Текст книги "Проклятие победителя"

Автор книги: Мари Руткоски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Мне кажется, так будет намного лучше.

– Значит, вызов. – Айрекс недовольно щелкнул языком. – Предлагаю вам забрать свои слова назад, пока не поздно. Сделаем исключение.

– Не могу.

Услышав ее ответ, Айрекс тоже достал кинжал и повторил традиционный жест. Они замерли друг напротив друга, потом убрали клинки в ножны.

– Я даже позволю вам выбрать оружие, – усмехнулся Айрекс.

– «Иглы». Назовите время и место.

– Мое поместье. Завтра, за два часа до заката. Так у меня будет время подготовить откуп за вашу смерть.

Его слова привели Кестрель в замешательство. Но она все равно кивнула и наконец повернулась к Арину. Тот уже не вырывался и выглядел так, будто его сейчас стошнит. Теперь сенаторы скорее не давали ему упасть.

– Можете отпустить, – сказала им Кестрель и, когда они послушались, приказала Арину следовать за ней.

Когда дверь библиотеки закрылась, Арин начал:

– Кестрель…

– Молчать. Ни слова, пока не дойдем до кареты.

Они быстро пошли по коридорам дома, где когда-то жил Арин. Кестрель искоса посмотрела на раба и увидела, что он по-прежнему ошеломлен. Ему было дурно. Когда Кестрель только училась ходить под парусом, она страдала от ужасной морской болезни. В море глаза видят горизонт, но желудок сбит с толку качкой. Возможно, Арин сейчас чувствовал что-то похожее, видя вокруг стены родного дома.

Молчание закончилось, когда они оказались в карете.

– Вы с ума сошли. – В голосе Арина слышались отчаяние и ярость. – Это моя книга. Я с ней попался. Вы не имели права вмешиваться. Думаете, я боюсь наказания?

– Арин… – Только теперь Кестрель осознала, что натворила, и ее охватил страх. Она постаралась говорить спокойно. – Дуэль – это всего лишь ритуал.

– Все равно! Это не ваш бой.

– Ты сам не можешь вызвать его на дуэль. Айрекс не станет с тобой драться, а если ты все же попытаешься, на тебя накинутся все валорианцы, что окажутся поблизости. Меня Айрекс не убьет.

Он окинул ее скептическим взглядом.

– Вы же сами знаете, что он дерется лучше.

– Поэтому мы сразимся до первой крови и он победит. Айрекс будет доволен, и мы оба выйдем из этого положения с честью.

– Он упомянул откуп.

Закон предполагал откуп в случае гибели кого-то из дуэлянтов. Победитель выплачивал большую сумму семье убитого противника. Но Кестрель лишь отмахнулась.

– Если он убьет дочь генерала Траяна, деньгами он не отделается.

Арин спрятал лицо в ладонях и принялся бормотать ругательства, перебирая все нелестные выражения, которыми гэррани называли валорианцев, и проклиная завоевателей именами всех богов.

– Ну что за глупости, Арин.

Он поднял голову.

– А вы чем лучше? Вы вообще думали, что творите? Зачем вы это сделали? Это же глупо! Зачем?

Она вспомнила слова Арина об Энай.

– Ты можешь относиться ко мне как угодно, – произнесла Кестрель, – но я считаю тебя своим другом.

20

Этой ночью ей хорошо спалось. Кестрель сама не понимала, что чувствует к Арину, до того как назвала его своим другом. Тогда, в карете, он замолчал, услышав ее слова. Его лицо приняло странное выражение, как будто он был уверен, что в кубке вода, но сделал глоток и вдруг понял, что это вино. Но спорить не стал. Он бы не постеснялся ей возразить, если бы захотел.

Друг. Эта мысль ее успокоила и многое объяснила. Она закрыла глаза и вспомнила, как в детстве отец часто говорил ей то же, что своим солдатам в ночь перед битвой: «Во сне бояться нечего». И сейчас сон укрыл ее бархатным покрывалом.

А потом пришел рассвет, ясный и холодный. Спокойствие Кестрель улетучилось. Она натянула халат и начала перебирать вещи в шкафу в поисках парадного боевого костюма. Отец каждый год заказывал ей новый. Купленный в этом году наряд давно затерялся среди платьев. В конце концов она его нашла: черные штаны, рубашку и плотную куртку. Кестрель подумала, что вряд ли будет чувствовать себя уверенно в этом, и на время отложила костюм.

Она захлопнула дверцы шкафа. На самом деле ее пугала не дуэль. Раны были не страшны: едва ли будет хуже, чем на тренировках. Она не боялась проиграть Айрексу. Поражение в дуэли не считалось позором. Но вот причина дуэли вполне могла вызвать всеобщее осуждение. «Как на это смотрит общество?» – спрашивала ее Энай.

Кестрель положила ладонь на дверцу шкафа и прижалась лбом к тыльной стороне руки. Если раньше общество еще могло не замечать Арина, теперь о нем точно пойдут разговоры. Она представила, как весть о дуэли молниеносно распространилась среди гостей Айрекса, как все изумлялись и жаждали подробностей. Госпожа сразится на дуэли, чтобы спасти от наказания раба, попавшегося на краже! Такое вообще бывало? Конечно нет. Толпы зрителей соберутся посмотреть на это. Что она им ответит? Что она хотела защитить друга? Вчера вечером все казалось простым и понятным. Только теперь она осознала серьезность своего положения.

Кестрель выпрямилась. Она бросила вызов, Айрекс его принял – и при свидетелях. Если она потерпит поражение в дуэли, никто ее не осудит, а вот трусость ей не простят.

Собираясь в казармы стражи, Кестрель надела простое платье. Там она хотела убедиться, что отец вернется с учений не раньше чем послезавтра. Она понимала: рано или поздно он обо всем узнает. О дуэли пойдет столько разговоров, сплетни дойдут даже до генерала. И все же Кестрель предпочла бы, чтобы он приехал после того, как все случится.

Когда она вышла из своих комнат, у дверей ее ждала рабыня, которая с трудом удерживала тяжелый сундучок.

– Леди Кестрель, – сказала она. – Это прислал лорд Айрекс.

Кестрель взяла у нее посылку, но внезапно руки отказались ее слушаться. Она поняла, что находится внутри. Ее пальцы разжались, а сундучок упал, и его содержимое посыпалось на мраморный пол: золотые монеты покатились в разные стороны, звеня, как колокольчики.

Айрекс прислал ей откуп. Кестрель, не считая, знала, что в сундучке было пятьсот монет. Она вспомнила, как обыграла Айрекса в «Зуб и жало», и подумала, что у него есть все шансы однажды стать сильным игроком, раз он додумался запугать ее, прислав откуп до начала дуэли.

Кестрель стояла неподвижно, охваченная жгучим страхом. «Дыши, – приказала она себе. – Успокойся». Но по-прежнему не могла пошевелиться. Рабыня кинулась собирать монеты, к ней присоединилась вторая, и они вместе начали укладывать деньги обратно в сундук.

Кестрель сделала шаг, потом второй, третий и готова была побежать прочь от места, где рассыпалось золото, когда в панике вспомнила улыбку Айрекса, ямочки на его щеках и прикосновение к руке. Она увидела оружие на стенах, потом вспомнила, как он перевернул костяшку, как его сапоги топтали лужайку в поместье леди Фарис, как его каблуки смяли мягкий дерн. Она вспомнила его глаза, темные до черноты. Кестрель поняла, что нужно делать.

Она спустилась в библиотеку и написала два письма: одно для отца, другое для Джесс и Ронана, сложила их, запечатала, потом убрала перо и чернила. Она держала письма в руке, дожидаясь, пока воск окончательно застынет, когда услышала звук шагов в коридоре. Они приближались.

Арин вошел в библиотеку и закрыл за собой дверь.

– Не смей, – сказал он. – Не ходи на дуэль.

Вид Арина потряс ее. Она не сможет сосредоточиться, если он не замолчит и не перестанет так на нее смотреть.

– Ты мне не указ, – ответила она и сделала шаг к выходу.

Он преградил ей путь.

– Я знаю, что он тебе прислал. Откуп за твою смерть.

Сначала платье, теперь это!

– Арин, ты что, следишь за всем, что я отправляю и получаю? Это не твое дело.

Он схватил ее за плечи.

– Ты такая хрупкая!

Кестрель поняла, чего он добивается, и разозлилась. Как не стыдно ему попрекать ее физической слабостью – тем, что всегда отмечал отец, когда приходил посмотреть на ее тренировки.

– Отпусти.

– Заставь меня!

Она посмотрела ему в глаза, и это подействовало: он ослабил хватку.

– Кестрель, – сказал он чуть тише. – Меня сто раз секли. Порка и смерть – разные вещи.

– Я не умру.

– Пусть Айрекс меня накажет.

– Ты меня не слушаешь. – Она хотела сказать что-то еще, но вдруг заметила, что его руки по-прежнему лежат на ее плечах. Большие пальцы Арина касались ее ключиц.

Кестрель прерывисто вздохнула. Арин вздрогнул, словно очнувшись ото сна, и отстранился. Как он смеет! Кто дал ему право сбивать ее с толку! И это сейчас, когда ей особенно важно ясно мыслить!

А прошлым вечером казалось, что все очень просто.

– Тебе нельзя прикасаться ко мне, – сказала Кестрель.

В улыбке Арина сквозила горечь.

– Так, значит, мы больше не друзья?

Она не ответила.

– Вот и хорошо, – продолжил он. – В таком случае дуэль можно отменить.

– Ты не понимаешь.

– Чего? Ваших дурацких законов чести? Или того, что твой отец готов смириться со смертью дочери, но не потерпит, если она откажется от дуэли?

– Ты в меня совсем не веришь, раз не сомневаешься, что Айрекс победит.

Арин провел рукой по коротко остриженным волосам.

– А у меня, стало быть, чести нет?

Кестрель встретилась с ним взглядом и тотчас узнала выражение, которое увидела в его глазах. Точно так же он смотрел на нее, когда они играли в «Зуб и жало». Такое же выражение было на его лице, когда распорядитель торгов велел ему спеть на арене.

Упорство. Твердая решимость, холодная, как железо в морозный день. Кестрель поняла, что Арин намерен ей помешать. Возможно, он даже применит хитрость. Он может пойти к управляющему и рассказать ему все. Разумеется, раба тут же отправят к Айрексу для суда и наказания. Или Арин придумает еще какой-то план. В любом случае с ним будут проблемы.

– Ты прав, – сказала Кестрель.

Арин удивленно моргнул, потом уставился на нее, прищурившись.

– На самом деле, – продолжила она, – если бы ты дал мне возможность все объяснить, то уже знал бы, что я решила отказаться от дуэли.

– Неужели?

Она показала ему письма. То, что предназначалось генералу, лежало сверху. От нижнего был виден только краешек.

– Одно для моего отца с рассказом о произошедшем. Второе для Айрекса. С извинениями и предложением забрать высланные мне пятьсот золотых, когда ему будет удобно.

Арин по-прежнему смотрел на нее с недоверием.

– Разумеется, он заберет и тебя. Подозреваю, он будет сечь тебя до потери сознания и даже после этого не остановится. Когда ты очнешься, то, конечно, будешь очень рад, что я поступила по-твоему.

Арин лишь хмыкнул.

– Если не веришь, можешь сходить со мной в казармы и посмотреть, как я отдам письмо для отца и прикажу доставить его как можно скорее.

– Пожалуй, я так и сделаю. – Он открыл дверь библиотеки.

Они вместе вышли из дома и пересекли двор. Кестрель дрожала от холода. Она не решилась зайти в свою комнату за плащом, опасаясь, что Арин передумает.

Когда они дошли до казарм, Кестрель окинула взглядом шестерых солдат, которые оказались на месте. Она и не надеялась увидеть их всех здесь. Среди них был Ракс, которому она доверяла больше всего. Кестрель подошла к капитану. Арин остановился у нее за плечом.

– Доставьте это генералу как можно скорее. – Она вручила Раксу первое письмо. – А с этим пошлите гонца к Джесс и Ронану.

– Что? – начал Арин. – Стойте…

– И посадите этого раба под замок.

Кестрель отвернулась, чтобы не видеть, как это произойдет. Комната погрузилась в хаос. Началась потасовка, раздался крик, глухие удары кулаков.

Дверь захлопнулась за спиной Кестрель.

Ронан ждал у ворот поместья. Похоже, он уже давно приехал. Его конь жевал побуревшую траву, а сам Ронан сидел на придорожном валуне и кидал камешки в стену, окружавшую имение генерала. Когда Кестрель верхом на Лансе выехала за ворота, он выбросил оставшиеся камни на дорогу, однако остался сидеть, опершись локтями на колени и внимательно уставившись на Кестрель. Его лицо казалось усталым и бледным.

– Я почти готов скинуть тебя с лошади, – сказал он вместо приветствия.

– Значит, ты получил мое письмо.

– И тут же прискакал сюда, но твои стражники заявили, что госпожа приказала никого не впускать, даже меня. – Он окинул Кестрель взглядом, осматривая ее наряд. – Я ведь даже не поверил сначала. Я и сейчас не могу поверить. Когда ты сбежала вчера, все вокруг обсуждали вашу дуэль, но я решил, что Айрекс нарочно распускает слухи, уж не знаю, что вы там не поделили. Но, Кестрель, как ты могла так подставиться?

Она сжала повод в руках. Теперь ее ладони пропахнут кожей и потом. Она постаралась представить этот запах. Так было проще отвлечься от тяжелого, неприятного чувства в груди. Кестрель знала, что сейчас скажет Ронан, и попыталась сменить тему. Если она заговорит о самой дуэли, возможно, удастся избежать вопросов о ее причине. Стараясь выдержать беззаботный тон, усмехнулась:

– Почему-то никто не верит, что я смогу победить.

Ронан соскочил с валуна, подошел к ней и положил ладонь на луку ее седла.

– Я знаю, ты всегда добиваешься своего. Только вот не понимаю, что тебе нужно на этот раз. Или кто?

– Ронан. – Кестрель сглотнула. – Думай, что говоришь.

– Я говорю то, что слышал: «Леди Кестрель завела любовника».

– Это ложь.

– Он ее тень, вечно где-то поблизости. Слушает, следит за ней.

– Неправда! – выдавила Кестрель и с ужасом осознала, что ее голос дрогнул. Глаза защипало. – У него есть возлюбленная.

– А это ты откуда знаешь? И что из того? Это ничего не значит. Люди все равно будут говорить.

Чувства Кестрель дрожали, как знамена на ветру, готовые сорваться с древка. Они переплетались и опутывали ее. Она заставила себя сосредоточиться и когда заговорила, то ее слова прозвучали презрительно:

– Он всего лишь раб.

– Он мужчина, такой же как я.

Кестрель соскользнула с коня, повернулась лицом к Ронану и солгала:

– Для меня он пустое место.

Это немного остудило гнев Ронана. Он молча ждал, что она скажет дальше.

– Я зря вызвала Айрекса на дуэль. – Кестрель решила, что ложь будет убедительнее, если перемешать ее с правдой. – Но у нас с ним непростые отношения. Весной он подошел ко мне с недвусмысленным предложением. Я ему отказала. С тех пор он… ведет себя агрессивно.

Она поняла, что сумела завоевать сочувствие Ронана, и за это была ему благодарна: без него и Джесс, без их поддержки она бы не знала, что делать. Они были нужны ей – не только сегодня. Всегда.

– Айрекс разозлил меня. Раб просто неудачно подвернулся под руку. – Ах, если бы это было правдой! Но задуматься об истинной причине Кестрель себе не позволила. Сейчас она не хотела смотреть правде в глаза. – Я поступила глупо и опрометчиво, но расклад уже у меня на руках, придется играть с тем, что имею. Ты готов помочь мне, Ронан? Сделаешь так, как я просила в письме?

– Да. – Он все еще был расстроен. – Хотя, как я понимаю, от меня требуется просто стоять и смотреть, как ты дерешься.

– А Джесс? Она придет на дуэль?

– Да, как только закончит рыдать в три ручья. Мы так за тебя испугались.

Кестрель открыла седельную сумку и отдала Ронану кошелек, в котором лежал присланный Айрексом откуп. Ронан понял, что это за деньги, по тому, каким тяжелым был мешочек. К тому же Кестрель предупредила его в письме.

– Я за тебя испугался, – добавил он.

Она обняла его. Ронан мягко обхватил ее за плечи. Его подбородок коснулся ее макушки. Кестрель почувствовала, что он простил ее. Она постаралась не думать об Арине, о том, как он стоял на арене, как он смотрел на нее недавно в библиотеке, как он осыпал гэрранскими ругательствами скрутивших его стражников. Кестрель обняла Ронана покрепче и прижалась щекой к его груди.

Ронан вздохнул.

– Я поеду с тобой к Айрексу, – пообещал он, – а потом провожу тебя домой – живую, здоровую и с победой.

Дорога к дому Айрекса была забита каретами. Весь высший свет собрался посмотреть на эту дуэль: сотни красиво одетых мужчин и женщин взволнованно переговаривались. Их дыхание превращалось в облачка пара в холодном осеннем воздухе. Кестрель спешилась вслед за Ронаном, и они отпустили лошадей пастись.

Она окинула взглядом толпу, которая собралась вокруг поляны между деревьями. При виде Кестрель люди улыбались, но это были недобрые улыбки. На нее поглядывали искоса, на лицах некоторых читался нездоровый интерес, будто они пришли смотреть не на дуэль, а на повешение и вся интрига заключалась лишь в том, как быстро сломается шея осужденного. Еще неизвестно, кто из них уже слышал о том, что Айрекс прислал ей откуп заранее.

Тело словно окоченело. Ей показалось, что она похожа на ходячий скелет. Ронан обхватил ее рукой за плечи. Кестрель понимала, что этим жестом он хотел не только утешить, но и показать обществу свое отношение. Он прикрыл ее репутацию своей собственной, хотя она не просила об этом. То, что он обнаружил упущенную деталь ее плана, с одной стороны, успокоило, а с другой – еще больше напугало.

– Я не вижу отца. – Пальцы Кестрель задрожали.

Ронан сжал ее руки в своих и, хотя в его глазах она заметила сомнение, широко улыбнулся, так, чтобы все видели. Его голос прозвучал громко:

– У тебя руки замерзли! Ну что, разберемся с этими глупостями и пойдем греться?

– Кестрель! – Беникс выбрался из толпы и помахал друзьям. Он держал за руку Джесс.

Беникс подошел к ним с уверенным и веселым видом, но Джесс притворство не давалось. Она выглядела ужасно. Ее глаза покраснели, лицо пошло пятнами.

Беникс заключил Кестрель в крепкие объятия, а потом они с Ронаном принялись изображать дуэль. Окружающих это позабавило, а вот глаза Джесс вновь наполнились слезами.

– Это не шутки, – всхлипнула она.

– Ох, сестричка, – посмеиваясь, отмахнулся Ронан. – Ты слишком серьезно ко всему относишься.

Интерес толпы постепенно угас, когда все увидели, что ближайшие друзья ведут себя так спокойно. Люди расступились, и Кестрель увидела Айрекса. Высокий, одетый в черное, он стоял в центре площадки, подготовленной для дуэли. Он улыбнулся, и это настолько взбудоражило Кестрель, что она даже не заметила отца, пока тот не положил руку ей на плечо. Он был весь в дорожной пыли, от него пахло лошадью.

– Отец, – прошептала Кестрель и хотела обнять его, но он отстранился.

– Сейчас не время.

Она покраснела.

– Генерал Траян, – бодро поприветствовал его Ронан. – Рад вас видеть. Беникс, мне кажется, или там стоят близняшки Рауль? Вон, в первом ряду, видишь? Да нет же, слепая ты курица! Вот они, рядом с леди Фарис. Почему бы нам не посмотреть бой оттуда? И ты давай с нами, Джесс. Ты поможешь нам притвориться, что мы подошли к близняшкам только потому, что ты хотела поболтать о шляпках с перьями.

Джесс сжала руку Кестрель, и все трое повернулись, чтобы идти. Но генерал задержал их.

– Спасибо, – произнес он.

Друзья Кестрель отбросили показное веселье, тем более у Джесс изначально не слишком хорошо получалось. Генерал посмотрел на Ронана оценивающим взглядом, будто перед ним был новый рекрут. Потом он сделал то, чего не делал почти никогда: одобрительно кивнул. В ответ Ронан слабо улыбнулся уголком рта и увел остальных с собой.

Отец повернулся к Кестрель. Увидев, что она прикусила губу, он одернул дочь:

– Сейчас не время для слабостей.

– Я знаю.

Он проверил ремни у нее на предплечьях, на поясе и на икрах, потуже затягивая кожаные крепления с шестью маленькими ножами.

– Держись подальше от Айрекса, – посоветовал отец.

Он говорил негромко, хотя люди и так отошли от них, оставив генерала наедине с дочерью в знак уважения к нему.

– Ставь на то, чтобы превратить все в соревнование по метанию ножей. Уклоняться ты умеешь, бросок у тебя неплохой, кто знает, возможно, тебе удастся первой пролить кровь. Вымани у него все клинки. Если вы оба лишитесь всех шести ножей, объявят ничью. – Он поправил ей куртку. – Главное, чтобы не дошло до ближнего боя.

Генерал смотрел весенний турнир вместе с ней. Он видел, как хорошо дерется Айрекс, и даже попытался убедить его пойти в армию.

– Я хочу, чтобы ты был в первом ряду, – попросила Кестрель.

– Разумеется, как же иначе? – На переносице отца появилась складочка. – Помни: не подпускай его к себе.

Кестрель кивнула, хотя вовсе не собиралась следовать его совету. Она повернулась и пошла навстречу Айрексу.

21

Поговорить с Айрексом с глазу на глаз было невозможно. Похоже, он был этому рад. Ему хотелось, чтобы все его слышали, а не только видели, и он отошел от зрителей лишь тогда, когда дуэлянтам пришло время занять свои места, отмеченные черной краской.

– Леди Кестрель! – Айрекс явно говорил на публику. – Вы получили мой подарок?

– Да, и привезла его с собой.

– Значит, вы сдаетесь? Ну же, пришлите раба ко мне и дайте вашу руку. Я уколю вам мизинец, первая кровь будет пролита, наши друзья поедут по домам, а мы с вами вместе поужинаем.

– Нет уж, пусть все останется как есть: вы на своем месте, я – на расстоянии пятидесяти шагов от вас.

Айрекс прищурил темные глаза. С его губ, которые многие находили красивыми, исчезла улыбка. Он отвернулся и прошагал на отмеченное место. Кестрель встала на свое.

Поскольку вызов бросила Кестрель, Айрексу досталось право назначить того, кто объявит начало поединка. Когда его друг крикнул «Начали!», Айрекс тут же выхватил кинжал с предплечья и сделал бросок. Кестрель ловко уклонилась, поскольку ожидала, что он сразу перейдет в наступление. Клинок засвистел в воздухе и воткнулся в дерево. Зрители отступили на шаг от круга. На дуэлях не раз бывали случайные жертвы, а «иглы» в этом отношении особенно опасны.

Айрекса не смутила первая неудача. Он нагнулся, достал вторую «иглу» из ножен на икре и, взвешивая нож в руке, следил за Кестрель. Он сделал ложный выпад, но она легко предугадала уловку. Айрекс не слишком-то старательно притворялся. В это же мгновение он побежал на нее и метнул нож.

Его скорость ужасала. Кестрель упала на землю, мазнув щекой по земле, и тут же вскочила, чтобы Айрекс не успел воспользоваться ее уязвимым положением. Поднявшись, она заметила под ногами что-то блестящее. На земле лежал кончик ее косички. Кинжал отсек его на лету.

Кестрель тяжело дышала. Айрекс пока держался шагах в тридцати от нее.

Она перенесла вес вперед, готовая сорваться с места, и продолжила следить за ним. Кестрель заметила, что его обида на нее давно прошла или настолько перемешалась с удовольствием битвы, что он был в хорошем расположении духа. Его первый бросок оказался неудачным и непродуманным: он лишился одного из удобно расположенных клинков. Когда дело доходило до ближнего боя, большое количество ножей давало преимущество, особенно если они были на руках или хотя бы на бедрах. Айрекс сразу осознал свою ошибку. Кестрель поняла это по тому, что второй кинжал он взял из ножен на икре. Несмотря на самоуверенность, он умел проявлять осторожность. Значит, Кестрель придется непросто.

Она почти физически ощущала недовольство, которое излучал отец. Зрители забрасывали ее советами, но голоса генерала она не слышала. Наверное, ему тяжело было молчать, когда так хотелось крикнуть ей, чтобы она не теряла времени. Кестрель знала: он ждет от нее броска. Это был разумный выход для более слабого бойца: попытаться закончить дуэль как можно раньше.

Но ей нужно было подобраться поближе к Айрексу и поговорить с ним, не боясь быть услышанной. Когда они сойдутся на расстояние вытянутой руки, ей потребуется как можно больше ножей.

Айрекс наклонил голову набок, то ли озадаченный тем, что Кестрель отказалась от единственной разумной стратегии, то ли разочарованный ее бездействием. Вероятно, он ожидал от нее большего. Кестрель тщательно скрывала, как посредственно она дерется, а все вокруг просто решили, что дочь генерала – такой же великолепный боец, как он сам.

Айрекс медлил, не желая больше терять клинки. Сокращать дистанцию он тоже не спешил, и это было плохо: если не удастся его выманить, ей придется самой подойти к нему.

Крики зрителей переросли в бессвязный шум. Кестрель показалось, что это уже не звук, а глубокая, ревущая тишина.

Отец в этой ситуации велел бы ей любой ценой держаться на расстоянии. Но она выхватила кинжалы из ножен на икрах и бросилась вперед. Она метнула один клинок. Мимо. Однако этот бросок отвлек Айрекса, позволяя ей сделать второй, который достиг бы цели, если бы ее противник не пригнулся. Айрекс ответил ей броском третьей «иглы».

Кестрель уклонилась от ножа, но ее ноги заскользили по засохшей траве. Она упала на бок, а клинок воткнулся в землю возле ее ноги. Кестрель испугалась, и разум ее будто заледенел от страха. Быстрота Айрекса не оставляла ей шансов. Она даже не заметила движения его руки.

Айрекс пнул ее сапогом в ребра. Кестрель ахнула от боли, однако заставила себя подняться и достала клинок из ножен на руке. Она полоснула им прямо перед собой, но Айрекс отскочил, выбил у нее нож и, перекатившись, забрал себе.

Грудь Кестрель тяжело вздымалась. Было больно дышать, больно думать. Она на мгновение представила, как отец разочарованно прикрывает глаза. «Ни за что не отдавай противнику оружие», – всегда повторял он.

Но она добилась своего. Они с Айрексом стояли в центре круга, так далеко от зрителей, что их точно никто не услышит.

– Айрекс. – Ее голос звучал слабо. – Нам нужно поговорить.

Он ударил ее ногой по колену, и она упала на траву. Кестрель вскрикнула. Она не знала, как поднялась, но Айрекс не стал ей мешать.

– Ты мне никогда не нравилась, – прошипел он. – Столько высокомерия!

Все вокруг тонуло в молоке. Она подумала, что идет снег, но, когда белизна начала заволакивать лицо Айрекса, Кестрель поняла, что никакого снега нет. Она просто вот-вот потеряет сознание.

Айрекс отвесил ей пощечину. Боль была дикая. Кестрель услышала, как кто-то ахнул – то ли зрители, то ли она сама. Нужно было говорить сейчас, и говорить быстро, иначе Айрекс добьет ее без всяких «игл». Она с трудом вдохнула и достала еще один нож. Сжав твердый металл в руке, Кестрель почувствовала себя немного увереннее.

– Ты – отец ребенка Фарис.

Он замер.

– Что?

Кестрель очень боялась, что ошибается.

– Ты переспал с женой сенатора Тирана. Ты отец ее ребенка.

Айрекс оправился от удивления и встал в стойку. Его кинжал сверкнул в свете закатного солнца. Но Кестрель заметила, что он прикусил щеку изнутри. Это едва уловимое проявление беспокойства дало ей надежду.

– С чего ты это взяла? – бросил он.

– Нанеси удар, который мне будет легко парировать, и я отвечу.

Он послушался, и звук, с которым ее клинок оттолкнул его, придал ей сил.

– У ребенка твои глаза, – начала она. – У него такие же ямочки на щеках, когда он улыбается. Фарис побледнела, когда мы начали поединок, и я вижу: она в первом ряду. Сомневаюсь, что она так волнуется за меня.

– То, что ты знаешь нашу тайну, – сказал он, помедлив, – лишь дает мне еще один повод убить тебя.

Она прерывисто вдохнула, обрадованная тем, что оказалась права, и тем, что Айрекс не спешил выполнить свою угрозу, несмотря на нетерпеливые крики толпы.

– Ты не убьешь меня, – ответила она, – потому что я все рассказала Ронану и Джесс. Если я умру, они расскажут остальным.

– Им никто не поверит. Люди подумают, что друзья пытаются отомстить мне за тебя.

– А что подумают люди, когда им придет в голову сравнить лицо ребенка с твоим? Что подумает сенатор Тиран? – Она обошла его по кругу, прихрамывая. Айрекс остался на месте, хотя достал вторую «иглу». Он переступил с ноги на ногу, пока Кестрель изо всех сил старалась не споткнуться. – Если у Ронана не выйдет раздуть скандал, он прибегнет к помощи денег. Я отдала ему пятьсот золотых. Он подкупит друзей, чтобы те поклялись, будто слухи не врут и они видели тебя с Фарис, а ты носишь с собой локон детских волос. Они скажут что угодно. Неважно, правда это или нет. Не все так богаты, как ты. У Ронана хватает друзей вроде бедняги Ханана. Такие не откажутся от денег и возможности погубить репутацию человека, который никому не нравится.

Айрекс опустил руки. Ему как будто стало дурно. Кестрель продолжила свою действенную речь:

– Ты переспал с Фарис, чтобы она замолвила за тебя словечко перед мужем-сенатором. Может, у тебя были и другие причины, но сейчас нас интересует именно эта. Ты ведь понимаешь, что, если у Тирана появятся подозрения, он не просто лишит тебя поддержки. Он обратит весь сенат против тебя.

Кестрель увидела, что Айрексу все меньше хочется драться.

– Даже если эта дуэль пройдет по правилам, все поймут, что дело нечисто, – добавила она. – Ссору начал ты. Общество осудит тебя еще до того, как Ронан и Джесс испортят тебе репутацию.

– Это меня-то общество осудит? – оскалился Айрекс. – У тебя репутация тоже не белоснежная. Учитывая твою любовь к рабам.

Кестрель покачнулась. Ей потребовалось мгновение, чтобы собраться с силами. Она сама не знала, правда ли то, что она собирается сказать.

– Что бы ни говорили люди, мой отец станет твоим врагом.

Взгляд Айрекса был полон ненависти, но он сдался.

– Так и быть. Живи. – В его голосе послышалась неуверенность: – Ты рассказала генералу про Фарис?

Кестрель подумала о своем письме отцу. Оно было простым. «Я вызвала лорда Айрекса на дуэль, – говорилось в нем. – Поединок состоится сегодня в его поместье за два часа до заката. Прошу тебя приехать».

– Нет. Иначе какой смысл?

Айрекс взглянул на нее с таким же выражением, какое она часто видела на лицах соперников за игрой в «Зуб и жало».

– Какой смысл? – настороженно переспросил он.

Кестрель охватило чувство триумфа, которое помогло забыть о боли в колене.

– Отец должен думать, что я по-честному победила в дуэли. Сейчас тебе придется проиграть. Ты поддашься и уступишь мне победу. – Она улыбнулась. – Я хочу пролить первую кровь, Айрекс. Мой отец смотрит. Все должно выглядеть безупречно.