Текст книги "Кендермор (ЛП)"

Автор книги: Мари Кирхофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Финес побелел и схватился за сердце.

– Плохо, – сказал Транспрингер. – А я так ждал, что снова с ним повидаюсь! Да ладно, наши пути обязательно еще пересекутся.

– Плохо с брачным обязательством, – вдруг заметил садовник. С корней черенка осыпались крохотные комочки земли, когда он потащился к сводчатому коридору, ведущему к наружной лестнице. – У нынешней молодежи нет никакого уважения к традициям. Хотя не думаю, что мэр опечалится до такой степени, чтобы послать за дочерью наемного охотника.

Байджелоу исчез в последнем проеме, но эхо подхватило его слова и разнесло по пустым коридорам невнятное бормотание. Но разум Финеса все же успел их подхватить, и в его мозгу зародилась идея, безрассудная и опасная. Найти Дамарис и притащить ее обратно, тогда Тассельхоффу все же придется вернуться – чтобы принести ему карту. Финес понятия не имел, где искать Тассельхоффа, зато Дамарис сказала однозначно, что отправляется к Руинам – любимому кендерами мусорнику, где обычно устраивались пикники.

Финес не заметил, как Транспрингер беззаботно выскользнул из дворца, пока не осознал, что остался один. Он поспешил миновать колоннаду арок и увидел отражение Транспрингера танцующим в прямоугольной лужице перед входом.

– Эй, подожди! Куда ты? – прокричал ему вслед человек.

Кендер сидел на корточках на невысокой приступке над прудом и проворно мастерил из промасленной бумажной карты кораблик. Обернув треугольный кусочек бумаги вокруг тонкой, ровной палочки, он скрепил их так, что получилась мачта. Добавив три мелких камушка для балласта, кендер легонько подтолкнул лодку в центр пруда.

– Транспрингер, ты говорил, что хочешь снова увидеть племянника? – волнуясь, спросил Финес. – Байджелоу прав. Мэр никогда не пошлет вдогонку собственной дочери наемного охотника. Но кто-нибудь другой – скажем, к примеру, я – может привезти Дамарис из Руин обратно, и тогда твой племянник все же вернется для венчания.

– Ты необыкновенно добр… как бишь тебя зовут?… хотя это не играет роли. Такое с обвенчанными при рождении случается сплошь и рядом. Одни устают ждать других. В конечном итоге они все равно к этому придут, хотят они того или нет.

Он подтолкнул лодку длинной веточкой.

– Но я настаиваю! Нет никаких проблем. Просто это последнее, что я могу предпринять в отношении карты, – осторожно добавил Финес.

– Ах да, карта, – Транспрингер поднял глаза от лодки и кивнул. – Если подумать, то я много лет уже не был в Руинах. Может, стоит развеяться?

– Но тебе нет надобности ехать со мной, – поспешно заверил его Финес.

– А без меня ты пропадешь, – упорствовал Транспрингер. – Кстати, ты ведь не представляешь, как выглядит Дамарис, а я знаю.

Финесу пришлось признать, что его слова не лишены здравого смысла.

– Нам нужно отправляться как можно скорее. Как насчет завтра, пополудни, после того, как соберем припасы? А еще мы должны быть уверены, что никто не отправит письмо наемному охотнику, посланному за Тассельхоффом.

– Не беспокойся о пожитках, у меня богатый опыт путешествий. Рассказывал ли я тебе, как однажды чуть было не отправился на луну? – спросил Транспрингер. Финес покачал головой. – Замечательная история для тех, кто в пути. Приготовь все, что нужно тебе, а я соберу все, что понадобится мне. Встретимся сразу после полудня в твоем магазине.

Финесу оставалось надеяться, что он сумеет найти дорогу назад, к своему дому, до того, как подойдет назначенный срок.

Внезапно поднявшийся легкий осенний ветерок вызвал рябь на поверхности пруда, и одна из крохотных волн ударилась о борт маленького суденышка Транспрингера, потопив его в считанные секунды. Финес с беспокойством подумал, предзнаменование это или же просто незначительное морское бедствие.

ГЛАВА 9

Тассельхофф, Гизелла и Вудроу находились на борту корабля; Гизелла продолжала настаивать, чтобы называли его не иначе, как «остроносой смертью». Позади к единственной мачте была прикреплена ее повозка, ибо не нашлось больше ничего, за что можно было закрепить веревку. Коней привязали к той же мачте и стреножили, что бы животные не бродили по палубе. Они дико вращали глазами и раздували ноздри при каждом толчке. Успокоить их не удавалось даже Вудроу.

– Итак, отчаливаем, – отрывисто объявила Гизелла. – Пусть кто-нибудь приведет эту посудину в движение.

Вудроу выглядел малость смущенным.

– Я вырос на ферме, мэм. И ничего не понимаю в управлении кораблями. Я-то думал, вы знаете, как это делается…

– Я? – запищала она. – Гномы не переваривают воду!

– Что-то не заметно, – вмешался Тас. – Мой друг Флинт… вы же помните его? Так вот, не так давно с ним приключился небольшой лодочный инцидент. Видите ли, Карамон (это самый крупный из моих друзей, воин) пытался голыми руками выудить из воды рыбину, а лодчонка была совсем крохотной, оттого и перевернулась; Флинт же не умеет плавать, и когда Танис выловил его за воротник, лицо Флинта успело приобрести неестественный синюшный цвет! Флинт говорил, что это от нехватки воздуха, а мне кажется – он настолько рассвирепел. После этого случая гном подхватил простуду.

– Плохо, – сказал Вудроу. – И что же он делал со своей фобией?

– Флинт говорил, что помогает держаться от кендеров по возможности дальше, – неохотно пробормотал Тас. Гизелла не удостоила рассказ Таса вниманием.

– Насколько он может быть тяжел в управлении? Просто поднять парус, – рассуждала она, указывая на кусок белой парусины, обмотанный вокруг прочной, обтесанной деревянной балки, заостренной к краям, – а тогда лодка отвезет тебя, куда прикажешь. Я права?

Вудроу нахмурился.

– Не думаю, что это настолько просто, госпожа Хорнслагер.

– Никто даже не побеспокоился спросить у меня, не знаю ли я, как плавать на кораблях, – раздраженно выдал Тас в самый разгар беседы.

– Ну и, знаешь? – недоверчиво переспросила Гизелла.

– Конечно! – воскликнул кендер, безмерно довольный, что все внимание теперь приковано к нему. – Я всю жизнь плавал на лодках с дядюшкой Транспрингером.

Счастливый Тас шмыгнул мимо Гизеллы, обхватил руками мачту и, усмехаясь, принялся раскачиваться вокруг нее.

– Ты не слишком согрешила против истины, Гизелла, – сказал он, положив руку на деревянную перекладину с обмотанной вокруг парусиной. – Ты прикрепляешь эту штуку – она зовется реей – вот сюда, на мачту, а потом на ней натягиваешь парус. Но управлять надо не им, а теми палками, что торчат из бортов на киле.

– Мне всегда казалось, что эти "палки" располагаются на корме и зовутся веслами, – кротко заметил Вудроу.

– Я знаю, но пытаюсь все несколько упростить для Гизеллы, – осадил его взглядом Тас. – Я думал, ты ничего не понимаешь в кораблях…

Вудроу поспешно воздел обе руки.

– Не понимаю. Прости.

– Тогда все в порядке, – закончил объяснение Тас. – Все, что нам нужно сделать – определить, откуда дует ветер, поймать его парусом и направить нос корабля на восток. Рано или поздно мы просто обязаны наткнуться на берег.

Тас облизал палец и неуверенно подставил его под ветерок, повертел его так и эдак, снова обслюнявил, а затем воздел его так высоко, куда едва смог дотянуться.

Гизелла придвинулась к Вудроу поближе.

– Что это он делает? – тихонько спросила она.

– Кажется, пытается определить, откуда дует ветер, – прошептал в ответ Вудроу, боясь, что его слова могут достичь ушей кендера.

– Похоже, ветер с севера, – наконец заключил Тассельхофф. Он повернулся к Фонду, который вместе с полудюжиной овражных гномов вызвался поработать палубным матросом у "госпожи с чудесными волосами". В данный момент палубные матросы, перегнувшись через борт, увлеченно наблюдали за пузырьками пены на гребнях волн.

– Фонду, построй команду.

Фонду пробурчал что-то невразумительное и принялся парами оттаскивать соплеменников от бортов, толкая их в сторону повозки. После того, как их спины упирались в бок повозки, они образовывали некое подобие линии, почти прямой.

Заложив руки за спину, Тассельхофф прошелся вдоль шеренги. Один из овражных гномов – Фонду звал его Боксом – залез в ухо пальцем и рассеянно ковырялся в нем до тех пор, пока не попал на глаза Тассельхоффу.

– Прекрати немедленно! – набросился на него кендер, напустив на себя вид свирепейшего из морских капитанов. – Вы не должны и помышлять ни о чем подобном на построении! Это морской корабль, и вы обязаны вести себя, как подобает настоящим морякам.

Овражный гном поспешно вытащил палец, но перед тем, как вытереть об рубашку, тоскливо проводил его глазами. Тассельхофф начал проводить инструктаж, обходя корабль и указывая на каждый предмет, к которому подходил ближе.

– Вот это корма, а это – киль. По краям палубы – борта. Маленький домишко на киле – каюта. Не обращайте внимания, между собой мы будем называть ее маленьким домиком. Там мы будем спать. Высокая палка посередине – мачта. Мы повесим на нее огромный кусок ткани, называемый парусом. Ваша работа, – сказал он, поворачиваясь лицом к овражным гномам, – очень важна: вы будете поднимать и опускать парус, дергая за веревки.

Реакция команды последовала незамедлительно: гномы засопели и кинулись беспорядочно виснуть на веревках, парусине, словом, где ни попадя.

– Нет, нет же, – завопил Тас. – не сейчас! Подождите, пока я не скажу!

Овражные гномы побрели назад, к повозке.

– Нельзя виснуть на веревках, когда вам заблагорассудится, иначе вы можете погубить весь корабль. А сейчас, шаг за шагом, делайте только то, что вам скажу я…

Несколькими часами спустя, к наступлению сумерек, кендер, не привыкший давать хоть какие-нибудь определенные инструкции, наконец управился с семью овражными гномами, которые, в свою очередь, не привыкли следовать никаким инструкциям, а тем более четким; однако им удалось поднять парус, сняться с якоря и даже положить восьмисотфутовое судно на более-менее правильный курс.

Гизелла и Тас сидели на крыше каюты, прислонившись спинами к перилам. Так как крыша каюты изгибалась в сторону рулевой палубы, Вудроу стоял по правую руку и руководил уборкой правой палубы. Под неусыпным контролем человека там же на левой палубе занимался овражный гном по имени Плук. Глядя, как мальчишка почти втыкает пальцы в ледяную воду, Вудроу наконец не выдержал.

– Ненавижу вмешиваться не в свои дела, – начал он, – но как мы узнаем без карты, где мы и как расскажем, куда нам надо?

Тассельхофф распахнул один глаз.

– По этому поводу мне в голову пришло несколько идей.

Гизелла застонала.

– Прежде чем критиковать мои предложения, – обиделся Тас, – могла бы сперва их выслушать. Нужно быть чуть-чуть терпимее.

– Ох, ну давай послушаем, – вздохнула гномиха.

– Спасибо, – съязвил Тас. – Мне кажется, что до Кендермора нам предстоит долгий путь, по моим прикидкам самое меньшее пятьсот миль. Чем большее расстояние мы покроем, тем для нас же лучше. Так что я считаю: нам нужно двигаться на восток, север или юг, и как можно дальше. Когда мы наконец достигнем земли, мы будем знать, что заехали так далеко, как смогли.

Гизелла медленно повернула голову и оглядела кендера.

– Да это же мои мысли! Иногда ты можешь приятно удивлять, Непоседа, – призналась она. – На том и порешим. Мы останемся на судне так долго, как позволят обстоятельства. Побудешь рулевым, а, Вудроу? Будь другом…

Приняв это окончательное решение, гномиха удалилась в повозку.

Вудроу взглянул на Таса.

– На первых парах, Вудроу, поглядывай, чтобы скалы оставались позади. До тех пор, пока они уменьшаются, мы движемся прямо от них. Как только они исчезнут из виду – а событие это не заставит себя ждать – мы станем ориентироваться по солнцу.

– Откуда ты знаешь столько об управлении судном? – простодушно поинтересовался Вудроу.

Ответ Таса был прозаичным.

– Я совершенно в этом не разбираюсь. Но, как картограферу, мне часто приходится ориентироваться по солнцу во время наземных путешествий. Если на земле работает, то не вижу причин, по которым этот метод не сработает на море.

Вудроу кивнул и стал наблюдать за прибрежными утесами, пока они не растаяли с наступлением ночи в белесом лунном сиянии.

На следующий день, ранним утром, Вудроу заметил на севере островок суши, а прищурив глаза и присмотревшись повнимательнее, он выяснил, что это либо обширный остров, либо выдающийся в море полуостров. Он изменил курс, чтобы не выпускать клочок земли из виду.

– По тому, как быстро мы мимо него пройдем, можно оценить нашу скорость, – резонно заметил он.

На третий день они следовали по каналу шириной почти десять миль, разделявшему остров и еще один клочок суши. Постепенно сужаясь, пролив внезапно резко расширился на востоке. После непродолжительного голосования все согласились, что следует снова скорректировать курс и теперь двигаться параллельно береговой линии. Этой же ночью звезды заслонили облака.

На следующий день солнце так и не появилось. Ночь сменилась серым, хмурым рассветом, и на море опустился густой туман. Не было и намека на ветерок, так что судно, которое с подачи Гизеллы окрестили "Прокат", едва волочилось. Но все облегченно вздохнули, когда к середине утра ветер окреп, унес прочь туман и поднял настроение путешественников. В любом случае, овражные гномы были настолько счастливы, что тут же затеяли игру "Овражный гном за бортом", которая заключалась в бесконечных скачках, падениях или выбрасывании соседей за борт, отчего Тассельхофф с Вудроу не остались без работы: они толкали паршивцев к веревкам и то и дело затаскивали пострадавших на палубу. Даже терпеливый юноша сорвался и пригрозил никого не спасать, если игра впредь продолжится. Однако единственного слова предмета их обожествления, Гизеллы, оказалось достаточно для прекращения свалки.

Тем временем все утро ветер продолжал усиливаться. К полудню Тас уже стоял на раскачивающейся палубе, длинные пряди, выбивающиеся из хохолка, больно хлестали по плечам, а туника и штанишки напрочь промокли от ледяных брызг морской воды.

– Если так пойдет и дальше, мы можем оказаться в крайне затруднительном положении, – завопила Гизелла, пытаясь перекричать оглушительное хлопанье парусины, рев ударяющихся о палубу волн и заунывное завывание ветра в веревках и щелях деревянных конструкций. Еще через мгновение она спешно уползла внутрь повозки, дабы спастись от ветра и брызг.

Четверо овражных гномов, словно покорные утята, выстроились в шеренгу и направились к повозке вслед за Гизеллой.

– И куда это вы направились? – закричал Тас, ухватив одного из дезертиров за воротник.

– Моя холодно, – промычал овражный гном. – Все намокли и забрызганы. В маленьком домике тепло и сухо.

– Нет, вам туда нельзя, – предостерег Тас. – Теперь вы моряки, а моряки ни за что не покидают поста, особенно при столь незначительном ветре и брызгах.

В этот момент над морем громыхнул раскат грома, и с неба на палубу начал срываться мелкий дождик.

– Или когда идет дождь, – с сомнением добавил Тас. Он заколебался. – Хотя дождь куда хуже легкого ветерка и брызг.

Овражные гномы обменялись взглядами и вновь уставились на Таса, не на шутку озадаченные. Теперь они по крайней мере не бежали сломя голову к каюте, но кто мог поручиться, что они вернутся на свои посты?

Вдруг Тас просиял.

– Знаю! Я научу вас матросской песенке!

Тас отвел каждого по отдельности овражного гнома на рабочее место и затянул песню.

 
Если ты живешь у моря, если дух твой молодой.
Расцелуй свою красотку и айда за мной!
Натянули паруса да подняли якоря.
Полетели вслед за ветром через Балифор в моря.
 

Вскоре под песенку Таса прихлопывали и притопывали все овражные гномы, и, подхватив припев: «Эй, сплюнь через плечо, нам все нипочем!» – принялись подбрасывать друг друга в воздух.

Достаточно утомленный после уборки палубы, Вудроу забеспокоился, чтобы овражные гномы не начали сталкивать друг друга за борт. Ведь при теперешней скорости судна на этот раз им ни за что не удастся остановиться и спасти утопающего. Он собирался было предупредить Таса об опасности, когда морскую гладь всего в сотне ярдов от судна озарила ослепительная вспышка молнии. И уже через минуту на крохотное суденышко обрушился шквальный ветер, опрокинув его на левый борт заставив гарцующих овражных гномов похвататься за поручни. Едва "Прокат" выпрямился, последовал второй порыв, раздался глухой треск, и в парусе появилась трехфутовая прореха.

Тас ухватил ближайшего агара за плечи и закричал:

– Нужно снять парус! Немедля его опустите!

Но овражные гномы бросились к каюте, слишком перепуганные внезапной яростью бури, чтобы быть в чем-то помощниками. Пробежавшись глазами по палубе, Тас обнаружил, что члены экипажа или в панике несутся к каюте, или наскоро заползают под повозку. Кони ржали, храпели и рвались с привязи, а повозка угрожающе раскачивалась.

Вудроу плюхнулся на одно колено, размазал левой рукой мусор и что есть мочи вцепился в поручни. Он беспомощно следил за ковыляющим по палубе Тасом.

С третьим порывом ветра ревущие волны устремились на палубу, вымыв нескольких овражных гномов из-под повозки, и с силой швырнули их на противоположные поручни. Они поползли было обратно, но тут в и без того раздутый парус ударил четвертый шквал. Трещина расширилась до дыры, потом появились другие трещинки, и в конце концов парус треснул пополам и свободно повис на рее. Свободный конец развевался над морем до тех пор, пока не зацепился; тут он затрещал, завертелся в воздухе, оторвался от веревки и полетел в пенящиеся волны.

Оставшуюся половинку паруса с силой швырнуло на повозку. Дверь повозки распахнулась, и на пороге появилась Гизелла с расширенными от ужаса глазами. Повозка подпрыгнула и заскользила по палубе, а затем снова врезалась в мачту. Гизелла попробовала спуститься по ступенькам, но судно качнулось, и ее бросило обратно, внутрь. Об стену повозки разбилась еще одна волна, под натиском которой треснули две из трех удерживающих ее на палубе веревок.

– Госпожа Хорнслагер! – закричал Вудроу. Он с ужасом следил за скользящей по наклонной палубе повозкой, удерживаемой теперь только одной веревкой. Но веревка пока держалась. Последовал звук, от которого сердце Вудроу чуть не замерло, и на мачте появилась белая, извилистая трещинка. Передок повозки врезался в ограждение, и колеса перекинулись за борт. От такого резкого перемещения центра тяжести корабль наклонился, и на палубу хлынула вода. Секундой позже повозка исчезла за бортом целиком и заскользила по волнам, увлекаемая верхней половиной мачты.

Корабль так и не выправился; он продолжал раскачиваться на волнах, а по затопленной палубе гуляли волны. Кони визжали и били копытами по скользкой палубе. Видя, что корабль неминуемо погибнет, Вудроу перепрыгнул через капитанский мостик и схватился за обломок мачты. Его нож разрубил поводья лошадей, так что теперь они не тянули ко дну полузатопленное судно.

Когда вода ворвалась в каюту, Фонду и другие овражные гномы, что нашли тут пристанище, спотыкаясь, ломанулись на палубу. На перевернутый корабль обрушился гигантский водяной вал, и палуба накренилась еще сильнее. Когда груз внутри корабля перемещался с места на место, до Таса доносились глухие звуки ударов и падения.

– Безнадежно! – крикнул он овражным гномам. – Корабль тонет! Прыгайте за борт! Уплывайте как можно дальше!

Вудроу с лошадьми были уже в воде, когда к ним присоединился Тас. Несколько овражных гномов плавали на досках, выброшенные за борт, когда корабль перевернулся. Мгновение спустя судно погрузилось в пенящуюся пучину, а на поверхности остались только обломки досок, порванные веревки, исполосованный в клочья парус. Кендер, человек и овражные гномы вцепились в раскачивающиеся в ледяной воде осколки. Дождь и ветер свирепствовали еще некоторое время, а затем вдруг внезапно прекратились. Вскоре из-за низких серых туч выглянуло блеклое солнышко.

Какое-то время они качались на плавающих обломках в безмолвии. Никто – ни Тас, ни Вудроу – не хотел говорить, даже думать не мог о Гизелле. Наконец тишину нарушил Фонду.

– А где госпожа с красивыми волосами? – спросил он. Поглядев сперва на Таса, а затем на Вудроу, он добавил: – Фонду не видеть ее.

Вудроу яростно заморгал и отвел глаза.

– Она ушла, Фонду, – проговорил, заикаясь, Тас. – Она находилась в повозке, когда та опрокинулась за борт.

– И когда же она вернется? – поинтересовался Фонду.

– Боюсь, она больше не вернется, – объяснил кендер.

Фонду непонимающе смотрел на Таса несколько секунд, а затем открыл рот – за всю свою жизнь Тасу не доводилось видеть такой всеобъемлющей пасти – и заревел так громко, насколько позволяли легкие.

– Госпооожааа! – завопил он. Сопли текли из его носа почти так же обильно, как из глаз – слезы.

– Тише, Фонду! – распорядился Тас. В перерывах между завываниями Фонду ему показалось, будто он слышит чей-то голос. Вроде бы он что-то вопил…

– Эгегей!

Тас оглянулся. Там, в двух сотнях ярдов позади, на передке вагона восседала Гизелла собственной персоной и махала им насквозь вымокшим шарфом. Раскачивающуюся на волнах компанию обуяла бурная радость, и они беспорядочной гурьбой поплыли ей навстречу. Когда они приблизились, Тас вдруг понял, что Гизелла сидит прямо на гребне волны. Тайна рассеялась, когда гномиха объявила:

– Догадываетесь? Моя повозка плавает!

Фонду так обрадовался, что выбился из фальшивого строя голосов, напевающего: "Эй, сплюнь через плечо, нам все нипочем!", песенки, быстро подхваченной оставшейся группой. Бокс набрал в рот воды и выплеснул ее на Тудду, а вскоре уже вся компания пела, брызгалась, хохотала и плевалась.

Тассельхофф уже почти отчаялся, когда Гизелла, неустойчиво раскачиваясь на крыше полузатопленной повозки, вдруг воскликнула:

– Земля, я вижу впереди землю!

– Наконец-то хорошее предзнаменование, – заметил Вудроу.

– Это, парень, не предзнаменование. Это земля, – поправила его Гизелла. – А значит, сухая одежда, возможность поесть и место для ночлега.

Воодушевленные этими словами, они принялись медленно грести к берегу.