Текст книги "От A до Z (ЛП)"

Автор книги: Мари Секстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Анж, и это совершенно нормально.

Он открыл глаза.

– Я чувствую себя виноватым. До сих пор завожусь, как вспомню. Но это, наверное, нехорошо, раз теперь я с тобой.

Я улыбнулся ему.

– Глупости. Я и сам завелся, а ведь меня там даже не было. – Это, кажется, немного успокоило его. – Ты любил его?

– Не. Мы даже друзьями не были. Почти не общались друг с другом. Просто передергивали друг другу и все.

– Он был твоим первым?

– С кем я потрахался? Нет, до этого не дошло. Но во всем остальном – да.

– И что произошло дальше?

– Через пару недель после того, как мне исполнилось шестнадцать, нас застукала его мать. Она тотально слетела с катушек. Назвала меня уродом и извращенцем. Сказала, что утром же позвонит в соцслужбу, чтобы меня забрали. Ну а я подумал, что ни хрена. Хватит. Собрал свое барахло и свалил. И больше его не видел.

Я не знал, смогу ли когда-нибудь привыкнуть к тому, каким обыденным тоном он рассказывал о своем прошлом и о вещах, которые мне самому казались невыносимо болезненными. Это было ужасно, что рядом не было никого, кто бы мог за него вступиться.

– Анж, мне так жаль.

– Да ладно. – Он пожал плечами и слабо мне улыбнулся. – Неважно. На самом деле мне-то было еще нормально, а вот Бобби… В отличие от него, мне не пришлось открываться своим родным и выслушивать от них тонну дерьма. У меня никогда не было никакого кризиса самоидентификации, как у многих геев. Я был собой, сразу знал, что мне нравится, вот и все, понимаешь? – На несколько минут он погрузился в свои мысли. Затем снова взглянул на меня. – Тебя не беспокоит… ну, что я рассказал про Бобби?

– Нет. Возможно, если бы это случилось недавно, я бы забеспокоился, но это было давно. Мы же с тобой не были девственниками, когда познакомились. Понятно, что у нас обоих были связи с другими людьми.

Он помрачнел. Лег на меня и подтянулся вверх, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

– Я не хочу слушать про твоих.

– Хорошо.

Он поцеловал меня – взасос, с небывалой до сих пор беспощадностью. Потом хрипло сказал:

– Ты теперь мой.

– Больше, чем ты можешь представить, Анж. Я еще никого не любил так, как люблю тебя. – Пока он не успел занервничать о том, отвечать мне то же самое или нет, я потянулся вниз и прижал свою руку к его эрекции. – Скажи мне, чего ты хочешь, Анж. Что угодно. Я сделаю все.

В его глазах вспыхнуло желание, более примитивное, более собственническое, чем обычно. Он заглянул мне в лицо и хрипло спросил:

– Абсолютно все?

Я не колебался с ответом. Я знал, нет такой вещи, которую я бы не захотел ему дать.

– Да.

Внезапно внутри него словно что-то взломалось, и он резким движением перевернул меня на живот. Он никогда еще не бывал сверху. Я бы не возражал, но до сих пор он не проявлял к этому интереса. Я услышал, как он роется в тумбочке у кровати. Еще секунда, и он открыл смазку и подготовил себя, после чего схватил меня за бедра, рывком поставил на четвереньки и безо всякого предупреждения вторгся в меня – жестко и до упора. Он был не толстым, но длинным, и я с трудом расслабился вокруг него.

Он замер во мне. Наклонился, вжимаясь в мою спину, и яростно прошептал:

– Ты мой, Зак. – Он впился зубами в мое плечо около шеи и с силой присосался к коже. Было больно, но эта боль точно запалила во мне фитиль, искра которого медленно прошила меня насквозь, воспламеняя все мое тело. Он по-прежнему был глубоко во мне, и я со стоном потянулся к своему члену. Он остановил меня.

– Нет.

Я застонал.

– Анж, пожалуйста…

– Нет. – Его язык прочертил по моей спине горизонтальную линию. Рука двинулась вниз, но до моего набухшего члена так и не добралась. Он прижался ртом к моему второму плечу, и сладкая боль возобновилась. Я задыхался под ним, пытаясь двигаться, пытаясь сделать так, чтобы удовольствие внутри совпало с болью снаружи, но он не шел мне навстречу. Отпустив мою шею, он потребовал: – Скажи это, Зак.

– Я твой.

Наконец я перестал чувствовать на спине его тяжесть. Еще скользкая от смазки ладонь обхватила мой член, и я вскрикнул. Он прошелся по мне пару раз. Почти полностью вышел, а потом начал вторгаться в меня, медленно и размеренно. Я больше не мог удерживать себя на весу. Мои локти согнулись, и я положил голову на кровать. Раз за разом он выходил практически до конца и снова в меня вонзался, тем же движением вталкивая мой член в свой кулак. После боли предвкушение разрядки было так велико, что я едва сдерживался. Его кулак теперь был мокрым от моей собственной смазки, и я ощутил, как внутри меня нарастает и рвется наружу давление.

– Боже, Анж…

– Еще нельзя, Зак.

Пытаясь сдержаться, я услышал собственный всхлип. И в этот момент в нем точно что-то переключилось. Он начал вспахивать меня все сильнее. Я цеплялся за простыни, тянул за них в поисках хоть какого-нибудь упора, и тогда он, ускорив ритм, разложил меня плашмя на матрасе. Его кулак заработал стремительно и нетерпеливо, зубы снова впились в мое плечо, и я, кажется, вскрикнул. А потом почувствовал, как он пульсирует внутри меня, и наконец сдался, позволяя волне наслаждения обрушиться и смести меня, и это было настолько пронзительно, что мне почудилось, что я на самом деле увидел звезды.

Я наполовину стянул простыни с кровати. Моя голова лежала на голом матрасе, а подо мной было липкое и мокрое пятно. Но все это не имело значения. Я был не в силах пошевелиться и тем более не мог думать. Меня уже уносил сон.

Все еще лежа сверху, Анжело склонил голову мне на плечо.

– Ты мой, – прошептал он.

– Да, – прошептал я в ответ.

Он вздохнул, и я почувствовал, что его тело расслабилось. Он легко поцеловал меня в шею и тихо сказал:

– Я тоже твой, Зак.

И, прежде чем меня забрал сон, я успел промолвить только одно:

– Я знаю.

***

Когда на следующее утро я проснулся, он уже встал и сидел на диване с книжкой в руках и Гейшей на коленях. Гейша, конечно, при виде меня сразу же соскочила на пол и убежала из комнаты. Вытянувшись на диване, я положил голову Анжело на колени. Когда я поднял на него взгляд, он зажмурился.

– Придется сегодня отправить простыни в стирку, – весело сказал я. Он почти улыбнулся. Открыл глаза и с робостью на лице взглянул на меня.

– Ты сердишься?

– Анж, ты шутишь? Ничуть. Так, только пожалуйста не говори мне, что переживаешь из-за того, что было ночью.

– Немного.

– Не надо. Это мне стоит переживать. Разве не считается дурным тоном так быстро засыпать после секса? Ты должен был потребовать, чтобы мы сначала понежились.

Он криво ухмыльнулся.

– Я не девчонка.

– Поверь, не было вчера такого момента, когда мне могло бы показаться, что позади меня девушка. – Он наконец-таки улыбнулся. – Теперь надо решить, о каком из своих бывших любовников рассказать тебе первым, чтобы ты снова стал таким собственнически-ревнивым.

Он качнул головой.

– Ты сегодня уже смотрелся в зеркало?

– Нет.

– Хорошо, что у твоих рубашек высокие воротнички.

Я рассмеялся.

– Хорошо, что ты не выше ростом.

Он столкнул меня со своих коленок на пол, но при этом он улыбался.

***

Придя на следующий день с работы, я увидел мигающий на автоответчике огонек. Нажал на кнопку и выронил ключи на пол, когда услышал такой знакомый – низкий и сексуальный – голос.

– Привет, малыш. Как ты там в своем захолустье? Хотел сообщить, что я передумал. Я хочу, чтобы ты вернулся. Я дам тебе занять то же самое помещение и по старой цене. Только позвони. Безо всяких условий, Зак. Честное слово.

Автоответчик выключился, и я замер в оцепенении, думая о том, что сказал Том.

Я мог вернуться.

В свое старое помещение. В свою старую квартиру. В свою старую жизнь. Да, я мог вернуться. Но с какого перепугу у меня могло возникнуть такое желание?

Это было настолько абсурдно, что я засмеялся вслух. Мне вдруг открылось, насколько я тогда был несчастным. Насколько одиноким, вялым и бесцельным было мое существование. Я знал, что видеопрокат загибался, но ничего не предпринимал, и в то же время не видел для себя в мире никаких других вариантов.

В каком-то смысле ничего не изменилось. Заново открываясь в Коде, я, тем не менее, понимал, что мой бизнес протянет года три, максимум десять. Но другим стало вот что: эта мысль больше не волновала меня. Не то чтобы я знал, чем заняться дальше, но мне это и не требовалось.

Я знал одно: у меня был Анжело. Вдвоем мы могли поехать куда угодно. Вдвоем нам все было по плечу.

Раньше я ощущал себя утопающим посреди бурного моря, который ждет, когда его поглотит следующая волна. Теперь же я понял, что в итоге меня спасли.

В этот момент зашел Анжело.

– Привет, Зак. Хочешь… – Заметив, что я смеюсь, он умолк и усмехнулся. – Ты чего?

Я схватил его в охапку и крепко прижал к себе.

– Люблю тебя, – шепнул я в его короткие, колючие волосы.

Он нервно рассмеялся, явно смущенный тем фактом, что я вел себя как настоящий псих.

– Хорошо.

Откинувшись назад, я заглянул ему в глаза.

– Анж, куда нам поехать?

Он все еще криво усмехался мне.

– Ты о чем, Зак?

– Куда в мире ты хотел бы поехать? – Его улыбка не изменилась, но в глазах появилась задумчивость.

– В смысле, жить или в отпуск?

– Не знаю. Второе, наверное.

Улыбка сошла с его лица.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Только назови место.

Поколебавшись немного, он тихо пробормотал:

– Хотел бы посмотреть на океан.

Его простой ответ удивил меня. Париж, Нью-Йорк или Рим – вот какого ответа я ожидал. Но это был даже не город.

– Ты ни разу не был на океане?

Он мотнул головой.

Океан. На того, кто никогда никуда не ездил, он мог произвести поистине фантастическое впечатление. Я до сих пор помнил, как впервые увидел его, когда мне было двенадцать лет. Каким маленьким я себя почувствовал. Как был изумлен его величественной красотой. Каким бескрайним он показался. Я помнил свое восхищение его мощью, свое благоговение перед тем, что в его толще кишела жизнь. Пусть я и был ребенком, у меня было ощущение, что миг, когда я увидел океан, перевернул мою жизнь.

Я мог подарить это ощущение Анжело.

– Я отвезу тебя на океан, Анж. Куда ты хочешь? В Калифорнию? Во Флориду?

Он покраснел, но не отвел глаза.

– В Орегон.

– Хорошо. – Что такого, черт побери, могло быть в Орегоне? – А почему туда?

Он зарделся еще сильнее, но не колебался с ответом.

– Одна моя приемная мать часто говорила о том, чтоб навестить своих родных в Орегоне. Они бы там пошли на океан и наловили крабов. Она рассказывала, их можно принести на причал и прямо там приготовить. – Он стесненно улыбнулся мне. – Всегда хотелось тоже вот так посидеть на причале. Холодное пиво, свежие крабы и океан. – Он закрыл глаза, и я понял, что он смущен. Но через минуту он снова посмотрел мне в лицо. – Глупо, да?

– Нет. – Крепко обнимая его, я почувствовал, как вокруг моей талии обвились его руки. – Нисколько. Мы съездим туда весной. Обещаю.

– Почему? – спросил он, и по его голосу было ясно, что он опять улыбался.

Я мог только пожать плечами.

– Потому что мы можем.

***

Наконец наступил вечер открытия нашего кинотеатра. Право подобрать фильмы я, разумеется, предоставил Анжело. Мы открылись в среду, накануне Дня благодарения, и посвятили этот день подросткам, поскольку у них не было школы. Не сказать, чтобы они все время сидели и прилежно смотрели кино, но в помещении было битком, и они скупили какое-то невероятное количество газировки, конфет и попкорна. В День благодарения у нас был сеанс «Кошмара перед Рождеством», что лично мне показалось странным, но Анжело заверил меня, что это идеальный выбор – семейный мультфильм одновременно и о Хэллоуине, и о Рождестве. Мы поставили его еще раз в пятницу утром, а вечером открылись для дам. Анжело показывал «Шоколад», и у меня чуть было не закончилось все вино – столько эти женщины пили. Затем пришла суббота и наш первый тематический вечер свиданий, который включал в себя ужин.

Каждый вечер, кроме Дня благодарения, у нас был аншлаг, и мне быстро стало ясно, что нам нужен помощник.

В воскресенье днем я наконец-то закрыл «От А до Z» и добрался до дома. Было ощущение, что за последние пять дней нам не удалось толком ни поесть, ни выспаться. Я знал, что с минуты на минуту должен прийти Анжело, а немного позже – Джаред и Мэтт, якобы чтобы посмотреть футбол. Мы с Анжело так и не увлеклись спортом, но в их компании нам всегда было весело.

Только я взялся за телефон, чтобы заказать пиццу, как раздался звонок в дверь. Я решил, что это наши друзья – Анж звонить бы не стал, – но, открыв дверь, не поверил своим глазам. На крыльце стоял Том. Я никак не ожидал когда-нибудь снова его увидеть. Какого черта он тут забыл? Такой была моя первая мысль. А второй – слава богу, что Анжело нет дома. Потому что я мог представить себе его реакцию.

– Привет, малыш, – сказал Том. – Я по тебе скучал.

Его улыбка осталась такой же игривой и сексуальной. Одетый в джинсы и облегающую футболку, он был, как и раньше, великолепен. И тем не менее теперь я воспринимал его совершенно иначе. Глядя на его белокурые волосы, я вдруг понял, что он их красит, а его тело, которое я считал красивым, теперь почему-то казалось непропорциональным. Оно не шло ни в какое сравнение с телом Мэтта, который, насколько мне было известно, не только поднимал тяжести, но еще ежедневно делал приседания, трижды в неделю бегал и регулярно ездил на горном велосипеде. Я был готов поспорить, что мускулатура Тома – результат приема стероидов. Его пристрастие к тесным футболкам стало казаться мне до нелепого показушным, и я заподозрил, что даже его загар был фальшивым.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я.

Его улыбка дрогнула было, но сразу вернулась на место.

– Приехал тебя увидеть.

– Что ж, ты увидел меня. А теперь уходи. – Я начал закрывать дверь, но он ладонью остановил ее.

– Малыш, перестань. Неужели ты совсем по мне не соскучился?

– Неужели.

– Я тебе не верю.

– Не моя проблема. – Я опять попытался закрыть дверь. На этот раз он не только снова помешал мне, но, распахнув дверь, перешагнул через порог и одновременно протолкнул меня внутрь.

– Я проделал такой долгий путь, чтобы повидаться с тобой. Может, хотя бы выслушаешь меня?

Я вздохнул, однако закрыл дверь. Он прошел вслед за мной в гостиную, где дремала на диване Гейша. Она тут же вскочила. Выгнула спину, ощетинилась, потом зашипела на него и выскочила за дверь. А я впервые за десять лет почувствовал, что мы с нею не враги, а союзники.

Том выжидательно смотрел на меня. Я не собирался предлагать ему сесть и, прислонившись к спинке дивана, сказал:

– Только давай по-быстрому.

Я видел, что он пытается завладеть контролем над ситуацией. Он и впрямь ожидал, что, увидев его, я сразу же рухну в его объятья. Когда я это понял, мой гнев только окреп.

– Малыш, послушай…

– Меня зовут Зак. И я совершенно точно не твой «малыш».

– Хорошо, – сказал он покладисто. – Зак. Просто мне тебя не хватает. И мне не нравится, как все закончилось. Я сорвался, ты сорвался, но может, у нас получится начать заново с того места, где мы остановились? Нам ведь было хорошо вместе, разве не так? Тебе, наверное, одиноко тут совсем одному.

– Вообще-то я не один. Я кое с кем встречаюсь. И хочу, чтобы ты ушел.

– Малыш, пожалуйста, ну не будь таким.

Он протянул руки и, обхватив меня, сделал попытку прижать к себе. Пока я пытался высвободиться, осуществился наихудший сценарий из всех возможных. Открылась дверь. Вошел Джаред, а следом за ним – Анжело. Оба они над чем-то смеялись, но потом увидели Тома. И разверзся ад.

За долю секунды смех на лице Анжело превратился в ярость, и он бросился к Тому. Тот не только отпустил меня, но заступил мне за спину, будто я мог защитить его. К счастью Джаред успел понять, что происходит, и поймал Анжело, но в то же мгновение стало ясно, что удержать его он не сможет. Только я пошел к ним, как появился Мэтт. Для него, очевидно, все выглядело так, словно Анжело с Джаредом по какой-то необъяснимой причине внезапно вступили в драку.

Своими большими руками Мэтт схватил Анжело со спины, и если раньше я думал, что видел Анжело в ярости, то теперь он поистине обезумел.

– Отпусти меня, Мэтт! – орал он. – Сейчас же! Я убью этого гребаного козла! Ему нельзя заходить ко мне в дом!

Мэтт явно недооценил то, насколько сильным на самом деле был Анжело, поскольку ему частично удалось вырваться. Джаред попытался помочь удержать его, и где-то с минуту я видел только мельтешение кулаков и локтей, но в конце концов Мэтту удалось сделать Анжело нечто вроде захвата шеи, потом развернуть его и прижать лицом к стенке. У Мэтта была разбита губа. Джаред стоял, согнувшись пополам, с ними рядом и глотал воздух – одной рукой он опирался о свое колено, а второй держался за пах. Любой мужчина на свете, увидев такую картину, сморщился бы и сочувственно застонал.

– Анжело, черт, да угомонись ты! – прорычал Мэтт.

Анжело перестал сопротивляться, но все мышцы его тела были натянуты как струна. Я понял, что, стоит Мэтту немного ослабить хватку, и он снова попытается вырваться.

– Отпусти меня. Я надеру этому мудаку задницу за то, что он посмел зайти ко мне в дом.

Раздраженно вздохнув, Мэтт заговорил вполголоса:

– Включи мозги, Анжело. Я коп. Если ты набросишься на него, мне придется арестовать тебя, отвезти в участок и сидеть там, заполняя тонну бумаг, пока он будет выдвигать против тебя обвинения. Анж, ты мой друг. Будь добр, не ставь меня в такое неприятное положение.

Анжело на миг задумался над его словами, а потом я увидел, что его напряжение немного ослабло.

– Отпусти меня, – тихо повторил он.

– Только спокойно, ладно?

– Да, чувак. Просто отпусти уже.

Как только Мэтт ослабил руки, Анжело вырвался на свободу и, развернувшись, оттолкнул его с такой силой, что Мэтт отлетел назад. Затем он промаршировал во вторую спальню и захлопнул за собой дверь. Секундой позже мы услышали грохот, словно что-то разлетелось вдребезги, врезавшись в стену.

Одно хорошо: та лампа досталась мне дешево.

…Анжело

Не могу даже передать, как сильно мне захотелось убить этого ублюдка Тома, когда я увидел, как он стоит там. Кода была нашим убежищем. Местом, где ничему плохому было до нас не добраться. А потом я зашел и увидел его. У меня дома. Лапающего Зака.

Есть такое выражение – перед глазами потемнело от ярости. До сегодняшнего дня я не понимал, что оно значит. Плохо помню, что было перед тем, как Мэтт пришпилил меня к стенке. Одну только свою ярость. Не хочу прятаться, но знаю, что не могу там остаться. С ним. И в итоге закрываюсь в спальне. Разбиваю Закову лампу. Надеюсь, он не рассердится.

В голове не укладывается, как это Том не поленился приехать в такую даль ради Зака. Я, понятно, знаю, зачем он приперся. Чтобы попытаться вернуть его. Всегда плевать на него хотел, использовал ради секса, а тут вдруг приехал увидеться. Да только зря. Я доверяю Заку. Я знаю, он в любом случае не помирился бы с Томом, со мной или без меня. Но Тому нельзя быть здесь. Это наш дом. Наш. Мой и Зака.

Вот только…

На самом-то деле…

Все вовсе не так.

Эта мысль обрушивается на меня с такой силой, что приходится сесть, а на глазах выступают слезы.

Это никакой не мой дом.

И блин, как же мне становится больно, когда я это понимаю. Это дом Зака. И если б Зак разрешил Тому остаться, то я ни черта не смог бы с этим поделать. Нет, я знаю, что Зак хочет его видеть не больше меня. Суть не в этом. А в том, что Зак так отчаянно старался сделать все, чтобы я чувствовал себя здесь как дома. Пока я, давая той дурацкой птице в груди управлять моей жизнью, обижал его – единственного человека на всем белом свете, которого не хочу обидеть, – лишь потому, что мне страшно. И за это я себя ненавижу.

Он так терпеливо ждал меня. Пытался заманить меня внутрь, точно уличную кошку, которой оставляют молоко в надежде, что однажды она решится переступить порог. А может, я и впрямь птица, как часто говорит Зак. Он разбросал хлебные крошки, сделал из них тропинку до своей двери, а я был таким идиотом, что просто зашел внутрь. Я думал, это своего рода ловушка. Может, так и есть. Только у нее другое название.

Дом.

Зак – первый человек за всю мою жизнь, который по-настоящему захотел меня. Я не о сексе. В этом смысле меня кто только не хотел. Но Зак единственный захотел, чтобы я всегда был с ним рядом. На работе, после работы, в Коде. И теперь он хочет дать мне настоящий дом. Которого у меня никогда не было.

Вот почему я так сильно люблю его.

Все это время я размышлял о разных типах любви – о довольной любви Джареда, об изумленной любви Мэтта, о трепетной любви Зака. Я думал, моя любовь окажется похожа на какую-то из этих трех. Теперь я понимаю, что у меня собственный тип любви. Любить для меня значит принадлежать. До Зака у меня не было ничего, с чем я был бы связан. Но теперь я знаю. Я связан с ним. И принадлежу ему.

Вот так. Все очень просто.

Глава 14

Зак…

 

Когда Анжело ушел, все на секунду затихло.

– Господи, – пробормотал Мэтт, качая головой и краем футболки вытирая с лица кровь. – Вот ведь маленький психопат. – Было сложно сказать, впечатлен он или рассержен. Он оглянулся на Джареда. Тот еще не разогнулся, но хотя бы начал нормально дышать. – Ты в порядке? – Джаред кивнул, но так и не сделал попытки выпрямиться.

Позади меня раздался саркастичный смех Тома. Мы все оглянулись на него. Он смотрел на меня.

– Ну хорош, Зак. Нет, я понимаю, иногда тянет к отбросам, но серьезно, неужели это твой максимум?

Во мне поднялась ненависть, и я увидел ее отражение на лицах Мэтта и Джареда.

– Убирайся вон!

– Ладно тебе, малыш. Это просто смешно. Неужели ты скорее останешься играть в домик с этим маленьким уголовником, чем… – Я не дослушал его. Мне это было не нужно.

– Да!

Улыбка на его лице дрогнула и медленно начала сползать.

– Да, я скорее останусь играть в домик с Анжело, чем буду твоей подстилкой. И ничто – абсолютно ничто – моего решения не изменит. Не понимаю, как я вообще выносил тебя и твои прикосновения. А теперь убирайся нахер! – Я не стал дожидаться его реакции. Мне было необходимо увидеть Анжело. Я повернулся к Мэтту. – Если через две минуты он не уйдет, арестуй его.

Мэтт улыбнулся мне. Что бы там Анжело ни выкидывал, я знал: Мэтт любит его, как брата.

– С удовольствием.

Я зашел в спальню, и в то же миг в моих руках оказался Анжело. Он так сильно влетел в меня, что я упал бы, не окажись позади стена. Уткнувшись лицом мне в шею, он крепко-крепко в меня вцепился.

– Прости меня, – прошептал он.

– Не надо. Я ни за что на тебя не злюсь. А вот перед Мэттом с Джаредом тебе лучше бы извиниться. У Мэтта идет кровь, и ты довольно сильно приложил Джареда.

Он издал звук, который мог быть как всхлипом, так и смешком. Потом проговорил:

– Я разбил твою лампу.

– Не страшно. Я купил ее на распродаже.

– Просто, блин, так взбесился, когда увидел его да еще тут.

Я рассмеялся.

– Правда? Вот уж не ожидал. – Но он не засмеялся вместе со мной.

– Самое идиотское, что я захотел убить его за то, что он зашел ко мне в дом. Но потом я понял… – Он затих. Его затрясло, и я осознал, что он плачет и даже не пытается скрыть это от меня. – Это ведь не мой дом, да, Зак? Я был таким идиотом, думая, будто он мой. Но это не так. Это не мой дом. Это твой дом.

Я был донельзя удивлен. Такое даже не приходило мне в голову. Мне казалось, у Анжело хватает причин, чтобы взбеситься при виде Тома – вне зависимости от того, кому принадлежит дом, в который он заявился.

А потом еле слышным шепотом он промолвил:

– Я здесь словно дома.

Я только и мог, что обнять его еще крепче.

– Анж, стоит тебе захотеть – и этот дом станет твоим.

Он все еще цеплялся за меня, спрятав лицо у меня на шее. Я знал, это дает ему ощущение безопасности, и потому просто держал его в объятьях и ждал. И наконец услышал:

– Я уже хочу. – Он больше не плакал. Его голос был тихим, но уверенным, твердым.

Я чуть было не завопил от радости, но сдержался и приказал себе умерить надежды. Он был в таком состоянии, что разрешать ему принимать такое решение прямо сейчас казалось неправильным.

– Ты уверен? Нет ничего, что сделало бы меня счастливей, но я не хочу, чтобы ты делал то, к чему пока не готов.

Он сделал глубокий вдох.

– Я готов. Мое место здесь, Зак. Я принадлежу тебе, и мое место с тобой рядом.

Через пару дней он перебрался ко мне. И на этот раз даже попросил помочь с переездом меня, а не Мэтта. Когда он занял вторую спальню, я, не задавая вопросов, понял, что мне туда вход закрыт. Впрочем, я был не против. Несколько раз в неделю он даже уходил туда спать. Но утром каким-то образом всегда оказывался в моей постели. И я был счастлив, как никогда.

Было, однако, заметно, что он о чем-то переживает. Несколько раз я пытался выведать, что с ним, но он отмахивался, и я решил не давить. Дело было явно не во мне, так что я стал ждать, когда он будет готов рассказать мне обо всем сам.

Ожидание не затянулось надолго. Все открылось в день, когда я пришел с работы и обнаружил, что он ждет меня на диване. Он выглядел до смерти перепуганным, но тянуть не стал. Посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

– Мне нужен телефон моей матери.

…Анжело

Даже после разговора с Мэттом мне требуется несколько недель на то, чтобы принять решение. Но вот оно наконец принято, и как только Зак приходит с работы, я прошу ее номер. Его челюсь практически разбивается об пол. Знаю, с его стороны все это так внезапно. Но не с моей. Такое чувство, что я не прекращал думать об этом с того самого дня в Денвере, когда она постучалась ко мне.

Тогда я был не готов. Все произошло слишком неожиданно. Застало меня врасплох. И почему-то я думал, будто, если поговорю с ней, это будет значить, что я простил ее. Не знаю, прав я или нет, но простить ее я пока не готов.

Однако после разговора с Мэттом я осознал, что все не так. Мой звонок ей не будет значить, что я обо всем забыл. Нет. Он будет значить только одно: что возможно когда-нибудь это и впрямь случится.

Зак уходит к своему столу и достает конверт.

– Ты собираешься позвонить ей? – спрашивает он, передавая конверт мне.

– Блин, а зачем еще я бы стал просить ее номер? – огрызаюсь. Знаю, он этого не заслуживает, просто я так нервничаю, что внутри меня все завязывается в узлы. Но он понимает. Конечно, он понимает. Он всматривается в мое лицо так пристально, точно думает, что, если хорошо постараться, то он сможет понять, что творится у меня в голове. Хочется сказать ему, чтоб не тратил зря время. Я сам не понимаю, что у меня в голове.

– Мне остаться? – Мне становится легче, потому что я волновался, не расстроится ли он, если я попрошу его выйти.

– Нет. Надо быть одному.

– Как пожелаешь, ангел. – Он целует меня в лоб. – Схожу в магазин. Все равно у нас закончился кофе.

Он уходит, а я еще долго сижу и смотрю на чертов телефонный номер, который держу в руке. От одной только мысли о звонке меня мутит. Приходится опустить голову между коленей и сосредоточиться на дыхании.

Наконец я собираюсь с силами и беру телефон. Дико нервничаю, пока набираю номер. Дважды бросаю на полпути и отключаюсь. На третий раз начинают идти гудки, и я уже готов положить трубку, когда она вдруг отвечает:

– Алло?

Я так перенервничал из-за самого звонка, что не придумал, что сказать, если она ответит. Чуть было не ляпнул «мама», но оказывается, мне не под силу не только признаться Заку в любви, но и назвать ее мамой. По имени тоже не получается. И я просто молчу.

– Алло? – повторяет она.

Секунда – и я кое-как вымучиваю из себя:

– Это Анжело.

Теперь растерялась уже она. Я слышу изумленный выдох, а потом:

– Анжело? Это на самом деле ты?

Дурацкий вопрос. Кто еще мог позвонить ей и назваться мной? Но все-таки отвечаю:

– Да, это на самом деле я.

– Ох, Анжело. – Она ударяется в слезы. Несколько секунд плачет. Я жду. Потом делает пару глубоких вдохов и говорит: – Я так рада, что ты позвонил! Я хочу, чтоб ты знал, как я сожалею о том дне у тебя дома. Я хотела, чтобы все прошло совершенно иначе.

– Да уж понятно.

– Я думала о тебе.

– Уж не знаю, зачем, после стольких-то лет.

– Анжело, я никогда не переставала о тебе думать. Я понимаю, ты мне не веришь, но, клянусь тебе, это правда. Я вспоминала тебя каждый божий день. – Новая пауза. Наверное, чтобы собраться с духом. Она продолжает, и ее голос теперь еле слышен. – У тебя нет детей, поэтому ты не знаешь, каково это, когда они зовут тебя по ночам, пока маленькие. После того, как я ушла, я стала просыпаться от ощущения, что ты зовешь меня. Не каждую ночь, но достаточно часто. Так продолжалось годы. А потом, когда однажды ночью мне в очередной раз показалось, что ты зовешь меня, я поняла… – Ей приходится на секунду остановиться. Она плачет навзрыд, и я изо всех сил стараюсь не разрыдаться за ней следом. – Я поняла, что прошло шесть лет. Что тебе двенадцать, и что ты, наверное, уже давным-давно не зовешь меня.

Я чувствую, что вот-вот сорвусь, и клянусь себе, что не дам этому случиться.

– Хватит!

– Анжело, я могла бы попробовать объяснить, почему ушла…

– Не надо!

– Я знаю, это было неправильно…

– Ты заткнешься, наконец, или нет? – Она ахает, как от пощечины, а мне, чтобы успокоиться, приходится вытереть глаза и сделать глубокий вдох, после чего я признаюсь ей – уже мягче: – Не хочу говорить об этом. – Потому что ну нафига? Какой смысл ворошить кучу дерьма двадцатилетней давности?

– Хорошо. – В ее голосе замешательство, но еще и капелька облегчения. И я могу понять, почему. – А о чем ты хотел бы поговорить?

Этот вопрос я обдумал заранее. И ответ на него знаю точно.

– О нас с Заком. – Потому что, если мы не договоримся, то можно попрощаться прямо сейчас.

– Хорошо, – говорит она неуверенно, почти вопросительно.

– Я не уйду от него.

– Анжело, я бы никогда об этом не попросила, но…

– Стоп, – говорю я, прерывая ее. – Дай мне закончить.

Секундная пауза, но потом она отвечает:

– Я слушаю.

– Я гей и изменить себя не могу. Вот и все. Хочешь получить шанс узнать меня? Тогда прими сперва, кто я есть. Второе. Я с Заком. И менять это тоже не собираюсь. Никогда. И я не стану выслушивать лекции о Боге или о том, что это грех. Ничего в таком духе. Так что ты должна принять решение прямо сейчас. Потому что больше эту тему я поднимать не буду. В момент, когда ты попытаешься убедить меня, что это неправильно – неважно, сейчас или через год, – я положу трубку и никогда больше не позвоню.

Очень долго она молчит. Так долго, что я начинаю думать, может, она отключилась, а я пропустил щелчок? Но потом она произносит:

– Можно сначала задать тебе один вопрос?

Я удивлен. И все-таки отвечаю:

– Наверное.

– Ты счастлив?

Это удивляет меня еще больше. Сам не знаю, чего я ждал, но точно не такого вопроса. Впрочем, мне не сложно ответить.