Текст книги "Кендермор (ЛП)"

Автор книги: Мари Кирхофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 10

Чтобы найти магазин и собрать вещи, у Финеса почти не осталось времени. Он пошел на риск и решил проехаться на извозчике; отчасти еще и из-за того, что понятия не имел, в какой стороне расположен его магазин. Финес босиком доковылял до первого оживленного перекрестка и подозвал запряженный кендером двухколесный экипаж.

Водитель, семенящий между двумя перекладинами, прикрепленными к сидению для пассажира, резко затормозил и подошел к нему. Финес назвал кендеру свой адрес. Некоторое время Финес молча трясся в повозке, которая спускалась и поднималась по ступенькам, миновала школьный двор, до отказа набитый маленькими кендерами, пока водитель не признался, что он сам не совсем понимает, где они находятся.

– Но у моего приятеля есть карта Кендермора. Она-то и расскажет нам все, что нужно знать, – утешил его водитель.

Извозчик встретился с другом, продавцом жареных каштанов. Последовали затяжные переговоры; миновав еще несколько лестничных проемов и споткнувшись о загон у закрытого фермерского магазинчика, отчего вмиг проснувшиеся цыплята разлетелись в разные стороны, Финес начал узнавать соседние магазины.

– Здесь!

Оторвав побелевшие пальцы от подлокотников, мужчина указал направо.

– Это мой магазин.

Он с тоской смотрел на до боли знакомые витрины, ибо теперь он начинал сомневаться, увидит ли их еще когда-нибудь.

Резко затормозив, извозчик зарылся по щиколотки в землю, отчего его задумавшийся пассажир пролетел по инерции еще немного. Он надул губы:

– Мне бы хотелось, чтобы впредь ты так не поступал.

Мужчина отпрыгнул от повозки и направился к магазину.

– Эй, подожди! А где же мои тридцать монеток? – спросил оскорбленный кендер, гневно бросив перекладины на землю. – Вор! Помогите, вор!

Около дюжины кендеров на улице оторвались от дел и, виновато посмотрев в их сторону, поспешно засунули руки в карманы.

– Кто-нибудь, держите его! – продолжал кендер. – Он никто – обыкновенный босяк с гоблинской физиономией, мошенник, козлодой, и это ничтожество присвоило мои сорок монет!

Финес, больше всего задетый комментарием насчет своего сходства с гоблином, обернулся и зарычал:

– Я живу и работаю в этом доме, если до тебя еще не дошло! И отдам твои двадцать монет прямо сейчас.

Настырный кендер наступал Финесу на пятки все время, пока тот рылся в карманах, разыскивая ключ. Ключа не оказалось, чему Финес не особенно удивился. Он также понимал, что в выдвижном ящике комода, используемом под кассу, деньги тоже искать бесполезно. Однако кое-какие деньжата он прятал в потайном месте, за расшатанной доской на стене в приемной.

Обнаружив искомую доску, Финес рывком дернул ее вверх. Отскочив, доска открыла полость, из которой вывалилась крохотная оловянная шкатулка.

– Эй, вот это чисто сработано! Я бы никогда не додумался сюда заглянуть, – сказал кендер, не отстающий от Финеса ни на шаг. Мужчина без комментариев раскрыл шкатулку. Она оказалась пустой.

– Зато кому-то такая идея в голову пришла, – сказал он. Надо же, все наличные деньги, которые у него были! Он обвел взглядом комнату, пытаясь приглядеть что нибудь, что могло заинтересовать кендера.

И тут его осенило. Скоро он разбогатеет, не так ли?

– Сейчас у меня нет ни монетки. Возьми что угодно, что тебе понравится, – он обвел комнату широким жестом и отступил в полумрак комнаты для обследований. – Когда будешь уходить, запри за собой дверь.

– Вот это да, спасибо! – воскликнул кендер, округлив изумленные глаза. – Ух ты, вы только взгляните на это…

Но Финес уже не слушал. Чтобы завершить сборы, оставалось не так много времени. Он рванулся к буфету в задней части комнаты и первым делом отыскал запасную пару сапог. "Они далеко не так удобны, как те, что я потерял", – с сожалением подумал он, натягивая их наощупь на ноги. Затем он снял с крючка походную сумку, заметив при этом: чтобы одеться, нужно покинуть комнату и подняться по ступенькам на второй этаж. Следующим этапом он извлек из-за пазухи половинку карты Кендермора и положил ее в сумку, поднялся по лестнице, чтобы сменить рубашку, одеть пиджак и собрать остальные необходимые вещи.

Спускаясь в комнату для обследований с пожитками и захваченным по пути вяленым окороком, он решил не зажигать свечу, пока не дождется Транспрингера, чтобы не привлекать посетителей. Немного посидев в темноте, он начал дремать, ибо ноющие кости требовали отдыха.

Болезненный стон, раздавшийся из глубокой тени, заставил его мигом вскочить на ноги.

– Транспрингер?

Он приоткрыли ставни дрожащими руками, и на пол упал тусклый лучик солнечного света. С замиранием сердца Финес двинулся в направлении, откуда доносился звук.

Незамеченное в полумраке, на кресле для обследований возлежало тело крепкого, массивного мужчины со стрижеными жесткими волосами, маленькими глазками и сплющенным носом с широкими крыльями. Сквозь прижатый к правому боку клочок белой ткани сочилась кровь.

– Кто вы? Что случилось? – выдохнул Финес, бросившись к мужчине. – Вам срочно нужна помощь!

– Потому-то я и пришел. Вы ведь врач? – процедил человек сквозь сцепленные зубы.

– Я? Наверное. То есть да, – заикаясь, ответил Финес, почти потерявший бдительность. Он привык к болячкам и охам миролюбивых обитателей Кендермора. Повидал бесчисленные синяки, но очень мало крови. Этот же тип, к тому же отвратительной наружности, за пару секунд терял столько крови, сколько Финесу не доводилось видеть вот уже несколько месяцев.

Он бережно приподнял окровавленную тряпицу. Когда высохший край тряпочки зацепил рану, пациент конвульсивно дернулся. Финес вздрогнул.

– Извиняюсь.

Приоткрыв ставню пошире, он обследовал рану, которая оказалась обширной, глубокой, диаметром почти пять дюймов. Хотя он никогда не встречал ничего подобного, Финес, тем не менее, был убежден, что это рана от меча.

– Кто вы?

– Меня зовут Дензил.

– Просто Дензил?

Человек равнодушно взглянул на него.

– Просто Дензил.

– И что же с тобой случилось, Дензил? – повторил он свой вопрос.

– Да ничего. Маленький домашний скандал.

Голос мужчины становился все слабее.

– Ты что, рубил мечом мясо? – с насмешкой поинтересовался Финес.

– Кто здесь упомянул меч? – сурово оборвал его человек по имени Дензил. Он немного приподнялся на локтях, чтобы придать своему слабому телу угрожающий вид. – Послушай, просто залатай меня, и постарайся при этом не открывать рта.

Финес беспомощно смотрел на него.

– Я не могу зашивать раны, нанесенные мечом. Я не настолько хороший – то есть немного не того рода – доктор. Надо бы тебе поискать хирурга.

Он прижал к ране грязную тряпку, отчего мужчина снова дернулся.

– Прости.

– Но больше никого нет. Я не доверился бы ни одному кендерскому врачу, даже если бы единственное, что от него требовалось – меня задушить.

Финес видел, как пальцы мужчины обвили подлокотники.

– Кроме того, я не могу передвигаться.

– Можешь, – голос Финеса вместо того, чтобы обнадеживать, звучал отчаянно. – Просто прижми тряпочку к ране и…

– У меня осталось достаточно силенок, чтобы как следует отделать несговорчивого врача, – угрожающе произнес мужчина. Что-то в его крохотных глазенках подсказало Финесу – этот Дензил с удовольствием потратит остатки сил, чтобы его угроза не осталась пустыми словами.

Финес налил в тазик трехдневной давности воду и порвал на полоски несколько чистых лоскутков.

– Я сделаю все, от меня зависящее, но ты подвернулся в неподходящее время. Кроме того, и вознаграждение я требую приличное.

– Заплачу, – холодно парировал мужчина.

– И сколько же ты заплатишь наперед? – неуверенно поинтересовался Финес, все еще сомневающийся, а сможет ли он реально помочь этому человеку. Насколько он себе представлял, если ничего не выйдет, Дензил по крайней мере уж точно не сможет его поколотить, а ежели дела пойдут удачно – ни у кого не должно быть претензий. Бизнес есть бизнес!

Мужчина бросил на него сердитый взгляд. С огромным усилием он засунул руку за пазуху и извлек из-под рубашки кошелек. Отмеряв приблизительно половину его "начинки" – по крайней мере двадцать стальных монет, вот так находка! – он откинулся на спинку кресла.

– А теперь приступай к работе.

Финес заставил себя отвлечься от денег и переключиться на рану пациента. Завидев бледное лицо Дензила, покрывшееся испариной, он выхватил полупустую бутылку вина, уложенную в дорожной сумке, откупорил и протянул ее мужчине. Он-то думал, тот сделает один большой глоток, но Дезил закинул голову и несколькими шумными глотками, разбрызгав изрядное количество, опустошил бутыль до дна.

Финес судорожно перебирал все способы зашивания ран, или, по крайней мере, остановки кровотечения. Сперва он подумал о расплавленном воске, но тут же отказался от подобной мысли. Конечно, на время он и прикроет рану, и остановит кровь, но как только воск остынет, при малейшем движении он отвалится.

Пожалуй, можно было бы сжать его посильнее. Но как? С такой раной на боку велика вероятность сломать Дензилу ребра прежде, чем остановится кровь.

Взгляд его упал на бечевки, используемые аптекарем для связывания в пучки благоухающих эвкалиптовых листьев, которые добавлял в свой чудо-эликсир Финес. Не оставляя эту мысль, он порылся в выдвижных комодных ящиках; в одном из них обнаружилась иголка, которой он изредка штопал прохудившиеся башмаки. Скоренько вытерев ее о рукав, он продел в ушко нитку и отложил в сторону. Добавив в тазик с водой еще несколько эвкалиптовых листьев, он аккуратно промыл настоем рану. Мужчина уже потерял сознание, а потому ему было все равно.

Стянув вместе края раны, Финес принялся сшивать лоскуты кожи, то и дело поглядывая на образец стежков – декоративную вышивку крестиком на ковровой дорожке. Приходилось сосредотачиваться исключительно на аккуратности работы, иначе, осознай он, чем сейчас занимается, он непременно вогнал бы иголку себе в палец. По ходу дела Финес вытирал заливающий глаза пот.

Дензил зашевелился и тихо застонал под иглой. Финес поспешно наложил два последних шва, и тут пациент открыл глаза. Закрепив конец нити узелком, Финес в волнении ступил назад, ожидая, что мужчина заревет от боли.

В глазах Дензила быстро засветилось понимание. Прошло время, и с его лица мало-помалу сошла мертвенная бледность. Лишь едва содрогнувшись, он взглянул на конопляную бечевку, стягивающую его бок.

– Достаточно неплохая работенка для шарлатана. Аккуратные, тонкие швы…

Выражение его лица значительно смягчилось и стало даже миролюбивым, когда он продекламировал: – "И тлену нет здесь места – стройные деревья зеленью одеты…" Квивален Сот, Песня Птиц Вайретского Леса.

Либо мужчина бредил, либо, что казалось куда удивительнее, почти не чувствовал боли. Голос его звучал уверенно, точно так же двигались и руки.

– Несомненно, тебе знакомо это произведение, – продолжал человек в кресле. – Его написал величайший поэт всех времен и народов.

– Конечно, – безучастно поддакнул Финес. Этот мужчина был каким-то странным, от одного его вида бросало в дрожь, и Финесу хотелось как можно быстрее выпроводить незваного посетителя вон. – Кажется, тебе уже намного лучше. Понимаешь, я собираюсь уезжать из города, и если ты не возражаешь…

– Я отдохну здесь еще несколько минут, – сказал мужчина. – После такой большой кровопотери я чувствую себя выжатым лимоном.

Он крепко сжал кулачищи, так что под запятнанной засохшей кровью рубашкой заиграли мускулы.

– Как хочешь, – быстро ответил Финес; с большим усилием он подавил в себе порыв откланяться странному незнакомцу, когда покидал комнату. Можно просто подождать прихода Транспрингера в приемной; к тому времени этот Дензил, возможно, будет в состоянии уйти.

Хотелось бы знать, что за дела привели человека подобного сорта – а Дензил, несомненно, был закоренелым рубакой – в Кендермор? Возможно, он обычный наемник, которому случилось проходить мимо. Выглянув в крохотное оконце, Финес решил, что Транспрингер уже опоздал. Хотя ничего другого от кендера ждать не приходилось, Финесу все же хотелось, чтобы его сопровождающий поторопился. След дочери мэра, Дамарис, ни в коем случае не должен остыть. Но сильнее всего он желал скорейшего прихода кендера потому, что не хотел долго оставаться наедине с Дензилом.

Прошло совсем немного времени, которое Финес потратил на выпроваживание особенно любопытных пациентов, прежде чем появился Транспрингер Лохмоног. Кендер ввалился в дверь магазинчика, грациозно крутанувшись на пороге, так что его новая малиновая накидка очертила в воздухе цветной круг.

– Тебе не кажется, что для путешествия в местность, которая зовется Руинами, эта твоя одежда малость не годится? – спросил Финес.

– И тебе приветик. Я всегда начинаю новое приключение со смены гардероба, – объяснил Транспрингер. – В действительности обычай переодеваться перед боевыми действиями появился впервые в Тарсалонии – было такое место, очень напоминало здешнее – давным-давно…

– Это не приключение, – решительно оборвал его Финес. – Мы всего лишь отправляемся на поиски Дамарис Метвингер, чтобы вернуть ее обратно, и тогда наемный охотник, посланный за твоим племянником Тассельхоффом, не получит депеши, что его не нужно доставлять в Кендермор из какого-то местечка под названием Утеха, а вместе с ним и вторую половинку моей карты, – на одном дыхании закончил он.

– Правильно. Приключение, – глаза Транспрингера мельком пронеслись по комнате. – Тебе нравится работа доктора?

Только теперь Финес заметил, что извозчик утащил с собой все, что оставалось на полках в комнате ожидания.

– Нравилось…

Вдруг он вспомнил о Дензиле.

– Я уже готов идти, – сказал он, вступая в полумрак комнаты для обследований.

– Вот только отпущу последнего пациента, а потом соберу вещи.

Он ступил вглубь комнаты и вгляделся в кресло.

Дензил исчез.

Но куда он мог деться? Финес растерялся. Здесь не было черного хода, только крохотное окошко в стене, подобное тому, что он видел в лавке у торговки свечами. Он услышал бы любой шум, доносящийся из этой комнаты, а прохудившиеся доски на полу мгновенно выдали бы шаги. Дензил должен был выскользнуть через окно, в конце концов решил мужчина, однако ему и в голову не приходило, каким образом он это сделал. Стальные монетки так и лежали на том месте, где их оставил Финес – рядом с дорожной сумкой. Исчезновение мужчины было таким же странным, как и его появление. Нервно передернув плечами, Финес ссыпал монетки в карман и взялся за кожаные лямки рюкзачка. Но тут же нахмурился, увидев, что половинка карты небрежно высовывается из сумки. "Растяпа, я должно быть зацепил ее, когда доставал для Дензила флягу", – заключил он, перекладывая карту за пазуху – для пущей надежности.

Закрыв в комнате для обследований ставни, он выпроводил Транспрингера за входную дверь, уверившись, что табличка "Закрыто" обращена надписью наружу, и лишь потом в сопровождении пожилого кендера направился к северо-восточной окраине Кендермора, на поиски Дамарис Метвингер.

Прошло пять томительных минут, и из дверного проема вслед за кендером и человеком, которые ускакали на двух пони, выскользнула темная фигура. Прижимая руку к боку, чтобы утихомирить боль в ране, оставшейся на память после недавней победы на дуэли, мужчина избрал другое направление. Профессиональный наемник, он только что натолкнулся на очередную, а возможно, и последнюю работенку, если, конечно, указанные на половинке карты трофеи действительно существуют. На этот раз придется поработать на себя. Он вывел из ближайшего проулка коня – темного, норовистого боевого скакуна – и отправился за провизией на месяц: ему представлялось, этого времени должно хватить с головой, чтобы отыскать деревушку Утеху и кендера по имени Тассельхофф.

ГЛАВА 11

– Раз, два, три, взяли!

Раз, два, три, взяли!

Тас, Вудроу и семеро овражных гномов тянули что есть силы, но намокшая повозка напрочь отказывалась двигаться с места. Им удалось вытащить ее из воды почти на половину. Однако теперь она окончательно увязла в грязи.

Стоящий по пояс в воде Вудроу разжал вцепившиеся в веревку руки и потянулся в полный рост. Движение это только усилило пульсирующую боль в пояснице.

– Прошу прощения, госпожа Хорнслагер, но мне слабо верится в то, что мы в состоянии это сделать. За последние двести рывков повозка не сдвинулась ни на дюйм.

– Никогда не сдавайся, Вудроу. Эти слова стоят того, чтобы с ними жить, – ответила сидящая на крыше повозки Гизелла. – А теперь дружненько – раз, два, три, взяли!

Но еще до того, как она произнесла слово "взяли!", все девять работников побросали веревки и устало потащились к берегу. Те овражные гномы, что работали на мелководье, попадали прямо на мокрые песчаные насыпи. Тас последовал их примеру и растянулся на спине на крохотном островке травы, пробившейся сквозь толщу соленого прибрежного песка. В конце концов рядышком с ним приземлился и Вудроу, уронив голову на колени.

– Да что с вами творится? Вы все – лодыри и бездельники, вот что с вами! – вопила Гизелла. Она мерила шагами тесную крышу своего обиталища. – Вы думаете, я проделала весь этот путь, чтобы теперь сдаться? Думаете, я равнодушно пожму плечами и скажу: "Что-то события оборачиваются немного не в мою пользу, так что лучше посижу-ка я тут и себя пожалею"?

– Угомонись, Гизелла, – ответил Тас. – Мы устали. Только что пережили кораблекрушение, так дай же нам пяток минут дух перевести, хорошо?

Гизелла внимательно осмотрела растянувшуюся на песке команду.

– Может, ты и прав. Подойди сюда и помоги мне спуститься с этой штуковины.

Она скромно протянула навстречу ладошку.

Вудроу устало поднялся на ноги и пошлепал к повозке. Гизелла свесила ноги с крыши, после чего, слегка подпрыгнув, соскользнула на руки Вудроу. Худощавый юноша ушел по щиколотки в грязь.

– О, – промурлыкала она, – ты намного сильнее, чем кажешься на первый взгляд. Мне кажется, опасность возбуждает еще сильнее, а ты не находишь?

Щеки Вудроу вспыхнули ярким румянцем, и он чуть было не уронил Гизеллу, так поспешно опустил ее на землю и удрал на берег. Когда наконец гномиха приземлилась на сухом клочке земли в нескольких дюжинах шагов от юноши, она отчаянно пыхтела.

– Что ты в самом деле, Вудроу – это же совсем невинное замечание! Не знаю, что на тебя местами находит, – принялась жаловаться она. – Разве раньше с тобой никто не флиртовал?

Вудроу сидел, обхватив колени и пристально уставившись в землю.

– Нет, мэм, думаю, нет, – пробормотал он.

Это уж совсем не укладывалось в голове у Гизеллы, так что она оставила столь безнадежную тему и присоединилась к остальным, удобно растянувшись на песке.

Вудроу проснулся, чуть светало. Вначале он ничего не понял, пока, наконец, до него не дошло, что короткий послеполуденный отдых обернулся двадцатью часами непробудного сна. Тас свернулся на боку, Гизелла тихонько посапывала, овражные гномы, сбившиеся в кучу, изредка дергались во сне. Живот Вудроу заурчал, напоминая, что вот уже почти сутки в нем ничего не было. Юноша побрел на юг в надежде отыскать что-нибудь съедобное.

Песчаный берег продолжался где-то с милю, уступая место скалистым выступам, гравию и обветрившимся земляным наносам. Начиная отсюда, брести по побережью становилось все труднее, и Вудроу перебрался на землю. "Пока я слышу шум прибоя", – рассуждал он, – "я не потеряюсь". Вскоре он наткнулся на заросли дикой малины. Наполнив шляпу спелыми алыми фруктами, он присел на землю, чтобы тут же отведать находку.

Его пиршество прервало какое-то движение в глубине зарослей. Вудроу перевернулся на живот и распластался на земле, прислушиваясь. Звук донесся снова; это было фырканье лошади.

Он осторожно приподнял голову. В некоторых местах, особенно там, где малина наползала на шишковатые деревья и валуны, Вудроу мог стоять в кустах в полный рост. Он медленно пробрался к полянке внутри зарослей, и тут неудержимо расхохотался, вскочив на ноги и присвистывая. В кустах малины, удовлетворенно чавкая, паслись две лошади Гизеллы. Они легко пробрались сквозь колючие заросли к стоявшему поодаль Вудроу.

– Как же я рад, что с вами все в порядке! – смеялся Вудроу, обхватив руками шеи коней. – Я так боялся, что больше никогда вас не увижу…

Лошади тем временем тыкались носом в карманы Вудроу.

– Боюсь, вы уже нашли кое-что получше, чем я мог вам предложить, прямо здесь, в этом малиннике, – фыркнул Вудроу. – Давайте-ка соберем немного ягодок и отнесем их остальным, согласны?

Вудроу вновь наполнил шапку и набрал полный подол ягод, завязав рубашку, как фартук. Затем они двинулись на север, к песчаной отмели.

Тассельхофф только-только поднялся и сидел на траве, усердно протирая заспанные глаза, когда появился Вудроу в сопровождении двух лошадей. Все остальные проснулись тотчас же и с гвалтом накинулись на малину. Пока спутники завтракали, Вудроу завел коней на мелководье и стал впрягать их в повозку.

– О, это замечательная мысль! – воскликнула Гизелла, оторвав глаза от пригоршни ягод. – Не могу дождаться, пока высохнут мои вещи, чтобы одеться хоть сколько-нибудь пристойно.

Она презрительно оглядела простецкую серую одежду, в которую вынуждена была облачиться после кораблекрушения.

Вудроу как раз закончил прилаживать упряжь и стал впереди коней.

– Я не уверен, сможем ли мы вообще вытащить повозку, госпожа Хорнслагер, – предупредил он. – Упряжь всю ночь пролежала под водой и теперь находится, мягко говоря, не в лучшем состоянии. Кожа может не выдержать нагрузки и порваться.

Гизелла молча скрестила пальцы. Вудроу повлек коней за собой, пока мало-помалу упряжь не натянулась под титаническим усилием. Повозка медленно шатнулась вперед, потом назад, и наконец двинулась вслед медленно бредущей упряжке. Кони Когда повозка вышла на мелководье, и из нее вытекла большая часть воды, лошади пошли резвее.

– Тпру! – произнес Вудроу и погладил каждую лошадь по морде. Повозка стояла на песке, вода все еще вытекала из-под двери и сочилась из щелей между досками в полу.

– Ура! – закричала Гизелла, хлопая в ладоши. – Не теряя времени, нужно собираться в дорогу.

– Я так не думаю, госпожа Хорнслагер, – вышел из-за повозки Вудроу, качая головой. – Повреждены оба передних колеса, а передняя ось дала нехорошую трещину. Наша повозка не пройдет и мили, как перевернется.

– Ну а починить ее мы в состоянии? – Гизелла обвела повозку широким жестом. – Люди уже не раз занимались ремонтом повозок, или я не права? Тут мне как раз все ясно.

Вудроу кивнул.

– Да, мэм, мы могли бы починить ее…

– Ну так сделай это!

– … если бы в нашем распоряжении были все нужные инструменты. Например, кузничный горн, кувалда, наковальня. Да еще несколько подмастерьев и инструменты для работ по дереву. Но без этих вещей мы не в состоянии отремонтировать ее.

– Ох.

Когда Гизелла с тоской взглянула на повозку, ее руки вяло упали по бокам. Но затем, резко шлепнув себя по бокам, она сказала:

– Чему быть, того не миновать. Давайте спасать все, что сможем, и двигаться.

У меня все еще остался кое-какой груз, а потому мне все еще нужно попасть в Кендермор к Ярмарке урожая.

Гномиха мельком взглянула на Тассельхоффа.

– Надеюсь, это подразумевает продолжение нашего сотрудничества.

Прошло больше половины дня, когда Гизелла наконец объявила непродолжительный перерыв. Овражные гномы свалились на землю раньше, чем гномиха перевалилась через седло и тяжело плюхнулась на землю. Подъехавший на второй лошади Вудроу подождал, пока сидевший впереди кендер не спрыгнет вниз, а потом и сам соскочил с седла.

Место, избранное Гизеллой для привала, находилось на гребне пологого холма, который восточнее образовывал более высокие складки, а двумя милями далее образовывал горный хребет. Холмы были лишены растительности, за исключением высокой, напоминающей пшеницу, колышущейся под ветром травы да нескольких голых деревьев. Солнце давало тепло, однако дул легкий ветерок, пронизывающий и холодный, единственное напоминание о том, что в этих суровых землях сейчас властвовала осень.

– Раздай остатки ягод, Вудроу, – распорядилась Гизелла. – Только я возьму немного прежде, чем эти овражные гномы начнут набивать ими пасти. И еще воды, – добавила она после секундного раздумья.

Вудроу снял со спин лошадей две рубашки Гизеллы, спасенные из оставленной повозки и наполненные ягодами. Их воротники и запястья были завязаны узлами, а рукавами пользовались, чтобы крепить импровизированные мешки к лошадиным шеям. Юноша отвязал рубашки и задержался, пристально вглядываясь в лошадиные шеи.

– Могу поклясться, когда утром мы отправлялись в дорогу, они были полными. Должно быть, в тряске через верх высыпалось почти на дюйм ягод.

Тас виновато засунул заляпанные красным соком пальцы за пояс.

– Удивительно, – заметил он, подставляя испытывающему взгляду Гизеллы спину.

Но о чем бы она ни думала, вслух Гизелла не сказала ничего, только помогла Вудроу отсыпать себе пригоршню малины.

– Ты не узнаешь часом окружающую местность? – спросила она Тассельхоффа. – Совсем ничего? Может быть, ты найдешь сходство с одной из пометок на твоих нелепых картах…

Тас покачал головой.

– Мне знакомо множество мест, но эта местность к ним не относится. Видимо, тут не бывал ни один из моих родственников, потому что ничего похожего на картах я не вижу – ни пустынных холмов, ни высокой травы.

Все карты Таса были разложены полукругом подле него.

– Ну конечно, мы в своих странствиях никогда не забредали так далеко. Поэтому все пометки должны быть еще впереди.

– Остается надеяться, – вздохнула Гизелла. – Скоро мы отправимся на поиски хоть каких-то намеков на цивилизацию.

Едва эти слова успели слететь с губ Гизеллы, Вудроу оторвался от еды и наклонил голову в сторону, внимательно прислушиваясь к едва различимому звуку в некотором отдалении.

Но овражные гномы и не думали отдыхать. Фонду расценил внезапную тишину как знак, что становится невыносимо скучно, и как раз в этот миг затянул морскую песенку, которой их научил Тассельхофф, в обработке овражных гномов. Вудроу гневно замахал на него руками, пытаясь заставить их прекратить пение. Но агары восприняли этот жест как своего рода куплет и немедля включили его в песню, поголовно размахивая руками в такт музыке.

Вудроу беспомощно посмотрел на Тассельхоффа. Слепо подчиняясь внутреннему чутью, кендер тут же взял инициативу в свои руки и оказался среди пляшущих агаров, ухватив за шиворот Фонду. Они кубарем покатились по земле, затормозив прямо у ног Гизеллы; при этом Фонду и не думал прекращать завывания. Только когда овражный гном поднял глаза и увидел лицо своей госпожи, ее губы, плотно прижатые к пальцу, Фонду мгновенно прекратил петь и заорал:

– Госпожа с огненными волосами говорит заткнуться! Заткнуться!..

Пение резко прекратилось, а овражные гномы замерли на месте. Плюк, балансировавший на одной ноге, замахал руками, резко дернулся, три раза подпрыгнул и, молотя воздух наподобие ветряной мельницы, повалился на макушку своему брату, Слурпу. Оба вскочили на ноги и решительно зажали ладошками рты.

Только теперь Вудроу снова прислушался. Прошло несколько томительных минут.

– Ну? – спросила шепотом Гизелла.

Не поворачиваясь к ней, Вудроу столь же тихо ответил:

– Пение. Я слышу пение.

– Замечательно! – прошипела Гизелла. – Наверное, еще одно сборище овражных гномов. Можешь сообщить что-нибудь еще?

– Нет, мэм. То ли они настолько сильно искажают слова, то ли поют на языке, которого я не понимаю – не могу разобрать ни одного слова. Хотя в целом звучит так, будто там собрался на спевку хор, – добавил он.

– За этими проклятыми сорняками ничего не разглядеть, – сплюнула Гизелла, что есть силы двинув по обступившей ее траве выше гномьего роста. – Вудроу, подсади меня на лошадь.

Вудроу сцепил пальцы, образовав что-то вроде ступеньки, и подбросил Гизеллу на спину ее коня. Она прикрыла глаза козырьком ладони и осмотрела горизонт.

– Вижу красный флаг, пересекающий наш путь. Выглядит он так, будто это – чей то семейный геральдический герб, – наконец заявила гномиха. – Не так уж далеко отсюда. Впереди должна быть дорога. Нужно попытаться нагнать их, кем бы они ни были.

Лошадь Гизеллы легко помчалась через высокую траву. Вудроу с Тасом поспешно запрыгнули на своего коня и кинулись вдогонку, а овражные гномы трусцой семенили вслед за ними.

У Таса появилась идея, как привлечь внимание тех, кто двигался по дороге. Обернувшись в седле, он закричал предводителю овражных гномов:

– Пойте! Фонду, пойте!

И кендер запел песню, которой их учил.

 
Если ты живешь у моря, если дух твой молодой.
Расцелуй свою красотку и айда за мной!
 

И тогда пришел ответ.

 
Эль в отелях, а отцовы взбучки колесо фортуны унесет.
Вместо этого с пышной Уинфред вас дорога позовет.
 

Тассельхофф видел, что флаг прекратил движение вперед, а вместе с тем с его поля зрения исчезла Гизелла. Чуть позже они с Вудроу вырвались из цепких объятий травы и оказались на дороге. Гизелла спешилась и приняла ту же позу «иди-ка сюда», которой она пользовалась в таверне: руки в бока, волосы отброшены назад. Ее окружала дюжина гномов; все без исключения поглаживали бороды и неуклюже вертели в руках шляпы.

Команда путешествовала пешком: большинство гномов относятся к лошадям с явным недоверием. Они выстроились двумя прямыми шеренгами по шестеро в каждой, а во главе всего шествия шагал один-единственный гном. Одетые в искрящиеся, наполированные до блеска кольчуги и кожаные сапоги по колено, все они были вооружены заткнутыми за пояс боевыми молотами, а через одно плечо у каждого была перекинута бухта веревки. На голове у предводителя группы красовался богато украшенный шлем с пучком зеленых петушиных перьев на макушке. Гизелла бросила в сторону Вудроу и Таса жеманный взгляд и невинно захлопала ресницами, когда они подошли поближе.

– Мальчики, – сказала она, – имею честь представить вам барона Кракольда из деревушки Рословигген.

Она повернулась обратно и послала воздушный поцелуй щеголявшему зелеными перьями гному. Тас не стал бы утверждать наверняка, что тот покраснел – румяная от природы физиономия почти целиком скрывалась за обширной бородой. "Он явно не соответствует ни одному моему представлению о баронах", – подумал Тас, который, когда доходило дело, мысленно представлял себе сияющие доспехи, развевающийся на плечах плащ и гарцующего рядом оруженосца.

Гизелла тем делом обвила плечи барона руками и заключила его в объятия.

– Барон… мне так нравится, как это звучит, а вам?… со своими людьми только что покончили с каким-то важным заданием и теперь возвращаются домой, в родную деревеньку барона. Им очень хотелось бы, чтобы мы составили им компанию. Не вижу причин отвергать столь великодушное предложение.