Текст книги "Охота на злодеев. Без экипировки"

Автор книги: Мари Аннет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Похоже на то, – я устало прислонилась к плечу Зуиласа. – Они создали совершенный набор инструментов для борьбы с демонами. Их заклинания пронумерованы, и тот гарпун – это номер девять. Предполагаю, что чем больше число, тем мощнее заклинание.

– Но как они умудряются так быстро сражаться? – спросил Зуилас. – Ты сама говорила, что колдовству нужно время, чтобы снова набрать силу после использования заклинания.

– Я тоже об этом думал, – Эзра поправил свою длинную перчатку, совместив стальные шипы с костяшками пальцев. – Ни одно заклинание не перезаряжается так быстро – за считаные секунды.

Я обняла колени.

– Не думаю, что они перезаряжают заклинания. Наверное, они имеют при себе по дюжине заклинаний каждого вида.

– А-а-а, наверное, эти кольца у них на руках? – догадался Эзра.

– Кольца, – пробормотал Зуилас.

Он повернулся и потянулся назад, оглядываясь. Раздался глухой скрежет, затем он выпрямился и поднял руку.

– Это?

Я моргнула, увидев сломанную полоску стали у него в руке.

– Где ты это взял?

– Сорвал с hh’ainun, когда сбил его с ног.

Взяв браслет, я повертела его в руках. На металле были выгравированы матрицы заклинаний – такие крошечные, что, когда я начала читать их, у меня закружилась голова. Я стала считать количество заклинаний на кольце, шевеля губами.

– Пять.

По пять заклинаний на каждом браслете. А на каждой руке у них примерно пятнадцать колец…

– Сто пятьдесят, – выдал результат Эзра. – Нам нужно разработать план, чтобы они потратили все свои заклинания, и только после этого мы сможем по-настоящему их атаковать.

– Прежде чем мы придумаем, как их победить, нам нужно выяснить, как их найти, – плечи у меня поникли. – Сейчас мы в той же точке, что и вчера.

– Неправда, – уголок рта Эзры приподнялся в улыбке. – Теперь у нас есть след.

Зуилас нахмурился.

– Я не могу отслеживать запахи автомобилей.

– Тебе и не придется, – маг-демон вскочил на ноги. – Встретимся здесь завтра вечером. В восемь часов уже довольно темно, не будет ни пробок, ни свидетелей.

Уголки моих губ опустились вниз.

– Но…

– Это возьми с собой, – постучал он по артефакту у меня в руках. – Оно нам понадобится.

Он ушел, а я еще больше нахмурилась.

– Эзра!

Он оглянулся через плечо.

– Ты не сказал нам, – напомнила я ему. – Что вы с Этерраном хотите получить взамен.

Его левый глаз вспыхнул красным.

– Сначала мы покажем Dīnen et Vh’alyir, что долг и оплата в этом мире могут принимать разные формы, – губы Этеррана изогнулись в улыбке, очень отличавшейся от улыбки Эзры. – Тем более что без посторонней помощи ему этого врага не победить.

Зуилас тихо рыкнул. Демон-маг шагнул к тротуару и через мгновение исчез из виду.

Измученная, я прислонилась к плечу Зуиласа.

– А ведь мы просто собирались обыскать место преступления и посмотреть, что произошло.

– Ты не говорила мне, – хмыкнул Зуилас, – что место преступления – это место засады.

– Я об этом ничего не знала, – покачала я головой, закрыв глаза.

Глава 17

Стоя над журнальным столиком, я пробегала глазами разложенные на нем заметки. Клод и Називер. Варвара Николаева и големы, усиленные кровью демонов. Дядя Джек и Амалия. Я, мои родители и гримуар семейства Атанас. Зуилас и таинственный Двенадцатый Дом. Амулет В’альир, который был «ключом ко всему».

Я взяла копию фотографии с юным Клодом. Принтер зажевал и скомкал бумагу, и теперь лица двух мужчин были окутаны паутиной из тонких белых линий.

Изучая мужчину-альбиноса, я пыталась найти отличия между ним и близнецами. Кто-то клонировал этих колдунов-суперохотников на демонов? Или они изобрели антивозрастное зелье? Или они бессмертны? Не удивлюсь, если на совершенствование их методов борьбы с демонами ушло двадцать лет.

Я прочитала много материалов об отлучении, потому что не могла понять, почему никогда раньше даже не слышала об отлучении демонов от магии.

В прошлый Хэллоуин я выяснила, что, когда большая часть сообщества магов охотилась на Тахеша, колдуны в принципе были не готовы сражаться с демоном, который способен управлять своей магией.

Во время краткого расследования я нашла информацию об одном известном колдуне, который в пятидесятых годах практиковал магию отлучения и разработал лучшие за всю историю современности заклинания отражения, но, кроме него, больше никто и никогда не изобретал заклинания для борьбы с магией демонов… по очень простой причине. Разработка противодействия магии демонов требовала ее подробного изучения. А сделать это было в принципе невозможно, потому что ни один демон не позволит магам исследовать свои способности.

Но колдуны-близнецы изучили магию демонов, и у меня возникло предположение, как они это сделали: с помощью Називера. Двадцать два года назад одна из жертв колдунов в момент нападения увидела крылатого демона, а это значит, что на момент убийства девушки Клод уже заключил контракт с Називером. Он вполне мог более двух десятков лет назад одолжить своего демона колдунам для изучения.

И каков был результат? Совершенный арсенал заклинаний, способных остановить демона на его пути.

Помассировав виски, я отошла от столика и направилась в спальню. Толкнув дверь, я резко остановилась.

Зуилас сидел на моей кровати с полотенцем на голове и тщательно вытирал волосы. На нем были только темные шорты, без ремня. После душа почти все его тело с гладкой красновато-смуглой кожей было покрыто капельками воды.

Я прокашлялась, стараясь не покраснеть, но напрасно – щеки уже вспыхнули румянцем.

Демон стянул полотенце с головы, из-за чего волосы у него торчали во все стороны, и лениво моргнул.

– Na?

– Нам нужно поговорить.

– Hnn, – он бросил полотенце на пол. – Прямо сейчас?

– Да, сейчас, – я подобрала брошенное полотенце, изо всех сил стараясь не смотреть на крепкие мускулы его бедер. – Одевайся, и поговорим.

– Я одет.

– Ты практически голый.

Он пожал плечами, и я фыркнула. Как бы мне стать такой же раскованной.

В самом начале нашего знакомства я спросила Зуиласа, нужны ли ему средства для стирки одежды и ухода за доспехами, и он самодовольно сообщил мне, что у него для этого есть vīsh.

Я не поверила ему, пока он не наложил на свою одежду малиновое заклинание и я собственными глазами не увидела, как пыль и грязь осыпались на пол. Потертости и прорехи исчезли после еще одного заклинания. Третье убрало царапины с его доспехов.

Но пора говорить о насущном.

– Я тут подумала, – начала я, нервно скручивая полотенце. – Эти колдуны используют арканы, разработанные специально, чтобы остановить твою магию. Но если мы с тобой объединимся, то создадим новую, общую магию. И их заклинание-отлучение не сможет сработать против нее.

– Я пытался, vayanin.

– Я знаю, – я проигнорировала укол боли при его напоминании о нашем слабом доверии друг к другу. – Понимаю, ты не хочешь, чтобы я знала обо всем, что творится у тебя в голове. Но, может быть, мы сможем договориться о том, что ты будешь делиться со мной некоторыми мыслями, как я делюсь с тобой?

Зуилас молчал, пока я пыталась задушить полотенце. Осознав, что делаю, я положила его в изножье кровати.

– Я подумала… – снова сказала я и замолчала, сомневаясь, стоит ли продолжать. – Мы так много времени проводим вместе, но я почти ничего не знаю о тебе. И ты тоже многого обо мне не знаешь. Может, если мы будем больше говорить… о себе… нам удастся лучше узнать друг друга, и между нами появится доверие.

Он посмотрел на меня, задумчиво нахмурив темные брови. Я подняла руку к его лицу, но тут же отдернула. Потом, решившись, застенчиво убрала влажную прядь волос у него с глаз, внутренне ожидая, что он оттолкнет мою руку.

Зуилас просто наблюдал за мной, и я точно знала, что он имеет в виду, когда говорит о мыслях в моих глазах.

– Что скажешь? – спросила я.

– Hnn.

Закатив глаза от его бесполезного хнн-ыканья, я поправила ему еще одну прядь спутанных волос. Он, казалось, не возражал. Каждый раз, когда я видела его взъерошенные космы, у меня возникало желание взять расческу и причесать их. Я провела рукой еще по одной пряди – по росту волос – и наткнулась на один из его маленьких рожков.

Мне стало интересно, и я прижала подушечку большого пальца к выступающему бугорку.

– Наши рога указывают на возраст.

Я замерла. Он посмотрел на меня.

– У демонов-детей рогов нет, – его голос звучал низко, и вибрации скользили по моей коже. – Самые длинные рога у самых старых демонов.

Вспомнив Тахеша и его огромные рога, растущие из безволосого черепа, я снова потрогала темные костяные бугорки, торчавшие в волосах, пытаясь оценить, длинные они или короткие.

– Ты молод, – прошептала я.

Я подозревала об этом, но теперь знала наверняка.

Он совсем недавно стал взрослым. Как и я.

Его глаза слабо светились.

– Этерран прожил мои годы много раз.

– А сколько живут демоны?

– Мы живем, пока не умрем, – пожал он плечами.

Бесполезный ответ, хотя если их общество настолько жестоко, как о нем рассказывают, то дожить до старости – это, наверное, большая редкость.

Тени в его глазах гипнотизировали меня – скрытое знание, хитрость и свирепость, опыт и инстинкты выживания, отточенные опасностями и годами борьбы. Мои пальцы скользнули вниз, коснувшись его виска и скулы.

– Что такое Навентис, о котором говорил Этерран? – спросила я.

Зуилас скользнул взглядом по моему лицу, затем перевел его чуть ниже и потянул за красивую пуговицу на подоле моего вязаного свитера.

– Это сбор Dīnen. В историях говорится, что когда-то все Dīnen собирались, чтобы поговорить, и payapis тоже приходили.

– Паяпис?

– Старейшие демоницы, у которых больше не бывает детей. Они очень могущественные.

– Они королевы?

– Они наказывают демониц, которые доставляют слишком много хлопот, но делятся мудростью, а не раздают приказы, – он наклонил голову и прижался щекой к моей руке. – Ходят истории, что они убили глупого Dīnen, который правил слишком долго, но это было в прежние времена.

Прежние времена… до того, как демонов начали призывать, после чего люди стали красть столько демонов-королей, что старейшим демоницам уже не было нужды устранять разнузданных лидеров.

– А что представляет собой Навентис сейчас? – спросила я, заранее опасаясь ответа.

Мои пальцы скользнули к углу его челюсти, и я придвинулась ближе, встав у него между коленями.

– Dīnen первого ранга собираются, чтобы поесть, поговорить и похвастаться друг перед другом. Иногда появляются Dīnen второго ранга, если им повезет продержаться сезон, прежде чем они исчезнут в мире hh’ainun.

– А третий ранг?

– В Девятом, Десятом и Одиннадцатом Домах Dīnen больше нет. Их призывают каждый день, каждую ночь. Они уходят, уходят, уходят. Никто не знает, кому принадлежит власть Dīnen. Слишком быстро они исчезают.

Я тяжело сглотнула.

– А Двенадцатый Дом?

– Мы не ходим на Naventis, потому что Lūsh’vēr и Dh’irath убьют нас.

– Но ты же был там.

Он широко улыбнулся, сверкнув острыми клыками.

– Да, у меня был отличный план. Я предупредил их и исчез, и никто не смог меня найти. Они искали и искали, а я смеялся.

Его радость была заразительна, и я улыбнулась в ответ. Не осознавая, что делаю, я наклонилась ближе – наклонилась к нему, прижавшись к его груди. Сомкнула пальцы у него на затылке.

Он сжал рукой подол моего свитера и подтянул мои бедра к своему животу.

Я вздрогнула и пришла в себя. Дыхание у меня перехватило, сердце пустилось вскачь. Окаменев от внезапного внутреннего смятения, я заставила себя вдохнуть, и в нос проник запах его кожи с ноткой пекана. Когда я наклонилась к Зуиласу, то почувствовала тепло его тела – крепкого и сильного, – и мне не хотелось убирать руки с его затылка.

Но, собравшись с духом, я все же сделала это и отошла. Зуилас легко выпустил мой свитер из рук, даже не попытавшись потянуть меня назад, хотя и смотрел на меня тревожными глазами.

Удивленная, что он не воспользовался возможностью удержать меня и заставить смущаться, – а это было его любимым занятием, – я тихонько присела на кровать рядом с ним, оставив между нами достаточно места, чтобы усадить кого-нибудь еще.

– Мне хочется рассказать что-нибудь о себе, – объявила я, заставив мысли принять нужное направление. – Но я не знаю что. Что ты хочешь узнать?

– Почему твое…

– Кроме этого, – быстро ответила я, выразительно посмотрев на него.

Он раздраженно фыркнул, затем откинул голову назад, задумчиво глядя в потолок.

– Расскажи мне о своей матери.

– О моей маме? Ты ничего не хочешь знать обо мне?

– Нас создают наши мамы. Узнать о ней значит узнать тебя.

Внутри у меня все странно затрепетало. Такой простой подход. Но, прозвучав из уст демона, он показался удивительно глубоким. Интересно, как бы он отнесся к уроку философии.

– Моя мама… – меня захлестнули воспоминания, и я попыталась вынырнуть из волны скорби. – Она была оптимисткой, в отличие от меня. Никогда не грустила, всегда улыбалась. Она занималась восстановлением старинных книг и гримуаров, и ей это нравилось. Она говорила, что люди вкладывают в книги свою душу и что, восстанавливая страницы, переплеты и обложки книг, она возрождает и человеческие души.

В замешательстве Зуилас нахмурился.

– Мама просто любила так говорить, – пояснила я, чтобы он не разорвал все книги в поисках скрытых душ. – Она имела в виду, что книги могут быть очень ценными для людей.

– Книги бесполезны. Почему же они ценные?

– Некоторые книги полезны, например гримуары, – я закрыла глаза, и передо мной поплыли воспоминания о ее лице. – Она бы ответила тебе, что предметы могут быть частью человека и их утрата может быть сравнима с потерей руки или ноги, например.

Он опять с сомнением нахмурился, и я рассмеялась.

– Ты бы ей понравился, Зуилас. Я это точно знаю. Ей бы захотелось узнать, что ты думаешь обо всем – от книг, которые, по нашему мнению, хранят душу, до прочих глупостей, которые совершают люди.

– А ты?

– Что я?

– Ты хочешь знать, что я думаю?

Я открыла рот, затем закрыла его, беззвучно выдохнув.

– Конечно, хочу. Если бы я могла, я бы расспрашивала тебя днем и ночью, но ты же всегда жалуешься и говоришь, что я слишком шумная, – я провела ладонью по щеке, вытирая слезы. – Моя мама приставала бы к тебе, пока ты не рассказал бы ей все, и никакое твое ворчание не спасло бы тебя. Она была смелее меня.

Я почувствовала легкое прикосновение чуть ниже глаза и вздрогнула. Зуилас вытер мою слезу.

– Тебе больно, vayanin? – спросил он, мягко, неуверенно.

У меня так сильно перехватило дыхание, что стало больно.

– Я так скучаю по ней. Каждый день думаю, как было бы хорошо, если бы она была жива. По папе я тоже скучаю, но мама… она всегда была рядом со мной. Столько всего произошло, и я хочу… Просто хочу поговорить с ней еще раз, чтобы она сказала мне, что делать. С тех пор как она умерла, я чувствую себя такой… такой потерянной.

Из груди у меня вырвался всхлип, и я отвернулась от Зуиласа. Вытерев слезы, я как могла собралась с духом. Когда я снова повернулась к нему, он смотрел на меня с загадочным выражением лица, а между темными бровями виднелась маленькая, почти невидимая морщинка.

– А ты? – я шмыгнула носом, жалея, что у меня нет салфетки. – Твоя мама? Ты знал ее?

– Я знал ее.

Это меня удивило. О женщинах-демоницах у меня сложилось другое впечатление: они не являлись воплощением материнской любви.

– Какой она была?

– Молодой и zh’ūltis.

Я моргнула.

Он откинулся назад, подложив руку под голову.

– Ни одна женщина не выберет Vh’alyir, если она может вырастить детей Dh’irath или Ash’amadē, или Gh’ēlēis. Женщины хотят, чтобы их дети были сильными, а не слабыми и маленькими, – он усмехнулся про себя, затем покачал головой. – Моя мать была молода и мало знала, но была ловкой и обучила меня лучше, чем учили других демонов. Благодаря ей я до сих пор жив.

Сложив руки на коленях, я про себя поблагодарила мать Зуиласа за то, что она так хорошо обучила его навыкам выживания.

– А твой отец?

– Самцы приходят за своими детенышами, когда к ним взывает их магия. Они забирают их в земли самцов, чтобы научить сражаться.

– Земли самцов? – перебила я. – Ты хочешь сказать, что самцы и самки живут отдельно?

– Самки живут группами, – кивнул он. – И самцы к этим местам не приближаются, иначе самки убьют их.

– Как же тогда… – щеки у меня вспыхнули. – Как происходит спаривание?

– Самец приходит к месту, где живут самки, с дарами. Обычно еда, na? Это очень опасно. Он приносит дары до тех пор, пока самка не выберет его или не попытается убить.

Это звучало пугающе.

– Значит, твой отец приехал, чтобы забрать тебя?

– Var. Я пошел с ним, и мы путешествовали по местам, в которых не было ничего, кроме песка, вдали от других демонов, где он мог научить меня всему, что знал, – как сражаться, как побеждать. Это заняло много лет. Мне были известны только самые простые vīsh, как поражать противника когтями и как прятаться в Ahlēvīsh.

Я не успела его спросить, что это, как он продолжил.

– Он научил меня одной вещи – dh’ērrenith, – затем он сделал zh’ūltis ошибку и умер.

– Умер? Как?

– Дикий зверь из моего мира… животное, – он сердито фыркнул. – Даже не смерть в бою. Imadnul.

Я зажала руки между коленями.

– Если ты был совсем молод и не умел сражаться… ты вернулся к своей матери?

– Я не мог вернуться. Самки не пускают к себе детей-самцов, которые выросли из ребенка в не-ребенка.

– Что же ты делал?

Он уставился в пространство через комнату отстраненным взглядом, затем оттолкнулся от кровати.

Выгнув спину, он вытянул руки над головой. Мышцы на его обнаженном торсе перекатывались. Напряглись бицепсы и трицепсы.

Я подняла взгляд, сосредоточившись на его лице.

– Зуилас, чем ты занимался после смерти отца?

Опустив руки, он посмотрел на меня глазами, видевшими и пережившими много ужасных вещей.

– Я выживал.

Глава 18

Тихо напевая что-то себе под нос, я слегка похлопывала рукой по кондитерскому мешку, выдавливая сладкий ванильно-сливочный крем на последнее светло-золотистое печенье. Идеально.

Я отложила мешок и осмотрела свою работу. На одном лотке лежали верхние половинки сдобного печенья, покрытые завитками сливочного крема, а на другом – нижние с тонким слоем малинового джема. Улыбнувшись в предвкушении, я взяла по одной половинке из каждого лотка, аккуратно сложила их вместе, слегка прижав друг к другу, и поставила готовое сдобно-сливочно-малиновое великолепие на тарелку.

Я быстро соединила оставшиеся половинки печенья и посыпала верхушки сахарной пудрой. Пудра прилипла к нежной вершине завитка, края запеклись до идеального оттенка золотисто-коричневого цвета.

Я взяла тарелку, отнесла ее в гостиную и с размаху поставила на журнальный столик.

Зуилас выглянул из-за своего альбома с пейзажами, следом за ним высунулась еще одна голова. Мохнатые черные уши Сокс шевелились, когда она принюхивалась.

– Завитки сливочного крема, – сказала я ему. – Попробуй.

Он выпрямился и придвинулся к столу, а Сокс уперлась ему в ноги, чтобы не упасть с коленей. Взяв печенье с тарелки, он осмотрел его изящную форму, понюхал и сунул целиком в рот. Челюсть шевельнулась, сделав несколько жевательных движений, и демон проглотил печенье.

– Вкусно? – спросила я.

Зуилас метнул на меня непроницаемый взгляд, затем перенес тарелку на подлокотник дивана, чтобы было легче брать печеньки. Сокс потянулась носом к тарелке, но демон махнул на нее рукой, чтобы она отошла, и лишь потом схватил еще один сливочно-кремовый завиток.

Втайне довольная, я фыркнула и вернулась на кухню, чтобы убраться. Через несколько минут я уселась на диван рядом с Зуиласом, положив на колени гримуар с блокнотом. Сегодня утром я нашла еще одну запись Миррин, и у меня было несколько часов, чтобы перевести ее, перед встречей с Эзрой на месте преступления.

Мысль об этой встрече вызывала у меня волну беспокойства – перспектива общения со злобным и опасным магом-демоном пугала так же, как и возможный конфликт с колдунами. Я выдохнула, борясь со своими опасениями.

Пока Зуилас ел печенье, я сосредоточилась на древних словах Миррин. Постепенно перевод стал складываться, и с каждой законченной фразой и предложением в моей груди росло новое беспокойство. Когда солнечный свет за окном потускнел и исчез, я отложила гримуар в сторону и сжала блокнот обеими руками. Мой перевод занял целую страницу.

У меня болит сердце, сестра.

Этот день был ужасным. Небо было темным, дул холодный и жестокий ветер, и наши враги пришли за нами.

Они нашли нас, и мой В’альир сразился с ними. Мы – живы. Они – мертвы.

Мне надо бы радоваться, но у меня болит сердце, сестра. Я видела, как он истекал кровью. Я видела, как он упал. Они умерли, но мой В’альир… Я боялась, что он тоже умрет. Я боялась, что он погибнет в этом чужом для него мире, сила его иссякнет, глаза станут черными, как ночь, и остынет его огненный дух.

И я останусь без него.

Безумие во мне не утихло, и теперь меня переполняет еще одна странная мысль. Я больше не задаюсь вопросом, почему мне хочется прикоснуться к нему. Я спрашиваю, позволит ли он мне сделать это.

Он рассказывает так мало. Не пялится, как одурманенный страстью мальчик. Не пыхтит и не лапает, как делают наши мужчины. Испытывает ли он такое же жгучее желание? Жаждет ли он меня как женщину или я, будучи человеком, не возбуждаю его?

Ох уж эти вопросы! Я спорю сама с собой, не стоит ли мне вычеркнуть эти размышления со страницы.

Лоно мое переполнено страстным желанием – я хочу его. В состоянии ли я вынести все это одна? Сохраняю ли я свою душу или искушаю Судьбу?

Что перевесит – гордость или страсть? Я знаю, сестра, что я должна выбрать.

Миррин Атанас

Я тяжело сглотнула. Правильно ли я поняла слова Миррин? Она думала о том, чтобы открыть свои чувства демону?

Я потрясла головой, и волосы защекотали мои щеки. Вряд ли она намеревалась рассказывать ему об этом. В конце концов, она понятия не имела, как ее демон относится к ней – или в целом к человеческим женщинам. Миррин сама говорила, что он не проявлял никаких признаков влечения к ней. Насколько она знала, демон считал, что обычные женщины уродливы по сравнению с женщинами его собственного вида.

Должно быть, я неправильно поняла, что она хотела сказать. Или неправильно перевела.

Миррин не могла быть настолько глупой, чтобы положить на алтарь свое сердце, не говоря уже о достоинстве, признавшись демону в том, что влюблена в него. Я до сих пор не была уверена, понимает ли Зуилас, что значит эмпатия. А уж любовь… этого демону точно не понять.

Даже если бы демон Миррин и понял, что такое любовь и влечение, то что, по ее мнению, могло бы произойти, если бы она рассказала ему об этом? На какой результат она рассчитывала? Просто надеялась, что демон сможет каким-то образом ответить на ее чувства? Или она хотела… большего?

Хотела ли она, чтобы ее демон ответил взаимностью на ее влечение? Она хотела… с демоном?

Я судорожно сглотнула, и в горле вдруг пересохло.

– Vayanin?

От неожиданности я подпрыгнула, сидя на диване. Зуилас удивленно уставился на меня. В руке он держал последнее печенье, а тарелка была усыпана крошками.

– Я в порядке, – прочирикала я слишком высоким голосом.

Захлопнув блокнот, я закрыла гримуар.

– Сейчас уберу все это. А то нам скоро уходить.

Он взглянул в окно, где только что сгустилась тьма. Было всего шесть вечера. До встречи с Эзрой у нас оставалось еще два часа.

Решив не упоминать об этом, я подхватила книги и бросилась в свою комнату. Что со мной не так? Почему у меня так стучит сердце? Может, я переживаю за Миррин, которая оказалась на грани унижения и, возможно, жестокого разочарования?

У меня перехватило дыхание, когда я поняла, что думаю о ней так, будто ее история не закончилась столетия назад.

Я провела пальцами по потрепанной обложке гримуара. Что бы Миррин ни решила, это уже было сделано. Где-то среди древних страниц была спрятана следующая часть ее рассказа, и я отчаянно пыталась найти ее, но, сказать честно, кроме любопытства, у меня не было для этого никаких причин. В ее записях я искала информацию об амулете В’альир, но Миррин пока не упоминала о нем.

Мне захотелось снова вытащить гримуар и поискать следующую страницу с именем Миррин, но у меня было слишком мало времени, чтобы закончить перевод.

«К тому же, – напомнила я себе, – это неважно, несмотря на тревожное предчувствие, сжимающее мне сердце». Но, вопреки всему, мне ужасно хотелось узнать, что же она решила.

Отбросив свои желания, я заперла гримуар и заметки в металлический футляр, задвинула тяжелую коробку под кровать и повернулась к комоду. Перекрученный браслет, сорванный Зуиласом с колдуна, блестел в свете лампы. Я взяла его и внимательно рассмотрела одно из крошечных мощных заклинаний, выгравированных на нем.

На данный момент у меня были заботы поважнее, чем личная жизнь Миррин. Мне предстояла встреча с магом-демоном и, если повезет, с парой колдунов-охотников за демонами.

* * *

Когда я пришла, Эзра уже ждал меня на тротуаре под эстакадой. Проем под мостом показался мне темнее, гул машин – громче. Он врезался мне в голову словно дрель.

Я подошла к магу, выдавив из себя подобие улыбки.

– Вот, – сказала я, протягивая ему браслет. – Я принесла.

– Мы начнем, как только прибудет Блэр, – кивнул он.

– Блэр?

– Это одна из телетезианок «Ворона и Молота», – он удивленно изогнул брови. – Ты что, думала, что я сам буду выслеживать колдунов?

Я не стала признаваться, что предполагала, будто он воспользуется для этого какой-нибудь экзотической демонической магией. Но мысль привлечь телетезианца к поискам колдуна была гораздо разумнее, и мне стало неловко, что я сама до этого не додумалась. А ведь я даже была знакома с одним из телетезианцев гильдии, с Тайе.

– Пока мы ждем, – сказал Эзра, – надо обсудить наш план. Давайте пройдем вон туда.

Он провел меня мимо ограждения из сетки к штабелям шин. Я прошла подальше, чтобы улица скрылась из виду, но затем мельком взглянула на бетонную стену там, где эстакада упиралась в склон холма, и остановилась.

– Думаю, достаточно, – произнесла я и повернулась спиной к пятнам засохшей крови, которые все еще находились на месте, где умерла Яна. – Не хочу смотреть на кровь, пока мы разговариваем.

– Это не кровь.

– Что?

– Это… краска.

Я нахмурилась.

– Откуда ты знаешь?

– Достал копию предварительных заключений полиции Ванкувера и отчет о вскрытии, – он сжал губы. – Эти колдуны – больные ублюдки.

У меня на груди сквозь куртку пробился багровый свет. На поверхности земли возник сгусток алой силы, и рядом со мной материализовался Зуилас.

– У īnkavis всегда проблемы с головой, na? – небрежно заметил он, используя демоническое слово для обозначения серийного убийцы.

Левый глаз Эзры вспыхнул алым.

– Эти вообще какие-то извращенцы.

– Почему? – спросила я.

– Лучше тебе не знать.

Я хотела оставить тему, но вспомнила улыбку Яны на фотографии и спектакль «Ромео и Джульетта», в котором ей так и не довелось сыграть.

– Ничего, я справлюсь, – твердо ответила я.

Судя по выражению его лица, он сомневался.

– Пятна за твоей спиной – это красная краска для тела. Этой краской было покрыто тело Яны, когда ее нашли.

– Ты хочешь сказать, что они ее покрасили? Но зачем?

– Чтобы она выглядела, как payashē, – глаз Эзры вспыхнул сильнее. – Женщина-демон.

Зуилас зашипел.

Все волоски у меня на теле встали дыбом, и от отвращения перехватило горло. Я изо всех сил пыталась сглотнуть.

– Они ее раздели, связали и выкрасили в красный цвет, – голос Эзры звучал ровно, но глаза – и его, и Этеррана – яростно горели. – Потом они ее изнасиловали.

Меня начало трясти. Ведь первый колдун сказал мне, что я похожа…

– Я не знаю этого слова, – фыркнул Зуилас.

– Это значит… – светлый глаз Эзры ярко вспыхнул красным, а голос сменился на голос Этеррана. – Dh’keteh hh’ainunith amavren cun payilasith.

– Dh’keteh? – глаза Зуиласа чуть не вывалились из орбит.

Верхняя губа Этеррана скривилась в язвительном отвращении.

– Некоторым человеческим мужчинам нравится этот акт. По этой причине человеческие женщины боятся мужчин.

– Но… – Зуилас отступил назад, словно дистанцируясь от разговора. – Но принуждение…

Обхватив себя руками, я нахмурилась, глядя на него, сбитая с толку его ошеломленной реакцией, будто само это понятие было ему чуждо.

– В мире демонов изнасилования не существует, – сказал мне Этерран. – Если payashē выбрала тебя – это честь. Принудить ее означает…

– Gh’akis! – выплюнул Зуилас. – Лучше умереть без сыновей, чем сделать это. Eshaīs hh’ainun dahganul.

– Согласен.

Этерран и Зуилас могли зарезать кого угодно без колебаний, но они не допускали и мысли о существовании сексуального хищника-насильника? Это никак не укладывалось в моей голове.

Мир демонов очень жесток. И там не существует изнасилования? Как такое вообще возможно?

Заметив, что они замолчали, я подняла голову. Зуилас внимательно разглядывал меня, нахмурив брови над слишком сильно покрасневшими глазами.

– Гм, – моргнула я. – Зуилас?

Он повернулся к магу-демону.

– Nailēranis et nā. Eshaillā kir?

– Возможно.

Сжав челюсти, Зуилас снова посмотрел на меня, и на его лице отразилось такое напряжение, будто он всеми силами старался понять устройство моего непостижимого человеческого мозга. Я отвела взгляд, не зная, какие выводы он сделал – не только обо мне, но и о мире, в котором женщины находились в нижней части спектра силы, а не на вершине.

– Время вышло, – сказал Эзра, и сияние магии Этеррана в его глазах угасло. – Кто-то идет.

– Зуилас, быстро! – махнула я рукой, призывая демона вернуться в инферно, спрятанный под курткой.

Он издал низкое горловое рычание, затем магия вихрем обхватила демона, и он растворился в воздухе, прежде чем успел скрыться у меня на груди. Как только свет померк, раздался резкий свист.

– Мы здесь! – крикнул Эзра.

Послышались шаги, и из темноты вышла высокая худая женщина. По спине у нее струились длинные прямые волосы цвета льда – такой оттенок можно получить только при помощи алхимической краски. Лицо было почти таким же бледным, а темные глаза и кроваво-красная помада лишь подчеркивали ее фарфоровый оттенок. Ее кожаная одежда не была боевой – на ней было слишком много заклепок, цепочек и витиеватых крестов.

– Привет, Блэр, – сказал Эзра. – Спасибо, что согласилась помочь нам с этим делом. Ты знаешь Робин?

Глаза Блэр цвета яркой фиалки, что тоже не могло быть естественным, скользнули по мне, и она кивнула. Я заставила себя улыбнуться, отчаянно пытаясь вспомнить, видела ли ее раньше. В голове у меня всплыло смутное воспоминание с последней ежемесячной встречи гильдии. Кажется, там я видела высокую женщину с длинными прямыми черными волосами. Может, это и была Блэр?

– Привет, – смущенно сказала я.

Она снова кивнула.