Текст книги "От A до Z (ЛП)"

Автор книги: Мари Секстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Она смотрела на него с таким несчастным лицом, что мне почти стало жаль ее.

– Анжело? – Она потянулась к нему через стол. Он же, взглянув на ее руку, точно это была змея, отодвинулся так стремительно, что ножки стула взвизгнули, скрипнув по полу. Она быстро убрала руку и вернула ее на колени. – Анжело, прости меня. Я была такой…

– Не надо, – перебил ее он. – Мне не нужны ни твои гребаные извинения, ни оправдания.

– Хорошо, – сказала она, кивая. – Я это заслужила. – Она неловко поерзала на стуле. – Анжело, я знаю, что не имею права о чем-либо просить… – Он фыркнул, и она заговорила быстрее, чтобы успеть закончить фразу до того, как он перебьет ее. – Но мне бы очень хотелось получить возможность узнать тебя.

– Похер.

Она моргнула, явно не понимая, значит ли его ответ «да» или «нет». Так и не дождавшись объяснения, она попыталась заговорить с ним снова.

– Отец не связывался с тобой?

– Нет.

Она вздохнула.

– Со мной тоже. Я искала его, но… – Она пожала плечами. – Мои родители умерли, так что, если у тебя и остались бабушка с дедушкой, то только с его стороны.

Анжело просто смотрел на нее с пустым выражением на лице. Тогда она, видимо, решила ненадолго оставить его в покое и повернулась ко мне.

– Значит, Анжело работает на вас?

– Да. – Я улыбнулся ему. – И помощника лучше него у меня еще не было.

Мои слова возымели нужный эффект. В его каменной броне появилась крохотная трещина – неуловимый призрак улыбки во взгляде, когда он посмотрел на меня.

– Это хорошо, – сказала она. Огляделась и заметила на кухонной стойке коробку. – Ты въезжаешь или переезжаешь?

Анжело молчал, глядя на меня так, словно я должен был ответить вместо него. Но я просто продолжал улыбаться, и тогда он вздохнул и сказал:

– Переезжаю.

– Куда?

– В Коду. В горы.

Она нервно улыбнулась.

– Здорово.

– Мы уезжаем через несколько дней.

Я не был уверен, осознал ли он, что именно только что произнес, но, увидев, как глаза его матери распахнулись, понял, что сейчас будет.

– Ты женат? – спросила она с надеждой.

– Практически. Женатей уже не буду.

– Это замечательно! – Она заулыбалась. – У тебя есть дети?

– Черт, нет.

В его резком ответе было столько яда, что ее улыбка в одну секунду исчезла.

– Ясно. – Какое-то время, взвешивая его ответ, она рассматривала свои лежащие на коленях руки. Потом – видимо, решив не развивать эту тему – снова подняла на него взгляд и нервно улыбнулась. – Мне бы хотелось познакомиться с ней.

Секунда тишины – и он с каменным выражением на лице сказал:

– Ты уже познакомилась.

Она смешалась, и было очевидно, что это доставило ему мстительное удовольствие.

– Но я никого здесь не видела.

– Видела. Еще как, – заявил он безэмоционально. – Это Зак.

– О. – Она неуверенно оглянулась на меня. – Нет, я понимаю, что он твой друг. Но я имела в виду нечто другое.

– Я знаю, что ты имела в виду, – сказал он.

– Но… – На ее щеках проступили красные пятна. – Я имела в виду женщину. Девушку или жену.

– Я знаю, что ты имела в виду! – повторил он уже громче.

– Но… – начала было она, но сразу же осеклась. Ее глаза начали округляться по мере того, как до нее доходил смысл его слов.

Он придвинулся ко мне и, глядя на нее в упор, припечатал окончательным:

– Это Зак!

Она переменилась в лице. Ее глаза стали огромными, щеки запылали, а руки затряслись, нервно и мелко, точно какие-то странные привязанные на ниточках бабочки.

– Нет. То есть, этого просто не может быть…

Внезапно Анжело встал. Схватил меня за волосы на затылке, и, оттянув мою голову назад, жестко поцеловал. Поцелуй длился недолго, но точно дольше, чем она бы предпочла видеть. Такого я от него совершенно не ожидал.

Так же стремительно отпустив меня, он хлопнул по столу ладонью и вызывающе наклонился к ней.

– Теперь, блин, доперло, или показать, как он меня трахает?

У нее отвалилась челюсть. Я встал и мягко взял его за плечо.

– Анж…

– Нет, Зак! Она хотела узнать меня? Так пусть, блин, теперь не жалуется.

– Но Анжело, – заговорила она, – это же грех. Это противоестественно. – По ее лицу заструились слезы, и она быстро вытерла их ладонью. – Это неправильно. Господь сказал…

– Да пошла ты вместе со своим Господом, – огрызнулся он. – Вам обоим на меня всегда было насрать.

Минуту она сидела и молча смотрела в стол. Потом с дрожью вздохнула и произнесла:

– Наверное, мне лучше уйти.

Анжело выпрямился и смерил ее презрительным взглядом.

– Давай, – сказал он ледяным тоном. – Уходи. Это же единственное, что ты умеешь, верно? Ну, уматывай.

Она прикрыла глаза и задержала дыхание, точно ее ударили, а он, гневно на нее глядя, прислонился к стене. Она взяла минуту на то, чтобы собраться. Затем достала из сумочки ручку и, взяв со стола конверт, разборчиво записала на нем номер телефона и адрес в Альбукерке. Встала и протянула конверт Анжело.

– Вот, – тихо сказала она. – Просто на случай, если ты захочешь со мной связаться.

– Не захочу, – ответил он.

– Анжело, пожалуйста. – Теперь она плакала, уже не сдерживая себя. – Возьми. Просто на всякий случай.

Он никак не отреагировал. Так и остался стоять с яростью в глазах и со скрещенными на груди руками. Она снова протянула ему конверт. Он не шелохнулся. У нее вырвался всхлип, но он и тогда не дрогнул.

В конце концов я шагнул к ним и протянул руку. Она взглянула на меня настороженно, недоверчиво, однако все-таки отдала конверт. Я проводил ее до двери. Она вышла и за порогом повернулась ко мне.

– Я знаю, что вы думаете, – тихо сказала она, – но я люблю его.

– Я тоже, – ответил я и закрыл дверь.

Когда я вернулся на кухню, он сидел за столом, упершись лбом в ладони.

– Как ты? – спросил я тихо.

Он взглянул на меня, и его глаза полыхнули гневом.

– Это не неправильно, Зак! – крикнул он яростно. – То, что у нас с тобой, это не неправильно!

Я взял его руку в ладони.

– Я знаю, Анжело. Ничего «неправильного» в нас нет.

Он кивнул, глядя на свою руку в моих ладонях. Потом, глубоко вздохнув, забрал ее.

– Иди домой, Зак. – сказал он. Его ярость сошла на нет. Теперь его голос звучал обреченно.

Я не хотел оставлять его. Уйти сейчас казалось неправильным.

– Анж, ты уверен? Я могу…

– Уверен, – сказал он. Поднял на меня взгляд печальных, усталых глаз. – Мне надо побыть одному.

Я ушел в свою пустую квартиру и начал собирать вещи. Заказал пиццу. Даже попросил, чтобы на одну половину положили перчики халапеньо. Я надеялся, что к ужину он придет, но он не пришел. В итоге я забрался в кровать и заснул. Закрывать входную дверь на замок я не стал – просто на всякий случай.

На часах было три, когда я услышал, как он вошел. Он бесшумно ступил ко мне в комнату. Не произнес ни слова. Я тоже молчал, боясь заговорить и спугнуть его. Смотрел на его силуэт, пока он раздевался в темноте спальни. Затем он скользнул под одеяло и прижался ко мне своим гибким, горячим телом.

– Помоги мне забыть, Зак, – прошептал он, обвиваясь вокруг меня. – Напомни еще раз, насколько все это правильно.

Все началось нежно и медленно, но потом неистово-страстная сторона его натуры взяла верх, и я позволил ему вести. Он толкнул меня на спину, оседлал мои бедра и опустился вниз так решительно, словно хотел этим что-то доказать.

И, думаю, доказал.

Потом он, хоть и не отпуская моей руки, перебрался на другую половину кровати.

– Ты взял у нее номер, Зак?

– Да.

– Что ты с ним сделаешь?

– Что захочешь. Скажешь выбросить – выброшу.

Он ответил не сразу. Я слышал только его дыхание и подумал было, что он заснул, но потом он тихо сказал:

– Сохрани его, Зак. Мне он пока не нужен. Ну, сейчас. Может, и никогда не понадобится. – Он умолк, сделал глубокий вдох и вздохнул. – Но почему-то я буду чувствовать себя лучше, зная, что он у тебя.

– Как пожелаешь, Анж.

Он сжимал мою руку, пока не заснул.

***

На следующий день он вел себя так, словно ничего не случилось. Словно он обо всем забыл. Я, естественно, знал, что это невозможно, но меня радовало то, как быстро он оправился от потрясения. Ни один из нас о его матери больше не упоминал.

В наше последнее утро в Денвере я битых три часа потратил на поиски Гейши, но она ко мне так и не вышла. Я, однако, не собирался весь день сидеть и ждать неблагодарную кошку своего бывшего.

– Похоже, придется ее оставить, – сказал я Анжело.

– Оставить? – воскликнул он с поразительным негодованием. – Ну, уж нет, Зак! Мы заберем ее!

И, конечно, ему понадобилось всего минут десять, чтобы уговорить ее выйти. Мы запихнули ее в переноску и оставили Арваду позади. Я вел арендованный фургон с мебелью, а Анжело в компании орущей на пассажирском сидении Гейши ехал следом на моем «мустанге».

Меньше, чем через месяц после нашей первой ночевки в Коде, мы стали его жителями. А еще через две недели открыли видеопрокат «От A до Z».

– Что насчет задней комнаты? – спросил меня Анжело спустя пару дней после нашего торжественного открытия. – Надо раздобыть столы со стульями и начать выяснять про всю эту хренотень с лицензией.

– Вряд ли в ближайшем будущем я смогу этим заняться.

– Думал, идея тебе понравилась.

– Понравилась. Даже очень. Просто я сомневаюсь, что потяну это прямо сейчас. Нам нужен домашний кинотеатр с хорошим звуком и так далее. У меня нет таких денег.

– У меня есть.

Я удивленно взглянул на него.

– Да? Откуда?

– Я работал на двух работах. Платил за квартиру. Покупал еду. И больше ни на что не тратил, только брал в прокате кино. – Он подошел ко мне, встал вплотную и взглянул на меня сквозь упавшие на лицо пряди волос. – А несколько месяцев назад встретил одного офигенного парня, и он дал мне скидку на фильмы.

Я рассмеялся.

– Должно быть, он пытался забраться к тебе в штаны.

Он улыбнулся.

– Возможно.

– Если ты собираешься инвестировать, значит, будешь партнером.

Его улыбка померкла.

– Нет. Не хочу.

– Почему?

– Не хочу и все.

Я узнал этот взгляд. Точно так же он смотрел на меня, когда мы обсуждали, будем ли мы жить вместе. То был еще один порог, переступить через который он был пока не готов.

– Я все тебе верну.

Его руки обвились вокруг моей талии.

– Зак, собирался сказать тебе… Я хочу прибавку. И это не намек на секс.

– Я посмотрю, что можно сделать.

Он мазнул по моим губам поцелуем и улыбнулся.

– Я соврал.

– Ты не хочешь прибавку?

– Нет, это намек на секс.

– Кажется, я люблю тебя. – Слова вырвались у меня еще до того, как я осознал, что собираюсь сказать, и я немедленно захотел взять их обратно. Если у него случилась полномасштабная паническая атака от одного только разговора о жизни вместе, то можно себе представить, что с ним сделает слово на букву «л».

Он замер, и я приготовился к худшему, но через секунду он просто улыбнулся и коротко произнес:

– Я знаю.

***

Как-то раз в середине октября к нам перед самым закрытием заглянули Мэтт с Джаредом, узнать, не хотим ли мы вместе поужинать. Анжело сооружал витрину к Хэллоуину, сортируя фильмы ужасов по четырем категориям: кровавые, страшные, жуткие и трешовые.

– Как думаете, «Изгоняющий дьявола» – это просто страшное или жуткое? – спросил он нас.

– Жуткое! – ответил Джаред одновременно с Мэттом, который сказал: «Трешовое».

– Правда? – в унисон спросили Джаред и Анжело, удивленно на него глядя.

Тот пожал плечами.

– Никогда не понимал, чего там можно бояться.

Анжело повернулся ко мне.

– А ты, Зак, что думаешь?

– Ни разу его…

– …не видел, – с улыбкой договорил он за меня. – Можно было не спрашивать. Ладно, поставим к страшным.

– Самое. Жуткое. Кино. В мире, – убежденно сказал Джаред.

– Да брось, – засмеялся Мэтт.

– Зак, какой самый страшный фильм ты видел? – спросил меня Анжело.

Фильмы ужасов, которые я мог вспомнить, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

– «Сияние»?

Он улыбнулся мне.

– Достойно. Годится.

– А ты? – спросил его я.

– Не знаю. «Перебежчик», наверное.

– С Анжелиной Джоли? – недоверчиво спросил Мэтт.

– Не, чувак. С Джорджем К. Скоттом. Смотрели? – Мы дружно покачали головами. – Никто его не смотрел. – Он повернулся к Мэтту. – А ты что назовешь?

– «Лагерь Иисуса».

Анжело сдвинул брови.

– Никогда даже не слышал. Это слэшер? (поджанр фильмов ужасов, для которого характерно наличие маньяка-убийцы, который преследует и жестоко убивает молодых людей или подростков – прим. пер.)

– Это документальный фильм. – Мы все засмеялись, но оказалось, что он не шутит. – Говорю вам, если этот фильм вас не испугает, то, считай, не испугает уже ничто.

Джаред изумленно взирал на него.

– Документальный фильм о религии?

– Не о религии, а о фанатизме. Не одно и то же, знаешь ли.

Вид у Анжело стал задумчивый, и я понял, что до конца месяца копия фильма будет у нас.

Мы вчетвером поужинали, после чего все вместе пошли ко мне, чтобы посмотреть кино. Обычно это занятие нравилось Анжело, но сегодня его мысли витали где-то далеко. Он сидел рядом со мной на диване, а его рука медленно поднималась по моему бедру вверх. Как только наши гости вышли за дверь, он схватил меня за руку и увел в спальню.

Я смотрел, как он раздевается. Мне нравилось просто смотреть на него. В его облике было нечто дикое, экзотичное, нечто редкое, драгоценное и прекрасное, но и бесстыже-дерзкое тоже. Нечто божественное и одновременно распутное. Он в буквальном смысле излучал чувственность, и теперь, когда у меня открылись глаза, было невозможно понять, как я не замечал этого раньше. Я и впрямь был слепым.

– Что? – спросил он внезапно этим своим обычным вызывающим тоном.

– Ты потрясающий.

Он криво ухмыльнулся мне.

– Если я такой потрясающий, то почему ты еще одет?

У меня вырвался смешок.

– Сам не знаю. – Нам потребовалось совсем немного времени на то, чтобы исправить эту ситуацию.

Он достал из тумбочки смазку и потянул меня на себя. Я был уже возбужден. Целуя его, я начал его поглаживать, потом почувствовал на себе его влажную от смазки ладонь и услышал, как он прошептал мне на ухо:

– Зак, я хочу, чтобы ты меня трахнул.

От одних этих слов я чуть было не излился, и мне пришлось убрать его руку со своего члена, чтобы все не закончилось слишком рано. Мне хотелось побыть с ним подольше – дольше чувствовать его, пробовать его вкус, чтобы стать его частью.

Я подтолкнул его вниз и, когда он сел на кровать, встал перед ним на колени. Он поцеловал меня, запустил пальцы мне в волосы. Его рука легла на мою макушку, и для меня это было точно благословление.

Я взял его за вторую руку, перевернул ее ладонью вверх и поцеловал внутреннюю сторону запястья. Нежно засасывая губами мягкую кожу, я чувствовал его пульс, и это было необычайно возбуждающе. Я поцеловал его ладонь, нарисовал языком кружок и услышал, как у него перехватило дыхание. Он всегда был таким тихим. Иногда было сложно понять, что ему нравится, и я испытывал острую радость, когда мне удавалось вызвать у него реакцию – короткую задержку дыхания или резкое движение пальцев в моих волосах.

Положив его на спину, я склонился над ним и прихватил губами его сосок. Его пальцы погрузились мне в волосы, голова запрокинулась. Я дразнил его соски до тех пор, пока он, напрягаясь и поднимая бедра, не стал задыхаться. Тогда я провел по его телу ладонью и закружил ею рядом с его членом – близко, но не касаясь.

– Зак…

Еле слышно, но я почувствовал его растущее нетерпение.

– Перевернись.

Он перевернулся, и я переместился ему между ног. Он был таким прекрасным и тонким. У него была смуглая кожа, но особенно темной она становилась в том мягком местечке, что уходило от яиц к его входу. Я провел языком по этому темному шву и услышал, как у него вновь перехватило дыхание. Открывая мне доступ, он раздвинул ноги. Я лизнул его, дразня нас обоих, потом еще и еще. Его дыхание запнулось и прервалось чем-то, похожим на всхлип, бедра подались мне навстречу, и когда я проник в него языком, то услышал вздох, от которого чуть не кончил. Раздвинув его ягодицы, я протолкнул язык глубже. Он потянулся было к своему члену, но я остановил его и, удерживая, не дал тереться бедрами о кровать. Я входил в него как можно глубже, снова и снова, пока не почувствовал, как он вжался в матрас в попытке хоть как-то снять напряжение.

Я вышел и поцеловал его, присосавшись к коже. Услышал новый короткий вздох и втолкнулся языком обратно. Он опять попытался дотянуться до своего члена, и я остановил его, но просунул между его ног свою руку. Он немедленно затолкался в моем кулаке, напрягся, и я понял, что он близок к разрядке.

– Зак, пожалуйста…

Я и сам был на грани. Двигаясь как можно быстрее, я накрыл его своим телом и медленно вошел в него.

Я словно перенесся на небеса. Словно вернулся домой после долгих скитаний. Я хотел раствориться в нем, сплавиться с ним, чтобы мы стали единым целым. Одним телом, одной душой, но с двумя бьющимися сердцами. Он вцепился в простыни. Снова издал тихий вздох и выгнулся мне навстречу, пока во мне росло и ширилось, угрожая разорвать меня, напряжение. Я услышал, как у него перехватило дыхание, но он не выдохнул. Он всегда задерживал дыхание при оргазме. Я зарылся лицом в его волосы, чувствуя, как его тело содрогается подо мной и стискивает меня рывками, и в конце концов напряжение, что горело и пульсировало во мне, взорвалось, стремительно прошило меня и стерло из существования отовсюду, кроме того прекрасного, священного места, где я был соединен с ним.

Моя рука была скользкой от его семени, и он снова дышал. Тяжело, словно после пробежки. Его пальцы нащупали мою свободную руку и сжали ее. Мы лежали так, пока его дыхание не пришло в норму. А потом он тихо сказал:

– Зак, с тобой все настолько лучше. У тебя тоже так?

– Да.

– Почему?

Я знал почему, но не решался произнести это вслух. Я прошелся ладонью по его телу, чувствуя под пальцами ребра, поцеловал в основание шеи и в конце концов прошептал:

– Потому что мы любим друг друга.

Его пальцы сжались вокруг моих, но затем он вздохнул и сказал сонно:

– Да. Наверное.

То было самое близкое к ответному признанию, что я от него слышал. Сглотнув внезапно выросший в горле ком, я крепко обнял его, и мы, сплетенные телами, заснули, но когда спустя несколько часов я проснулся, то увидел, что он одевается.

– Куда ты посреди ночи? – Он напрягся и не посмотрел на меня.

– Домой.

– Жаль, что ты не можешь остаться.

Он ничего не ответил. Просто повернулся и ушел. Я попытался уговорить себя не принимать это близко к сердцу. Но пустота на второй половине кровати преследовала меня до утра.

…Анжело

Я в Коде уже почти два месяца. Все пытаюсь привыкнуть до конца, что я с Заком. Все пытаюсь заставить птицу у меня в груди перестать трепыхаться.

Зак говорит, что любит меня. Постоянно. Я же отмалчиваюсь – но не из-за, что не чувствую то же самое, просто никак не могу выгнать эти слова из своего рта. Но он их не требует.

Почти каждый день после работы я прихожу к нему. Иногда он готовит ужин. Потом мы смотрим кино, или собираем паззл, или зависаем у Мэтта и Джареда. Иногда просто разговариваем. Иногда весь вечер целуемся или занимаемся сексом. Мне нравится быть с ним. По-прежнему не могу поверить, насколько с ним все чувствуется иначе и как это хорошо. Не думал, что с любовью секс настолько лучше, чем без любви.

И каждый раз наступает момент, когда мне надо решить, уходить или остаться. Ненавижу, насколько порой это тяжело. Он все чаще и чаще спрашивает, буду ли я ночевать, отчего дурацкая птица у меня в груди начинает безумствовать. Чем больше он спрашивает, тем сильней меня тянет уйти. Такое чувство, что сколько ни давай ему, всегда будет мало. Бывает, мне кажется, что мне больше нечего ему дать.

Я провожу кучу времени с Мэттом и Джаредом. Наблюдаю за ними. Они явно без ума друг от дружки. Но вот, что интересно: они любят друг друга по-разному. Не то чтобы кто-то больше, а кто-то меньше. Просто разными сортами любви.

Джаред любит сытой, удовлетворенной любовью. Он словно получил все, о чем только мечтал, и теперь просто наслаждается жизнью. Та банальность насчет двух половинок целого… Раньше я считал это сентиментальной чушью – пока не познакомился с Джаредом. Он практически всегда знает, где Мэтт находится и чем занят. Не потому что следит за ним. Я думаю, он даже не замечает, что делает. Он просто чувствует его, вот и все. Как-то раз, когда они вместе готовили, я наблюдал за ними. Они стояли в разных углах кухни спиной друг к другу, но каждый раз, когда Мэтт оборачивался, чтобы что-то передать ему, рука Джареда была уже наготове. Я знаю, они знакомы всего полтора года, и все же Джареда невозможно представить без Мэтта. Один он будет лишь наполовину живым.

Мэтт любит Джареда совершенно иначе. Для него любовь – это не постоянная удовлетворенность, а серия внезапных, острых открытий. Глядя на него, чаще всего и не поймешь, что они пара. Кажется, будто он просто тусуется со своим лучшим другом. Но вот он поворачивается, чтобы взглянуть на Джареда, и словно вместо лучшего друга внезапно видит перед собой ответ на все вопросы, которые у него когда-либо были. И когда это происходит, оно отражается у него на лице. Чистейшее изумление. В такие моменты он не может совладать со своими руками. Ему сразу же нужно притронуться к Джареду. Наверное, просто чтобы убедиться, что он не мираж.

Зак любит меня похоже на то, как Мэтт любит Джареда. Но не совсем. Мэтт не боится потерять Джареда. А Зак, я знаю, постоянно переживает, что потеряет меня. Думаю, он чувствует, что в глубине души я по-прежнему дико боюсь. Что внутренний голос непрестанно приказывает мне бежать со всех ног, пока он не успел меня ранить.

Я пытаюсь не прислушиваться к нему. Я знаю, Зак практически боготворит меня. Он готов ради меня абсолютно на все. И тем не менее иногда этот голос становится охереть каким громким.

Две недели назад я устроился на вторую работу – на склад в местном супермаркете, на три ночи в неделю. Я знаю, что Заку это не нравится, хоть он и пытается это скрыть. Я знаю, что он пытается не давить на меня. Но еще я знаю, что он чувствует, будто я просто отнял у него три ночи, которые мы могли провести вместе.

И он, в общем-то, не ошибается.

Но благодаря этой работе птица три ночи в неделю молчит. Бывает, правда, что делать на складе особенно нечего, и меня отпускают. Вот и сегодня в час ночи мне разрешили уйти. Дома я подхожу к постели, где меня, кроме Гейши, никто не ждет. И понимаю, что хочу быть не здесь. Около двух я оказываюсь у Зака. Он, понятно, выдал мне ключ, и я сам открываю дверь и захожу в комнату, где он спит.

Раздеваюсь и только собираюсь забраться к нему в кровать, как он произносит:

– Ты пришел.

– Ты не против?

– Ну что ты. Я так рад. Вот бы ты был со мной каждую ночь.

Опять. Ему всегда надо большего. Внезапно я прихожу в такое раздражение, что жалею, что не одет. Иначе я бы встал и ушел. Не знаю, на кого сержусь больше – на него за то, что он вечно на меня давит, или, блин, на себя за то, что я такой трус. Повернувшись к нему спиной, я сажусь на краю кровати, утыкаюсь лицом в ладони и пытаюсь придумать, что же сказать.

– Что-то не так? – спрашивает он тихо, но в его голосе есть и раздражение.

Птица в моей груди начинает бить крыльями, и мне приходится опустить голову между коленей. Вдох. Выдох.

Он вздыхает, и я не знаю, досадует ли он на нас обоих или на меня одного. Он поднимается с кровати, садится на колени рядом со мной. Глядит на меня.

– Мне нельзя даже сказать о том, как мне хочется, чтобы ты был рядом?

– Всегда недоволен, да? – спрашиваю я с горечью. – Я никогда не стану достаточно хорош для тебя.

– Я не говорил этого.

– Но имел в виду.

– Нет, – говорит он, и я вижу, как он изо всех сил старается быть терпеливым. – Неправда.

– Похоже, Зак, не могу я быть таким, как ты хочешь.

Он качает головой.

– Анж, ты уже такой.

– Иногда так не кажется.

– Черт побери, Анжело, говорю тебе – ты уже такой! Из нас двоих ты один уверен, будто мне нужно что-то такое, что ты не хочешь мне дать. – Его голос звучит сердито, но он не кричит. Просто сидит в одних боксерах передо мной на коленях. – Анж, тебе надо остановиться. Не выискивай в моих словах скрытый смысл. Когда я говорю, что мне хочется, чтобы ты был со мной, это вовсе не обвинение в том, что тебя нет рядом. Я просто говорю тебе, что я чувствую.

Моя злость быстро угасает, и мне приходится ненадолго задуматься. Я никогда не думал об этом в таком ключе. Когда он говорит нечто подобное, мне всегда кажется, будто он злится. Будто пытается вынудить меня сделать по-своему. Но может за его словами и нет ничего лишнего. Как в моменты, когда он говорит, что любит меня.

– Анжело, у меня такое чувство, будто я хожу по яичной скорлупе. Мне нельзя просить тебя остаться у меня на ночь. Мне нельзя приходить к тебе. Нельзя говорить, что я по тебе скучаю. Я пытаюсь не заступать за проведенную тобой черту, но мне кажется, я никогда не научусь понимать, когда я давлю на тебя, а когда нет.

Я не нарочно. Я не хотел, чтобы он так себя чувствовал. Не задумывался, каково ему.

– Не знаю, почему ты меня терпишь, – говорю я тихо.

– Потому что я без ума от тебя, Анж. Но я так боюсь потерять тебя, что не знаю, что делать. Мне кажется, что стоит мне сделать один неверный шаг – и тебя здесь не будет. Ты словно какая-то прекрасная, безумная птица, которая в любую секунду может сорваться и улететь, и я никогда больше тебя не увижу.

Сравнение вызывает у меня улыбку.

– Я кажусь тебе птицей? – Он будто знает о птице в моей груди. Будто всю дорогу видит ее.

Он тоже улыбается, но совсем слабо. Грустной улыбкой. Берет мою руку и прижимает ее к груди.

– Анж, если я подойду к тебе слишком близко, то не успею и глазом моргнуть, как ты исчезнешь. Но если посадить тебя в клетку, то ты будешь биться о ее прутья, пока не убьешь себя.

– Подумать только, а я-то говорил, что ты не романтик.

– Анж, я так сильно люблю тебя, что мне больно. Знаю, тебе не нравится это выслушивать, но…

– Нет. – Я останавливаю его, приложив к губам пальцы. – Наоборот. – И это правда. Мне нравится, когда он говорит, что любит меня. Только жаль, что долбанная птица не дает мне сказать те же слова в ответ. – Просто… Просто я не могу… – Я замолкаю. Не знаю, как закончить. Но мне и не нужно.

Он заключает мое лицо в ладони, заглядывает в глаза.

– Ты не обязан.

– Ненавижу, когда ты на меня злишься.

– Анж, как ты не понимаешь? В этом-то и проблема. Я никогда на тебя не злюсь.

– Правда?

– Правда. Я пытаюсь доверять тебе, пытаюсь не торопить. Но мне бы хотелось, чтобы и ты доверял мне. Тяжело не иметь возможности сказать, что я чувствую, без того, чтобы ты не решил, будто я к чему-то тебя принуждаю.

Я знаю, что он прав. Я все делаю по-своему и всегда, стоит ему приблизиться, убегаю.

– Прости.

– Не извиняйся, Анж. Просто больше не бойся меня, ладно?

– Я пытаюсь, Зак. Знаешь, как сильно? – В глазах у меня закипают слезы, и я пытаюсь перебороть их. Не хочу перед ним плакать.

– Я знаю.

– Я не могу пока быть, как они. – Он не спрашивает, о ком я. Значит, знает, что я о Мэтте и Джареде. – Но я очень хочу этого. Когда-нибудь. Правда.

– Я понимаю.

– Ты подождешь меня?

– Столько, сколько потребуется.

– И не возненавидишь меня?

– Никогда.

– И скажешь мне это еще раз?

– Я люблю тебя до безумия.

– Зак?

– Да?

– Заткнись и поцелуй меня.

И он целует меня. Так нежно, так сладко. Кладет меня на спину и продолжает целовать, пока его мягкие, любящие руки движутся по всему моему телу. Он ничего не требует. Только дает. И вновь шепчет мне на ухо, что он меня любит. Внезапно какая-то стена внутри меня обрушивается вниз, и я неожиданно сам для себя начинаю плакать. По-настоящему. И не могу остановить поток этих чертовых слез. Я даже не представлял, что внутри меня скопилось так много эмоций. Я так долго был уверен, что он не может любить меня, что он любит некое свое представление о том, каким я должен быть, и теперь все мое напряжение, весь страх и вся злость – все это выплескивается наружу. Держаться за него – вот и все, на что мне хватает сил, и он продолжает обнимать и целовать меня, пока слезы наконец-то не иссякают. Пока не остается одно: желание.

Я стягиваю с нас обоих белье, потом перекатываюсь так, чтобы оказаться сверху. Достаю из ящика тюбик и смазываю его.

– Ты вовсе не птица, – вдруг произносит он.

Я улыбаюсь.

– Да ладно.

– Ты ангел. И твоя мать наверняка тоже об этом знала, раз назвала тебя именно так.

– Ангелы такого не делают, – говорю я и опускаюсь на него, ощущая, как его плоть заполняет меня до упора. Наклоняюсь поцеловать его, но он меня останавливает.

– Анж, ты ведь не улетишь от меня?

Всегда, когда он во мне, кажется, будто птицы в моей груди никогда и не существовало. Я так сильно люблю его.

– Скажи это снова.

– Я люблю тебя.

– Нет.

– Что – нет?

– Нет. Я никуда не улечу.

Глава 12

Зак…

После той ночи все между нами стало намного лучше. Анжело перестал быть таким пугливым, как раньше. Почти каждый вечер он приходил ко мне и чаще оставался на ночь, чем уходил. Дошло даже до того, что у меня дома снова стала жить Гейша. Правда, она по-прежнему не желала иметь со мной ничего общего. Время от времени – один-два раза в неделю, иногда чаще – Анжело по-прежнему испытывал необходимость уйти. Я никогда не жаловался, но всегда, когда он возвращался, говорил, как сильно мне его не хватало. А он целовал меня и отвечал:

– Я знаю.

Дела в «От A до Z» шли хорошо. Анжело, как безумный, скупал онлайн всевозможные фильмы, чтобы пополнить нашу коллекцию, и мы понемногу начали обустраивать кино-комнату. Купили и установили проектор. Потом неделю проспорили, выбирая между объемными уютными креслами, как в кинотеатре, и столиками со стульями, как в ресторане. В конечном итоге у нас появилось и то, и другое: два ряда кресел перед экраном и приподнятая платформа со столиками и стульями позади. Я нашел поставщика готовых блюд. Лицензии на еду и алкоголь были еще в процессе, но ко Дню благодарения мы планировали открыться.

Однажды в четверг, когда я уже закрывал видеопрокат, позвонил Анжело.

– Можешь по дороге домой заехать за мной к Мэтту? – спросил он. С понедельника по четверг мы закрывались по очереди, поэтому в тот день он ушел в два.

Когда я добрался на место, мне открыл Джаред.

– Они там. – Он указал в сторону коридора, откуда доносилось какое-то странное жужжание, и, когда я пошел туда, пошутил мне вслед: – Смотри не упади.

Долго гадать, о чем он, мне не пришлось. Я нашел Мэтта и Анжело в ванной. Дверь была открыта, Анжело стоял, склонившись над раковиной, а жужжание, как оказалось, издавал триммер для стрижки волос. Мэтт заканчивал обривать Анжело голову. На триммере была насадка, так что стрижка получилась не такой брутально короткой, как у самого Мэтта, но все равно увидеть все волосы Анжело в раковине было для меня мощным шоком.