неделе они привели с собой еще одну девушку, а потом та привела с собой приятеля. К концу месяца я мог похвастаться десятью учениками, которым не давались физика с математикой. Хотя регулярно ходили человек шесть. Мой дом два раза в неделю превращался в своего рода интеллектуальный притон для подростков.
Только и оставалось ждать, когда же рванет.
Глава 18
Любой, кто вырос в Колорадо, с уверенностью скажет вам, что существует единственный день в году с гарантированно скверной погодой. Это Хэллоуин. И, похоже, этот год не стал исключением. Тридцатого октября с утра моросил мелкий дождь, потом температура упала ниже нуля. Вечером мне позвонил Брайан:
– Джаред! – орал он как безумный. – Быстро в больницу! У Лиззи воды отошли.
Приехав в госпиталь, я несколько минут мотался по коридору в родильном отделении, не зная, войти сразу или сначала постучать? Роды только начались или уже в самом разгаре? Лиззи лежит в гинекологическом кресле? Повсюду кровь? Я понятия не имел, чего ожидать.
В конце концов я попросил проходящую медсестру передать Брайану, что жду снаружи. Спустя секунду он выскочил из палаты:
– Что, черт побери, ты здесь делаешь? Ты должен быть там! – Его трясло, я никогда не видел его таким взбудораженным: волосы торчат клоками, глаза вытаращены.
– Лиззи уже родила?
– Нет еще, но вот-вот родит. И она хочет, чтобы ты присутствовал.
– Что? – Как только я представил части ее тела, на которые вовсе не хотел смотреть, кровищу, крики, мне поплохело. – Нет, мне там не место. Я не могу там находиться, пока она рожает.
И тут Брайан схватил меня за грудки и рванул на себя, чего не делал с подростковых времен – да, он действительно волновался:
– Лиззи хочет, чтобы ты зашел, и ты зайдешь, даже если мне придется надрать тебе задницу и затащить за волосы. Понял?
– Ладно-ладно. Брайан, успокойся.
Вот так мы и стояли – Брайан с одной стороны, я – с другой и держали ее за руки. Все продолжалось дольше часа, бедняжка Лиззи совсем выбилась из сил. А я как никогда радовался, что не женщина.
Наконец доктор наложил на голову ребенка что-то подозрительно напоминающее воронку, Лиззи потужилась последний раз, и явилось чудо – розовый, лысый, морщинистый мальчик с головой в форме воронки и страшным красным треугольником на переносице. Меня обуял ужас, но Лиззи заверила, что все в порядке.
– Мы назовем его Джеймс Генри, – гордо сообщила она.
Генри звали нашего отца, а Джеймс – мое второе имя. Я поцеловал ее в лоб.
Брайан подошел ко мне с ребенком.
– Ты же не собираешься дать мне его подержать? Я не могу, а вдруг я его уроню или сделаю больно?
Он рассмеялся:
– Лучше привыкай к нему, братишка. Лиззи говорила, что ты обещал сидеть с ребенком раз в неделю.
– Ты имеешь в виду, не я обещал, а она меня развела?
Но как только племянник оказался у меня на руках, я понял, как он красив. И дорог мне. Впервые после истории с Мэттом я ощутил хоть какую-то радость и громко рассмеялся:
– Я – дядя!
В первый вторник ноября ко мне на занятия пришли семеро учеников. Мы сидели вокруг обеденного стола, когда раздался стук в дверь. Только Мэтт никогда не пользовался звонком, я постарался подавить глупое волнение по поводу его прихода.
Но открыв дверь, сразу понял, что это не приятельский визит. На пороге стоял Мэтт в полицейской форме, а рядом с ним еще один офицер. Мэтт заметно смущался – сжимал в руках фуражку и старался не смотреть мне в лицо, а я отчаянно гнал от себя воспоминания о его губах на моей шее, пальцах в волосах, твердом теле, прижимающемся…
– Сэр, – обратился ко мне другой коп, прерывая мои предательские мысли. Я с трудом оторвал взгляд от Мэтта и перевел на него. – Нам сообщили, что в вашей квартире находятся подростки.
Мне потребовалось несколько секунд для ответа:
– Да. – Я шагнул в сторону, открывая обзор. Все казалось очевидным: две коробки с пиццей, дюжина открытых учебников на столе и ученики. Они застыли кто с карандашом в руках, кто поднеся кусок пиццы ко рту – какая-то дурацкая пародия на Тайную вечерю. Офицер – шеврон гласил, что его звали Джемисон – прошел мимо меня к столу:
– Что здесь происходит? Кто из вас Эйден?
Эйден, залившись всеми оттенками багрянца, поднял руку.
– Это все? – уточнил Джемисон. – В спальне никого нет?
– Что? – в ушах зашумело, но я услышал, как Мэтт промямлил:
– Грант, не надо.
Но тот лишь ухмыльнулся.
До меня потихоньку начало доходить, что происходит. Я глубоко вдохнул и ответил:
– Странный вопрос. В спальне никого нет. Я просто с ними занимаюсь.
Джемисон открыл рот, чтобы прокомментировать, и наверняка собирался сказать какую-нибудь гадость, но тут встрял Мэтт:
– Джаред. – По его лицу я понял, что он сам не рад. – Нам позвонил один из родителей. – Эйден застонал. – Мать беспокоится, что ее ребенок проводит здесь слишком много времени, и попросила проверить.
– Я не делаю ничего плохого. – Я так сильно сжал челюсти, что непонятно, как они меня понимали.
Офицер Джемисон хмыкнул.
Мэтт неодобрительно на него глянул и ответил:
– Я знаю. – Уставился в пол, переложил фуражку из одной руки в другую. – Она волновалась и обзвонила других родителей. Извини. – Он все же поднял на меня глаза, и я возненавидел себя за то, как дрогнуло мое сердце. – Думаю, тебе лучше отпустить их по домам.
– Хрень какая-то! – Ринго встал из-за стола. – Только Джаред смог разъяснить нам этот материал. Вы не можете нас разогнать!
– Послушай, сынок… – обратился к нему Джеймсон.
– Стоп! – Удивительно, но он замолчал. – Это мой дом, офицер, и вы не имеете никакого права тут распоряжаться. Я не сделал ничего плохого, не нарушил закон и хочу, чтобы вы ушли. Прямо сейчас. – Я посмотрел на Мэтта. – Оба.
Тот вздрогнул и отвернулся.
Джемисон хотел что-то ответить, но я демонстративно повернулся к ученикам:
– Естественно, мне не хочется, чтобы кто-то думал, будто я развращаю детей. – Я постарался скрыть сарказм в голосе. – Поэтому давайте-ка по домам.
Ребята тут же громко запротестовали. В основном нецензурно.
– Джаред, вы не можете нас сейчас бросить. Нам нужна ваша помощь. У нас только-только стало получаться.
Один из парней его поддержал:
– Точно. Я лишь в этом году получил проходной балл, чтобы играть в футбол. Два года меня не брали в команду из-за низких оценок по математике.
– Послушайте, я продолжу занятия…
– Сэр, я не думаю… – попытался перебить меня Джемисон.
Я повысил голос:
– Но лишь с теми, кто принесет от родителей записку с разрешением. Остальным, кстати, тоже это передайте. И я знаю ваш почерк, поэтому не пытайтесь подделать.
Все, кроме Эйдена, облегченно вздохнули. Похоже, только так я мог разрулить ситуацию.
Когда ребята разошлись, Джемисон отправился к машине, но Мэтт задержался, поглядывая на меня с опаской. Я собирал бумажные тарелки, пустые банки из-под попкорна, словом, делал все возможное, чтобы не смотреть на него.
– Джаред, мне очень жаль. Я знаю, что ты не делал ничего неподобающего.
Я молчал. Гнев потихоньку отступал, оставляя место неловкости и обиде.
– Именно поэтому? – спросил он тихо. – Поэтому ты не преподаешь? Дело совсем не в магазине.
– Да. – Мой ответ прозвучал тошнотворно обреченно.
– Может, ты мог бы…
Я не хотел говорить с ним об этом. Не сейчас, когда между нами столько недосказанного. Поэтому постарался добавить к голосу яда:
– Что-нибудь еще, офицер Ричардс? – Я знал, что это его заденет, но ничего не мог с собой поделать.
Он развернулся:
– Все.
Я с трудом подавил желание как следует хлопнуть за ним дверью.
Глава 19
В четверг большинство моих учеников пришли с разрешением от родителей. Некоторые даже написали, что они доверяют мне и ценят то, что я делаю для их детей. Я почувствовал себя лучше, и наши занятия продолжились уже без всяких инцидентов.
А через несколько дней позвонил Коул:
– Привет, дорогуша, ты свободен сегодня вечером? – Он всегда говорил игривым певучим голосом и никогда не называл меня по имени.
– Мы оба будем свободны этим вечером, если ты меня опять так назовешь.
– Не будь занудой.
– Ты в Вейле? Разве сезон уже открыли?
– Я проездом, дорогуша. Подумал – почему бы не заскочить к тебе вечерком? Если только ты в настроении.
Поначалу я хотел отказаться, но кого я пытался одурачить? Мэтт отнюдь не монашествует в своих отношениях с Черри, так что у меня нет никаких обязательств. К тому же, мне выбирать не приходилось. Кто знает, когда Коул опять объявится – может, в следующем месяце, а может, в следующем году. Или вообще никогда. И мысли о месяцах, которые предстояло провести лишь в компании с собственной рукой, подтолкнули меня к ответу:
– Коул, я с радостью с тобой встречусь.
– Буду к вечеру, дорогуша.
Когда я следующим утром вышел из спальни, он уже успел одеться. Невысокий и по-мальчишески худощавый Коул с замысловатой прической нарочито демонстрировал гомосексуальные ужимки. Он искоса посмотрел на меня с каким-то странным выражением.
– Что?
– Просто интересно, дорогуша, кто такой Мэтт?
Я почувствовал, как заливаюсь краской. По крайней мере, оставалось надеяться, что я не произнес это имя в самый неподходящий момент. Учитывая, чем мы вчера занимались. Коул, вероятно, увидел легкую панику на моем лице, потому что рассмеялся: – Я тебе уже говорил раньше – ты болтаешь во сне. – Он окинул меня пронзительным взглядом. – У тебя с кем-то отношения? Я знаю, что между нами ничего серьезного, но не ожидал, что ты станешь обманывать любовника.
– Нет-нет. Все совсем не так. – Я тщетно старался говорить как можно небрежнее – вышло печально и горько.
Коул расслабился:
– Но тебе хотелось, чтобы все было по-другому? – В голосе я не услышал ни капли ревности. Наши встречи случались слишком редко, чтобы возникли хоть какие-то чувства. Он просто спросил.
– Да.
– Так в чем проблема? Он не заинтересован?
– Правильнее сказать, что его шкаф плотно закрыт. Заколочен наглухо.
– Ясно – сила отрицания. Тогда я не чувствую вины за прошлую ночь. А ты?
Я с улыбкой поцеловал его в подбородок:
– Ни капли. – И по большей части это соответствовало истине. – Наверное, мне следовало сводить тебя куда-нибудь позавтракать.
– Естественно, но ты не станешь. Знаю я тебя. Не дай бог, кто-нибудь в городе прознает, чем ты занимался.
Мы часто спорили по этому поводу и, как правило, безрезультатно.
– Коул…
– Не волнуйся. Подожду, пока ты сбегаешь в магазин. И не вздумай купить мне пончики. Я хочу…
– Булочку с корицей, обезжиренный творог и ванильный латте. – Я снова его поцеловал. – Сейчас быстро помоюсь и сгоняю.
Выходя из душа, я услышал стук в дверь. У меня сжалось сердце – наверняка это Мэтт – все остальные обычно звонили. Я заскочил обратно в ванную, чтобы поскорее вытереться, хотя понятия не имел, что стану делать дальше и как справлюсь с ситуацией.
Скрипнула дверь, раздался возглас Коула:
– Здравствуйте, офицер. Знал бы, что нагрянет такая компания, не стал бы быстро одеваться.
Вот дерьмо.
Я быстро нацепил джинсы и вышел в холл с мокрыми волосами.
– Вы, наверное, Коул, – произнес Мэтт.
– Ух ты, – он подмигнул мне через плечо. – Польщен. А вы?
Мэтт молчал. Я никогда не видел его таким злым. Он смотрел на Коула, словно тот какое-то насекомое, и он не может решить, как поступить – то ли выбросить на улицу, то ли просто раздавить. Но Коула так просто не запугаешь. В качестве защиты от людей, которые смотрели на него сверху вниз, он использовал свой шарм и дурашливость. Именно это и произошло сейчас. Коул положил руку на бедро, взвел воображаемый курок, посмотрел на Мэтта из-под челки, слегка прищурившись:
– Какие-то проблемы, господин полицейский?
Щеки Мэтта залились краской – то ли смущения, то ли злости, но он даже не шелохнулся. Когда стало очевидно, что он не собирается отвечать, я решил вмешаться:
– Коул, это Мэтт.
Коул, моргнув, тут же засуетился:
– Ладно, дорогуша, по-видимому, пора делать ноги. Дай мне одну минуту.
Мэтт и я стояли напротив, молча скрестив руки на груди, пока Коул застегивал куртку и обхлопывал карманы, чтобы убедиться, что ничего не забыл. Потом он походя приобнял меня и потянулся к щеке с поцелуем. Я наклонился ему навстречу. Окаменевшее лицо Мэтта принесло мне какое-то нелепое удовлетворение от столь абсурдной ситуации.
– Прекрасная ночь, как обычно, дорогуша. Я позвоню, когда опять окажусь поблизости. – Он намеренно произнес это погромче, но потом тихонько прошептал на ухо: – Заполучи его, Джаред. – И, поцеловав, направился к двери.
После его ухода мы продолжили молчаливый поединок. Первым прервал тишину Мэтт:
– Не ожидал, что у тебя компания.
– Уже понял.
Столько недель я ждал, что Мэтт придет или хотя бы позвонит, и вот, когда он здесь, я вижу лишь осуждение и злость в его глазах.
Отвернувшись, я обошел стойку и засыпал кофе в кофеварку.
– Ну что, Мэтт, заглянул поведать, как тебе противен мой образ жизни? Или, может, чтобы убедиться, что я не обучаю подростков у себя в спальне?
– Нет. Мне захотелось тебя увидеть, но я не ожидал… – Казалось, он с трудом подбирает слова, сдерживаясь из последних сил. – Не ожидал его. Не ожидал, что ты не один.
– Почему, Мэтт? Почему бы мне не встретиться с кем-нибудь?
– Ты его любишь?
Я удивился, ответив на вопрос вопросом:
– Ты любишь Черри?
– Нет.
Честный ответ. Я пытался сдержать свой гнев, потому что знал: как только он иссякнет, я почувствую себя грязным и опустошенным.
– Нет. Я не люблю Коула, и тебе это известно. Если бы все сложилось как я хочу, в моей постели вчерашней ночью был бы ты. Каждой ночью. Но ты ясно дал понять, что не желаешь иметь со мной ничего общего.
Мэтт уставился на стену над моей головой. Я видел, что он борется. Ему было неловко, больно, он злился. И, как я надеялся, хотя бы немного ревновал.
– Я люблю только тебя, но если ты думаешь, что стану вымаливать прощение за то, что происходит в моей жизни после того, как ты покинул ее без оглядки, то можешь катиться в ад.
Он постоял еще минуту, так и не взглянув на меня:
– Думаю, мне лучше уйти.
– Я тоже.
Мэтт вернулся следующим вечером. Когда я открыл дверь, услышав стук, он стоял на пороге, прислонившись к дверному косяку с упаковкой пива в руках. Осунувшийся, мертвенно-бледный.
– Дерьмово выглядишь.
На его лице мелькнул намек на псевдоулыбку.
– Ты один? – Никакого осуждения в голосе. Он просто давал мне предлог отправить его к черту, если бы я захотел.
– Да.
Он вздохнул и тихо произнес:
– Мы можем попробовать начать все сначала? В последний раз все вышло из-под контроля.
Из души испарились гнев и обида, исчезнув вместе ощущением несчастья. Я обрадовался его возвращению:
– Конечно.
– Я слышал о ребенке, – сказал он, заходя в квартиру. – Ты теперь дядя-морпех?
Я деланно натянуто рассмеялся.
Он отнес упаковку пива на кухню и вернулся с двумя открытыми бутылками. Мы стояли и смотрели друг на друга.
Мне оставалось, замерев, пожирать его глазами, – иначе я бы не выдержал и набросился на него с объятиями. Ничего романтического, в конце концов, мы никогда не были любовниками, лишь только друзьями, но от этого боль потери казалось еще сильней. И когда он вошел ко мне в дом без укора и осуждения в глазах, я почувствовал, что впервые за последние несколько недель снова могу дышать.
Мэтт по-прежнему испуганно прятал глаза, словно ожидая, что я что-нибудь скажу или даже накричу на него, а когда решился поднять взор, я лишь стоял и улыбался, как идиот.
– Так здорово снова тебя видеть, – сказал я, и его брови удивленно взметнулись вверх.
Облегченно выдохнув, он хлопнул меня по спине так, что я пошатнулся:
– Пошли присядем.
Мы устроились на диване бок о бок, как сотни раз до этого. Все привычно и знакомо. Мэтт откинулся на спинку и смежил веки. Он все еще казался наглухо застегнутым на все пуговицы, но, несомненно, был рад снова оказаться рядом со мной.
– Откуда ты узнал о ребенке?
Он сел и до боли знакомым жестом стал сдирать этикетку с бутылки:
– Черри рассказала.
Ревность – горячая, злая – всколыхнулась в груди, но я постарался ее унять. Однако мой следующий вопрос прозвучал резко:
– Ну и как она?
Раздался невеселый смешок:
– Господи, Джаред, ужасно. С ней скучно, она с ног до головы обливается вонючими духами. Не любит походы, ненавидит горы, постоянно что-то ворчит во время футбольного матча и даже не знает, где находится зачетная зона. И без остановки талдычит одно и то же: как она ненавидит свою работу и как ненавидит этот кусок дерьма – своего бывшего.
– Гм… – Я постарался сдержать улыбку.
После минутного молчания он добавил:
– Хуже всего то, что я прекрасно знал, что все так и будет. – Он посмотрел на меня. – Ты собираешься мне сказать, какой я идиот?
– Если тебе полегчает.
Он опять грустно рассмеялся и вернулся к этикетке:
– Последние недели были просто ужасны.
Я потрясенно замолчал, стараясь собраться, и смог ответить спокойно:
– У меня тоже.
– Я скучал по тебе, – произнес он хриплым шепотом. Но когда я потянулся к нему, отпрянул. – Не надо.
Пришлось отстраниться, сжавшись от боли.
– Я не это имел в виду. – Он вздохнул и опять откинул голову. – Я просто… – Прикусил губу, уставившись в потолок. – Знаю, у меня нет права просить, но можно, я ненадолго останусь? Мне хочется… хочется побыть здесь. – Его голос дрожал.
– Конечно.
Мы смотрели телевизор и пили пиво, в основном болтая о футболе, в нашей обычной – разве лишь чуть более неловкой – манере подкалывая друг друга. Мэтт медленно расслаблялся, избавляясь от налета скованности и грусти, но за весь вечер ни разу не улыбнулся. В конце концов он закрыл глаза и через несколько минут заснул.
Когда я проснулся, его уже не было.
На следующий день ко мне в подсобку заскочил взволнованный Ринго:
– Джаред, там пришла миссис Рочестер.
Через минуту я понял, что это за птица:
– Ты имеешь в виду Элис Рочестер?
– Я не знаю ее имени.
– Директор школы?
– Да.
– Черт. – После истории с вызовом полиции с разрешением от родителей вернулись почти все ученики, кроме двоих. Но, видимо, этого оказалось недостаточно – кто-то решил нажаловаться в школу. – Скажи, что я сейчас выйду.
Я несколько секунд настраивался на конфронтацию, стараясь собраться с силами.
Миссис Рочестер великолепно выглядела для своих сорока лет – высокая, моложавая, подтянутая, в строгом темно-синем костюме.
– Мистер Томас. – Со своей белозубой улыбкой она запросто могла сниматься в рекламе зубной пасты. – Кажется, официально мы еще ни разу не встречались.
– Зовите меня Джаред.
– Джаред. Тогда зовите меня Элис. – Она все еще улыбалась. – Даже не представляете, какой переполох из-за вас поднялся в школе.
Ее жизнерадостность начинала раздражать:
– Извините. Я просто пытался помочь.
– Почему вы извиняетесь? – удивленно спросила она.
– Вы ведь говорите о моем репетиторстве, я правильно понял?
– Конечно. Если вас не затруднит, не могли бы вы найти время для встречи со мной и некоторыми учителями? Всего на несколько минут.
– Дерьмо. – Я произнес это вслух?
– Простите?
– Ничего-ничего. – Глубокий вдох, натужная улыбка. – Извините. Я приду, если это так важно.
– Вот и хорошо, – кивнула она с явным облегчением, заново демонстрируя великолепные зубы. – Скажем, сразу после каникул Дня Благодарения, в первый понедельник декабря. Подходите в школу к четырем.
– Договорились.
– Что это значит? – поинтересовался Ринго после ухода миссис Рочестер.
– Вероятно, конец наших занятий.
