Текст книги "Молодой господин (СИ)"
Автор книги: Мари Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Глава 33.
ДАХИ
Тщательно вытеревшись лежавшим тут же на полке чистым полотенцем, я почувствовал протест против несправедливости происходящего. Какой бы бедной и торопливой ни была моя разрядка, Эва лишена её вовсе. И это неправильно. Она не должна страдать от неудовлетворённости из-за того, что я не могу по-человечески огранизовать наши интимные встречи. Когда ещё мы попадём в мою квартиру в России – неизвестно, а восстановить справедливость мне хотелось прямо сейчас. Я знал, что это вполне возможно: мои прежние многочисленные любовницы посвятили меня во многие тонкости этого процесса у женщин.
Я уселся прямо на пол, уложил смущенную Эву к себе на колени, подтянул платье к талии, окончательно стащил трусики. Поначалу моя девушка не могла расслабиться. Это интересный феномен: ту мою часть, что находится посередине тела, она пускает в себя без особенного стеснения, а вот рука её смущает до дрожи. Но то ли мои многочисленные поцелуи лица и шеи помогли ей расслабиться, то ли Эве просто нужно было время, чтобы настроиться на нужный лад – в конце концов она перестала сжимать ножки и позволила мне погладить её там, где было изумительно горячо и влажно. Это безобразно возбуждало меня... снова. Но я стойко продолжал исследовать особенности удовольствия своей девушки, держа свои желания при себе. Эва изгибалась и покачивала бёдрами, тяжело дыша, слегка постанывая, закусывая губки. А потом не выдержала и взяла мою руку в свои. И буквально через несколько секунд с её губ сорвался такой долгожданный для меня крик наслаждения – я поспешил прикрыть одной рукой её сладкие искусанные губки, а другой продолжил ласкать свои личные райские врата. Эва дергалась и извивалась в моих руках, а я испытывал какое-то садистское удовольствие от её конвульсий. На самом деле, я, конечно, знал, что это вовсе не неприятные ощущения – просто они очень сильные, до судорог. А потом, отпустив её рот, я шепнул на ушко:
– Эва, можно, я... войти?
Она молча кивнула. И моё горячечное безумие повторилось ещё раз. Почти так же быстро. Теперь я не сдерживался, потому что мы оба уже получили своё, и просто наслаждался возможностью быть с ней. Быть в ней. Быть одним целым.
ЭВЕЛИНА
Мне было стыдно показываться на глаза друзьям Дахи после того, что случилось в подсобке. Я была почти уверена, что все сразу поймут, куда это мы пропали на такое долгое время, и подумают обо мне невесть что. Оно, конечно, будет не так далеко от истины, но легче от этого не становилось. Я ужасно смущалась и уговаривала жениха отвезти меня домой, а он обнимал, гладил и целовал меня без конца, кажется, особенно не прислушиваясь. Мурлыкал что-то на своём языке, вперемежку с признаниями в любви на русском. Он был похож на довольного кота, только что наевшегося сметаны, и это наполняло меня гордостью. Я ведь в этом совсем ничего не смыслю, ничего не умею и многого не понимаю. А ему хорошо со мной, он выглядит таким удовлетворённым, таким влюблённым. Честно говоря, то, что он сделал со мной... рукой – стало для меня откровением. Я и не думала, что мужчины занимаются такими вещами со своими женщинами... ведь это кажется бессмысленным... на первый взгляд. Но это оказывается так... приятно! После всех этих сладких судорог моё тело благодарно растеклось, как после хорошего массажа. Было так... хорошо... даже не верилось, что так будет теперь всегда. Что Дахи в самом деле женится на мне и мы станем делить дом и постель... всегда, каждый день. Он такой ласковый, такой внимательный – мой Дахи. Кажется, до него я и не знала, что такое настоящее удовольствие.
Он не захотел везти меня домой, потому что там нас сразу разлучат. Там нельзя обниматься и целоваться всласть. Поэтому мы поехали в парк на окраине города – настоящий оазис, оплот победы человека над природой, взятой в плен и приученной ходить по струнке. Пышные кусты, обрезанные чётко по геометрической форме, ровный, как ковёр, газон, постоянно поливаемый оросительной системой, клумбы, поражающие воображение разнообразием и пёстростью в свете многочисленных прожекторов...
Мы с Дахи разулись и стали ходить босиком по мягкой влажной траве, уворачиваясь, а порой и подставляясь под прохладные брызги. Было свежо, стало можно дышать полной грудью, в отличие от атмосферы несколько часов назад, когда мы направлялись в кафе. Тогда мне казалось, что воздух заменили на раскалённую лаву, которая обжигает, почти как пар в хаммаме, и кислорода не хватает, но вдыхать страшно...
Побродив немного, мы уселись на лавочку, Дахи обнял меня за талию привычным ласковым движением, и я подумала, что уже не понимаю, как я раньше без этого жила. Без его рук, без его губ, без его голоса. Отними у меня всё это сейчас – и я забуду, зачем мне, вообще, это всё: мечты, работа, жизнь...
– Твои родители не будут волноваться, что нас так долго нет? – спросила я осторожно, пригладив мои любимые чёрные курчавые волосы, непослушно выбивавшиеся из причёски, которую Дахи наводил перед выходом.
Он с улыбкой прикрыл и пожал плечами:
– Они не мешать. Я отключить телефон.
– Хулиган! – засмеялась я, представляя, как суровая миссис Насгулл переживает за честь сына, но и не думая делать то же самое.
– Эва, я любить первый раз! Не хотеть думать, что думать отец и мать.
– Как это возможно, что ты никогда раньше не влюблялся? – удивлённо спросила я.
Дахи уже говорил это раньше, но мне всё равно верилось с трудом.
– Почему это удивлять?
– Ты уже давно взрослый и... ты нравишься женщинам. Неужели ни одна из них тебя не привлекла?
И вдруг в его глазах мелькнуло такое, что моё сердце камнем рухнуло вниз. Да, он любил. Но не хочет признаваться. То, что мелькнуло в его глазах – это боль. Та самая, которую я почувствовала в его сердечной чакре на первом массаже. Он тогда отреагировал на мой вопрос очень стандартно: сильно удивился, почти до злости. Мол, как ты можешь это знать?! А со мной такое бывало. Не на каждом массаже, не с каждым человеком. Думаю, это какая-то особая сонастройка – наверное, она бывает только с симпатичными мне людьми. С Русиком, с Евгением Николаевичем, с Дахи. И тогда исцеляющая сила моего массажа возрастает в разы. О боже, неужели я излечила Дахи от той несчастной любви?!
– Ты от неё сбежал в Россию? – сверкнула в моей голове ещё одна догадка.
Дахи долго молчал, сосредоточенно глядя мне в лицо, а потом кивнул.
– Это в прошлое, – сказал он тихо. – Теперь всё забыть. Только ты. Я люблю тебя, Эва.
Я потянулась, чтобы обнять его – он перетащил меня к себе на колени и крепко прижал к себе.
– Я тоже люблю тебя, Дахи, – прошептала я, и одинокая слезинка скатилась по моей щеке.
Глава 34. ЭВЕЛИНА
Сильное любопытство мучило меня. Я понимала, что лучше забыть об этом факте личной истории Дахи – так будет спокойнее всем – но это мне не удавалось.
Дома нас, как ни странно, никто не встречал в гневе и расстройстве оттого, что мы даже трубку не брали. Дахи проводил меня до спальни и крепко поцеловал на прощанье. Откровенно говоря, это прощание было больше похоже на обещание. Думаю, если бы я предложила своему жениху зайти, он бы не отказался. Но моё настроение уже сменилось со взбудораженно-влюблённого на более меланхоличное, и мы с Дахи отправились спать. Каждый в свою комнату.
Глупо ревновать к тому, что было до меня. Я ведь вижу, как он влюблён, что он готов связать со мной свою жизнь. Навсегда. Чем не доказательство? А всё-таки хотелось знать наверняка. И у меня созрел коварный план. Утром, ещё до завтрака, я нашла Еву и предложила ей сделать массаж. Все необходимые приспособления в доме имелись, а какой у них был набор масел – мм!
Дахи тоже услышал наш разговор и был несколько расстроен, что я не предложила того же самого ему.
– Тебя я смогу помассировать в любой момент, а с Евой мы неизвестно, когда снова увидимся, – назидательным тоном ответила я.
Она проводила меня в специальную комнату и, быстро разоблачившись, легла на подготовленный стол на живот.
– Люблю массаж, – призналась Ева.
Это было мне на руку. По моим наблюдениям, в мире, вообще, мало людей, которые не любят массаж, но в данном случае это было особенно важно. Я планировала доставить Еве много удовольствия, а взамен получить информацию.
Начав процедуру, первое время я молчала, затем завела с «клиенткой» ничего не значащий разговор о её жизни здесь, а потом, когда Ева начала постанывать от удовольствия, сказала как бы между прочим:
– Знаешь, какое-то время я избегала ухаживаний Дахи, потому что думала, что ничего путного из этого не выйдет.
– О, дорогая, знала бы ты, как я избегала ухаживаний своего мужа... Я бегала от него буквально по разным частям света, но он всё равно меня настиг.
– Правда? – удивилась я. – А почему?
Ева пожала плечами:
– Он ведь женат. Дважды. И он хотел, чтобы я жила с ним здесь, в чужой стране, где всё мне враждебно.
– И как же ты решилась?
– Я полюбила его. Так сильно, что это стало сильнее меня. И ещё... он отпустил меня. Он долго преследовал меня, пытаясь то удержать силой, то задобрить подарками, то вскружить голову – словами и ласками... А потом вдруг отпустил. У нас случился очередной конфликт из-за его обмана, и Терджан не стал оправдываться передо мной. Сказал, что больше не хочет мучить меня – и уехал. А я поняла, что не могу без него. Что лучше пусть обманывает, удерживает силой, кружит голову – но будет рядом. Что никто другой мне не нужен.
Я вздохнула, внутренне подтверждая её слова. Я чувствую к своему жениху то же самое. Он нужен мне, как воздух.
– А ты почему сомневалась в Дахи? – спросила Ева.
– Ну, знаешь, он ведь иностранец, богач и... красивый. Боже, он такой красивый... Я никогда раньше не позволяла себе влюбляться в красивых мальчиков! Они же все донжуаны...
Ева рассмеялась:
– Ну уж, ты обобщаешь!
– Хочешь сказать, Дахи не такой? И у него не было много женщин?
– Не знаю, Лина, честно, не знаю. Мы с ним никогда не обсуждали такие вещи, а с кем он встречался вне дома – мне невдомёк.
– И он никогда не приводил домой девушку... познакомить с родителями? Ну, вот как меня.
– При мне – никогда.
Наверное, это было неприлично. Может быть, та женщина была чьей-то невестой или даже женой...
– Лина, тебе не нужно переживать по поводу прежних привязанностей Дахи, – мягко сказала Ева. – Совершенно очевидно, что он любит тебя, а прочее – неважно. Он настроен очень серьёзно, даже готов пойти против желаний матери – это о многом говорит. Дахи воспитан в традиционных ценностях, он уважает свою мать и прислушивается к её мнению. Но ты для него важнее. Не забивай себе голову всякими несущественными глупостями – просто будь счастлива.
Хороший совет. Да, пожалуй, так будет правильно.
Отпустив Еву, я нашла Дахи и предложила ему массаж, но он отказался (точнее, попросил отложить) и повёл меня на завтрак. Его мать сегодня выглядела траурно. Одетая во всё тёмное, бледная, со скорбным выражением лица и совсем без аппетита. После завтрака она попросила нас с Дахи уединиться с нею в малой гостиной. Там Зойра собрала все свои силы и всё-таки взглянула на меня. Не сквозь меня и без этого удручающего пренебрежения.
– Я вижу, намерения ваши тверды, – сказала она, а Дахи перевёл (конечно, не так гладко, как я здесь привожу, но вполне понятно). – Должна признать, вы приятно удивили меня, юная леди, тем, что не отказались от моего сына, когда я сказала, будто он будет лишён богатства. Вы ведь понимаете, насколько неприятно мне было бы отдать своего первенца охотнице за деньгами?
Договорив, Дахи фыркнул и вступил с матерью в непонятный мне диалог. Она отвечала коротко, нервно, раздражённо, а потом и вовсе его прекратила.
– Я сказать, что любой мой брак здесь быть по расчёт, – пояснил мне жених. – Но мать, конечно, сказать, что это другой.
Зойра снова уставилась мне в глаза и заговорила всё тем же мёртвым размеренным тоном:
– У меня есть к вам просьба. Очень большая. Это важно для меня. Раз уж мой сын не может жениться на соотечественнице, я хотела бы, чтобы вы стали ею, насколько это возможно.
Дахи вздохнул и робко посмотрел на меня:
– Она хочет, чтобы ты приняла нашего Бога.
– Покрестилась в твою религию?! – изумлённо переспросила я.
– Да, – он улыбнулся. – Это называть по другой, но – да.
– Зачем?
Дахи пожал плечами:
– Моя мать – она... релиджес... Это важно для неё.
– Довольно с нас одной иноверки в семье! – сказала Зойра, а Дахи нехотя перевёл.
Понятно, она говорит про Еву. Третья жена ей, как кость поперек горла, а тут ещё я...
Зойра продолжала с ожиданием смотреть на меня своими жутковатыми чёрными глазами. Прямо-таки ведьмовскими... Стоит ещё семь раз подумать, прежде чем становиться невесткой такой женщины.
– Мне надо подумать! – пропищала я, Дахи передал это своей матери, и мы покинули комнату.
Сразу стало легче дышать. Дахи отвёл меня в сад, усадил на скамейку. Он выглядел задумчивым. Достал смартфон. Значит, хочет выразить какие-то сложные мысли...
– Я знаю, мама производит порой пугающее впечатление, но тебе не нужно её бояться, Эва.
– Ты прав, она меня пугает. Этот её взгляд...
– Просто она... беспокоится за нас. За меня, за нашу семью. Она живёт в убеждении, что религия – один из главных столпов счастья. Что нельзя жить хорошо, если не верить в Бога и не исполнять Его заветов.
– А ты? Тоже в это веришь?
– Я не всегда жил так, как велит Господь...
– Например, в том, что касается личной жизни?
– Эва... я бы не хотел, чтобы ты считала меня... каким-то оголтелым развратником. Я, конечно, не святой, со мной всякое бывало, но сейчас я полон благих намерений...
– Ты был близок с той женщиной, которую любил до меня? – выпалила я на одном дыхании, не успев остановить саму себя.
Дахи вспыхнул и заговорил по-русски:
– Что? Эва, зачем ты это спрашивать? Это всё не важно, я же сказать..!
– Это важно... для меня. Я не могу перестать думать об этом.
Он вздохнул, покачал головой.
– Это значит нет? – уточнила я.
– Это значит, я хотеть, чтобы ты забыть это. Как я.
Но меня несло:
– Она замужем?
– Эва!!! Она не существовать! Это неправда! Я не люблю её! Я люблю тебя!
О господи, что за глупость? Зачем я мучаю себя и его? Я придвинулась к Дахи, погладила по голове, прижалась губами к его щеке. Прошептала:
– Ты прав. Прости. Давай поговорим о твоём боге.
Дахи недоверчиво посмотрел на меня, но увидев мою робкую улыбку, оживился и сказал в смартфон:
– Верно я понимаю, что твой бог не будет против, если ты присягнёшь на верность другому?
Я улыбнулась шире:
– А я верно понимаю, что ты тоже хочешь этого, как и твоя мать?
Дахи поджал губы, как будто стараясь сдержать улыбку, и прислонился своим лбом к моему лбу.
– Мы бы провести обряд по правила и традиции... Ты бы стать моя перед Бог, а я твой. Все быть рады... мои родители и... я.
Ну вот, признался. Я стукнула его пальцем по носу, а потом поцеловала в губы. Хороший мой, милый мальчик...
– Эва, ты согласиться? – тяжело дыша мне в рот, прошептал Дахи.
– Я ещё не решила, любимый.
– Когда ты решить?
– Сегодня. Мне надо подумать.
Он кивнул с совсем серьёзным выражением лица. Проводил меня до комнаты и оставил одну. Подумать. А я, конечно, позвонила бабуле.
Глава 35.
– Ба, вот ты как бы поступила, если бы твой любимый мужчина, с которым ты собираешься провести остаток жизни, попросил тебя принять иудаизм?
– Шо, дотсю?! Почему иудаизм?!
– Ну это я к примеру. Понимаешь?
– Та ясень пень, твоя бабуся ещё не выжила из ума. Он тебе условие поставил? Или крестишься, или прости-прощай? Вот же ж поганец, мог бы и предупредить, прежде чем под юбку лезть...
Мои щёки вспыхивают багряным румянцем.
– Да нет же, ба, не ставил он мне никаких условий. Просто он хочет со мной... ну, как бы, обвенчаться.
– Аа, ну тогда не вижу препятствий, дотсю.
– Не видишь? Но ведь принять чью-то веру – это не значит просто признать, что бога зовут так-то, а его пророка так-то. Это значит, изменить свою жизнь в соответствии с его правилами...
– Это Дахи тебе так сказал?
– Даже если он заверит меня в обратном, всё равно станет подсознательно ждать от меня этого.
– Значит, сделайте бумагу, где черным по белому написано, на шо ты согласна, а на шо нет.
– Фи, бумага – это как-то... неблагородно.
– Ну-ну, тогда давай, суй голову в петлю, бабуся благословляет. Благородная ты моя...
Я тяжело вздохнула и попрощалась. Это непростое решение мне всё-таки придётся принять самой.
Я нашла Дахи в детской. Замерла на пороге, спрятавшись за косяком, и, пока меня не заметили, наблюдала, как старший брат общается с младшими. Мальчик лет восьми просто повис у Дахи на шее, безуспешно пытаясь повалить его на спину. Тот же, не обращая на это никакого внимания, разговаривал с юношей немного моложе себя, одновременно похожего и неуловимо отличающегося от него внешне. Другие сидели или носились рядом, поглядывая на старшего брата с восхищением и каким-то даже трепетом. Я, конечно, не запомнила, кого из них как зовут... Тут девочка-подросток заметила меня и указала брату, пробормотав что-то неразборчиво.
Дахи сразу обернулся, подскочил, взгляд его залила теплота и нежность.
– Эва... ты уже решить?
Я мельком посмотрела на его многочисленных братьев и сестер и невольно залилась краской: было неловко разговаривать под их внимательными взглядами. Дахи правильно понял моё замешательство, взял за руку и снова повёл в сад.
– Ты так мило с ними общаешься... – сказала я искренне, от души растроганная идиллической картиной.
Дахи кивнул:
– Я всегда быть в толпа дети. Это... потребность.
– Ты любишь детей?
– Конечно! Я надеяться, что у нас быть много дети.
– Много – это сколько? – осторожно уточнила я.
Он пожал плечами:
– Пять? Семь? Моя мать иметь пять дети. Айша – четыре. Ева – один. Пока.
Мои глаза округлились:
– Не уверена, что смогу родить семерых детей...
– Сколько смочь, Эва, я быть рад.
Я нервно улыбнулась. Пора было переходить к основной теме... Дахи заметил моё волнение, достал смартфон.
– Эва, ты сильно переживаешь из-за этой просьбы моей матери?
– Да скрывать не стану, я обеспокоена.
– Не стоит. Мы можем пожениться, а потом, если ты надумаешь...
– Вряд ли что-то изменится.
– Значит, всё останется как есть. Я всё равно люблю тебя.
Я опустила взгляд. Его уверения согревали мне душу, но в то же время я чувствовала за собой какую-то вину. Небольшую, вроде недосказанности или недоделанности.
– Хочешь домой? – спросил Дахи. – Кажется, мы немного загостились. Этот дом и на меня начал действовать угнетающе.
О да, я хотела вернуться в Россию. Там всё было проще. Там мы могли спрятаться в квартире Дахи от всех и вся и принадлежать только друг другу. Я честно кивнула, нырнула в его объятия, но потом тихо спросила:
– А что я должна буду делать, если соглашусь?
Дахи пожал плечами.
– Ничего особенного. Пройти два ритуала: посвящения и бракосочетания. Если захочешь, можешь иногда посещать вместе со мной богослужения. Но, честно признаться, я и сам не бог весть какой набожный.
– И всё? Мне не придётся носить постоянно платки и длинные юбки и молиться твоему богу по пять раз в день?
Дахи с улыбкой покачал головой.
– Нет. Конечно, нет. Я, разумеется, планирую посвящать в свою веру наших детей, но ты сможешь участвовать в этом ровно настолько, насколько сама будешь готова.
Я шмыгнула носом и спрятала лицо на плече любимого. Решение было принято.
Процедура оказалась очень простой. Меня одели в нарядные одежды, привезли в храм, и в присутствии всей семьи священник заунывно читал какие-то тексты на непонятном языке. Дахи заранее немного рассказал мне об их содержании, и я не усмотрела в нём ничего оскорбительного для себя. После чтения мне было предложено поклясться в том, что я верю в существование и истинность их Бога и его пророка. Эти короткие слова я выучила на их же языке, и произнесла, ничуть не покривив душой. Дело в том, что я искренне верила: всё это разные имена и разные пути к одному и тому же. Пути отличаются средствами, и подходят для разных людей. Возможно, этот конкретный путь не совсем мне подходит (но это неточно), однако это не мешает мне признать его настоящим.
Ева очень искренне поздравила меня с принятием этой веры.
– Если бы только я могла переступить через свои убеждения, то непременно сделала бы это! – сказала она. – Меня долго мучило то, что я не всей душой предана мужу... Но я отчаянно боюсь стать предательницей... понимаешь? как Пётр, что трижды отрекся от Христа в день, когда его схватили солдаты, но ведь ему угрожала смерть, а я... в общем, я не смогла. И бесконечно признательна мужу и всем его домашним за то, с каким пониманием они к этому отнеслись.
Дахи и вовсе не мог ничего вымолвить от переполнявших его чувств. Зойра тоже смотрела на меня намного более благосклонно, чем прежде. В честь моего посвящения устроили торжественный семейный обед, а после нас с Дахи торжественно проводили до автомобиля, на котором мы торжественно отбыли в аэропорт. Свадьба была назначена через два месяца, на родине жениха. Мне поручили привезти туда маму и бабушку (а если есть желание, то и друзей) – всё остальное его семья брала на себя.
Дахи всю дорогу фонтанировал планами: нам нужен свой дом в пригороде – негоже детям расти в каменных джунглях. А может быть, всё-таки поселимся у него на родине? Там родители будут очень помогать с воспитанием детей... Самому младшему брату Дахи недавно исполнилось два, и этот мини-дядя имел все шансы крепко подружиться со своим старшим племянником.
Я слушала его с веселым и восторженным смехом. Меня радовало каждое его слово, каждое отзывалось теплом в груди. Конечно, жить поблизости от его мамы мне бы не хотелось, но... там видно будет.
Однако уже на родной земле я почувствовала страшную усталость, как будто из меня выжали все соки. Тут было уже утро, но эту ночь я почти не спала. Голова гулко звенела, а ноги подгибались. Хотелось под тёплое крылышко бабули, да и ей, наверное, нужно увидеть меня. Поэтому я попросила жениха отвезти меня домой, а не к себе.
– Завтра увидимся, ладно?
Он скроил грустную мордочку, но послушно кивнул и сделал, как я сказала.
Бабуля, против своего обыкновения, крепко разобняла и расцеловала меня.
– Я уж думала, шо они там тебя в плен взяли!
– Да ну, брось, ба, меня всего-то четыре дня не было...
– А кажись, целая вечность, дотсю.
Я устало улыбнулась ей, протопала в душ, а когда выбралась оттуда – немного посвежевшая и расслабленная – раздался звонок в дверь. Бабуля вышла из кухни, глянула на меня вопросительно и отправилась открывать.
На лестничной клетке, возвышаясь над её седой головой, маячила моя любимая шевелюра цвета воронова крыла.
– Добрый утро, – проговорил мой любимый голос с моим любимым акцентом. – Эва уже спать?
– Не успела, – прыснула бабуля и сделала шаг в сторону, открывая Дахи вид на коридор и меня – мокрую, завернутую в махровое полотенце и отчего-то ужасно счастливую. Он не может без меня... это так мило!
Дахи помчался ко мне, на ходу скидывая мокасины. Подхватил на руки, прижал к себе, уткнулся лицом в шею.
– Я так скучать, Эва... Можно, я спать с тобой?
Я погладила его по голове, запустив пальцы в мокрые волосы (принять душ он тоже успел), обхватила ладошками лицо, прижалась губами к губам. Да, я хочу этого. Как бы ни устала, всё равно хочу. Чтобы он спал рядом со мной. И мне радостно. Что он пришёл. Что не может без меня. Я тоже не могу.
Бабуля умилённо наблюдала за нашими нежностями, сложив руки на груди. Я бросила на неё недовольный взгляд и, сразу поняв намёк, Дахи потащил меня в спальню. Отвернулся, чтобы я переоделась в ночную сорочку. Сам скинул с себя всё, кроме трусов и майки, и улёгся на мою полутораспальную кроватку. Анекдот! Ему даже не удалось до конца выпрямить ноги. Но это его не смущало. Он поманил меня к себе, крепко обнял, пробормотал:
– Завтра мы спать у меня, – и похоже, собрался в самом деле спать!
Я-то была уверена, что он станет приставать ко мне, даже подготовилась к этому морально. Хотела этого, несмотря на зверскую усталость. А он просто уснул! Полный сюрпризов молодой человек...
