Текст книги "От A до Z (ЛП)"

Автор книги: Мари Секстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– О. – Более равнодушного тона нельзя было и представить. – А это кто – Анж? Твоя сестра?

Серьезно? Мою сестру, которая жила в Чикаго, звали Лорен, и я рассказывал о ней Тому. Не говоря уже о том, что он лично знал Анжело. Это лишь доказывало то, насколько невнимательно он меня слушал. И насколько ему было плевать. Будь я другим человеком, то, наверное, ударил бы его. На секунду мне захотелось стать Анжело, с его быстрой реакцией и умением подбирать хлесткие слова. Но я, усмиряя гнев, только прикрыл глаза.

И внезапно придумал, что сделать.

Глядя ему в лицо, я максимально небрежно сказал:

– Да. Анж – это моя сестра. Приехала вчера вечером. Я обмолвился, что мы собираемся на фолк-фестиваль, и она решила поехать с нами. – Я врал, но у меня появилась одна теория, и мне нужно было ее проверить.

– Ну здорово, малыш. Пускай едет.

– Дело в том, что она обо мне вроде как не знает.

– То есть, мы не сможем провести выходные вместе? – Недовольства в его голосе не было, но и особенных сожалений тоже.

– Сможем, конечно. Просто нам придется вести себя как друзья. Но ведь в этом нет ничего страшного, верно? Мы все равно отлично проведем время. И получим возможность получше узнать друг друга.

– Еще бы. – Но я видел, что ему это не понравилось. Он сидел, уставившись на бокал вина, который крутил в пальцах. – Звучит заманчиво.

Я встал и включил музыку, потом сел за стол и начал складывать паззл. Понаблюдав за мной пару минут, Том осушил свой бокал и сказал:

– Слушай, мне пора бежать, но завтра я тебе позвоню, ладно?

Что ж, уж в этом можно было не сомневаться. Провожать его до двери я не стал.

Допив бутылку вина – и словив в процессе приятное опьянение, – я отправился в ванную и принял обжигающе-горячий душ. Я смыл с себя сегодняшний вечер. Засохшее на теле свидетельство того, чем я занимался с Томом. Его оставшийся в глубине горла вкус. Всю свою злость, горечь и возмущение. Я не испытывал к нему ненависти, но проникся твердой уверенностью, что он мне не нужен. Он был для меня никем.

И это открытие удивило меня.

Телефон зазвонил через пять минут после того, как следующим утром я пришел на работу.

– Плохие новости, Зак. У нас…

– Ты не едешь, – перебил его я. И это был не вопрос.

– Прости, малыш. Я все тебе компенсирую…

– Разумеется, Том. Увидимся.

Казалось, я был должен расстроиться, но ничего подобного. На меня снизошло облегчение. Все прояснилось, и теперь я точно понимал, что происходит. И это было великолепно. Мне не терпелось поскорей сказать Анжело, что Тома на фестивале не будет. Я надеялся, он еще хочет поехать со мной. Я знал, нам будет весело вместе.

Однако назавтра, когда я пришел на работу, его там не оказалось. Анжело никогда не опаздывал. Напротив, чаще всего приходил пораньше. Я был удивлен, но не сердился. У него наверняка была уважительная причина.

Он появился через двадцать минут и едва взглянул на меня, когда вошел.

– Ты опоздал. – Это был совсем не упрек. Скорее вопрос.

– Да. И что?

– И ничего. Я беспокоился, все ли в порядке.

– Тебе разве не похер?

В его словах было столько злости, что я даже опешил. Разговаривая с Анжело, я уже привык отставать от него на пару шагов, но сейчас происходило нечто совершенно иное. И я понятия не имел, что.

– Анжело, что случилось?

Минуту он молчал. Просто стоял на месте и смотрел перед собой. Я видел, что он до предела взвинчен. Его челюсти были стиснуты, а ладони свернулись в тугие кулаки. В конце концов он проговорил:

– Не получается, Зак.

– Что именно?

– Все! – Он практически выплюнул в меня это слово, когда, наконец повернувшись ко мне, обвел рукой пространство вокруг себя. – Ты. Я. Эта гребаная работа. Я не могу так больше.

– Ты увольняешься? – Вопрос прозвучал дико глупо, но ничего другого я воспроизвести не смог. У меня кружилась голова.

Он медлил с ответом, словно не задумывался над этим и теперь был вынужден решать, забирать свои слова назад или нет. Но в итоге сказал:

– Да. Увольняюсь.

– Хорошо. – Абсолютно ничего хорошего в этом не было, но я был слишком ошарашен, чтобы сказать что-то еще. Я не хотел, чтобы он увольнялся. Он отлично справлялся со своими обязанностями. Его любили клиенты. Плюс мы стали друзьями. И перспектива потерять его расстроила меня сильней, чем можно было предполагать.

С минуту он просто стоял и смотрел на меня. Вся его злость ушла. Осталась только печаль. А потом он убрал волосы с лица, засунул руки в карманы и тихо сказал:

– Пока, Зак.

К тому времени, как с меня сошла немота, он был уже у двери.

– Анжело, подожди!

Он замер на месте, но не оглянулся.

– Анж, я не знаю, что происходит, но я правда не хочу, чтобы ты уходил. Ты нужен мне. И… – И мне будет до безумия не хватать тебя. Но этого я не сказал. – Ты же знаешь, без тебя это место развалится. – На секунду мне показалось, что он собирается что-то сказать, но он промолчал. – Если у тебя что-то происходит, и тебе нужно время, то пожалуйста. – Ради него я был готов на любые уступки. – Все, что хочешь, Анж. – Он по-прежнему смотрел в пол, но я знал, что он меня слушает. – Только прошу тебя, вернись, когда сможешь.

Какое-то время он стоял у двери, а я ждал. Практически затаив дыхание.

А потом он просто ушел.

…Анжело

 

Обычно я успеваю поспать между заправкой и видеопрокатом часов пять. Сегодня ночью не спал ни минуты. Все пять часов промучился, не зная, идти или не идти сегодня. Даже не помню, что в итоге решил. Очевидно идти, раз уж я обнаруживаю себя на работе. Не могу даже смотреть на Зака. Не хочу, чтобы он злился. Но и не хочу, чтобы он был таким дружелюбным и понимающим. Но больше всего я не хочу, чтобы он увидел мои глаза и понял, насколько я на нем помешался – так, что не могу, блин, даже думать нормально.

– Ты опоздал. – говорит он. Почти вопросительно. Будто бы сомневаясь. И, конечно же, безо всякой злости. И мне почти жаль.

– Да. И что?

– И ничего. Я беспокоился, все ли в порядке.

Что на это ответить? Нет, чувак, все далеко не в порядке. Особенно после вчера. Особенно после того, как я осознал, что чувствую. Я знаю, он никогда не сможет любить меня так, как люблю его я.

– Тебе разве не похер? – Я вижу, что он растерян, что мой вопрос обидел его, и я рад.

– Анжело, что случилось? – Почему ему обязательно быть таким добреньким? Было бы проще, если б и он вел себя со мной как гондон. Потому что к этому я подготовился. Всю ночь проигрывал в голове, что отвечу.

– Не получается, Зак.

– Что именно?

– Все! – Я поворачиваюсь к нему, и видеть на его лице боль почти непереносимо. – Ты. Я. Эта гребаная работа. Я не могу так больше.

– Ты увольняешься?

Да, я думал над этим всю ночь. Но конкретно эти слова произносить, в общем-то, не собирался. Однако отступать уже поздно. Может, оно и к лучшему. Он по-прежнему не сводит с меня глаз и выглядит так, словно его только что ударили исподтишка. Что, наверное, недалеко от правды.

– Да. Увольняюсь.

– Хорошо. – Я знаю, это не значит, что ему все равно. Просто он еще не осмыслил мои слова. И мне нужно убраться отсюда до того, как это произойдет.

– Пока, Зак.

Я уже у двери, когда он произносит:

– Анжело, подожди!

И я останавливаюсь. Знаю, что зря. Но останавливаюсь.

– Анж, я не знаю, что происходит, но я правда не хочу, чтобы ты уходил. Ты нужен мне. И… – Его голос обрывается, словно он собирался сказать что-то еще, но в последний момент решил, что лучше не стоит. – Ты же знаешь, без тебя это место развалится. – Я слабо улыбаюсь. Не могу с собой справиться. Все равно он не видит. – Если у тебя что-то происходит, и тебе нужно время, то пожалуйста. – На секунду он замолкает, а потом говорит, тихо-тихо: – Все, что хочешь, Анж. – И внезапно мне приходится приложить огромное усилие, чтобы удержаться от слез. – Только прошу тебя, вернись, когда сможешь.

Я хочу подойти к нему. Я хочу обнять его, чтобы он утешил меня, как маленького ребенка. Я хочу заплакать, будто я какой-то мудацкий малыш.

Но это, понятно, не вариант.

И я просто ухожу.

Я возвращаюсь домой. Заползаю в кровать и на весь день засыпаю. Когда встаю, мне намного лучше, но приходится быстро собираться, чтобы успеть на заправку. В ночные смены я в основном сижу на заднице и смотрю в окно. Куча времени, чтобы подумать о Заке.

Утром казалось хорошей идеей просто уйти и забыть о нем и о его идиотском видеопрокате. Взять и оборвать все разом. Всю свою жизнь я был один. И менять это не собирался. Но сейчас есть ощущение, что я поступил неправильно. Наверное, я типа привык к нему – мы сколько времени проработали вместе, столько раз тусовались у него дома по вечерам. Мне было хорошо с ним рядом, пусть он и не чувствовал ко мне того, что чувствую к нему я. Зак никогда не смотрел на меня свысока, как на отребье. Никогда не вел себя снисходительно, словно он в чем-то лучше меня. Со мной еще никто так не обращался.

Как бы я ни сходил по нему с ума, я понимаю, что так сильно хочу его отчасти из-за того, что он сам во мне не заинтересован. За годы я перевстречал тонну парней, которые хотели от меня одного: затащить в постель. Бывало, мне казалось, я только на это и годен. Зак – первый и единственный человек, который обращался со мной как с другом, а не как с потенциальной подстилкой. Что значит для меня очень много.

После смены я возвращаюсь домой и снова ложусь в постель, но просыпаюсь раньше обычного. Не привык спать так много. И почти ухожу на смену в «От A до Z». Почти – потому что, дойдя до проката, останавливаюсь и долго смотрю на дверь. И в конце концов, струхнув, ухожу. Я не знаю, что сказать Заку.

Дома я весь день слоняюсь по квартире и думаю о нем. Не знаю, зачем я все усложняю, когда на самом деле все просто. Нет причин убегать. Да, я наконец-то принял, что запал на него, но это вовсе не значит, что мы не можем остаться друзьями. Может, со временем он заметит меня. Может, нет. Может, я сам остыну. Неважно.

У меня никогда не было такого друга, как он. И хрена с два я теперь его отпущу.

Смотрю на часы. Зак сейчас уже дома. По пути я забегаю в прокат, выбрать фильм.

Не описать, как я нервничаю, когда звоню к нему в дверь. Он открывает, я заставляю себя посмотреть на него, и, блин, он улыбается так, словно я гребаный Санта-Клаус и притащил ему пони, о котором он долго мечтал.

– Я купил тебе карри, – говорит он.

И впервые за все время, что мы знакомы, из нас двоих торможу именно я.

– Спасибо, Зак. – Это все, что у меня выходит сказать.

Я захожу в квартиру, попутно протягивая ему кино. Он смеется.

– «Клуб „Завтрак“»? Ты же ненавидишь его.

– Но ты – нет.

Это типа как извинение или предложение мира, и Зак его принимает. Подходит сзади, захватывает одной рукой мою шею и целует меня в висок. Мое сердце сразу пускается вскачь, и я выворачиваюсь. А он только смеется и говорит, подталкивая меня к холодильнику:

– Я рад, что ты пришел. Бери пиво, а я пока поставлю кино.

Как обычно, мы устраиваемся на полу возле журнального столика. Он оглядывается на меня и говорит небрежно:

– Хочешь поговорить об этом?

– Нет. – Никак. Вообще.

Он только пожимает плечами. И по-прежнему улыбается.

– Ладно. – Потом открывает пакет и протягивает мне карри. И в один миг между нами все опять становится хорошо.

Ближе к концу фильма он произносит:

– Анж, поехали на выходных вместе со мной.

– Ни за что. Если там будет…

Он перебивает меня.

– Том не едет.

Неожиданно. А еще неожиданней то, что Зак, похоже, нисколько не переживает. Более того, на лице у него широкая, заразительная улыбка. Кажется, он ни на минуту не прекращал улыбаться с тех пор, как я пришел.

– Почему? – интересуюсь я, усиленно стараясь говорить спокойно, хотя меня распирает от радости.

– Это важно?

Мне любопытно, но в остальном – нет, это совершенно не важно.

Никогда бы не подумал, что меня может занести на такой фестиваль. Но, если честно, мне все равно нечего делать. Я никуда не хожу и не езжу. Даже ни разу не устраивал себе отпуск. В общем-то, мне нравится эта идея – пару дней потусоваться на солнце. Проветриться. Плюс я буду с Заком. С Заком мне всегда интересно.

И тем не менее я говорю:

– Вообще я такое не слушаю.

– Знаю. Но ведь ты все равно поедешь, да?

Он правда этого хочет. И в конце концов его искреннее желание видеть меня с собой рядом оказывается решающим. Сейчас такой момент, что я не могу отказать ему – абсолютно ни в чем.

– Да, Зак, – отвечаю я, и его улыбка становится еще шире. – Я все равно поеду.

Глава 5

Зак…

 

Я так и не выяснил, какая муха укусила Анжело, но в конце концов решил, что это не мое дело. Если бы он хотел, то рассказал бы мне сам. Главное, что у него все наладилось. На следующий день он уже был самим собой, а в пятницу, когда мы выехали на фолк-фестиваль, и вовсе чуть ли не прыгал от радости.

Лайонс, Колорадо, был прекрасным маленьким городком, жемчужиной заросшего лесами подножья Скалистых гор. Первоначально в основе его экономики лежала разработка песчаных карьеров, но теперь она опиралась в основном на туризм.

Фестиваль проходил на западной окраине города, внутри природного амфитеатра между горами и рекой Сейнт-Врейн-Крик. Здесь было две сцены, и музыка на них не замолкала с десяти утра и до десяти вечера. Сюда привозили пиво из лучших мини-пивоварен Колорадо, и ничего вкуснее местной еды я в жизни не пробовал. Атмосфера была по-домашнему приятной. Повсюду стайками носились дети, они строили у реки песчаные замки и на больших надувных кругах сплавлялись вниз по реке, после чего их автобусом привозили обратно на фестиваль.

На площадке для кемпинга царило буйство красок. Множество палаток самых разных цветов и размеров стояли так тесно, что добраться до центральных было непросто. Посмотрев на некоторые – увешенные флажками, баннерами и воздушными змеями, – могло показаться, что люди приехали сюда на месяц, а не на одни выходные.

У Анжело не оказалось никаких принадлежностей для похода, что показалось мне странным – все-таки он жил в Колорадо, – однако я ничего не сказал. Он купил себе спальный мешок, но согласился ночевать у меня в палатке. Мы нашли относительно свободное место и разбили лагерь.

Не знаю, почему – то ли из-за определенной музыки, то ли просто из-за того, что это был фестиваль, – но клянусь, лесбийских пар здесь было не меньше, чем гетеросексуальных. Геев найти было посложнее, но можно. Обстановка вокруг была открытой и доброжелательной. Анжело поначалу шокированно озирался, наблюдая то за одной, то за другой однополой парой, которые держались за руки или, не прячась ни от кого, целовались, и в какой-то момент, взглянув на меня, сказал:

– Кроме клубов, я еще не бывал в местах, где нормально быть геем.

Я только рассмеялся, а он после этого заметно расслабился.

Пространство для зрителей перед главной сценой было разбито на секции. Прямо у сцены разрешалось стелить покрывала или брезент, либо сидеть на совсем низеньких стульях, дальше можно было ставить и обычные стулья, а окраину отвели под палатки. Народу было еще немного, поэтому мы смогли расстелить покрывало под деревьями на западной стороне, чтобы, когда начнет жарить солнце, оказаться в тени. У меня был с собой стул с низкой спинкой, купленный на блошином рынке специально для таких случаев, а вот для Анжело я ничего не привез и забыл напомнить, чтобы он взял с собой что-то похожее. Он только улыбнулся на это, сказав:

– Да ладно, на земле спать даже проще.

Мы купили пива и пельменей на пару – с курицей и базиликом для меня и с карри для Анжело. Когда он их попробовал, то у него в буквальном смысле закатились глаза. Я рассмеялся.

– Что скажешь?

– Сюда стоило приехать хотя бы ради еды. – Он покраснел, но не отвел от меня взгляда, когда добавил: – Спасибо, что взял меня с собой, Зак.

Я мог думать только о том, насколько все было бы по-другому, возьми я с собой Тома. Он наверняка начал бы жаловаться на жару или на цены на пиво. Было здорово вместо него быть с Анжело.

– Я рад, что ты поехал со мной.

…Анжело

По-нормальному отдохнуть в первую ночь в Лайонсе не выходит. Странно лежать так близко от Зака. Слышать, как он дышит рядом со мной. В этом есть нечто интимное, чего раньше я ни с кем не испытывал. Полночи я ворочаюсь, сражаясь с желанием дотронуться до него, потом почти до самого утра боюсь, что не смогу сдержаться. Он, понятно, как обычно ничего не замечает. Спит себе, как чертов младенец.

Вчера народ на фестивале лег поздно, поэтому в шесть утра, когда я открываю глаза, вокруг стоит мертвая тишина. Рядом со мной, раскинувшись на полпалатки, спит Зак. Я оставляю его досыпать, а сам ухожу в местный душ. Он рассчитан на четырех человек и похож на открытую раздевалку. Хочу помыться без спешки. Зак предупредил меня, что утром туда будет очередь.

В душе оказывается всего один парень. Здоровущий такой тип на полголовы выше меня. У него короткие темные волосы и мощное, реально отпадное тело. Явно натурал на все триста процентов. Я стараюсь не смотреть в его сторону.

– Хорошо, когда нет толкучки, – говорит он.

– Ага.

Пока мы одеваемся, я спрашиваю:

– Не знаешь, где здесь можно найти кофе?

– Знаю. Как раз туда сейчас и собираюсь. – Он протягивает мне руку. – Я Мэтт.

Я не очень понимаю, зачем он представился, но пожимаю его ладонь и говорю:

– Анжело.

– Идем, Анжело. Покажу тебе, где в Лайонсе лучший кофе.

Вообще я не собирался никуда с ним идти, но какого черта? Пусть он и выглядит как обычный качок, которых я не терплю, однако плохих вибраций от него не исходит. Он уводит меня к местной кофейне – маленькой, не сетевой, и мы садимся с кофейными чашками за столик снаружи.

– Первый раз на фесте? – спрашивает он.

– Ага.

– Я тоже. Один приехал?

– Не. С другом. Он еще спит.

– Мой тоже. – Он щурится, словно сдерживая смех. – Ну и как тебе здесь?

– Еда ничего.

На этот раз он смеется в голос и говорит:

– Но музыка полный отстой.

Невольно я улыбаюсь.

– Обычно я такую не слушаю.

Где-то с час мы болтаем. В основном сравниваем местную еду, которую успели попробовать – ему больше нравится кебаб, чем карри, – и обсуждаем группы, которые считаем терпимыми. Потом заказываем завтрак.

– Ну, мне пора, – в итоге говорит он. – Джаред, наверное, уже встал, а я обещал принести ему кофе.

Идея кажется мне симпатичной, так что я беру кофе и Заку.

– Нам стоит сесть вместе, – говорит он, когда мы идем назад. Причин отказываться нет, и все-таки я чуть-чуть нервничаю. Всегда немного переживаю о том, что может случиться, если человек узнает, что я гей. Не знаю, то ли притвориться натуралом, то ли просто забить.

Мы заглядываем к Заку. Он только проснулся, и вид кофе приводит его в экстаз. Мэтт уводит нас к сцене, где на полпути от нее расстелено их покрывало, и сидит его друг.

Джаред оказывается ровесником Зака. Ему лет тридцать пять, он жилистый и худой, но сильный. С голубыми глазами. И веснушками на носу. Из-за своих русых волос, которые в диком беспорядке окружают его лицо, он напоминает мне на серфера, хотя мы, конечно, черт знает как далеко от ближайших волн. Он симпатичный до невозможности. И, без сомнения, гей.

Мэтт садится и передает ему кофе. Я знаю, что пялюсь на них. Пытаюсь сообразить, как получше спросить, вместе они или нет. Мэтт вообще никак не похож на гея, но «просто друзья» не садятся так близко. Наверное, эти мысли отражаются у меня на лице, потому что Джаред вдруг улыбается и говорит:

– Да, по нему не скажешь.

Мэтт закатывает глаза.

Зак с Джаредом в момент становятся гребаными лучшими приятелями. Начинают трепаться о прошлых фестивалях и о своих любимых группах – да так, что не остановить. Мэтт улыбается мне.

– Видишь, как славно все вышло. Они пускай слушают музыку, а мы пока можем выпить или вздремнуть.

Они живут в часе езды отсюда. В маленьком городке в горах. Мэтт – естественно – коп. Блин, это настолько очевидно, словно вытатуировано у него на лбу. Джаред – учитель. Я вижу, Зак немного завидует их отношениям, потому что они без ума друг от друга, и это ясно как день. И все-таки не могу перестать удивляться Мэтту. Он болтает с Джаредом о футболе и о всяких таких вещах.

– Ты самый негейский гей, которого я когда-либо видел, – говорю я, сам не успев понять, что собираюсь ляпнуть.

Он только пожимает плечами, а Джаред смеется.

– Да, было время, Мэтт страдал от тяжелой формы гетеросексуальности.

Невольно и я издаю смешок.

– Правда? Не знал, что от нее есть лекарство.

– Я и сам не знал, но очевидно есть. – Он оглядывается на Мэтта. – Как, кстати, оно называется?

– Ревность.

Брови Джареда приподнимаются вверх.

– Серьезно?

Мэтт протягивает руку и, захватив волосы Джареда в горсть, наклоняется и губами касается его шеи, прямо под ухом. Я впервые вижу, чтобы он прикасался к Джареду, не говоря уже о том, чтобы целовать его у всех на виду.

– Я увидел, как он вот так притрагивается к тебе, – произносит он, – и в ту же секунду понял, что нет. Никто и никогда не должен тебя так трогать. – Он целует его и прибавляет: – Никто, кроме меня.

Лицо Джареда становится малиновым от смущения – и от удовольствия тоже.

– Коул никогда не тянул меня за волосы, – дразнит он Мэтта, а тот со смехом отпускает его.

– Я знал, что с этим типом что-то не так.

Все идет, как и предсказывал Мэтт. Зак с Джаредом целый день планируют, какие группы им надо послушать, болтаются между сценами, сравнивают, кто им понравился, а кто нет. Мэтт читает, а я дремлю на солнце. Периодически, когда нам становится скучно, мы встаем размять ноги, потом покупаем поесть и выпить и возвращаемся к Заку и Джареду.

В одну из таких прогулок я наконец задаю вопрос, который жжет мне язык.

– И что, до Джареда ты был натуралом?

Он краснеет, но все-таки отвечает:

– Да. Ну или очень сильно старался им быть.

– И ты правда застукал его с другим? Дай угадаю… с бывшим бойфрендом?

Сдерживая улыбку, он приподнимает бровь.

– Не совсем. Коул не бывший. Они были, скорее, друзьями с привилегиями. За пару месяцев до того, в день рождения Джареда, я набрался и подкатил к нему. Как-то так получилось. Нечаянно. Знаю, звучит глупо, но… – Он пожимает плечами. – В общем, в итоге я запаниковал и дал деру. Какое-то время мы с ним не виделись, но потом я понял, насколько сильно соскучился, и пришел к нему. С большой речью на тему «давай будем просто друзьями».

– Но там оказался тот тип Коул?

– Точно.

– И что случилось?

– Да, в общем-то, ничего. Коул впустил меня. Даже начал со мной заигрывать. А потом из ванной появился Джаред – весь мокрый после душа и полуголый, в одних только трениках. И я сразу представил, что здесь было до моего прихода. И мне захотелось убить их обоих. Серьезно. – Он скованно улыбается. – Я захотел избить Коула до полусмерти, а он примерно твоей комплекции. Весит килограммов шестьдесят вместе с ботинками. – Я смеюсь, и он тоже. Немного. А потом продолжает: – Но еще я понял, что у меня нет причин злиться. Понимаешь, я осознал, что если мы с Джаредом останемся просто друзьями, то у него будут любовники, а я не смогу ничего возразить. И именно эта мысль стала решающей. Ревность – очень мощная штука, Анжело.

Мы возвращаемся к нашему покрывалу, садимся, и Зак говорит, оглянувшись на Мэтта:

– Джаред говорит, тебя здесь все бесит.

Мэтт выгибает бровь и небрежно поправляет его:

– Не все.

– Да? А что тебе нравится? – спрашивает Зак.

– Еда ничего, – отвечает Мэтт, поглядывая на Джареда, – ну и вечерние развлечения.

Зак как обычно не догоняет.

– В смысле, тебе нравятся хедлайнеры?

Мэтт, прищурившись, смотрит на него с таким лицом, словно собирается расхохотаться.

– Нет, я имел в виду нечто другое.

Я ржу как ненормальный. Не знаю, кто покраснел сильнее – Зак или Джаред.

Вечером мы оставляем Зака и Джареда смотреть выступление, а сами уходим в город поесть. На фестивале тоже неплохо кормят, просто поднадоело сидеть на земле. В итоге за едой мы начинаем болтать, и я, сам не заметив как, рассказываю ему о своих родителях. Ненавижу эту тему, а тут за одно лето рассказал о них сразу двоим.

Но Мэтт удивляет меня. Он не выдает тот взгляд, что больше всего меня бесит, а просто качает головой.

– Некоторым людям нельзя быть родителями.

По его тону ясно, что он имеет в виду не только моих, и после этого я каким-то образом понимаю, что мы станем друзьями. Не просто приятелями, которым только позависать, а настоящими друзьями, которые реально понимают друг друга. Для меня это новое ощущение. Даже с Заком не совсем так.

Мы проводим вчетвером и все воскресенье. Днем заходит разговор про «От A до Z».

– На самом деле, они обречены, такие маленькие магазины, как у меня, – говорит Зак. – Их почти вытеснили из бизнеса крупные сети, которые теперь на каждом углу.

– Только не у нас, – произносит Мэтт. – В Коде нет ни одного видеопроката.

– Правда?

– Правда. И очень жаль.

– Наверное, стоит к вам переехать, – шутит Зак.

– Наверное, – отвечает Мэтт, причем довольно серьезно. – У нас даже есть подходящее помещение.

Он оборачивается на Джареда, и тот кивает.

– Это правда. У моей семьи был магазин бытовой техники. Теперь он закрыт, но помещение осталось за нами. Оно так и стоит пустым.

Зак только смеется.

– Буду иметь в виду.

Глава 6

Зак…

Было здорово провести выходные с Мэттом и Джаредом. У меня и Джареда оказалось довольно много общего. Мы были ровесниками, оба выросли в Колорадо и закончили один колледж. И нам обоим повезло иметь семьи, которые принимали нас такими, как есть. Еще нас обоих удивило то, с какой легкостью между Мэттом и Анжело завязалась дружба. Мэтт словно заполучил маленького братишку, а Анжело с неожиданной готовностью принял на себя эту роль. Я был доволен, что они сошлись. Иначе на фестивале им было бы далеко не так интересно.

В воскресенье мы дождались выступления Эллис (американская фолк-певица – прим. пер.), а потом пришла пора отправляться домой. Анжело с Мэттом обменялись номерами телефонов, договорились при случае созвониться, и на этом выходные закончились. Мы сели в мою машину и выдвинулись обратно в Денвер. Анжело болтал со скоростью пулемета, из чего можно было сделать вывод, что поездка ему понравилась.

Где-то на полпути к дому он задал вопрос, которого я ждал все выходные.

– Так что произошло с Томом? Он просто соскочил или что?

– Я сказал ему, что с нами поедет моя сестра.

Он, конечно, не понял, какая тут связь.

– Лорен? Я думал, она живет в Чикаго.

– Так и есть. – На минуту я замолчал. Я предчувствовал, что между нами зайдет такой разговор, но не успел определиться с тем, насколько могу открыться. И сейчас, под влиянием момента решил выложить Анжело все. – Я обдумал твои слова, Анж, и у меня возникло ощущение, что ты прав. Вот я и решил проверить, зачем он едет. Чтобы провести со мной время или только затем, что переспать.

– И?

– И он, узнав, что ничего не получит, передумал. Это и есть ответ на твой вопрос.

– Блин, Зак. Мне жаль. – И хотя я знал, что он ненавидит Тома, было видно, что он мне сочувствует.

– Ничего. Все нормально.

Чего я на самом деле не понимал, так это зачем Тому понадобилось притворяться, будто мы пара. Он мог сказать прямо, что ему нужен один лишь секс, и, возможно, меня это устроило бы. Но опять же, он никогда особенно не заботился обо мне, когда мы были в постели. Да, меня влекло к нему, но он не был щедрым любовником. Всегда выходило так, что удовольствие получал он один, я же максимум удовлетворял сам себя в процессе. Секс с ним не стоил того, чтобы поступиться своей гордостью.

– И что было потом? Ты послал его?

– Не совсем. – От меня не укрылось проступившее на лице Анжело разочарование, и я попытался оправдаться: – Просто не получилось. Вот и все. Как я и предполагал, он позвонил и отменил поездку. И я не стал разговаривать дальше.

– Значит, ты будешь продолжать с ним встречаться? – недоверчиво спросил он.

– Нет.

Он отвернулся к окну, но я знал: он улыбается.

В понедельник с утра пораньше пришла Руби. Вид у нее был встревоженный.

– Зак, у меня было видение, – с порога заявила она.

– Случайно не сон, – вдруг заговорил Анжело с хулиганской усмешкой на лице, – где ты стояла на вершине пирамиды, одетая как бог солнца, а тысячи голых женщин вокруг кричали и забрасывали тебя маленькими огурчиками? (цитата из фильма «Настоящий гений» – прим. пер.)

Мы с Руби разинули рты.

– Конечно, нет, – возмущенно ответила Руби. – Как тебе вообще пришла в голову такая мысль?

– Просто спросил. Мало ли. – Анжело смотрел на нее, но мне показывал DVD, который держал в руках. С фильмом «Настоящий гений». Я понятия не имел, что это должно значить.

Неодобрительно покачав головой, Руби повернулась ко мне.

– Я видела птицу. Она хотела сесть тебе на ладонь, но ее спугнула огромная лошадь.

Что сказать, я, как обычно, не знал и просто улыбнулся.

– Любопытно.

Она глубокомысленно кивнула.

– Надеюсь, ты не планируешь на выходных кататься верхом.

Я не успел ответить, потому что к нам ворвался запыхавшийся Сенсей Неро.

– Не знаете, чей синий кабриолет припаркован напротив Джереми?

Из чего следовало, что кого-то из ребят опять стошнило с балкона.

– Надеюсь, верх не был поднят, – весело сказал Анжело.

Сенсей, качая головой, поплелся к двери.

– Нет, но он матерчатый, а Тим перед занятиями пил клюквенный сок. Останутся пятна.

Когда Руби с Неро ушли, Анжело повернулся ко мне – со сверкающими глазами и улыбкой от уха до уха.

– Лучшая работа на свете, – сказал он, и я улыбнулся.

***

Через три дня ко мне в прокат зашел Том.

– Привет, малыш. Я скучал по тебе на выходных.

– Не сомневаюсь. – Он не заметил сарказма. Потянулся к моей талии, но я сделал шаг назад. Выяснять отношения в присутствии Анжело казалось, однако, неправильным, и потому я сказал: – Зайдем в кабинет? Нам надо поговорить.

– Нет! – неожиданно сказал Анжело, и в его голосе прозвучало нечто, близкое к панике.

На лице Тома вспыхнула злоба, но он быстро спрятал ее за улыбкой.

– Конечно, малыш. Замечательная идея.

– Нет, – уже спокойнее повторил Анжело. Стоя за спиной у Тома, он проговорил одними губами: «Не доверяй ему», а потом сказал вслух: – Я сам выйду.

Как только за ним закрылась дверь кабинета, Том опять ко мне потянулся. Я увернулся.

– Том, я думаю, нам больше не стоит встречаться.

Все еще улыбаясь, он замер.

– То есть?

– Вряд ли у нас что-то получится. Между нами нет ничего общего. И мы явно хотим совершенно разных вещей.

Его улыбка сошла на нет, и он, когда на лице у него появилось бешенство, перестал казаться красивым. Совсем.

– Все из-за него, да?

– Из-за кого? – озадаченно спросил я.

Он кивнул в сторону кабинета.

– Из-за него! Твоего щенка. Что он наболтал тебе про меня?

Я растерялся.

– Анжело здесь совсем не причем.

– Чушь собачья! – Он чуть ли не брызнул в меня слюной. – Что бы он ни наплел, это гребаное вранье.